5.2. Кенотафы скифской эпохи

Проведенный анализ погребального обряда пазырыкской культуры показал, что у кочевников в тот период довольно широко была распространена традиция сооружения кенотафов.

Среди исследователей сложилось два основных подхода к та­кому обычаю.

Надо отметить, что сооружение кенотафов относится к глубо­кой древности. Так, они обнаружены в Варнинском энеолитиче- ском могильнике в Болгарии (Грязнов, 1982, с. 99), в некрополях Древнего Египта эпохи Нового царства (ХУ1-Х1 вв. до н.э.), в Средней Азии, Древней Греции и Риме (Дашковский, BBMEQARDBEgEOAQ9-, 1998) Эта традиция упоминается и в одном из литературных па­мятников древности - Одиссее (I, 278; IV, 584), датированной VIII в. до н.э. На территории Горного Алтая данный обычай доста­точно точно фиксируется с раннескифского времени (Тишкин, 1996в, с. 22). Не исключено, что он существовал в этом регионе и в более ранние периоды, однако из-за их недостаточной изученности и неполной публикации материалов факты, подтверждающие его наличие, пока отсутствуют.

В настоящее время представляется возможным выделить не­сколько типов кенотафов, существовавших у населения Горного Алтая в VI-!! вв. до н.э. (Тишкин, Грушин, 1997; Дашковский, Грушин, 1998, с. 51-52).PA-/font>

Первый тип условно назван «классическим» и характеризу­ется отсутствием костяка умершего в погребении при соблюдении всех остальных элементов погребального ритуала. К памятникам этого типа можно отнести следующие объекты: курган №7 Кош- Тала (Суразаков, 1993), курган №2 ТалдурыЛ и курган №3 Талду- ры-П (Могильников, Елин, 1982, с.

Степанова, Тишкин, 2003), курган №2 Уландрыка-1 и курган №11 Уландрыка-11 (Кубарев, 1987, с. 156, 173), один курган с некрополя Майма-1У (Киреев, 1995, с. 114), курган №7 Салдама, курган №2 Солдин-Эке (Худяков, 1995, с. 136; Миронов, 1999, с. 39; и др.), курган №2 Коркечу (Кубарев, 1985, с. 133-135), курганы №1, 20, 22 и 25 Кызыл-Таша (Соенов, Эбель, 1998а, с. 88-89).

Кроме того, на могильном поле в долине р. Боротал были об­наружены кенотафы в курганах №8, 10, 13, 14, 17, 18, 20, 21, 25, 26, 32, 35, 39, 45 (Кулемзин, 1970, с. 201-202). К сожалению, датировка этих памятников в предварительной публикации не указана, одна­ко, учитывая значительную концентрацию в этом районе объектов пазырыкского времени, можно предположить, что какая-то часть кенотафоQy- относится к этому же периоду.

Второй тип - полукенотаф (Кубарев, 1987, с. 30) выделен на основании наличия погребальных предметов (каменная подушка, инвентарь), рассчитанных на большее количество умерших чело­век, чем реально находилось в парном или коллективном погребе­нии. В данную группу можно включить курган №6 Уландрыка-11, курган №6 Юстыда-1, курган №3 Юстыда-Х11, курган №18 Малта- лу-ГУ (Кубарев, 1987, с. 41; 1994, с. 177; 1992а, с. 137), курган №1 Ак-Алахи-У (Полосьмак, Молодин, 2000, с. 79), курган №3 памят­ника Покровский Лог-У (Гельмель, Демин, Шульга Н.Ф., Шульга П.И., 1996, с. 110-111).

Третий тип - поминальные кенотафы, которые характеризу­ются отсутствием могильной ямы и дополнительных конструктив­ных элементов (погребальной камеры) под насыпью кургана. Неко­торые объекты с указанными признаками могут находиться в пре­делах курганной цепочки и иметь типичные для пазырыкских кур­ганов поминальные выкладки с западной стороны и ряды «балба- лов» - с восточной.

Четвертый тип - символический кенотаф. Он по внешним признакам сходен с «классическим», но, в отличие от последнего, подобные памятники составляют единый комплекс с реальным по­гребением. Указанные захоронения содержат манекены воинов, сопровождающих лиц с более высоким социальным статусом в за­гробный мир (Грушин, 1996, с. 21; Тишкин, Грушин, 1997). Такой комплекс, в частности, обнаружен в долине среднего течения Кату- ни: женское погребение в кургане №5 сопровождали два кенотафа в курганах №4 и 6 могильника Бике-1 (Кубарев, Киреев, Череми- син, 1990, с. 48-52, 88).

Не менее интересный случай зафиксирован на памятнике Тер- бедок. На этом некрополе в курганах №1 и 2, судя по всему, было сооружено два мужских кенотафа (Мартынов, Кулемзин, Марты­нова, 1985, с. 169-170). Об этом свидетельствует состав инвентаря, включающий предметы вооружения, сопроводительное захороне­ние лошади. Кроме того, в кургане №2 обнаружен череп человека и фрагменты кожи крупных размеров, которые своим расположением напоминали силуэт взрослого. По мнению исследователей, в дан­ной неграбленой могиле, вероятно, была захоронена кукла с черепом человека (Там же, с. 171). Не исключено, что в данном случае зафик­сирован погребальный комплекс, аналогичный вышеописанному (Бике-1). Однако, поскольку некрополь Тербедок исследован, BDIENQRABD4ArQRPBEIEPQQ+, не полностью (или во всяком случае не весь материал опубли­кован), то выявить социально значимое захоронение, которое сопро­вождали два кенотафа, пока не представляется возможным.

Следует подчеркнуть, что в ряде случаев исследователям при­ходится сталкиваться при изучении кенотафов не с их обрядовыми формами, а с так называемыми фиктивными сооружениями.

Надо отметить, что некоторые ученые не всегда обращают внимание на наличие такого типа кенотафов, как полукенотаф, признаками которого в погребении является дополнительный ком­плект предметов сопроводительного инвентаря, подушка и свобод­ное пространство в погребальной камере. Соответственно, эта не-

полная информация попадает в публикации, в результате чего час­то при отсутствии планов захоронений установить факт сооруже­ния полукенотафа бывает очень сложно.

Вопрос о причинах появления кенотафов достаточно подроб­но освещался нами в работах, посвященных данной теме (Тишкин, Грушин, 1997; Дашковский, Грушин, 1998, с. 52; и др.). В этой свя­зи можно лишь указать на то, что кочевники Горного Алтая в скифскую эпоху, как и многие другие народы, сооружали их часто в связи с гибелью человека в бою или в результате несчастного случая, для душ тех умерших людей, которые уже по всем канонам погребального обряда захоронены вдали от родины, а также в силу ряда других обстоятельств.

Большинство кенотафов зафиксированы на территории Юго­Восточного Алтая, т.е. в зоне наибольшего распространения па­мятников с «классическими» пазырыкскими чертами погребально­го обряда. Обнаружены они, но в гораздо меньшей степени, и на территории среднего и частично нижнего течения Катуни. Датиру­ются кенотафы в целом У-П вв. до н.э., однако в большинстве слу­чаев - ГУ-Ш вв. до н.э. (Дашковский, Грушин, 1998, с. 52). Инте­ресно отметить, что именно в этот период происходит трансформа­ция южно-сибирских культур скифского типа, а также военные кампании Александра Македонского в Малую и Среднюю Азию, приDIENQQ0BEgEOAQ1- к большим перемещениям целых народов и отдельных племен после 330-320 гг.

Проведенный анализ основных элементов погребального об­ряда населения Горного Алтая пазырыкского времени показал, что по этим показателям кенотафы ничем не отличались от обычных погребений. Имеющееся разнообразие внутримогильных конструк­ций (сруб, рама, каменный ящик) и категорий инвентаря отражает общие особенности культурно-исторического развития кочевников в это время. Очевидно, что за умершим человеком, в честь которо­го сооружался кенD4EQgQwBEQ-, полностью сохранялся социальный статус и имущественное положение. Это дополнительно подтверждается наличием сопроводительных захоронений лошадей примерно в 28% памятников, относящихся к I, II и IV типу кенотафов. При этом обычно зафиксировано 1-3 особи животных в могиле, а в од­ном случае - в мужском полукенотафе в кургане №1 памятника Ак- Алаха^ находилось шесть лошадей (Полосьмак, Молодин, 2000, с. 79). Традиция сооружения скотоводами Горного Алтая кенота­фов НП типов известна и на синхронных памятниках Тувы, Пами­ра и Казахстана (Грач, 1980, с. 76, 110; Чугунов, 1996, с. 69-80; За- днепровский, 1992, с. 87; и др.). Аналогии кенотафам IV типа мож­но найти в погребальных памятниках Китая эпохи Хань, в которых реальные люди, сопровождающие умершего человека в потусто­ронний миRA-, заменялись их изображениями (Кожанов, 1985, с.

Интересно также отметить, что изготовление различных кукол (манекенов человеческих тел) являлось одной из характерных черт погребальных обрядов таштыкской куQ7BEwEQgRDBEAESw- Минусинской котло­вины, что имело и соответствующее мировоззренческое обоснова­ние (Киселев, 1951; Вадецкая, 1985, 1990, 1999, с. 17-23; и др.). По мнению Вл.А. Семенова, создание манекенов несло ту же семанти­ческую нагрузку, что и бальзамирование и мумификация. При этом имитация ритуального двойника свидетельствует об определенных формах сакрализации «человеческой личности, с подготовкой умершего для утверждения в мире предков-богов» (Семенов, 1994, с. 135-140). Вероятно, сходные мировоззренческие представления существовали у «пазырыкцев».

Таким образом, подводя итог анализу обычая сооружения ке­нотафов у номадов Горного Алтая в пазырыкскD4ENQ- время, можно сделать вывод, что его существование и формы реализации обу­словлены особенностями жизнедеятельности кочевников, значи­тельная часть которых в разной степени участвовала в различных военных мероприятиях, приводивших к их гибели. Такие события являлись основной, хотя и не единственной причиной сооружения кенотафов. Соответственно указанная традиция имела и мировоз­зренческое обоснование, выражающееся в создании благоприятных условий в загробном мире для души умершего человека.