<<
>>

12 Население железного века между Одрой и Вислой. Славяне. Балты. Германцы

Прежде чем писать о населении между Одрой и Вислой в латенское время, нам придется вернуться несколько назад, так как в главе о гальштате эта территория не была описана. Важнейшая из археологических культур этой территории — лужицкая — описана в главе о бронзовом веке.

Однако она существовала очень долго, почти тысячу лет (ее позднюю дату некоторые ученые относят к 300 г. до н. э.), и многие культуры железного века считают производными от лужицкой.

В гальштате (С, D) отдельные группы лужицкой культуры продолжают развиваться, и некоторые из них в это время достигают наивысшей ступени расцвета. Такова, например, биллендорфская (немецкое Bil- lendorf), или бяловицкая (польская Bialowice), группа — поздняя ступень лужицкой культуры, существовавшая до IV в. до н. э.225 Область ее распространения — от Саксонии до Поморья. На Нижней Варте и Одре распространена горицкая (немецк. Goritz), или гужицкая (польск. Go- rzyca), группа лужицкой культуры, поздний период существования которой синхронен биллендорфской группе226. Обе эти группы известны только по обширным полям погребальных урн, в которых часть могил обложена камнями. Металлический инвентарь очень беден: поясные пряжки, ножи, серпы, лебедевидные или лопатковидные булавки. В горицкой группе встречены фибулы чертозского типа. В инвентаре обеих групп распространены стеклянные бусы.

Различия между этими группами, как в большинстве случаев и между другими группами поздней лужицкой культуры, обнаруживаются главным образом в керамических комплексах. В основном бяловицкая керамика представлена амфорами, мисками, чашками, кувшинами, сковородками, би- коническими сосудами, яйцевидными горшками, украшенными каймой из точек, горизонтальными каннелюрами, лентами из полукругов или штриховыми и пластическими орнаментами. Встречается и расписная керамика. Для позднего периода гужицкой группы типичны сосуды с воронковидным горлом, грушевидные амфоры, тарелки, черпаки, часто украшенные

Схема распространения культур периода гальштат D на территории Польши (по Костшевскому н др.)

1—9— лужнцкая культура: 1—среднесилезская группа, 2 — бяловицкая группа, 3 — гужнцкая группа, 4 — западнопоморская группа, 5 — куявско-хел Минска я группа, 6 — восточновеликопольская группа, 7 — верхнесилезско-малопольская группа, 8 — тар- нобжегская группа, 9 — мазовецко-подлясская группа; 10 — восточнопоморская культура; 11 — культура западнобалтнйских курганов; 12 — места находок предметов скифского воинского снаряжения

псевдошнуровым орнаментом, нанесенным специальным металлическим орудием и напоминающим оттиски шнура.

В Северо-Западной Чехии и Моравии поздний этап лужицкой культуры представлен силезско-платеницкой культурой, заканчивающей свое существование в латенское время.

В Польше, кроме частично заходящих на ее территорию бяловицкой и гужицкой групп, выделены среднесилезская, вое точно велик ополье кая, западнопоморская, куявско-хелминская, верхнесилезско-малопольская, тар- нобжегская, мазовецко-подлясская группы 227. Типичной формой керамики позднегальштатского периода (500—400 гг. до н. э.) были амфоры с округлым брюшком и суживающейся шейкой, с небольшими ушками или без них, яйцевидные сосуды с двумя ушками, бочковидные сосуды, чаши с ушками, миски с загнутым внутрь краем и др. Орнамент выполнен инкрустированными белой пастой глубокими желобками, поверхность сосудов черная, но обычно не графитированная. Часто встречается псевдо- шнуровой орнамент.

Лужицкая культура. Восточновеликопольская группа. Период гальштат D (по Костшевскому н др.)

1 — бочковидный сосуд с орнаментом, заполненным белой пастой; 2 — сосуд с псев- дошнуровым орнаментом; 3 — кубок с ручкой н знгзаговым орнаментом, заполненным белой пастой; 4— мнска с загнутым внутрь краем; 5 — амфора с выпуклым ту ловом и суживающимся кверху горлом; 6 — сосуд с суживающимся кверху горлом без ушек; 7—так называемая кадильница; 8 — булавка с головкой в виде двух спиралей; 9— 11—фнбулы; 12 —браслет витой нз проволоки; 13 — пустотелый браслет; 14 — проволочный браслет; 15 — очковидная фибула; 16 — лебедевндная булавка; 17—пластинчатый браслет с незамкнутыми краями; 18—браслет нз четырехгранной проволоки; 19 — браслет (ножной); 20 — шейная гривна

Укрепления, улицы и дома Бискупинского городища, Польша. VI—V вв. до н. эgt;

В металлических изделиях обозначается решительная победа железа, из которого изготовлены почти все орудия труда и оружие. Бронзу применяли только для украшений.

Из железа изготовляли втульчатые топоры, долота, ножи, серпы, шилья, боевые топоры и наконечники копий.

Кроме железа на изготовление орудий шли также рог, кость и дерево.

Из рога делались мотыги, шилья, наконечники стрел. Целиком деревянными были рама и дисковидные колеса телег. Из украшений позднегаль- штатского времени типичны лебедевидные булавки, бронзовые гривны с витыми желобками, бронзовые браслеты с открытыми концами, иногда сделанные из четырехгранной проволоки, очковидные фибулы, фибулы чер- тозского типа и другие изделия, в основном местного изготовления, но иногда копирующие южные формы. По-прежнему основным обрядом погребения оставалось трупосожжение. Большая часть грунтовых могильников не имела насыпей, или они были такими небольшими, что теперь целиком стерлись. Некоторые могилы отмечены каменной обкладкой, а прах бывает помещен не в урну, а в каменный ящик. Однако уже в позднем бронзовом веке и в особенности в гальштатское время в верх- несилезско-малопольской группе памятников лужицкой культуры появляются трупоположения. Встречаются они также и в Чехии и Моравии и, как полагают, распространяются в результате иллирийского влияния.

В конце бронзового века в области лужицкой культуры появляются укрепленные поселения с валами из глины, с деревянными и иногда каменными конструкциями в валах. Это не городища-убежища 228. Многие из них были густо и постоянно заселены: здесь найдены многочис- \енные дома и следы различных мастерских. Они располагались на воз- 345

вышенностях или в болотных и озерных местностях, труднодоступных для врагов. Дома большей частью столбовой конструкции (около 10 X X 7 м) со стенами из плетня, обмазанного глиной, или из балок. Некоторые городища были важными центрами отправления культа, о чем свидетельствуют остатки жертвоприношений. Таким был, например, Лоссов на левом берегу Одры, южнее Франкфурта (на Одре). Лучше всего изучено относящееся к железному веку (550—400 гг. до н. э.) Бискупинское городище в 90 км к северо-востоку от Познани 229.

Оно укреплено мощной стеной из деревянных конструкций, заполненных землей и песком. Длина укреплений 463 м, обнесенная ими площадь 20 тыс. кв. м. К воротам через торфяник ведет деревянный мост длиной 120 м. Одна окружная улица и 11 поперечных состоят из рядов прямоугольных деревянных домов (около 10 X 8 м). В каждом доме по два помещения, одно — с очагом. Стены сооружены из вертикальных столбов и закрепленных в них горизонтально балок. Всего здесь было свыше 100 домов. По-видимому, городище было племенным поселком с общим количеством населения 1000—1200 человек.

Вопрос об этнической принадлежности лужицкой культуры вызвал длительные, до сих пор незаконченные споры. Ее приписывали германцам, фракийцам (карпо-дакам) и иллирийцам. Гипотеза о германской или фракийской ее принадлежности почти полностью отпала. Длительную полемику вызвала теория об иллирийском характере лужицкой культуры, причем были приведены серьезные возражения 230.

Широко распространена и пользуется поддержкой многих советских и чехословацких ученых теория о славянской принадлежности лужицкой культуры, наиболее четко изложенная в польской научной литературе 231.

Мне кажется заслуживающим большого внимания взгляд, что носители лужицкой культуры представляли собой ветвь индоевропейских племен, неизвестных нам по наименованию, но сыгравших важную роль в истории Европы и принявших участие в формировании исторических славян, кельтов, иллирийцев и других народов. Эта точка зрения, впервые сформулированная археологами 232, находит все больше подтверждений в работах языковедов 233.

В IV в. до н. э. лужицкая культура повсеместно исчезает, и значительную часть территории ее распространения занимает поморская культура.

Поморская культура сложилась на основе культуры, распространенной в конце эпохи бронзы на Кашубской возвышенности. Ее происхождение спорно. И. Костшевский предполагает, что она первоначально была особой

о              v              23amp;

группой лужицкои культуры ; другие считают поморскую культуру местной по происхождению, но возникшей независимо от лужицкой культуры; третьи полагают, что она появилась в результате переселения группы племен с запада из-за Одры или с севера из Скандинавии.

Во всяком случае с начала эпохи железа формы лужицкой и поморской (или, как ее называют некоторые польские ученые, восточнопоморской) культур настолько от/ичаются друг от друга, что их происхождение от единого корня требует веских доказательств, которых у нас пока еще нет.

Главное отличие поморской культуры от лужицкой заключается в погребальном обряде и особой керамике в погребениях.

Первые памятники поморской культуры были открыты еще в XVII в. В XIX в. Р. Вирхов объединил материалы отдельных открытий и выделил особую культуру, названную им культурой лицевых урн. Первое монографическое исследование памятников поморской культуры было опубликовано Э. Петерсеном в 1929 г.235 Он датировал начало этой куль-

Схема распространения культур ранне- и среднелатенского времени на территории Польши (по Костшевскому и др.)

/ — остатки лужицкой культуры; 2 — поморская (восточнопоморская) культура; 3 — культура подклошевых погребений; 4 — кельтские памятники; 5 — ясторфская культура; 6—культура эападнобалтийскнх курганов

туры 1000—800 гг. до н. э., а конец — III в. до н. э. И. Костшевский

обосновал новые даты, подразделив поморскую культуру на три этапа: —650—500 гг. до н. э.; II — 500—400 гг. до н. э.; III—400—100 гг.

до н. э. На первом этапе, когда, по его мнению, поморская культура была еще не самостоятельной культурой, а лишь группой лужицкой, памятники ее занимали сравнительно небольшую территорию в пределах современного Гданьского воеводства и северных районов Быдгощского и Кошалинского воеводств 236.

Широкая экспансия поморской культуры относится к периоду гальштат D, когда территория, занятая ее памятниками, доходит на западе до р. Реги, на юге охватывает всю Великую Польшу и часть Силезии, на востоке — Куявию, Хелминскую землю и прилегающие районы Мазовии.

Погребальный обряд — трупосожжения на бескурганных кладбищах, курганы редки.

Типичной формой погребения были захоронения в каменных ящиках, сложенных из плит или валунов. Размеры ящиков колеблются от 0,5 до 6 м в длину и от 0,5 до 1,5 м в ширину. Как правило, это коллективные захоронения, и в одном ящике бывает от 2 до 30 урн с прахом. В некоторых урнах находятся останки двух человек. Встречаются также урновые погребения, обставленные камнями, и ямные, в которых урна обсыпана остатками костра 237.              347

1, 3, 4—лицевые урны; 2— плоская миска с двумя сливными носиками; 5—сосуд с коротким горлом и двумя ушками; 6—железная булавка; 7—бронзовая булавка; 8 — крышка лицевой урны; 9 — кувшнн; 10, 15— оковки ножен меча; 11—фнбула чертовского типа; 12 — бронзовая подвеска; 13 — головка булавки; 14 — удила; 16 — железная бритва; 17 — очковндная фнбула; 18 — пинцет; 19 — нож; 20 — ножны меча


Кроме каменных ящиков, важнейшую типичную черту поморской культуры представляют так называемые лицевые урны, специально изготовлявшиеся для погребения. Это стройные грушевидные сосуды с натуралистическим или схематическим изображением человеческого лица или по крайней мере некоторых его черт. Туловище сосуда украшено геометрическим орнаментом и изображениями. На основании определенных признаков во многих случаях можно отличить мужские урны от женских. На женских лицевых урнах есть стилизованные уши, в которых воткнуты бронзовые колечки с нанизанными стеклянными или янтарными бусами или цепочки с подвесками или даже раковинами каури. На шее изображена гривна, а иногда бывает надета настоящая бронзовая или железная гривна. На мужских лицевых урнах уши сделаны в натуралистической манере, на животе изображены две булавки или оружие, например два наконечника копий, круглый или овальный щит, изредка меч, а кроме того, есть изображения коня, или всадника, или четырехколесной повозки, или сцены охоты. Поверхность ранних урн гладкая черненая, орнамент заполнен белой пастой. Крышка имеет вид шапки с полями. Более поздние урны приземистые, с короткой широкой шейкой и шероховатой поверхностью. Урны обоих типов бывают без изображения лица. Под конец второго периода поморской культуры появляются урны с широким верхним отверстием, с двумя или тремя ушками и с крышкой в виде миски.

Значение и происхождение лицевых урн неясно. По-видимому, это изображения умерших. К. Шухгардт высказал предположение, что они возникли как подражание этрусским образцам. Однако нет никаких доказательств связей между столь отдаленными областями, не найдено никаких передаточных пунктов. Развитие лицевых урн ставят также в связь со средненемецкими (встречающимися кроме того в Скандинавии и на Поморье) урнами в виде домиков («домковыми») 238. Эти последние появились в конце бронзового века в Гарце, вероятно, действительно под италийским влиянием. Но антропоморфные урны не имеют никаких общих деталей с «домковыми», и трудно доказать, что те и другие порождены какой-то общей религиозной идеей.

Наряду с лицевыми урнами в погребальном инвентаре встречаются немногочисленные другие сосуды: горшки с выпуклым ту ловом и короткой цилиндрической шейкой (у большинства из них шейка лощеная, а ту- лово — с шершавой и бугристой, «хроповатой» поверхностью); горшки приземистые с широким, плавно округленным ту ловом и широкой короткой шейкой; миски тонкостенные с лощеной или тщательно выглаженной поверхностью коричневого, реже черного цвета; кувшины и кружки с большим плоским ухом; плоские дисковидные, конусовидные и сферические крышки239. Среди украшений известны нагрудники из нескольких дуговидных обручей, скрепленных ажурной пластинкой, браслеты с несоединенными концами, гривны с петлевидными концами, бронзовые и янтарные грушевидные подвески, лебедевидные булавки, крестовидные и чер- тозские фибулы и т. д. Орудия труда редки: это бронзовые втульчатые топоры (кельты), железные ножи, долота, бронзовые серпы. Найдены также железные бритвы — трапециевидные, полукруглые и в виде полумесяца и туалетные щипчики с расширенными концами. Оружия в могилах почти нет. По нескольким находкам можно считать, что воины носили короткий однолезвийный меч в кожаных ножнах с бронзовой или железной оковкой.

Поселения поморской культуры почти не изучены. Известно, что они были неукрепленными и что дома были столбовой конструкции.

На третьем этапе (400—100 гг. до н. э.) памятники поморской культуры распространяются еще шире и появляются почти во всех областях, занятых до того лужицкой культурой. На юго-востоке они доходят до Горы ни. Происходят довольно значительные перемены в погребальном обряде и материальной культуре. Постепенно исчезают лицевые урны; их заменяют горшки с высоко приподнятыми плечиками и приземистые с широким туловом и широкой короткой шейкой. Вместо коллективных погребений в каменных ящиках распространяются индивидуальные урновые погребения с каменной обкладкой или без всякой каменной защиты. Часто встречаются урновые погребения, обсыпанные остатками костра, или просто ямные погребения без урн. Металлические изделия в большинстве случаев сделаны из железа. Наряду с лебедевидными булавками типичны гвоздевидные и с головкой в виде небольшого трубчатого ушка. Распространены фибулы ранне- и среднелатенского типа, ожерелья из стеклянных бус, шейные гривны в виде корон. Оружия по-прежнему почти нет.

Около начала I в. до н. э. памятники поморской культуры исчезают на всей территории их распространения.

Этническая принадлежность поморской культуры не установлена. Согласно одной из точек зрения, ее создателями были германцы и даже более определенно — бастарны. Спорно уже предположение, что бастар- ны — германцы, так как некоторые античные авторы (Полибий, Тит Ли- 350 вий) упоминают о них как о кельтах. По другим данным, это кельти-

зированное гетское или фракийское племя, жившее на Дунае. Около 230 г. до н. э. бастарны появляются в Причерноморье. Керамика и часть вещей, найденных в могильниках между Днестром и Прутом и датируемых III—II вв. до н. э., сходны с керамикой и вещами, относящимися к позднему этапу поморской культуры. Это и послужило основанием приписать бастарнам всю поморскую культуру. Но, как уже было сказано, памятники типа Поянешти — Лукашевка вряд ли могут считаться бастарн- скими.

Концепция о принадлежности поморской культуры германцам также имеет мало доказательств. Исходные ее положения, сформулированные Коссинной, который считал, что лицевые урны появились сначала в Скандинавии, а потом в результате переселения германцев — в устье Вислы, вообще не подтвердились. Есть все основания утверждать, что эта культура не пришлая, а местного происхождения, восходящая к эпохе бронзы.

Теория о славянском этносе носителей поморской культуры основывается на утверждении, что она развивается из лужицкой, которую сторонники этой теории считают славянской культурой. Но поскольку не доказано славянство лужицкой культуры, то и этот вывод повисает в воздухе.

Наконец, существует гипотеза о балтской принадлежности поморской культуры. Теперь она получила некоторое лингвистическое обоснование, так как по ареалу поморской культуры (на ее раннем этапе) открыты следы балтской гидронимики.

Не менее сложен вопрос о культуре подклошевых погребений (польск. «kultura grobow kloszowych», немецк. «Glockengraberkultur»). Эта культура названа по особому обряду погребения, при котором одиночные урны с прахом покрыты перевернутыми большими колоколовидными сосудами (клошами). Подклошевая культура, как полагают, возникла из смешения южных групп лужицкой и поморской культур в конце гальштата и в начале латена (V—IV вв. до н. э.). Подклошевые погребения часто встречаются в общих с поморской культурой могильниках. Но в Великой Польше, а еще чаще в Мазовии и Малой Польше они составляют отдельные могильники. В латенское время подклошевые погребения достигают Полесья и Волыни. Некоторые исследователи рассматривали подклошевые погребения как один из вариантов похоронного обряда поморской культуры. Однако их ареал не полностью совпадает с ареалом поморской культуры, и, кроме того, они, как правило, индивидуальные, а не коллективные. Это и дает основание выделить их в особую культуру 240_

Керамика культуры подклошевых погребений имеет частично поморский, частично лужицкий характер. К первой группе принадлежат уриы и клоши с выпуклым хроповатым туловом и широкой гладкой шейкой, миски с ушком и ребристым краем, стройные кувшины и др. Ко второй группе относятся яйцевидные клоши, «пузатые» сосуды с двумя ушками, миски с загнутым наружу краем и др. Такое же смешение форм наблюдается и среди украшений.

Этническая принадлежность подклошевой культуры неясна, однако есть основания утверждать, что она была одним из компонентов в сложении пшеворской культуры, которая характеризует один из этапов формирования славянства.

Во II—I вв. до н. э. на территории от Нижней Одры и Нисы до Буга на востоке происходят значительные изменения, отразившиеся в появлении двух новых археологических культур: небольшой оксывской на севере Польши и пшеворской — на юге. Польские ученые объединяют обе эти культуры в одну, так называемую венедскую, и рассматривают их

Культура подклошевых погребений. Ранне* и среднелатенское время (по Костшевскому и др.)

1 — яйцевидный сосуд с хроповатой поверхностью; 2 — подклошевое погребение с каменной обкладкой; 3 — амфоры с широким туловом; 4 — подклошевое погребение; — типичная форма сосуда с хроповатой поверхностью и заглаженным горлом, — подклошевое погребение с дополнительными сосудами; 7 — булавка (без масштаба)

как «группы» внутри вене декой культуры. Дело в том, что античные авторы (Плиний Старший, Тацит, Птолемей) упоминают на восточнобалтийском побережье в первые века нашей эры большой народ венедов24 *. Есть много аргументов в пользу того, что прибалтийские венеды были славянами, хотя эту точку зрения нельзя считать безусловно доказан- ной 242. Поскольку оксывская и пшеворская культуры находятся на той же территории и относятся к тому же времени, что и описываемые античными авторами венеды, эти культуры, по мнению польских ученых, следует признать славянскими. Другим доказательством «славянства» этих культур для польских ученых служит непрерывность культурной эволюции на этой территории от эпохи лужицкой культуры до периода, когда здесь несомненно жили отмеченные письменными источниками славяне. Автохтонисты в данном случае утверждают, что все кз'льтурные изменения, наблюдаемые в течение веков, были только выражением хозяйственных и социальных изменений и что все новшества в материальной культуре и археологически наблюдаемые новые явления в духовной культуре протекали без смены населения. Чтобы отстоять это положение, автохтонисты отыскивают пережитки предшествующей культуры в последующей243. Эти доказательства не всегда убедительны, во многом спорны и потому приняты не всеми. Тем не менее, польские ученые создали стройную систему славянского этногенеза. Их критики, справедливо отмечая слабые места этой системы, также не смогли до сих пор предложить бесспорное решение сложнейшей проблемы. Я прежде всего

Схема распространения культур поamp;днелатенского времени на территории Польши (по Костшевскому и др.)

1 — пшеворская культура; 2 — оксывская культура; 3 — кельтские памятники; 4 — культура западнобалтнйских курганов

остановлюсь на взглядах польских ученых, как они изложены во втором издании «Праистории Польши» 244.

Пшеворская культура (или группа) названа по большому могильнику II—III вв. н. э. близ г. Пшеворска в Малой Польше. Хронологические рамки культуры в целом охватывают последние века до н. э.— IV в. н. э. По мнению Костшевского, пшеворская культура на своем раннем этапе (125—1 гг. до н. э.) обнаруживает многие связи с лужицкой и подкло- шевой культурами. Это сказывается прежде всего в керамике, в таких ее формах, как яйцевидные горшки с двумя ушками наверху, миски с загнутым наружу краем, чаши с ушками и др. В то же время, очевидно под кельтским влиянием, появляются новые формы — сосуды в виде перевернутой груши с цилиндрической шейкой, отогнутым венчиком и одним или двумя ушками, образцом для которых могли служить импортируемые кельтами бронзовые сосуды. Среди орудий труда и других изделий из металла также наряду с вещами, наследующими местные формы предшествующего времени, встречаются новые, возникшие под кельтским влиянием. Таковы дву лезвийные мечи и железные ножны, наконечники копий с волнистым краем, шпоры, пружинные ножницы, фибулы с ножкой, отогнутой наружу и соединенной со спинкой (лучковой, прямоугольной или трапециевидной). Фибулы целиком вытеснили употреблявшиеся ранее булавки. Поясные пряжки наследуют частично гальштатские формы, но и они имеют аналогии среди распространенных на севере и северо- А. Л. Мсвгайт


/7шеворскоя культура. Позднелатенское время (125—0 гг. до н. э.)

(по Костшевскому и др.)

1—грушевидный одноручный сосуд; 2 — яйцевидный горшок с двумя ручками; 3 — грушевидный кувшин; 4— чаша с ушками; 5— миска с загнутым внутрь венчиком; 6. 7— фибулы; 8 — сосуд, украшенный шишковидными выступами; 9, 10 — железные поясные пряжки; 11, 19 — умбоиы; 12 — нож; 13 — ножницы; 14 — топор; 15 — серповидный нож; 16 — оковка щита; 17 — рукоять щита; 18 — прямоугольный кельтский умбон; 20 — наконечник копья; 21 — железный вток; 22 — шпора; 23 — меч; 24 — меч в железных ножнах; 25 — бритва


Пшеворская культура. Раннее римское время (0—200 гг. н. э.) (по Костшевскому и др.) сосуд с меандровым орнаментом; 2 — миска; 3 — биконический сосуд; 4— чаша с ушком; 5 — миска; 6, 7, 12 — сосуды с двумя или тремя ушками; 8, 9 — пряжки; 10 — высокий сосуд с орнаментом, нанесенным зубчатым колесиком; 11—-костяной гребеиь; 13 — стеклянный сосуд; 14, 20 — умбоны; 15—17 — фибулы; 18 — наконечник копья; 19 — поясная пряжка; 21, 22 — рукояти щитов; 23, 24 — фибулы; 25 — бритва; 26 — дротик; 27 — ключ; 28, 29 — шпоры; 30 — ножницы; 31—пружина замка; 32 — нож; 33 — двулезвийный меч; 34 — одиолезвийиый меч; 35 — монета; 36 — ножка фибулы

западе (на Борнхольме и в области ясторфской культуры). Некоторые другие находки также свидетельствуют о связях с этими областями, которые были преимущественно германскими. Встречаются вещи, привезенные с юга, главным образом бронзовая посуда.

Погребальный обряд повсеместно представлен трупосожжениями. Трупоположения очень редки. Большинство погребений ямные и безурновые; часть погребений — урновые, обсыпанные остатками погребального костра; меньше всего простых урновых погребений. Могильный инвентарь обычно сожжен вместе с покойником; железные предметы, не уничтоженные огнем, согнуты и сломаны перед помещением в могилу.

С начала нашей эры укрепляются связи пшеворской культуры с Римской империей (при посредничестве кельтов), и поэтому польские археологи последующий период развития культуры называют «римским» и делят его на два подпериода: начало нашей эры — 200 г. и. э. и 200—

375 гг. н. э.

Римский или провинциальноримский импорт представлен бронзовыми, изредка серебряными или стеклянными сосудами, terra sigillata и другими видами провинциальноримской керамики, украшениями, орудиями труда и оружием. Наиболее значительную группу римского импорта составляют монеты — преимущественно серебряные денарии, реже бронзовые монеты и несколько золотых. Наиболее значительные клады монет найдены вдоль так называемого янтарного пути, шедшего с побережья Балтийского моря через Среднюю Польшу на Нижнюю Варту и Просну, вдоль Верхней Одры и через Моравские ворота на Дунайскую низменность. Янтарь был важнейшим объектом экспорта. О масштабах этого экспорта можно судить, например, по найденным в предместье Вроцлава Портиницах складам янтаря (I в. до н. э.), в которых находилось 55 центнеров этого сырья.

В первом римском подпериоде пшеворская культура продвинулась к югу, в области, до этого занятые кельтами.

Керамика, по-прежнему изготовленная без круга, имела черненую лощеную поверхность, но появились новые формы, частично под кельтским влиянием. Типичны сосуды с широким туловом, высокой шейкой и выгнутым наружу венчиком, украшенные меандровым орнаментом. На других сосудах также часто встречается меандровый орнамент, иногда двойной, как бы составленный из соединенных свастик. Реже орнамент нанесен зубчатым колесиком, как в западногерманских областях.

Мечи становятся короче, чем прежде, и близки по размерам к римскому гладиусу. Появляются однолезвийные мечи и дротики, известные раньше лишь на побережье Балтийского моря.

В начале III в. н. э. происходит значительное изменение форм вещей. Черные лощеные с переломом в средней части сосуды, украшенные меандром, уступают место округлым, коричневым, с плохо залощенной или хроповатой поверхностью. Украшены они ногтевым орнаментом или рядами косых черточек.

Наряду с этими сосудами ручной работы со второй половины III в. и. э. входит в употребление круговая керамика — серая («сивая»), с шершавой, реже заглаженной поверхностью; иногда встречается черная или красная круговая посуда.

В Малой Польше, в районе Кракова — Новой Гуты открыто несколько десятков горнов для обжига керамики (Иголомья, Тропишов, Зофи- поль). В одной из печей оказалось 92 сосуда. Высокого уровня достигает в это время металлургия железа, базирующаяся в основном на местных рудах (Кельцы, Суры Свентокрыжские).

Пшеворская культура. Позднее римское время (200—375 гг. н. э.)

(по Костшевскому и др.)

1, 2, 6, 7 — сосуды, изготовленные иа гончарном круге; 3 — сосуд с тремя ручками; 4— курильница; 5, 8 — фибулы; 9— горшок с ногтевым орнаментом; 10 — меч; крюк для подвески меча; 12 — наконечник копья; 13 — железная оковка иожен меча; 14, 19 — серебряные фибулы с двойной пружиной; 15, 27 — умбоны; 16 — рукоять для щита; 17 — костяной гребень; 18 — фибула; 20 — пряжка; 21—реконструкция деревянного ведра с металлическими обручами и ручкой; 22 — золотая подвеска с филигранным орнаментом; 23 — шейная грнвиа; 24 — бронзовая шпора; 25 — пряжка; 26 — поясная накладка

Оксыескоя культура. Позднее латенское время (125—0 гг. до и. э.)

(по Костшевскому и др.)

1 — сосуд с ушком н орнаментом в виде свастик и крестов; 2 — горшок с шишковидными выступами; 3, 11 — фибулы; 4 — пинцет; 5 — наконечник дротика; 6 — реконструкция деревянных ножен; 7, 8 — оковка деревянных ножей; 9, 10 — наконечники копий; —бронзовый поясиой крючок

Еще в раннем римском периоде появились могилы с богатым инвентарем, с большим количеством импортных вещей, обычно называемые «княжескими». Во всяком случае они свидетельствуют о накоплении богатства в руках у племенной верхушки. Очень богатые могилы начала IV в. н. э. открыты в Закжуве. В них найдены золотые и серебряные украшения, стеклянные сосуды и другие дорогие импортные вещи.

Поселения изучены мало. Жилища прямоугольные, столбовые, как правило небольшие, с сенями. Только в одном случае, в Булке Ласецкой, кроме десяти небольших столбовых домов, открыта постройка размером 8,5 X 16,2 м, возможно, служившая местом народных собраний или отправления культа.

В погребальном обряде по-прежнему преобладают трупосожжения, однако увеличивается количество трупоположений (как и в других областях Европы), а кое-где (в Нижней Силезии) они составляют большинство.

В позднее римское время пшеворская культура продвигается на восток до западноукраинских земель. После IV в. н. э. памятники пшеворской культуры неизвестны. Однако польские ученые считают, что она продолжала существовать и в последующее время как один из элементов ве- недской — славянской культуры.

Оксывская культура (группа) возникает вслед за восточнопоморской в I в. до н. э., преимущественно в приморской области, между устьями Одры и Вислы. Эта культура названа по большому (170 погребений) могильнику в Г дыне — Оксыве, и вообще основные сведения о ней почерпнуты из раскопок могильников, в которых господствующим обрядом было трупосожжение с погребением в ямах.

Керамика оксывской культуры отличается бедностью форм, среди которых важнейшими являются бикоиические и S-видные сосуды, орнаментированные меандром или прямоугольниками, заполненными свастиками, ромбами и т. п. Некоторые сосуды имеют одно, два или несколько ушек. Встречаются и керамические формы, типичные для пшеворской культуры. При малоразвитой керамике оксывская культура отличается большим богатством металлических изделий. Это одно- и двулезвийные мечи, наконечники дротиков и копий (часть из них орнаментирована), ножи, бритвы, позднелатенские фибулы и поясные пряжки. В металлическом производстве заметны сильные влияния латенской культуры. Возможно, что при посредничестве кельтов появились здесь и южные вещи — бронзовые сосуды и др. Однолезвийные мечи, орнаментированные наконечники копий, некоторые виды поясных застежек встречаются на севере — в Швеции, на Готланде и Борнхольме—и свидетельствуют о северных связях оксывской культуры.

В раннеримский период (I—II вв. н. э.) в области оксывской культуры в Восточном Поморье наряду с трупосожжениями появляются многочисленные трупоположения (в общих могильниках) и новые формы вещей, сделанных преимущественно из бронзы вместо употреблявшегося прежде для тех же изделий железа. Изменения в культуре выразились также в том, что поморские племена перестали класть оружие в могилы. Эти и другие иовые явления в культуре племен, живших в Поморье, связывают г. вторжением (около II в. н. э.) германского племени готов из нынешней Швеции (Готланда) и родственных им гепидов. Признавая такую возможность, И. Костшевский, однако, не выделяет в Поморье собственно готскую культуру и полагает, что изменения, наступившие в развитии оксывской культуры, не связаны со сменой населения. Он считает возможным приписать пришельцам из Скандинавии лишь появившиеся в Поморье во II в. н. э. погребения в больших курганах, сооруженных из камня или окруженных каменными кругами, иногда отмеченных стелами. Они содержат сравнительно богатый инвентарь (Мсцишевице, Венсёры, Одры) 245. К вопросу о готах в Поморье я еще вернусь дальше.

Керамика оксывской культуры в раннем римском периоде представлена наряду со старыми типами новыми амфоровидными или овоидными формами с новыми элементами в орнаменте: чередующимися хроповаты- ми и лощеными полосами из треугольников, зигзагов или наклонных линий (подобный орнамент в позднелатенское время был распространен на Нижней Эльбе). Оружия, как уже сказано, в могилах не найдено, кроме южной периферии оксывской культуры, где оно изредка встречается и не отличается в основном от пшеворского. Только шпоры сохраняются в могильном инвентаре воинов оксывской культуры повсеместно. Очень разнообразны украшения, прежде всего фибулы, пряжки и браслеты. Браслеты, которые почти не носили люди пшеворской культуры, стали излюбленным украшением оксывских женщин. В конце II в. н. э. входят в употребление ожерелья из янтарных и стеклянных бус и различного вида подвесок.

В позднем римском периоде оксывская культура, смешанная с культурой гепидов, достигает наибольшего распространения в юго-восточном направлении. Во второй половине III в. н. э. гепиды двинулись вдоль Вислы и Буга в юго-восточном направлении и осели в Дакии. Керамика оксывской культуры с III в. н. э. известна хуже, чем в предшествующее время. Кроме прежних сосудов с двумя-тремя ушками, с орнаментом из чередующихся гладких и хроповатых полос и яйцевидных горшков с хроповатой поверхностью, входят в употребление широкогорлые и бико-

нические миски без ушек с зигзаговым или треугольным орнаментом ь верхней части сосуда. Появляются немногочисленные сосуды, сделанные на круге, и деревянные с железной или бронзовой оковкой. Среди украшений следует отметить браслеты со змеиными головками на концах, серебряные обручи с запором в виде крючка на одном конце и кольца — на другом, ожерелья из импортных стеклянных (голубых и фиолетовых) и местных янтарных бус.

Погребальный обряд по-прежнему смешанный: трупосожжения и трупоположения встречаются в одних и тех же могильниках. Признавая присутствие гепидов среди населения оксывской культуры, польские ученые не могут выделить типичные для них погребения и считают единственным признаком гепидской культуры немногочисленные могилы с более богатым, чем в других, импортным инвентарем. Оксывскую же культуру в целом они считают славянской.

По-иному интерпретируется этническая принадлежность пшеворской и оксывской культур в трудах немецких ученых. Необходимо, однако, отметить, что единства взглядов нет и здесь и, с тех пор как полемика вышла за рамки национального соперничества и стала на подлинно научные основы, взгляды польских и немецких ученых во многом сблизились.

Многие немецкие ученые связывают пшеворскую культуру с германцами, в частности с вандалами, которые, по их мнению, до переселения в Польшу жили на северном мысе полуострова Ютландия в области Венд- сиссель246. Теория о том, что вандалы составляли до рубежа II—I вв. до н. э. население северной окраины Ютландии, зиждется на очень непрочном основании — на сходстве имени вандалов с названием местности Vendsyssel. Что же касается связей Северной Ютландии с бассейном Вислы, с областью распространения пшеворской культуры в римское время, то оно действительно засвидетельствовано сходством керамики, найденной в Силезии и в области Вендсиссель, в частности в могильнике Крагхеде. Однако эта аналогия недостаточна для доказательства миграции населения из Ютландии на континент. По мнению датского ученого О. Клиндт-Иенсена, это сходство может быть объяснено просто контактами между двумя областями, где распространена сходного вида керамика; кроме того, даже независимо друг от друга разные племена могли выработать сходные формы, заимствовав образцы из кельтской культуры 247. И сходство погребального обряда не может служить доказательством миграции вандалов из Ютландии, так как на территории пшеворской культуры обряд погребения трупосожжений в ямах без урн имеет местные древние традиции. Наконец, в письменных источниках вандалы упоминаются только во II в. н. э., и ни один античный автор не помещает их на территории Польши. Во всяком случае, пока нет убедительных данных для выделения культуры вандалов. Возможно, что им принадлежат богатые «княжеские» погребения в Закжуве (Польша) или в Острованах (Восточная Словакия) 248. Но те и другие относятся уже к IV в. н. э.

Малообоснован а и попытка приписать юго-западную часть территории пшеворской культуры германским силингам, которых считают одним из

249

вандальских племен .

Возникновение оксывской культуры связывают с появлением на южном побережье Балтики германского племени бургундов. Родиной бургундов считают остров Борнхольм (Burgundarholm). Переселившись отсюда на континент, они якобы заняли земли между Одрой и Парсентой, оттуда распространились до колена Вислы под Торунем, а позднее были вытеснены готами 25°. Здесь все спорно — от определения прародины бургундов 360 до археологических доказательств их связи с оксывской культурой 251.

Отвергая как недостаточно обоснованные попытки связать пшеворскую и оксывскую культуры с определенными германскими племенами, мы не можем не отметить, что в данном случае сама по себе альтернатива — славяне или германцы — не соответствует современному состоянию науки. Возможно существование разноэтничных археологических культур.

В конце латенского периода и в римское время в значительной части Европы господствующим обрядом погребения было трупосожжение, и это совершенно не было связано с этнической принадлежностью и в равной степени распространено в германских, кельтских и славянских областях. Трупосожжение в то время — явление скорее стадиальное, чем этническое, и основано на тогдашних религиозных представлениях, общих для разных народов. Этот обряд, связанный с уничтожением значительной части погребального инвентаря и затрудняющий, а иногда и полностью исключающий антропологические наблюдения, очень обедняет выводы, основанные на изучении погребений. Деталей, отличающих одиу область от другой (урновые, ямные и т. п. погребения), недостаточно для этнических определений. Выделенные археологами культуры представляют смешение элементов местных с наследованными от непосредственно или косвенно воздействующей латенской культуры и возникшими в результате торгового и хозяйственного влияния Римской империи. Это смешение привело в ряде случаев к такой нивелировке культур, что мы лишены возможности определить их этническое происхождение. Пшеворская культура как раз входит в число тех культур, которые содержат элементы, связанные с различными этническими общностями. Сторонники славянской принадлежности этой культуры не могут не признать наличия в ней германских черт, и наоборот. Вероятно, только совершенствование методов исследования и новый глубокий анализ всего комплекса находок помогут в будущем решить спорные вопросы этнической принадлежности археологических культур.

Если присутствие бургундов и вандалов на Висле само по себе спорно, то появление здесь готов в начале нашей эры у большинства ученых не вызывает сомнений, но археологически опознать их до сих пор не удалось. На примере изучения готов я хочу показать, как сложна проблема археологического опознания отдельных племен (или племенных союзов) даже для тех эпох, для которых уже имеются обильные письменные источники.

Готы оказались в большей мере, чем другие племена, объектом внимания ученых по многим причинам. Прежде всего потому, что этот народ хорошо известен из письменных источников. И первые упоминания о нем у Плиния и Страбона, и рассказ о переселении готов у Йордана, и тот факт, что в IV в. н. э. был сделан перевод Библии на готский язык,— все это заставило историков и лингвистов обратить особое внимание на готов. Особенно много споров вызвала проблема первоначальной родины готов и их переселения из Скандинавии на юг. Объективности решения вопросов мешало то, что многие ученые переносили научный спор в область современной политики. Коссинна так решал готскую «проблему»: исходя из предположения, что упоминаемые в античных источниках германские племена первоначально жили в тех местностях в Скандинавии, которые сохранили в своих названиях названия этих племен, он считал, что готы жили на Готланде. Здесь был распространен обряд трупоположения, который, как полагал Коссинна, был характерным готским. Появление в начале нашей эры в устье Вислы могил с трупоположе- ниями якобы свидетельствует о появлении здесь готов252. Ученик Кос- синны Блюме в изданных в 1912—1915 гг. книгах253 писал о расселении

германских племен между Одрой и Пассаргой (Пасленкой) следующее: в первых веках нашей эры к востоку от Пассарги жили готы, на запад от нее, занимая также устье Вислы,— гепиды, которые во второй половине II в. н. э. столкнули бургундов с земель на Висле и сами двинулись на юг, в результате чего с начала IV в. н. э. земли на Висле запустели. Блюме, как и Коссинна, считал обряд трупоположения отличительным готским.

Первая серьезная критика этой концепции содержится в трудах О. Альм- грена и Б. Нермана, посвященных древностям Готланда последних веков до нашей эры и первых веков нашей эры 2Б4.

Альмгрен показал, что нет никаких оснований предполагать выселение готов с острова в 50 г. до н. э., так как в это время на Готланде происходит расцвет материальной культуры, в частности рост поселений. Могилы позднего железного века очень многочисленны и резко отличаются от погребений того же времени в устье Вислы. Нерман255 доказывал (на основании сходства могильников), что устье Вислы было заселено готами, выселившимися из Южной Швеции, а не с Готланда.

С выводами Альмгрена и Нермана согласился польский ученый В. Ан-

«j

тоневич , исходившии из того же критерия для определения готов: якобы свойственного этому народу обряда трупоположений. И. Костшев- ский первым обратил внимание на то, что трупоположения нельзя приписывать только готам, так как в Прибалтике, например в Латвии, они существуют с эпохи неолита и до римского времени непрерывно257. Наоборот, можно предположить, что пришельцы-готы перестали сжигать умерших под влиянием местного населения 258. Костшевский считает, что древнее местное население, с которым встретились готы, представляли не бургунды и ульмерунги, как думали другие исследователи, а потомки носителей лужицкой и поморской культур, т. е., по его мнению,— славяне.

Работа, касающаяся судьбы готов и других германских племен в Поморье, принадлежит Р. Шиндлеру 259. Основываясь главным образом на изучении керамики и не сомневаясь в скандинавском происхождении обнаруженных в Поморье керамических форм, Шиндлер пытался очертить пределы готско-гепидской культуры и выяснить, каков был облик культуры доготской, которую он называл бургундской или ругийской. Оксыв- скую культуру он считал бургундской и думал, что носители этой культуры были вытеснены готами, появившимися здесь на рубеже нашей эры. Отличия культуры готов от оксывской он видел в отсутствии оружия в могилах, трупоположениях, другом могильном инвентаре. Западный берег Вислы Шиндлер отдавал готам, восточный — гепидам. В IV в. н. э. эти территории якобы пустеют в связи с отходом готов и гепидов на юг.

В годы фашизма изучение вопросов о судьбах германских племен и готов приобрело в немецкой науке в значительной мере пропагандистский и политический характер, и лишь немногим ученым удалось удержаться на научном уровне, делая все же некоторые уступки нацистской идеологии. Доказывалась цивилизаторская роль германских племен, их гегемония в Восточной и Средней Европе в древности, доказывалось древнее заселение германцами тех областей, которые, по мнению фашистских диктаторов, должны были войти в состав «Великой Германии». При этом забывали (если даже не принимать во внимание абсурдность любых попыток обосновать агрессию), что такие племена, как бургунды, вандалы, готы и гепиды, не были непосредственными предками современных немцев или их части, а связаны со скандинавскими народами. «Сейчас эти рассуждения кажутся абсурдными и смешными, однако в годы перед вто

рой мировой войной они лежали тяжелым грузом на выводах немецких археологов, и ряд работ серьезных исследователей содержит так много необъективного, шовинистического, что ими можно пользоваться с большой осторожностью»,— пишет польский ученый Кмецинский *60.

Не говоря уже о таких нацистских деятелях, как Рихтгофен или Райнерт, целиком посвятивших себя пропагандистской деятельности, никто из германских археологов не мог свободно высказывать свои взгляды, если они расходились с официальной историографией. Можно наблюдать эволюцию взглядов учеников Коссинны от попыток искать подлинные факты к их фальсификации в угоду нацистским идеям. Таковы были, например, работы К. Энгла, касающиеся германских племен. К. Энгл поставил своей задачей показать цивилизаторскую роль германских племен на Востоке, и хотя сам он не был нацистом, он пишет не только о древних германцах, но и о цивилизаторской роли немцев в Европе в результате побед германского оружия с 1939 г. 261 Эта работа настолько далека от подлинной науки, что. может служить примером падения когда- то серьезного ученого.

Очень неумело и некритически использует археологические материалы историк Л. Шмидт, выпустивший в 1941 г. второе издание своей книги о немецких племенах262. Характерно, что все германские племена, в том числе и те, которые не имели никакого отношения к образованию немецкой нации, Шмидт называет немецкими племенами.

Шведский ученый Э. Оксенштирна выступил с диссертацией о прародине готов263. Он исходил из того, что трупоположения на Нижней Висле в раннее римское время оставлены готами, и решал вопрос, из какой скандинавской страны готы могли прийти сюда. Он изучил материалы из исторического музея в Стокгольме, относящиеся ко II—I вв. до н. э., и, несмотря на их ограниченность, объявил, что прародиной готов была шведская провинция Vastergotland, где якобы обнаруживается больше всего культурных связей с районом Нижней Вислы.

Важным исследованием, касающимся готов, была книга Берты Штейрн- квист, в которой опубликованы результаты раскопок могильника у с. Сим- рис на восточном побережье Скандинавского полуострова26л. Штейрн- квист пришла к заключению, что основной признак, по которому Коссинна, а вслед за ним и другие археологи пытались опознать готов,— обряд трупоположения — вовсе не всегда был для них характерен. Он появляется у готов сравнительно поздно — только в римское время, в I—II вв. н. э., а до этого для них был характерен обряд трупосожжения, который удерживается до конца римского периода. Штейрнквист выбила тот камень, который лежал в основе всех археологических разысканий о готах.

Другой удар по «готской» теории нанесли историки, критически пересмотревшие данные Йордана. К. Тыменецкий считает, что, выйдя из Скандинавии (Южной и Западной Швеции), готы продвинулись к границам Римской империи по Эльбе и никогда на Нижней Висле не были 26s. Польский археолог Кмецинский в своем фундаментальном исследовании 266 приходит к выводу, что культурные элементы, на основании которых археологическую культуру, занимавшую в позднеримское время Восточное Поморье, назвали культурой «готско-гепидской», не имеют никакой связи с территорией Южной Швеции — родиной готов и гепидов. Эти широко распространенные элементы являются выражением внерегионального стиля и служат обычно составными частями автохтонных культур. Археологическая культура, занимавшая в раннеримское время Восточное Поморье, в состав которой входят среди других названные культурные элементы,

Схема распространения культур позднеримского времени (200—375 гг. н. э.) на территории Польши (по Костшевскому и др.)

7 — пшеворская культура; 2 — оксывская культура; 3 — так называемые княжеские погребения; 4 — культура западнобалтийских курганов

была продолжением оксывской культуры позднелатенского времени. Так потерялись следы готов в Поморье и в устье Вислы.

Конечно, точка зрения Кмецинского представляет крайность в критике археологических источников. Думаю, что пока не удалось опровергнуть взгляды археологов, которые считают, что готско-гепидская культура в Поморье сформировалась на основе местной оксывской культуры в результате смешения ее носителей с переселившимися в начале нашей эры из Скандинавии готами.

Во всяком случае, можно проследить готское движение на юг в более позднее время. Следы готско-гепидской культуры отмечены на памятниках IV в. н. э. в Полесье и на Волыни 267.

Надо упомянуть еще, что некоторые ученые вообще отвергают возможность выведения готов из Скандинавии, а местом их сложения считают Среднюю Европу. Другие же ученые полагают, что при нынешнем состоянии знаний нельзя, пользуясь археологическими данными, намечать пути переселения готов.

Я не касаюсь здесь вопросов более поздней истории готов, их движения в Причерноморье, деления на остготов и вестготов, расселения на Днестре и т. д. По мере приближения к середине I тысячелетия н. э. археологические источники играют все меньшую роль по сравнению с письменными. Да и задачей моей в данном случае было не исчерпывающее освещение историографии готской проблемы, а лишь показ, насколько сложен вопрос об археологическом опознании германских племен на

Балтская культура¦ Гаяиимская группа. Галыитатское (6, 8, 10, 11) и раннее лптсн- ское (1—5, 7, 9) время (650—250 гг. до н. в.) (по Костшевскому н др.) 5, 7, 9— сосуды из глины; 6 — бронзовый наруч; 8 — кельт; 10—подвеска; 11 — весловидная булавка

рубеже и в первые века нашей яры, даже если мы имеем дело с такими пользующимися вниманием ученых племенами, как готы.

На восток от Вислы, в области Мазовецкого Поморья в железном веке существовали археологические культуры, которые связывают с балта- ми, т. е. с народами, говорившими на языках, относящихся к балтий-

«              и              *gt;              *»              ы              26В

скои, или летто-литовскои, ветви индоевропейской языковой семьи

Основная область расселения балтов находится на территории СССР, и в соответствии с принятым в этой книге принципом описания только зарубежной археологии рассматриваться не будет 269. Скажу лишь немного о западнобалтийской области, находящейся на территории Польши.

Вероятно, к балтам относится наименование «эстии», которое Тацит дает населению восточного побережья Балтийского моря. Во II в. н. э.

Птолемей называет два прусских племени — судавов (или судинов) и га- линдов. Доказательством того, что эти племена относятся к древним пруссам, служит их упоминание хронистом Тевтонского ордена Дусбургом в 1326 г. в списке прусских племен. Судавы в поздних источниках известны также под названием ятвингов (ятвягов). Общее наименование «пруссов» для западных балтов появляется только с IX в. н. э. Хотя прусские племена упоминаются в письменных источниках сравнительно позднего времени, археологи считают, что еще в I тысячелетии до н. э. территория между Вислой, Неманом и Наревом была занята древними пруссами или их предками 27°. Данные топонимики позволяют даже расширить территорию, занимаемую балтами на запад от Вислы, и включить в нее Восточное Поморье 271. Если, как полагают лингвисты, балты выделились из северной группы древнеевропейцев во второй половине I тысячелетия до н. э., то открытие следов балтской гидронимики к западу от Вислы заставляет приписывать балтам существовавшую там в то время поморскую культуру (о чем уже говорилось выше). Однако, когда еще поморская культура находилась в расцвете — в IV—III вв. до н. э., в Мазурском Поозерье и на Мазовецко-Подляской низменности почти повсеместно вместо грунтовых могильников появились курганы, насыпанные из земли и камней и окруженные одним или несколькими каменными кругами. Под насыпью находилось несколько (иногда до 30) урн: по-видимому, это были семейные или родовые усыпальницы. Иногда место захоронения урн облицовано камнями или урны находятся в каменном ящике. Урны имеют округлое дно и характерный геометрический орнамент из точек, составляющих ромбы, треугольники, зигзаги и другие узоры. Прусские урны сохраняют некоторые черты более ранних лицевых урн: они прикрыты перевернутыми чашами, имеющими отверстия, и два отверстия на шейке имитируют глаза. Инвентарь погребений беден, оружия нет, часты железные иголки, шилья, бритвы в виде полумесяца, стеклянные и белые фаянсовые бусы, фибулы средне- и позднелатенского типа. В области распространения восточнопрусских курганов встречаются элементы поморской культуры 272. На Нижней Висле и в Мазурах известно свыше 20 укрепленных поселений VI—IV вв. до н. э. и более позднего времени. Одни из них открыты на болотах и островах среди озер, другие — на высоких мысах и имеют земляные валы, а иногда и каменные стены или палисадыг,а. На поселениях раскопаны небольшие (5X3 м и 8X5 м) однокамерные столбовые дома с очагами и коридоровидными прихожими274. Хотя начальный период существования этих поселений относится ко времени, более раннему, чем описанные выше курганы, их также считают балтскими. Сам по себе такой тип поселений и жилищ распространен во всех европейских областях полей погребальных урн, характерен для поздней лужицкой культуры и не дает оснований для этнических определений. Найденные же на поселениях материалы содержат элементы лужицкой, поморской и западнобалтской культур.

Вряд ли можно согласиться с попыткой возводить сведения об отдельных балтийских племенах, известных из средневековых источников, в глубокую древность 275. И археологических, и лингвистических материалов пока явно недостаточно, чтобы связать данные, отделенные друг от друга периодом почти в 1500 лет 2,е.

М. Гимбутас на карте балтских древностей раннего железного века277 выделяет среди других западномазурскую группу, которую предположительно связывает с прусскими галиндами, восточномазурскую — с судава- ми (ятвягами) и самбо-натангскую группу на Средней Лыне и Пасленке.

Балтская культура. Судаеская (ятеяжская) группа. Позднее римское время (200—375 гг- н. э.) (по Костшевскому и др.)

1, 7—-глиняные сосуды; 2, 9 — булавки; 3 — фибулы; 4 — поясная пряжка; 5 — наконечник ремия; 6 — перстневидная застежка; 8 — ажурная пряжка; 10 — браслет;

11 — фибула; 12 —шейная гривна; 13 — браслет; 14 — железный топор; 15—железный наконечник копья

Для последней группы в III—II вв. до н. э. характерны стройные бико- нические сосуды с длинными ушками, имеющими три-четыре отверстия, и с орнаментом, включающим изображения людей и домов. Археологические отличия всех трех названных групп несомненны, но прочных оснований для определения их племенной принадлежности нет, во всяком случае для раннего железного века. Иное дело установление связей между средневековыми судавами и судинами Птолемея. Здесь, кажется, удается проследить непрерывное развитие археологических культур от позднего римского времени до средневековья 278. Этому способствует стабильность развития балтской культуры, которая в отличие от культур соседних славян и германцев не подверглась глубоким структурным изменениям и перемещениям даже в эпоху великого переселения народов.

В начале нашей эры балтские племена на некоторое время переходят к обряду трупоположения. Однако западные балты продолжают сжигать своих покойников. В западномазурской группе останки умерших хоронят в грунтовых могильниках (с применением каменных кладок или вымосток) в урнах (изредка в ямках без урн) и сопровождают погребения обильным инвентарем, в том числе оружием и орудиями труда              367

(втульчатые топоры, серповидные ножи, кресала, наконечники копий и дротиков, чеканы и др.)» Часто встречаются удила и шпоры. Керамика только лепная. Типичны стройные горшки с воронковидной шейкой и длинным ушком с несколькими отверстиями.

В восточномазурской группе часть населения переходит к погребениям в грунтовых могильниках, другая часть продолжает сооружать курганы, наряду с трупосожжениями появляются трупоположения. Мужчин хоронят с наконечниками копий, деревянными щитами с железной оковкой, шпорами, ножами; могилы женщин содержат бронзовые и серебряные гривны, ожерелья из разноцветных стеклянных бус, браслеты, фибулы и др. Типичны застежки, украшенные цветной эмалью, и ажурные пряжки.

В самбо-натангской группе преобладают урновые и ямные захоронения сожженных останков. В могилах много импортных вещей, вероятно, полученных в обмен на янтарь, составлявший богатство этой области.

В III—IV вв. и. э. во всех трех группах, чаще всего в самбо-натангской, появляются погребения воинов с несожженным конем279. Усиливается социальная дифференциация, и некоторые курганы с конскими погребениями снабжены очень богатым инвентарем (Швайцария близ г. Су- валки и др.)- Поселения этого времени представлены небольшими, обычно укрепленными городищами и прилегающими к ним селищами. Всюду найдено большое количество зерновых ям. Часто встречаются земледельческие орудия: мотыги, серпы, косы, топоры. В Швайцарии близ г. Сувал- ки было открыто погребение земледельца с орудиями труда, датируемое 150—250 гг. н. э. 280 Кроме серпа, ножей, топора, найден железный сошник, древнейший в балтской области. Наряду с земледелием главным занятием балтских племен было скотоводство.

Дальнейшие судьбы западных балтов в эпоху великого переселения народов и последующее время уже выходят за хронологические рамки нашего очерка.

От слова Galli позже произошли названия Gallia Cisalpina — в северной части современной Италии, Gallia Narbonen- sis — в Южной Франции, Gallia Transalpine — в центре современной Франции, а также название Galati, Galatae, которым пользуется в своей Всеобщей истории Полибий. Диодор Сицилийский, Цезарь, Страбон и Павсаний указывают, что Galli и Galatae эквивалентны названиям Keltoi — Celtae. Галатней называлась внутренняя часть Малой Азии, куда проникли галлы. Для обозначения латенского времени вне территории распространения собственно латенской культуры применяются различные термины- Так, например, Р. Хахманн называет поздний латеи севера Средней Европы и Скандинавии «младшим доримским железным веком» (Jiingere vorromische Eisenzeil). О- Tischler. Ober Gliederung der La-Tene Periode und iiber die Dekorirung der Eisenwaf fen in dieser Zeit.— Korrespon- denzblatt der deutschen Gesellschaft fur Anthropologie, Ethnologie und Urgeschi- chte, Jg. 16, 1885, стр. 157 сл. Сам

Тишлер назвал периоды «раиним», «средним» и «поздним». С. Рейнак, а вслед за ним Ж. Дешелетт приняли схему Тншлера, но изменили его термины, назвав периоды латеи I, латеи И, латен ш. Р. Reinecke. Zur Kenntnis der La-Tene Denkmaler der Zone nordwarts der Al~ pen,— Festschrift des Rom.-Germ. Zentral- museums zu Mainz, 1902, стр. 53—109. Рисунок на стр. 227 представляет схему абсолютной хронологии латенской эпохи по Г. Швантесу и П. Райнеке, составленную X. Ю. Эггерсом (//. /. Eggers. Einfubrung in die Vorgeschichte. Mun- chen, 1959). В основе схемы — различные формы фибул и булавок. Справа приведены датированные находки, послужившие основанием для перекрестных датировок. Несмотря на некоторые неточности (например, латен С по Рай- иеке заканчивается не в 100 г. до н.э., а в 120 г. до н. э., а период Рипдорф по Швантесу — не в 100 г. до н. э., а в г. до н. э.), я привожу таблицу Эг- герса в качестве примера, объясняющего приемы археологической датировки железного века. D. Viollier. Essai sur les rites funeraires en Suisse les origines a la conquete romai- ne. Paris. 1911; Он же. Le cimetiere gal-

Io helvete d*Ande If ingen. Zurich, 1912; Он же. Les civilisations primitives de la Suisse. Les sepultures du Il-e age du fer sur plateau suisse. Geneve, 1916; Он же- Une nouvelle subdivision de l’epoque La-

Tene. Dijon, 1911. Repertorium der Ur- und Friihgeschichte der Schweiz. Hrsg. von der Kurs-Kommis- sion der Schweiz. Gesellschaft fur Urgeschichte. H. 3. Die Eisenzeit der Schweiz. Basel, 1957. К- Schumacher. Materialen zur Besiede- lungs-Geschichte Deutschlands (Katalog des Rom.-Germ. Zentralmuseum, 5). Mainz, 1918; Он же. Siedlungs- und Kultur- geschichte der Reinlande. I. Die verromi- sche Zeit. Mainz, 1922- /. M. de Navarro. The Coming of the Celts.— В к и. г Cambridge Ancient History, VII, стр. 41-—74. Cambridge, 1928; Он же. The Celts in Britain and their Arl. В ки.; The Heritage of Early Britain. London, 1952. /. Dechelette. Manuel d’archeologie prehi- storique, celtique et gallo-romaine, III. Paris, 1914 (2-е изд.— Paris, 1927). R. Pittvord. Die urgeschichtlichen Grundla- gen der europaischen Kultur. Wien, 1949, стр. 303 сл- P. JacobsthaL Early Celtic Art, v- 1—2. London, 1944- /. Filip. Keltove ve Stfedni Evrope. Praha. 1956. /. Todorovic. Kelti u JugoistoCnoj Evropi.

Beograd, 1968, стр. 117—125. «Torques» — римское слово, производное от латинского «torquere» — крутить, обвивать. /. de Vries. Kelten und Germanen. Bern und Miinchen, 1960. Уже Геродот называет кельтов населением Северо-Западной Испании. /- Dechelette. Manuel d’archeologie, III, стр. 59; Reallexikon der Vorgeschichte, Bd. 5, стр. 27; H. Zuren. Zum Dbergang von Spathallstatt zu Latene A im Sud- westdeutschem Raum.— Germania, 30, 1952, стр. 38—45; R. Ciefiler und Kraft. Untersuchungen zur friihen und alteren Latenezeit am Oberrbein und in der Schweiz.— 32. Berichte Rom.-Germ. Komm., 1942 (1944), стр. 20 сл. /. de Vries. Kelten und Germanen,

стр. 123. Там же, стр. 96- Ян Филип. Кельтская цивилизация нее наследие. Прага, 1961, стр. 17—23. P. Bosch-Cimpera. Les Celtes et la civilisation des urnes en Espagne.— Prehistoi- re, 8, 1941; Он лее. Les mouvements celtioues; essai de reconstruction.— Etudes Celtiques. 5, 1950—1951, стр. 352— 400; 6, 1953—1954, стр. 328—355; Он

же. Two Celtic Waves in Spain.— Rhys Lecture. Proceedings of the British Academy, XXVC. London, 1940, стр. 25—148. /. M. de Navarro. Were the Peoples of

24 A. А. Монгант

the Rhoneculture Celts?—Proceedings of the First International Congress of Prehistoric and Protohistoric Sciences, London,

1932. Oxford, 1934, стр. 227 сл.; Он

же. A Survey ef Research cm an Early Phase of Celtic Culture.— Proceedings of the British Academy, XXII. London, стр. 297—341. M. Almagro. Manuel de historia universal- I. Prehistoria. Madrid, 1960. P. Bosch-Cimpera. Etnologia de la Peninsula Iberica. Barcelona, 1932. E. Sangmeister. Die Kelten in Spanien.— Madriden Mitteilungen, I. Heidelberg, стр. 75—100. /. Moreau. Die Welt der Kelten. Stuttgart, 1958, стр. 18. C. F. C. Hawkes. The British Iron Age: Cultures, Chronology and Peoples-—Actas de las IV sesion Congreses Internationales... Prehistoricas... Madrid, 1945. Zaragoza, 1956; Он же. The ABC of the British Iron Age.— Antiquity, XXXIII, № 133, 1959, стр. 170—182. Т. С. E. Powell. The Celts. London, стр. 56. /. Vendries. La position linguistique du

celtique.— Rhys Lecture, Proceedings of the British Academy. XXIII. London, стр. 333—371. Племена железного века В в Британии иногда называются «Mamians», так как полагают, что их родиной была территория современного департамента Марны во Франции, откуда они пришли на восточное побережье Англии. См.: 5. Pig- goit. British Prehistory. Oxford, 1949- A. Bulleid. The British Lake-village near Glastonbury. London, 1899; N. K. Chadwick. Celtic Britain. London, 1963. Cm.: S. P. O’Riordain. Antiquities of the Irish Countryside. London, 1953- P. Bosh-Gimpera. Migrations Celtiques. Essai de reconstruction.'—Etudes celtiques,

5-6, 1950—1954. И. Тодорович предлагает различать два

вида кельтской экспансии: расселение в соседних землях и дальние походы. Между 420 г. до и. э., когда начались походы кельтов из Рейнской области иа восток, и до 279 г. до н. э., когда кельты вторглись в Грецию, можно насчитать пять больших походов:              почти каждое

новое поколение кельтов предпринимало переселенческий поход на восток (/. То- dorovic. Kelti u JugoistoCnoj Evropi,

стр. 5-—10). /. Filip. Keltove ve Stfedni Evrope. ?. Simek. Posledni Keltove na Morave. Brno, 1958. Критику концепции Шимека см. в книге: Я. Филип. Кельтская цивилизация и ее наследие. Прага, 1961,

стр. 70—71. С. Walser- Casar und die Germanen. Wiesbaden, 1956; R. Hachmann3 C- Kos- sack, H. Kuhn. Volker zwischen Germanen und Kelten. Neumiinster, 1962.

/. С. Bulliot. Fouilles du Mont Beuvray de 1867 a 1895. Autun, 1895; /. Deche-

lette. Les fouilles du Mont Beuvray de

1897—1901. Paris — Autun, 1904; Он же. L*oppidum de Bibracte- Paris — Autun, 1903. Gallia, 6, 1948 (отчет о раскопках 1944—1947 гг. с предшествующей литературой); Joel le Call. Alesia. Archeo- logie et histoire. Paris, 1965; С. et С. Gauthier. Alesia metropole disparue. Le

Puy — Lion, 1963.

51 F. Benoit. Entremont. Aix, 1957. /. Jannoray. Enserune. Paris, 1955. IV. Kramer. Manching, ein vindelikisches Oppidum and der Donau.— В кн.: Neue Ausgrabungen in Deutschland. [West] Berlin, 1958, стр. 175—202; Он же. Man- ching II. Zu den Ausgrabungen in den Jahren 1957 bis 1961.— Germania, XL, 1962; J. Kappel. Manching, v. t—2. Wiesbaden, 1969. K. Bittel. Die Kelten in Wurttemberg. Berlin — Leipzig, 1934; IV- Dehn. Aper-

?u sur les Oppida d’Allemagne de la fin

de l'epoque celtique.— Celticum. IV, 1962, стр. 329—386. Ян Филип. Кельтская цивилизация и ее наследие, стр. 122—124. L. Jansovc. Hrazany, keltiscbes Oppidum.— Pamatniky nasi minulosti, 3, 19o5. /. Bohm. NaSe nejstarsi mesta. Praha,

1946. V. B. Proud foot. The Economy of the Irieh Rath.— Medieval Archaeology, V, 1961 (1962), стр. 94—122.

48 A. Bulleid. The British Lake-village near Glastonbury. Дж. Г. Д. Кларк. Доисторическая Европа. М., 1953, стр. 112—114. Н. Hubert. Les Celtes depuis Fepoque de La-Тёпе, et la civilisation celtique. Paris,

1950, стр. 256—260. /. Moreau. Die Welt der Kelten, стр. 85. Ян Филип- Кельтская цивилизация и ее

наследие, стр. tit. С. Fox. A Find of the Early Iron Age from Llyn Cerrig Bach, Anglesey. Cardiff,

1946, стр. 74—76. Долгое время считалось, что стеклянные

украшения изготовлялись в средиземноморских мастерских специально для экспорта в кельтские земли. Однако новые исследования доказали кельтское производство этих изделий. См.:              Т.              Е.

Haevernich. Die Glasarmringe und Ringper- len der Mittel- und Spatlatenezeit auf dem europaischen Festland. Bonn, 1960. Наиболее древняя сделанная на круге

керамика к северу от Альп (Монт-Лас- суа и Гейнебург) известна еще в конце VI в. до н. э. Но вероятно, это еще импортные изделия. См.:              IV.              Dehn.              Friihe

Drehscheibenkeramik der Alpen.— Alt-

Thiiringen, VI, 1963, стр. 372—382. 5. Piggott. Ancient Europe, стр. 247— 248, рис. 139, табл. XLVIII. О. H. Frey. Eine etruskische Bronzeschna-

belkanne. Besan?on, 1955. Дж. Г. Д. Кларк. Доисторическая Европа, стр. 276. Дж. Г. Д. Кларк. Доисторическая Европа, стр. 290. Strabo, IV, 4, 1. P. La Вайте. Keltische Munzen: Ein Brevier. Braunschweig, 1960. L. Lengyel. L’Art Gaulois dans les me- dailies. Paris, 1945. R. P. Mack. The Coinage of Ancient Britain. London, 1953. K. Pink. Einfiihrung in die keltische Miinz- kunde mit besonderer Berucksichtigung des Usterreichischen Raumes. Wien, 1950. K. Pink. Die Munzpragung der Ostkelten und ihrer Nachbaren. Budapest, 1939. Ян Филип- Кельтская цивилизация и ее наследие, стр. 136—137. P. Jacobsthal. Early Celtic Art, стр. 16—

32. /¦ Keller. Das keltische Furstengrab von Reinheim, Bd. I. Mainz, 1965. Халлени-Дюрреиберг принадлежит к важнейшим кельтским местонахождениям Средней Европы. Раскопки курганов продолжаются и поныне. Описанный кувшин найден в 1932 г. См.: О. Klose. Neue Grabfunde der Hallstatt und Latene- zeit vom Durrenberg bei Hallein.— Wiener Prahistorische Zeitschrift, 18, 1932; Он же. Die Schnabelkanne vom Durrenberg bei Hallein.— Там же, 21, 1934. Ян Филип. Кельтская цивилизация и ее наследие, стр. 143. P. Jacobsthal. Early Celtic Art, стр. 54. С. Fox. Pattern and Purpose (A Survey of Early Celtic Art in Britain). Cardiff,

1958. /. V. S. Megaw. Art of the European Iron Age. Bath, Somerset, 1970. E. el A. Varagnac, G. Fabre. L’Art Gaulois. Paris, 1956. С. Рейиак считал фигуру воина из Гре- зана кельто-греческой работой и относил ее еще к V в. до и. э. Однако ничто не подтверждает эту раннюю дату. R. Lantier, Н. Hubert. Les origines de Г art fran?ais. Paris, 1947. /. Moreau. Die Welt der Kelten, стр. 121—122, рис. 66—69. H. Hubert. Les Celtes depuis Fepoque de la Tene. A. Grenier. Les Gaulois. Paris, 1945- M. Dillon (Ed.). Early Irish Society. Dublin, 1954. Diod., V, 28—31.

88 Кельтский могильник в Брио-Маламер- жицах. См.: /. Filip. Keltove ve Stredni Evrope, стр. 400—401; Ян Филип.

Кельтская цивилизация и ее наследие,

стр. 83.

?4 Изданы в монументальном корпусе: ?. Esperandieu. Recueil general des bas- reliefs, statues et bustes de la Gaule ro-

maine, I—XIV. Paris, 1907—1955 (два

последних тома нздаиы Р. Лантье).

С. Jullian. Histoire de la Gaule, I—III.

Paris, 1908—1909.

M. L. Sjoestedt. Gods and Heroes of the Celts. London, 1949.

P. Lambrechts. Contributions a I’etudedes divinites celtique. Brugges, 1942. Klindt-Jensen. Gundestrupkedelen. Arbus, 1961.

Cm.: 5. /. de Laet et P. Lambrechts. Traces du culte de Mithras sur le chaudron de Gundestrup? — Actes III Session CongrCs International de sciences prehistoriques et protohistoriques, Zurich, 1950. Zurich,

1954, стр. 304—306.

T. D. Kendrick. The Druids. London,

1928.

R. Pittionu Urgeschichte des Osterreichi-

schen Raumes. Wien, 1954, стр. 725—

756.

С. von Merharl. Archaologisches zur Frage des Illyren in Tirol.— Wiener Prahistorische Zeitschrift, 14, 1927, стр. 65 сл- Shetelig, H. Falk. Scandinavian Archaeology. Oxford, 1937.

Эти и другие памятники доримского железного века Данин относятся к ясторфской культуре.

О.              Klindt-Jensen. Denmark before the Vikings. London, 1957, стр. 82—85. Rosenberg. Hjortspingfundet. Keben- havn, 1937.

O.              Klindt-J ensen. Bronzekedelen fra BrS.

Arhus, 1953.

С. A. Moberg. Zonengliederungen der vorchristlichen Eisenzeit in Nordeuroph. Lund, 1941. Arribas. The Iberians. London, 1963, стр. 15—60.

Возможно, что наименования «сефы» и «уемпсы» относятся к «древнеевропейскому» языку, существовавшему до образования              индоевропейских языковых

групп — германской и кельтской. « Древ- неевропейские гидронимы известны во многих местах полуострова, кроме юго- востока и юго-запада, которые были коренной областью иберов, разговаривавших на иеиидоевропейском языке» (W. Schiile. Probleme der Eisenzeit auf der lberischen Halbinsel.— Jahrbuch der Ro* misch-Germanischen Zentralmuseums Mainz, 7, 1960, стр. 64, со ссылкой на кн.: U. Schmoll. Die vorkeltischen Indogerma- nen Hispaniens und das Keltische. Wiesbaden, 1959).

Неизвестно, однако, заимствовал ли Авиен название «берибраки» из относящегося к VI в. до и. э. Пернпла масса- лнота или из фрагментов сочинения историка IV в. до н. э. Эфора.

Е. Sangmeister. Die Kelten in Spanien, стр. 75—85. Шюле различает две кастильские культуры: культуру долины Тахо (включающую Новую Кастнлию) и культуру

Дуэро. См.: W. Schiile. Probleme der Eisenzeit-., стр. 72—74, карта 1. A. Garcia у Bellido. Siedlungen in der ga-

lizschportugesischen              Castro-Kultur.— Be

nefit iiber V Internationalen Kongress fur Vor- und Fruhgeschichte. Hamhurg, 1958-

[West] Berlin, 1961, стр. 312—313. A. Garcia у Bellido. Ars Hispaniae, I.

Madrid, 1946, стр. 313, рис. 375. Еще в 1868 г. Гонгора и Мартинец писали, что иберы перешли границы Азии у Кавказа и через Европу направились на Пиренейский полуостров. Плиний Старший насчитывает во всей Испании 513 племен.

Ю8 дг_ Almagro. Ampurias. Barcelona, 1951 (франц., немец., англ. н исп. издания); Он же. Ampurias.— Excavaciones Ar- queologico en Espana, 9. Madrid, 1962. A. Arribas. Tre Iberians, стр. 101—104. Как выше уже было сказано, одни ученые считают, что в Улластрете открыты остатки греческой колонии Кнпсела, другие — что это иберскин город. A. SckultetL Numantia, die Ergebnisse der Ausgrabung 1905—1912. Miinchen, Bd. I, 1914; Bd. II, 1931; Bd III—IV, 1927.

См. также:              F.              Bchn.              Numantia.              Ma

inz, 1931. A. Arribas. The Iberians, стр. 149. H. Sandars. The Weapons of the Iberians.— Archaeologia, LXIV, 1913, стр. 1—

105. A. Tovar. The Ancient Languages of Spain and Portugal. N. Y., 1961. А. В. Мишулин. Античная Испания. М.,

1952, стр. 171—202. L. Pericot-Garcia. L’Espagne avant la con- quete romaine. Paris, 1952. G. F. Hill. Notes of the Ancient Coinage of Hispania Citerior. N. Y., 1932; Он же. On the Coins of the Narbonensis with Iberian Inscriptions. N. Y.t 1930; A. Beltran. Numismatica antigua. Cartagena, 1950. P. Dixon. The Iberians of Spain and their Relations with the Aegean World. Oxford-— London, 1940. A. Garcia у Bellido. Algunos problemas de arte у cronologia ibericos.— Archivo Espa-

nol de Arqueologia, XVI, 1943, стр. 78— 108; 272—299.

11B A. Blanco Freijeiro. Die klassischen Wur- zeln der lberischen Kunst.— Madriden Mit- teilungen, I, I960, стр. 101 сл. A. Garcia у Bellido. Ars Hispaniae. P. Bosh-Gimpera. Arte Iberica.— Encyclopedia dell*arte antica. Roma, 1961. R. Lantier. Bronzes votifs iberiques. Paris, 1935. P. Bosch-Gimpera. Das Spanisch-Portu-

gesische Kunstgewerbe vom Neolithikum bis zur Romerzeit.— В ки.:              Geschichte

des Kunstgewerbes, Bd. I. Ed. H. Th. Bossert. Berlin, 1928, стр. 159—175- L. Pericot-Garcia. La ceramique iberique de San-Miguel de Liria.— Revue archeolo-

gique, 1936, стр. 95 сл.

На западном берегу Черного моря возникли колоний Аполлония (Созо- поль), Анхиало (Поморне), Месемнрия (Несебр), Одессос (Варна), Дионисио- поль (Балчик), Каллатис (Мангалия), Томис (Кюстенджа) н в устье Дуная —

Истрия- Т. Д. Златковская. Возникновение государства у фракийцев- М., 1971. X. М. Данов. Древна Тракия. София,

1968. В. Миков. Надгробните могили в

България.— В ки.:              Археологически

открытия в България. София, 1957, стр. 217—241. Д/ Мирнее. Тракийски могилен иекро- пол при с. Добрина.— Известия иа Народии музей Варна, I (XVI), 1965, стр. 33 сл- Мт Мирнее. Раннотракийският моги- леи иекропол при с. Равна.— Известия на Археологически институт, XXV, 1962, стр. 97 сл. «Фракийской» фибулой принято называть фибулы особого вида, встречающиеся в V—IV вв. до и. э. к югу от Дуная, очень схожие с чертозскои (с вытянутой, несимметрично согнутой спинкой, односторонней спиралью и массивным приподнятым замком), ио все же имеющие свои особенности. Они обычно бронзовые, отдельные экземпляры— из золота или серебра (В. Ми- ков. Тракийски тип фибули.— Известия на Българския археологически институт, VI, 1932, стр. 171—181). М. Чичикова. Керамика от старата железна епоха в Тракия.— Археология,

4. София, 1968, стр. 23. Б. Филов. Надгробните могили при Дуванли в Пловднвско. Софня, 1934. И. Венедиков. Новооткрыто тракийско могилно погребение във Враца.— Археология, 1, София, 1966, стр. 7 сл; Он же. Гробница III от Могиланската могила във Враца--—Археология, 1.

София, 1967, стр. 11 сл.

138 Б. Филов. Купольиите гробници при Мезек.— Известия на Българския археологически институт, XI, 1, 1937- В. Миков. Античная гробница близ Казанлык. София, 1954; И. Мавроди- нов. Живопись античной гробницы н Казанлыке.— Вестиик древней истории, 2; Н. А. Сидорова. Новые

открытия в области античного искусства. М., 1965, стр. 136—142. D. P. Dimitrov. Die Kunst in Tbrakien im I. Jahrtausend v. Chr.— В кн.: Kunst- schatze in bulgarischen Museen und Klostem. Villa Hugel. Essen-Bredeney, стр. 41 сл. Д. П. Димитров. За датата на стено- писите от тракийската гробница при Казанлък.— Археология, 2. София, 1966, стр. 1—13.

1ээ              J Venedikov. The Panagurishte Gold Treasure. Sofia, 1961; D. Zontschew. Der Goldschatz von Panagjurischte. Ber* lin, 1959- Вероятно, эти сосуды сделаны в одном из крупных центров эллинистического Востока. И. Венедиков устанавливает малоазийское происхождение этих вещей. См. также: Н. А. Сидорова. Новые открытия..., стр. 142—

147. Д. 77. Димитров. Материальната культура и изкуството на траките през ранната елинистическа епоха (IV— вв. пр. н. е.).— В ки.: Археологически открытия в България. София,

1957, стр. 64—67. Д. П. Димитров. Севтополь — фракийский город близ с. Копринка Ка- занлыкского р-на.— Советская археология, 1957, № 1, стр. 199—216; Он же.

Градоустройство и архитектура на тракийски град Севтополис.— Археология, София, 1960, стр. 3—15. Д. П. Димитров. За укрепеиите вали и резиденции на траките в предримска- та епоха.— В кн.: Изследования в чест иа акад. Д. Дечев. София, 1958, стр. 683—699. D. Detschew. Die thrakischen Sprachen- reste.— Schrif ten der Balkankommision

Akademie der Wissenschaft. Wien, 1957. C. Kacarov. Die Denkmaler des thrakischen Reitergottes in Bulgarien.— Disser- tationes Pannonicae, Ser. II, 18, 1938. Культ «фракийского всадника» окончательно сложился во II—III вв. н. э.; к этому времени и относится большинство изображений. Но известны н рельефы II в. до н. э. См.: Г. Тончева.

Об              иконографии и характере фракийского Хероса из Одессоса.— Acta anii- qua Philip popolitana. Studia archaeolo-

gica, № 71, 1963. Г. И. Каца ров. Принос към религията на тракийски я конник.— Описание на Българската академиа на иауките, кн. XLVIII, клон историко-филол- и фи- лос- обществен., 23, 1934; Д. Дечев. Тракийският Херос като бог-ловец.— Списание на Българската академиа на науките н изкуствата, кн. XX, клон историко-филологич, 33, 1945; Он же. Едка семейна триада в религия на траките.— Известия на Българския археологически институт, XVIII, 1952. Т. Д. Златковская. Ранние монеты южнофракийских племен (к вопросу о происхождении культа Диониса).— Нумизматика и эпиграфика, VII, 1968. Т. Д. Златковская. Возникновение государства у фракийцев, стр. 178—194. D. Berciu. Sint getii traci nor d-d un a- reni? — Studii §i cercetari de istorie veche.

XI, 1960, 2, стр. 263. D. Berciu. Die Stellung der Geten im Lichte der Archaologie.— Dacia, NS, V, стр. 163—184.

С. Preda, New Aspect of Early Latene Epoch in Dacia Discovered at Alexandria.— Dacia, NS, III, 1959, стр. 179— 194. С. Морини,. Новая гальштатская группа в Молдове.— Dacia, NS, I, 1957;

А.              Vulре. Necropola hallstattiana de la Ferigile. Bucure^ti, 1967; Он же. Б опросы в связи с концом раннежелезного века в свете раскопок в Фериджеле.—

Dacia, NS, IV, I960, стр. 181—199. Istoria Romaniei, I. Bucure^ti, I960, стр. 255—338. Первоначально варварские подражания македонским монетам, найденные на территории, занятой гето-даками, считались кельтскими (К. Pink. Die Munz- pragung der Ostkelten...). Румынские ученые доказали их гето-дакское происхождение. R. Vulpe. L’origine della costruzioni daciche ad abside nelFera preromana.— Atti del VII Congresso internazionale di archeologica classica, Roma — Napoli. Roma, стр. 94—110. V. Parvan. Dacia: An Outline of the Early Civilization of the Carpatho-Danu- bian Countries. Cambridge, 1928. R. Vulpe, Le probleme des Bastarnes a la Iumiere des decouvertes archeologiques en Moldavie. Bucarest, 1955. R- Hachmarm. Jastorf-Funde ausserhalb der Jastorf-Kultur.— Die Kunde. Hannover, 1957; K. Tackenberg. Zu der Fun- den von Lukaschewka im Bezirk Kische- new Moldau Republik.— Jahresschrift des Museums fiir Ur- und Friihgeschichte Thu- ringens, VI, 1962—1963. Г. Б. Федоров. Население Прутско-Дне-

стровского междуречья. М.,              1960;

М. А. Романовская. Об этнической принадлежности населения, оставившего памятники типа Лукашевка.— В кн.‘ Древние фракийцы в Северном Причерноморье. М-, 1969, стр. 81—95. С. Daicoviciu. La Transylvanie dans l’antiquite. Bucarest, 1945; Он же. Le probleme de l’etat et de la culture Daces a la Iumiere des nouvelles recherches*— В кн.: Nouvelles Etudes d'Histoire. Bu- curesti, 1955, стр. 121—137. C. Daicoviciu. Cetatea dacica de la Piat- ra-Ro^ie. Bucure§ti, 1954- К. и А. Дайковичу. Сармизегетуса. Да- кийские крепости и поселения в горах

Орештие. Бухарест, 1963. Для реконструкции внешнего вида да- кийских крепостей, как и других элементов культуры даков, большое значение имеют рельефы колонны Траяна (поставлена в Риме на форуме Траяна в 113 г. н.э.). Одно из лучших изданий: С. Cichorius. Die Reliefs des Tra- janssaule. Berlin, 1896—1900- D. Popescu. Le tresor dace de Sincrae-

ni.— Dacia, NS, II, '1958, стр. 157— 206. Macrea und M. Rusu. Der dakische Friedhof von Porolissum und das Problem der dakischen Bestattungsbrauche in der Spatlatenezeit.— Dacia, NS, IV, 1960,

стр. 201—228. И. Т. Кругликова. Дакия в эпоху римской оккупации. М., 1955.

16e А. Тode. Zur Entstehung der Germanen.— Mannus, 27,              1935, стр. 19 сл.; Sprockhoff. Zur Entstehung der Germanen.— Festschrift H. Hirt, Bd. I. Heidelberg, 1936. T. ?. Karsten. Die Germanen. Eine Ein- fuhrung in die Geschichte ihrer Sprache und Kultur. Helsingfors, 1928, стр. 129. F. Maurer. Nordgermanen und Aleman- nen. St и die n zur germanischen uni fruh- deutschen Sprachgeschichte, Stammes und Volkskunde. [West] Berlin -— Miinchen, 1953 (3-е изд.), стр. 114 сл. E. Sprockhoff. Jungbronzezeitliche Hort- funde Norddeutschlands (Periode IV).— Kataloge des Romisch-Germaniscben Zent- ralmuseums, 12. Mainz, 1937, карты 1— 3; Он же. Jungbronzezeitliche Hortfunde der Stidzone des nordischen Kreises (Periode V). Mainz, 1956. FL Sprockhoff. Zur Handelsgeschichte der germanischen Bronzezeit. Berlin, 1930- H. J. Eggers. Einfuhrung in die Vorge- schichte, стр. 200—«291. Деление германских племен у Плиния и Тацита на три группы — герминоиов, иигвеоиов и иствеоиов, как полагают, связано с их культовыми (религиозными) объединениями. Одиако, вероятно, возникли и другие контакты, сблизившие входившие в эти группы плеыеиа, в частности, и в языковом отношении. R von Ustar. Bemerkungen zu einer Kar- te germanisches Funde der altern Eisen-

zeit.— Germania, 29, '1951, стр. 44—47; Он Же. Archaologische Fundgruppen und germanische Stammesgebiete vornehmlich aus der Zeit um Christ Geburt.— Histo- risches Jahrbuch, 71, 1952, стр- 1—36. H. J. Eggers, E. Will, A Joffroy, W. Holmqvist. Les Celtes et les Germains a l’epoque paienne. Paris, 1965, стр. 7—12. Сравнительная грамматика германских языков, т. I. М., 1962, стр- 18. См. также: jR. Wenshus. Stammesbildung und Verfassung. Das Werden der friihmittel- alterlichen Gentes. Koln und Gras, 1961; Krahe. Sprache und Vorzeit. Heidelberg, 1954. На составленной в 1846 г. Фон Эстор- фом «Illuminierte archaologische Karte von Uelsen und Umgebung» было зарегистрировано ие менее 10 тыс. памятников. С. Schwardes. Die altesten Umenfriedho- fe bei Uelsen und Liineburg. Hannover, 1911. Позже были выделены подста- дии — бельдорф и тремсбюттель. Последняя скоиструироваиа на основании

выделения группы кладов конца бронзового века, часть которых Швантес первоначально относил к ясторфской культуре- G. Schivcntes. Die Jastorf-Zivilisation.— Reinecke-Festschrift. Mainz, 1950, стр. 119 сл. E.              Sprockhoff.              Methodisches.— Fest

schrift des Romisch-Germamschen Zentral- museums Mainz, 2,              1951,              стр.              86 сл.;

Он же. Die Jastorfkultur. Eine method! - sche Frage.— Actes de la IH-e Session Congres International des Sciences Prehistoriques et Protohi stor i q u es, Zurich,

1950. Zurich, 1953, стр. 294 сл. G. Schivantes. Jastorf und Latene.— Kol- ner Jahrbuch fur Vor- uni Friihgeschich-

te, Bd. I. [West] Berlin, 1955, стр. 75— 112. H- Kruger. Die Jastorfkultur in den Krei- sen Lochow-Dannenberg, Liineburg, Uel- zen und Soltau. Neumunster, 1961. G. Schwantes. Die Ripdorfstufe.— Festschrift zum 70. Geburtstag von К. H. Ja- cob-Friesen. Hildesheim, 1956. Гончарный круг был распространен только в зоне контактов с кельтами. Северные области вообще не знали гончарного круга, да и в Средней Европе германские племена им пользовались недолго. В начале нашей эры это достижение было утрачено. Изучая находки из могильников Хорн- бек, А. Борхлннг пришел к выводу, что стадия зеедорф ие полностью совпада~ ла с поздним латеном, а соответствовала только его ранней фазе (А. Borch- ling. Die Untergliederung der Stufe von Seedorf auf Grund des Fundstoffs vom Urnenfriedhof Hornbek, Kr. Hzgt. Lauen- burg.— Archaeologia Geographica, 1—2,

1950, стр. 49—52).

P. Хахмани делит период зеедорф иа две ступени — ранний зеедорф (120 г. до н. э.— начало нашей эры) н поздний

зеедорф (1—25 гг. н. э.) (jR. Hachmann. Die Chronologie der J unger en vorromi- schen Eisenzeit. Studien zum Stand der Forschung im nordlichen Mitteleuropa und in Skandinavien.— 41. Berichte der Rom.- Germ. Komm., 1961). ?. Reinbacher. Ein altereisenzeitlicher Urnenfriedhof im Havelland. Berlin, 1963. К. T ackenberg. Die Kultur der friihen Eisenzeil (750 v. Chr. bis Christi Ge- burt) in Mittel- und Westhannover. Die Umefriedhofe in Nidersachsen, I. Hildesheim— Leipzig, 1934, стр. 116 сл. R. Wenskus. Stammeshildung und Ver- fassung..., стр. 193- H. Behaghel. Die Eisenzeit im Raumedes rechtsrheinischen Schiefgebirges. Wiesbaden, 1943, стр. 131—132. H. Muller-Karpe. Niederhessische Urge- schichte. Melsungen, 1951, стр. 66—67.

180 R. Hachmann, G. Kossack, H. Kuhn. Volker zwischen Germanen und Kelten.

Schriftquellen, Bodenfunde und Namengut zur Geschichte des nordlichen Westdeu- tschlands um Christi Geburt. Neumunster,

1962. A. E. van Gif fen. Die Warf in Ezinge.— Germania, 20, 1936. IV. Haamagel. Die Ergebnisse der Gra- bung auf der Wurt Feddersen Wierdebei Bremerhaven in den Jahren von 1955— 1957.— В ки.: Neue Ausgrabungen in Deutschland. [West] Berlin, 1958, стр. 215—228; Oh же. Zur Grabungauf

der Feddersen Wierde 1955—1959-— Germania, 39, 1961, стр. 280 сл.; Он

же. Die Ergebnisse der Grabung Feddersen Wierde in Jahre 1961.— Germania,

41, 1963. S. /. de Laet. The Low Countries. London, 1958. IV. Mahling. Das spatlatenezeitliche Brand- graberfeld von Kobil. Praha, 1944.

ids Важнейшим итогом работы Limes-Kom- mission было 15-томное издание «Der obergermanisch-ratische Limes des Romer- reiches» (под редакцией: E. Fabricius, Heltner, O. von Scrirey), вышедшее в 1894—1937 гг. Сейчас изучение лимеса сосредоточено главным образом в Римско-Германской Комиссии во Франк- фурте-на-Майие и в музее Заальбурга. Выходит серия книг: Limesforschungen. Созываются международные конференции.

1эв р              ?.              Cserey. Die Denkmaler von

Nagyleteny. Budapest, 1957; A. Mocsy. Pannonia.— Paul-Wissowa Real-Enziklo- pedie, Suppl., Bd. IX. Stuttgart, 1962. ti. doji Petrikovitz. Xanten in Tomischer Zeit.— Das Rheinische Landesmuseum

Bonn, 2, 1966. H. Jacobi. Fiihrer durch die Saalburg.

Saalburg, 1904—1936 (1—13-е изд.); Он же. Fiihrer durch das Romerkastell. Saalburg, 1960 (20-е изд.). R. Laum-Belart. Vindonissa.— Rom.-Germ. Forschungen, 10, 1935. Rm Fremersdorf. Neue Beitrage zur Topog- raphie des romischen Kolns.— Rom.-Germ. Forschungen, 18, 1950; P. La Baume. Colonia Agrippinensis. Koln, i960. Культ Митры принесли римские солдаты XV легиона по возвращении после завоевания Иерусалима в 71 г. и. э. Е. Swoboda. Carnuntum, seine Geschichte und seine Denkmaler. Graz — Koln, 1958; A. Schober. Romerzeit in Osterreich. Wien, 1958 (2-е изд). F. Kuzsinszky. Aquincum. Ausgrabungen

und Funde. Budapest, 1934; F. Szildgyi. Aquincum. Budapest, 1956. H- /. Eggers. Der romische Import im freien Germanien.— Atlas der Urgeschich-

te, I. Hamburg, 1951. Клад из Гнльдесгейма состоял из 69 серебряных сосудов и других вещей различного назначения. На некоторых сосудах имеются рельефные изображения.

См.: Der Hildesheimer Silberfund. Berlin, 1901; F. Malz. Das Kunstgewerbe der romischen              Keiserzeit-— Geschichte

des Kunstgewerbe, 4, 1931.

V. Sakar. Terra sigillata.— В ки.: J. Filip. Enzyklopadisches Handbuch zur Ur- und Fruhgeschichte Europas, 2. Prag, 1969, стр. 1444—1451 (с обширной

библиографией ).

С. Schuchhardt. Vorgeschichte von Deutschland. Munchen — Berlin, 1943 (5-e изд.), стр. 298—300.

С.              Schwantes. Deutschland Urgeschichte.

Leipzig, 1952 (7-е изд.). Jankuhn. Vor- und Fruhgeschichte vom Neolithikum bis zur Volkerwande- rungszeit. Stuttgart, 1969, стр. 141—160. К. H. Otto. Deutschland in der Epoche der Urgesellschaft. Berlin, 1960.

Принадлежность гермуидуров к племенному союзу свевов спорна. Возможно, они были в союзе с херускамн или хаттамн. Позже гермундуры, вероятно, составили ядро племенного союза тю- рингов, впервые упоминаемых в начале в. и. э.

Лангобарды участвовали в Маркомани- ской войне, а с начала IV в. н. э. постепенно заняли бассейн Среднего Дуиая н его притоков.

Пребывание маркомаинов в Богемии относится к первым годам нашей эры- В V в. н. э. богемские германцы переселились в Баварию. Они упоминаются под позднелатииским названием Вaiovarii в начале VI в. в Гетике Йордана.

?. Schwarz. Germanische Stammeskunde. Heidelberg, 1956.

В. Kruger. Zur Ethnogenese der Germa- nen und zu Problemen der Germanenfor- schung.— В ки.:              Germanen              —              Slaven —

Deutsche. Forschungen zu ihrer Ethnogenese. Berlin, 1969, стр. 9—19.

Тацит пишет:              «Да              и железо, судя по

изготовляемому ими оружию, у иих не в избытке. Редко кто пользуется мечами и пиками большого размера; они имеют при себе копья, или, как сами иазывают их на своем языке, фрамен, с узкими н короткими иакоиечииками, однако настолько острыми и удобными в бою, что тем же оружием, в зависимости от обстоятельств, оии сражаются как издали, так и в рукопашной схватке. И всадник также довольствуется щитом и фрамеей, тогда как пешие кроме того мечут дротики, которых у каждого несколько, и они бросают их поразительно далеко, совсем нагие или прикрытые только легким плащом. У иих ие заметно ни малейшего стремления щегольнуть убранством, и только щиты оин расписывают яркими красками. Лишь у немногих панцири, только у одиого-другого металлический или кожаный шлем» (Корнелий Тацит. Сочи

нения в двух томах, том первый, Л., стр. 356). К. MUdenberger. Mitteldeutschlands. Ur- und Fruhgeschichte. Leipzig, 1959. Различают «внешние» и «внутренние», или закрытые и открытые, «глаза» (О. Almgren, Studien iiber die nordeuropaische Fibelformen der ersten nachchristischen

Jahrhunderte. Leipzig, 1923). R. Hachmann. Die Gliederung des Gra- berfsides von Grofi Romstedt.— Archaeo- logia Geographica, 1—2, 1950 стр. 17 сл. H. /. Eggers. Liibsow, ein germanischer Furstensitz der alteren Keiserzeit.—Pra- historische Zeitschrift, 34—35, 2, 1949— 1950, стр^ 58—111. Во второй половине III в. и. э. саксы предприняли военно-морскую экспедицию иа побережье Британии н Галлии; в 258 г. н. э. франки вторглись в Г ал- лию; в 258 г. н. э. алемаины вторглись в Северную Италию, а в 275 г. и- э.— в Галлию; в 236 г. н. э. готы вместе с бургу идами, -сарматами н дакамн проникли в Малую Азию, а в 271 г. н. э. осели в освобожденной от римляи Дакии. Лишь в ill—IV вв. н.э. монеты становятся средством обращения, а ие только источником металла для ювелирных изделий. /. de Vries. Aitgermanische Religiosge-

schichte, 1—2. [West]Berlin, 1956—1957. 226 F. Altheim. Vom Ursprung der Runen-

Berlin, 1939. W. Kropf. Die Billendorfer Kultur auf Grund der Grabfunde. Leipzig, 1938. /. Kostrzewshi, W. Chmielewski, K. Ja?- dzewshi. Pradzieje Polski. Wroclaw — Warszawa — Krakow, 1965, стр. 185, 206—208. Подробное описание групп см. в книгах: /. Kostrzewshi н др. Pradzieje Polski, стр. 192—219; /О. В. Кухаренко. Археология Польши. М., 1969. ^ Тackenberg. Die Burgen der Lausit- zer Kultur.— Prahistorische Zeitschrift,

34—35, 2, 1949—1950, стр. 18 сл.;

W. Coblenz. Burgen der Lausitzer Kultur in Sachsen.— Studien aus Alteuropa, 1. Koln — Graz, 1964, стр. 189—204. Раскопки Бискупииского городища велись в 1933—1939 гг. и затем непрерывно с 1946 г. См.: /. Kostrzewshi- Kultura luZycka па Pomorzu. Poznan,

1958; Z. Rajewski. 10000 lat Biskupina i jego okolic. Warzawa, 1961. Он же. Biskupin. Osiedle obronne sprzed 2500 lat. Poznan, 1966. Теория об иллирийском характере лужицкой культуры, впервые сформулированная Г. Коссиииой, была основана иа том, что якобы распространение памятников лужицкой культуры совпадает с ареалом иллирийской топонимики. Одиако П. Кречмер показал слабость языкового обоснования теории о пре-

бьшании иллирийцев к северу от Судет (P. Kretschmer. Die vorgeschichtlichen Sprach- und Volksschichten.— Glotta, 28, 30, 1943). Популярность теории

объяснялась, в частности, расширенным толкованием памятников лужицкой культуры, к которым относили поля погребальных урн всей Западной Евро* пы. Окончательно ошибочность этого взгляда показал В. Милойчич (V. Mi- lojcic. Zur Frage der Lausitzer Wande-

rungen.-—Germania, 30, 1952, стр. 318— 325). К. Покорный, который вначале поддерживал эту теорию, изменил свои взгляды н считает, что область распространения полей погребальных урн в языковом отношении ближе к балтийским, чем к иллирийским языкам {К. Рокоту. Probleme der keltischen Urgeschichte.— Congres international des sciences prehistoriques et protohistoriques. Acles de la lll-e Session. Zurich, 1953, стр. 283). Наиболее развернутую аргументацию вопроса о принадлежности лужицкой культуры славянам см.: /. Kostrzewski. Zagadnienie cigglosci zaludnienia ziem polskich w pradziejach. Poznan, 1961; Он же. Zur Frage der Siedlungsstetigkeit in der Urgeschichte Polens von der Mitte des II. Jahrtausends. v. unsere Zeit bis zum fruhen Mittelalter. Wroclaw—Warszawa — Krakow, 1965. /. Bohm. Kxonika objeveneho veku. Praha,

1941. H. Krahe. Sprache und Vorzeit. /- Kostrzeivski. Pradzieje Pomorza. Wroclaw — Warszawa — Krakow, 1966. E. Petersen. Die friihgermanische Kultur in Ostdeutschland und Polen. Berlin, 1929. A- Luka. Kultura pomorska na Pomorzu

Wschodnim. Cdynia, 1959; L. /. Luka.

Kultur a wschodniopomorska na Pomorzu Gdafiskim, 1. Wroclaw — Warszawa —

Krakow, 1966. T. Malinowski. Obrzgdek pogrzebowy ludnoSci kultury pomorskiej. Wroclaw — Warszawa — Krakow. 1969. Ла Бом считает их изображениями амбаров, а ие домов {IV. La Вайте. Die Pommerelischen Gesichtsurnen. Mainz,

1963).

Z3S В. Б. Никитина. Поморская культура. Автореф. канд. дисс., М., 1965. /. #Cosfrzettgt;ski. Od mesolitu do okresu wedrowek ludow.— В кн.:              Prehistoria

ziem polskich. Krakow, 1939—1948, стр. 296—298. Точка зрения, что подклошевые погребения относятся к поморской культуре, с подробной аргументацией изложена Т. Малиновским. См.: Т. Malinowski. Obrz^dek pogrzebowy ludnoSci kultury pomorskiej; Он же. Kultura pomorska a kultura grobow podklo- szowych.— R ки.г Zagabnienia okresu Latenskiego w Polsce. Wroclaw — Warszawa — Krakow, 1968. Л. Нидерле. Славянские древности. М.,

1956, стр. 38. Сам Тацит относил венедов к германцам- Некоторые ученые считают их кельтами илн пытаются связать с иллирийскими племенами венедов, жившими на берегу Адриатического моря. Обзор взглядов об этнической принадлежности венедов см. в названной книге Л. Нидерле (стр. 39—40). См. также: }. Eisner. RukovSt slovanske archeologie.

Praha, 1966, стр. 32—33 и 48—49;

К. Тyminiecki. Ziemie polskie w staro- zitnosci. Poznafi, 1951; H. Lowmianski. Poczatki Polski, I. Warszawa, 1963; K. Jazdzewski. Z problematyki pocz^t- kow slowiafiszczyzny i Polski. I. Lodz, 1968; W. Hensel. Ziemie Polski w prad- ziejach. Warszawa, 1969; K. Jazdzewski. Poland. London, 1965. Cm.: /. Kostrzewski. Zagadnienie ci^glosci zaludnienia ziem polskich... Следует заметить, что термин «польские ученые» в данном случае неточен- Далеко не все польские ученые единодушны в признании излагаемой концепции и в их среде ее критика ие менее серьезна, чем со стороны ученых других стран. J. jfCostrzctusfci. Kurhany i krggi kamienne w Odrach, w pow. Chojniskim na Pomorzu.— Rocznik Museum Wielkopolskiego w Poznaniu, III, 1928, стр. 57—95; Он же- Zagadnienie pobytu Germanow na zemiach polskich.— Slavia Antiqua, XI, 1964. M. John. Die Wandalen.— В ки.: Vorge- schichte der deutschen Stamme, III. Berlin, 1940, стр- 946—951; Chr. Pescheck.

Die friihwandalische Kultur in Mittelslesi-

en. Leipzig, 1939. O. Klirtdt~Jensen. Denmark. London, 1962, стр. 99—100. E. Beninger. Germanische Bodenfunde in der Slowakei. Leipzig, 1937. /. Kostrzewski. Zagadnienie pobytu Germanow..., стр. 57—62. D. Bohnsack. Die Burgunden in Ostdeutschland und Polen. Leipzig, 1938; Он же. Die Burgunden.— В ки.: Vorgeschich- te der deutsche Stamme, III. Berlin, 1940. /. Kostrzewski. Jeszcze о zagadnieniu Burgundow w Polsce.— В ки.: Opuscula Casimiro Tymienecki septuagenario dedi-

cata. Poznafi, 1959, стр. 143—149. G- Kossinna. Die ethnologische Stellung der Ostgermanen.— В кн.: Indogermani- sche Forschungen; Он же- Das Weichsel- /land ein uralter Heimatboden der Germanen. Danzig, 1919. jE. Blume. Die germanische Stamme und Kulturen zwischen Oder und Passarge zur romischer Keiserzeit, 2. Bde.— Mannusbib- liothek, 8 und 14. Leipzig, 1912—1915. O. Almgren. Die altere Eisenzeit Gotlands, Stockholm, 1914; O. Almgren und Nerman. Die altere Eisenzeit Gotlands, Stockholm, 1923.

В. Nerman. Die Herkunft und die friihes- ten Auswanderungen der Germanen. Stockholm, 1924. IV. Anloniewicz. Archeologia Polski. Warszawa, 1928; Ом Же. Slady kultury

gockiej na zemiach slowiafiskich do najaz- du Hunow.— Zeszyt probny Slownika sta- roZytnosci slowianskych. Warszawa, 1934. /. Kostrzewski. Zagadnienie tzw. kultury gockiej na ziemiech dawnej Polski.— В кн.: Tydzien о Pomorzu. Poznan, 1934, стр. 1—22.

256 /. Kostrzewski Pradzieje Polski. Poznan,

1949, стр. 200—201. jR. Schindler. Die Besidlungsgeschichte der Goten und Gepiden im Unteren Weichselraum auf Grund der Tongefase.

Leipzig, 1940. /. Kmiecinski. Zagadnieine tzw. kultury gocko-gepidzkiej na Pomorzu Wschodnim w okresie wczesnorzymskim. Lodz, 1962, стр. 54. C. Engel. Die ostgermanische Stamme in Ostdeutschland, die gotische Ostseehen- schaft und die Gotenreich in Osteuropa.— В кн.: Deutsche Ostforschung. Leipzig, стр. 132—178.

262 L. Schmidt. Geschichte der deutschen Stamme bis zum Ausgang der Volkerwander ung. Die Ostgermanen. Miinchen, 1941. 268 E. C. Oxenstierna. Die Urheimat der Go- ten. Uppsala — Leipzig, 1948. Критику книги Оксенштирна н подробное освещение проблемы см.: R. Hachmann. Die Goten und Skandinavien. [West]Berlin,

1970. B. StejrnquisL Simris. On Cultural Connections of Scania in the Roman Age.— Acta archaeologica Lundensia, ser. 4, № 2,

1955. K. Tymieniecki. Ziemie polskie w staro- Zytnosci* Poznan, 1951. /. Kmiecifiski. Zagadnienie... /. V. Kuharenko. Le ргоЫёгае de la civilisation «Gotho-Gepide» en Polesie et en

Volhyne.— Acta Baltico-Slavica, 5, 1967, стр. 19—40. К балтийским языкам относятся литовский, латышский н исчезнувший в XVI в. прусский. О балтах на территории СССР см.:

В.              В. Седов. Славяне Верхнего Подие- провья и Подвниья (до XIV в.). М., 1966; П. И. Т ретьякое. Финно-угры, балты и славяне на Днепре н Волге.

М.— Л., 1966 (рец. В. В. Седова иа

киигу П. Н. Третьякова: Советская археология, 1967, № 3, стр. 307—315).

Вопросу о происхождении и расселении балтов посвящена статья X. А- Мо- ора «О древней территории расселения

балтийских племен» (Советская археология, 1958, № 2, стр. 9—33). М. Gimbutas. The Balts. London, 1963;

/. Antoniewich. The Sudovians. Bialystok.

1962. L. Kilian. Baltische Ortsnamen westlich der Weichsel.—Altpreussen. IV, 1939, 3, стр. 67—68; H. Krahe. Baltische Ortsnamen westlich der Weichsel.— Altpreussen, 1943, 1, стр. 11—12; В. H. Топоров- К вопросу о топонимических соответствиях на балтийских территориях н к западу от Вислы.— Baltistica, 1(2). Vil- nis. 1966, стр. 103—111. Сравнительный анализ поморской культуры и восточиопрусскнх курганов привел И. Костшевского к заключению, что обе эти культуры принадлежат балтам (/. Kostrzeivski. Dwa cmcntarzyska kultury pomorskiej.— Wiadomosci archeolo-

giczne. XII, 1934, стр. 43—102). Однако вскоре он отказался от этой точки зрения и отиес поморскую культуру к славянам (/. Kostrzewski. Kilka osad kultury grobow skrzynkowych i zagadnienie przynaleZnosci etnicznej tej kultury.—

Przegl^d archeologiczny, VI, 1939, стр. 273—293). /. Anloniewicz. Zagadnienie wczesnozelaz- nych osiedli obronnych na wschod od dol- nej Wisly i w dorzeczu rzeki Pregly.— Wiadomosci archeologiczne, XX, 4, 1954; Он же. Osiedla obronne okresu wczesnozelaznego w Prusach. — Swiato-

wit, XXV, 1964, стр. 5—211. IV. Heym. Eine baltische Siedlung der friihen Eisenzeit am Kleinen See bei KL Storkenau.— Mannus, 29, 1937. C. Engel. Vorgeschichte der altpreussi- schen Stamme. Konigsberg, 1935; C. Engel und IV. La Baume. Kultur en und Volker der Friihzeit im Preussenlande. Konigsberg, 1937. /. Antoniewicz. Tribal Territories of the Baltic Peoples in the Hallstatt — La-Tene and Roman Periods in the Light of Archaeology and Toponomy.— Acta Baltico- Slavica, 4, 1966. M. Gimbutas. The Balts, рис. 24- стр. 83. /. N ale pa. Jacwi?gowie. Nazwa i lokali- zacja. Bialystok, 1964, стр. 49—51, карта; В. В. Седов. Курганы ятвягов.— Советская археология, 1964, № 4, стр.

36—51. /. Jackanis. Human Burials with Horses in Prussia and Sudovia in the First Millenium of Our Era.— Acta Baltico-Slavica,

4, 1966, стр. 29—65. /. Antoniewicz. Odkrycie grobu rolnika jacwieckiego z narzl^dziami produkcij z okresu rzymskiego.— Rocznib Bialostocki, 1962.

<< | >>
Источник: Монгайт А.Л.. Бронзовый и железный века.Археология Западной Европы. 1974

Еще по теме 12 Население железного века между Одрой и Вислой. Славяне. Балты. Германцы:

  1. 12 Население железного века между Одрой и Вислой. Славяне. Балты. Германцы