В. Ф. ГЕНИНГ ЗАМЕТКИ К ПОСТРОЕНИЮ ТЕОРИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ (АК)

В современных исследованиях понятие А К не получило еще достаточно общепризнанного определения, оно не рассмотрено как категория исследования в системе теоретического познания археологии. Это вполне закономерное явление в развитии науки. Построение научной теории как определенной системы, раскрывающей закономерности

развития сущностной стороны объекта познания, представляет собой достаточно длительный процесс в развитии научного познания, в ходе которого первоначально формируются отдельные элементы системы, выделяются основные категории, вырабатываются простейшие определения и абстракции. Научная теория как законченная концептуальная система венчает этот процесс в развитии науки, которая, однако, при этом должна сама достигнуть определенной зрелости, определенного уровня развития познания.

Археологическое познание достигло такого уровня развития, когда исследователей не удовлетворяют всевозможные технологические реконструкции на уровне образа жизни, пусть даже самые точные и тонкие, но все же статичные и описательные. Подобные исследования не выходят на изучение закономерностей социально-исторического развития общественных структур в динамике и соотнесение их с закономерностями развертывания сущности общественно-экономической формации. Еще в большей мере это можно сказать об источниковедческих задачах — культурно-хронологических определениях и классификациях источников. При всей важности данных процедур в общей канве археологического исследования, они не могут быть определяющими в развитии науки в целом, так как, это уже теперь у. :uof с их помощью нельзя решить актуальные социально-исторически' проблемы археологического познания. Здесь требуется качественно шю i подход, иные методы исследования.

Исследование закономерности социально-исторического развьтия древних обществ относится к сфере теоретического уровня познагня, но если это так, то проблемную ситуацию в современной археоло! ии можно сформулировать как проблему необходимости исследова! ия метода теоретического воспроизведения прошлой исторической действительности отдельных древних обществ.

с. 77—79). Выработка метода, лежащего в основе Марксовой критики политической экономии по своему значению едва ли уступает основа ному материалистическому воззрению. Метод восхождения от абстрактного к конкретному,— по мнению Б. М. Кедрова,— есть логический эквивалент «принципа развития в его применении к задаче построения- науки и ее систематического изложения» (1978, с. 29).

Теоретическое воспроизведение исторической действительности — это звено в цепи исследовательского процесса, завершающее рассмотрение объекта познания выяснением сущности, закономерности его движения.

Изображение действительного движения объекта познания, как отмечал К. Маркс, может быть начато лишь после детального освоения материала, когда будут проанализированы различные формы его развития, прослежена их внутренняя связь (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 21). Это тот подготовительный этап в системе научного исследования, когда, как писал В. И. Ленин, «сначала мелькают впечатления, затем выделяется нечто,— потом развиваются понятия качества... (определения вещи или явления) и количества» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 301). Для того, чтобы впечатления и понятия обрели статус научного знания, они должны быть приведем ны в определенную систему, в выполнении которой и состоит сам начальный этап научного исследования. Способом изображения действительного движения объекта познания на начальном этапе служит метод эмпирического восхождения или восхождения от конкретного к абстрактному (Нарский, Левин, 1978, с. 167—183). В системе археологического познания на этой стадии от весьма общих, расплывчатых представлений об археологических памятниках, основанных на конкретно-чувственном их восприятии, формируется набор многочисленных абстрактных определений, характеризующих отдельные компоненты и элементы объекта познания.

Итак, на первом этапе познания действительного движения общее, полное представление об объекте исследования «испаряется до степени абстрактного определения», в результате чего познание переходит от конкретного, данного в представлении, «ко все более и более тощим абстракциям» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 12, с. 726, 727). Результатом этого этапа познания являются абстрактные определения предмета научного исследования.

Э. В. Ильенков, раскрывая существо движения познания, отмечает, что «вовсе не от мышления зависит — с чего начать и в каком порядке продолжать логическое развитие понятий этим способом. Как показал К. Маркс, это зависит исключительно от того отношения, в котором стоят друг к другу различные стороны конкретного целого.

внутреннего расчленения этого целого, диалектике становления конкретности вне мышления, то есть в конечном счете историческому развитию этой конкретности, хотя... такое совпадение не является простым, зеркально-мертвым и касается лишь всеобщих моментов развития» (Ильенков, 1960, с. 150).

Задача исторического познания конкретности в археологии состоит в том, чтобы воспроизвести прошлую историческую действительность, реализованную в конкретных обществах прошлого, не только со стороны общеисторических закономерностей общественного развития, но и в богатстве многообразия специфичности, реализующем данную закономерность. Это и создает картину конкретно-исторической неповторимости форм протекания исторического процесса в каждом отдельном обществе прошлого.

Исходя из этого само раскрытие исторической действительности в ее конкретности осуществляется на различных уровнях познания.

Прежде всего необходимо отметить, что категория «образа жизни», по мнению философов, необходима «там, где анализ исторической действительности еще не выходит за рамки непосредственно фиксируемой картины общественной жизни в виде некоего единого, нерасчле- ненного потока конкретных поступков «действий людей» (Толстых, с. 191). Далее отмечается, что категория образа жизни отражает историческую действительность в ракурсе того, «как природа данной общественно-экономической формации проявляется в многообразной, всегда конкретной жизнедеятельности людей...» (Там же).

Категория образа жизни отражает в познании тот исходный низовой уровень исторической реальности, где в повседневной трудовой деятельности, общественной жизни, в быту и досуге воспроизводятся

бщество.

Однако, на этом уровне историческая действительность познается ограниченно, в большинстве своем лишь в формах внешнего проявления. Это обусловлено противоречиями, заложенными в понятии образа жизни, которое «как бы вбирает в себя в «снятом виде» всю материальную предметно-вещественную и духовную среду, в которой живет и действует индивид (социальная группа, общество в целом) и которая определяет способ и конкретные формы его жизнедеятельности» (Толстых, 1983, с. 198). Именно эти последние становятся объектом конкретно-исторического познания в археологии, которая, однако, стремится также раскрыть закономерности общественного развития древних обществ. И в данной ситуации надо иметь в виду, что «движение познания вглубь, стремление выяснить, от чего зависит и чем определяется специфика того или иного образа жизни, по необходимости ведет к «разрушению самого понятия образа жизни. Попытка же сознания остаться на уровне понятия об образе жизни закрывает путь для такого объяснения. Сколь угодно обстоятельное и детальное описание образа жизни само по себе всегда недостаточно для его познания, если нераскрытой остается обусловливающая жизнедеятельность людей система общественных отношений» (Толстых, 1982, с. 192). Поэтому само исследование образа жизни надо рассматривать лишь как момент в познании социально-исторической сущности древних обществ, момент, который в археологии выделяется как этап эмпирического восхождения. Проблема «начала науки» в археологии: исходная категория и ее элементарная «клеточка». Подлинное познание закономерностей социально-исторического развития древних обществ может быть достигнуто только на уровне теоретического воспроизведения исторической действительности, на котором и реализуется Марксов метод восхождения от абстрактного к конкретному, восхождения, при котором «абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного посредством мышления» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 12, с. 727).

Разработка метода восхождения как способа теоретического воспроизведения действительности в конкретно-научном знании отдельных дисциплин представляет собой пока еще слабо изученное звено

1979, с. 235 и сл.; Носков, 1978; Рузавнн, 1978; Фофанов, 1981, с. 72 и сл.). В достаточно разработанном виде этот метод реализован лишь К. Марксом при исследовании экономической системы капиталистических отношений. Поэтому пока может идти речь лишь о разработке отдельных подходов к реализации метода восхождения в системе археологического знания.

Теоретическое воспроизведение любой системы предполагает выделение исходной категории исследования и ее элементарной «клеточки», которые будут «началом теории науки». При этом следует иметь в виду, что «логическое развитие категорий, руководствующееся тем отношением, в котором элементы исследуемой конкретности стоят друг к другу в развитом предмете, в предмете на высшей точке его развития и зрелости (курсив мой.— В. Г.), только и открывает тайну подлинной, объективной последовательности формирования предмета, складывания его структуры» (Ильенков, 1960, с. 207). Исходя из этого, любую систему для научного анализа следует брать в ее наиболее развитом зрелом виде.

Если всеобщим объектом познания археологии является общество прошлого, то при исследовании проблемы исходной категории и прос- тейшого элемента построения системы теоретического археологического знания необходимо рассмотреть общество как социальную целостность для того, чтобы здесь выявить ту специфику, которая определяет археологическое познание.

Общество, рассматриваемое со стороны его общественно-экономической формационной структуры, представляет собой сложную многокомпонентную систему, в которой каждый компонент выступает в свою очередь как относительно автономная система. Сама общественная система как в целом, так и в своих автономных подразделениях исследуется в научном познании в самых различных срезах и уровнях в зависимости от конкретных познавательных задач. В. Г. Афанасьев (1980) считает, что наиболее общий универсальный срез может быть получен, если ко всем срезам и уровням анализа социальной системы подходить с точки зрения субстанции, материала, из которого образованы компоненты. В этом срезе обнаруживаются следующие компоненты социальной системы:

а)              вещный, предметный мир — «тела, предметы, вовлеченные в орбиту общественной жизни» (Афанасьев, 1980, с. 283) — продукты конкретного труда, обладающие социальным качеством — удовлетворять потребности человека. Социальными качествами обладает предмет, когда он очеловечен, вовлечен в общественные отношения;

б)              социальные процессы — экономические, социально-политические, духовные ит. п.,— представляющие собой последовательные смены состояния общества в целом или подсистем под воздействием внутренних и внешних условий. Все это связано с действительностью социальных групп людей, осуществляющих свои цели в удовлетворении своих потребностей;

в)              компоненты духовной природы — это общественные идеи в человеческом сознании, которыми люди руководствуются в своих дей-

г)              всеобщим универсальным компонентом социальной системы является человек как элементарный носитель социального системного качества, как центральный компонент системы, в котором конструируются все взаимоотношения и взаимодействия системы.

Субстанционально-компонентный срез социальной системы позволяет осуществить универсальный подход на начальном этапе познания любых явлений социальной жизни в любой сфере деятельности и на любом уровне ее организации. Действительно, начиная исследования, необходимо выяснить, каковы основные составляющие компоненты исследуемого явления (объекта) и каково их конкретное субстанциональное содержание. Для конкретно-исторического исследования последнее особенно важно. При изучении системы земледелия — его компоненты имеют одно содержание (люди с навыками земледельческого труда, знание законов природы и хозяйственных операций, необходимых для выращивания растений, трудовая деятельность в земледельческом хозяйстве, земля и орудия для обработки земли и выращивания растений) и совершенно иное — при исследовании проблем военного дела (люди с военными навыками, знание основ военного дела, сами военные действия и вооружение). Таким образом, субстан- цнонально-компонентный подход является исходным этапом в решении социально-исторических задач исследования, ибо, лишь выявив по различным прямым и косвенным данным все компоненты и определив содержание их в изучаемом явлении, можно приступить к самому исследованию конкретно-исторического процесса.

Какими конкретно компонентами этой системы может оперировать в своем познании археология? Только одним — предметным миром. Остальная история располагает письменной информацией или информацией, получаемой от живых индивидов,' которая с той или иной полнотой содержит данные о всех компонентах системы (Генинг, 1983, с. 115—120, 187—191). В археологии же мы располагаем только остатками предметного мира социальной системы. Но и это уже не мало. «Практическое созидание предметного мира,— писал К. Маркс,— переработка неорганической природы есть самоутверждение человека как сознательного — родового существа...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 42, с. 93). Эта переработка осуществляется в процессе трудовой деятельности и направлена на создание предметов, удовлетворяющих естественные и социальные потребности людей. «Осуществление труда есть его опредмечивание»,— замечает К. Маркс (Там же, с. 88). Проблема роли предметного мира и опредмечивания в археологическом познании уже неоднократно ставилась нами в литературе (Генинг, 1975, с. 15; 1975 а; 1983, с. 110, 130), поэтому здесь обратим внимание еще раз лишь на один аспект. Для краткости и удобства назовем этот компонент — предметный мир — олредмеченностью. Оп- редмеченность есть порождение всей социальной системы, а не только производное, результат деятельности, как иногда это понимается некоторыми исследователями. Опредмеченность — это компонент системы, результат ее интегрированного развития, в котором концентрируются результаты не только деятельности, но и духовного мира (мыш-

Категория опредмеченности, рассматриваемая в системе археологического знания, включает знание обо всех тех остатках, которые составляют источники познания древних обществ. Конечно, эти остатки уже весьма специфичны и далеки от своих «живых предков», на что уже обращалось особое внимание в археологии (Захарук, 1976, с. 3—10; Клейн, 1978; Генинг, 1983, с. 134), но в интересующем нас плане все это пока не имеет значения.

Археологические памятники являются в археологии объектом непосредственного исследования, именно с них начинается процесс исследования. Формирование специфического предмета исследования археологической науки, как и содержания науки в целом, определяется взаимодополняющими, противоречивыми факторами — объектом познания и познавательными задачами, формулируемыми исследователями (Фофанов, 1981, с. 68). Выше уже неоднократно акцентировалось внимание на том, что в современной советской археологии — археологии социума (или социоархеологии) — при определении познавательной задачи в первую очередь подчеркивается необходимость изучения социально-исторического развития древних обществ. На предшествующих этапах развития археологического знания в период «археологии культуры» (культурархеологии) основная познавательная задача практически сводилась к описанию остатков жизнедеятельности и исследованию их в плане культурного развития отдельных групп человечества. В этой концепции исходной в познании была категория «культуры», которой и обозначались все археологические объекты, так же как в период зарождения археологии они относились к категории «древности». Но вместе с постановкой новой познавательной задачи — исследования социально-исторических структур прошлого — появилась потребность и в выделении, и обосновании соответствующей исходной категории исследования, которая отражала бы достаточно четко специфику исследуемой системы. Именно такой категорией и будет опредмеченность, которая позволяет «вписать» наш источник в систему, являющуюся основным объектом исследования археологии— общества прошлого, с точки зрения не только культурного, как ранее, а социально-исторического развития (Генинг, 1983, с. 132), под которым понимается развитие конкретных социальных организмов в пространстве и времени. Обозначение исходная категория исследования как опредмеченность не является простой заменой термина (вместо «культуры»). Опредмеченность как исходной категория исследования, предполагает рассмотрение ее в совершенно иной по сравнению с «культурой» системе общественной организации, со своей структурой и своими законами движения, а именно, в системе общественно-экономической формации.

Следует отметить, что, хотя предлагаемый термин опредмеченность и нов, но лишь как термин. Фактически это понятие давно уже «встает» в сознании археологов, уже хотя бы в том негативном отношении к термину и понятию «культура», которое проявляется в ряде конкретных ситуаций. Решительно от этого термина отказывались первые энтузиасты социоархеологии начала30-х годов (Генинг, 1982, с. 134).

_                            "-""Т TV пллпсттлпоимау ППпб.ПРМ

хозяйства, социальной организации или идеологии, проведенных в 30—80-е гг. Категория «культура» не вписывалась в эти исследования.

Поэтому, вероятно, и появилась масса новых терминов (памятники, материальная культура, вещественные источники, историческая вгщь, археологический источник, останки и следы и т. п.), которые практически обозначали категорию опредмеченность в ее археологическом варианте. Опредмеченность становится предметом исследования социоархеологии, ее исходной категорией, что представляет собой завершающий этап в эмпирическом восхождении от конкретного к абстрактному, которое в своем развитии также проходит ряд стадий, формирующих знание об одном и том же предмете: сам предмет, чувственный образ, «его эмпирическое описание, различные варианты теорий и, наконец, основы его действительной научной («классической») теории, абстракции которой уже таковы, что позволяют начать восхождения от абстрактного к конкретному» (Нарский, Левин, 1978, с. 172). Кроме последней, все эти этапы археология прошла, «различные варианты теорий» исследований предмета—это этап, соотносящийся с концепциями культурархеологпп, когда остатки социальной жизнедеятельности в виде культуры рассматриваются в различных культурно-исторических теориях. Начальный период социоархеологии обозначен тем, что достигает зрелых форм «всеобщее или выделенное путем сравнения общее» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, с. 21). Интересно, что такое «всеобщее» в археологии возникло не в выделении самой категории, а составляющего ее элемента, каковым является артефакт.

Как отмечают И. С. Нарский и Г. Д. Левин, именно с формирования «всеобщего» возникает критический, переломный момент в создании научной теории, когда начинается процесс мысленного разложения предмета исследования. На первом этапе он разлагается на такие составляющие его простейшие, далее на нерасчленимые элементы, которые и в реальной деятельности могут быть отделены от предмета. В археологии в качестве таких элементов выступают так называемые артефакты, выделение которых, как отмечалось, было проведено еще до того, как сформулировалось понятие об абстракции предмета — «опредмеченности». Артефакт, как определял его В. С. Бочкарев,— это «любой материальный объект, изготовленный или модифицированный человеком» (1975, с. 35) прошлого, к которому следует добавить, по нашему мнению, разъяснение, что «это объект, включенный в систему археологического познания, исследуемый в определенном, заданном направлении» [‡‡‡‡] (Генинг, 1983, с. 141; Клейн, 1974, с. 83—85).

Артефакт и будет в археологии той элементарной «клеточкой», которую необходимо положить в основу формирования ее теоретической системы. Опредмеченность и артефакт—это исходная категория и простейший элемент — «клеточка», с которых должно начинаться восхождение от абстрактного к конкретному, как способу теоретическо

го воспроизведения исторической действительности, изучаемой археологией.

Выше уже отмечалось, что при систематизации категорий, образующих структуру теории, центральной проблемой является проблема «начала науки», связанная с выделением в объекте познания простейших определений и исходных категорий, так как именно они соответствуют элементарному образованию предмета исследования данной науки. В. И. Ленин прекрасно показал, как эту проблему решил К. Маркс при работе над «Капиталом». Вначале «анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазного (товарного) общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этом простейшем явлении (в этой «клеточке» буржуазного общества) все противоречия (respective зародыши всех противоречий) современного общества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост сдвижение) этих противоречий и этого общества, в 2 его отдельных частей, от его начала до его конца» (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 318).

«Клеточка», выделенная в объекте познания, должна быть чув- ственно-воспринимаемым явлением, постоянно повторяющимся, характеризуемым всеобщностью и массовостью, и содержать в себе противоречия развития объекта. Эта «клеточка» должна быть нерасчленимой единицей в системе развития социального объекта, так как только тогда она может рассматриваться как элементарное образование.

В теоретическом познании «начало науки» — исходная категория и элементарная «клеточка» в своем определении не связаны ни с какими другими категориями данной теории (науки). Эта категория само- обосновывает и самодоказывает себя в системе, почему она и служит исходной категорией при построении всей теоретической системы (Аб- дильдин, 1981, с. 15).

Опредмеченность как исходная категория общественной системы в ее археологическом познании означает выделение наиболее общей абстрактной формы сущности, специфического отличия общественной системы, ее простейшего исходного социального отношения, опираясь на которую необходимо раскрыть в системе археологического познания логическую взаимосвязь всех категорий и отношений исследуемых конкретно-исторических общественных систем. Ибо сама опредмеченность как компонент системы органически связана со всеми остальными компонентами и предполагает их непременное наличие.

Выделение элементарной «клеточки» общественной системы — артефакта— направлено на поиск такого ее элемента, в котором было бы запрограммировано все многообразие, богатство и противоречие системы, ее главный отличительный признак, ее исходное отношение.

Артефакт—это простейшая абстракция в системе археологического познания, которая должна выступать в качестве средства теоретического воспроизведения конкретного целого — общества прошлого. Эту функцию она реализует в том, что выступает как всеобщее свойство общественной системы, как ее наиболее простое отношение. Тем самым в этой клеточке— артефакте— заложен и способ реализации всей системы в процессе реального функционирования. Таким

способом реализации для артефакта является его форма и функция — органически составляющие артефакт, содержащие в потенциале и все противоречия системы (это противоречия между формой и содержанием).

Артефакты как любые материальные объекты человеческой жизнедеятельности постоянно, систематически воспроизводятся вместе с воспроизведением социальной системы, так как являются элементами одного из непременных ее компонентов—опредмеченности. Это действительно самые массовые, всеобщие чувственно воспринимаемые объекты. И в то же время они нерасчленимы, ибо дальнейшее расчленение имеет предел — потерю социального качества. Следует также иметь в виду, что артефакты воспроизводились как элементы не только в социальных системах, они «воспроизводятся» и в системе археологического познания; каждый вновь раскопанный памятник дает огромное количество новых артефактов, глубина познания которых зависит от общего уровня развития науки.

В.              И. Ленин особо подчеркивал, что в «клеточке» заложены все противоречия, и через нее необходимо показать и рост, и движение исследуемой системы от начала до конца. Внутренние противоречия артефактов состоят прежде всего в их двойственности как в самой социальной системе, так и в системе ее познания. Артефакты обладают множеством объективных свойств-признаков, среди которых отметим следующие: материальность и объективность, функциональность, ассоциативность.

Материальность и объективность, как продукт человеческого труда, и компонент в системе социальной жизнедеятельности лежат в основе формирования особых археологических свойств — археологич- ности— сохранности объектов прошлого и их нахождение в комплексах, оставленных их творцами. Археологичность—качество, приобретаемое артефактами в процессе археологизаций, исключения из жизнедеятельности, но в то же время обусловлено социальной деятельностью. В системе познания сюда относится достоверность, древность (подлинность) самого объекта и взаимосвязь (взаимозалегание, взаи- монахождение) с другими объектами, что позволяет выделить среди множества артефактов комплексы, оставленные одним отдельным обществом прошлого, соотнести их с одной археологической культурой.

Функциональность как свойство присуще всем элементам опредмеченности, ибо каждый материальный предмет, будь то любая отдельная вещь или любое сооружение имели определенное назначение в системе жизнедеятельности общества, они должны были выполнять свои прямые функции: топор — рубить, подвеска — украшать, жилище — быть местом обитания, заслон в могиле — закрывать проход в камеру, стрела — поражать цель и т. д. и т. п. В самом артефакте функциональность выражена прежде всего в форме. Однако, как научный факт функциональность должна быть реконструирована исследователем, причем для одних артефактов это не составляет особого труда— задача решается на основании элементарного сравнения с обыденным знанием или привлечения этнографических параллелей, в других это требует

более глубокого аналнза. Во всех случаях для установления функциональности используются также данные об археологических свойствах — условиях нахождения и т. п. Поэтому в процессе реконструкции участвуют два компонента: археологичность + логика распознания артефактов как технологического явления. В целом функциональность — это простейшее элементарное свойство технологического порядка общественной системы.

Ассоциативность — включенность, ассоциированность артефакта в социальной системе, как в прошлой действительности, доказательством чего является их археологичность, так и в системе познания, когда мы реконструируем не только элементарный, простейший акт— функциональность артефакта как такового, «самого в себе», а его «социальное окружение», реконструируем его место в функционировавшей системе. Все это придает ему новое свойство— ассоциативность— «способность» нести информацию о всех сторонах системы, в том числе и тех, которые не имеют прямого отношения к функции артефакта.

' Действительно, топор — рубящее орудие, но роскошно отделанный драгоценностями топор в богатом погребении— уже символ власти; камень перед камерой катакомбы— просто заслон перед входом или факт наличия или отсутствия глиняных сосудов в могиле,— а в системе погребальных памятников определенного региона— это показатели этнических традиций; остатки жилища— место обитания людей, но размеры жилища— показатель величины коллектива, использовавшего его и т. п.

При распознании ассоциативных свойств артефактов используется уже три элемента: археологичность + функциональность + логика социальной структуры (отношений).

Отметим также, что именно данные свойства артефактов лежат в основе трех уровней исследования в археологии: археологичность является исходной категорией в развитии источниковедческого уровня познания археологии; функциональность— определяющая категория в изучении общества на уровне образа жизни; ассоциативность — свойство артефактов, лежащих в основе исследования социально-исторических закономерностей развития древних обществ (Генинг, 1982).

В целом проблема «начала науки» — нахождение в конкретно-научном знании исходной категории исследования и ее элементарной клеточки представляет собой лишь отправной момент в построении научной теории, которая должна теоретически воспроизвести историческую действительность. Причем это воспроизведение в археологии должно быть осуществлено не в отвлеченно-методологической форме (хотя и это необходимо выполнить!), а в конкретно-исторических исследованиях закономерности развития отдельных древних социальных организмов. Поэтому теоретическое воспроизведение исторической действительности в археологическом знании есть развитие археологии на качественно новом уровне, а именно на теоретическом уровне археологического познания, уровне, который предлагается именовать социоархеологией.

«Начало науки» — исходная категория (опредмеченность) исследования и ее элементарная «клеточка» (артефакт) являются методологическими понятиями, на которых должна базироваться вся система теоретических оснований и логических принципов археологического познания. На базе этих понятий должна разрабатываться система категорий археологии, особенно таких актуальных для современного познания, как АК, сферы социальной деятельности, уровни археологического познания и др.

Основная ценность данной концепции «начала науки» состоит в том, что на базе ее возможно решение проблемы соединения эмпирического и теоретического уровней познания — одной из актуальнейших задач современной науки — теоретизации археологического знания. Проблема исходной категории в системе этноса. Этническая целостность в существовании социального организма представляет собой такую ступень его развития, когда он достигает социальной зрелости, которая выражается в том, что данное общество осознает себя как отдельное общество. В реальном бытие это осознание выражается в распространении общего самосознания этноса— этнонима, имени, которым называется все общество в целом и каждый его член (Генинг, 1970, с. 32). Самосознание—это высшая ступень развития социальной формы движения материи, связанная с ее общественной организацией. Поскольку этническая система берется в своем наиболее развитом виде, отражающем высшую ступень формирования отдельной социальной организации, то этноним и является исходной категорией системы. Этническое самосознание и его материальное выражение—этноним— характеризуются следующими чертами: всеобщностью, массовостью, обыденностью, повторяемостью. Действительно, этнос в своем развитом, сформировавшемся виде всегда имеет самоназвание, так же как и любой член этого этноса определяет свою принадлежность к нему этим именем, для чего не требуется никаких обоснований — самоназвание присуще этносам всех обществеп- но-экономических формаций; это то общее, что проводит качественную грань между обществом и природой; самоназвание присуще только зрелым формам социального организма. Индивид, относящий себя к определенному этносу, как конкретно-исторический носитель этнонима будет выступать в качестве элементарной «клеточки» всей этнической системы. В этом аспекте этнограф В. В. Пименов предложил термин этнофор — индивид как носитель этнических свойств социальной системы (Васильев, Пименов, Христолюбова, 1970, с. 57). Этпо- фор — это объективно нерасчленимая социальная единица, и она органически предполагает конкретное общество— этнос. />В самой «клеточке» этнической системы отражаются в зародыше все противоречия, заложенные в этнической системе, на чем подробнее остановимся ниже.

Самоназвание (этноним) является производным коллективного самосознания — осознания себя отдельным обществом. Поэтому отдельное общество как социально-исторический организм выступает в качестве родового понятия и тем самым утверждает этноним в качестве

исходной категории, не связанной своим определением ни с какими другими категориями этнической системы.

В теоретическом понимании исходная категория, как уже отмечалось, выступает как то, что себя самодоказывает и самообосновывает в системе. Самодоказательство реализуется в этническом самоназвании (этнониме) этноса как отдельного социально-исторического организма, достигшего высшей степени зрелости социальной системы — осознания своей отдельности, автономности, которое выражается в самоназвании. Вторая сторона утверждения исходной категории — самообоснование— выражается в том, что материальные носители самоназвания, этнофоры отдельного общества являются объективными носителями этнических свойств данного общества, поэтому этническую специфику в формах языка, предметного мира, поведения, организации и т. п. считают нормой общения в общественной жизни, ибо для них в повседневной практике их жизнедеятельности существует только система общественных отношений своего отдельного общества, кото- рое не требует никакого обоснования. Поэтому важнейшей функцией этнических отношений является прежде всего самоутверждение своего этноса в единстве его специфических форм общения как отдельной социальной целостности.

Осознание каждым обществом своей отдельности, самостоятельности венчается самоназванием — этнонимом и осознается как этническая сфера общественных отношений, а само конкретное общество рассматривается как этносоциальный организм (Генинг, 1970; Бромлей, 1973)..

Необходимость выделения этнической сферы социальной деятельности в структуре общественной жизни обусловлена тем, что функционирование социального организма в конкретно-историческом окружении как существование отдельного общества порождает совершенно самостоятельную сферу обеспечения отдельного развития, как самостоятельного, автономного социального организма— этноса, в сферу деятельности которого входят: взаимоотношения отдельного общества с окружающим, другими подобными обществами; воспроизводство данного этносоциального организма, как отдельного общества, включающее как биологическое (людей) и социальное (всех сфер жизнедеятельности) воспроизводства; воспроизводство специфики материального и духовного мира данной организации, ибо каждое отдельное общество есть развитие конкретного, специфического, которое противостоит общему и многим конкретным.

Обособленность, самоназвание и специфичность форм социальной жизни — основные параметры, характеризующие этнос как социальную категорию. Совершенно естественно также, что, как и любые общественные явления массового характера, этнические параметры образуют специфическую взаимосвязанную систему, характерную только для данного этносоциального организма. К вопросу о выделении этнизирующих признаков в археологических исследованиях. В археологии особый интерес представляет вопрос о том, в какой мере предметный мир (опредмеченность) общественной системы может быть использован и интерпретирован при исследовании этнических проблем. Прежде всего здесь необходимо под

черкнуть, что опредмеченность есть выражение сущностных сил человека, в котором выступают в органическом единстве живой и опред- меченный труд людей. «Предмет, как бытие для человека,— писал К. Маркс,— как предметное бытие человека, есть, в то же время, наличное бытие человека для другого человека, есть человеческое отношение к другому человеку, общественное отношение человека к другому человеку» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2, с. 47). Продукт труда всегда предстает как посредник вещественного общения в обществе, поэтому он несет на себе и печать специфики такого общения, в том числе, конечно, и этнического. В археологии пытались использовать предметный мир в этнической проблематике путем выделения набора так называемых этнизирующих признаков, что вызвало у многих исследователей достаточно негативную критику. Действительно, дискретный набор признаков, не обоснованный ни теоретически, ни методологически, представляет собой слишком прямолинейное и некорректное решение сложной проблемы, что, однако, не дает основания отвергнуть саму идею, ибо это выход на практику исследования эмпирического материала, который в конечном итоге контролирует любые конкретно-этнические построения. Другая сторона данной проблемы более сложна — в какой мере и какие археологические материалы несут этническую нагрузку?

Исследование этноса, как уже отмечалось, следует вести с точки зрения отношения диалектических категорий отдельного и общего, взаимосвязь которых представляет собой взаимосвязь целого (этноса) и части (социальная система). Будучи частью отдельного, писал

В.              И. Ленин, «всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы», а «всякое отдельное неполно входит в общее» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 318), поскольку, кроме этого общего, у него много еще единичного, свойственного только ему. Наконец, необходимо также отметить, что «всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами)» и «не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему» (Ленин В. И. Там же).

Отдельное общество формируется как обособленный социальный организм, как целостность со своей специфической формой и содержанием всех общественных явлений. Содержание социальной жизнедеятельности социального организма составляет закономерное развитие ее как естественно-исторического процесса, обусловленного формационной структурой данного организма, и в этом смысле развитие всех социальных организмов едино, составляя общее. Сущностная сторона жизнедеятельности едина также в том, что направлена на удовлетворение материальных и духовных потребностей людей, различия между которыми определяются, главным образом, тем, на какой ступени социального развития находится то или иное общество. Остальные различия отдельных обществ находятся в пределах тех отклонений, которые не изменяют самой сущности явления, предмета, процесса и т. д. Эти вариации выражаются прежде всего в разнообразии различных форм хозяйственной деятельности (скотоводство или земледелие, собирательство или охота и т. п.), конкретных формах организации коллек

тива, форм языка как средства общения, форм устройства быта, оформления одежды, украшения тела, форм и способов захоронения умерших, в разнообразии представлений об устройстве загробного мира, материальных форм выражения осознания своей общности — конкретное имя (этноним) и т. п. Все это единичные, неповторимые свойства, присущие только данному конкретному социальному организму, который выступает как отдельное — само материальное образование, которое несет в себе и элементы общего.

Отдельное развивается в диалектическом единстве со своей противоположностью — общим. С одной стороны, система отдельного стремится к внутреннему единству, интеграции всех элементов и их нивелировке в общее, единообразное, отличное от окружающего внешнего. Но само отдельное, как элемент, часть системы общего также испытывает ту же тенденцию нивелировки со всеми окружающими, с которыми оно взаимодействует. Поэтому во всякой этнической системе всегда противоборствуют две тенденции: одна — к обособлению, утверждению специфичности, отдельности, и другая — к интеграции, унификации и единству, общему. Но, по-видимому, эти тенденции в такой сложноинтегрированной системе как человеческое общество, проявляются далеко не одинаково в различных общественных сферах.

Все это порождает в археологии две актуальные задачи при исследовании АК как социальной целостности, которая обычно соотносится с этнической проблематикой: во-первых, как раскрыть динамику этнической интеграции или дезинтеграции внутри данного общества, и, во-вторых, как исследовать дифференциации каждого общества (АК) от окружающих обществ, других АК.

В какой мере для решения этих задач могут быть использованы различные категории и свойства археологических источников?

Исследование исторического (генетического) развития АК как отдельного социального организма, показало, что опережающая интеграция единичного, отдельного, специфического происходит в производственной сфере, несколько медленнее — в сфере общественной организации. Производственная сфера как основная, обеспечивающая жизнедеятельность общества, всегда развивается опережающими темпами как в области внутренней взаимосвязи, так и установления интенсивных контактов с окружающим миром. Здесь застой, консерватизм, отставание грозит гибелью самого общества. Это объективный закон. Поэтому данная сфера не только внутренне едина, но и в наибольшей степени подвержена влиянию окружающего мира.

Бытовая сфера жизни непосредственно не связана с материальным производством и ее интеграция в процессе сложения отдельного общества происходит замедленными темпами, здесь в значительной мере проявляется инерция традиций, привычек, консерватизм к восприятию нового. Духовная сфера включает все то, что должно быть не просто осознано всеми членами общества, но и породить особое коллективное сознание, только тогда оно будет выступать как общее, единое для каждого данного общества. Формирование общего в духовной сфере венчает процесс интеграции общества как единого в отдельный социальный организм.

б 5—1302

Логическое развитие теоретических определений выражает конкретно-исторический процесс становления и развития системы, поэтому приведенный выше обзор позволяет провести своего рода ранжирование различных сфер жизнедеятельности по степени интегрированности их составных компонентов. В наибольшей степени это производственная сфера, затем общественная, далее бытовая и духовная. Это ранжирование следует положить в основу градации значимости различных опредмеченных остатков при исследовании проблем формирования общности внутри АК. В целом метод использования различных признаков материальных остатков для исследования степени интеграции общности АК и может быть назван методом выделения эт- низирующих признаков. Основная задача в дальнейшей разработке данного метода состоит в распределении признаков между сферами,, что позволит правильно понять и ранжировать их значимость как показателей этнической интеграции общества.

Аналогичный процесс наблюдается также при дезинтеграции, при распаде общественной системы, которая в принципе совершается в том же порядке, поэтому в наибольшей степени сохраняются на длительное время различные элементы духовной культуры.

Наконец, проблема дифференциации отдельных обществ (АК) в целом решается в том же плане: наибольшие различия между АК наблюдаются в духовной сфере, затем бытовой и в наименьшей степени в социально-экономической, особенно для обществ (АК), находящихся на одной ступени развития и расположенных в сходных природно-географических зонах.

Для практики работы археологов большую ценность представляет определение величины внутрикультурного и межкультурного сходства различных артефактов. Приведем в качестве примера сравнительный анализ памятников по различным признакам керамики, который показывает как далеко неравномерно распределены отдельные показатели. Накопление эмпирических данных в этом направлении позволит выработать устойчивую шкалу — критерии интерпретации сходства и различий памятников (табл. I).

В целом описанная здесь всеобщая тенденция в реальной действительности, естественно, не столь прямолинейна и однозначна, поскольку отягощена многими побочными обстоятельствами. Но многообразие и специфика истории каждого общества складывается как раз не только из общеисторических закономерностей, но и многих специфических особенностей, которые необходимо выяснить и объяснить. Проблема природы АК уже неоднократно поднималась в литературе: является ли это понятие онтологическим или это лишь гносеологическая категория познания. Прежде всего, АК это не сугубо абстрактно-логическое понятие, а категория, связанная с познанием объективной реальности — конкретных обществ прошлого, от которых сохранились остатки его опредмеченной деятельности. Категории данного типа представляют собой наиболее общие понятия, в которых отражаются основные свойства и закономерности объективной реальности, поэтому с точки зрения систематизации они могут быть пост- ооены и как онтологические, и как логико-гносеологические системы.

Таблица I. Средние коэффициенты сходства отдельных параметров комплексов керамики чегандинской, осинской и гляденовской А К при внутрикультурном и меж- культурном сравнении (в %%).

Параметры

Средний коэффициент сходства

внутри АК

между АК

Разница в сходстве внутри и между АК

В системе конкретных наук логические формы должны иметь конечное обоснование во вне, в объективной действительности, поэтому категория АК несомненно имеет и онтологический статус. И даже если ограничивать понятие АК сугубо источниковедческим содержанием, что логически следует из определения Ю. Н. Захарука (АК «...представляет собой специфический исторический источник»), то и тогда это понятие имеет онтологический статус, ибо как сами памятники, так и идентичность, сходство материала в них имеют реальное бытие, существующее вне нашей познавательной деятельности.

Но главное даже не в этом. Если следовать определению Ю. Н. Захарука, что АК «на уровне обобщения логически трансформируется в определенные историко-социологические и культурно-этнографические понятия», то АК остается понятием только эмпирического уровня знания, и тогда абсолютно не правомерно писать о историко-социологическом содержании АК (Захарук, 1981, с. 22). Следуя логике определения Ю. Н. Захарука, следует писать о трансформации понятия АК в какое-то другое. Но какое? Дело, по-видимому, не в трансформации понятий, а в том, что категория АК приобрела в современной археологии гораздо более широкое содержание, чем источниковедческая база. АК как наиболее фундаментальная категория археологического познания представляет собой сложную, многообразную, многоуровневую и многофункциональную систему.

АК — это отдельное общество прошлого, исследуемое по сохранившимся остаткам его предметного мира, являющегося непременным компонентом общественной системы. В таком определении представляется необходимым рассмотреть данную категорию в двух уровнях — теоретическом (историко-социологическом) и эмпирическом (овеществленном, опредмеченном). При этом различные способы построения категории АК могут представить ее и как онтологическую, и как гносеологическую систему. При онтологическом подходе за основу построения берется движение самой объективной действительности (от вещи к свойствам и отношениям и т. д.), развивавшейся в прошлом (что является особенностью исторических систем) вне зависимости от нашего мышления, но выступающей в качестве объекта поянания част

ной науки. Для археологии это конкретные, отдельные общества прошлого в их историческом движении. Сложность структуры и много- уровневость общественных систем достаточно хорошо известны, поэтому к ним необходимо применить тот «срез», который соответствует археологическому знанию, т. е. «срез» общественной системы, когда в качестве системообразующего фактора берется непременный компонент этой системы — предметный мир, в котором опредметилась со- циально-историческая сущность общественного бытия. Многоуровне- вость и иерархичность этой системы позволяет выделить в ее компонентах различные проявления сущностных сторон социальной действительности (Генинг, 1982, с. 12 и сл.). В онтологической системе АК в соответствии с этим будут, например, выделяться в качестве компонентов сферы социальной деятельности, поскольку именно этот «срез» наиболее тесно связан с предметным миром. Сами сферы, их количество (экономическая, общественная, духовная, этническая и бытовая), иерархичность обусловлены объективным ходом развития общественной системы, самим процессом формирования отдельного общества, о чем также шла речь выше в разделе о формировании отдельного общества.

Уровни онтологической системы АК обусловлены уровнем социальной организации общественных систем: семья и индивиды, первичные социальные коллективы и конкретно-исторические социальные организмы (этносов) (Там же, с. 13, 14).

В целом онтологическая система АК пока разработана чрезвычайно слабо, она должна служить основой моделирования конкретных обществ прошлого, при этом под моделированием понимается «специфический способ познания, при котором одна система (объект исследования) воспроизводится в другой (модели)» (Афанасьев, 1980, с. 195).

При логико-гносеологическом подходе при построении системы А К за основу должно браться «движение мысли, отражающее объективное движение (от явления к сущности, от чувственно-конкретного к абстрактному, а от него — снова к конкретному, но вобравшему в себя Есе богатство абстрактного, и т. п.)» (Там же, с. 193). При данном способе построения системы АК внимание исследователя акцентируется на путях движения познания от описания археологических объектов и их систематизации к раскрытию их социальной функции и происхождения, от простого набора предметов к выделению функциональных комплексов, отражающих определенные стороны социальной деятельности и т. д. Основная цель при построении гносеологической системы АК, надо полагать, будет заключаться в разработке таких категорий, законов и принципов, сведение которых в единую систему позволит наиболее адекватно реконструировать и познать закономерности развития прошлых обществ по археологическим источникам. В этой системе выделяются эмпирический и теоретический уровни познания, различные категории памятников, принципы их типологии и классификации, принципы познания социальных явлений, отраженных в предметном мире и т. д.— как определенные компоненты гносе-

Наибольшая трудность, которую предстоит преодолеть в построении общей теории А К — это органическое соединение онтологического и гносеологического в единую систему. Основная единица научного анализа в системе АК. Проблему выделения в системе археологического познания, в том числе и АК, основной единицы научного анализа (ОЕНА), или, как ее называет Ю. Н. Захарук, исходная единица археологической классификации (1964), а Г. С. Лебедев — исходное звено системного описания АК (1975), следует, по-видимому, начать с постановки цели и задачи — какова функция такого понятия в общей системе АК?

Ю. Н. Захарук выделил в качестве такой единицы древнее поселение и относящийся к нему могильник, назвав их «комплектом памятников» (КП) (1981, с. 24).

Г. С. Лебедев заметил, что при таком ограничении за пределами исследования остается масса других категорий памятников (производственные и культовые комплексы, клады, пути сообщения, угодья, оборонительные сооружения и т. д.), и расширил понятие КП, включив в него все перечисленные, по поводу чего Ю. Н. Захарук резонно отмечает, что необходимо учитывать «реальную возможность и достижимость изучения различных компонентов КП» (Захарук, 1981, с. 20). Действительно, идеальное сочетание поселение — могильник в практике работы археологов встречается сравнительно редко. Не удивительно, что Ю. Н. Захарук вынужден был констатировать, что немало АК, где изучаются только могильники или только поселения. Кроме того, при кочевом образе жизни поселений вообще нет, а в истории известны и такие способы обращения с умершими, когда в принципе ничего не сохраняется (например, трупосожжение и развеивание его остатков или их «захоронение» в реке и т. п.). Но в таком случае КП как единица классификации оказывается в большинстве случаев чрезвычайно ущербной и малоэффективной.

Наконец, отметим, какова же конечная задача выделения КП. Для Ю. Н. Захарука КП — это исходная единица археологической классификации, которая включается как компонент в эмпирическую систему АК, упорядочивания ее территориальной (культурной) и хронологической классификации взамен таких понятий как хронологический этап (период), локальный вариант, локальная группа и т. п. Г. С. Лебедев несколько расширяет функцию этого понятия, придавая ему не только классификационное, но и социологическое значение: «Системное описание комплекса памятников является полной археологической моделью деятельности исторической общности древних людей, отражавшейся в археологической культуре» (1975, с. 58).

Проблема ОЕНА в археологической культуре должна быть поставлена, исходя из понимания самой природы категории АК, а также возможностей и практики ее исследования. Расчленение категории АК з онтологическом аспекте построения системы должно исходить из исторической действительности, т. е. реальная единица социальной активности общества, в которой бы были сконцентрированы основные закономерности и тенденции как его развития, так и противоречия.

Такой единицей в первобытном обществе является община (в любой форме — родовая, соседская и т. п.), выступающая как основная социально-экономическая ячейка любого общества.

Жизнедеятельность общины чрезвычайно многосторонняя, что в значительной степени зависит от характера социальной деятельности — типа хозяйства, уровня развития техники, природных условий, идеологических представлений и т. п. Материализуется эта жизнедеятельность в процессе труда и создания «второй природы» — предметного мира человека, который по функциям и характеру опредмечивания можно подразделять на две категории —одну составляют монументальные сооружения, недвижимый «предметный мир» — жилища, погребения, мастерские, жертвенные сооружения, каменоломни, шахты и т. п., а другую категорию — собственно предметы — вещи, не имеющие жесткой привязки к местности (это своеобразные мобильные предметы, хотя они включают не только топоры, стрелы, подвески, одежду, обувь и т. п., но и лодки, колесницы, столы, стулья и т. д.).

Люди осуществляют свою разностороннюю деятельность главным образом при эксплуатации, использовании монументальных сооружений, оперируя при этом мобильными предметами в качестве орудий труда, усиливая и совершенствуя свои естественные органы труда, тем самым обеспечивают нормальные условия существования своего организма, удовлетворяют свои духовные потребности и т. п., для чего употребляют также мобильные предметы (не орудия труда). Именно эту объективную универсальную структуру социальной жизнедеятельности следует положить в основу гносеологической структуры АК при выделении основной единицы научного анализа и соотнести ее с выделением «клеточки» и исходной категории познания. В археологии как науке ее началом мы считаем артефакт — фиксированный результат человеческой деятельности, выраженной в предметной форме. Для системы АК «клеточка» должна представлять собой такое образование, которое имеет пространственно-временную привязку к определенному виду социальной деятельности. Это требование исходит из самого определения АК как системы отдельного общества, локализованного во времени и пространстве. Само собой разумеется, что эта категория должна быть всеобщей, массовой, представленной чув- ствеино-воспринимаемым объектом и неделимой в своем социально-фик- сированном качестве. Таким требованиям «комплект памятников» не отвечает, так как очень часто имеется только один из компонентов, который с успехом выполняет функцию целого! Такой исходной категорией познания системы АК следует признать археологический памятник, под которым понимается совокупность, взаимовстречае- мость монументальных и мобильных археологических остатков (артефактов). Монументальные артефакты дают четкую пространственную привязку и вместе с мобильными представляют остатки определенного вида социальной деятельности, которую возможно определить во времени как в системе временной хронологии, так и социальной (определить ступень, уровень социального развития).

Система построения АК в зтом плане сводится, как и в других случаях, к двум этапам исследования — восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному.

Первый этап включает в основном определения и типологические построения. Определенный круг (весьма ориентировочно) синхронных и расположенных на одной территории памятников — монументальных и мобильных — расчленяется на функциональные группы, в которых выделяются типы. В основу типологии монументальных сооружений берутся их конструктивные особенности, а для мобильных — формальные признаки функционально однородных групп.

Таким образом, получаем набор абстрактных определений двух фундаментальных категорий познания археологии. При построении исходной категории для определенной системы должен быть применен и принцип системного построения, чего нет, например, в КП.

Система АК на уровне источниковедческой систематизации должна представить источники как определенную структуру — систему взаимосвязанных компонентов. Построение этой системы сводится к обнаружению устойчивой взаимосвязи между типами монументальных и мобильных памятников (см. табл. И).

Взаимовстречаемость в такой таблице может быть выражена не только простой ее констатацией (X), но и конкретной величиной ее — мерой.

Анализ матрицы позволяет выделить две взаимовстречаклциеся группы памятников. В группу 1 объединяются городища типа А, селища типа А и могильники типа Б, поскольку в них обнаружены топоры идентичных типов «а» и «б», керамики типов «а» и «г» и т. д. В группу 2 входят городища типа Б, селища типа Б и могильники типа А, так как они содержат одинаковые типы топоров «в», керамики «б» и «в» и т. д.

В таком виде матрица наглядно демонстрирует, с одной стороны, взаимосвязь различных категорий монументальных сооружений, не имеющих формального сходства по находкам в них сходных однотипных мобильных предметов, а с другой — взаимосвязь различных категорий мобильных предметов по встречаемости их в однотипных остатках монументальных сооружений.

Данная система выполняет функцию формирования источниковой базы отдельной АК, т. е. вычленения ее источников из общей массы других, не связанных с данной АК, что представляет собой лишь начальный этап исследования. Но аналогичным образом формируется источниковая база при исследовании любой другой проблемы.

Следовательно, при построении гносеологической структуры АК в качестве исходной ОЕНА выступают любые категории археологических памятников, поскольку имменно они содержат комплекс информации, позволяющий исследовать АК как на источниковедческом уровне, выделяя комплексы взаимосвязанных артефактов с определенной пространственно-временной привязкой, так и на содержательном уровне, позволяя реконструировать на этой основе различные сферы жизнедеятельности конкретно-исторических общин (обществ) прошлого. В том виде, каком данная матрица представлена выше, она

Городища

построена в соответствии с познавательной задачей источниковедческого уровня — формального вычленения АК, как совокупности археологических памятников определенного типа.

Содержательное, социально-историческое исследование требует построения системы источников в соответствии с конкретными поставленными познавательными задачами. Основой для ее построения служит объективная структура той области или сферы жизнедеятельности, которая служит объектом исследования. Опираясь на нее, производится предварительная типология двух основных категорий памятников, которые позволяют получить при корреляции определенный содержательный комплекс в соответствии с поставленной задачей. В такую сетку корреляции может быть вписан весь комплекс источников, вовлеченный в исследуемую проблему, причем каждая категория артефактов должна быть доведена в типологии до уровня, необходимого для решения конкретно поставленной задачи. Принципиально эта процедура различается только при выделении исходных посылок, типологическом членении и интерпретации результатов. Формально она обладает известным универсализмом, что и позволяет принять ее как инструмент построения ОЕНА при археологических исследованиях.

Маркс К.,Энгельс Ф. Святое семейство.— Соч. 2-е изд., т. 2, с. 3—230.

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология.— Там же, т. 3, с. 7—544.

Маркс /С. Из рукописного наследства К. Маркса.— Там же, т. 12, с. 709—7381

Маркс К. Послесловие ко второму изданию.— Там же, т. 23, с. 12—22.

Маркс К- Экономическо-философские рукописи 1844 года.— Там же, т. 42, с. 41—

174.

Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Ч. 1.— М. : Политиздат 1968.— 618 с.— (Сочинения, 2-е изд./К. Маркс и Ф. Энгельс; Т. 46, Ч. 1).

Ленин В. И. План диалектики (логики) Гегеля.— Полн. собр. соч., т. 29, с. 297—

302.

Ленин В. И. К вопросу о диалектике.— Там же, с. 316—322.

Абдильдин Ж• Проблема начала в теоретическом познании.— Алма-Ата : Наука* 1967.— 286 с.

Агудов В. В, Восхождение от абстрактного к конкретному.— В кн.: Диалектика научного познания. М., 1978, с. 184—207.

Агудов В. В. Логическое и историческое, абстрактное и конкретное в развитии научного познания.— В кн.: Материалистическая диалектика как общая теория развития. М., 1982, кн. 2, с. 201—225.

Андреев Я. Д. Теория как форма организации научного знания.— М. : Наука, 1979. —304 с.

Афанасьев В. Г. Системность и общество.— М. : Политиздат, 1980.— 368 с.

Бочкарев В. С. К вопросу о системе основных археологических понятий.— В кн.: Предмет и объект археологии и вопросы методики археологических исследований. Л., 1975, с. 34—42.

Бромлей Ю. В. Этнос и этнография.— М. : Наука, 1973.— 283 с.

ВасильевЭ. К., Пименов В. В., Христолюбова Л. С. Современные этнокультурные процессы в Удмуртии : (Программа и методика обследования).— СЭ, 1970, № 2, с. 57—68.

Венцковский Л. Э. Философские проблемы развития науки.— М. : Наука, 1982.— 190 с.

Генинг В. Ф. Этнический процесс в первобытности.— Свердловск : Изд-во Урал, гос. ун-та, 1970.— 126 с.

Генинг В. Ф. Объект и предмет археологии (к вопросу о соотношении эмпирического и теоретического уровня знаний в современной археологии).— В кн.: Новей-

                            -----tfup* 1Q7R Г. 14—17.

Генинг В. Ф. Специфический предмет и некоторые актуальные задачи современной археологии Урала.— ВАУ, 1975а, вып. 13, с. 5—16.

Генинг В. Ф. Очерки по истории советской археологии (у истоков формирования марксистских теоретических основ советской археологии 20-е — первая половина 30-х годов).— Киев : Наук, думка, 1982.— 226 с.

Генинг В. Ф. Структура системы археологического знания (к вопросу о методологическом анализе уровней знания в археологии).— В кн.: Методологические и методические вопросы археологии. Киев, 1982, с. 5—47.

Генинг В. Ф. Объект и предмет науки в археологии.— Киев : Наук, думка, 1983.— 224 с.

Захарук /О. М. Проблеми археолопчноТ культури.— Археолопя, 1964, 17, -с. 12—42.

Захарук Ю. И. Археологическая культура : категория онтологическая или гносеологическая.— В кн.: Восточная Европа в эпоху камня и бронзы. М., 1976, с. 3-10.

Захарук Ю. Н. Методологические проблемы археологической науки : Автореф. дис. ... д-ра ист. наук.— М., 1981.— 30 с.

Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса.— М. : Наука, 1960.— 150 с.

Кедров Б. М. О методе изложения диалектики от абстрактного к конкретному.— ВФ, 1978, № 1, с. 50—63; № 2, с. 29—41.

Клейн Л. С. Археологические источники.— Л. : Изд-во ЛГУ, 1978.— 119 с.

Лебедев Г. С. Системное описание археологической культуры.— В кн.: Предмет и объект археологии и вопросы методики археологических исследований. Л., 1975, с. 56—58.

Марксистско-ленинская теория исторического процесса: Ист. процесс: действительность, материал, основа, первичное и вторичное.— М. : Наука, 1981.— 463 с.

Нарский И. С., Левин Г. Д. Принцип восхождения от конкретного к абстрактному.— В кн.: Диалектика научного познания. М. : 1978, с. 167—183.

Носков И. К. Принцип восхождения от абстрактного к конкретному и его методологическое значение.— В кн.: Диалектика как методология научного познания (под ред. П. В. Попова). М.: 1978, с. 183—193.

Рузавин Г. И. Научная теория : логико-методол. анализ.— М. : Мысль, 1978.— 246 с.

Толстых В. И. Образ жизни.— В кн.: Марксистско-ленинская теория исторического процесса. М., 1983, т.2.— 535 с.

Фофанов В. В. Социальная деятельность как система.— Новосибирск : Наука, 1981.— 304 с.