3.6. Территориальная динамика и проблема «отеческих могил»

Прежде чем перейти к дальнейшему анализу скифского зоо­морфного кода, я позволю себе остановиться на вопросе о том, почему скифы настолько легко дали персидскому войску ходить по своей территории, пообещав вступить в настоящее сражение только в том случае, если враг отыщет их «отеческие могилы».

Иван Маразов в уже цитированной выше книге затрагивает и проблему скифских «отеческих могил», вписывая ее в контекст весьма интересной дискуссии о семантической разнице между со­кровищами, закопанными в контексте погребального обряда, и кладами, никак не связанными с погребальными комплексами. Его толкование смысла Иданфирсова ответа опирается на все те же структурно-семиотические модели, но, несмотря на явную уязви­мость, представляется мне достаточно продуктивным. С его точки зрения, только «отеческие могилы» и были для скифов значимой и сакральной землей, а вся прочая земля для них, как для кочев­ников, была безразлична.

The rest of the territory was a passive and indivisible area where all places were equally lacking any meaning, dead zone, of no value for the

¹ Речь в данном случае идет не только и не столько о возрастной, сколько о статусной оценке.

'Традиционная интерпретация этого погребения как жреческою прел-с|авляе[ся в данной сшпн спорной

Скифы

81

economy and ideology ot the Scythians This is why they left the Persians tree to cross it and did not enter into battle with them¹

[Marazov 1996 287-288]

С одной стороны, обвинять кочевников в том, что их собствен­ная земля лишена для них какого бы то ни было экономического и идеологического смысла, просто нелепо Лучшим тому доказа­тельством являются кровавые воины, которые испокон веку вели между собой различные группы кочевников за «земли и воды», то есть за богатые пастбища и удобные источники пресной воды И даже просто попытка одной кочевой общности пройти сквозь зем­ли, принадлежащие другой, как правило, наталкивается на самое ожесточенное сопротивление²

С другой стороны, демонстративное безразличие скифов к тому, что вражеское войско топчет их землю, может быть объясне­но достаточно просто в том случае, если скифы не были кочевни­ками в «классическом» для европейского гуманитарного сознания смысле слова' и действительно не воспринимали ближние север­но-причерноморские степи как свою «коренную» территорию

Вероник Шильц, ведущая современная французская специали­стка по скифам, пишет о неоднозначности самого термина «коче­вой», «номадический»

Mais en reahte, la notion de nomadisme est multiple et nche et les manieres de nomadiser presque aussi vanees que les types de residence Comment com­parer, en effet le deplacement saisonnierqui pousse I ete, la communaute — ou peut-etre settlement une partie de celle-ci — a abandonner a sa secheresse la steppe torride pour remonter le long des vallees vers le nord, ou en altitude sur les hauts plateaux < > avec la quete vitale, jour apres )our d'une eau introuvable et de paturages rarefies, dans des zones dont l'aridite interdit tout retour en arriere⁹⁴

[SNS 353]

¹ «Вся прочая территория представляла собой нейтральную и неоформлен­ ную область, где любое место было в равной степени лишено смысла, мерт­ вую зону, не имевшую для скифов ценности ни с экономической, ни с идео­ логической точки зрения Именно поэтому они и позвочичи персам свободно пересечь ее и не стали сражаться с ними»

² Как это было в 1771 юду, коша калмыки попытались вернуться на «ис торическую родину> сквозь 1уркестанские степи занятые казахами [см Ко­ лесник 2003]

' Опирающемся на позднеантичный образ 1уннов, с его выраженными апокалиптическими обертонами ср классический пассаж у Аммианл Марпсл лина в Res Gestae (XXKI, 2)

⁴ «Однако в действительности понятие 'номадизм' весьма разнообразно и бо!ато оттенками а способы кочевого образа жизни не менее вариативны

82

В.

И она же чуть ниже отрицает саму возможность существования каких бы то ни было «кочевых государств» (при возможности родо­вых и племенных конфедераций и даже целых «степных империй») на том основании, что при существующей в аридном степном по­ясе (и обусловленной здешними условиями ведения хозяйства) крайне низкой плотности населения и, соответственно, крайне низкой частотности контактов между «чужими» узы кровного род­ства должны в любом случае создавать самую мощную систему свя­зей между людьми, препятствуя тесному включению в иные, не­родственные структуры.

Clan, tribu. confederation, dans tout Ies cas, la notion de parentele etait detenninante. Et si les liens du sang se trouvaient distendus, le rite у pourvoyait. Des images et le commentaire d'Herodote disent comment les Scythes frater-nisaient en buvant du vin meld de leurs deux sangs. La reconnaissance d'un ancetre commun, reel ou suppose, constituait le plus fort des ciments'. (рис. 5).

[SNS: 353]

Действительно, любая относительно крупная социальная структура, основанная на кровнородственных связях (или на свя­зях, «дублирующих» кровнородственные), крайне диффузна, внут­ренне конфликтна, противоречива и способна консолидировать­ся только при выраженной угрозе существующему положению вещей. Причем угроза эта должна исходить извне — как то, ско­рее всего, и произошло в случае с походом Дария в скифскую степь. Однако вопрос о «терпимости» скифов к массированному вторжению чужаков на собственную территорию остается от­крытым.

Попробую предложить свой вариант ответа на этот вопрос, связанный с исторически сложившимися в степной зоне Евразии способами хозяйствования, с «наследованием» этих способов от

чем типы оседлости. И в самом деле, что общего между собой имеют сезон­ные передвижения, скажем летние, заставляющие сниматься с места целую общину — или, может быть, только некоторую часть общины, — которая по­кидает жаркую и засушливую степь, чтобы подняться по речным долинам к северу или уйти выше, в предгорья с беспрестанными, изо дня вдень, по­исками драгоценных источников воды и редких пастбищ в зонах настолько за­сушливых, что какое бы то ни было движение вспять становится попросту невозможным».

¹ «Клан, племя, конфедерация: во всех случаях определяющим является понятие кровного родства. А если ощущается недостаточность кровных уз, их дополняв! ритуал. По свидетельству Геродота и по изобразительным памятни­кам нам известно, что скифы братались, испив вина, смешанного с кровью обоих участников ритуала. Признание общего родства, действительного или воображаемою, создавало самую надежную связь».

Скифы______________________ 83

культуры к культуре и с их влия­нием на социальную динамику в рамках каждой очередной культу­ры. Дело в том, что на протяже­нии долгого, в несколько тысяч лет срока, в степной зоне Евразии в числе прочих существовали весьма специфические формы хо­зяйствования, связанные с так называемым отгонным скотовод­ством [см: Лопатин 2002; а также: Шилов 1975; Доскач 1979]. Если в лесостепи и по берегам больших рек обитатели мелких нуклеар-ных поселений (скажем, срубно-го типа середины II тысячелетия до н.э.) вполне могли обеспечить свой скот кормами на весь год, то

жители открытых степных пространств, селившиеся по берегам мелких речушек, такой возможности были практически лишены — особенно в периоды аридизации местных ландшафтов. По этой причине скот в течение лета выпасался в речной пойме и на при­легающих пастбищах, а на зиму отгонялся на юг, на тебеневку, где он самостоятельно мог добывать из-под снега корм. Культуры эти никоим образом не были чисто скотоводческими, практикуя так называемые «мотыжное» земледелие, которое, естественно, требо­вало привязки к конкретным земельным ресурсам. Назвать способ жизни срубников кочевым или оседлым в классическом европей­ском понимании этих терминов нельзя. Известный саратовский ар­хеолог В.А. Лопатин пишет:

...в период развитой срубной культуры мы имеем дело с новым феноменом, который образно можно охарактеризовать как «подвижное в неподвижном».

|Лопатин 2002: 91-92]

Хочу обратить особое внимание на отмеченную исследователем принципиальную разницу в системах потребления ресурсов двух

84

В. Михаилин Тропа звериных слов

различных хозяйственных зон, имевших в рамках срубной культу­ры четко выраженную сезонную привязку: летнюю и зимнюю.

Близлежащие пойменные луга и водораздельные пастбища, как собственность всего племени, рода или большесемейной об­щины, используются крайне бережливо, так как местные обитате­ли хорошо представляли себе, насколько губительно воздействие многочисленных стад на слабый дерновый покров степи. Увы, та­кого отношения не было к «интернациональным» зимним пастби­щам Прикаспия, где еще более слабая супесчаная основа дернови­ны. Огромные стада (видимо, преимущественно мелкого рогатого скота), пригонявшиеся на зимовку, очень сильно видоизменили некоторые районы полупустыни. Представляется, что золовые ландшафты Черноземелья, Рын-Песков, Камыш-Самарья и Ахту-бы — прямое следствие нерегламентированного хищнического выпаса скота на протяжении последних 5—4 тысяч лет.

(Лопатин 2002: 35-36)

Обращает на себя внимание и следующий факт: на своей «ба­зовой» территории в Волго-Уральских степях срубники строили постоянные жилища полуземляночного типа, рассчитанные, как правило, на одну большую семью в 10—15 человек. Эти «хутора» отстояли друг от друга на несколько (а иногда и на несколько де­сятков) километров, что давало возможность стабильно эксплуати­ровать один и тот же участок земли, достаточный для обеспечения семейного коллектива как продукцией экстенсивного пойменного земледелия, так и кормами для скота в теплое время года. Такого рода дома использовались в течение длительного срока, покрыва­ющего несколько поколений.

В противоположность «коренной» зоне, в Прикаспийской низ­менности постоянных срубных поселений нет, а есть только вре­менные зимние «дюнные» стоянки. Встречающиеся в этих местах погребения того времени похожи на «коренные» во всем, кроме самых главных отличительных признаков: здесь нет курганов и срубов. Таким образом, при совершении погребального обряда

¹ Очевидно, свидетельствующим о высоком социальном статусе по­койного.

Скифы

85

живые просто переводили мертвого в иной статус и никак не мар­кировали его жесткую «приписанность» к данной конкретной тер­ритории. То есть «оседлые» в более северных степных регионах срубники вели себя здесь как типичные кочевники — но только в зимний период времени.

Более того, есть все основания полагать, что на зимнюю тебе­невку в Прикаспий стада отгоняли отнюдь не все обитатели степ­ных срубных хуторов. Долговременные срубные поселения носят выраженные признаки круглогодичной эксплуатации и даже снаб­жены хозяйственными пристройками, которые, судя по всему, ис­пользовались в том числе и для стойлового содержания части скота в зимний период. Идет ли речь о молодняке или просто о некото­рой части стада, которую оставляли «дома» для обеспечения живот­ной пищей той части семьи, которая не уходила на зимовку в При­каспий, в данном случае не существенно важно. Важно другое: уже в развитой срубной культуре часть (и только часть!) населения была жестко привязана к системе чередования как минимум двух ради­кально отличающихся друг от друга способов существования, при­чем сами эти способы существования имели ярко выраженные се­зонные и территориальные характеристики.

Таким образом, мы получаем следующую гипотетическую кар­тину «распределения обязанностей» в пределах развитой срубной культуры. Теплое время года практически все население проводит в «коренных» степных и лесостепных угодьях, занимаясь мо­тыжным земледелием и придомно-пастушеским скотоводством в речных поймах и на водоразделах. Осенью, ориентировочно в ок­тябре—ноябре, молодые люди (а возможно, и часть девушек) с со­седних «хуторов» собирались в достаточно крупные группы и гна­ли скот на юг, в Прикаспийскую низменность, где и проводили зиму. При средней численности обитателей одного такого хутора в 10—15 человек понятно, что в соответствующую социально-воз­растную категорию не могло попадать более 2—3 человек от одной большой семьи. Один-два пастуха вполне справятся с небольшим стадом, если речь идет о придомном выпасе с возможностью за­гнать скот на ночь на огороженную и так или иначе охраняемую территорию. Однако перегон скота на длинные расстояния заня-

86

В Михаилин Тропа звериных с we

тие крайне трудоемкое и опасное, особенно если учесть, что сруб-ники, по всей видимости, не владели навыками верховой езды Поэтому «ватажный» способ перегонки скота представляется един­ственно возможным решением данной проблемы

Итак, «сбившиеся в стаю» молодые мужчины и юноши отгоня­ли крупные стада скота на юг на всю холодную часть года «Дома» при этом оставалась большая часть населения, которая ничуть не меняла привычных способов существования Понятно, что сам способ социальной организации пастушеских «временных трудо­вых коллективов» радикально отличался от обычного, «летнего», и не мог не повторять стандартной для большинства архаических (а во многом и современных) человеческих сообществ модели Мап-nerbund, «мужского союза»¹ При этом прикаспийские зимние па­стбища были зоной куда более интенсивных контактов между пред­ставителями различных региональных (и даже культурных) групп — что отметил и В А Лопатин в цитированной выше работе, назвав эти пастбища «интернациональными»

Общая для большинства социально-возрастных групп марги­нального типа модель поведения со специфическим сочетанием эгалитаристских и жестко-иерархических черт во «внутренней» по­литике и с выраженной наклонностью к решению «внешних» про­блем силовым путем превращала «зимний» период существования одновременно в традиционную йохсета, место и время для инициа-ционных испытаний, дающих впоследствии право на более высо­кий социальный статус, и в не менее традиционный limes, где «пра­вильные» поведенческие стратегии не обязательны и где, скажем, удачливый вор не считается преступником, а, напротив, повышает «градус удачи» всей группы Так, кража чужого скота, совершенно невозможная в условиях «соседского и хуторского» хозяйства на «коренной» территории, является здесь вполне законной стратеги-

¹ Кстати, данная сезонная модель с точностью повторяет обычный спо­соб существования волков — обычных враюв и спуишков стад, переюняемых по степи на большие расстояния Волки летом живут «семьями» на строю рас­пределенных участках территории и, как правило, ведут куда менее афессив-ный образ жизни не охотятся на крупную добычу, не нападают на людей и скот и т д Зимой же, сбиваясь в крупные иерархически организованные с гаи, они радикально меняют способы охоты Меняется при jtom и объект этой охоты То же касается и собак, обязательных cnyi ников скотовода — [ем более пеше-ю Летом собаки срубников должны были жигь нормальной «семейной» жиз­нью, выводить щенков и т д А в хо годное время юда они, сопровождая «об­щие» стада, волей-неволей вынуждены были сбиваться в стаи, ипо ше < волчьи» по структуре, хоть и стоящие