8. ВЕРХНИЙ ФРИЗ ПЕКТОРАЛИ И ЕЕ ОБЩАЯ СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА
Общий смысл изображения, помещенного в верхнем фризе пекторали из Толстой Могилы, на мой взгляд, вполне логично вытекает из уже упоминавшейся центральной сцены, где два скифа шьют (?), растянув за рукава, рубаху из бараньего руна.
Как бы' Еще один вариант интерпретации может быть связан с семантикой кузнечика в древнегреческой и, конкретнее, в аттической культуре, где кузнечик традиционно воспринимался как символ автохтонности, что и объясняет его особенную популярность среди афинян, гордившихся тем, что они единственные «истинные» автохтоны в балканской Греции Логика проста- земля родит траву, трава родит кузнечиков. Связь кузнечиков с «жертвенной» травой также может быть семантически значимой.
Скифы
171
ни трактовались те или иные конкретные детали этой сцены (об этом ниже), ее непосредственная связь с семантическим полем фарна очевидна, уже исходя из наличия и центрального положения в ней (как и во всем верхнем фризе, да и во всей пекторали) золотого руна. Отмечавшееся уже неоднократно спокойствие поз всех изображенных в верхнем фризе фигур1, откровенно противопоставленное динамизму и агональности нижнего фриза, задает способ интерпретации «данного конкретного» фарна как мирного, действительно связанного с прокреативной семантикой, с понятиями богатства, благосостояния и приумножения. Тот же смысл, видимо, заключен и в противопоставленности сценам терзания также «парных» сцен, фигурантами которых выступают самки с детенышами. Обретение боевого фарна («доля младшего сына»), интерпретируемое в нижнем фризе через посредство агрессивного воинского изобразительного кода (кшатрий не просит, кшатрий берет), противопоставлено мирным способам обретения фарна статусного, воплощенным в «доении стад» (симметричные фигурки двух юношей с овцами и амфорами), в уже упомянутых фигурках самок с приплодом, а также, возможно, и в семантике птичьих фигур (о которой чуть ниже).
Определившись с общим смыслом кодового высказывания, обратимся теперь к интерпретации конкретных деталей и начнем с особенностей двух фигурок взрослых скифов, помещенных по обе стороны от «золотого руна». Оба скифа сидят на коленях, но при этом правый (по отношению к носителю пекторали) — на обоих коленях, а левый — на одном. Оба «шьют» овчину, растягивая ее левыми руками за рукава, но при этом правый «прокалывает и подает нитку», и его правая рука находится ниже рукава, левый же «принимает нить», и его правая рука приподнята над рубахой. Волосы у правого скифа забраны головной повязкой и, видимо, завиты. У левого они свободно спадают вниз и, видимо, отпущены длиннее (или не стрижены). Горит правого скифа висит у него над головой, будучи при этом смещен к центру композиции. Горит левого лежит «на земле», будучи при этом в непосредственной близости от владельца («под рукой»). Семантика правой и левой стороны дополнительно подчеркнута растянутыми в стороны рукавами рубахи. Кроме того, правая сторона маркирована (за спиной у Центральной фигуры) юношей, вынимающим затычку из амфоры, а также крайней во всем фризе фигуркой летящей утки. Левая сторона, соответственно, представляет в тех же позициях юношу, доящего овцу в горшок, и летящего сокола.
1 Кроме двух крайних, летящих, птиц, «параллельных» в этом отношении Двум нарам «спокойных» кузнечиков в нижнем фризе
172
В Михаилин Тропа звериных слов
Основой противопоставления двух сторон верхнего фриза является, на наш взгляд, общеиндоевропейская система восприятия правого как «внутреннего», «сакрального» и левого как «внешнего», «маргинального». Важным обстоятельством в данной связи является разница в «прическах» двух центральных фигур. Длинные и распущенные, «дикие» волосы, как уже говорилось ранее, есть явный маркер маргинального статуса, особенно в противопоставлении волосам убранным и ухоженным. Прекрасным свидетельством тому, что в скифской культуре дихотомия правого и левого воспринималась как семантически значимая (причем именно в русле интересующих нас в данном случае трактовок) является, на наш взгляд, бронзовый трензель IV века до н.э., найденный вТус-линском некрополе на Кубани.
Концы трензеля выполнены в виде двух головок — львиной и бараньей. В контексте вышеизложенного не приходится сомневаться в том, какая из этих головок давила на правый угол конского рта, а какая на левый. В таком случае даже сам разворот всадника через левое или через правое плечо был семантически значим для его дальнейшего поведения — агрессивного (львиного) или благожелательного (баран, фарн)1.Основания к дальнейшему толкованию ролей изображенных в центре верхнего фриза мужских фигур дают помещенные по краям фигурки птиц. В целом ряде евроазиатских культур (славянские, германские, тюркские, уральские и т.д.) именно это кодовое сочетание птичьих фигур — «дичи» (утки, гуся, лебедя, куропатки) и птицы хищной (чаще всего сокола) дает устойчивую отсылку к свадебному и другим так или иначе связанным с сексуальными и про-креативными кодами ритуалам. Обширный материал в этом отношении дают лебяжьи имена, одежды и другие атрибуты скандинавских валькирий («Песньо Велунде»); стандартные «поименования» невесты и жениха в русских свадебных обрядовых песнях («сера утица», «лебедь белая», «ясный сокол» и т.п.); существующие у охотников-коми запреты стрелять в двух птиц: в кутш (орла) и в юсь (лебедя), а также гадания коми-пермяцких девушек о замужестве по пролетающим журавлям |Мифология коми 1991: 183|. О тюркской песенной традиции в этой связи В.А. Гордлевский пишет следующее:
'Ср. в этой связи многочисленные в индоевропейской традиции сюжеты по типу «направо поедешь, налево поедешь», бытовые практики (плюнуть через левое плечо, мужские/женские способы запахивать и застаивать одежду), а также семантику устойчивых выражений, связанных с левым и правым (левый заработок, левый товар, ходить налево — и обширнейшее семантическое поле, связанное с корнем «прав» и со смыслами «права», «правоты», «правильности», «законности», «обустроенности» игл)
Скифы
173
...песнь изображает зарождение любви между девушкой и парнем в виде борьбы между двумя птицами — девушка-куропатка, тревожно убегающая от настигающего ее сокола.
Но эта борьба бесполезна, так как он рано или поздно настигнет ее. Этот мотив широко распространен не только у турецких народов, но и у славянских.[Гордлевский 1909: 90]
Основанием для подобной устойчивой семантики является, несомненно, зооморфный код, связанный с соколиной охотой и общими «фарновыми» характеристиками хищных птиц.
Итак, можно принять пектораль за единый текст, самый общий смысл которого сводится примерно к следующему высказыванию (при всей понятной условности конкретных положений и терминов): «Я богат и удачлив в войне. Я предводитель воинской дружины, прошедший все воинские инициации и добившийся самого высокого воинского статуса. Я не имею недостатка в добыче. Кроме того, я уважаемый статусный муж, наделенный богатством и удачей в мирной жизни. Я не скуплюсь на жертвы по обе стороны границы и перехожу ее всегда во благо себе и своему клану». Тогда «косматый» скиф в верхнем фризе, имеющий за своей спиной стада и сокола, вероятнее всего, является зятем скифа с убранными волосами, имеющего за своей спиной стада и утку, причем исходный статус «тестя» явно выше статуса «зятя» или, по крайней мере, противопоставляется ему по принципу сакральности/маргинально-сти. Однако данное противопоставление является не разграничивающим, а объединяющим. Доказательством тому служит совместная «работа» над общим фарном и отношения преемственности, выраженные в том, что старший скиф продевает нитку, а младший ее принимает и вытягивает вверх. Подвешенный над головой старшего скифа горит может, во-первых, еще раз подкреплять «брачный» характер отношений между двумя родами, представителями которых выступают обе мужские фигуры (самое время вспомнить о приведенной Д.А. Мачинским и отвергнутой Д.С. Раевским [Раевский 1985: 185] отсылке к Геродоту (I, 216), согласно которой родственные скифам массагеты при совокуплении с женщиной вешают перед входом в кибитку лук), а во-вторых, свидетельствовать о том, что старшего скифа уже нет в живых, и его родовой фарн перешел под покровительство носителя пекторали.
В таком случае общение двух мужских фигур в центре композиции — «через посредство» фарна и «передачу нити» — может иметь выраженную жертвенную семантику, фактически выводя ее смысл на общение с мертвыми членами родового коллектива, хранителями семейного фарна. На это указывает и состав представленных в верхнем174
В Михайлин Тропа звериных слов
фризе животных, блестяще откомментированный Д.С. Раевским, который связал его с индийскими «пятью частями скота». Таким образом, «жертвенная» семантика верхнего фриза — зеркальное отражение подобной же семантики фриза нижнего, и реконструированный выше общий смысл высказывания можно продолжить следующим образом: «Я счастлив в браке и в родственниках со стороны жены. Фарн обоих родов я объединил и умножил, принося жертвы и почитая "своих мертвых" как дома, так и на войне».
Итак, уникальный памятник греко-скифской торевтики, согласно предложенной гипотезе, может оказаться текстом о судьбе и статусе своего владельца. Текстом, четко поделенным на две основные семантические зоны, связанные с двумя основными модусами существования уважаемого скифского вождя — с маргинально-воинской и брачно-хозяйственно-родовой. Две эти зоны благочестиво разделены между собой растительным фризом, который повествует как о непременной жертве перехода при пересечении границы двух главных зон, так и о присущей тексту в целом «жертвенной» ориентации. Символика приносимой жертвы вообще является главным организующим началом всего торевтическо-го текста, составляя смысловую основу как обоих «фигуративных» фризов, так и разделяющего и соединяющего их фриза растительного.
Та часть высказывания, которая наделена «внутренней», «хозяйственно-родовой» семантикой, вполне логично расположена «ближе к телу». Однако «общий настрой» текста — скорее воинский, что, несомненно, отвечало наклонностям самого владельца пекторали. Об этом можно судить в том числе и по венчающим углы пекторали обоймам, оформленным в виде львиных голов.
Этот взятый из воинского кода символ характерен для оконечностей золотых скифских гривен и браслетов, которые чуть выше мы уже интерпретировали как маркеры воинской «судьбы» и ритуальной разомкнутое™ культурных границ. Четыре витых жгута, которые разделяют фризы пекторали, фактически и являются четырьмя вправленными в единый текст гривнами. «Ошейники» из растительного орнамента, помещенные на обоймах позади львиных головок, еще раз подчеркивают общую «жертвенную» семантику текста1.1 Эта принципиальная «жертвенность» семантики пекторали — на всех смысловых уровнях — наводит еще на одну мысль Если данный предмет не был частью бытовою (пусть даже парадного, для исключительных случаев) убора своего владельца и если он был выполнен специально по случаю похорон, то смысл Mecia, в котором он был обнаружен, серьезно меняйся
Скифы
175
Эта особенность семантики данного торевтического текста позволяет нам высказать и еще одно предположение в отношении смысла некоторых деталей верхнего фриза — ничуть, впрочем, не противоречащее сформулированной выше гипотезе. Я напомню, что именно «золотая» цедилка из овечьей шерсти являлась центром ритуала по приготовлению амриты, напитка бессмертия. Именно пройдя через нее, сок сомы менял свои свойства и обретал магические характеристики. Процесс выжимания сока производился при помощи двух камней, имеющих различную и богато модифицированную семантику, связанную в том числе и с эротическими коннотациями. Стекая, сок попадал в два кувшина [РВ IX, 72, 5|, «усаживаясь» в них, как сокол на ветвях дерева [РВ IX, 65, 19; IX, 72, 5], и готовясь к «облачению в белые одежды», то есть к смешиванию с молоком. Не этот ли смысл заключен в двух юношах с сосудами, один из которых выдаивает овцу в горшок, а другой откупоривает амфору? Спешу оговориться, что данная семантика предлагается в качестве добавочной и комментирующей основное высказывание, ибо сведений о том, что скифы приготовляли хао-му, у нас нет (если не считать таковыми сведения о «конопляных банях»). Впрочем, магнетические коннотации предметов, задействованных когда-то в канувших в Лету ритуалах, имеют странное обыкновение сохраняться гораздо дольше, чем память о смысле и форме самих этих ритуалов. Мы не прощаемся через порог, давно уже успев утратить четкое представление о магических характеристиках территорий и границ между ними. Мы забыли, что фактически подобное рукопожатие, «узел», завязанный на разделяющей внутреннее, сакральное, и внешнее, «злое», пространство линии, равносилен пожеланию смерти. Мы просто так не делаем — и все. Магическое виденье мира осталось в пусть не таком далеком — но все-таки в прошлом. Что не мешает нашему поведению оставаться в основе своей магистически ориентированным: наши поступки и действия не направлены на достижение конкретного магического результата, но продиктованы культурной традицией, восходящей именно к такого рода мотивациям.
Человек, чей скелет был найден в дромосе в сопровождении парадного меча и золотой пекторали, мог в таком случае быть близким родственником умершего вождя, убитым и похороненным здесь во время поминальной тризны, которая, согласно Геродоту, имела место через год после похорон и во время которой у кургана устанавливали «мертвую стражу» из убитых юношей на чучелах убитых лошадей. Зять вождя вполне мог «возглавить» эту «мертвую охоту» — и пектораль делали специально для этого случая. Впрочем, данное предположение остается всего лишь предположением, поскольку никаких доказательств в его пользу, за исключением косвенных, мы привести не можем.
176
В Михайлин Тропа 1верины\ слов
Бесписьменная скифская культура была культурой архаической, и выработанные ею культурные коды отличались значительно большей устойчивостью, сохраняя в коллективной памяти образы (а возможно, и смыслы), восходящие, вероятно, еще к эпохе индоевропеиского или, по крайней мере, индоиранского единства, от которой до блистательного скифского IV века до н.э. прошло, по меркам архаических традиций, не так уж и много времени По крайней мере, гораздо меньше тех двух с половиной тысяч лет, которые отделяют нас от времени жизни и смерти хозяина золотой пекторали из кургана Толстая Могила.
Еще по теме 8. ВЕРХНИЙ ФРИЗ ПЕКТОРАЛИ И ЕЕ ОБЩАЯ СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА:
- 4. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ КОНКРЕТНЫХ ОБРАЗОВ: ЛЕВ, ПАРД, ОЛЕНЬ, КАБАН
- 8. ВЕРХНИЙ ФРИЗ ПЕКТОРАЛИ И ЕЕ ОБЩАЯ СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА
- 8. ВЕРХНИЙ ФРИЗ ПЕКТОРАЛИ И ЕЕ ОБЩАЯ СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА