Ь)              Средняя пора.

Средняя пора археолитической эпохи служит продолжением ранней поры и соответствует приблизительно средине второй (миндель-рисской) межледниковой эпохи. Можно полагать, что начавшийся ранее подъем материков северного полушария, примыкающих к Атлантическому океану, продолжался, и берега Северной Америки и Европы, захватывая у океана то одну, то другую обмелевшую и обсохшую область, понемногу сближались друг с другом.

кустарниками, глубоко пускавшими в почву длинные корни, чтобы там, в глубине недр земли, добывать живительную влагу. Лесные и луговые формации прильнули к берегам морей, больших озер и мелеющих рек, все более и более углублявших свои русла в поемных долинах, несших более теплую воду, питавшую, в пределах Европы, даже таких нежных экзотических животных, как маленький моллюск Corbicula fluminalis, который, в настоящее время, обитает только в реках теплых стран Африки и Азии.

Следом за растениями подвигались в умеренные климатические зоны и степные животные. Сайга (Antilope saiga), тушканчик (Alactaga sp.), хомяк (Cricetus sp.), кулан (Equus hemionus) из Средней Азии и южно- русских степей проникли далеко в пределы Западной Европы, может быть, даже в Англию, где найдены кости сайги.

В жарких климатических зонах больших континентов—Азии, Африки и, вероятно, Америки широко распространялись сухие степи и настоящие пустыни, где редкая, угнетенная зноем растительность, чтобы спасти жизнь, вырабатывает удивительные органические приспособления, то втягивающие влагу из воздуха, то скручивающие растение в шарообразный комок—перекати-поле, перегоняемый ветром из стороны в сторону, пока не попадет на орошенную почву, где быстро расцветает, как известная иерихонская роза (Anastatica rosa) в Аравии, то вгоняющие всю жизнь растения в его луковичное корневище, способное по нескольку лет лежать в сухой почве пустыни, пока не выпадет случайный дождь и не воскресит сонное растение, способное вновь проявить свою силу во всей своей красоте.

Само собою разумеется, что столь тягостные климатические условия были не повсеместны и не беспрерывны. Весною, например, все степи цвели и благоухали, представляя пестрые ковры сказочной красоты. Роскошною жизнью жили приречные и приморские области. Но стоило только миновать весне и удалиться из сферы естественного орошения, как зной и сухость воздуха беспощадно накладывали свою гнетущую печать, и жизнь надолго или совсем замирала.

Есть основание полагать, что в изучаемое время в северных странах жилось лучше, чем в настоящее время. На это указывают факты образования там новых видов слонов и носорогов. Так, несомненно, на севере отделился от Elephas trogontherii, по происхождению южного слона, мамонт (Elephas primigenius), а от южного носорога — Rhinoceros Merckii, распространившегося далеко к востоку и северу, — сибирский носорог (Rhinoceros tichorhinus). Оба новых вида настолько хорошо приспособились к холодному климату, что пережили два последующих оледенения и кончили свою жизнь в вечных мерзлотах того же севера.

Человек, памятники деятельности которого отысканы в разных пунктах материков Старого света, избирал для своих жилищ лишь лучшие местности. В Европе он облюбовал крайние западные и южные приморские области, в Африке—средиземноморские и приатлантические побережья, а также южную ее оконечность, омываемую тремя океанами, в Азии—побережья южных полуостровов.'

В Западной Европе классическою страною находок, памятников средней поры археолитической эпохи является Франция, и это неудивительно: ископаемые флора и фауна того времени указывают, что в ее пределах господствовал теплый и мягкий, «сирийский» климат, вызывавший развитие богатой растительности.

иудино дерево и настоящая смоковница; даже во внутренней части Альп, покрытых снегами лишь на самых высоких вершинах, росли между густыми лесами понтийские рододендроны, земляничное дерево, крушина и друг. Суровые зимние холода отсутствовали, и наши отдаленнейшие предки жили круглый год под открытым нёбом, по склонам невысоких холмов или в долинах, в непосредственной близости рек, которые доставляли им рыбу в изобилии; по берегам же рек они подкарауливали дичь, приходившую по протоптанным издавна тропинкам» *).

Человек жил небольшими стоянками. Самые типичные из них открыты во Франции; встречаются они также в Бельгии, Англии, Испании, Италии, вероятно, будут найдены на Балканском полуострове и в других пунктах Европы. Франции принадлежит великая честь приоритета в открытии этих реликвий и победы над вековыми предрассудками, связывавшими свободу исследования минувшей жизни человека.

Стяжавший себе бессмертную славу французский археолог Буше-де- Перт в 1838 году впервые обнародовал свои открытия памятников дилювиального, или, как он верил, допотопного человека в долине реки Соммы, близ Аббевиля, и когда его открытие не было признано, то он не упал духом и в продолжение двадцати лёт трудился, чтобы доказать верность своих воззрений, и достиг своей цели. Прежде всех его оценили английские натуралисты, во главе которых стоял геолог Чарльз Ляйэлль, знаменитость своего времени. Он не только признал открытие Буше-де-Перта действительным, но и сам принял живое участие в отыскании и изучении памятников дилювиального человека. После этого открытия быстро увеличились: они последовали на всех материках Старого света.

Самая замечательная стоянка открыта в долине реки Марны, близ г. Шелля (Chelles), сообщившего имя целой культуре. Геологические условия расположения остатков стоянки таковы: к востоку от г. Шелля древний аллювий реки образует плато, приблизительно, в 8 метров высотою над торфянистою равниною, составляющей младшую террасу реки.

Исследованиями геолога Амегино и археолога Г. Мортилье выяснено, что «четверти-чные (древне-террасовые) отложения Шелля могут быть раз-, делены не только на шелльский аллювий, образующий ядро плато, и на аллювий мустьерский, покрывающий точно плащем его вершину с восточной стороны, но и часть шелльская может быть подразделена на две. В средине местонахождения более или менее значительная толща аллювия скреплена известковым цементом; это доказывает, что шелльские отложения образовались в два приема, между которыми прошел значительный промежуток времени. Нижняя часть должна была быть покрыта лёссом в продолжение значительного промежутка времени, чтобы дожди, выщелачивая известь, примешанную к глине, успели перенести ее в слои песка и гравия, где она постепенно сцементировала и скрепила подвижные элементы [69]). Это и есть то, что камнеломщики называют кальцитом fcalcin)».

«Новые притоки воды впоследствии снесли лёсс и отложили верхние слои песка и гравия. Следовательно, шелльский период должен был быть очень длинен», заключают Г. и А. Мортилье [70]).

С геологической точки зрения, шелльский разрез очень неясен и дает' повод к разноречивым толкованиям. Разъяснить его можно только путем сравнения с другими более полными геологическими разрезами. Для русских исследователей большой интерес представляет сравнение шелльского с вышеописанным лихвинским разрезом.

В эцоху второго (миндельского) оледенения шелльские берега реки Марны, во Франции, и лихвинские берега реки Оки, в Средней России, находились одинаково вне сферы льдов, при чем в обеих местностях совершались одинаковые отложения речных террас, состоящих из грубого гравия и валунов.

В миндель-рисскую межледниковую эпоху в лихвинском разрезе сначала происходит обмеление и заиление озера, в конце своего существования принявшего в свои илистые осадки загадочные кремни; в то же время в шелльском разрезе река Марна во время весенних разливов заканчивает образование миндельской террасы, покрывая песками и ее и кремневые орудия посещавшего поемную долину человека.

Позже, в среднюю пору, в обоих сравниваемых пунктах начинает отлагаться лёсс, нараставший до конца археолитической эпохи, на берегах реки Марны, несомненно, включивший в себя типичные шелльские орудия (chell6en).

В эпоху рисского оледенения лихвинский берег покрывается мореною, свидетельствующей о том, что местность вошла в сферу ледяного покрова, шелльский же берег, как не вошедший в сферу последнего, испытывает сначала размывание (денудацию), при чем уничтожается весь слой лёсса, а потом совершается созидание рисской песчаной террасы, в состав которой попадают те тяжелые и твердые предметы, в роде кремневых орудий, окаменевших костей крупных животных и друг., которые ранее залегали*в лёссовой толще.

В третью межледниковую эпоху на берегах реки Оки происходили сухопутные лёссовидные отложения, а на берегах реки Марны завершались строения рисской террасы и отложения неизвестных сухопутных почв.

В эпоху четвертого (вюрмского) оледенения оба сравниваемые пункта вновь остаются вне сферы ледяного покрова, и в районах их разыгрываются то разрушительные, то созидательные геологические процессы. В лихвинском районе, повидимому, на больших пространствах уничтожается лёссовидный суглинок, который стягивается оживленными делювиальными процессами в пониженные места и отлагается там в виде желто-бурых делювиальных суглинков, какие наблюдаются над моренами в лихвинском разрезе. В шелльском районе сначала происходит размывание сухопутных отложений рисс-вюрмской межледниковой эпохи, а затем и верхней части рисской террасы, включившей в себе мустьерские орудия; затем наступает созидание вюрмской террасы, в состав которой вводятся мусть- ерскйе ранее вымытые орудия, кости животных мамонтовой фауны и другие тяжелые и твердые предметы.

Только такими сложными геологическими процессами можно разъяснить ту стратиграфическую путаницу, которая наблюдается в шелльском разрезе, где остатки культуры и сопутствующей ей фауны теплой археолитической эпохи оказались в слоях рисской террасы, отложившейся в самых суровых климатических условиях.

Фауна шелльской культуры средней поры археолитической эпохи очень характерна. В состав ее входят: древний слон (Elephas antiquus), носорог Мерка (Rhinoceros Merckii), африканский гиппопотам (Hippopotamus amphi- bius), трогонтерий (Trogontherium), лошадь и др.

Индустрия шелльской культуры и сопровождающая ее фауна найдены во Франции во многих местностях; так, находки их известны в бассейнах рек Соммы, Сены, Луары, Дордони, Гаронны, Адура, Роны и на побережьях Средиземного моря и Гасконского залива 1). Кроме стоянок и случайных находок, во Франции открыты мастерские, указывающие на специализацию труда и выработку каменных орудий в большом количестве. Одна из таких мастерских находится в Бретани, в общине св. Елены 2). В этой мастерской орудия изготовлялись из местной породы кварцита; ее остатки характеризуются испорченными и недоконченными экземплярами орудий и осколками, стесанными при обработке последних. Орудия из этой мастерской распространялись- по всей Бретани.

Вторая, еще более обширная мастерская найдена в долине реки Соны, у Шарбоньера, где де-Ферри собрал несколько сот coups de poing, из которых одни были только что начаты, другие сломались во время работы, третьи брошены за негодностью и, наконец, четвертые оказались вполне отделанными.

Существуют и другие менее значительные мастерские.

Помимо специализации труда мастерские являются несомненными свидетелями и существования торговли, как обмена произведениями промышленности, которые имеются в изобилии. Замечено, например, что в настоящее время «кремень для добывания огня является необходимою вещью для каждого жителя Огненной земли, а между тем его можно найти только в- некоторых местностях этой страны; естественно возникает обмен или торговля кремнем между жителями тех мест, где он имеется, и жителями тех мест, где его нет» 3). О существовании такого рода обменд^и^свиде- тельствуют древнейшие мастерские каменных орудий.

Интересно, что некоторые ученые приходили к заключению, что «торговля оружием возникает едва ли не раньше всякой другой торговли, так как оружие нужно всем племенам, а некоторые страны поставлены в особенно благоприятные условия для его изготовления»4). Эта мысль получает блестящее подтверждение в факте мастерских археолитической эпохи, время которых отстоит от нашего времени на целые сотни тысяч лет.

Памятники шелльской культуры найдены в Бельгии, Западной Германии, Англии, Португалии, Испании и Греции; из них наиболее важные найдены в Англии, где они сосредоточиваются исключительно в южной части, т.-е. в районе, наиболее тесно связанном с Францией. Характер индустрии и геологические условия в этой части Англии также близки к французским. Еще в конце XVII века в водоеме Темзы было найдено, с остатками ископаемых слонов, превосходное тесанное орудие (coup de poing), которое хранится до настоящего времени в Британском Музее. Подобные находки в Англии повторялись и позже, но особенно участились они с 1861 года, когда за поиски взялись выдающиеся английские геологи

а)              (ТГ?и А. Мортилье. «Доисторическая жизнь» (Le Prehistorique), стр. 456— 473. Автору указывают места наиболее известных находок. Литература предмета очень обширна. Ibid., стр. 464. А. и Ф. Гербертсон. «Человек и его трудgt;, Спб., 1913, стр. 114. Ibid., стр. 115.

Ш

и палеонтологи. Прествич, Эванс, Флауэр и друг, нашли- много тесанных орудий в долине р. Узы и Темзы.

В Африке каменные орудия типов шелльской культуры рассеяны во многих местах, а именно: в Марокко1), Алжире2), Сахаре3), Египте4), Капской земле и друг. В Азии они отысканы в Сирии 5), Палестине 6), Месопотамии и Индии 7). Однако, необходимо заметить, что многие из этих орудий не имеют точно установленного возраста.

До сих пор совсем не найдены культуры изучаемого времени в Австралии,

России и сомнительными они представляются в Америке 8).

В состав уже довольно хорошо изученной шелльской культуры входят орудия труда, некоторые предметы домашнего быта, кухонные отбросы и др.

Из орудий наиболее типичным считается ручной топор (coups de poing, рис. 21 и 22). Г. и А. Мортилье полагали, что это орудие было единственным в изучаемое время, однако, такое положение не оправдалось, и в настоящее время уже выяснен довольно изрядный ассортимент орудий разных форм и назначений, хотя типичным все же остается ручной топор. Выработка этого орудия велась ранее установившимся методом. Брались подходящие по форме и размерам галька или обломок камня и рядом последовательных ударов отесывались плоские стороны так, чтобы получилось с одной или обеих сторон острое лезвее. Как и в предшествующую пору, многие coups de poing имели нижние части необтесанными. Различают три типа топоров: 1) миндалевидный, 2) овальный и,3) копьевидный. Но эти типы неустойчивы и часто переходят один в другой.

х) Paul Pallary. «Recherches paleontologiques sur le littoral du Marocen 1907». L’Anthropologie, t. XIX, стр. 167 — 181.

J) Dr. P i n с h о n. «Quelques recherches piehistoriques sur la frontiere Algero- Marocainegt;. Ibid., p. 425 etc. L’Anthropologie, t II, p. 526 et 527. Dr. Capitan. lt;5ix nouveaux gisements prehistoriques dans l’Azaouad (Nord de Tombouctou) et dans la region du Haut-Senegab. Revue anthropoiogique, 1917, № 7 - 8 . H. W. Seton-Karr. «Flint implements of the Fayum, Egypt». Annual report of the Board of regents of the Smithsonian institution, 30 june, 1904. S. Reinach. «Le Prehistorique en Egypte d'apres de recentes publications». L’Antropologie, t. VIII, p. 327 etc.

rgt;) F. J. Arne. «Decouvertes paleolithiques dans le Nord Syrie». L’Antropologie, t. XX, p. 23 —29 J. Zumoffen. lt;L’age de la pierre en Phenicie». L’Anthropologie, t. VIII, p. 272 - 283.

в)              Г. и А. Мортилье. «Доисторическая жизнь», стр. 482. Цитированная работа Н. W. Seton-Karr’a. Т. Wilson. «La haute anciennete de l’homme dans l’Amerique du Nord». L’Antropologie, t. XII, p. 297 — 339. В этой статье, исчерпывающей no 1900 год весь материал, относящийся к памятникам каменного периода, нет указаний на находки, которые можно было бы отнести ко времени археолитической эпохи. Г. и А. Мортилье указывают много местонахождений coups de poing в Северной и Южной Америке, но они указали находки их в Сибири и на Кавказе, где, к сожалению, ничего подобного не найдено и до сих пор (1917 г.).

Автор./>

Употребление топора попрежнему было довольно универсально.

В.              одних случаях им пользовались прямо от руки, в других, несомненно, укрепляли клинок в рукоятке и пользовались, как топором; в последнем убеждают те экземпляры, которые имеют острые лезвея кругом; такими экземплярами без рукоятки работать было бы невозможно, потому что острые края их резали бы руку.

На ряду с топорами встречаются скребки, скобели, ножи, буравы, пилы и разные дублированные формы, в роде скребка-скобеля, скребка- бурава и т. п. Само собою разумеется, при оживленной выработке орудий было много отбойников и ретуширов, которые узнаются по выбоинам на рабочем конце. Все виды этих орудий схожи с видами орудий предшествующей поры, отличаясь от них лишь большим количеством ручных топоров и несколько лучшей их обработкой, свидетельствующей о некотором развитии ловкости мастеров.

Кроме каменных, несомненно, имелись и деревянные орудия, для выработки которых существовали специальные формы каменных скобелей.

Быт человека средней поры представляется сложнее быта предшествующей поры. 'Образ жизни господствовал охотничий. Передвигаясь с места на место, небольшие группы людей, несомненно, крепко связанных родственными узами, останавливались в лучших но времени года участках, устраивали стоянки и всецело отдавались охотничьему промыслу, доставлявшему главное пропитание населению. хП°лагаютgt; что ловлю крупных и средних животных в это время производили и посредством ям. Этот способ практикуется многими дикими племенами настоящего времени, особенно в Средней Африке. Он существовал на заре историч-ееквгсГвре- мени в Месопотамии, о чем сохранились письменные свидетельства. Возможно, что такой способ охоты существовал и в древнейшие времена, : достигавшие средней поры археолитической эпохи. Вырыть яму, замаскировать ее сверху ветвями и дерном нетрудно. Далее оставалось ждать, пока животное, ничего не подозревая, случайно провалится в западню, где охотнику уже легко было овладеть им.

В Африке так ловят слонов, жирафф и других более мелких животных, а в древней Ассирии так же ловили львов. Могли существовать и другие способы, вроде ловли арканами, боя палками и камнями, какие существуют и до сих пор у диких народов.

Стоянки устраивались по берегам рек, обыкновенно на поверхности старых террас, где могли выстраиваться небольшие шалаши, в роде хижин недавно вымерших тасманийцев. В жарких областях не нужно было и этого; человек имел возможность проводить все время на открытом воз-, духе, спасаясь от .бурь, непогод и солнца в кустах, под деревьями и нависшими скалами. Центром стоянок начинает служить огонь.

С огнем человек познакомился очень рано. Некоторые ученые допускают возможность - знакомства с ним даже для третичного предшественника человека, что. однако, мало вероятно. Несомненные следы огня устанавливаются только в стоянках средней поры археолитической эпохи.

Искусственный огонь представляет величайшее открытие человека, окончательно предрешившее его господство над всеми животными и обусловившее множество самых выдающихся явлений современной культуры. Каким путем первобытному человеку удалось подойти к такому открытию, сказать трудно. Во всяком случае ему нужно было сначала преодолеть страх пред стихией огня и затем выяснить возможность извлечения этого огня из твердых холодных тел, как-то: камня, дерева и др.

Дикие животные боятся огня. Нужно полагать, что и предок человека разделял с ними такой страх. Поэтому требовались особенно благоприятные условия, чтобы ближайшее знакомство его с такой страшной стихией состоялось. Подобные условия могли получиться лишь в областях, богатых естественным огнем. Только в этих областях человек или его предшественник, постоянно вращаясь близ огня, мог не только утратить пред ним страх, но и выяснить полезные его свойства и затем воспользоваться ими. Такими областями, скорее всего, являлись вулканические. Известно, что под остывшей корой лавы огонь тлеет по нескольку лет. Добыть такой огонь не трудно. О пользовании же им у некоторых народов сохранились предания. Так, новозеландцы и австралийцы вспоминают до настоящего времени, что предки их ездили за огнем на соседние вулканические острова.

Кроме вулканов, источниками естественного огня служат грозы, самовоспламеняющиеся газы, лесные пожары, возникающие от трения сухих сучьев и друг.

Вероятно, гораздо позже человек овладел искусством извлекать огонь из камня и дерева. Обоим способам он мог научиться во время изготовления необходимых каменных орудий и деревянных поделок. При ударах двух кремней друг о друга получаются искры огня. Стоило перенять эти искры на горючие вещества, в роде сухой травы или мха, и огонь воспламенялся. Его можно было воспламенить и трением одного куска дерева о другой. С обоими способами человек имел возможность познакомиться уже в глубокой древности.

Возникает вопрос, для чего и как пользовался этим огнем археоли- тический человек?

Для современных цивилизованных людей огонь является предметом первой необходимости: он требуется и для согревания тела в зимние стужи, и для приготовления пищи, и для промышленных целей, Далеко не столь распространенную роль огонь играет в жизни диких людей. Племена, населяющие тропические страны, не имеют надобности ограждать себя огнем от холода. Редко греются и огнеземельцы, которые, подобно животным, почти без бсякой одежды переносят все невзгоды своего сурового климата J). Туземцы северо-западного угла Северной Америки, некогда принадлежавшие России, в летних жилищах совсем не разводят огня и зимою, в хорошую погоду, то-есть при безветрии и морозе до 20 град, jj Реом., спят мертвым сном на открытом воздухе, хотя на обнаженной их 1 спине образуется слой инея в полпальца толщиною 2). Такую нечувстви- 1 тельность к холоду выказывают и некоторые из инородцев полярных стран Сибири. Возможно, что так же мало чувствительными к холоду были и археолитические люди.

Приготовление пищи на огне для первобытных людей точно также не является обязательным; многие современные дикари незнакомы с кухнею. Пешересы при Валлисе уничтожали только что пойманных рыб совершенно сырыми. Они также съедали гниющие трупы китов, тюленей и других животных, выброшенных океаном.

Подобным образом поступают и северные дикари. Росс видел пировавших эскимосов, которые с большим аппетитом ели сырое мясо мускусного быка, лося и друг, животных, приправляя все это тюленьим жиром. Эскимосы, обитающие между Беринговым проливом и проливом Коцебу,

!) Ш. JI с т у р н о. «Социология», в. I, стр. 36.

JI. Загоскин. «Путешествие по Русской Америке», стр. 83.

поймав тюленя, разрезают ему живот, по очереди всовывают туда голову и высасывают кровь животного, мясо которого затем разрезается на куски и с жадностью пожирается.

Еще с большею дикостью утоляют свой голод народы тропических стран. Брюс (Bruce) наблюдал, как дикари Абиссинии ели куски мяса, отрезая их у живого, отчаянно ревевшего быка. Бушмены набрасываются на труп убитого гиппопотама, вскрывают его живот и пожирают внутренности, подобно собакам. Точно так же поступают некоторые представители готтентотов и грикасов J).

Пользование огнем с кулинарными целями развивалось очень медленно. В зачаточном состоянии его можно было наблюдать у тасманийцев, которые не знали никаких сосудов, кроме широких свернутых и сшитых листьев, не имели понятия о кипячении воды, но ели мясо поджаренным, а рыбу, яйца и раковины испеченными в горячей золе. Так же делают папуасы Новой Гвинеи, которые, убив животное, с кожею бросают его на горячие уголья, немного поджаривают и едят.

Весьма вероятно, что так поступали и археолитические люди, не знавшие никакой огнеупорной посуды и не имевшие никаких более совершенных очагов, кроме простых костров. Впрочем, только присутствие в этих последних обугленных костей животных говорит в пользу знакомства археолитических людей с зачатками кулинарного искусства, но едва ли это искусство было обязательным для них во всех случаях.

Огонь для первобытных людей нередко служит хорошим оружием борьбы с дикими животными и зверями. Австралийцы поддерживают огонь в течение всей ночи, чтобы отогнать гадов и опасных животных. Дикари острова Борнео устраивают ночлег под нависшими ветвями большого дерева, вокруг которого разводят огонь для предохранения от змей и диких зверей. Так мог поступать и, вероятно, поступал археолитический человек, которому пришлось жить при еще больших опасностях.

При оценке последних необходимо иметь в виду, что в археолитиче- скую эпоху представители животного царства играли вполне господствующую роль. Крупные хищники, в роде львов, медведей, гиен, бродили повсюду. Человеку приходилось постоянно бороться с ними за свое существование, и победой над этими сильными врагами он едва ли не обязан более всего огню. Представляется наиболее правдоподобным, что к первому знакомству с огнем побуждало человека именно желание найти в нем защиту против враждебных представителей животного царства. Но как бы то ни было, овладев этой грозной стихией, человек не расставался с нею и по мере возможности эксплуатировал ее силу и мало-по-малу сделал центром семейной и общественной жизни. При свете и тепле огня он развивался и становился неизмеримо выше всех представителей животного царства.

Столь необходимая для цивилизованных людей одежда не составляет первой необходимости для первобытного человека. Многие из современных диких народов совершенно чуждаются ее, другие же по мере возможности избегают. Индейцы Ориноко ношение одежды считают даже неприличным. Эскимосы одеваются в свои меховые одежды под открытым небом и раздеваются совсем в своих хижинах. Тацит застал германцев ходившими дома без одежды и надевавшими звериные шкуры только при выходе наружу. Точно так же поступали и европейцы палеолитической эпохи. Почти на всех изображениях, которые дошли до нас от того вре-

') Ш". Л е т у р н о. «Социология», в. I, стр. 37 и 38,

мени, люди представлены голыми; следовательно, обычай ходить без одежды в то время являлся широко распространенным. Только найденные на местах стоянок кремневые скребки указывают на знакомство с одеждою. Такою одеждою могли служить шкуры зверей, сшитые посредством жил животных, но они носились, повидимому, не часто и, вернее, всего, лишь для защиты от зимней стужи.

Жилищами археолитического человека могли служить нависшие скалы, крутые берега и, весьма вероятно, более мелкие сооружения в виде примитивных шалашей, возводимых то на деревьях, как это делают некоторые жители Африки, Южного Индостана *), Новой Гвинеи 2) и Америки3), то на поверхности почвы, как это обычно делается повсюду, не исключая и самых цивилизованных народов.

В убежищах под скалами человек мог спасаться от стужи и жара, в легких же постройках он проводил время, находясь в более благоприятных климатических условиях, когда ему не было страшно оставаться и без всякого крова.

В пищу человека шло, повидимому, все съедобное. Хотя в исследованных стоянках еще не найдены остатки растительной пищи, тем не менее существование ее не подлежит никакому сомнению, и это потому, что человек искони является' всеядным существом. В состав его расти- телоной пищи должны входить плоды деревьев, корневые клубни и зерна растений, которые разнообразят пищу и современных диких народов.

О мясной пище имеются также далеко не полные сведения. Среди кухонных отбросов кости мелких животных почти совершенно отсутствуют; очевидно, большинство их погибло без остатка. Сохранившиеся кости, обыкновенно, принадлежат слонам, носорогам, диким быкам, лошадям, изобиловавшим в Европе.

Главным промыслом, повидимому, служила охота за животными, которых археолитический человек убивал своими каменными орудиями, ловил ямами и другими западнями.

В заключение нам остается сказать несколько слов о языке, религии и нравственности этого человека.

Антропоморфные приматы, не обладающие даром слова, отличаются от человека (Homo sapiens) отсутствие^ или слабым развитием подбородка и подбородочной кости (spina mentalis interna), находящейся на внутренней поверхности подбородка, к которому прикрепляются мускулы, управляющие движением языка. Челюсть гейдельбергского человека имеет также очень слабо развитыми оба указанных признака; поэтому естественно полагать, что древнейший палеолитический человек или совсем не обладал даром слова или обладал им в меньшей степени, чем обладает современный человек.

Относительно религии следует заметить, что среди всех доселе найденных памятников археолитической эпохи . не найдено ни одного, который так или иначе мог бы свидетельствовать о существовании ее у человека того времени. Не найдено также и признаков уважения к покойникам, для которых еще не было выработано погребение, и трупы броса-

х) ILL Летурно. «Социология», в. III, стр. 160. Др. Г е н р. Ш у р ц. «История первобытной культуры». Дом на дереве в Кояри. в Британской юго-западной Новой Гвинее. Э л и з е Реклю. «Человек и земля», 1908 г., кн. I, стр. 99 и 100.

Прекрасные иллюстрации жилищ на деревьях селения Кимре, близ озера

Чад, во внутренней Африке, дает «Нива», по рисунк. Прянишникова, составленным для иллюстрации путешествия Нахтигаля.

лись как и всякий ненужный предмет. Отсюда по необходимости приходится заключить об отсутствии у археолитического человека веры в существование души и в карающих или милующих богов, а это почти равносильно полному отсутствию религиозных чувств и представлений.

Главною оценкою нравственности дикарей обыкновенно выставляют антропофагию, или людоедство. Дикие народы часто лакомятся мясом своих собратьев; поэтому естественно предполагать, что и древнейший человек, стоявший культурно гораздо ниже многих современных людоедов, также был не чужд таких пороков. Однако это, повидимому, обстояло иначе. Известно, что из числа всех разнообразнейших видов обезьян ни один не уличен в пороке самоедства; поэтому необходимо заключить, что и человек первоначально не был людоедом или самоедом, но стал им уже гораздо позже, когда, благодаря своему культурному развитию, счел себя выше всех представителей не только животных, но и чуждых ему по племенной и расовой крови людей. Весьма вероятно, что первоначально человек решился есть обезьян, считая их за неравных себе животных, а затем и людей чуждых или враждебных племен, которые так же легко могли казаться ему неравными и'даже не людьми, как казались средневековым христианам индейцы Америки и современным английским буржуа тасманийцы. Но до такой человеконенавистнической гордости едва ли мог дойти археолитический человек, и его скорее можно сблизить с теми благодушными эскимосами, которые, как им ни объясняли, никак не могли понять, зачем убивают люди друг друга и зачем существуют между ними убийственные войны.