Социальность и проблема смысла: к выработке междисциплинарного термина

Все представленные выше трактовки смысла в равной мере применимы как к человеку, так и к non-human animals. Действительно, и нестрогая интерпретация смысла как понимания сути происходящего (угроза или приглашение к игре?), и более строгий семантический подход к смыслу как способу связи имени' и референта, и коннективная трактовка смысла — всё это абсолютно точно описывает ту ключевую его роль, которую он играет в жизнедеятельности любого живого существа.

Очерченная выше инструментальная трактовка смысла пропускает к социальности животных, однако создает серьезные препятствия для выработки ее междисциплинарно корректного определения. Дело в том, что ничто не мешает подобным образом интерпретировать клеточные и даже

химические взаимодействий. Неслучайно биосемиотика претендует сегодня на статус семиотической мета-науки[89].

Для того чтобы продвинуться дальше в развитии семиотического подхода к социальности, необходимо дистанцироваться от эндосемиотики[90]. Можно ли ген, или кодон, или сигнальный пептид рассматривать как знак? Здесь полезно вспомнить, что знак по своей сути есть информационный заместитель, посредник — то есть некий образ, который позволяет судить о замещающем феномене. Этот образ не должен совпадать с обозначаемым. Он создается смыслом и должен храниться где-то отдельно. А для этого должно быть нечто (скорее— некто), способное этот образ воспринять (или не воспринять — в силу, например, недостаточной обученности).

Интерпретировать в той же логике знаковость гена гораздо сложнее. Можно ли считать, что ген — это образ белка или геном — образ организма, или что для транспортной РНК кодон есть образ соответствующей аминокислоты? Подобные литературные обороты могут украсить речь, однако вряд ли будут релевантны в качестве научной модели. Где в транспортной РНК хранится образ аминокислоты и как он извлекается, мы не знаем. У живого организма для хранения и извлечения таких образов существует нервная система.

Таким образом, для того чтобы корректно оперировать понятиями «знак» и «смысл», необходимо сделать шаг назад и вернуться к субъекту осмысления. Задача состоит не в том, чтобы вернуть ему «смыслополагающие права». Мы по-прежнему склонны придавать ему скорее «техническое» значение «инструмента», не столько продуцирующего, сколько извлекающего смысл. Однако здесь для нас важно обратить внимание на то, что между означаемым и означающим существует онтологическая пропасть, и преодолеть ее можно только путем установления смысловой связи, возникающей как некий образ в сознании субъекта. Это — тот важный момент, который упущен в инструментальной трактовке смысла и отсутствие которого стирает грань между взаимодействиями биохимического и организменного уровня.

По-видимому, во всех тех случаях, когда мы имеем дело с химическими, биохимическими и физическими взаимодействиями, правильнее говорить о механизме комплементарной связи как о процессе, предшествующем распознаванию. Транспортная РНК комплементарно связывает кодон и соответствующую аминокислоту, но она не видит в кодоне образа аминокислоты (просто потому, что ей нечем видеть).

Дальнейшее обсуждение этих сюжетов вряд ли будет плодотворно без профессионального участия биологов. В качестве предварительного и в определенной степени конвенционального решения, которое позволит нам продвинуться дальше в разработке семиотической трактовки социальности, мы ограничим класс социальных взаимодействий теми, в которых участвуют живые существа, обладающие нервной системы и, соответственно, определенными психическими возможностями.

Таким образом, в отношении междисциплинарного статуса смысла мы остаемся на позиции, сформулированной еще А.Н. Леонтьевым, который писал: «Проблему смысла надлежит ставить исторически. Понятие смысла означает отношение, возникающее вместе с возникновением той формы жизни, которая необходимо связана с психическим отражением действительности, т.е. вместе с психикой. Это и есть специфическое для этой формы жизни отношение» [Леонтьев А.Н., 1994: 207-208].

Предпринятый нами анализ позволил вернуться к фундаментальной социологической интуиции, связывающей смысл с онтологией социального взаимодействия. Однако сам концепт смысла радикально переопределяется: вместо классической для социальной науки веберианской субъективно-ценностной его версии мы принимаем контекстуальную трактовку, совместимую с семиотической перспективой анализа. Такой подход служит обоснованию семиотической природы социального, что, на наш взгляд, задает весьма эвристичный и плодотворный ракурс в исследовании соответствующих феноменов (см.: [Шмерлина, 2006-6]).

Социальность есть базирующееся на общей смысловой перспективе взаимодействие, участниками которого являются существа, обладающие нервной системой

Любое социальное взаимодействие базируется на знаке и, соответственно, органически сопряжено со смыслом. Контекстуальная трактовка последнего применима как к человеку, так и животным. Одновременно она позволяет отделить физические и биохимические взаимодействия от взаимодействий, в которых участвуют целостные организмы.

Критерий общей семиотической перспективы заставляет предположить, что социальность — это взаимодействие, совершаемое между кон- спецификами.

Принятая нами установка на над-дисциплинарный анализ социальности не позволяет отмахнуться от подобных вопросов. Решение их возможно на пути, заданном лумановской концепцией коммуникации. Коммуникация, по Луману, — это операция, обладающая селективной силой: она подсоединяет следующую релевантную операцию и формирует авто- референциальное поле взаимодействий, как актуализированных, так и потенциальных.

Если «исходить из коммуникации как из элементарной операции, воспроизводство которой конституирует общество» [Луман, 2004: 161], то можно разделить все взаимодействия на (А) класс коммуникаций, открывающих путь дальнейшим коммуникациям (то есть класс воспроизводящихся операций), и (Б) класс коммуникаций, блокирующих последующую коммуникацию. Очевидно, что описанные выше случаи, отвечающие модели «хищник - жертва», относятся к классу Б, интуитивно не воспринимаемому как класс социальных взаимодействий. В качестве дополнительного параметра можно предложить структурный критерий, заставляющий обратить внимание на то, приводит ли взаимодействие к формированию устойчивых конфигураций. Наличие повторяющихся структур- практик (поддерживаемых, в идеальной модели, не только непосредст

венно физическими, но и ритуальными действиями) позволяет говорить о том, что мы имеем дело с феноменом социального.

* * *

Человек как индивид, взятый в контексте его непосредственного окружения, остается в значительной степени существом природно детерминированным. Любая ситуация человеческой повседневности (его проксимального социального мира) прозрачно биологична. Неслучайно так убедительно выглядят этологические интерпретации элементарных форм социальных взаимодействий (мать - ребенок, дружеский союз, групповая иерархия и т. п.), социализации, невербальной коммуникации, аффективных реакций, территориального поведения человека. Микромир человека естественен и природен. Парадокс заключается в том, что, используя и развивая то и только то, что он получил от природы, человек создает особую среду, «обитателями» которой являются идеи и концепты, умозрительные конструкции, духовно-нравственные комплексы, а также надличностные социальные структуры, известные в социологии под понятием «социальный институт».

Этот мир надындивидуальных сущностей, порожденных человеком и властвующих над ним, вступает в активное взаимодействие с природными факторами социальности, оттесняя их в тень и создавая иллюзию того, что «социальный порядок — это человеческий продукт или, точнее, непрерывное человеческое производство», что он «не является частью “природы вещей” и не возникает по “законам природы”», а «существует лишь как продукт человеческой деятельности» [Бергер, Лукман, 1995: 31]. Мы постарались показать, что это — не так. Остается распутать сложную игру природных и социокультурных сил, участвующих в создании этого порядка, и понять, что же такое собственно человеческая социальность и в какой мере своим возникновением она обязана человеку1.

Эти вопросы специально рассматриваются в готовящейся к изданию книге «Семиотические грани социальности».