Дендрохронология на службе археологии

Первые работы с археологическим деревом в нашей стране начались на исходе 50-х годов. В лаборатории археологической технологии Ленинградского отделения ИЛ АН СССР И. М. Замоторин провел серию анализов бревен, полученных при раскопках Больших Пазырыкских курганов на Алтае.

Так, исследования 1959—60 гг. явились по существу первой или же подготовительной ступенью, когда формировались исходные коллекции дерева для лабораторных исследований и вырабатывались достаточно эффективные при работе с археологическими образцами методические приемы анализа. Перед сотрудниками встала задача — на базе опыта зарубежных лабораторий, а также только что начавшихся в Ленинграде дендрохронологических исследований, отработать методические установки для полного цикла аналитических работ; от отбора проб в поле

вых условиях вплоть до методов синхронизации и перекрестного датирования.

В результате этих поисков было признано, что полнее всего этим задачам отвечает методика, предложенная в свое время Б. Хубером (Huber В., Holdheide W.

В 1961—62 гг. на первый план вышли вопросы отработки и корректировки этой абсолютной дендрохронологической шкалы, а также датировки отдельных построек из культурного слоя Новгорода (Колчин Б. А. 1963-а). Пожалуй, именно с этого времени определение возраста деревянных построек по годичным кольцам твердо заняло важное место в методах датирования множества памятников русского средневековья.

В последующие годы по мере расширения изучавшихся в лаборатории новгородских коллекций дерева, собранных уже в иных районах древнего города, стала очевидной необходимость создания новых дендрохронологических шкал для различных частей Новгорода (локальных дендрошкал). Оказалось, что дерево из разных концов города отличалось явной спецификой своих дендрологических характеристик, и это вполне объяснимо с точки зрения использования строительной древесины разных районов произрастания и, соответственно, источников его поступления. Поэтому вслед за Неревской шкалой появились Суворовская, Кировская, Лубяницкал, Ильинская, и, наконец, Троицкая (см. таблицу 1). Границы общей новгородской абсолютной шкалы значительно раздвинулись во времени — от 800 до 1680 года (Кол- чин Б. А. 1972).

Новгород и поныне остиется поисгине удивительным памятником, представляющим уникальные возможности для дендрохронологических исследований, благодаря насыщенности деревом культурных слоев, четкому стратиграфическому положению и комплексности отдельных деревянных деталей.

Таблица I. Локальные абсолютные дендрохронологические шпалы Новгорода.

вен определены абсолютные даты, а 551 постройка имеет строительные даты.

В 1962—63 гг. опыт работы с археологическим деревом был перенесен на материалы другого древнерусского города — Белоозера на Шекс- не (Черных Н. Б. 1965), открывшего счет восточноевропейским средневековым памятникам. Уже первые работы с материалами древнерусских городов показали, что основные принципы методики сохраняются, однако каждый отдельный случай требует для последних иногда достаточно серьезных модификаций, ввиду очевидной специфики общей новгородской дендрошкалы. Анализы деревянных образцов из каждого нового памятника заставляли вести поиск некоторых новых приемов, которые могли в той или иной мере усиливать эффект исследований (Черных Н. Б. 1972).

Наряду с изучением дерева из различных восточноевропейских памятников в Московской лаборатории продолжалась разработка принципов перекрестного датирования, а также выявления абсолютных реперов для привязки дендрошкал. Если же подобные реперы внутри исследуемого памятника отсутствовали, то возникала необходимость в применении т. и. метода lt;lt;teleeonnecliongt;gt; или же использования шкал различных и сравнительно удаленных друг от друга регионов. Возможность реализации этого метода обусловлена, конечно же, самим фактом принадлежности всего изучаемого дерева единой климатической зоне — подзоне тайги и широколиственных лесов. Однако для большей уверенности в предлагаемых заключениях была проделана работа по выяснению корреляционных зависимостей между показателями С* (Битвинскас Т. Т. 1965). Были рассчитаны показатели корреляции между парами синхронных графиков роста дерева из различных памятников изучаемой территории в зависимости от расстояния между ними. Расчеты подтвердили возможность сопоставлений дендрошкал археологического дерева из относительно удаленных памятников. (Черных Н. Б. 1972. с. 95—96; Колчин Б. А., Черных Н. Б. 1977, с. 102).

К началу 70-х годов в распоряжении Московской лаборатории находились коллекции уже тринадцати средневековых памятников с территории Восточной Европы. Огромный изученный тогда материал позволил поставить вопрос о создании абсолютной дендрохронологической шкалы восточноевропейского дерева.

этого изучалось дерево из лесных массивов Новгородчины и смежных областей. К примеру, из лесой южной Карелии для этих целей были отобраны около 200 проб (Колчин Б. А., Черных Н. Б. 1Э77, с. 77). Итоги более чем пятнадцатилетних работ были подведены в ранее уже упоминавшейся книге Б. А. Колчина и автора настоящей работы, опубликованной в 1977 г.

Активные изыскания в Московской лаборатории продолжались и в последующие годы. Основным материалом для исследования по-прежнему было дерево древнерусских городов. На сегодняшний день в архивах лаборатории хранятся данные по 14551 образцу археологической древесины. Абсолютные порубочные даты определены для 8576 бревен, а для 1262 построек получены даты строительства. Эти громадные серии послужили базой для создания локальных абсолютных дендрошкал и последовательностей годичных колец средневековых памятников. Тем самым было завершено формирование общей восточноевропейской дендрохро- нологической шкалы. Крайними точками этой генеральной схемы являются 612 и 1969 гг.

Методические и теоретические аспекты дендрохронологических исследований занимали достаточное место в изысканиях Московской группы. Однако более подробно их обсуждение пройдет в последующих главах настоящей монографии. Здесь же следует очень кратко упомянуть те проблемы, которые останутся за рамками данной книги: изучение дерева архитектурных и художественных памятников. Лаборатории удалось получить образцы дерева более чем из 100 архитектурных построек XIV— XX вв. В их списке культовые постройки, гражданские и оборонительные сооружения. Они разбросаны по огромной площади, охватившей Карелию, Ленинградскую, Мурманскую, Архангельскую, Тверскую, Вологодскую и Рязанскую области (Колчин Б. А. 1965; Колчин Б. А., Черных Н.

Исследования алтайского (назырыкского) дерева, начавшиеся еще в конце 50-х гг., продолжались и в дальнейшем. Изучались образцы и из иных курганов алтайского региона (Туэкта I, Башадар II). В абсолютном исчислении вся построенная И. М. Замоториным шкала охватывала VIII—V вв. до н. э. Новым импульсом в развитии этого направления явились материалы из раскопок знаменитого «царского» кургана

Аржан и Туве с его уникальной деревянной конструкцией погребальных камер.

Исследование дерева из Аржана провела аспирантка Ленинградскою отделения ИА АН СССР из Болгарии Е. И. Захариева (Захариева Е. И. 1974; 1976). Она составила «плавающую» шкалу аржанского дерева, протяженность которой равнялась 253 годам. Параллельно исследовательница заново проанализировала уже известные по работам И. М. Замоторипа материалы из Пазырыка, Туэкты и Башадара. На базе комплекса этих данных Е. И. Захариева построила новую общую дендрошкалу для Саяно-Алтая, протяженность которой равнялась 547 годам. Ею же была предложена и хронологическая последовательность сооружении больших Курганов Саяно-Алтая. Древнейшим из них являлся Аржан, через 136 лет после него возводится Туэкта I, затем — предположительно — через 21 год Башадар II и только через 105 лет после Туэкты возникает самый старший из Пазырыкских курганов (Захариева Е. И. 1974). Результатом этих работ явились заметные расхождения в датировках Пазырыкских курганов, выполненных на тех же образцах ранее И. М. Замоториным. Это, скорее всего, и вызвало необходимость провести еще один тур дополнительных работ над этими же материалами.

В конце 70-х годов сотрудник Государственного Эрмитажа Л. С. Мар- садолов провел дендрохронологическое изучение уже известных бревен из скифских курганов, применив комплексный подход при решении задач абсолютного датирования (Марсадолов Л. С. 1988). При построении дендрохронологической шкалы методом перекрестного датирования он использовал новую методику, совмещая данные дендрограмм (кривых роста годичных колец) со шкалой «фоновых» ритмов. Полученные визуально привязки просчитывались на ЭВМ. Новая, третья по счету, дендрохронологическая шкала имела протяженность уже в 634 года. По данным Л. С. Марсадолова, Аржан сооружался раньше Туэкты I на 200±5 лет, в остальном его датировки совпадали с па.моторинскими. Используя датирование по Сн в сочетании с археологическими данными, Л. С. Марсадолов предлагает «узкую» (с точностью до ±20 лет) абсолютную датировку Саяно-алтайских скифских курганов; при этом I и II Па- зырыкские курганы датируются им 420—440 гг. до н. э. (Марков Ю. Н., Марсадолов Л. С., Мецхваришвили Р. Я. 1987).

Упоминание о двух «плавающих» дендрошкалах для I тыс. до н. э. встречается в работе Б. А. Колчина и Т. Т. Битвинскаса (Колчин Б. А., Битвинскас Т. Т. 1972, с. 85). Одна из них, согласно авторам, построена на материалах шести бревен из казахстанских (Багдашанских) курганов

скифского времени (165 лет); основу другой — составило неизвестное число образцов из деревянной погребальной камеры Оглахтинского могильника в Южной Сибири (185 лет). Однако материалов из указанных памятников в лаборатории не имеется и по этой причине высказать свои соображения по поводу обоснованности данных шкал не представляется возможным.

Работы с деревом исторических построек проводятся также в Каунасской лаборатории, и основной задачей здесь служит хронологическое углубление дендрошкал, построенных в основном на базе образцов современного дерева, для которых условия окружающей среды хорошо известны. Параллельно проводится определение дат строительства этих построек. Так, изучались бревна из внутренних конструкций двенадцати старых построек Клайпеды и Клайпедской крепости (XVII—XIX вв.), костела Кинтай из Шилутского района (вторая половина XVII—XIX вв.), мельницы is поселке Гинучяй, датированной серединой XIX века (Брукш- тус В. В. 1984). Подвергалось анализу и дерево из раскопок в Трагсай- ском замке (XIV в.). Для последних материалов была построена абсолютная дендрошкала протяженностью в 242 года. С се помощью определены даты рубки тринадцати бревен, относящихся к отрезкам 1316— 1339 гг. и 1352—1382 гг. (Стравинскене В. П. 1989, с. 450).

Исследованием древесины памятников русской архитектуры XV— XIX вв. занималась группа под руководством Н. Ф. Сергеевой (г. Москва). Эти работы проводятся в тесном сотрудничестве с лабораторией ИА РАН (см.; Черных Н. Б. 1982; Сергеева Н. Ф., Черных Н. Б. 1983; Сергеева Н. Ф., Урьева А. Ф., Черных Н. Б. 1987; Черных Н. Б., Сергеева Н. Ф. 1997 — в печати).

В течение десяти лет М. А. Сагайдак в Институте археологии АН Украины работал над созданием дендрохронологической шкалы для дерева построек средневекового Киева. Первые сборы образцов начались при раскопках на Подоле в 1973 году. В последующие годы здесь было получено 250 спилов сосновых бревен из семи стратиграфических горизонтов. Относительные дендрошкалы, построенные для каждого из изучаемых участков Киевского Подола, были сведены в одну шкалу, имеющую протяженность в 332 года. Имея опыт датировки дерева из Ополья по новгородской абсолютной дендрохронологической шкале (М. Dabrovsky, К. Cuik 1972), М. А. Сагайдак пришел к заключению, что угнетения на кривых роста стволов X—XI вв. из киевских построек совпадают с новгородскими. Это позволило ему поместить относительную киевскую шкалу в рамках 740—1123 гг. Одновременно были начаты сборы образцов

дерева из архитектурных памятников Киева и его округи с известными по письменным источникам датами строительства: Киевской Софии (XI век), церкви Спаса на Берестове (XII век), а также еще нескольких позднесредневековых построек (Новое в археологии Киева, с. 426—450).

В 70-х годах С. Г. Шиятовым исследовалась коллекция спилов бревен построек из раскопок самого северного русского позднесредневекового города Мангазси, расположенного в низовьях реки Таз и просуществовавшего всего 70 лет (с 1601 по 1672 год). Раскопки на Мангазейском городище позволили изучить еш различные части: оборонительные сооружения, административные и церковные здания, таможню, гостиный двор, жилые, ремесленные и хозяйственные постройки. Всего было изучено 150 спилов бревен. Среди древесных пород представлены ель, лиственница и кедр, при явном преобладании первых двух. «Плавающая» шкала по лиственнице путем перекрестного сопоставления была связана с абсолютной шкалой, построенной по современным многолетним деревьям, найденным в окрестностях Мангазеи. Общая протяженность шкалы этого региона по лиственнице составила благодаря этому 867 лет. Датированные по ней постройки относятся к первой половине XVII в. (Шиятов С. Г. 1972; 1980).

В настоящем обзоре я коснулась лишь наиболее значимых работ по дендрохронологическому изучению дерева археологических и исторических построек. Естественно, что более частные исследования остались за пределами данной работы.