Средняя пора
Средняя пора палеолитической эпохи соответствует продолжительному геологическому времени, начиная, приблизительно, от средины третьей (рисс-вюрмской) межледниковой эпохи и кончая первой стадией полного развития IV (вюрмского) оледенения.
За это время совершились крупные физико-геологические перемены, вероятно коснувшиеся всего земного шара, выражаясь то благоприятно, то совсем неблагоприятно на развитии жизни- растительного и животного царств.В пределах Европы прослеживаются три более заметных стадии таких перемен, из которых первая стадия характеризуется наиболее высокой снеговой линией, отступившей в горах на 150 метров выше современной линии, и более теплым и сухим климатом; вторая стадия сопровождается постепенным опусканием снеговой линии к подошвам гор, понижением температуры и увеличением количества атмосферных осадков; -наконец, третья стадия совпадает с наибольшим понижением снеговой линии, опустившейся в IV (вюрмскую) ледниковую эпоху на 1.200 метров ниже современной, и с наиболее холодным и влажным климатом.
В течение первой стадии закончилось начатое в раннюю пору палеолитической эпохи отложение лёсса, и в пределах Европы прекратились условия степной жизни флоры и фауны. К этому времени относятся верхние лёссовые отложения Смоленской, Минской, Могилевской, Орловской, Курской, Черниговской, Полтавской губерний, всего вообще юга СССР и Украины, Венгрии, Германии, Австрии, Франции и др. Буль-Обермайеров- ская школа археологов относит эти отложения'К послеледниковому времени, что, однако, неверно и уничтожается фактами, наблюдаемыми в восточных областях Европы, где лёссовые отложения лучше и шире развиты, чем в Западной Европе, и где имеется больше возможностей установить отношение этих отложений к поздним ледниковым и послеледниковым. Не останавливаясь на этом вопросе очень подробно, я позволю отметить лишь один факт, мною лично установленный по отношению южно-русского чернозема.
По своей основе близкая к лёссу, эта почва развилась всецело в послеледниковое время; тем не менее, возраст ее оценивался, по самым осторожным вычислениям, более, чем в 10.000 лет *), а это исчерпывает почти все время послеледниковой эпохи, оставляя лишь тот промежуток, который должен был совпадать с озерной стадией развития послеледникового рельефа, стадией совершенно чуждой тем степным условиям, при которых возможны отложения лёсса. А если для лёссовых отложений не
оказывается времени в Восточной, более континентальной, Европе, то тем1 более его не должно оказаться в Западной Европе, где весь верхний лёсс мог отложиться в первичном положении только в третью (рисс-вюрмскую) межледниковую эпоху.
Необходимо полагать, что степной климат и степные лёссовые почвы вызывали и соответствующие виды флоры и фауны. Типичное степное животное — сайга (Antilope saiga tatarica)—проникла во Францию, где кости ее найдены в очагах Солютрейской стоянки. Несомненно, вместе с сайгой проникли также далеко на запад и другие степные животные. К сожалению, выделение этих представителей степи до сих пор еще не выполнено. Трудность выделения видов зависит от нескольких причин, из йоторцх одною из главных является предрассудок, что типичные западно-европейские культуры изучаемой поры относятся не к межледниковой, а к последней ледниковой эпохе, благодаря чему к степной фауне охотно примешиваются арктические виды. Второю причиною трудности выделения степной фауны служит незначительность толщ тех слоев, в которых остатки степной фауны должны были отлагаться, благодаря чему с нею легко смешивались остатки полярных фаун предшествующего (рисского) и последующего (вюрмского) оледенений. Имеется еще третья причина, заключающаяся в том, что, как замечается в наше время х), некоторые виды, в форме реликтов, успевают приспособиться к новым климатическим условиям и существовать на-ряду с типичными для этих условий видами. Этим Необходимо объяснять, например, факты существования в Европе в последнюю межледниковую эпоху мамонта (El.
primigenius), сибирского носорога (Rh. tichorhinus), северного оленя (Cervus tarandus) и др. 2).' Вторая стадия развития физико-геологических условий характеризуется явлением так называемых ископаемых почвенных слоев: чернозема на лёссе, подзола—на других подпочвах; отступлением степных флоры и фауны, заменой и смешением их с флорами и фаунами лугов, лесов и, наконец, тундры.
В течение третьей стадии устанавливается Наиболее холодный климатический режим и господство соответствующих ему флоры и фауны. В это время в областях, покрытых льдами, отлагались поддонные морены, озы, вышлифовывались в гористых местах «бараньи лбы», а на перифериях ледяных полей — зандровые пески с их прихотливыми, чаше всего косодиагональными наслоениями, изобилующими крупным гравием и мелкими, ва’лунками северных кристаллических пород.
В областях же более удаленных от льдов, но сильно испытывавших влияние сырого климата с его обильными атмосферными осадками, развивались разрушительные процессы денудации (обнажения) почв, а также делювиальные процессы, подхватывавшие смываемые с возвышенностей почвы и отлагавшие их на склонах, впадинах озер и долинах рек. К этому
времени, повидимому, следует относить начало отложений на склонах и террасах делювиальных толщ лёсса.
Для первой стадии развития физико-геологических явлений в Европе представляются характерными следующие представители фауны: Мамонт—Elephas primigenius; 2) Носорог—Rh. tichorhinus; 3) Сайга — Saiga tatarica; 4) Сурок — Arctomys marmota; 5) Заяц-русак — Lepus variabilis; Дикая лошадь — Equus caballus; 7) Дикая корова — Bos primigenius; 8) Зубр — Bos priscus; 9) Благородный олень — Cervus elaphus; 10) Кабан — Sus scropha; 11) Бурый медведь — Ursus arctos; ,12) Волк —Canis lupus; 13) Лисица—Canis vulpes; 14) Пятнистая гиена—Hyaena crocuta и некотор. др.
Для второй и третьей стадии характерны следующие виды, список которых заимствуется у Э. Кокена (Ern. Koken) !): Мамонт — Elephas primigenius; 2) Сибирский носорог — Rhinoceros tichorhinus; 3) Благородный олень — Cervus elaphus; 4) Северный олень — Rangifer tarandus; 5) Горный козел — Ibex sp.; 6) Дикая лошадь — Equus cabaJius; 7) Дикая кошка — Felis catus; 8) Тигр —Felis pardus (?), вероятно относящийся к первой степной стадии; 9) Рысь — Felis lynx; 10) Пещерный медведь — Ursus spelaeus; 11) Выдра — Lutra vulgaris; 12) Волк — Canis lupus; 13) Лисица — Canis vulpes; 14) Песец — Canis lagopus; 15) Крот — Talpa europaea; 16) Куропатка—Lagopus albus; 17) Альпийская куропатка—Lagopus alpinus; 18) Россомаха — Gulo borealis; 19) Лемминг обыкновенный — Myodes torquatus; 20) Лемминг сибирский'—Myotjes obensis.
А. Арселен, внимательно изучая фауну нижних и верхних обложений Солютрэ, заметил, что северный олень встречается только в верхних горизонтах, тогда как в нижнем он, как и следовало ожидать, совершенно отсутствует 2).
С физико - геологическим делением средней поры палеолитической эпохи на три стадии более или менее точно совпадает и деление культур на три горизонта: а) верхний (позднейший), Ь) средний и с) нижний. Устанавливая такое подразделение, необходимо, однако, заметить, что в отношении раздробления на подотделы наиболее изученных западно-европей- ских культур типа Солютрэ существует разноречие. Г. и А. Мортилье, Ж. Дешелет все горизонты рассматривают в одном общем комплексе, хотя последний намечает деление на два горизонта: нижний — с листовидными остроконечниками и верхний — с черешковыми однотипными остроконечниками [131]).
Г. Обермайер делит на два подотдела: а) верхний и Ь) нижний 4); Г. Осборн 5) и Р. Р. Шмидт 6) придерживаются трех подразделений. С последними подразделениями приводятся в соответствие и. наши деления на горизонты, при чем в основу делений одинаково полагаются морфологические признаки развития форм каменных орудий, что ниже и будет указано.
Изучая жизнь более или менее выясненной части человечества средней лоры палеолитической эпохи, можно заметить в ней весьма кипучую, но
. ^Ernest Koken. «Die geologie undTierwelt der palaolitischen Kulturstatten Deutschlands». Сборник статей изд. под редакц. R. R. Schmidt’a — «Die diluviale Vorzeit Deutschlands», стр. 169. Г. и А. Мортилье. «Доисторическая жизнь». Спб., 1903 г. стр. 354. J. Dechelette. «Manuel d’archeologie prehistorique», I, стр. 142. Г. Обермайер. «Доисторический человек», стр. 218. Н. F. Osborn. «Men of the old stone age», стр. 140.
Cj) R. R. S с h m i d t. «Die diluviale Vorzeit Deutschlands». VIII, таблица геологической и археологической классификации дилювиального времени.
далеко неравномерную деятельность. Центром наиболее интенсивной работы? по-прежнему служит Франция.
Это, конечно, не случайно, так как невозможно допустить, чтобы одна и та же страна, на протяжении нескольких эпох, оставалась центром наибольшей культурной деятельности случайно. Такое явление зависело от целого ряда благоприятных причин, среди, которых едва ли не главными являются физико-геологические условия развития рельефа суши страны, его отношения к береговой линии морей и богатства недр земли теми минеральными продуктами, которыми человек, двигал вперед культуру.Во всех этих и многих других отношениях Франция занимает выдающееся положение не только в Европе, но и на всем земном шаре.
По мере удаления от французской территории, культуры становятся все более и более покойными, все более и более приниженными. Это особенно ясно выступает, если мы будем сравнивать более удаленные культуры с французскими. В то время как во Франции наблюдается изумительный расцвет кремневой индустрии, в России, Сирии, Египте и Алжире, — в странах, казалось бы, особенно благоприятных,—эта индустрия едва-едва возвышается над индустрией предшествующей поры и часто остается совершенно неопределимою. Общими, объединяющими их чертами являются лишь стремления обрабатывать каменные орудия в листовидные остроконечники путем ретушировки обеих плоскостей и придавать некоторым остроконечникам черешки (гвоздевидные нижние концы, служившие для скрепления остроконечников с древками). Но в то время как во Франции все эти стремления увенчаны блестящими, вполне выразительными формами, в других странах они едва зафиксированы слабыми намеками и слабыми приближениями к французским идеальным формам, а иногда не имеют и этих слабых намеков.
Во Франции культуры средней поры палеолитической эпохи известны под одним общим именем Солютрэ, взятым от классического местонахождения остатков данной поры в Солютрэ, близ Макона, в департаменте Соны и Луары. Изучая кремневую индустрию солютрейских культур, мы. исследователи восточно-европейских культур того же времени, не только поражаемся их изящностью и совершенством форм каменных орудий, но , и долго не можем поверить в возможность существования таких форм в столь отдаленное время *).
Однако, это — факт, научно установленный всеми западно-европейскими исследователями.Расчленяя солютрейские культуры на три горизонта, можно установить для каждого из них ярко выраженные руководящие формы кремневых орудий. Так, для нижнего горизонта являются характерными наконечники кремневых копий (pointes de fleche) листовидной формы с неполной ретушировкой нижней (гладкой) плоскости, (рис. 44); для среднего горизонта характерны наконечники копий листовидной формы с' полной ретушировкой обеих плоскостей, при чем нижняя и верхняя плоскости орудия становятся неотличимыми друг от друга, (рис. 45); наконец, для верхнего горизонта столь же характерны одношипные остроконечники (pointes а сгап) (рис. 46), и черешковые остроконечники, служившие, повидимому, наконечниками стрел.
В открытых до настоящего времени культурах Восточной Европы и других внеевропейских стран все эти руководящие формы кремневых
J) В России кремневые остроконечники, совершенно схожие с солютрейскими. листовидными остроконечниками, появляются только в неолитическую эпоху.
Автор.
орудий или совершенно отсутствуют, или являются выраженными в виде более или менее слабых намеков.
Наиболее типичными местонахождениями для нижнего горизонта солютрейской культуры во Франции является грот Трилобит (Trilobite); для среднего горизонта — грот Плакар (Placar) и для верхнего горизонта — грот Лакав (Lacave).
В других странах Западной Европы определение по горизонтам получили лишь немногие местонахождения; например, к нижнему горизонту относятся: в Бельгии—одно из культурных наслоений пещеры Спи (Spy) и в Австрии—лёссовая стоянка Предмоста; к среднему горизонту могут быть отнесены: в Германии—стоянка в верхнем лёссе близ Канштатта и некоторые культурные наслоения в пещерах Гросс и Клейн Офнет; к верхнему горизонту в Швейцарии относят один из культурных слоев пещеры Кеслерлох,
class="lazyload" data-src="/files/uch_group34/uch_pgroup160/uch_uch626/image/54.jpg" alt="" />
Рис. 43. ' Рис. 44. Рис. ,45.
а в СССР к этому времени следует относить Кирилловскую стоянку. Более полно проведено деление по горизонтам в Испании, где прослежены культуры всех трех горизонтов.
Все подобные местонахождения могут быть наглядно представлены в следующей таблице, где косым крестом указано присутствие культуры того или другого горизонта.
| Местона хождение. | Фран ция. | Испа ния. | Англия. | Бель гия. | Герма- , НИЯ. ! | Австрия. | Россия. |
|
| с. Верхи, гориз. | - X | X | — | — | X | — | X |
|
| Ь. Средн. гориз. | X | X | — | — | X | X | — |
|
| а. Нижн. гориз. | X | X | X | X | — | — | — |
|
Для всех других стран, насколько известно, подразделение культур «о горизонтам не выполнено, а поэтомуз, их приходится рассматривать « одном общем комплексе.
Типичный для нижнего горизонта грот Трилобит (la grotte du Trilobite) ^находится в Арси-сюр-Кюр, департамента Сонны, Восточной Франции. Первое исследование его выполнено в 1886 г. доктором Фикатье (dr. Fica- tier) х). С 1895 по 1898 год развивались строго систематические раскопки аббатом Пара (М. ГаЬЬё Parat) 2), которым установленр, что • в наносах грота имеется шесть культурных наслоений, располагавшихся в отношении друг друга, начиная сверху, в следующем порядке: Слой неолитической эпохи, содержавший в себе неолитические кремневые орудия и обломки глиняной посуды. Слой поздней поры палеолитической эпохи с содержанием предметов мадленской культуры: характерных кремневых орудий, костяных игл, мелких изделий и замечательного маленького скульптурного изображения из лигнита (гишира) жука-златки. Слой нижнего горизонта средней поры той же палеолитической эпохи, содержащий солютрейскую культуру с кремневыми орудиями, покрытыми солютрейскою ретушью в ее зачаточном развитии и типичные костяные остроконечники. Среди представителей фауны находились: мамонт, пещерный медведь и гиена. Слой верхнего горизонта ранней поры той же эпохи с предметами ориньякской культуры; характерные ножи типа Гравет здесь изобилуют; на-ряду с ними встречается много кремневых резцов разных типов, скобелей, проколок и др.; изделия из кости, оленьих рогов, мамонтовых бивней также обильны; некоторые из костяных изделий покрыты геометрическими узорами и художественными изображениями. Слой нижнего горизонта ранней поры той же эпохи. В составе кремневых орудий находятся типичные высокие скребки (grattoirs car^nes), пластинки с боковыми скобелями, ножи типа Шательперрон,—реже пластин-4 чатые ножи типа Гравет, резцы разных типов, проколки; кроме того, найдены привески из просверленных зубов медведей, минеральные краски и др. Слой мезолитической эпохи с предметами мустьерской культуры.
Культура нижнего горизонта средней поры палеолитической эпохи
открыта также в известной стоянке Рют (Le Ruthgt;3), где оказались на-лицо наслоения и обоих верхних горизонтов. Культуры всех горизонтов заняли в пещере нормальное среднее место ' между культурами ранней поры (ориньякского типа) и поздней поры (мадленского типа). В изучаемом горизонте солютрейской культуры найдены, как и в гроте Трилобит, листовидные остроконечники с солютрейскою ретушью в зачаточном виде, а в составе фауны — северный олень, дикая лошадь и волк.
Средний горизонт характеризуется более многочисленными местонахождениями. Типичный для него грот Плакар находится близ Рошебертье (Rochebertier) департамента Шаранты, в Средней Франции 4). Этот замечательный грот имеет восемь культурных наслоений, из которых седьмой, считая сверху, содержит типичные для горизонта наконечники копий
г) Dr. Ficatier. «L’Homme», 1886, стр. 687. Его же. «Decouverte d’une nouvelle grotte magdalenienne a Arcy-sur-Cure (Yonjie)». AFAS, Nancy, 1886, I, стр. 178. Abbe Parat., «Les grottes de la Cure et de 1’Yonne. Recherches prehisto-
riques». L’Anthropologie, 1901, т. II, стр. 123. Его же. «La grotte Trilobite». Bulletin •de la Soc. sc. hist, et natur. de l’Yonne, 1903, стр. 35. Perony. «Station prehistorique du Ruth». Revue de l’Ecole d’Anthropol- de
Paris, 1909. - A. d e M a r e t. «Stations prehistoriques de la grotte du Placard pres de
Rochebertier», 1879.— A. de Mortillet. «La grotte du Placard (Charente) et les
(diverses industries; qu’elle a livrees», 1906.
правильной листовидной формы, вместе с которыми найдены кремневые ножи, скребки, проколки, костяные шила и др.
Находки, соответствующие среднему горизонту, известны в гротах Рют, Комб-Капелль (Combe-Cappele), Солютрэ и др.; из них самою известною и богатою является стоянка Солютрэ, давшая имя всей культуре. Стоянка Солютрэ находится близ Макона (Macon) департамента Соны, и Луары. Здесь среди равнины, близ прекрасного источника воды, высоко, как остров, поднимается утесистый холм, сложенный из юрского известняка. Палеолитический человек рано заметил холм и сделал его излюбленным местом своих пребываний. Особенно нравилась ему площадка у южной подошвы холма, обильно освещаемая лучами солнца, где бытовые отбросы достигли изумительной мощности, достигающей десяти метров толщины.
Исследование стоянки начато в 1868 году Г. де Ферри *), но основательным раскопкам и изучению ее подверг Арселен 2), а также Дюкро 3). Позже стоянку посетили и исследовали раскопками поверочного характера многие археологи и, между прочим, Г. Мортилье 4), возведший стоянку в культурный тип и назвавший именем ее целую эпоху. Наконец, весьма основательному изучению весь материал, добытый в разное время раскопками, был подвергнут аббатом Брейлем, установившим, что в стоянке имеется две культуры: одна—ориньякского, другая—солютрейского типа. 5).
Мы коснемся только памятников солютрейской культуры, по своему составу характерной для среднего горизонта средней поры палеолитической эпохи. Центрами скоплений этих памятников служили многочисленные очаги, в большинстве случаев' выложенные и обставленные плоскими камнями. Вокруг очагов часто попадаются типичные для горизонта кремневые: наконечники копий в виде лаврового листа, а также разные изделия из кости и рога, просверленные зубы животных, раковины, служившие, очевидно, привесками ожерелий, минеральные краски (лимонит или кровавик, а также черная краска из марганцовой руды) и, наконец, многочисленные- изображения на кости и камне. -
Чрезвычайно обильные скопления костей животных, служивших кухонными отбросами, дали возможность определить довольно полный состав фауны, служившей предметами охот солютрейского человека. В состав ее входят следующие виды: Elephas primigenius, Bos primigenius, Equus caballus, Cervus tarandus, Cervus canadensis, Lepus timidus, Meles taxus, Ursus arctos, Ursus spelaeus, Can is vulpes, Canis lupus, Hyaena spelaea; найдены кости болотных и хищных птиц, виды которых остались неопределенными.
Больше всего изобиловали кости северных оленей и лошадей, служивших, очевидно, главным источником пропитания. Впрочем, особенно обильные скопления лошадиных костей наблюдаются в нижних наслоениях, относящихся уже к ориньякской культуре. Дюкро и Ларте назвали эти’ скопления лошадиной магмой (magma de cheval). Один житель деревни
:) Н. de Ferry. «Note sur une figurine en pierre de 1’age du renne, Irouvee dans la station de Solutre». 1868. Имеется несколько других работ. A. Arc el in. «La station de l’age du renne de Solutre». 1868. Кроме того, имеется много работ, которые закончены сыном его Fabien Arcelin в статье: «La question de Solutre. Historique et description». 1905. Abbe Ducrost дал несколько работ, из которых следует указать: lt;Les sepultures de Solutre». Bull. Soc. Anthr, Lyon. 1888. G. de Mortillet. «Le Prehistorique»; его же: «Les sepultures de; Solutre». Bull. Soc. Anthr. Lyon, 1888. Abbe Breuil. «La question aurignaciennegt;. 1907.
Солютрэ вывез на продажу только с одного своего тюля до 60.000 килограммов этой магмы. Полагают, что кости принадлежат, по меньшей мере, 100.000 убитых лошадей. Профессор Г. Туссен i) сделал попытку восстановить вид солютрейской лошади, которая была меньше современной, имела крупные зубы, развитые челюсти, указывающие на непропорционально росту большую голову, короткую шею, тонкие мускулистые ноги. По некоторым признакам эта лошадь приближалась к гиппариону, своему третичному предшественнику.
Некоторые ученые, поражаясь необычайными скоплениями костей лошади и северного оленя, высказали мнение о прирученном состоянии этих животных. Однако более авторитетные исследователи совершенно не разделяют такого мнения, указывая, что у солютрейского человека не было даже прирученной собаки, явившейся древнейшим спутником человека, но уже в следующую, неолитическую, эпоху. Дикие животные, очевидно, паслись огромнейшими стадами в лугах и болотах долины р. Соны. Обитатели солютрейской стоянки охотились и убивали их, принося расчлененную дичь к своим очагам. Огромное скопление костей дичи свидетельствует только о необыкновенной продолжительности времени стоянки.
Чрезвычайно эффектная находка памятников среднего горизонта сделана в Вольгю (Volgu), общины Риньи (Rigny), департамента Соны и Луары (Saone-et-Loire), где, при прорытии маленького канала в Арру,
21 февраля 1874 г., был найден клад2), в состав которого вошло четырнадцать прекрасных остроконечников формы лаврового листа, достигавшие самых крупных размеров, какие до настоящего времени известны: длина их колеблется между 23 и 35, ширина — между 6 и 9, а толщина — между 0,5 и 1 сIV}. Наибольшая ширина остроконечников приходится не на середине, а ближе к основанию; последнее имеет треугольную форму. Такие остроконечники, по мнению Г. и А. Мортилье, служили или кинжалами, или наконечниками копий. В обоих случаях треугольное основание орудия должно было играть роль черешка, служившего для скрепления орудия с древком или рукояткой. Все наконечники прилегали друг к другу и оказались помещенными в землю не плашмя, а на ребро, чтобы не разбиться под тяжестью земли; очевидно, владелец этого клада высоко ценил и бережно хранил свой товар. ;
Грот Лакав (grotte de Lacave), давший типичное культурное наслоение для верхнего горизонта, находится на берегу Дордони километрах в 50 от знаменитых мезолитических и палеолитических стоянок на берегах Везеры. Грот занимает место под высоким береговым обрывом. Открытие его сделано случайно, в апреле 1902 г. Систематическое исследование выполнено А. Вирэ (Armand Vire) 3), при чем выяснено, что дно грота покрылось наносом, имевшим в толщину около семи метров и включавшим в себе три отдельных наслоения, отмеченных очагами, принадлежащими, однако, к одному времени. Среди кухонных отбросов преобладали кости лошади, горного козла и северного оленя. Кремневая индустрия характеризовалась типичными формами для верхнего горизонта солютрейской культуры; так,' найдены, правда в сломанном виде, остроконечники в форме
х)- Н. Т о u s s a i n t et a b b ё Ducrost. «Le cheval dans la station prehistorique de Solutre». Lyon, 1873. А. и Г. Мортилье. «Доисторическая жизнь», стр. 147,148 и 508; Joseph Dechelette. «Manuel d’archeoiogie prehistorique», т. J, стр. 147 и 148. Armand' Vire. «Grotte prehistorique de Lacave (Lot)». L’Anthropologie,, т. XVI, 1905, стр. 411 —429.
Археология.
лаврового листа (pointes en feuille de laurier), однотипные черешковые остроконечники (pointes a cran), которые Вирэ принимает за наконечники стрел, Кроме этих руководящих форм, собраны скребки, проколки, резцы, ножевидные пластинки, подправленные тщательною ретушью, иногда достигающие крупных размеров, и нуклеусы, свидетельствующие о выработке орудий в самом гроте. Кроме того, во всех очагах встречены и собраны гальки разных кристаллических пород камня (гранита, гранулита, базальта, белого кварца, шифера); на каждом из них замечены или следы полирования, или следы употребления в роли отжимников (compress eur). v
Не менее богат ассортимент предметов, сделанных из кости и рога северного оленя. Найдены кинжалы, дротики (pointes de sagaies), стрелы, гарпуны, проколки, иглы и др.
Собрано большое количество украшений, заслуживающих особенного внимания по своему оригинальному зоологическому составу, приспособленных для ожерелий раковин и костей животных. Конхиолог
Г. Фишер определил следующие виды ракушек, указав их места происхождения1:
Cassis saburon Brug. (Океан и Средиземное море); Turritella communis Riss. (Океан и Средиземное море); Frivia europaea Mont. (Океан и Средиземное море); Cyclonassa neritea Lin. (Средиземное море); Purpura lapillus Lin. (Океан); Cypraea pyrum Gmel. (Средиземное море); Dentalium tarentinum Lamar. (Океан и Средиземное море); Dentalium dentale Lin.
(Средиземное море); Pecten maximus Lin. (Океан); Pectunculus (вид не- определен); Cardium edule Lin. (Океан и Средиземное море).
Все эти раковины были просверлены и приспособлены для подвешивания к ожерельям.
Зубы, служившие для ожерелий, принадлежат лошади, северному оленю и волку; некоторые из них, кроме обычных отверстий, имели орнамент в виде ритмически расположенных насечек.
Одна привеска оказалась вырезанною из маленькой косточки, а другая из довольно крупной плоской шиферной гальки. Обе привески просверлены кремневыми сверлами. В данном случае мы встречаемся впервые с искусством сверления камня, с искусством, которому суждено было развиться и получить широкое распространение только в самом конце каменного периода.
Отыскано два начальнических жезла (bamp;tons de commandement), сделанные из рогов северного оленя, из которых один украшен довольно неясным узором из насечек, расположенных группами.
Наиболее замечательным является обломок круглого предмета из оленьего рога, вероятно дротика, на котором очень реально и живо изображена головка антилопы.
В слое верхнего очага найден обломок лобной кости юного человека; к сожалению, обломок настолько мал, что по нем невозможно определить ни видовых, ни расовых признаков.
Культуры верхнего горизонта встречены также в гротам Трилобит, Рют, Ферасси (Ferrassie), Лёссель (Laussel) и др.
По отношению распространения солютрейской культуры в пределах Франции любопытно замечание Г. Обермайера 1), по которому остатки ее, обычные в Средней Франции, совершенно отсутствуют в области Пиренеев и Северной Франции, так что приходится заключить о замещении типичных
J) Г. Обермайер. «.'Доисторический человек*-, стр. 221.
«-солютрейских орудий соответствующими местными, как бы параллельными •формами, одновременность которых доказывается соответствием в технике и стиле художественных украшений и некоторыми другими более второстепенными признаками. Это замечание справедливо и важно в том, что, указывая на ограниченность площади распространения данной культуры, предостерегает от слишком неосторожного подведения под тип ее культур других более отдаленных географических областей, несомненно имевших свой особый ход индустриального развития.
Памятники всех трех горизонтов средней поры встречены только ¦в Испайии, в пещерах провинции Сантандер, при чем особенно ясно выражена культура, принадлежащая к верхнему горизонту, где найдены типичные однотипные кремневые остроконечники (pointes а сгап). Таковы находки в одном из культурных наслоений знаменитой пещеры Альтамиры в той же провинции *).
Ведя обзор к востоку Европы, можно наблюдать другие типы культур, характеризующиеся более примитивным состоянием, где, в определении времени, ббльшую роль играют стратиграфические условия залегания их s почвах, нежели установленные для солютрейской культуры руководящие типы орудий. Таковые культуры, открытые в пещерах Офнет, стоянках Предмоста и Кирилловской в Киеве.
Две пещеры Офнет (Grosse и Kleine Ofnet) находятся в Баварии, 'близ Нердлингена. Исследование этих пещер начато в 1875 году Фраасом [132]), возобновлялось в 1901 г., но получило строго научное завершение в 1907 и 1908 г.г., когда, под руководством Р. Р. Шмидта [133]), был применен строгий научный метод раскопок, начатых на террасах, расположенных .перед входами в пещеры и затем перенесенных внутрь пещер. В обеих .пещерах, среди многократно возобновлявшихся культурных наслоений, -открыты наслоения, соответствующие солютрейской культуре, при чем лавролистые орудия в обеих пещерах оказались весьма, примитивных форм[134]), и если бы содержащие их наслоения были изолированными, то едва ли но ним определился бы их возраст и едва ли бы помогли этому и другие найденные с ними орудия.
Солютрейские наслоения пещер Офнет определились стратиграфически залеганием между ориньякской и мадленской культурами.
Р. Р. Шмидт относит офнетскую солютрейскую культуру к среднему горизонту (hoch solutreen), тогда как Г. Обермайер—к нижнему горизонту (древнему солютрейскому)[135]). \
Принимая во внимание грубость ретуши и общих форм лавролистых орудий и тот факт, что на-ряду с ними находились формы орудий, близкие к ориньякским, следовало бы заключить, что культура принадлежит, действительно, скорее к нижнему, чем к среднему горизонту. Что касается фауны, то в состав ее, по определению Э. Кокена, входили: Rhinoceros tichorhinus, Equus caballus, Bison priscus, Ursus spelaeus, Hyaena spelaea, Lutra vulgaris, Canis lupus и Vulpes vulgaris J).
Одно совершенно типичное солютрейское лавролистое орудие найдено в Каннштатте в верхнем слое лёсса. Находка этого орудия заслуживает особенного внимания, так как связь типичной солютрейской формы с лёссом в высшей степени естественна и должна указывать на существование культуры в последнюю межледниковую эпоху, а не в послеледниковую, как это полагают ' сторонники Буль-Обермайеровской школы. К сожалению, условия этой важной и для Германии пока единственной находки остались неразъясненными. Возможно, что это прекрасное орудие не германского происхождения, а проникло в Каннштатт из Средней Франции, например путем торговых сношений, но датирующее значение его от этого не уменьшается.
Вероятнее всего, к нижнему горизонту следует отнести одну из. богатейших стоянок Средней Европы, открытую в Предмосте. Эта стоянка находится на берегу р. Бечвы, притока р. Моравы, близ Прерау, в Моравии, прославившейся богатством палеолитических находок.^ Поверхность почвы, занятой стоянкою, слагается из лёсса, достигающего 8 — 9, а по указанию Г. Обермайера даже 20 метров, отложившегося на скале девонского известняка.
Открытие стоянки последовало случайно. Лет 50 тому назад владелец земли задумал спланировать свой участок для сада и при этом напал на громадные залежи костей гигантских ископаемых животных. Количество этих костей было так велико, что их стали молоть в муку и удобрять пашни в д. Предмосте .(Predmost). Так прошло много лет, пока, наконец, не было обращено внимание на это явление людьми науки. Сначала доктор Ванкель, потом профессора К. Машка и Крыж произвели целый ряд систематических исследований и раскопок [136]), выяснивших, что в лёссе, на глубине 2 — 3 метров от современной поверхности, залегают три прослойки темного цвета, не одинаковой толщины, состоящие из золы, древесного угля, смешанных с песком и глиной, огромного количества костей животных, множества кремневых и костяных орудий и др. поделок. Кости принадлежат различным видам дилювиальных животных, среди которых определены: Мамонт (Elephas primigenius), носорог (Rhinoceros tichorhinus), лев (Leo nobilis), пантера (Felis pardus), гиена (Hyaena spelaea), медведь (Ursus arctos), волк (Canis lupus), лисица (Canis Vulpes), песец (Canis lagopus), россомаха (Gulo borealis), лемминг (Myodes torquatus), бык (Bos primigenius), зубр (Bos priscus), мускусный бык (Ovibos moschatus), лось (Cervus alces), северный олень (Rangifer taran- dus), дикая лошадь (Equus caballus), горный козел (Capra ibex), сайга (Antilope saiga), беляк (JLepus variabilis), бобр (Castor fiber).
Смесь степной, луговой, лесной и бореальной фауны вызывает удивление и заставляет думать, что культурный слой отлагался во время;
^наступления. четвертого (вюрмского) оледенения, при чем вся толща лёсса, отложившегося сверху культурного слоя, должна относиться к делювию, развившемуся во время наибольшего напряжения, названного . оледенения; если же это было действительно так, то время стоянки должно относиться, вероятнее всего, к среднему горизонту, когда усиленно происходило и, может быть, окончилось перемещение полярной фауны к югу, а степной—к востоку.
Среди костей животных особенно изобильны кости мамонтов, число которых определяют в 800 —900 индивидуумов; в составе их есть старые и молодые всех возрастов, начиная от только что родившихся до вполне возмужалых животных. Многочисленны также кости северных оленей и диких лошадей. Большинство костей искусственно расколото, а иногда сложено в груды, как бы по сортам. Многие из них обуглены, некоторые окрашены в красный цвет или обработаны в разного рода изделия. Полные скелеты находятся редко и принадлежат хищникам вроде волка, песца и др., которых, очевидно, убивали ради шкурок, а не мяса.
Костяная индустрия достигала широкого развития. Особенно богаты изделия мамонтовой кости, из рога севернаго оленя и обыкновенной кости. Очень интересной и характерной представляется плоская весловидная палица, сделанная из ножной кости мамонта в полметра длины; орудия такого типа еще нигде не встречались. Бросаются в глаза целые и обломки крупных булавовидных орудий, украшенных нарезами, расположенными косыми рядами в елку. Нередки кости, приспособленные для разглаживания кож, сделанные то из мамонтовых ребер, то из рогов оленя и лося. Интересны шиловидные орудия то мелкие, служившие очевидно проколками, то крупные, служившие, может быть, в роли кинжалов. Найдены начальнические жезлы, сделанные из оленьего рога, с просверленными отвер- ' стиями, цилиндры, тщательно выточенные из мамонтовых бивней, с ушками для привязи их к шнуру или ремню, и мн. др.
Наибольший интерес представляют художественные произведения: они примитивны, но стоят далеко не на первой стадии художественного развития. Среди них бесспорно первое место по научному и художественному значению имеет скульптурное изображение мамонта, вырезанное из слоновой (мамонтовой) кости. Статуэтка найдена в 1895 г. д-м Крыжем. Сначала она не была узнана; ее впервые рассмотрел г. Машка в 1909 г. Статуэтка имеет в высоту до 96 и в длину до 116 м.м.
Еще более примитивными являются скульптурные изображения людей, повторяющие одну и ту же форму. Чрезвычайно замечательны,—говорит о них Г. Обермайер,—семь грубо-пластических округлых фигур, находящихся в коллекции Машка, имеющих в среднем около 13 см в длину и сделанных из костей запястья мамонта, — они воспроизводят сидящие человеческие фигуры. Вздутая часть вверху представляет собой голову, узкая бороздка намечает шею, туловище кругловато, расширяется в нижней части вперед, где намечены ноги, подобно тому как в верхней половине намечены прижатые к телу и лежащие на бедрах руки. Основание гладко срезано, так что фигуры могут быть поставлены. Они совершенно стерты, и всюду обнаруживается губчатая внутренняя ткань обработанной кости; у четырех таких фигур имеются сзади следы обжога, — что же касается до бывшего ранее слоя краски, то от него ничего не осталось ]). Г. Обермайер считает эти изображения за идолов и сравнивает их с подобными идолами -современных гренландцев [137]).
«Поразительным,—замечает тот же автор[138]),—является богатство орнаментами,— они состоят из коротких мелких линий, различно расположенных, зигзагообразных, волнистых концентрических кругов, заштрихованных треугольников и ромбов и покрывают множество изделий 'из кости, в особенности приспособления для разглаживания, сделанные из плоских ребер мамонта. Наиболее совершенным орнаментом является стилизованная фигура женщины (рис. 47), награвированная на куске бивня мамонта. В ней орнамент получает почти геометрическую правильность: голова женщины, быть может, покрытая татуировкой, передана обращенным вниз треугольником, отвислые груди образуют вытянутые концентрические круги, руки намечены в виде зачатков, как и у идола из Виллендорфа; хорошо передано сужение в области поясницы вместе с пупком, очень преувеличенно нарисован широкий таз. И здесь мы находим не[139] только стилизацию, но, вместе с тем, быть может, и передачу настоящей татуировки, которая служила для рисовальщика образцом. Ноги, очевидно, не представляли для него и в этом случае большого интереса и поэтому лишь намечены».
Полирование костяных изделий производилось на песчаниковых брусках и плитках, от % продолжительнаго употребления иногда сильно вытертых.
В стоянке найдено большое число разного рода привесок, украшавших шейные ожерелья; в состав их входили раковины, зубы лисиц, медведей, львов, просверленные и разнообразно сделанные привески из шифера. Найдены также краски, в особенности красный кровавик, охра, гэматит.
Что касается каменных орудий, то их собрано несколько десятков тысяч. Они сделаны из кремня, яшмы, обсщцана, горного хрусталя и других кристаллических пород камня.
Датирующими время являются лавролистые наконечники, указывающие на принадлежность культуры к среднему горизонту. Их всего найдено 12 наконечников. Преобладают, однако, орудия пластинчатых форм, имеющие вид ножей, иногда достигающих 16 см длины, скребков, резцов, буравчиков, пилок, скобелей и др. Любопытно, что среди этой массы в общем совершенно однородной каменной индустрии встречаются формы, свойственные во французских культурах и ориньяку, и мадлену, хотя число таких орудий и невелико.
Наконец, в Предмостской стоянке найдены и кости самого человека. Г. Ванкель нашел обломок нижней челюсти. Крыж отыскал вторую нижнюю челюсть молодого субъекта, один детский череп и отдельные кости скелетов, принадлежавших не менее как шести субъектам; г. Машка открыл могилу, в которой помещалось до 20 покойников разного возраста и пола^
Палеолитический возраст предмостских покойников долго оспаривался [140]), но несомненность связи покойников с изучаемой культурой была эффектно подтверждена спайкой зубов детского черепа с костью песца, — зверька, позже палеолитической эпохи никогда не посещавшего Австрии.
Первые исследователи стоянки правильно определяли, что культура ее современна мамонту. Но в 1888 году Предмост посетил маститый археолог Стеенструп, изучил на месте условия залегания памятников и пришел к заключению, что мамонт не жил в этой стране вместе с человеком, так как мамонт—животное доледниковое, а человек—существо
послеледниковое. Человек явился в Предмосте спустя много тысячелетий после того, как здесь каким-то образом погибло целое огромное стадо мамонтов. Человек увидал кости этих животных и стал пользоваться ими так же, к,ак пользуются ими и в настоящее время якуты, юраки и другие сибирские инородцы. Они отыскивают трупы, зубы, бивни и др. кости мамонта и пользуются ими для различных целей: трупами кормят собак, из костей мастерят разные изделия или продают заезжим купцам. И вот,, подобно тому как якуты и их соплеменники не могут быть названы современниками -мамонта, так и предмостские древние жители, охотив- ' шиеся за костями мамонтов, не жили одновременно с последними [141]).
Рис. 47. Рис. 48.
Как ни наивен, с современной точки зрения, такой взгляд, он был принят д-ром Ванкелем и некоторыми немецкими учеными, вызвавшими целую полемическую литературу, при чем защищать правильную точку зрения пришлось таким авторитетным ученым специалистам, как Гернес, Сомбати, Вурмбрандт, Вальджрих, д-р Крыж и проф. Машка, которым и удалось вполне доказать, что предмостские находки не оставляют никакого сомнения в том, что человек и мамонт жили одновременно. Последователи мнения Стеенструпа поражались колоссальност^^ре^ультатов охоты дилювиального человека за мамонтом и спрашивали: «Неужели человек изловил такую массу гигантских животных в одном месте и тут же убил
их» J). Но на это можно возразить, что это еще более кажется поразительным при объяснении Стеенструпа. Сибирские инородцы, на которых он сослался, эксплоатируют залежи мамонтовых костей гораздо продолжительнее, чем предмостские древние обитатели, и делают это благодаря спросу культурных народов, немыслимому в предмостское время, гораздо интенсивнее; однако ни один поселок, ни одна стоянка их не только не окружены миллионами ископаемых костей, но даже не содержат их хотя бы в сколько-нибудь заметном количестве.- И это понятно: инородец берет из найденного остова мамонта лишь годное для изделий, т.-е. бивни, которые полностью и перерабатывает в вещи или продает на сторону, но не бросает их около своих очагов или юрт.
В Предмосте—другая картина. Аналогию ей можно указать в стоянке Солютрэ, где найдены остатки сотни тысяч одних лошадей. И если при созерцании скоплений этой стоянки не приходит мысль, что человек, не будучи современником дикой лошади, собрал здесь лишь кости ее, то эта мысль не должна приходить и при созерцании мамонтовых остатков в Предмостской стоянке. Скопления костей животных в стоянках Солютрэ и Предмосте, очевидно, обусловливаются особым бытом их древних насельников, бытом, который в основе являлся охотничьим, а не промышленнозаводским.
В Моравии, кроме стоянки в Предмосте, имеется целый ряд других, также пользующихся широкой известностью; таковы стоянки Брюнна (Briinn), Ословитц (Joslowitz) и Ондратитц (Ondratitz) "2).
Признаки существования культур средней поры палеолитической эпохи открыты в Польше. Граф Завиша нашел в Мамонтовой пещере один прекрасный лавролистый остроконечник, при чем слой, содержавший его, находился между слоями с мустьерскими и мадленскими орудиями, , а это указывает на принадлежность лавролистого остроконечника и всех сопровождавших предметов, залегавших в одном с ним слое, к горизонту средней поры 3).
Нужно полагать, что остроконечник в Мамонтовой пещере явился как предмет, полученный с дальнего запада, так как его форма и техника не вяжутся с формой и техникой обычных для Польши каменных орудий палеолитической эпохи.
Крайнею восточною стоянкою средней поры, вероятнее всего—верхнего горизонта, является Кирилловская в Киеве.
В 1893 году В. В. Хвойко нашел первые следы этой стоянки и со свойственными ему энергией и прилежанием тотчас принялся за исследование, в-котором позже приняли живое участие проф. В. Б. Антонович и проф. П. Я. Армашевский. Результатом их трудов и явилось открытие одной из обширнейших в С.С.С.Р. палеолитических стоянок, известной под названием Кирилловской 4).
Эта стоянка занимает место в самом городе Киеве, на Подоле, в Кирилловской улице, близ Иорданской церкви, у подножия одного из днепровских береговых отрогов, отделенного от общего берегового массива двумя глубокими оврагами, представляющими вид вала или продолговатого холма, понижающегося к долине р. Днепра. (
Геологическое строение берегового отрога представляется в следующем виде. В основе отрога залегают спондиловые глины. Их общая мощность достигает 15 сажен, из которых 11 сажен лежит выше уровня Днепра. Цвет глин синеватый, а в сухом виде—зеленоватый. Они очень пластичны, легкоплавки, содержат целые остовы и отдельные кости рыб, много морских раковин, из которых одна, называемая Spondylus Buchii, и сообщила свое имя слою; в них попадаются губки, морские ежи, кораллы, растения :из семейств бобовых, хвойных и пальмовых тропического климата; последние свидетельствуют о том, что спондиловые глины отлагались в водах моря, недалеко от плодородной суши.
Выше отложились зеленоватые пески. Проф. Армашевский называет их янтароносными, так как в верхних слоях их попадаются куски янтаря, представляющего смолу древних хвойных лесов, росших по берегам моря, отложившего зеленоватые пески. Кроме янтаря в песках встречаются стебли и корневища морских растений и водоросли. Мощность всего слоя равняется 6У2 саженям.
На зеленоватых песках отложился слой сначала серовато-белых, а затем чисто белых кварцевых песков, достигающих 9 сажен мощности. В этих песках никаких ископаемых не находят; но, судя по тесной связи с нижележащими зеленоватыми песками, их относят к одному и тому же третичному возрасту и отложению в водах одного и того же мелеющего :и отступающего моря.
Над ярусом песков залегает целая свита буровато-пестрых огнеупорных горшечных глин. Мощность их достигает 6^2 сажен. Возраст остается невыясненным, но полагают, что эти глины, скорее всего, принадлежат к послетретичным отложениям.
Еще выше залегают пласты несомненно четвертичного возраста; общая толща,их равняется 15 саженям. Профессор Армашевский. допуская только •одно оледенение, делит их на три яруса: нижний—доледниковый, средний— ледниковый и верхний — послеледниковый.
Доледниковый ярус слагается из мергельных суглинков с прослоями темно-бурых глин, схожих с нижележащими горшечными глинами^ Мощность его в среднем около 4 сажен. В этом ярусе находятся остатки пресноводных моллюсков из рода Limnaeus, Planorbis и др., указывающих на отложение почв яруса в речных или озерных водах.
В состав ледникового яруса входят желтовато-бурые моренные глиныу включающие в себе ясно-слоистые иногда прихотливо скрученные грубые пески. Глины переполнены мелкими и крупными валунами различных горных. пород, вроде гранита, гнейса, диорита, кварцита, известняка, принесенных из северных гор Скандинавии, Финляндии, Валдайской возвышенности и др. местностей. Этот ярус отложен, по принятой нами геологической классификации, третьим (рисским) оледенением.
В состав послеледникового яруса входят разнообразные песчано- глинистые образования и лёсс; из них последний представляет наиболее новое геологическое образование.
Полагают, что песчано-глинистые слои отложились в водах третьего оледенения. Их высокий горизонт, превышающий современный горизонт Днепра на 40 сажен, указывает, что в период их отложения воды еще не- имели современного глубоко проторенного русла.
Лёссовые отложения должны относиться к третьей межледниковой: эпохе, но их делювиальное перемещение на склоны — ко времени IV оледенения.
Лёсс—легкая почва, весьма доступная делювиальным процессам перемещения атмосферными осадками, благодаря чему в последовавшее четвертое (вюрмское) оледенение, когда атмосферные осадки увеличились, произошло весьма значительное смещение лёсса с более возвышенных местностей на склоны, как это случилось и в описываемом разрезе.
Самым поздним образованием явился чернозём, отложившийся, несомненно, в послеледниковую эпоху. Возраст его имеется основание оценивать- в 12 —10 тысяч лет ^
Древнейшие отложения Кирилловской стоянки образовались под крутым* берегом на поверхности обнаженного массива синей спондиловой глины, — массива, имевшего форму террасы шириною не менее 200 аршин. У подножья его свободно катились волны дилювиального Днепра, а с противоположной стороны круто поднимался нагорный киевский берег. Место представлялось уютным убежищем; человек скоро заметил . это и поселился здесь. С течением времени поверхность террасовидного выступа стала затягиваться осыпавшеюся почвой с крутого нагорного берега.
Первыми упали рыхлые пески, в состав которых вошли разноцветные пески третичных и четвертичных отложений, сообщивших новому слою- зеленовато-серый цвет, и валуны разнообразных кристаллических северных пород камня, выпавшие из моренной глины, покрывающей высокий берег. Человек и при новых условиях не оставлял 'кирилловского берега: наи- большее количество его культурных остатков и отбросов находится именно в основании осыпей. Этот процесс продолжался, пока песчаные слои не' достигли 12 аршин толщины: при этом некоторые слои песков приняли вид железистых песчаников, а другие получили ясно выраженную слоистую- структуру. Только после этого стал отлагаться делювиальный лёсс, достигающий здесь 16 аршин мощности.
Все это грандиозное перемещение почв могло совершиться в эпоху четвертого (вюрмского) оледенения.
Итак, если принято памятники, отложившиеся в лёссе, относить к палеолитическим, то кирилловские памятники уже никак не могут быть отнесены к более позднему времени.
Принимая во внимание все геологические условия залегания остатков- Кирилловской стоянки и придерживаясь теории унитарного оледенения,, проф. геологии П. Армашевский утверждает, что «человек появился на территории Киева в довольно ранний период послеледниковой эпохи; весьма вероятно, что в это время в Северной, а может быть, и в Средней России' находился еще ледниковый покров, а в Южной — господствовал холодный климат, благоприятный для существования мамонта, носорога, мускусного быка.
«Во всяком случае, — заключает он, — мы видим, что из всех русских местностей в Киеве найдены пока самые древние следы существования человека, так что эта местность может считаться одним из древнейших пунктов поселения человека на обширной территории нынешней Европейской России» !).
Геолог Н. И. Криштафович, соглашаясь с проф. Армашевским, что, по отношению к одному (третьему) оледенению, возраст всего комплекса пород, покрывающих культурные слои, включая и серые пески, заключающие их, будет послеледниковым, полагает, что серые пески с культурными остатками и костями мамонта, раскрытые в киевском разрезе, описанном, проф. Армашевским, отлагались в эпоху синхроническую (последней) межледниковой [142]).
Действительно, в разрезе Кирилловской стоянки ярко выражены все признаки существования стоянки одновременно-с началом развития наступления четвертого (вюрмского) оледенения, выразившегося в области Киева усиливающимися атмосферными осадками, начавшими размывать высокие обрывистые берега Днепра, и ранее конечной стадии развития этого ледника, когда лёсс в больших количествах начал оплывать вниз по склонам высот, маскируя продукты разрушения более раннего времени.
Весьма важною особенностью Кирилловской стоянки служит то, что культурные слои ее лежат не в одном, а в нескольких горизонтах: это указывает, что здесь имеется дело не с одной, а с целым рядом последовательно сменявших друг друга стоянок.
Самый древний горизонт стоянки, как замечено, лежит на поверхности синей спондиловой глины. В этом горизонте найдены следы, повидимому, двух кострищ, которые характеризовались золою, углем, кусками обугленного дерева, костей и сопровождались сравнительно большим количеством кремневых орудий, несколькими искусственно обработанным» костями мамонта, кусками и целыми стволами окаменевших кедра и ели, валунами северных кристаллических пород, янтарем, а также значительным количеством костей мамонта, преимущественно, бивней и одним черепом носорога (Rhinoceros tichorhinus).
Кремневые орудия имеют вйд острых небольших осколков, какие нередко встречаются и в неолитических мастерских. Крупные кремневые орудия совершенно отсутствуют. Из костяных поделок замечательны: бивень молодого мамонта около 21/ч арш. длины, с выдолбленным во всю- длину желобком и краями, покрытыми множеством зарубок, сделанных сильными ударами кремневого орудия, и обломок острого конца бивня другого мамонта, около 7 вершков длины. На поверхности этого куска был выгравирован рисунок, часть которого, повидимому, уничтожена временем. На рисунке, среди орнаментальных украшений, некоторые исследователи различают очертания головы птицы с глазом и фигуру черепахи. Совместное нахождение в нижних горизонтах стоянки костей мамонта и носорога свидетельствует о ее глубокой древности, так как в конце палеолитической эпохи носорог (Rhinoceros tichorhinus) исчезает, и остатки мамонта находят без сопровождения их костями носорога.
Янтарь, некоторые из окаменевших деревьев и северные кристаллические. валуны имеют к стоянке только, случайное отношение: первые, вероятнее всего, попали из отсыпей янтароносных зеленовато-серых третичных песков, а валуны — из отсыпей моренных отложений.
Второй горизонт стоянки залегал вершков на 8 выше первого, на слое осыпи зеленовато-серого песка. В этом горизонте было открыто огромное кострище, простиравшееся аршин на 80 в длину и аршин на 25 в ширину. В состав его входили зола, угли, пережженные кости и куски обгоревших деревьев. Местами слой достигал вершков 10—12 мощности.
Вокруг кострища лежало множество костей слонов, среди которых находили верхние челюсти с бивнями, нижние челюсти, лопатки, ножные кости, позвонки и друг. Некоторые кости были обработаны в орудия. Наряду с ними, но сравнительно редко, попадались кремневые поделки в виде скребков и ножевидных пластинок, а также лежали толстые древесные стволы, около трех аршин длиною и пол-аршина в диаметре, повидимому,' принадлежавшие ели. Один из стволов с частью корня носил на себе следы рубцов, произведенных каким-то острым орудием. Концы всех древесных стволов оказались обугленными.
Кремневые орудия по своим формам и технике совершенно одинаковы с найденными в нижнем горизонте; они также малы и также напоминают простые осколки. Костяные орудия сделаны из слоновых бивней и ножных костей. Из бивней вырезались крепкие палицы, или дубины, а из ножных костей — нечто вроде гигантских клиньев, для чего од^н конец кости отбивался наискось и затем затачивался. Поверхность некоторых из них имела следы зарубов и разного рода углублений.
Третий горизонт стоянки залегал на 1 аршин выше первого горизонта и обозначался, подобно обоим первым, остатками обширного кострища, вокруг которого лежали бивни, ноги, лопатки мамонта. Бивни нередко оказывались в естественной связи с челюстью и лобной костью. На отдельно лежавших бивнях, в особенности у толстых концов, находились во многих местах поперечные зарубки или царапины, иногда глубокие и носившие на себе следы обжигания; на двух или трех экземплярах оказались довольно большие продольные отколы. Ha-ряду с костями залегали одиночные экземпляры кремневых орудий, схожих,с найденными в нижних горизонтах. Они никогда не находились непосредственно в самых слоях угля и костей, а всегда вне их.
В описанных трех горизонтах найдено до 53 челюстей мамонта и более 100 бивней, не включая в это число обугленных и обгорелых экземпляров.
Остатки стоянок встречены в осыпи и еще выше, но они имели уже .несколько иной характер. Остатки эти располагались гнездами, представляющими в плане круглые- или овальные площадки, обозначенные золою, углем, пережженными костями животных и множеством мелких кремневых
орудий, отбойников и кремневых галек, заготовленных для выработки из-; них орудий. Кости мамонтов встречались редко и только в виде небольших обломков, но на-ряду с ними найдены остатки пещерного льва, пещерной гиены и пещерного медведя, не встречавшиеся в нижних горизонтах стоянки. Всего открыто и обследовано до 20 культурных гнезд. Они располагались на высоте от 2*/2 до 7 арш. над самым нижним горизонтом стоянки и на 5 или на 10 арш. ниже основания лёсса. Принадлежность их одной, именно, средней поре подтверждается как единством типов кремневых орудий, так и единством геологического пласта, в котором все они залегают.
Помимо описанной Кирилловской стоянки, в Киеве открыты следы таких же стоянок и во многих других местах. Так, по свидетельству Хвойко, бивни мамонта, иногда целые, но чаще разбитые или сколотые, найдены в различных усадьбах той же Кирилловской улицы, расположенных у подошвы нагорного берега версты на две, а в 1903 году были открыты остатки той же эпохи в Протасовском яру, у железнодорожного вокзала, по другую сторону города Киева.
Остатки последней стоянки, выразившиеся следами костров, скоплениями мамонтовых костей и мелких кремневых орудий, залегали в слое песка, покрытого сверху лёссом, на глубине 24 аршин от современной поверхности почвы, т.-е. совершенно одинаково с залеганием остатков Кирилловской стоянки.
Все эти явления показывают, что в эпоху Кирилловской стоянки берега Днепра имели довольно густое население, и мы вправе предполагать, что, с развитием большого интереса к такого рода памятникам, число подобных открытий быстро увеличится.
В заключение нам остается бросить взгляд на общее состояние культуры того времени.
Культура обыкновенно характеризуется искусством, нравственностью, знанием, обычаями и т. п. С этой точки зрения, днепровская палеолитическая культура может быть оценена далеко не полно: повидимому, многое от времени погибло, и многое еще не было известно человеку.
Все знания кирилловского человека, насколько они выразились в найденных остатках быта, заключались в добывании огня, обработке камня, кости и дереба, убивании животных и зверей. Эти знания свойственны самым диким современным народам.
Как добывался кирилловским человеком огонь, и как он охранялся от непогоды (дождя, ветра и бури), нам неизвестно. Но дошедшие до нас остатки костров достигают больших размеров. Такие костры могли быть сожжены только под открытым небом. Хвойко описывает найденные им в Кирилловской стоянке гигантские стволы первобытного кедра и высказывает мысль, что деревья входили в состав столбов для какого-либо человеческого убежища. Но трудно допустить, чтобы человек того времени мог строить жилища из такого крупного материала. Эти деревья скорее всего предназначались для костров, поддерживавшихся, судя по их размерам, для согревания в холодное время.
Обработка камня находилась на довольно примитивной степени развития этого искусства.
Обработка кости доведена, сравнительно, до высокой степени совершенства. Кирилловский человек умел раскалывать такие толстые и крепкие кости, как ножные мамонта. Его клиновидно-заточенные орудия из- этих костей могли производить весьма значительное разрушительное действие, и, вероятнее всего, посредством именно этих орудий' были разбиты
•все черепные коробки мамонтов и носорога, с целью извлечения из них мозга, любимого кушанья всех первобытных людей.
Еще совершеннее обработка мамонтовых бивней. Кирилловский человек довольно свободно их перерезал, шлифовал и даже украшал узорами и целыми картинами. Кирилловские палицы, или дубины, сделанные из бивней мамонта, представляют серьезное ударное оружие и свидетельствуют о большой физической силе их владельцев.
По всей вероятности, кроме крупных костяных орудий, у человека имелись и мелкие, но, к сожалению, они не сохранились.
О существовании, обработки дерева свидетельствуют уже упомянутые толстые стволы кедра, Корни стволов оказались как бы стесанными и обугленными. Обработка дёр^Л при помощи огня и каменных или костяных орудий является для той культуры вполне естественною и поэтому возможною.
Изящные искусства. кирилловского человека выразились в резьбе и гравировании на кости, где можно видеть орнаментальные насечки, изогнутые и прямые линии, поперечные черточки, зигзаги, и даже изображения; Днепровские рисунки первобытнее западно-европейских (рис. 48).
Что касается общественного строя и обычаев кирилловского человека, то о них мы почти ничего не знаем. Представляется правдоподобным только, что люди того времени жили значительными сообществами или родами, на что указывают как обширность костров, вокруг которых протекала жизнь обитателей, так и успешность охот на таки^ крупных животных, как мамонт и носорог.
Судя по остаткам Кирилловской стоянки, восточно-европейские культуры средней поры палеолитической эпохи являются совершенно чуждыми тех руководящих форм кремневых орудий, пользуясь которыми, возможно ,подходить к определению времени; поэтому, для последней цели, приходится руководствоваться преимущественно геологическими условиями залегания памятников в почве.
Что касается культур средней поры в областях, находящихся за пределами Европы, то они мало известны. Г. и А. Мортилье отмечают существование их в Алжире, где в стоянке Тахет-Хент-Наджа, близ АиН-Эль- Бей, провинции Константины, Томас нашел кремни, между которыми оказался лавролистый остроконечник, покрытый с обеих сторон однообразной -белой патиной, указывающей на большую древность орудия [143]).
Имеются указания на существование культур изучаемого времени в Египте и Сирии, но характеристику их приходится оставить до появления более обстоятельных исследований.
В заключение, бросая общий взгляд на жизнь человека в течение всей средней поры палеолитической эпохи, можно заметить некоторое повышение культурного развития, выразившееся в появлении лучших типов орудий труда и распространении искусства, проникшего в восточные области Европы.
Такие явления не могли не отразиться благотворно на всем укладе „жизни населения, начавшего группироваться в значительные сообщества. В культурном развитии впереди всех шло население Франции. Значительно подвинулось вперед и население Восточной Европы, где появляется крупная костяная индустрия и произведения изящных искусств (Кирилловская стоянка). Нужно полагать, что рост культурных благ не ограничивался одною Европою, а совершался, если и не повсюду, то в некоторых областях и других материков.
В пределах Европы, несомненно,- в связи с увеличением общего благосостояния, наблюдается увеличение численности населения, о чем убедительно свидетельствуют огромные размеры костров и чрезвычайно, мощные скопления кухонных отбросов, какие наблюдаются, например, в стоянках Солютрэ, Предмоста и Кирилловской. Густота населения сама по себе является крупным культурным фактором: она -неизбежно связывается с простом социальных инстинктов солидарности, увеличением производительных сил, связанных с большею продуктивностью промыслов, улучшением разных технических приемов сооружения материальных ценностей. Однако ,в первобытной ч среде населения это имело и свои дурные стороны. Не зная меры производительных сил окружающей пр .Щы, человек, естественно, начал предъявлять к ней неумеренные требования и роскошничать за счет ее даров. Ведя почти исключительно охотничий- о,0раз жизни, человек средней поры неэкономно избивал дичь, пользуясь, как это выяснено .на некоторых стоянках, только лучшими частями убитых животных и не щадя самок и их только что рожденных или даже еще нерожденных детенышей, как это замечено в Предмостской стоянке. В среднюю пору палеолитической эпохи, благодаря обилию дичи, это не имело грозных последствий, которые, однако, не замедлили проявиться во всей силе в следующую пору той же эпохи.
Быт в течение средней поры продолжает господствовать типично охотничий. Жизнь преимущественно протекает на открытых стоянках, хотя не покидаются и естественные пещеры. Центром жизни служат костры, достигавшие иногда огромных размеров. Для поддержания беспрерывного 'Огня в течение возможно более продолжительного времени, в костры стаскиваются колоссальные стволы деревьев, достигавшие до 3 аршин в диаметре, как это наблюдалось в Кирилловской стоянке. Такие костры, давая 'возможность владельцам их готовить пищу и согреваться, служили прекрасной .защитой от сильных хищных зверей, вроде львов, пантер, медведей, которые, как известно, боятся огня и никогда не решаются приближаться к .большим зажженным кострам.
Возможно, что на стоянках возводились и жилища в виде примитивных шалашей, сооруженных из тонких жердей и кольев, прикрытых сучьями, травою и ли кожами убитых более крупных животных, не исключая взрослых мамонтов, одна кожа которых могла дать капитальный покров для целого шалаша.
Домашняя утварь остается мало известной. Посудой, повидимому, служили черепа и рога животных. Имелись лампы, в виде камней с естественными углублениями, в которых сожигались жиры. Главное богатство составляли орудия труда, охоты и, вероятно, войны. Ножи, скребки, копья, дротики, стрелу, луки, копьеметатели, палицы, гарпуны обильно окружали человека, составляя его наиболее ценное достояние. Далее следовала пушная рухлядь: шкурки мелких зверков перерабатывались и сшивались в •одежды, мешки и сумки, а кожи более крупных животных — в обувь, верхние плащи, подстилки для спанья и в покрышки жилья. Жизнь, полная -охотничьих приключений, движения и мускульного труда, при достаточном питании, должна была отражаться благотворно на развитии физических и духовных сил человека, и он успел зафиксировать эти силы как в превосходных формах орудий, так и в религиозных обрядах и чистом ^искусстве.
Из религиозных обрядов прежде всего останавливают внимание погребения мертвых. Они найдены во Франции, Моравии и Венгрии. По древности погребения располагаются в следующем порядке:
Погребения верхнего горизонта: Плакар (Grotte du Placard), общины Вильонэр, департаментам Шаранты, — куски черепа и челюсть; Лакав (Lacave) — теменная кость; Розэ (Тарн)— обломки черепа. Погребения среднего горизонта: Предмост (Prfedmost) в Моравии — целые и части 26 скелетов; Моконфорт (Moconfort), общины Сэнт-Мартори, деп. Верх,. Гаронны — части черепа.
III. Погребения нижнего горизонта: Брюнна (Brunn) в Моравии — целый скелет; Пэр-нон-Пэр (Pair-non-Pair), общины департамента Жиронды — обломки черепа. start="7" type="1"> Необходимо, однако, заметить, что палеолитическая древность некоторых из этих погребений признается не всеми исследователями.
Бесспорно самые замечательные погребения открыты в Моравии: в Предмосте и Брюнне.
В Предмосте, как выше замечено, остатки погребений были находимы несколько раз. Первым Ванкель нашел обломок нижней человеческой челюсти, залегавшей в культурном слое палеолитической стоянки.
Позже Крыж сделал несколько находок человеческих костей, принадлежавших не менее, как шести лицам, при чем с одним черепом, принадлежавшим 12-летнему ребенку, в почве сцементировались кости песца, животного, населявшего Среднюю Европу только в ледниковые эпохи. Наконец, в 1894 году проф. археологу Машке удалось открыть могилу,, содержащую коллективное погребение, нечто вроде .семейного склепа., где помещалось до двадцати покойников разных возрастов и полов, пр^ чем до десяти черепов оказались целыми, вполне годными для антропологических измерений. При покойниках никаких бытовых предметов не оказалось, кроме ожерелья из 14 привесок слоновой кости, найденных у' одного детского скелета. Все покойники лежали вместе, занимая пространство в 4 м в длину и 2,5 м в ширину, и были окружены со всех, сторон известковыми камнями.
Измерение костей покойников показало, что последние принадлежали; к высокорослой расе, имевшей хорошо развитую мускулатуру, долихоцефальные низкие черепа и некоторые неандерталоидные черты, хотя принадлежность их к виду Homo sapiens, а по г. Обермайеру, к Homo recens. (человеку современности), не подлежит никакому сомнению.
Более древним представляется погребение, открытое в г. Брюнне,. в 65 километрах к юго-западу от Предмоста,
Город Брюнн (Моравия) построен на лёссе, богатом ископаемыми,, среди которых, в нижней части слоя, встречаются часто мамонт и носорог (Rhinoceros tichorhinus). В этом лёссе, на глубине 4,5 метров, в 1891 году при рытье канала был отрыт человеческий скелет, часть которого оказа- лась уничтоженною разрезом канала, но сохранились череп и верхняя часть скелета. Над черепом найден бивень мамонта. Череп и сохранившиеся кости оказались покрытыми красною краскою, но не сплошь, а участками, как это наблюдается в . южно-русских курганах бронзовой
эпохи, где нередко покойники оказываются посыпанными порошком минеральных, обыкновенно красных красок.
При покойнике найдено ожерелье, состоящее из 600 раковин Denta- lium, обрезанных в форме продолговатых цилиндрических бусин.
Любопытно, что совершенно такие же бусы из оригинальных ракушек Dentalium встречаются в погребениях металлического периода. Рядом с ожерельем лежало 16 плоских кружков, вырезанных то из камня, то из кости и зубов мамонта и носорога. Одни из кружков были просверлены в средине, другие — украшены по краям нарезами. Но самою интересною находкою является статуэтка мужчины, вырезанная из слоновой костиgt; которую считают за «идола».
Г. Маковский, производивший вскрытие погребения, вынес убеждение,, что погребение залегало в слое целого лёсса и что, судя по сопровождавшим погребение археологическим предметам, оно должно относиться к ранней поре палеолитической эпохи. Позже, однако, погребение стали датировать началом средней поры той же эпохи *).
Кдстяк принадлежал взрослому субъекту; его череп ясно долихоцефальной формы; надбровные дуги сильно вздуты, как у черепов неандертальской расы. Но в общем этот череп имеет все признаки вида Homo sapiens:
Искусство средней поры палеолитической эпохи тесно примыкает к искусству предшествующей поры и служит как бы его прямым продолжением; оно также выражается в скульптуре и гравюре, но живопись в нем почти незаметна.
Круглые скульптурные произведения найдены в Моравии, именно: в Брюнне и Предмосте. Всего их известно девять; из них восемь представляют статуэтки людей и одна—¦ мамонта. Из восьми человеческих статуэток одна найдена в брюннском погребении, а остальные семь, как и статуэтка мамонта, — в Предмосте. Брюннская статуэтка изображает голого мужчину; она тщательно выточена из мамонтовой кости; голова статуэтки—овальной формы, с продолговато - округлым безбородым лицом, на котором ясно выражены впадины глаз, выпуклость носа и рот с большим/ подбородком. К сожалению, статуэтка сильно попорчена временем, и многие части утратились совсем.
Семь вышеописанных предмостских статуэток' представляют примитивные изображения людей в одинаковой сидячей позе. Они не только одинаковы по форме, но одинаковы и по веществу, так как все вырезаны из костей запястья мамонтовой ноги. Высота их варьирует около 13 см. Головы всех статуэток шаровидны, шеи желобчаты, туловища круглы и плоски в сидении с едва намеченными, вытянутыми вперед ногами. Эти статуэтки,[144] подобно брюннской, несомненно изображали идолов; на это указывает их шаблонность и однообразность. Удивительно отмеченное Г. Обермайером [145]) их сходство с современными изображениями идолов у гренландцев.
С точки зрения чистого искусства, все моравские статуэтки идолов не имеют большого значения и стоят несомненно ниже скульптур ориньяк- ского искусства. Гораздо выше их в этом отношении предмостская статуэтка мамонта. Художнику удалось реально и живо передать очертания
спины, шеи и головы с хорошо намеченными, но слабо выделенными деталями лба, хобота, бивней и нижней губы. Слабо разработаны зад, живот и ноги. В общем же статуэтка представляет замечательное явление в палеолитическом искусстве, справедливо обративши на себя всеобщее внимание.
Образцы костяной скульптуры в высоком рельефе найдены в Исту- рице (Isturitz), в Пиренеях (Basses Pyrenees); они представляют изображения льва и головы лошади, которые аббат Брейль относит к типичным экземплярам барельефного искусства нижнего горизонта солютрейской культуры.
Более спорными являются гравюрные стенные изображения в пещере Пэр-нон-Пэр (Pair-non-Pair) в Маркане, департамента Жиронды, где исследователь г. Дало (Daleau) раскопками 1881 года установил три культурных наслоения: Мадленское в 2,3 метра, Солютрейское в 0,3 метра, Мустьерское в 1,55 метра.
Осветив, после раскопок, стены грота, Дало увидал на них ‘резные фигуры лошадей, быков, диких коз и горных козлов. Было точно установлено, что стенные гравюры могли явиться только во время отложения в гроте среднего культурного наслоения, отнесенного ко времени Солютрэ. Однако, при новом изучении добытых в гроте материалов, Брейль установил, что не только среднее, но и верхнее наслоение принадлежит к более раннему времени ориньякской культуры, а поэтому и стенные гравюры следует относить к этой, а не к солютрейской культуре!). Вопрос все-таки еще не совсем вырешен.
Дало проследил на некоторых фигурах изображенных на стенах животных следы красной краски и, повидимому, правильно заключил, что первоначально все фигуры были раскрашены охрой. Животные изображены в профиль, с двумя логами (передней и задней), с одним ухом и часто с одним рогом. По замечанию Г. и А. Мортилье, все гравюры однородны, принадлежат к одному времени и схожи с резными изображениями на костях солютрейского времени. Однако несомненно солютрейского времени предмостские гразюры на костях имеют совершенно другой характер; таково стилизованное изображение женщины, награвированное на бивне мамонта: оно все состоит из концентрически расположенных геометрических фигур, едва-едва напоминающих изображаемую натуру. Голова представлена в виде равнобедренного треугольника, обращенного острым углом вниз; груди изображены овально вытянутыми концентрическими кругами, талия'и бедра — такими же концентрическими полукружьями и дугами. Обермайер полагает, что художник в данном случае задался целью передать не натуру человека, а употреблявшуюся в то время татуировку.
Помимо . изображений животных и человека, наблюдается широкое употребление геометрического орнамента то в виде ритмически расположенных коротких линий, то зигзагов и волн, то концентрических кругов и заштрихованных треугольников и ромбов, применяемых к украшению разных костяных изделий.
В заключение остается сказать о личных украшениях самого человека. В брюннском погребении найдено богатое ожерелье, в несколько рядов украшавшее шею и грудь счастливого обладателя. Шестнадцать кружков, вырезанных из камня и кости, вероятно, служили нагрудными
^Joseph Dechelette. «Manuel d’ArcheoIogie prehistorique», стр. 248.
украшениями. Менее богатое, но не менее интересное ожерелье найдено также и при одном детском костяке предмостского коллективного погребения; это ожерелье состояло только из привесок, вырезанных, из слоновой кости и украшенных желобками. Отдельные экземпляры подобных бус и привесок найдены в разных местностях, обитаемых в среднюю пору *). Ha-ряду с ними встречаются просверленные зубы животных и раковины морских и пресноводных моллюсков. Очевидно, человек любил украшать себя и в этом направлении достиг значительных успехов. Нет сомнения, что стремление сделать свою персону более привлекательною заставляло человека заниматься улучшением формы одежд и обуви. И действительно, явившиеся в изучаемую пору превосходно выточенные тонкие костяные иглы красноречиво говорят о развитии швейного искусства, связанного, конечно, больше всего и прежде всего с шитьем, а, может быть, и с вышиванием узорами одежды. Г. и А. Мортилье смотрят на плоские костяные и каменные кружки с отверстием в средине, как на пуговицы для застегивания одежды., Взгляд весьма правдоподобный. Вещицы эти часто получают украшения то в виде разного рода геометрических фигур, то в виде изображений животных [146]).
' В общем жизнь человека становится все более и более сложною и ^многообразною.
Поздняя пора палеолитической эпохи совпадает с конечным временем стационарного положения и отступлением IV-ro (вюрмского) оледенения. Продолжительность ее оценивают, приблизительно, в 50.000 лет, при чем конец их отстоит от нашего времени около двадцати -—пятнадцати тысяч лет. Благодаря сравнительной близости к нам описываемых явлений, многое, связанное с ними в природе, сохранилось в довольно хорошем виде, представляя часто живые иллюстрации жизни оледенения, его влияния на развитие рельефа суши, очертания морей, озер, рек, а также жизни флоры, фауны и человека того времени.
Четвертое (вюрмское) оледенение, в отношении площади распространения, считается самым малым, хотя охлаждение климата было очень значительно, благодаря чему снеговая линия в горах спустилась на 1200 метров ниже современной. В стационарном, т.-е. более или менее уразчэзеше.-шом положении оледенение находилось сравнительно недолго, и затем последовало отступление льдов к северу; однако это отступление не было беспрерывным; иногда оно прекращалось, и льды делали наступление к югу, но потом ,снова отступали, пока не исчезли совсем или не скрылись в вершинах современных гор и дальних полярных областях суши. Остановок и коротких наступлений ледника к югу насчитывают три: 1) бюльское (Buhl) — древнейшее, 2) гжницкое (Gschnitz) —
среднее и 3) даунское. (Daun) — позднейшее.
Последователи Буль-Обермайеровской классификации, приурочивающей всю стадию культурного развития человека к послеледниковой эпохе, придают остановкам и коротким наступательным движениям четвертого оледенения особое значение, какого они, на самом деле, не имели. Едва лш можно сомневаться в том, что подобные остановки и наступательные движения были свойственны и всем предшествующим оледенениям, но, благодаря . некоторому удалению времени, мы их совсем не замечаем, так в общем незначительно их влияние на флору, фауну и человека.
Европейские льды четвертого оледенения во время конечной стадии стационарного его положения сильнее распространялись из своего главного- очага в Скандинавии к югу (в Германию и Польшу), чем к юго-востоку (в Россию). В пределах Германии и Польши граница льдов лишь немного не достигала границы предшествующего третьего оледенения, тогда как в России юго-восточная граница льдов прошла более чем на 500 верст северо-западнее границы третьего оледенения: ее прослеживают по линии от г. Сувалки в направлении Вильно, Витебска, Новгорода и далее истоков р. Онеги. В этих пределах ледниковые отложения отличаются особенною свежестью: хорошо сохранились поддонные и конечные морены, озы и разнообразные флювио-глациальные отложения. Поддонные морены состоят из красно-бурых валунных глин с несколькими ее разновидностями. Конечные морены имеют вид то довольно широких возвышенных полос, переполненных валунами, то резко выраженных длинных валов, то, наконец, цепи холмов, наблюдаемых в Витебской, Псковской и др. губ. Конечные морены обычно сопровождаются зандровыми песками, отложенными ручьямм, вытекавшими из-под ледника, а весь ледниковый ландшафт нередко разнообразится длинными, иногда змеевидными валами озов.
Одновременно с выработкой рельефа поверхности суши в области оледенения, южнее и восточнее ее, в пределах Европ. России происходили сильные размывы, получали широкое развитие овраги, балки, и совершались в крупном масштабе делювиальные процессы перемещения лёссовых и других глинистых почв, двигавшихся с высот на их скаты и’подошвы; в то же время в бассейнах Припяти, Десны, Оки, Вятки, Печоры и С. Двины отлагались боровые пески, из которых позже должны будут развиться дюны, излюбленные места стоянок неолитического человека. (
Во время отступления ледника, в области его пребывания получали развитие* озерные отложения, иногда богатые остатками пресноводных моллюсков, травянистых и древесных растений. Подобные явления имели место и в ближайших к площади оледенения областях, но в отдаленных, как южно-русских, происходило высыхание' чрезмерно увлажненных почв, исчезновение болот и мелких водоемов, зарастание балок и общее закрепление того рельефа суши, который был выработан процессами IV-ro (вюрм- ского) оледенения.
Подобные геологические события должны были совершаться повсюду, где так или иначе проявлялось влияние оледенения.
В соответствии с геологическими и метеорологическими явлениями совершались движения растительных и животных зон. Специалисты- палеонтологи находят их весьма значительными. Во время наибольшего напряжения оледенения зона тундры в Европе спускалась далеко к югу. Область ее распространения прослежена от северо-западных прибалтийских губерний, через Польшу и Германию, до берегов Немецкого моря. К началу XX столетия в этой области было открыто более- сорока видов растений, свойственных преимущественно современным арктическим тундрам. Преобладали мхи (Musci) рода Hypnum; их найдено 16 видов. За мхами, в количественном отношении, следуют представители семейств двудольных (Dicotyledones), в особенности ивы (Salix), которых отыскано видов, березы (Betula) — три вида, из них преобладала карликовая.
‘«береза —В. папа L, вересковые (Vaccinium) — четыре вида: черника-— V. mirtillus L; пьяника—V. uliginosum L; брусника—Vites idaea L; клюква— V. oxycoccus L; и, наконец, вереск обыкновенный—Calluna vulgaris Solisb.
С удалением к северу ледника, за ним последовала и тундровая зона, уступив свое место таежно - лесной растительности, где формации более приспособленных к сырости и холоду древесных растений дали место формациям более сухого и теплого климата; таким образом на южных берегах Балтийского моря формация березовых лесов сменилась формациями сосновых, дубовых и буковых лесов. Интересно, что, по исследованиям швейцарских палеонтологов Trtth’a и Schroter’a *), в Швейцарии не существует никаких флористических признаков послеледниковой ксеро- фильной флоры, связанной с теплым степным климатическим режимом, столь желанным и необходимым для археологов и натуралистов, допускающих возможность развития в Европе лёссовых отложений в послеледниковую эпоху.
s Характеризуя зоны господствующей флоры, не следует полагать, что такая флора в каждой зоне была однообразна; нет, на характер флористического пейзажа должны были оказывагь неотразимое влияние и солнечный свет разных градусов географической широты, и разного рода местные условия (горы, холмы, долины, котловины, близость и отдаленность водных источников, благоприятное и неблагоприятное расположение в отношении ветров, качества почвы) и многое другое, что создавало тогда, как создает и теперь, разнообразнейшие условия, приспособляясь к которым, растения формировали пестрые, часто прихотливо расцвеченные ландшафты и флористические формации.
Движению флоры сопутствует соответствующая фауна. Тундра с ее моховыми болотами, островками менее влажных пространств, покрытых низкорослыми кустарниками и карликовыми лесами, питала и укрывала бесчисленное множество мелких грызунов-леммингов (Myodes torquatus и М. obensis), служивших пищей полярных песцов (Canis lagopus), большими стаями шнырявших по тундре и летом и зимою. Лисицы, волки, россомахи также жили привольно, нападая на северных оленей, огромные стада,которых то кочевали к северу к самому леднику, где летом искали спасения от тундрового гнуса, то спускались к югу, в область тундры и соседней тайги, где проводили зимнее время. Миллиарды птиц покрывали гнездами болотистые дебри в весеннее время. Рыбы, рептилии, моллюски изобиловали в водах; тучи насекомых наполняли воздух.
Зона леса и лугов оживлялась еще более разнообразно, еще более пестро и богато. Стада быков, стада зубров, стада диких лошадей гуляли среди этих угодий, не зная домашней неволи, не боясь климатических невзгод. С ними сходились и расходились стада гигантов мамонтов и носорогов, не причиняя друг другу особых обид. Но и у них были страшные и сильные враги. Пещерные львы, пещерные медведи, пещерные гиены и другие, мекее крупные, но не менее кровожадные звери всюду подстерегали свою добычу и не страдали от голода.
Еще далее от ледников, в зонах степи полупустынь и тропических лесов, жизнь фауны достигала наивысшего развития и блистала яркими колерами экзотической раскраски.
С отступлением ледника и перемещением растительных зон последовало и новое размещение фауны. С уменьшением атмосферных осадков и
’)Truh und Schroter. «Die Moore der Schweiz mit Beriicksichtigung чЛег gesamten Moorfrage», Bern, 1904.
увеличением температуры жизнь в жарких континентальных областях, становилась тяжелее, но в умеренных и хорошо орошенных областях,, к которым смело можно отнести Европу, жизнь становилась все более и более легкою, и вот, к удивлению, в этой благоприятной области мы наблюдаем гибель самых сильных представителей ледниковой фауны. Мамонты, носороги, пещерные львы, пещерные медведи, пещерные гиены в пределах .Европы исчезли навсегда; они исчезли и в других странах, в Азии и Америке. Что или кто послужил причиною гибели этих могучих представителей четвертичной северной фауны? Хорошая приспособляемость их к климатическим переменам, давшая им возможность пережить две ледни- ковые и одну межледниковую эпохи, как бы говорит за то, что не климатические и флористические условия были причиной их гибели, и это тем более, что на обширнейшей площади их эйкумены должны были существовать области, . удобные для существования. Но сильнейшие виды мамонтовой фауны погибли.
ПЬ. наблюдению русских геологов, мамонты и носороги, погибая в Европе, не проникли в русскую область четвертого оледенения, и, следовательно, гибель их завершилась ранее, чем обнаженная почва из-под ледника стала для них доступною. Факт, в случае его окончательного подтверждения, — очень важный в установлении даты позднейших палеолитических стоянок, сопровождаемых мамонтовыми и нос'ороговыми костями. Полагают, что последние представители четвертичных толстокожих гигантов пали в области вечной мерзлоты Сибири, где они как бы искали последнего убежища для спасения своей жизни, но от кого или от чего?
Палеолитический человек, размножаясь и усиливаясь общественно и культурно, следовал повсюду за животными, лишь бы они давали ему достаточно мясной пищи и шкур для одежды. С наступлением ледника северное население должно было отойти к югу и потеснить южных обитателей. Время стационарного положения ледника могло совпадать с наиболее устойчивым равновесием, а время отступления — с новым перемещением населения к северу. Последнее имеет некоторое фактическое подтверждение. Действительно, как мы увидим ниже, в самом конце’ отступления ледника европейское население пришло в особое движение, в котором приняло участие население Северной Африкй.
. Западно-европейские культуры, достигшие изумительного развития в среднюю пору палеолитической эпохи, в позднюю пору начинают склоняться к упадку и заканчивают свое существование бедственным состоянием. Чем объяснить это явление? Совпадая во времени с явлением гибели крупных представителей мамонтовой фауны, не совпадает ли явление упадка культуры и в единстве причины, или не служит ли, не относится ли одно из этих явлений к другому, как причина к следствию? На эти вопросы мы постараемся дать посильные ответы; теперь же заметим, что культуры поздней поры, соответственно сменам руководящих типов каменных и в особенности костяных орудий, делятся на три горизонта; 1) нижний (древнейший), 2) средний и 3) верхний (позднейший). Нижний культурный горизонт приблизительно соответствует стационарному положению ледника; средний — отступательному его движению и бюльской его остановке; верхний — новому отступательному движению и гжницкой его остановке, с концом которой и может быть связан конец палеолитической эпохи. Для Европы этот конец отмечается особенно резко трансгрессией Белого моря в направлении Балтийского и далее Немецкого морей, давшей в результате новое море средиземного типа, называемое- Иольдиевым. Это море растопило всю массу льдов, проникавших в северо-
западную область России, Польшу и Германию, оттеснив все льды IV-ro (вюрмского) оледенения к северу в Скандинавию и Финляндию.
Руководящих ярко выраженных типов кремневых орудий для определения по ним каждого горизонта поздней поры палеолитической эпохи не имеется ни в одной из известных культур; все типы более или менее свойственны всем горизонтам, хотя легко заметить, что некоторые из них чаще встречаются в одном из них, чем в других; кроме того, замечается постоянное уменьшение размеров кремневых орудий по мере приближения их времени к концу поры, когда они приняли формы микролитов. Все это помогает до некоторой степени ориентироваться в определении времени и по кремневым орудиям; но, несомненно, большую роль в этом отношении играют костяные орудия и развитие форм 'искусства. Присоединяя к этому еще явление смены фаун, получаем довольно точные характеристики для каждого горизонта.
Для нижнего горизонта характерны: 1) кремневые сколотые пластинчатые орудия довольно крупных размеров, иногда с нежною отжимною ретушью; среди них особенно интересны скобели и боковые резцы (рис. 49); на-ряду с ними получают сильное распространение и микролиты; 2) костяная индустрия большого развития; в ней наблюдается: первое появление сначала прототипных (архаических), а затем настоящих форм гарпунов с цилиндрическим стержнем и зубцами, расположенными с одного бока; круглые дротики с косым срезом в основании (рис. 50); узоры на костях в виде эллипсов, какие найдены в нижне-мадлеиском отложении грота Марсуля (Франция); начальнические жезлы и тонко обработанные иглы; 3) в составе фауны обычны мамонты, редки носороги (Rh. tichorhinus) и очень многочисленны лошади, зубры, северные 'олени и другие полярные виды.
Культуры нижнего горизонта найдены в Испании, Франции, Бельгии, Англии, Германии, Австрии, в Польше и России. Наиболее типичными являются стоянки Мадлен, Плакар, Ложери (Laugerie - Basse и Laugerie - Haute), Ма-д’Азиль (все во Франции), Альтамиры (в Испании), Сиргенштейн (Sirgenstein) (в Германии), Мезинская (в России).
Для среднего горизонта характерны: 1) кремневые сколотые пластинчатые орудия менее крупных размеров без ретуши; большое изобилие довольно однообразных по типам микролитов; прямые пластинчатые скребки, обработанные на нижнем, более широком конце; разнообразные формы резцов, из которых более типичны для горизонта угловые и клювовидные резцы (рис. 49); 2) костяная индустрия наивысщего развития, в которой наблюдаются: многочисленные гарпуны с зубцами на одном боку, круглые дротики с вырезом в основании, многочисленные начальнические жезлы, иглы и шила; обильные разнообразно орнаментированные поделки, среди которых любопытны полукруглые костяные прутики (багеты),- тщательно орнаментированные разными геометрическими узорами; 3) в составе фауны — обычные арктические и субарктические виды песцов, россомах, северных оленей и др., дикие лошади, зубры, мамонты (редки); носорогов нет.
Заканчивают свое существование скульптурные изображения животных и полихромные фрески.
Культуры среднего горизонта известны в Испании, Франции, Бельгии, Англии, Германии, Австрии, Польше и России. Наиболее типичными для горизонта являются стоянки Мадлен, Рэймонд, Брюникель, Гурдан, Ма- д’Азиль (во Франции), Андернах (в Германии), Машицкой пещеры (в Польше) и Гонцовская (в РосОии).
Открытые стоянки часто залегают в слоях делювиального (передвинутого на вторичные места) лёсса.
Наконец, для верхнего горизонта характерны: кремневые орудия малых микролитических форм, в состав которых входят: срединные и клювовидные резцы, небольшие круглые и продолговатые пластинчатые скребки, с ретушью на нижних концах пластинок (рис. 49); костяная, постепенно падающая индустрия, в которой обычны цилиндрические гарпуны с зубцами на двух сторонах; начальнические жезлы, часто с несколькими отверстиями; костяные изделия, покрытые нарезами, напоминающими грубые письмена; гравюры, живопись, ваяние упадочного вида, заканчивающие свое существование; в составе фауны — многочисленные северные олени, зубры, дикие лошади, но совсем отсутствуют мамонты и носороги.
Культуры известны в Испании, Франции, Бельгии, Англии, Германии и Австрии. Наиболее типичными для горизонта являются стоянки Мадлен, Лорте (Lorthet), Суси, Ма-д’Азиль (левый берег), Сорд, Эйзи, Лурд, Гурдан (все во Франции), Сиргенштейн, Офнет (Grosse и Kleine Ofnet) и Андернах (в Германии). В Польше и России культуры верхнего горизонта остаются невыясненными, хотя существование их едва ли может подлежать сомнению.
Прилагаемая таблица (рис. 49) наглядно представляет руководящие формы кремневых орудий и обозначает смену фауны.
Переходя к общему обзору культурных явлений, характерных для всего времени, прежде всего остановимся на каменной индустрии. Во все предшествующие и последующие времена каменного периода эта важнейшая индустрия постоянно улучшалась: вводились новые, более совершенные технические приемы обработки камня, отыскивались более совершенные и разнообразные4 типы инструментов, несомненно оказывавших решительное воздействие на положительное развитие общечеловеческой культуры; но изучаемое время в этом отношении представляет странное исключение: качество каменной индустрии в это время пошло на убыль. Это явление замечено всеми исследователями. Г. и А. Мортилье дают ему такое объяснение. «В конце солютрейской эпохи, — говорят они, — в индустрии, произошел весьма важный переворот. До тех пор первичным материалом для выделки оружия и орудия служил главным образом камень. Обработка его, постепенно и медленно улучшаясь, достигла замечательной степени совершенства, дошла до своего апогея. Потом стали утилизировать новый вид материала, костные части животных: кость слоновую и обыкновенную, а также олений рог... Первым результатом введения в индустрию новых сырых материалов было значительное уменьшение значения камня и его оббивки. Применение его .для выделки предметов имело место лишь в тех случаях, когда это было неизбежно. В этой отрасли промышленности наступили упадок и вырождение, но этим нисколько не нарушился великий закон прогресса человечества. Прогресс должен проявляться в совокупности всех фактов, а не в частном ряде случаев. Увеличивая свои средства производства, индустрия, несмотря на упадок в одной отрасли ее, ставшей менее необходимой и полезной, в общем, очевидно, прогрессировала» J). Однако с таким объяснением и заключением совершенно не согласуются факты: к концу палеолитической эпохи, вскоре после падения каменной индустрии, пала и костяная индустрия и, насколько современной науке известно, пала вся культура, очерчивая как бы дугу понижения, чтобы потом, в следующие эпохи, вновь подняться к нормальной линии движения общечеловеческого прогресса. Это отрицательное культурное движение, максимум которого наблюдается во время контакта палеолитической и неолитической эпох, заслуживает самого серьезного научного внимания
Г. и А. Мортилье. «Доисторическая жизнь», сто. 194.
как потому, что оно является противоречащим общему закону положительной эволюции, в основе присущей человеческой индустрии, так и потому, что невыясненные причины явления должны быть очень важными
Характерны северные олени.
Мамонта и носорога нет.
Характерны мамонты, носороги же отсутствуют.
Характерны и мамонты, и носороги.
и поучительными для дальнейшего движения общечеловеческой культуры. Мне кажется, причин такого отрицательного явления имеется две: 1) рост •населения, превышающий количество питательных продуктов, доставляв-
мых человеку окружающей природой и 2) беспощадная борьба из-за обладания этими продуктами.
В среднюю пору палеолитической эпохи, в пределах Европы, как было* выше замечено, население численно очень увеличилось, но, увеличиваясь в росте, оно не изыскивало или не могло изыскать других средств для своего пропитания, кроме охоты на окружающих его диких животных, при чем эта охота велась им с поразительным легкомыслием, благодаря которому не щадились ни подрастающие молодые животные, ни самки,, способные поддерживать достаточный приплод дичи; мало того, при охоте на крупных животных палеолитический человек пользовался даже не всем мясом, а только лучшими кусками, бросая остальное на съедение зверям, что еще более ускоряло опустошение пищевых запасов.
С наступлением ' времени поздней поры палеолитической эпохи, совпавшим с наибольшим напряжением четвертого- (вюрмского) оледенения, население Северной Европы должно было податься в более южные области, увеличивать там уже существовавший избыток своего исконного населения и таким образом неизбежно вызвать, с одной стороны, ожесточенные войны между племенами, а с другой стороны — беспощадное уничтожение ^ичи. В войнах могли погибнуть более культурные южные племена, как более изнеженные и менее приспособленные к новым, менее благоприятным для них климатическим и другим стихийным невзгодам, а в беспощадных охотах первыми должны были пасть наиболее крупные представители дичи,, которые не имели возможности скрываться от беспрерывных преследований охотничьими ордами. И действительно, обладателями Европы стали люди с более низкой культурой, и первыми жертвами полной гибели стали такие гиганты, как мамонты и носороги. Эффектнее и быстрее эти явления' совершились в крайних западных областях Европы, где размах падения культуры был сильнее, вследствие ее высокого подъема в предшествующее время, а гибель крупной охотничьей дичи ускорялась ограниченностью1 пространства.
Прогрессивное развитие материальных культур всегда и везде обеспечивалось и обеспечивается совершенством режущих и рубящих орудий. Эта истина была прекрасно выяснена западно-европейскими, в особенности французскими обитателями, которые в продолжение всех предшествующих эпох деятельно совершенствовали и режущие и рубящие орудия и, конечно, добровольно никогда не согласились бы отказаться от дальнейшего их усовершенствования.
В течение каменного периода лучшим материалом .для выработки рубящих и режущих орудий являлся кремень и подобные ему кристаллические породы камня. Лучшие сорта кремня добывались во Франции и лучшими мастерами по кремню являлись французские мастера. Все, что^ в этом роде было вне Франции, стояло ниже.
Кремневые орудия поздней поры качественно были ниже французских и отчасти средне-европейских средней поры, но они не были, по крайней мере вначале, хуже орудий всех остальных стран. Очевидно, первое падение качества кремневых орудий было связано с падением французского населения под ударами населения других областей, имевшего каменные орудия худшего качества; но на этом оно не остановилось, а пошло далее, до падения не только каменной, но и костяной индустрии, а также искусства, доказывая этим, что причины общего падения (недостаток пищи и борьба за обладание ею) были гораздо значительнее, чем угнетение или полное уничтожение одной народности, хотя бы она и была передовою.
Внимательно изучая кремневые орудия, можно заметить, что они вырабатывались двумя техническими приемами: 1) скалыванием и 2) отжиманием осколков от нуклеусов более или менее пирамидальной формы. При помощи первого приема отделялись более крупные пластинки от более крупных нуклеусов, при помощи второго — более мелкие (микролитические) пластинки и от таких же мелких нуклеусов. Существование первого приема очевидно само собой; существование второго — доказывается миниатюрностью микролитических, иногда необыкновенно тонких и- хрупких пластинок и миниатюрностью нуклеусов, отбивать от которых осколки отбойниками представляется делом прямо немыслимым. Необходимо полагать., что для работы вторым техническим приемом существовали специальные., хорошо приспособленные отжимники с тонкими рабочими концами. При этом невольно возникает мысль: не служили ли некоторые из костяных круглых остроконечников, принимаемых за наконечники стрел (pointes de trait) и дротиков (pointes de sagaie), наконечниками отжим ников, рукоятки которых могли быть деревянными, при чем в целом такие отжимники походили бы вполне на те, которые употребляются соверно-американскими эскимосами ^
Таким образом в отношении основных технических приемов обработки кремня никакого сокращения не последовало, что и естественно, так как эти приемы успели распространиться повсюду в предшествующую пору палеолитической эпохи. Утрачены были секреты технических приемов дополнительной ретуши, дававшие носителям солютрейской культуры такие дивные образцы орудий, какими являются наконечники копий клада Вольгю (Volgu).
В состав кремневых орудий поздней поры входят следующие виды: Ножевидные пластинки без ретуши и какой-либо дополнительной обработки, сначала крупные, потом все более и более мельчающие; пластинки, очевидно, служили в роли ножей и пилок; ножевидные пластинки с черешком, приспособленным для скрепления орудия с рукояткою; в начале поры эти орудия также были гораздо крупнее, чем в конце; назначение их, повидимому, было то же, ^то и предшествующих пластинок; длинные пластинчатые скребки, в первое время крупные, а затем измельчавшие; двойные скребки (doubles grattoires) довольно обычны и схожи как с более ранними солютрейскими, так и более поздними неолитическими; круглые скребки малых размеров, появляющиеся в среднем горизонте и остающиеся в употреблении до конца поздней поры; назначение их загадочно; резцы разных форм и наименований, служившие для резьбы по кости и камню; скобели, имеющие вид пластинок, с одним или обоими лезвиями, отделанными полукруглыми выемками; эти орудия специально служили для выработки костяных и роговых круглых орудий; возможно, что ими отделывалось также и дерево; проколки, буравчики, часто дублированные с орудиями других наименований;
г) J. G. Wood. «The natural history of man», London, 1870, т. 2, стр. 717. Фр. Гельвальд. «Естественная история племен и народов». Спб., 1883 г., т, L стр. 311. J. Evans. «Les ages de la pierre», Paris, 1878, стр. 39 и 40. '
9) рубанки (rabots) редки *);
10) большое число мелких пластинчатых орудий (микролитов), обыкновенно^ остающихся без всякой дополнительной обработки, но иногда получающих крутую ретушь по тупому краю и черешки для укрепления орудия в рукоятке; некоторые исследователи полагают, что все эти орудия служили для татуировки тела и тонкой резьбы; количество их постепенно возрастает.
^ Встречаются и другие более спе-
|| циальные и редкие виды орудий, назначение которых иногда остается неразгаданным [147]).
Гораздо совершеннее и разнообразнее костяная индустрия, получившая в позднюю пору палеолитической- эпохи высшее свое развитие, скоро, однако, пришедшее в полный упадок. Выработка
Рис. 51.
Рис. 50.
орудий производилась преимущественно из кости и рога оленей. Крупные кости предварительно распиливались вдоль и поперек на куски, из которых потом и вырабатывались те или другие виды орудий, нередко покрывавшихся орнаментами, гравюрными и скульптурными изображениями. Наиболее распространенными из них представляются:
Наконечники дротиков (pointes de sagaie), иногда также считаемые и за наконечники стрел (pointes de trait), но могущие служить и Для других целей, например для отжимников. Типы их разнообразны: все они круглы, но различны по величине и по форме приспособления оснований для скрепления с рукоятками; одни из них очень малы, другие— велики; у одних в основании сделан вильчатый вырез, у других сделан односторонний косой срез, -у третьих — клиновидное или пирамидальное заострение; лучшие из них иногда покрывались резными и выпуклыми геометрическими узорами п рисунками животных. Количество их весьма значительно, но площадь распространения ограничена Западной Европой,, в Восточной же Европе (в России) и других более удаленных странах они еще не найдены J). Гарпуны разных типов, преимущественно с цилиндрическими стержнями, с одним и двумя рядами зубцов, с черёшком или вильчатым вырезом в основании для скрепления с древками; размеры разнообразны; встречаются крупные и мелкие экземпляры; многие покрываются простыми узорами и насечками. О назначении их существует два мнения: по одному из них гарпуны служили наконечниками копий, по другому — наконечниками^ гарпунов в собственном смысле; в этом отношении интересно объяснение Г. Обермайера: «гарпун,-— говорит он,— служил, без сомнения, прежде всего для рыболовства. Это можно заключить уже из различных художественных изображений, относящихся к этой эпохе. Археологи Лартэ и Шаплэн- Дюпарк открыли в пещере Дюрити около Сорда, в Ландах, могильник, относящийся к магдаленской эпохе и содержащий костяк, у которого вокруг шеи было ожерелье из просверленных медвежьих зубов. На' двух таких зубах были изображены гарпуны с многочисленными направленными назад зубцами, а на обратной стороне находилось изображение тюленя и рыбы. Таким образом мы, повидимому, имеем здесь дело с рыболовными орудиями... На самом деле, большинство этих наконечников столь мало и нежно, что нельзя предположить применение их для охоты на крупных животных,—они не могли бы пробить толстую шкуру последних и должны были бы в ней сломаться. Но, с другой стороны, многие изображения зубров на стенах пещеры в Ни о, в Арьеже, отмечены нарисованными прямо на них схематическими изображениями гарпунов, что указывает на применение этих орудий также и при охоте на крупных зверей. И на самом деле, попадаются и крупные наконечники, которые могли служить для такой цели» [148]). Существуют специальные работы, посвященные описываемому виду оружия [149]). Копьеметы (propulseurs) — снаряды для бросания в цель копий,, дротиков, гарпунов, Имеющие вид круглых, иногда слегка коленчато-изогнутых, довольно толстых палочек длиною около 30 см, вырезанных из рога северного оленя, в большинстве случаев украшенных хорошею резьбою;- на одном конце снаряда имеется зубец. Для действия копьеметом его брали в правую руку вместе с древком копья, упертого концом в зубец копьемета, и сильным движением руки бросали копье в цель, удерживая копьемет, при чем толчок и силу движения копью давал крючок последнего. Определение назначения копьемета сделано А. Мортилье, сравнившим его с копьеметами, существующими до настоящего времени у австралийцев (рис. 51), полинезийцев, эскимосов С. Америки, а также существовав-
аиими в древности у мексиканцев и перуанцев [150]). Палеолитические копье- меты найдены пока только во Франции в пещерах Брассампуи, Плакаре* ,Н.-Ложери, Гурдане, Лортэ и Ма-д’Азиль (Mas-d’Azil). Многие из них покрыты замечательными украшениями в виде скульптурно выполненных голов диких баранов, козлов, лошадей и самого человека. Один ма-д’азиль- ский копьемет украшен вподне художественным изображением горного козла, голова, грудь и передние ноги которого представлены en face и ловко приспособлены к форме снаряда (рис. 52); не менее любопытно также украшение копьемета из пещеры Лортэ, конец которого вырезан в форме головы человека с обезьяновидной физиономией и откинутыми.назад волосами, сведенными в крючок снаряда. Копьеметы имеют иногда отверстия, очевидно приспособленные для ношения снаряда на привязи. Кинжалы — колющее оружие, имеющее две основных формы: 1) шиловидную и 2) ножевидную. Первая форма является более древнею, представляющею из себя округленный стержень, заостренный к вершине; для- более удобного схватывания рукоятка такого кинжала покрывается нарезками; длина их достигает сантиметров 30. Ножевидные кинжалы явились позже; их клинок становится плоским; рукоятка резко обособляется и часто является объектом высокого художественного творчества. В последнем отношении обширнейщею известностью пользуется классический кинжал из рога северного оленя, найденный в пещере Н.-Ложери (рис. 53); его рукоятка вырезана в виде оленя, с сильного разбега сделавшего прыжок: голова его закинута назад так, что рога прилегли к спине, передние ноги согнуты в коленях, поджаты к животу, а задние вытянуты во всю длину, как бы в момент отделения их от почвы, после удара ими к прыжку; весь корпус животного дышит движением и силой; но ложерийский кинжал в этом отношении не представляет исключительного явления: известны и другие кинжалй! с не менее художественными рукоятками. Долота, представляющие клиновидные орудия из трубчатых костей и рога северного оленя; эти орудия иногда принимаются за топоры; они. не носят художественных украшений, которые были бы и неуместны на -орудии, предназначаемом для черных и грубых работ. Шила, встречающиеся в огромном количестве; большинство из них делались из костей мелких животных; рабочие концы натачивались особенно тщательно, для чего употреблялись особые точилку из песчаниковых плиток, покрытых бороздками, в которых и производилось натачивание шил и подобных им мелких остроконечных инструментов; шила найдены повсюду, где только свойства почвы способствовали сохранности таких мелких предметов. Иглы, достигающие удивительного совершенства; стержни их тщательно вышлифованы; ушки аккуратно просверлены. Г. и А. Мортилье они кажутся превосходящими все костяные иглы позднейших эпох, не исключая римских, а, следовательно, и греческих; иглы найдены в европейских стоянках повсюду; на-ряду с обычными иглами встречаются иглы, имеющие вместо отверстия головки (aiguilles a tete), отделенные от стержня желобками, приспособленными для прикрепления нитки; для сбережения игл от
поломов ими не прокалывали сшиваемых кож, для чего служили те многочисленные тонко наостренные шила, о которых сказано выше; ввиду отсутствия признаков обработки каких-либо волокнистых растений в нити, совершенно основательно допускают, что для этой цели служили тонко расчлененные и тщательно препарированные сухожилия животных, которые служат для этой цели и до настоящего времени у многих народов, а между прочим и у русских самоедов; эти сухожильные нитки своею крепостью и тонкостью превосходят значительно обыкновенные наши нитки. Гладилки—инструменты в форме лопаточек, служившие, гю мнению некоторых исследователей, для разглаживания швов одежды; однако, по мнению других исследователей, лопаточками пользовались и для .снимания «шкурок с убитых животных. Начальнические жезлы (batons de commandement)—загадочные предметы, которым посвящена довольно значительная литература. Э. Лартэ .определяет их как знаки начальнической власти, почему и дал им название жезлов; Соломон Рейнах приписывает им значение магических палочек, а Шёттензак — застежек (фибул) для застегивания плащей; высказывалось много и других мнений, но вопрос о назначении предметов остается и до сих пор нерешенным; начальнические жезлы, как еще принято их называть, вырезались из рога северного оленя, отделенного несколько ниже глазного отростка, снабжаясь одним, а иногда двумя и более отверстиями; стержень предмета, обыкновенно, покрывался орнаментом или изображениями животных, в особенности лошадей; они найдены во Франции, Бельгии, Швейцарии, Германии, Австрии, Моравии, Польше и Сибири.
Кроме орудий и разного рода инструментов, вырабатывалось, повидимому, большое количество мелких бытовых предметов вроде свистков, пуговиц, застежек и привесок.
Свистки, как и в предшествующее время, вырабатывались из фаланг животных, обыкновенно северных оленей; на одном конце фаланги-свистка ^просверливалось или просто пробивалось более или менее округлое отверстие, через которое дули, чтобы производить свист *).
Пуговицы имели вид плоских небольших кружков, просверленных в центре. Пуговицы иногда покрывались узорами и рисунками, изображающими животных. Пришивка их совершалась при помощи ремешка, завязанного узлом; приходившимся наружу, а другим концом пришитым к одежде. Такой способ существовал очень долго в металлическом периоде, когда пуговицы изготовлялись в форме кружков из глины.
Застежки (по-украински цурки) представляли маленькие палочки в форме катушек, с круговым желобком посредине, за который и привязывался ремешек застежки. Этого вида застежки существуют еще повсюду и теперь: их можно видеть у малороссов и многих других цивилизованных 'народов.
Привески мастерились из зубов разных животных; для привязи их снабжали отверстиями. Более обычными привесками служили атрофировавшиеся клыки оленей, имеющие овально-округлую коронку. Эти клыки так нравились древним людям, что просуществовали, например в предгорьях Сев. Кавказа, до конца бронзовой эпохи. Часто встречаются привески из зубов медведей, рысей, волков, лисиц и др. хищников.
Полагают, что кроме каменной и костяной индустрии, в среднюю пору имела цветущее развитие' и деревянная индустрия. Действительно, в существовании, например, деревянных рукояток разных инструментов,
древков для копий, дротиков и гарпунов невозможно сомневаться; но можно допускать существование самостоятельных деревянных орудий в виде' дубин или палиц, копьеметов, клиньев, а также предметов домашнего быта в виде сосудов и др. предметов. Возможно, что деревянные предметы так жег как и костяные, или даже еще лучше украшались художественною резьбою.
Много предметов роскоши в виде бус и привесок вырабатывалось-. из мелких морских раковин; в дело пускались даже ископаемые раковины. Этот товар имел широкое распространение, дающее возможность следить за деловыми сношениями и связями населений разных стран, иногда значительно удаленных друг от друга; поэтому серьезные исследователи не раз подвергали раковинный материал внимательному изучению, указывая откуда и куда шел товар, выработанный из того или другого вида ракушек 1).
Наконец, следует отметить скорняжное мастерство. В позднюю пору палеолитической эпохи оно было уже весьма старым делом, и не может быть сомнения в его высоком развитии; об этом свидетельствуют тонкие острия шил, и игл: очевидно, вырабатывались нежные и тонкие шкурки пушных зверков, молодых оленей и др. Выработка нитей из сухожилий была доведена до высокого совершенства. Нужно полагать, что до такого же совершенства была доведена выделка и шкур, резка ремней и витье из последних веревок. Г. Обермайер допускает возможность существования, кроме меховых одежд, еще меховых сосудов для хранения жидкостей и сумок. Волос конских хвостов и др. животных, повидимому, также служил для разного рода шнуров, плетенок и сеток; по крайней мере на это как бы указывает случай находки следов сетки на черепе скелета, открытого в гроте Бауссе-Руссе.
В связи с характером обрабатывающей тесно связывается и характер добывающей промышленности, в основе которой лежала, как и в пред^ шествующие времена, эксплоатация естественных богатств окружающей; природы. Господствующим промыслом, как и встарь, служила охота, но, когда стал ощущаться все более и более недостаток дичи, начал все сильнее и сильнее развиваться рыболовный промысел, возникновение которого следует относить к ранней поре, когда в стоянках впервые появляются кости рыб, перерабатываемые в украшения. i
Охоты велись, повидимому, хорошо организованными партиями охотников, но имели вполне хищнический характер. Убить возможно больше дичи, это — обычный лозунг охот всех примитивных охотничьих народов; не могло быть иначе и у охотников поздней поры палеолитической эпохи, когда о сбережении дичи для будущего не могло быть мысли уже потому,, что соревнующие в успехе охот партии часто разноплеменных охотников не могли оставить доступную для избиения дичь в живых, потому что ею тотчас же воспользовались бы другие. Под ударами хищнических охот дичь гибла. Эта гибель, конечно, совершалась не так быстро, как з наше время в пределах России, где для истребления ее были пущены в ход самые утонченные способы как в виде огнестрельного оружия, так и еще более опустошительных вырубок лесов, кустарников, отравления нефтью и едкими' фабричными отбросами рек и озер; тем не менее, и неразумная палеолитическая охота вела определенно к тем же результатам конечной гибели или крайнего обеднения. Первыми погибли крупные животные, как мамонты и носороги; за ними последовали к тому же концу крупные хищники, обитавшие в пещерах, как львы, медведи, гиены, которых легко
]) Г. и А. Мортилье. «Доисторическая жизнью, стр. 174—176. Имеются и более' специальные работы.
было уничтожить удушливым дымом костров, ,йо!гда они скрывались в пещерных логовах; после были истреблены миллиарды стадных животных: лошадей, быков; -северных оленей и др. Обыкновенно полагают, что в послеледниковое время арктическая и субарктическая -фауна полностью откочевала из средней" полосы- Еврбпы к северу. Наг самом деле этого не могло быть и не было уже потому, что север,-во время гибели арктических животных, служивших объектами охот, отделялся Иояьдиевым морем. Стада этой дичи едва ли могли проникнуть и в' область русской тундры, отброшенной в"то''время тем же морем к Тиманскому кряжу'и Северному Уралу. Представляется более вероятным и возможным, что все стада‘северных оленей, вся стадная охотничья дичь- тундры Зап.- Европы были истреблены, никогда не видавши ни крайнего северо-востока Европы, ни Сибири, где обитали й сохранились до сих ; пор их родственники, но не потомки. '
'Несомненно, охоты производились всеми доступными способами: ямами, облавами, западнями и силками. Крупная дичь,- вроде мамонтов, носорогов, лосей, быков и лошадей, почти наверно ловилась ямами. Этот способ охоты широко распространен еще и в настоящее время. По своей примитивности он доступен народам, стоящим на очень низкий степени культурного развития. Охотники вырывают одну или целый ряд' ям, маскируют их, закидывая сучьями и закладывая травой, дерном и др., затем дожидаются, пока животные сами' случайно не попадают в яму, из которой выбраться нё; могут, и таким образом становятся добычей охотников. Иногда последние делают облаву и сами тоняТ животных к ямам, что дает результаты более решительйые. Так на юге Африки ведут охоту на жирафов каффры, вырывая небольшие, йо глубокие ямы с высоким деревянным стержнем в средине, на котором- лопавшее в яму животное висйт, не доставая5 копытами дна ямы !). Так ловят слонов в Ср. Африке, в стране калика и у ньям^-ньяп/г2), а на берегах Волгу, одного из верхних второстепенных притоков р. Конго, — на буйволов3). Так в Сев. Африке племя хавати (в Судане) ловит мблодых бегемотов для зоологических садов, а другие племена Африки ловят носорогов4) и слонов'5). Но самый хищнический'и самый жестокий способ истребления' крупной дичи ямами в Центральной Африке описан Ливингстоном под именем «гопо». Это гопо устраивается так: сооружаются'два забора, широко расставленные стороны которых постепенно суживаются и заканчиваются обширной' ямой. , Целое племя охотников шумной облавой вгоняет в загородку тысячи животных, с ужасом несущихся между стен заборов к Неминуемой гибели. На первых упавших-в яму животных падают вторые, третьи, и так пока яма не наполнится до верху. ' : ’
В Азии повторяются те же приемы.’ -Ямами индусы ловят слонов 6). Остяки, вогулы .и самоеды для лова крупных- зверей копают ямы, располагая их рядами на горных проходах и берегах рек. Пространство между ямами . заслоняется легкими загородками, а ямы забрасываются
ветвями и мхом *). Подобными ямами на Урале ловят лосей и горных козлов[151]). ' . /
В России и других странах Европы ямами с воткнутыми в средину их кольями ловят волков, отчего и сами ямы получили название «волчьих ям», адоптированных европейским военным инженерным искусством для улова несчастных воинов, ведомых часто без всякой вины на неминуемую массовую гибель даже в наши просвещеннейшие, но обильно политые человеческою кровью дни.
Что делается такой шйрокой рукою теперь, то должно было делаться и раньше. Из древнейших дошедших до нас письменных документЪв известно, что в Месопотамии, за много веков до нашей эры, львов ловили посредством тех же ловчих ям. И можно с уверенностью полагать, что если бы письменные документы восходили ,к еще более глубокой древности и к палеолиту, то и в них мы нашли бы повествования о таких способах ловли животных, так как, в самом деле, у древнейшего человека не имелось никаких других средств овладеть живыми гигантами вроде мамонтов и носорогов. />Не менее гибельны для дичи могли быть загоны в ущелья, где дичь тысячами избивалась засадой охотников [152]), и' на скалы, с которых испуганные" криком облавы животные свергались вниз и гибли не меньшими количествами [153]).
В конце палеолитической эпохи существовали и способы охот в одиночку, что прекрасно зафиксировано в искусстве того времени; так, на одной гравюре можно видеть охотника, приближающегося «скрадыванием», ползком к зубру, которого он готовится поразить копьем.
Рыболовство практиковалось в довольно широких размерах, о чем свидетельствует весьма большое число прекрасно сработанных гарпунов. Лов рыбы гарпунами (острогами) требует, чтобы рыболов находился «а воде, а это заставляет заключить, что у палеолитического человека имелись какие-то способы плавания по рекам и, вероятно, озерам. Признаков существования речных судов того времени не найдено, да они не обязательны, так как для ловли рыбы могли отлично служить небольшие плоты, связанные из трех-четырех бревен, какими еще и теперь с полным успехом пользуются, шиллуки, плавая по Нилу [154]), китайцы, плавая по своим рекам с услужливыми бакланами, помогающими ловить мм рыбу сgt;), и многие инородцы Сибири, промышляющие на верховьях Амура, Лены, Енисея и др.
Кроме охоты и рыболовства, других, более совершенных добывающих промыслов, повидимому, не существовало: палеолитический человек не владел ни домашними животными, хотя ему их и приписывали, ни культурными полевыми злаками; у него не было даже прирученной собаки, постоянного жизнерадостного спутника неолитического человека; он жил, враждуя со всем окружающим ?Г0' животным миром и, одерживая над ним победу за победой, готовил потомству бедность и нужду. ¦
Домашняя жизнь человека мало отличалась от жизни предшественников; жилищами ему служили пещеры и легкие сооружения, возводимые ла открытых стоянках. Пещеры, где они оказывались, посещались человеком охотнее, чем в предшествующую пору, на что, очевидно, влиял более холодный и сырой климат последнего оледенения. Однако искусственных пещер человек не сооружал в это время. Обстановка пещерной жизни разнообразилась все более и более развивавшеюся страстью или необходимостью художественной ррсписи стен и даже иногда потолков пещерных аппартаментов. Мало того, что стены обильно покрывались фресками и гравюрами, — сделаны вполне удачные попытки декорировать их монументальными .барельефами, какие встречены в пещере Cap Blanc, и удивительно смелыми по замыслу и удачными по выполнению вылепленными из глины в натуральную величину зубрами, какие отысканы в пещере Одуберт, во Франции; но эти произведения наводят на мысль, что пещеры служили не совсем обыденными жилищами не совсем обыкновенных смертных.
Обыкновенные люди того времени, повидимому, жили открытыми стоянками, держась поближе к тем угодьям, которые доставляли им мясную и рыбную пищу. Центрами стоянок являлись костры, вокруг которых раскидывались жилища, соответствующие своими конструкциями и формами климату и окружающей природе. Н-есомненно, все еще существовали и пользовались широким распространением жилища на деревьях, но нередкими должны быть и наземные формы жилищ в виде чумов и шалашей, покрытых шкурами, ветвями, корой, мхом и т. п.
Около костров и жилищ отлагались большими грудами кости убитых животных, из которых лишь немногие могли сохраниться до нашего времени. Ha-ряду с отбросами костей сваливался всякий домашний мусор, и попадали случайно затерянные бытовые вещи. Для удобства движения, между грудами костей и мусора оставлялись проходы, иногда обставляемые мамонтовыми лопатками и другими костями крупных животных. Бивни же мамонтов, представлявшие уже в то время некоторую ценность, складывались сверху мусора, чтобы быть на виду и напоминать о возможности их переработки в орудия и другие не менее нужные в быту вещи.
Стоянки поздней поры найдены во всех областях Европы; ими отлично, иллюстрируетря жизнь человека того времени. Чтобы полнее войти в курс этой жизни, необходимо познакомиться хотя бы с наиболее типичными из стоянок и пещер, где сосредоточивалась особенно кипучая деятельность и не только в направлении выявления материальных, но и духовных ' запросов. Мы сделаем такой обзор, идя с-крайнего запада к востоку Европы.
^ Целый ряд замечательных памятников поздней поры палеолитической эпохи открыт в Испании, где особенною известностью пользуется пещера , Альтамира, открытая иу внимательно исследованная сначала испанским археологом М. Саутолой (Sautuola)*), а затем Э. Гарле (Ed. Наг1ё) [155]), Ем. Ривьером (Е. Riviere), Картальяком, Бреилем [156]) и др.
,: Пещера Альтамира расположена , на вершине;; холма,:, в -трех кило
метрах от берега Бискайского залива, в общине Сантилены (Santiliena del Маг} провинции. Сантандер. Узкий, поросший густым кустарником вход в пещеру был замечен случайно охотником в 1868 году. В 1875 году М, ,С$утола произвел в пещере первые научные -раскопки, давшие возможность .установить обитаемость пещеры в палеолитическую эпоху,, но им в этот год совсем не были замечены фрески, присутствие которых установлено его раскопками 1879 года: Опубликованный Саутолой в 1880 году подробный отчет познакомил с'художес'твенными сокровищами пещеры, скоро получившими широкую известность. , ' -j
^Пещера служила местом обитания человека в разные времена палеолитической :;Эпохи: ее древнейшие очаги и фрёски относятся к нижнему к, верхнему горизонтам ориньякской культуры, более поздние — к верхнему горизонту солютрейской культуры, и только самые поздние — к нижнему и среднему- горизонтам мадленской . культуры поздней поры палеолитической эпохи, когда в пещере проявилась особенно кипучая жизнь, выразившаяся в большом количестве оставленных .человеком' кремневых и костяных орудий, вполне', типичных для последней поры. В мадленских наслоениях были найдены короткие конические наконечники костяных дротиков (pointes de sagaie) или стрел (pointes de trait), имевших, жососре- заниые основания, круглые, гарпуны с зубцами на одной стороне,;отличающиеся от типичных французских и средне-европейских - гарпунов этого времени сверлинами, служившими для,привязи снарядов к их древкам; . ^
V; - Обильные кухонные отбросы мадленских очагов показывают, что Обитатели пещеры питались мясом диких животных и морских моллюсков. В числе первых преобладали кости благородных оленей, лошадей, быков, мелких, жвачных, а также встречаются кости торных козлов и лисицы, но не :было костей северного оленя,^ очевидно, не успейшего проникнуть через П.иренейский: горный хребет. В состав вторых входили в большом изобилии ракушки съедобных моллюсков. Э. Гарле собрал ; их. громадное количество. Большинство моллюсков принадлежало к видам литторин (Littorina littprea) и морских блюдец (Patella vulgata), которые обыкновенны в вода-х Бискайского залива и до сих пор;-однако, конхиологи заметили, что паЛёоли- +ические Patellae значительно крупнее современных. ‘
. Любопытно, что раковины подобных- съедобных моллюсков в это время появляются и в других пещерах, например в Бауссе-Руссе (Ривьера),. Кру зад (Од) и др. Очевидно, питание моллюсками уже тогда было весьма
о.бучным; явление, интересное в том отношении, что им отмечается время, когда обитатель Европы ощутил недостаток охотничьей дичи, и когда он ¦начал накоплять оригинальные коллективные памятники, известные под .названием кьёккенмёддингов^ получивших особенно сильное развитие в- раннюю пору неолитической эпохи и развивавшихся у народов, не умевших перейти к интенсивной промышленной жизни до последнего времени.
В пещере Альтамира поразительны своим удивительным натурализмом фрески, относящиеся к различным временам и поэтому часто налегающие. друг на друга. Детальное изучение их привело к заключению, что они воспроизводились в раннюю и’ позднюю пору палеолитической эпохи. Древнейшие фрескй характеризуются монохромными начертаниями,
' воспроизводящими силуэтные фигуры животных то в черном,.то .в красном цвете. - Изображения животных располагаются группами по два, по три и по четыре вместе.' / ;
В позднюю пору художественные изображения животных достигли могучего расцвета: роспись их была , соединена с.резьбой, фезко вьще-
ляющей фигуры на естественном фоне каменных стен и потолка пещеры. Для придания большей живости фигурам широко практиковалась поли- хромная роспись: контуры животных покрывались монохромной краской, а внутренние плоскости расписывались желтым, красным и черным колерами^ Изображениям сообщались энергичные * позы, передающие то бурное настроение духа, то стремительное движение, то половую страсть.1 Изображенными чаще всего оказывались быки, зубры, олени, лошади, горные * козлы, люди в каких-то удивительных ¦ масках, представляющих' головы животных и разные загадочные знаки. Особенно эффектно расписан потолок большой залы пещеры, где, на плоскости не менее 14 метров длины, изображено целое стадо животных разных видов в необыкновенно смелых и жизненных положениях и позах. Все, это в свое время, когда эффекты рисунка оживлялись эффектом свежих красок, их нюансами и переливами из одного колера в другой, должно: было производить чрезвычайно сильное и чарующее впечатление на зрителя, и слава о таких чудесах искусства, можно с уверенностью сказать, .гремела на большом пространстве. ; ¦ Не менее блестящие местонахождения поздней поры открыты во Франции; многие из них- так богаты и так типичны, что трудно ' сделать среди них выбор. Мы остановимся на более 'популярных пещерах Мадлен, Фонт-де-Гом и Ма-д’Азиль.
: Пещера1 Ла-Мадлен (La Madfeine) находится во владениях общины
Тюрсак, департамента Дордони; она расположена у подошвы почти вертикального: берега р. Везеры, сложенного из серых известняков;' в расстоянии .25 метров от реки и метров на 6 выше уровня ее йод. Устье пещеры обращено к югу, имеет до 7 метров Ширины й открывается на площадку метров 15 длиною, служившукэ как бы сенями пещеры. ¦ ¦: ¦
: ¦ Живописная местность, где расположилась пещера, входит в сферу той области знаменитой в археологии долины Везеры, которая ознаменовалась лучшими на земном шаре находками памятников1 деятельности -человека древнейших эпох; К: северу от Мацленской пещеры находится славная пещера-Мустье, а к югу--более двадцати гротов и пещер, содержащих памятники мезолитической- и палеолитической эпбх; среди .этих гротов и пещер мы встречаем такие "общеизвестные в архелогическом мире, имена, как Кро-Маньон, Нижн: и Верх. Ложери, От, JIa-Микок, Эйзи, Фонт-де-Гом, Камбарель, Мут, : Лессель" и др. Сосредоточивание жизни древнего человека и сохранность оставленных им памятников здесь не случайны. Скалистые известковые берега р. Везеры и впадающих в нее. ручьев^ как пчелиный соту, изрыты естественными впадинами, гротами-и пещерами,, способными дать, покойный приют как зверю, так и неприхот-' ливому первобытному человеку.- Плодородная долина реки привлекала неисчислимые стада слонов,' носорогов, диких быков, зубров, оленей, кабанов, лошадей и сотни других видов. И все это находило здесь пищу и уют. Находил все эго и человек, успевавший, в споре х окружавшими его животными за лучшие условия существования, овладевать удобнейшими пещерными жилищами, получать •от.своих конкурентов достаточное количество пищи и одежды и развивать удивительную энергий» в направлении
coBepLueHefBa духовных сил, результатом чего явились бессмертные творения чистого искусства.
' - Однако всего этого было бы недостаточно, чтобы сохранить для нас. произведения неведомых ; творцов, если 'бы''Скалы и почвы долины Везеры не 'обладали особенно благоприятными свойствами сохранять вверенные им. творения высокого человеческого духа на. десятки тысяч лет. Будь эти свойства ::менее благоприятными, все изящные произве-
дения из кости неминуемо погибли бы, погибли бы и все стенные фрески и гравюры, как погибли в бесчисленном количестве произведения искусства на дереве и других менее стойких материалах и как погибли фрески и гравюры в тех же гротах и пещерах поблизости ко входам, где их касался втекавший свежий сыроватый воздух. Едва ли ^удет ошибочно' допустить, что миллионы творений искусства, подобных, а может быть, и гораздо более превосх'одных, чем везерские, погибли от неблагоприятных условий хранения их Б недрах почвы, совсем не имеющей задачи служить для нас музеями древностей. В берегах и долине р. ,Везеры мы видим лишь стечение благоприятнейших условий, которые, возникнув не для того, чтобы дать жилища, пищу, одежду древнему человеку и быть музеями для человека нашего и будущего времени, все это дали и, даже более этого, наверно способствовали пробуждению и развитию удивительной творческой? деятельности человека. Мадленская пещера играла в этом отношении одну из видных ролей; но, кроме - того, ей суждено было сыграть столь же видную роль и в пробуждении научного интереса к памятникам, седой старины в наше время, так как она явилась одною из первых в качестве объекта археологических раскопок.
Культурные наслоения Мадленской пещеры оказались не особенно толсты, не толще 2—6 метров, и в шестидесятых годах XIX века полностью были раскопаны археологами Лартэ и А. Христи. Извлеченный ими материал оказался настолько богатым и характерным, что с ним начали сравнивать подобные материалы из других местонахождений, обследованных позже, а это дало повод знаменитому археологу Г. Мортилье именем Мадленской пещеры назвать целую эпоху, совпадающую по времени с поздней порой палеолитической эпохи нашей классификации. Не находя возможным обозначать эпохи развития общечеловеческой , индустрии какими бы то ни было этнографическими именами, считаем вполне справедливым присвоить имя пещеры всей западно - европейской культуре, в район распространения которой входят: Пиренейский полуостров, Франция (до Рейна) и Швейцария, где наблюдается полнейшее единство даже в мельчайших проявлениях искусства и быта.
Человек, поселившийся в Мадленской пещере, обитал в ней в продолжение всей поздней поры. Обильные кухонные отбросы свидетельствуют,, что основой его жизни служили охота и рыболовство. Среди животных, на которых охотился мадленский человек, находились: мамонт, северные олени, дикие быки, зубры, лошади, кабаны и другие животные, более или менее обычные для времени. Гораздо любопытнее список реже сохраняющихся птиц и рыб. В состав их входят: 1) бурый орел (Aquila fulva); 2) сокол обыкновенный (Falco communis) ; 3) пустельга (Falco tinnunculus); 4) ягнятник бородатый (Gypaetus barbatus); 5) сип серый (Vultur monachus); 6) сирин белый' (Strix nyctea); 7) ворон (Corvus corax); 8) ворона черная (Corvus corone); 9) альпийский ворон (Pyrrhocorax alpinus); 10) кедровка (Nucifraga caryo- catactes); 11) серый дрозд (Turdus viscivorus); 12) белая куропатка (Lagopus alba); 13) тетерев-глухарь (tetrao urogallus); 14) авдотька европейская (Oedic- nemus crepitans); 15) журавль первобытный (Grus primigenia); 16) дикий лебедь (Cygnus ferus); 17) семга (Salmo salar); 18)uiyKa(Esoxlucius); 19) лещ (Abrami's bram^); '20) карп (Cyprinus carpio). Все эти виды птиц и ры0, очевидно, служили пищей мадленского человека. Очень возможно, в список этот не вошли и другие виды, остатки которых легко могли исчезнуть.
Культурный слой содержал, помимо кухонных отбросов, большое количество каменных и костяных орудий, некоторые виды домашней утвари и образцы произведений , изящного искусства.
В состав кремневых орудий входили все характерные для времени типы: крупные и мелкие нбжевидные пластинки с черешком,и без черешка, с легкой ретушью и без всякой ретуши; ординарные и дублированные срединные резцы и опять с черешком и без черешка; тонкие изящные проколки из мелких, тщательно отретушированных пластинок кремня, буравчики, скобели и др.
Кроме орудий, найдены каменные ступки для растирания красок и самые краски; плосковатые камни, служившие, как полагают Г. и А. Мортилье, утюгами (lissoirs) для разглаживания швов сшиваемой из шкурок одежды; много точильных камней, служивших для полирования костяных орудий, в особенности игл и шил; наконец, большой каменный котел, представляющий одну огромную кремнеземистую жеоду, ^около 40 см в диаметре, вмещающую в себя около 5 литров жидкости. Котел носит признаки влияния на него огня, что указывает на приготовление в нем пищи или кипячение воды.
Полагают, что подобные жеоды, но меньших размеров, служили в это, как и в более раннее время, лампами для освещения внутренности пещер; по крайней мере такие лампы найдены в гроте Мутье (Mouthiers), близ Ангулема, в пещере Ложери (Laugerie-Basse) и друг.
Еще более многочисленными оказались изделия из кости. В Мадленской пещере найдены круглые костяные и роговые дротики с.клиновидным основанием; гарпуны с зубцами в один и два ряда, с круглыми и плоскими стержнями; простые и дублированные шилья, кинжалы, начальнические жезлы и др. Многие из перечисленных орудий были покрыты узорами и рисунками. В последнем случае особенно интересны два предмета: 1) начальнический жезл и 2) дротик, сделанные из рога северного оленя J). Оба эти предмета украшены изображениями лошадей, идущих друг за другом; стиль и композиции обоих художественных произведений совершенно одинаковы; одинаковы реализм и правдивость передачи натуры, к сожалению, оба предмета не целы и с их утраченными частями исчезло и некоторое число изображений.
Из произведений изящного искусства здесь были найдены: 1) знаменитая пластинка из слоновой кости с гравюрой, изображающей мамонта, покрытого длинными волосами, с характерными бивнями и очертаниями головы, спины и ног; 2) гравюра на обломке рога северного оленя, с изображением голого человека с копьем на плечах, на заднем плане видны головы двух диких лошадей, охотиться на которых, быть может, и вышел из дома .человек; 3) гравюра коровы на обломке плоской кости; 4) скульптурное изображение мальчика, вырезанного на начальническом жезле, сделанном из рога северного оленя; 5) три обломка дротиков из того же материала с выгравированными на них кистями рук и некоторые др.
Ha-ряду с предметами изящного искусства отыскались и в значительном количестве личные украшения в виде подвесок, сделанных из просверленных зубов волка, лисицы, лошади, быка и козла.
Но едва ли не самым любопытным предметом является кость с загадочными знаками, в которых Пьетт усматривает начатки письма2). Подобные знаки на костяных предметах встречены и в других пещерах
Франции, например в Рошбертье (Rochebertier), Ма-д’Азиль, Гурдан-и Лартэ. Начертания знаков,- действительно, заслуживают .особенного, внимания: они не похожи на черты орнамента, так как в них совершенно отсутствует ритм или художественная гармония; они сочетаются, друг с другом и несут на, себе такие , деления, и отметки, жаки.е .свойственны письменным знакам, условно сигнализирующим то предмет, то звук членораздельной ч речи. Появление знаков, относится к самому концу палеолита. , .
Все это. в общем говорит за кипучую ? жизнь.-обитателей пещеры, находивших возможность не только добывать себе домашний кров, одежду . и пищу; но и заниматься выявлением высших стремлений духа,, фиксируя волнующие его идеи то в форме художественных произведений, то в форме каких-то, для нас еще непонятных, значков-идеограмм.,. Однако, наблюдая за количеством и качеством памятников домашнего быта по горизонтам их залегания в почве, легко заметить, что к концу времени обитания пещеры произошел- наклон к заметному ухудшению всей материальной обстановки: кремневые орудия выродились в- мелкие инструментики,:костяные орудия потеряли из своего .состава лучшие виды, а в оставшихся ..из , них (например в, гарпунах) переродились в худшие типы. Мы видели, чем вызывались эти отрицательные явления,, и. для нас они нормальны, но, несомненно, они были, тяжелы для изживших свои, век палеолитических поколений, наверно, не. раз и не в одном сказании вспомнивших о золотых веках минувшего времени. .... -
Пещера Фонт-де-.Гом (Font - de - Gaume) отличается: от Мадленской стенною росписью и' в этом отношении является как бы дополнением культуры, Мадленской. пещеры, где такой росписи не оказалось. Пещера Фонт-де-Гом находится; во владениях общины Тейак,. департамента Дордони, в четырех километрах к юго-запаДу.; от Мадленской пещеры, на левом берегу Везе.ры. Община Тейак (Тауас) знаменита своими палеолитическими пещерами. В ее владениях находятся такие пещеры., как Бернифаль, Комбарелль, Кро-Маньон,, Ложери-От,, Ложери-Басс и. др., удивительные древности которых пользуются широкой и вполне справедливой известностью. Древности пещеры Фонт-де-Гом не,-лучшие из них, но представляются более типичными.- Пещера открыта недавно. Ее исследование и описание сделано д-ром Л. Капитаном (D-r Gapitan) и аббатом Брейлем она представляет узкую и высокую галлерею, около '150 метров длиною. Внутрь ее ведут два длинных входа, за соединением, которых в пещере имеется высокий порог,- названный исследователями.,«Рубиконом»; за этим Рубиконом открывается наиболее просторная gt;насть .пещеры, названная «Большой Фресковой Галлереей»; дадее-пещера разветвляется на две, почти равных по= длине ветви,- из которых одна, являющаяся прямым продолжением Фресковой: Галлереи, ., оканчивается «Глухим концом». (Diyerticule final), и другая,'отходящая вертикально от Фресковой Галлереи в направлении к подошве берегового обрыва, оканчивается «Малым залом».-(Petite Salle). м- ' , , ¦ . . •
. Пещера была, обитаема и,в раннюю, и в позднюю ,пору палеолитической эпохи, что особенно хорошо датируется характером фресковой стенной
¦живописи, относящейся ко времени ориньякской и среднему горизонту мадленской культуры. Для нас, в. настоящем случае, особый,интерес, имеют мадленские. фрески: они совершенно схожииспанскими, фресками Альтамиры и пиренейскими—- пещеры Марсуля (Marsoulas). Эти фрески также полихромны, связаны ,с гравюрными .^контурами, обведенными черною, и силуэтами, оживленными желтою, красною и темной красками, В состав их входят изображения животных, крыщевидных и • других знаков. Эти изображения помещались на стенах Большой Фресковой Галлереи то на уровне пола пещеры, то метра, на два выше его. Фигуры животных располагаются группами или; стадами, где разные; виды животных смешаны друг с другом и наслоены один на другой. Всего* фигур {-животных подсчитано до 80, в числе их находятся: мамонты (2),.зубры, северные олени, дикие лошади и др.; между фигурами животных разбросаны-и крышевидные знаки. С-художественной стороны многие фигуры являются превосходными, поражающими : иногдд,.: стильностью и - неожиданными позами.: Контурные линии отличаются мягкостью очертаний,- и весь рисунок часто дышит реализмом .и. каким-то особым эпическим спокойствием; изображенные животные как будто заняты, только, сами собой, не желая ; ни на что другое обращать своего внимания. Большинство животных, стоя, как бы отдыхает или мирно пасе гея на; лугу. В движении находятся некоторые лошади-,; из которых одна, представлена в позе быстрого : летящего, галопа, с энергично .выкинутыми вперед передним,и .и откинутыми назад задними ногами. Еще .недавно полагали, что такой галоп, хорошо-: .передающий стремительное движение животного,’, но нисколько не отвечающий натуре подобного -движения, разработан ц искусстве только в конце бронзовой эпохи, гдр мы видим его на. золотых; сосудах, из , Ваффио и некоторых других предметах микенской культуры, не старше? XIV века до, Р.. Хр.
При созерцании удивительной росписи пещеры Фонт-де~Гом, пещеры Альтамиры и многих других, подобных им, невольно закрадывается мысль об. особом назначении. как самыми художественных ^произведений, так и украшенных, ими, помещений. :
Любопытными крышевидные знаки росписей-: их объясняют как стилизованные изображения жилых помещений в виде юрт и шалашей. В этом случае они были,,бы памятниками - древнейшей архитектурной графики. Подобные крышевидные знаки в палеолитическом искусстве нередки: они имеются среди фресковой живописи соседних -пещер Бернифаль (Bernifal) и Камбарель. В пещере Фонт-де-Гом они изображаются то .обыкновенными, то пунктирными, линиями. - . ¦., ¦ • • .
Пещеры Ма-д’Азиль (Mas-d’-Azil), представляющие для нас интерес по наиболее -поздним памятникам палеолитической эпохи, находятся в Арьеже, в предгориях Пиренеев, где р. Ариза ,прорыла через известняковую скалу сквозной туннель. По. обе стороны последнего и расположились пещеры, прорытые той же Аризою,: как полагают, в четвертичную эпоху. Уютные' пещеры были замечены человеком поздней поры палеолитической эпох когда река,, по каким-то еще
неизвестным причинам, вздымала кверху свои воды-и заливала все пещеры; но по''окончании ¦ таких явлений человек- вновь' являлся и размещался в тех же пещерах. Благодаря многократным и продолжительным пребываниям человека, в пещерах отложились почвы, насыщенные многочисленными памятниками глубокой старины.
'Первым;-- исследователем пещер' увился знаменитый французский исследователе , Эдуард Пьетт, ' который,' в 1887 году , начал в них систематические, строго научные раскопки,, давшие блестящие резуль-
таты *). После, в 1901 и 1902 годах, исследования пещер продолжил аббат Брейль [157]). Принимали участие в исследованиях и другие лица. Благодаря их: общим усилиям культуры пещер оказались прекрасно изученными и давшими не только множество бытовых предметов, но, и значительное количество* иногда прямо изумительных произведений изящного искусства. Достаточно' напомнить, что здесь были найдены: удивительная по совершенству трактовки отбитая от крупной статуэтки головка ржущей лошади (рис. 59),. два копьемета с самыми превосходными украшениями в виде головы и передней" части корпуса козла1 на одном (см. рис. 52)[158]) и в виде эффектной? фигурки белого тетерева на другом из них[159]); бюст женщины, вырезанный из зуба лошади[160]) и много других произведений искусства; но важнее- всего является то, что в пещерах оказались наслоения, связывающие- культуры конца палеолита и начала неолита. Этим наслоениям присвоено* название азильских. Характерными признаками культуры азильских наслоений являются микролитические кремневые орудия с ретушированными' краями, плоские, неряшливо изготовленные костяные ‘гарпуны с отверстиями для привязи их к древку и, наконец, раскрашенные красками голыши; сверх того, характерно также полное отсутствие представителей; мамонтовой фауны, не исключая северного оленя. По всем этим признакам азильская культура, несомненно, принадлежит к ранней поре- неолита, но в ней имеется родовая связь и с конечной стадией развития поздней поры палеолитической эпохи, почему многие исследователи, правда, - недостаточно обоснованно, относят ее к палеолиту. Решающее значение в определении эпохи имеет стратиграфическое положение азильских наслоений в пещерах; особенно в той из них, которая располагается на левом берегу р. Аризы, установлен такой порядок наслоений: нижний, древнейший, слой гравия и гальки с включением очагов- нижнего горизонта мадленской культуры, достигающий до 1,5 метра, толщины; слой темной почвы, содержащий очаги среднего горизонта, изобилующий костями северного оленя и содержащий цилиндрические гарпуны, сделанные из рога северного оленя и многие другие предметы, характерные* для горизонта; слой чистой ' глины, отложенной р. Аризой, поднимавшей в это* время свои воды на несколько метров выше обыкновенного уровня; этот слой также достигает 1,5 метра; слой темной почвы, содержащий очаги верхнего горизонта, окруженные костями северного оленя в значительно меньшем количестве, но
изобилующие цилиндрическими гарпунами с зубцами в один и два ряда^ гравированными рисунками и скульптурными произведениями; слой чистой глины, отложенной р. Аризой, поднимавшей вторична * свои воды на несколько метров выше обыкновенного уровня; слой с очагами азильской культуры, насыщенный вышеуказанными характерными предметами; слой с очагами неолитической эпохи, датированными полирован
ными кремневыми топорами и характерными обломками неолитической' керамики; характерно для времени также отложение слоев из раковш* сухопутных улиток — Helix nemqralis, отмечающих время развития кьёк- кенмёддингов в Западной Европе; / слой с типичными остатками бронзовой эпохи.; слой с остатками железной эпохи.
По этому разрезу можно также видеть, что азильская культура тесно связывается с раннею неолитическою и стоит изолированно от поздней палеолитической. Для более точного определения^ времени было бы весьма важно определить причины подъемов вод р. Аризы, результатом которых явились чистые, не содержащие культурных остатков, третий и пятый слои разреза. Такие язления не могут быть lt; случайными, а должны быть связанными с какими-нибудь общими причинами значительного увеличения атмосферных осадков в Пиренейских горах, питающих Аризу. Что же это за причины? Нам известно, что после отложений среднего культурного горизонта поздней поры палеолита совершилось три возвратных движения все далее и далее удаляющегося в горы и к северу четвертого (вюрм?кого) оледенения, при чем последний возврат (Даунской стадии) был настолько слаб, что он едва ли мог отразиться на заметном подъеме уровня реки; поэтому следует полагать, что двойной подъем вод р. Аризы был вызван сначала бюльским, а потом гжицким возвратами четвертого оледенения. Что касается влияния последнего, даунского, его возврата, то оно должно было почувствоваться в среднюю пору неолитической эпохи, когда замечается в Восточной Европе удаление черноземной степи более к югу и движение туда же лесов.
Представляется весьма вероятным, что левая пещера Ма-д’Азиля была вырыта бурными водами наивысшей стадии развития четвертого оледенения. После, когда увеличение осадков, питавших оледенение, прекратилось, а это должно было случиться еще тогда, когда ледник переживал стационарное положение, воды реки понизились до современного уровня, и пещера стала доступна заселению ее человеком нижнего горизонта поздней , поры палеолита; но в это время, повидимому, пещера' все-таки по временам заливалась Аризой, наносившей на дно ее грубый гравий и гальку. Последовавший затем период сухого климата, заставившего отступать- льды четвертого оледениния лс северу и в горы, в пещере совпадал с отложением черного культурного слоя среднего горизонта. Бюльский возврат оледенения совпал со временем перехода культуры среднего к культуре- верхнего горизонта. Отложение последнего продолжалось от времени бюльского до времени гжницкого возврата. Т^шм образом время последнего из них совпадает с переходом или контактом палеолита с неолитом.,
В таком освещении ма-д’азильские наслоения для нас имеют особенный интерес не только в их культурных отложениях, но и в геологических делениях этих отложений на очень точно определенные времена, а это наблюдается в природе далеко не часто.
Удаляясь из пределов Франции в направлении востока, мы скоро находим границу распространения блестящей мадленской культуры. Эта
граница, насколько выяснено открытыми 'фактами, не уходила далее р. Рейна, за которым, открывалась еще более’обширная область хотя й ' родственной, но все, же особой средне-европейской культуры поздней поры палеолита. .. • - . , : ¦ ' . . -*• :
Одним из крайних восточных форпостов типичной мадленской культуры является знаменитая пещера Кесслерлох (Kesslerloch], расположенная близ селения Таинген (Thaingen) Дантона Шафгаузен, недалеко от г. Констанца, в Швейцарии, у истоков верхнего Рейна.- Пещера получила свое оригинальное имя- (ямы котельников) от некогда живших, в ней бродячих кузнецов, занимавшихся починкой металлической посуды.Она занимает место в скале юрских известняков, на берегу речки Фулы; [161] Окрестности ее чрезвычайно живописны. и- в палеолитической древности изобиловали крупною и мелкою дичью, часто спускавшеюся с /ближайших, высот на водопой к р. Фуле, что давало возможность обитателям пещеры производить -л-удачные охоты, обеспечивающие- безбедное существование. - - Открытие пещеры сделано-в начале'семидесятых годов прошлого столетия, случайной ботанической школьной экскурсией. После пещера-стала объектом самого деятельного изучения. Сначала ее посетили пи отчасти обеледовдли А. Бертран .*), .Дезор -[162]), А. Гейм[163]), Р.Карстэн[164]), но широкие научные раскопки первым повел К. Мерк [165]), собравший большую коллекцию древностей, обратившую на себя внимание и вызвавшую продолжение изысканий в пещере со,стороны целого ряда выдающихся швейцарских и немецких археологов и, натуралистов, среди которых' фигурируют имена Л. Рютимейера е), Р.: Вирхова [166]), В. Гросса-8), А. Пенка И. Нюэша [167]) и И. Гейерли и), раскопавшего все наслоения до конца. Их исследованиями, длившимися почти беспрерывно около тридцати-лет, обстоятельно выяснено, . что в пещере и у' ее входа наблюдалось три " горизонта культурных: наслоений, относящихся к мадленской ^культуре. . v; : : -й
По Мерку и Гейерли,' культурные остатки залегали в. следующем порядке отложений пещеры: . -я. •gt;- * ; 1
... •. 1. . На каменном дне; у-входа, лежал желтый, слой :глины, не щрони*-
кавший внутрь пещеры; на поверхности этого слоя встречена обширная мастерская кремневых орудий, содержавшая -отбойники и наковальни, а также большие ^запасы, кремневых желваков, приготовленных для пере- работки-;их в орудия; рядом с мастерской найдены остатки костра,‘-окруженного кухонными отбросами, кремневыми-и костяными орудиями. .
2. Выше лежал красноватый слой, покрывавший всю пещеру, - содержавший обильные находки. ... ' .
: 3. Третий слой имел черную окраску; в, нем также, оказалось много* кухонных отбросов, орудий, осколков кремня и др. . . v \
В нижнем слое были найдены более древние, формы кремневых орудий и изделий из кости и рога. В очаге , оказались угли орешника и ели, а среди кухонных отбросов — кости насорога (R.: tichorhinus), и мускусного быка, соэсем отсутствующих в .верхних, наслоениях. ¦ ¦ .
!1 , В среднем слое, среди костяных орудий, появляются . первые гарпуны С одним рядом зубцов, иглы и начальнические жезлы.,
В верхнем слое, найдены вполне типичные ма'дленские орудия из' кремня, кости и рога,. ,gt; -: Огромные, скопления кухонных отбросов красноречиво говорят за то, что обитатели пещеры все время вели охотничий образ жизни. В обширный список видов дичи, поступавшей к их столу./ входят: 1) мамонт (El. primigenius),, 2) носорог (R. tichorhinus), 3) пещерный лев (Felis leo ’spelaea) (?)', 4) рысь (Felis lynx), 5) волк (Canis lupus), 6) песец (Vulpes lagopus), 7) лисица (Vulpes vulgaris), 8) россомаха (Gulo! borealis), 9) бурый .медведь (Ursus arctos), 10) заяц (Lepus timidus и L. variabilis), 11) бобр (Castor,, fiber), ..-12) полосатый лемминг (Myodes striatus^ 13) дикая лошадь (Equus caballus), 14) дикий осел (Equus asinus fossilis), 15) дикий кабан (Sus scrofa ferus), 16) северный олень (Cervus tarandus), 17) ¦благородный ¦ олень (Cervus elaphus), 18) козуля (Cervus capreolus),, 19) горный козел (Capra, ibex), 20) мускусный бык (Ovibos moschatus), 21) зубр (Bos priscus), 22) дикий бык (Bos primigenius), 23) лебедь (Суgnus ferus), 24) гусь (Anser ferus), 25) утка (Anas boschas), : 26) белая куропатка :(Lagopus : albus), 27) , скопа речная (орел-рыболов) (Aquiia lluvialis).
Всего найдено 52 вида и от, 850 до 870 индивидуумов. Последние числа, конечна, совсем не соответствуют количеству действительно сведенных в пещере животных; они указывают только, что, несмотряч на все неблагоприятные условия .и длительность времени, все-таки сохранилось такое множество остатков индивидуумов,
Не менее поражающее число собрано. и кремневых орудий, оцениваемое приблизительно в 30.000 экземпляров. Много, было собрано костяных и роговых изделий, в состав которых входят: иглы* шила, гарпуны, наконечники дротиков,' копьеметы, свистки из ф.аланг оленей, привески из зубов разных видов,,животных:: лошади, волка, песца. ;
, Большой интерес представляют .бусы,,- сделанные из каменного угля., добывавшегося из местных третичных отложений, и привески из раковин. Последние дали возможность определить, что палеолитические жители Кессдерлоха находились в деловых сношениях с-населением разных, отдаленных , стран, например с населением окрестностей Бордо, 'бассейна, Майна и,др. . ,
•• Особенный, однако, интерес представляют предметы изящных искусств *). Они совершенно схожи с французскими. Их найдено несколько десятков, но мы остановимся только цна лучших из них. Первое место по своему художественному выполнению, бесспорно, занимает «северный,олень, щиплющий „траву»;; это произведение является 'Одним из лучших произведений палеолита вообще, (рис. ,54). Особенно живо, и правдиво-изббражены: опущенная голова, увенчанная характерными ветвистыми рогами, шея и грудь;
V, ,;l) R. R. Schmidt. «Die diluviale Vorzeit Deutschlands»,' табл. XXXI. Лучшие, предметы изданы в натуральную, величину. lt; -
хорошо поставлены передние ноги: животное стало твердо на левую из «их, приготовившись правую перенести на шаг вперед; сильно выгравирована и вся фигура. Олень помещен на стержне начальнического жезла. Другой начальнический жезл оказался украшенным изображением лошади, шея которой слегка попорчена отверстием жезла. Животное представлено в движении: оно вытянуло шею и переднюю правую ногу. Фигура лошади изящна, хотя выполнение ее грубее «северного оленя». Второе изображение лошади имеется на третьем начальническом жезле. Это изображение -считается особенно художественным, хотя пропорции животного не выдержаны. Лошадь представлена идущей шагом в правую сторону. Глаза и уши ее насторожены, как будто животное заметило что-то опасное. Грива трактована поднявшимися вверх штрихами; спина попорчена изломом предмета, но, повидимому, она была вычерчена линией, красиво выразившей жруп. Осторожное переступание ногами вперед выражено очень ловко.
Лошади, видимо, интересовали кесслерлохских художников, и они оставили несколько их изображений, к сожалению, дошедших до нас в фрагментарном виде.
Кроме гравюрных изображений, в пещере отыскались скульптурные ^произведения, из которых заслуживает особенного внимания отбитая часть статуэтки, вырезанной из рога северного оленя, изображающей, как полагают, мускусного быка с огромными рогами, характерно прижатыми к голове животного.
Присматриваясь ко. всему материалу, извлеченному из знаменитой пещеры, можно'притти к заключению, что в ней представлены памятники двух (а не трех, как принято думать) горизонтов мадленской культуры: нижней и средней; первый из них характеризуется присутствием более холодной арктической фауны, более архаическими формами орудий и произведений искусства; второй — полным расцветом тех и других. Третий горизонт, связанный с упадком культуры, в пещере Кесслерлох совершенно •отсутствует.
В Швейцарии исследовано несколько других пещер и стоянок, относящихся к позднему времени палеолитической эпохи, например: пещера или, вернее, убежище под скалою Швейцерсбильда, близ Шаффгаузена, грот у мельницы Лисберга (Moulin de Liesberg), между Делемоном и ^Лауфеном, и стоянка Кикере (Quiquerez), между Суайер и Делемоном, близ станции Бельрив; но все они не дали того, что дала пещера Кесслерлох, хотя каждая из них для специального изучения представляет глубокий интерес.
Вступив в бассейн р. Дуная, мы оказываемся в области распростра- „ мнения средне-енропейской культуры поздней поры палеолитической эпохи. Эта культура, имея сходство с мадленскою, .уступает ей в блеске произведений искусства и совершенстве всей вообще мануфактуры. Среднеевропейская культура поздней nqpbi не имеет ни стенной живописи, ни гравюры, ни сколько-нибудь выдающихся мелких художественных произведений на кости и камнях, ни таких художественных форм костяных ¦орудий, какими изобилует мадленская культура во Франции, как главном очаге ее развития. Все творчество средне-европейской культуры ограничивается незатейливыми подражаниями завозным мадленским образцам геометрического орнамента и лишь в исключительных случаях художественным изображениям животных и рыб, при чем с удалением к востоку и эти произведения становятся все реже и реже.
Следуя верхним течением р. Дуная, мы встречаем целый ряд лучших местонахождений памятников средне-европейской культуры; таковы в пределах' Германии стоянки и пещеры: Пробстфельс, Страссберг, Винтерлин-
;ген, Шуссенрид, Голефельс, Зиргенштейн, Бокштейнхоле, Эзельсбург и, несколько в стороне, Офнет, а в пределах Австрии — Гуденусхоле, Агсбах, Креме (пещера Гуденус), Гобельсбург и далее, к северо-востоку от последних, в стороне от Дуная — Костелик, Шипка и, наконец, в Польше — Машиц- кая пещера. Многие из этих местонахождений пользуется обширнейшею и вполне справедливою известностью, так как имеют не по одному, а по .нескольку культурных наслоений, дающих возможность ориентировать «находки во времени. ,Не имея возможности останавливаться на изучении их всех *), мы коснемся, да и то бегло, только четырех из них, а именно, местонахождений в Шуссенриде, Голе- фельсе, Кремсе (пещера Гуденус) и Машицкой.
л
Рис. 54.
Стоянка Шуссенрид (Schussenried) располагается около ручья Шуссена, та плоскогорий Верхней Швабии, недалеко от швейцарской границы. Открытие ее сделано в 1865 году \ случайно, при осушении торфяного болота. Исследователем ее был О. Фраас (О. Fraas) [168]), хранитель Национального Музея в Штуттгарте; им установлено, что в разрезе почвы на месте стоянки сверху лежит слой торфа, достигающего 2,2 метра, под которым находится слой туфа в 1,4 метра, налегающий на котловину или, вернее, яму, выполненную культурными остатками поздней поры палеолитической
эпохи; а под,всем этим находится ледниковый слой.‘крупного'песка. Таким образом i культурные остатки,- будучи как бы запечатанными слоем туфа сверху и слоем ледникового накоса снизу- представляют;прекрасный феномен для определения его теологического возраста-.
По новейшим геологическим определениям А. Пенка и других-геологов, Шуссенридская стоянка занимает место у самой границы распространения четвертого' (вюрмского) оледенения. Она могла явиться здесь только- после начала отступления льдов в направлении Альп,'когда еще влажная поверхность почвы: стала зарастать мхом., привлекшим стада северных оленей и'- конечно, тысячи других тундровых мелких животных, составлявших пищу песцов, россомах, волков, медведей; только в это время мог явиться и человек, вся жизнь которого была связана с охотой на указанных животных.
' Благодаря удивительной сохранности всех органических остатков, попавших в яму с культурными отбросами человека,-является возможность составить понятие о фауне и. флоре времени стоянки и восстановить довольно точное понятие о климатическом режиме того времени. В составе фауны не Оказалось ни мамонта, ни носорога. Это явление 1уюжно объяснять двояко: или эти животные во время стоянки уже не существовали в Средней Европе, что почти невероятно, или, что весьма вероятно, они держались в отдалении от освобождающейся из-под льдов, еще неокрепшей, а поэтому для них опасной почвы. Наиболее обычными представителями фауны являлись северные олени, песцы и россомахи, более редкими— медведи, волки и дикие быки, указывающие, что в окрестностях, кроме, моховых болот, имелась и лесная и луговая растительность, занимавшая, однако, небольшие пространства, так как сохранившиеся растения принадлежат только, к.семейству мхов полярной тундры. Среди них находятся: Hypnum sarmentosum Wahl., произрастающий в настоящее время в области снеговой линии' гор Швеции, Норвегии, в Лапландии, Гренландии и на островах Шпицбергена, где он спускается и в долины; 2) Hypnum aduncum., groenlandicum Hedw., произрастающий в Гренландии; 3) Hypnum fluitans,, tenuissimum, встречающийся в болотистых лугах Альп и на, самом севере Европейского материка. . ..
Все это указывает, что климат времени стоянки был чрезвычайно- суровый, и вся окружающая природа имела вид современных гренландских, тундр, с унылых равнин которых видны еще более унылые и суровые движущиеся льды. Можно полагать, что подобные льды, спускавшиеся огромнейшими лавинами с Альпийских гор, наблюдал и обитатель Шуссенрид- ской стоянки. Фауна и флора убедительно говорят о возможности такого явления. Между тем, характер археологических памятников указывает на принадлежность стоянки'не к нижнему, а ;к среднему ' культурному горизонту поздней поры палеолитической эпохи, а это говорит за то, что время: нижнего горизонта действительно должно было совпадать'-Со временем; наибольшего напряжения. четвертого оледенения. ‘ • '•
' ' Скопление Массы кухонных отбросов в одной яме объясняет тем, что последняя находилась- вблизи стоянки и служила буквально мусорной ямой для свалки всяких ненужных и затерявшихся в мусоре вещей. В яму бросались пищевые отбросы, остатки костяной мануфактуры, сломанные и'затерянные целые кремневые и костянке орудия. - '
Пищевйе отбросы преобладали; среди них попадалось много трубчатых костей и черепов, разбитых с целью извлечения мозга; на-ряду с костями животных попадались и. кости -рыб;чвся же масса отбросов говорила за то, что человек жил охотой и отчасти рыболовством. ::
Среди отбросов мануфактуры господствовали рога северного оленя, из которых изготовлялись почти все встреченные в стоянке костяные орудия. По отброшенным обрезкам рогов можно проследить процесс их отделения от черепа и переработки в тот или другой вид орудия. Интересно, что при этом пускались в ход и простые камни, которыми отбивались рога от лба, а ветви — от главного их стержня, ‘ и кремневые пилы, отрезавшие более аккуратно тонкие ветви рогов. Отделенный кусок рога выглаживался и формировался в тот или другой вид ножами, скобелями и точильными брусками или плитками.
Кремневые орудия выполнены главным образом при помощи сколотой техники, а поэтому имеют вид ножевидных, довольно крупных пластинок, нередко кругом отретушированных по краям. Среди них встречаются: ножи, пилки, боковые и срединные резцы, проколки, скобели и др. Все они представляются в самых обычных типах.
Гораздо любопытнее роговые орудия и поделки. Прежде всего обращают внимание наконечники копий и дротиков. Орудия эти круглы, со срезанным наискось основанием; размеры их различны: есть экземпляры .очень Крупные, есть и совсем небольшие; отделка довольно чистая, но украшений на них нет.
Гарпуны встречаются, только с цилиндрическим стержнем и одним рядом зубцов, а начальнические жезлы — с одним и двумя отверстиями, небрежной отделки, без украшений.
Оригинальными представляются длинные желоба, . выдолбленные из рога северных оленей. Назначение этих предметов загадочно. О. Фраас высказывает по поводу их такое соображение: скорее всего эти предметы применялись при потрошении животных, особенно при извлечении мозга из черепа или при собирании крови только что убитых животных; далее, он ссылается на самоедов, остяков и коряков, считающих самым изысканным блюдом теплый мозг, вынутый из черепа только что убитого оленя, а также на гренландцев, которые любят пить теплую кровь, приправляя ее ягодами.
В роли кухонного сосуда обитателями стоянки был использован один дуплистый камень-полипняк 1).
В отношении памятников искусства обращает внимание обломок оленьего рога, на котором сохранилась задняя часть,-туловища выгравированного оленя. Изображение довольно грубовато, но все же. свидетельствует о некоторых художественных навыках. Особенно любопытна трактовка волос на спине животного, выполненная вертикальными штрихами, заменившими контурную линию спины животного, что указывает на значительную тренировку художника в подобном мастерстве.
Любопытно отметить еще факт находки кусочков красной краски- По замечанию . Г. Обермайера, краска, легко растиралась, как масло, между пальцами, была жирною на ощупь и красила кожу в яркий красный цвет, почему он- полагает, что краска могла употребляться человеком для росписи своего тела.
Менее богатый археологический материал дает пещера Голефельс у Шельклингена (Hohlefels bei Schelklingen). Пещера находится в скале на правом берегу плодородной долины речки Аха, славящейся до сих пор своими рыбными богатствами. Дно пещеры превышает .уровень речки на три метра. Внутри она представляет вид обширной и высокой залы, удер-
]) J. Dechelette. «Manuel d’archeologie prehistorique», т. I, стр. 172.
Археология. 18
живающей летом и зймою довольно равномерную температуру, что делает ее удобною для обитания; однако, у нее имеется и большой недостаток в том, что стены и пол ее всегда влажны от сырости.
Палеолитический человек обитал в пещере два раза: в раннюю пору, во время ориньякской культуры, и в позднюю пору, во время мадленской культуры Зап. Европы }).
Первыми исследователями пещеры были О. Фраас и И. Гартманн 2). К сожалению, их раскопки не имели строгого научного характера, способного удовлетворить запросам современной археологической науки; например, они первоначально рассматривали все находки как принадлежащие к культуре одного времени, что послужило причиной смешения разных типов орудий и фаун, а это вызвало критическое отношение к некоторым очень любопытным' фактагл 3).1
В состав памятников, относимых Р. Р. Шмидтом к верхнему горизонту поздней поры палеолита, входят пластинчатые кремневые орудия малых размеров и довольно многочисленные костяные изделия, в виде игл, наконечников круглых копий и дротиков со скошенным и клиновидным основаниями и др. На двух обломках дротиков видны косые штрихи, но значение их можно толковать различно: они могли быть и орнаментами, и знаками собственности и, наконец, какими-нибудь счетными отметками.
gt; Очень любопытны привески из просверленных зубов и даже целых челюстей животных; найденные зубы принадлежали лошади, а челюсть — дикой кошке. Интересны также нижние челюсти медведя, приспособленные, как полагают, для рубки мяса и раскола костей, с целью извлечения из них мозга. Суставные венечные отростки и все зубы, за исключением клыка, в таких челюстях удаляются, и они приспособляются служить в роли оригинальных клевцов-молотов. Острый и довольно длинный клык служит и ударным и отчасти рубящим' орудием; с помощью его разбивались кости довольно крупных животных, на которых, в пунктах ударов острием клыка, оставались характерные круглые проломы и трещины изломов.
Большого внимания заслуживают сосуды, приготовленные из черепов северного оленя, но их едва ли возможно приписывать времени верхнего горизонта поздней поры, когда олень уже в Средней Европе или совсем не был или был как очень редкий пережиток тундровой фауны.'
Еще более скромные материалы, хотя иногда более обильные, дают все другие германские местонахождения. То же следует сказать и про австрийские, среди которых наиболее богатым и характерным местонахождением является пещера Гуденус, близ Кремса, Исследование этой пещеры было выполнено в 1884 году Ф. Бруном при помощи старого совершенно ненаучного приема, благодаря чему интересный материал долгое время являлся в виде непонятной смеси. Только в 1907 году трудами таких крупных специалистов, как Г. Обермайер и аббат Брейль4), материал был систематизирована и получил научное освещение. Последние исследователи начали прежде всего с того, что восстановили взаимоотношения наслоений
шочвы с остатками ископаемых животных, при чем было установлено следующее: Верхний слой с белыми, не утратившими свои органические вещества, костями современных животных. Слой поздней поры палеолитической эпохи с костями светло- желтой окраски, принадлежащими северному оленю и дикой лошади мелкой породы. Предполагаемый нежилой слой с волчьими костями темнобурой и черноватой окраски, блестящей на вид. Слой мезолитической эпохи с костями мамонта, носорога, пещерных гиены и медведя, дикого быка, серны, северного оленя и дикой лошади крупной породы.
На две группы распределялись и археологические памятники, при чем •орудия поздней поры палеолитической эпохи отличались более свежими и острыми краями и лезвиями и были покрыты более тонкою патиною, тогда как орудия более раннего времени имели затупленные и стертые края и толстую патину. Разница существовала и в типах: позднейшие орудия принадлежали к типам конца палеолита, а древнейшие — к типам мезолита. Первые составляли большинство, именно 60'70 всего количества.
В состав кремневых орудий поздней поры палеолитической эпохи входило много кремневых ножей, имевших вид то плоских тонких пластинок с почти параллельными продольными краями, то таких же пластинок с притупленной спинкой, много миниатюрных проколок, скребков, сверл, резцов и др.
Еще выразительнее являются роговые и костяные изделия. В составе их имеются все типы, кроме гарпунов, по которым легко определяется не только пора, но и горизонт культуры, таковы: Начальнический жезл из рога северного оленя с одним эллиптическим отверстием, грубой работы, характерный для среднего горизонта. Наконечники круглых копий и дротиков (sagaies), с клиновидным основанием и глубокими продольными желобками на несколько уплощенных сторонах, также характерны для среднего горизонта.
Далее следует целый ряд менее характерных предметов, таковы: иглы, шила, долота, просверленные зу0ы оленя, лисицы и других животных. К предметам искусства может быть отнесен обломок кости, декорированный незатейливым узором, а также некоторые дротики, украшенные резьбой. ,
Кроме того, найдены: 1) раковины, из которых одна имеет искусственный разрез, 2) красная краска (кровавик) и 3) янтарь. Последний заслуживает особенного внимания. Янтарь добывается главным образом на прусском берегу Балтийского моря. Нахождение его у человека поздней поры палеолита окрестностей Кремса свидетельствует о деловых сношениях этого человека с человеком прусского прибалтийского края, освободившегося от льдов четвертого оледенения. Этот случай не единственный: находки янтаря известны в двух пещерах Моравии; именно, пещерах Костелик и Житной (Zitny), содержащих памятники той же поздней поры палеолита. Мало того, известен случай находки балтийского янтаря в стоянке Верхних Пиренеев приблизительно того же времени г). Все эти факты указывают на существование деловых сношений между народами отдаленнейших стран.
J) J. Dechelette. «Manuel d’archeologie prehistorique», т. I, стр. 210.
18[169]
Из крайних восточных местонахождений, памятников средне-европейской культуры лучшим является Машицкая пещера, в Польше, давшая самые большие и вместе с тем самые эфектные находки поздней поры палеолитической эпохи.
Машицкая пещера располагается верстах в 5-ти к югу от развалин Ойцовского замка, во владениях села Машиц, на левом берегу Ойцовского ущелья, почти у самого гребня высокого берега ручья Прондника. />Первоначальное археологическое исследование пещеры было сделано гр. Яном Завишей в семидесятых (1872 —1876) годах прошлого столетия. Позже эту пещеру очень внимательно исследовал Г. О. Оссовский. Пещера образовалась в белых юрских известняках.
В продольном разрезе она делится на две камеры, расположенные друг за другом. Из задней камеры поднимается вверх, до растительной иочвы, узкий канал, который, отделился от камеры упавшим в самом устье большим камнем.
Длина пещеры достигает 22, а ширина — 8 метров. На дне ее отложилась наносная почва не менее 3 метров толщины, делившаяся на два различных слоя: верхний и нижний. Верхний слой состоит из глинистого чернозема с включениями известкового.щебня, опавшего вследствие выветривания со стен и свода пещеры. Кроме того, в нем залегают разные поделки из камня, кости, глины и кухонные отбросы, характерные для неолитической эпохи, а в самых верхних отложениях —памятники еще более позднего времени и даже исторической эпохи.
Нижний пласт лежит непосредственно на дне пещеры. Его толщина достигает 1,5 метра. В состав его входит глина светлого, серовато-желтого цвета, множество известковых камней и мелкого щебня; среди них находились кости животных мамонтовой фауны, принадлежавших, по определению Оссовского, следующим видам: мамонту (Elephas primigenius Blum.), 2) носорогу (Rhinoceros ticho- rhinus Fisch.), 3) лошади ископаемой (Equus caballus sp. foss.), 4) гиене пятнистой, разновидности пещерной (Hyaena var. spelaea), 5) медведю пещерному (Ursus spelaeus), 6) медведю бурому (Ursus arctos), 7) зубру (Bos priscus Boj..), 8) быку ископаемому (Bos primigenius Boj.), 9) лосю (Cervus alces), 10) оленю (Cervus elaphus), 11) северному оленю (Cervus tarandus), 12) сайге (Antilope saiga Pult), 13) зайцу ископаемому (Lepus timidus foss.) J).
Кроме того, были найдены кости птиц, но, к сожалению, непригодные к определению видов. Поверхность костей покрывалась дендритами. Наряду с этими костями найдены культурные остатки человека, состоявшие из кремневых орудий и костяных поделок.
Все кремневые орудия оказались сколотой техники и имели вид простых ножевидных и скребковидных пластин, характерных для поздней поры палеолитической эпохи. Некоторые из них подправлены по краям дополнительною оббивкою. Всего найдено более 100 орудий. Вместе с ними отысканы и нуклеусы, указывающие на производство этих орудий внутри пещеры,
Поделки из кости найдены в значительном количестве, отличаются тщательностью обработки и нередко покрываются орнаментом. Одни из
!) Г. О. Оссовский. «О геологическом и палеоэтнологическом характере пещер юго-западной окраины Европейской России и смежных с нею местностей Галиции». Труды Томского Общ. Естествоиспыт. и Врачей, год V, 1895 г., Томск.
Его же: «Опыт хронологической классификации находок каменного века р России». Труды VI Археологического Съезда в Одессе, т. I, стр. 47---71.
тих имеют форму дротиков и копий, другие—-проколок или шил* третьи— долот и т. п.
Дротики — тонкой круглой формы, длиною в 15 — 25 см; один конец их приострен, другой — стесан на клин для скрепления наконечника с древком.
Копья удерживают ту же форму, но отличаются более крупными размерами: так, некоторые из них достигали до 50 см длины. Для лучшего скрепления с рукояткой их тупой конец также срезался на клин.
Долотовидные орудия имеют формы или плоские, или полукруглые. Последние формы вырабатывались посредством продольного распиливания круглой кости на две половинки.
Проколки и шила представляют вид осколков костей с одним концом приостренным и другим тупым, более или менее приспособленным для схватывания рукою.
Особенно интересным является начальнический жезл из оленьего рога. Он указывает на принадлежность к культуре поздней поры палеолитической эпохи.
Орудия сделаны из костей ископаемых 'дилювиальных животных, преимущественно из костей мамонта, носорога и северного оленя. Выработка их производилась посредством первоначальных отколов и распиливаний при помощи кремневого инструмента, а затем стачивания на песчаниковых камнях, каковые и были найдены в пещере. Когда орудие было готово, то очень часто поверхность его покрывалась орнаментом и даже краскою. Одно же из долотовидных орудий, кроме резного орнамента, было окрашено красною краскою лимонита. В пещере найдены две кварцевые плитки, характерно сглаженные с одной стороны, и кварцевый пестик с приставшею к нему красною краскою лимонита. Очевидно, эти предметы служили дяя растирания красок, и очевидно также, что употребление последних представлялось делом довольно обычным.
Заслуживают особенного внимания многочисленные украшения, помещенные на изделиях из слоновой кости и рога оленей. Эти украшения имеют вид или обронно-выпуклых, или гравированных геометрических узоров, состоящих из более или менее правильно и ритмически расположенных прямых линий, листовидных, иногда заштрихованных фигур, кружков с точкой в средине, овалов и др. Их стиль и характер совершенно однородны со стилем и характером узоров средне-европейской культуры, хотя обилие и разнообразие мотивов превышает все, что известно в этом роде в последней.
Время древностей Машицкой пещеры, судя по представителям фауны, кремневым и костяным орудиям, следует относить к нижнему и среднему горизонтам поздней поры палеолита, хотя, как выше было замечено, самые древние находки пещеры могут относиться и к нижнему горизонту ранней поры с его ножами типа шательперон.
Закончив на этом обзор лучших местонахождений памятников средне- европейской культуры, мы видим между всеми ими одну общую родовую связь. Все они имеют одинаковые формы кремневых и костяных орудий, и, что особенно важно, одинаковый уровень примитивного искусства. Но если мы будем произведения средне-европейской культуры en masse сравнивать с произведениями мадленской (западно-европейской) культуры, то еще легче заметим резкую разницу между ними. Эта разница, во всяком случае, была более, чем существующая в наше время между авангардной мировой культурой Франции и подражающей ей культурой Средней Европы славяно - тевтонского населения. И если мы в настоящее время легко
отличаем французскую культуру от немецко-славянской, то еще легче можно отличить культуры мадленского и средне-европейского населения поздней поры палеолитической эпохи в момент наивысших их проявлений. В мадленской культуре эффектно выразился вполне самобытный гений творчества, создавший перлы искусства, чего совсем не могло сделать средне-европейское население того времени. Даже количество видов орудий в мадленской культуре больше, чем в средне-европейской, где до сих пор, например, не отысканы копьеметы и настолько редки гарпуны, что заимствование их из мадленской культуры едва ли подлежит сомнению. Между тем, нам положительно известно, что обе соседние культуры находились между собою в деловых сношениях. Мы видели, что балтийский янтарь уже тогда распространялся через всю Среднюю и Западную Европу, достигая Пиренейских гор. При этих условиях могло бы быть больше нивелирующих явлений, но на самом деле оказалось иначе: таких явлений имелось немного.
Подчеркивая существующую разницу между двумя смежными культурами, мы тем самым хотим указать и предостеречь, как опасно в угоду известной, широко распространенной, но искусственной классификации Г. Мортилье, стараться чуть не все культуры земного шара подводить под один тип. Это стремление, создавая неправильные представления о разнообразнейших, хотя и одновременных культурах, отнимает возможность восстановлять районы последних, их этнографические и этнологические особенности, их взаимоотношения, связи, влияния друг на друга и оценивать участие каждого из культурных районов в движении положительной эволюции общечеловеческой индустрии, как выражения возрастающей творческой деятельности духа
Восточная Европа (территория Евр. России) представляла, в позднюю пору палеолитической эпохи, третью обособленную культурную область. Эта область, хотя и недостаточно обследована, тем не менее успела дать памятники совершенно оригинального вида и характера. Восточно-европейские памятники ближе стоят к средне-европейским, чем к мадленским (западно-европейским). По своему качеству они немного ниже мадленеких, но выше средне-европейских. Лучшими местонахождениями их служат лёссовые стоянки: Мезинская и Гонцовская; из них первая может быть приурочена к нижнему, а вторая—к среднему горизонтам. Что же касается памятников верхнего горизонта, то они до сих пор, в восточно-европейской культуре, остаются неоткрытыми,, хотя существование их почти не подлежит сомнению.
Знаменитая Мезинская стрянка находится на правом берегу р. Десны, в селе Мезине, Кролевецкого у., Черниговской губ. Открытие ее последовало в 1907 году: Первым исследователем стоянки был Ф. К. Волков[170]),
а продолжателем его исследований — П. П. Ефименко[171]).
Стоянка занимала место у подошвы берегового ската, обращенного к долине ручейка, впадающего в р. Десну. В полном геологическом разрезе берега, согласно описанию проф. геологии П. Я. Армашевского [172]),
входят: ]) толща мела, 2) третичные зеленовато-серые глауконитовые, и охристо-желтые пески, 3) валунные глины, 4) лёсс, 5) растительный слой.
Слой мела составляет общую их основу; прочие слои оказываются здесь не в первичном, а во вторичном делювиальном положении, вследствие чего их толща и состав оказываются, по сравнению с толщей и составом слоев коренных отложений, значительно измененными. Ф. Е. Волков дает следующий разрез почв на месте самой стоянки: а)пахотная земля—песчаный суглинок с растительным перегноем — 0, 80 м; Ь) лёсс с небольшими известковыми сростками — 2., 70 м; с) красноватая глина с обломками костей, осколками кремня и т. п. (археологический слой) — 0, 10 — 0, 15 м; d) (желтая глина), повидимому лёсс или лёссовый суглинок 1, 05 м; е) зеленовато-серый мелкий песок с зернышками глауконита — 0, 23 м; f) оранжево-желтый песок — 0, 07 M;,g) мел.
Особенно интересное описание разреза Мезинской стоянки дает геолог Г. Ф. Мирчинк 1). «Мною,—говорит он,—при посещении одновременно с А. П. Павловым и А. Н. Соболевым раскопок 1914 года, производившихся сотрудниками Ф. К. Волкова, JI. Е. Чикаленко и В. Г. Крыжанов- ским, записаны были такие слои: 1) слабо пористый лёсс, на юг, в сторону балки, почти совершенно выклинивающийся., в нагорную сторону, наоборот, быстро возрастающий в мощности; 2) культурный слой с большою костью; 3) супесь лёссовидная палево-желтая—0,56 м; 4) прослой песку— 0,3 — 0,05 м; 5) палевая лёссовидная слабо пористая супесь (0,7 м), которая вниз постепенно переходит в зеленовато-серый глауконитовый песок (0,2 м.); желтый песок—0,2 м; 7) белый мел. Основание разреза на высоте 10,3 м над уровнем р. Десны. Первый слой Г. Ф. Мирчинк определяет как послеледниковый (Q ptg-1) делювиального происхождения (Q. d). Второй слой он относит к аллювиальным или делювиальным отложениям (Q all, Q d) четвертого оледенения (Qgl4).
Таким образом в то время, когда мезинский человек окружал свою стоянку кухонными отбросами, в природе начали развиваться усиленные делювиальные процессы образования почв.
Условия залегания остатков Мезинской стоянки совершенно аналогичны с условиями залегания остатков Кирилловской стоянки в Киеве. Возраст же стоянки неодинаков: Кирилловская стоянка, как мы видели, существовала до начала, а Мезинская стоянка — уже в начале делювиальных процессов. Первое явление соответствовало концу средней, а второе — началу поздней поры палеолитической эпохи.
Установленная на основании геологических данных дата Мезинской стоянки подтверждается и данными палеонтологическими, по которым видно, что фауна того времени носила резко выраженный арктический характер. Чтобы оценить, насколько холоден был климат того времени, достаточно указать, что в отбросах Мезинской стоянки найдены кости мускусного быка (Ovibos moschatus), песца (Leucocyon lagopus) и северного оленя (Cervus tarandus). Кроме названных животных, в тех же отбросах найдены кости мамонта (El. primigenius), сибирского носорога (Rhinoceros tichorhinus), лошади (Equus caballus foss.), быков (Bos priscus), медведя (Ursus arctos) (?), волка (Canis lupus) и др.
Ha-ряду с обильными кухонными отбросами собрано большое. количество кремневых орудий и разного рода изделий из кости и рога живот-
ных. В состав орудий входили нуклеусы, отбойники, указывающие на производство кремневой индустрии в самой стоянке, скрёбки, ножевидные пластинки, скобели, резцы разных видов, проколки и др. Многие орудия дублированы, например найдены двойные резцы, проколки, скребки-резцы, скребки-скобели и т. п. Особенный интерес представляют скошенные резцы (burins busqu?s) и маленькие пластинки, круто отретушированные вдоль одного края *), близкие к типу la Gravette. Оба вида этих орудий впервые появляются в верхнем горизонте ориньякской культуры ранней поры палеолитической эпохи. Повидимому, основываясь на этих формах, Г. Обермайер действительно и относит стоянку к концу ориньякской или началу солютрейской культур, т.-е. к концу ранней или к началу средней поры палеолитической эпохи [173]). Однако эти мезинские орудия выражены не столь типично и мОгут явиться только пережитками древнейших форм в более позднее время [174]).
Еще больший интерес представляют предметы костяной индустрии. В состав их входят орудия, украшения и предметы, вероятнее всего, культового назначения.
К числу орудий относится значительное количество крупных и мелких проколок (шил), вышлифованных из кости и рога; обломки тонких, прекрасно.обработанных игл и др.
Из личных костяных украшений найдена часть удивительно тонко сработанного из слонового бивня браслета (рис. 55), имеющего вид широкой, согнутой, хорошо охватывающей руку пластины, и украшенного совершенно неожиданным меандровым, ромбическим и зигзаговым орнаментом; сплошь и гармонично покрывающим всю наружную поверхность предмета. Для застегивания браслет на сохранившемся крае имеет три круглы^ отверстия. Возможно, что браслет состоял из двух отдельных половинок, при чем отверстия могли служить для шнурования его на руке.
Браслеты в поздней поре палеолитической эпохи являются исконными предметами роскоши, идущими от времени западно- европейской ориньякской культуры ранней поры палеолитической эпохи, где мы видей и их на покойниках пещер Гримальди (Ментонских) в Италии, снизанными из ракушек, а в одной-из пещер Бельгии найден браслет, сделанный, подобно мезинскому, из слоновой кости.
Меандроаый, дивно разработанный орнамент мезинского браслета совершенно изменил представление о древности этого узора, получившего в металлический период распространение не только на материках Старого Света, но и в Америке. Между тем, еще недавно изобретение его приписывали классическим грекам. Находки орнамента в культурах, несомненно, бронзовой эпохи казались невероятными, и поэтому их древность для многих историков искусства казалась сомнительною. Мёзинский меандр, явившийся перед нашими изумленными глазами неопровержимым фактом, заставляет признать необычайную длительность времени существования этого интересного вида геометрического орнамента и с этой необычайной длительностью поставить в связь и его широчайшее распространение по земному шару в более поздние эпохи.
Возможно, что к разряду личных украшений относились и костяные пластинки, дошедшие до нас в фрагментарном виде. Эти пластинки также покрываются геометрическими узорами то в виде совершенно ясно выраженного меандра, то концентрических ромбов, то зигзагов и др., иногда комбинированных друг с другом. '
Имеется одна костяная пластинка подтреугольной продолговатой формы, на которой изображены линиями фигуры, напоминающие примитивные изображения конических шалашей.
Огромнейший научный интерес представляют скульптурные изображения птиц. Их найдено несколько, но особенно интересны из них четыре: две, вполне сохранившиеся, и две с отломанными хвостами (рис. 56 и 57). Все эти птицы выполнены в упадочно-стилизованном виде, указывающем ;на весьма широкое распространение и на весьма! долгое существование их. Головы птиц только намечены клиновидным выступом без всяких деталей.
Туловища округлы, с мягко очерченными грудными и спинными поверхностями и резко, под углом, срезайными задними частями. Хвосты длинны и несколько веерообразно развернуты. Все птицы покрыты геометрическими узорами. Обыкновенно, на спине помещается треугольник, обозначенный в две линии, обращенный острым углом к затылку, а основанием—к хвосту. Хвост \
6 \ -* v- 1
Sill*1
Рис. 59.
¦сверху украшается сначала углами, а затем — в одном случае продольными линиями, а в другом — заштрихованною геометричедкою фигурою. Грудь и зад брюшка орнаментируются не всегда одинаково: одна птица имеет на груди орнамент из простых линий, идущих от шеи вниз и, очевидно, изображающих расположение перьев, при чем задняя плоскость брюшка украшена четырьмя группами концентрических углов, направленных с четырех сторон вершинами к общему центру; другая лтмца имеет на груди и на задней плоскости брюшка меандровый орнамент, прекрасно вырезанный на последней; наконец, третья птица имеет на груди струйчатый, зигзаговый орнамент, а на задней плоскости брюшка— великолепно разработанный знак свастики, выведенный в фигурах меандра. Разработка этого мистического знака доведена до изумительной виртуозности: видно, что .мастер набил руку на производстве подобных фигур .до совершенства. Еще более изумительно то, что расположение концов свастики, согнутых в форме концентрических спиралевидных- ромбов, дает формы креста, тесно связанного с свастикой, ромба и меандра,
также связываемых некоторыми исследователями с свастическим знаком [175]).~ Оловом, пред изумленными глазами зрителя возникает целый ряд явлений, казалось бы, более свойственных орнаменту нашего времени, где сложность и вычурность фигур являются результатом богатейшего наследства, доставшегося от бесчисленных поколений предков, вдумчиво поработавших над созданием, геометрического орнамента и стилизацией разных, символов.
Свастика, в простейшем начертании, представляет крест с загнутыми в одну сторону концами. Для разъяснения смысла этого знака имеется довольно обширная литература. «Свастика» — слово древне-индийское и означает «доброе пожелание»; в Ведах оно употреблялось или в значении имени существительного «блаженство», или в значении наречия «здраво». По мнению одних ученых, свастика явилась результатом крайней стилизации изображения летящей птицы, ставшей эмблемою весны,, весеннего солнца, огня и далее — бога света [176]); по мнению других ученых,, форма знака произошла от двух накрест сложенных кусков дерева, при' помощи трения которых добывался священный огонь; по мнению третьих, свастика представляет мимико - графическое начертание фигуры человека в молитвенных позах [177]); по мнению четвертых, свастика есть усложненная форма креста, как графического религиозного символа, вероятнее всего связанного с культом солнца **). В одном сходятся все исследователи, именно, в приписывании свастике религиозно - культового значения.
Американский археолог Т. Вильсон, хранитель доисторического отдела. Национального Музея в Вашингтоне, изучая распространение свастики, дал интересную карту, отметив на ней места, где свастика, по имевшимся, у него сведениям, существует или существовала [178]); и, хотя сведения Т. Вильсона далеко не всеобъемлющи [179]), все же ему удалось заполнить знаками все континенты, за исключением Австралии, а это показывает какое широкое распространение получила свастика; археологии же известно, что широкое распространение явлений примитивных культур всегда связывается со столь же глубоким распространением этих явлений .вглубь прошедшего. В настоящем случае имеется тбму прекрасное подтверждение. В пределах Европы свастика прослежена в культурах всего металлического периода, где самые древние изображения свастик, восходящих к бронзовой эпохе, найдены'в курганах . России [180]), свайных постройках Швейцарии [181]) и террамарах Италии [182]). К той же эпохе относятся древние
свастики Азии и Африки, именно, Египта и так называемой Трои, В Египте свастика оказалась на золотой короне, найденной в саркофаге египетской царевны Кхнумиты, принадлежавшей к III или /IV династиям,, царствовавшим в IV тысячелетии до нашей эры. Приблизительно к этому времени должны относиться и многие свастические знаки на керамических изделиях Трои I и II[183]). Широкое распространение свастики в ее уже разнообразно стилизованных формах давало основание уверенности в том, что знак существовал в неолитическую эпоху, но никому не приходила мысль о возможности существования знака в палеолите, да еще в такой крайне стилизованной и вычурной форме, какую представляет мезинская свастика.
Замечательна связь свастики с изображениями птиц. Эту связь., впервые подметил и научно осветил русский археолог гр. А. А. Бобринской. В его статье «О некоторых символических знаках, общих первобытной орнаментике народов Европы и. Азии» приводится ряд убедительнейших сопоставлений фактов, говорящих в пользу не только простой, случайной связи, но и родовой (генетической), указывающей, что самый знак является не чем иным, как изображением птицы в крайне стилизованном, а иногда прямо условном виде.
Гр. А. А. Бобринской в своем освещении значения' свастики исходил из следующих поучительных положений: «Человек прежде всего должен был стремиться изобразить окружающие его предметы: животных и самого человека. Неумелые и неразборчивые его начертания со временем стилизуются и становятся еще непонятнее. Трудно дается резьба на [дереве или камне, и поэтому понятно, что стилизовка рисунка, состоящая из прямых линий, удобных для гравировки, быстро входит в обычай. Стилизованные изображения сохраняют сперва свой смысл и понимаются людьми. Со временем племена меняются, смысл рисунка забывается, но рисунок остается в употреблении, передаваясь с точностью из рода в род' и обращаясь мало-по-малу в декоративный мотив». Далее он замечает: «Стилизация, изображающая птиц посредством простых начертаний, напрашивается сама собой. Стилизация эта достигает очень простых форм, не имеющих видимого сходства с прообразами». Приводя ряд примеров из древнейших памятников изобразительного искусства Египта, Греции, Кипра, автор последовательно разъясняет, что летящая птица в крайне упрощенной форме получает вид креста или свастики, стоящая птица в профиль— вид латинской буквы Z; сидящая птица в гнезде — вид креста или зето- образной фигуры — в четыреугольнике; гнездо птицы с яицами:—вид четыреугольника с точками или кружками внутри; пустое гнездо —вид. четыреугольника или ромба. В ^дальнейшем процессе художественной обработки простейших изображений, в целях развития качества орнаментации, свастиковидные изображения летящей птицы получают загнутые концы то в форм.е четыреугольной и ромбической спирали; ряд зэтовид- ных. изображений стоящих в профиль птиц, принимает вид меандра; пустые гнезда птиц — вид концентрических четыреугольников и ромбов. Определение значения таких фигур представляется уже делом очень трудным и выполняется при сопоставлении фигур с целыми комплексами их разновидностей и другими, способствующими решению вопросов, явлениями.
' Крайне любопытно то, что в мезинском орнаменте мы видим стилизацию указанных форм в самом совершенном, самом . законченном виде:
свастика мезинской птицы получает концы в форме ромбической спирали; меандр на других мезинских птицах, браслете и некоторых фрагментированных предметах также загнут ромбами; наконец, рядом с меандром находятся и концентрические ромбы. Словом, все явления возможной стилизации для знаков птицы и ее гнезда оказываются на-лицо. Но что -еще любопытнее, так это — присутствие в мезинском орнаменте зигзаго- -вых линий, совместное нахождение которых со стилизованными изображениями птиц трактуется гр. А. А. Бобринским, как стилизация изображений змей. Змеи среди девственной природы составляли настоящий бич для первобытного человека, благодаря чему стали символами зла. Птицы, пожирающие змей, как аисты (Ciconidae), грифы (Serpentaridae) и др., приносили большую пользу человеку, и он стал на них смотреть, как на символы счастья, добра. Изображение птицы рядом с изображением змей обозначало борьбу начал добра и зла. И вот, оказывается такое глубокое отвлечение понятий было как будто бы осуществлено уже у палеолитического человека, вероятно, за несколько десятков тысячелетий до .наших дней. В этот длинный период времени, с очевидною целью оживления памяти об истинном смысле и значении знаков, их не раз сопровождали реальными изображениями птиц и змей. На галльских монетах, найденных во многих' экземплярах, на оборотной стороне изображены крест среди кружков, т.-е. птица на яйцах в гнезде, и рядом — реалистичен ские изображения двух птиц (самца и самки), а на лицевой стороне, сзади головы царя, представлен зигзаг — змея[184]). Вестник бота Индры, божественная птица индусов Гаруда изображается то символом свастики, то птицей, наподобие орла, овладевшей змеею, представляемых реально [185]). В таком виде Гаруда оказалась принесенною в искусство древнего финского населения Пермского края [186]), русских славян и даже в древнюю христианскую иконографию [187]).
В мезинском искусстве мы можем видеть то же соединение символа с реальным изображением его прообраза, свастики и птицы, а это показывает,' что уже в то время оживление памяти о коренном значении симврла являлось необходимым, а, следовательно, символ имел уже,тогда болыцую древность.
Все это в общем представляет захватывающий интерес и требует самого внимательного изучения памятников, так как правильное разъяснение их смысла способно ввести нас в тайну религиозных предс+авлений нашего палеолитического предка, в тайну его абстрактного понимания явлений окружающей природы и влияния разработанного им философского мировоззрения на таковые мировоззрения его позднейших потомков,до ¦самых наших дней. В этом смысле мезинское искусство имет "мировое значение, с которым придется считаться не только археологам, но и философам, богословам, историкам и этнографам.
Мезинская восточно- европейская культура требует радикального изменения неправильно сложившегося представления, что народы древнейшего каменного периода жили лишь заботами текущего дня, что наблю
дения над окружающим миром им были несвойственны и недоступны., Ложность такого представления была доказана блестящим мадленским изобразительным искусством поздней поры палеолита, а теперь подтверждена изумительным символизмом мезинского искусства того же времени. Ясно, что палеолитический человек всего континента Европы волновался; теми же злободневными вопросами миропонимания, какими волнуемся и мы. Разница могла быть лишь в количественном, но не в качественном отношении.
Кроме описанных, в Мезинской стоянке найдено несколько похожих друг на друга предметов, напоминающих своею формою отломанные головки птиц с очень длинными клювами. Отлом этих предметов ясно виден, но назначение и смысл их все же неясны. Если бы это были, действительно,, фрагменты птиц, то пришлось бы заключить, что мезинский палеолитический человек владел скульптурными изображениями в гораздо большем масштабе и с гораздо более реально разработанными деталями головы и в особенности клюва, который в сохранившихся скульптурах птиц совсем не выражен. Некоторые из этих клювовидных предметов сверху покрыты узором в виде углов.
Обширная Гонцовская стоянка, давшая огромное количество костей мамонта, оказалась не столь богатою произведениями искусства, но она не менее интересна некоторыми выясненными бытовыми чертами.
Стоянка находится между селами Гонцы и Духовой, Лубенского у., Полтавской губ.- Остатки ее залегают в почве у подошвы ската высокого правого берега, обращенного к обширной болотистой долине р. Удая, изобилующей озерами и старицами. Открытие стоянки сделано Ф. И. Каминским, обратившим внимание на доставленные в Лубенскую гимназию землевладельцем Г. С. Кирьяковым кости мамонта, найденные им около 1871 года в его имении при с. Гонцах. В 1873 году Ф. И. Каминский произвел первые научные раскопки, результатом которых и явилось открытие палеолитической стоянки, характеризовавшейся скоплением разрозненных, расколотых, разбитых, а иногда и сильно обугленных костей мамонтов, оленей и других различных животных, среди которых залегали кремневые орудия и осколки, а также два костяных шила [188]).
Вторым исследователем Гонцовской стоянки явился проф. К. М.- Фео- филактов 2). Как специалист-геолог, он направил свои исследования на выяснение геологических условий залегания остатков стоянки в почве и пришел к заключению, что «порода, в которой найдены были кремневые орудия человека, есть известково-песчано-глинистый ил желтоватого цвета, литологически тождественный с лёссом». Выяснив, что лёсс и его лёссовидная разновидность залегают в Полтавской губ. выше ледниковых обра- зований (третьего, рисского) оледенения, проф. Феофилактов правильно относит его, по отношению этих ледниковых образований, к послеледниковым, что определяло и время стоянки в послеледниковой эпохе.
После исследований, произведенных Ф. И. Каминским и К. М. Феофи- лактовым, Гонцовская стоянка надолго остается как бы забытою. Только- с 1913 года пробуждается новый интерес к ее остаткам и вызывает новые более обширные археологические и геологические исследования. На этот
раз возбудителем внимания к остаткам стоянки явился Гельвиг, приват- доцент медицинского факультета университета св. Владимира. Устраивая санаторий близ стоянки, он занялся вновь раскопками, которые, однако, не имели научного характера. Им было извлечено не менее шести разрушенных временем черепов мамонтов и несколько рогов северного оленя. Черепа принадлежали очень молодым особям.
Раскопки Гельвига обратили на себя внимание Полтавской'Губернской Земской Управы, решившей продолжать раскопки для пополнения новыми приобретениями коллекции Полтавского Музея Губернского Земства, с каковою целью в 1914 году командировало хранителя Археологического отдела своего Музея В. М. Щербаковского, серьезно и правильно поставленная разведка которого дала отличные результаты: на небольшом вскрытом пространстве были обнаружены кости, принадлежавшие по меньшей мере пяти мамонтам, нескольким другим более мелким животным, а также значительное количество кремневых орудий и осколков, крупные- валунные кругляки, несомненно использованные человеком, и несколько костяных изделий.
В 1915 году в широко поведенных раскопках приняли участие археолог В. А. Городцов и геолог проф. Вернадский, а позже стоянку осмотрели геологи проф. А. П. Павлов и приват-доцент Московского университета Г. Ф. Мирчинк. К сожалению, благодаря вспыхнувшей в России революции, издание в печати результатов их исследований остается незаконченным, что' препятствует резюмированию общих результатов исследований, представляющих значительный научный интерес. В общих же чертах выяснено следующее: огромнейшие скопления кухонных отбросов сопровождали обширное кострище. Между грудами сваленных костей оставались узкие проходы. С костями животных сваливались какие-то • мелкие и рыхлые органические вещества, может быть—мусор, удаляемый из жилищ, каковыми могли-быть шалаши; в этом мусоре застревали мелкие предметы, вроде кремней, осколков костей, угольков и т. п., сохранившихся до нашего времени. Очевидно,' для того, чтобы мусор не расползался,' некоторые груды его, как бы нарочно, обкладывались крупными костями мамонтов: черепами, лопатками, в одном случае поставленными в длинный ряд наподобие щитов. Но что особенно любопытно, так это положение в грудах бивней мамонта. Обыкновенно они располагались более или менее над срединой каждой груды, лишь немного выдаваясь концами наружу; но в одной группе в их положении замечена интересная черта, что все они лежали вершинами дугообразных изгибов кверху. Такого положения бивней в других грудах Гонцовской стоянки почти не замечалось, но оно ^наблюдалось и зафиксировано рисунком в Виллендорфской стоянке на берегах р. Дуная, в пределах Австрии *)„ Если положить мамонтовые бивни ¦на ровной твердой поверхности, то они непременно примут такое положение, что вершины их дуг окажутся внизу, так как в них сосредоточивается центр тяжести всей фигуры. Очевидно, для того, чтобы принять неестественное положение, изогнутые бивни были уложены на холмообразную груду рыхлого мягкого мусора, облегая его сверху. - Факт расположения в этой группе бивней в разных горизонтах (немного выше, немного ниже) может указывать на то, что бивни попадали на груду мусора не в одно, а в разное время, после того как груда успевала увеличить свой
$ост кверху. Итак, в форме- положения этих бивней имеется новое доказательство, что первоначально груды костей лежали вместе с мелким, рыхлым и мягким мусором, скоплявшимся в виде холма.
В промежутках между крупными костями лежат более мелкие кости и предметы; некоторые из них оказываются в более или менее вертикальном положении, которое они могли получить при проникновении чрез рыхлый мусор сверху вниз.
В обширном кострище сохранились преимущественно обугленные мелкие кости, очевидно попадавшие в огонь случайно, а не в виде топлива; от сожженного дерева сохранилось немногое. Возможно, как выше сказано, полагать, что,близ костра располагались жилища в форме шалашей, но от них не сохранилось никаких остатков.
Общий характер быта гонцовского человека представляется типично охотничьим: среди его кухонных остатков не оказалось ни одного признака не тоггько земледелия, скотоводства, но даже и рыболовства.
Пищей человека служили животные, пойманные и убитые на охотах. Не может быть сомнения, что от многого из поступавшего на стол человека до нас не дошло совсем никаких остатков, но наиболее обычное, а поэтому наиболее важное, повидимому, является доступным для нашего наблюдения.
Судя по количеству костей, главным объектом охоты и продуктом литания являлись мамонты. Впрочем, такое суждение может и не соответствовать истине, так как кости мамонтов, как более крупные, имели более шансов на долговечную сохранность, и возможно, что благодаря этому •количество их к настоящему времени значительно превысило количество костей мелких животных, хотя бы остатки последних в первое время были и в неизмеримо большем числе.
Среди видов животных, мясом которых питался- человек, по предварительному определению оказались: мамонт (Elephas primig-enius), северный олень (Cervus tarandus), лось (Cervus alces), кабан (Sus scrofa ferus), бык (Bos), медведь (Ursus arctos), волк (Canis lupus), заяц (Lepus timidus), несколько видов грызунов и др.
Кости мамонтов принадлежат молодым индивидуумам, что как бы указывает на преднамеренный отбор этих животных. Относительно причины появления их костей среди отбросов стоянки едва ли может быть разногласие в том, что они явились результатом питания мясом' этих животных. Все черепа мамонтов оказались с выбитыми бивнями, кроме •одного, принадлежащего очень молодому индивидууму, у которого один бивень был не выбит, а отломан около носовых костей. Чёрепа вскрыты. Целью вскрытия, вероятнее всего, служил мозг. Но если последнее верно, то необходимо заключить, что головы мамонтов притаскивались на стоянку в совершенно свежем виде, так как мозг представляет нежное, скоро портящееся вещество, которое даже через небольшое число дней едва ли могло быть веществом съедобным.
Всего съеденных гонцовским человеком мамонтов подсчитано, насколько мне известно, более 40 индивидуумов; по этому числу стоянка занимает второе место в России: ее превосходит в этом отношении только Кирилловская стоянка в Киеве.
Что касается более мелких животных, то в наибольшем количестве яопадали зайцы и другие еще неопределенные виды грызунов, а также северные олени. Очень редко встречаются кости быка, лося, кабана, медведя, волка и, вероятно, других. Часто встречаемые кости какого-то маленького грызуна могут быть случайными и принадлежать грызуну, жившему
в норах, среди костей, иногда насквозь прогрызенных ими, или несущих следы их острых зубов. Вероятно, также к случайным следует отнести створку раковины моллюска из семейства речных Unio. Эта створка скорее всего была принесена с недалекого в то время берега реки какой- нибудь птицей. В наше время такой перенос ракушек делают галки, вороны, любящие ютиться близ человеческих жилищ.
Быт человека больше всего характеризуется орудиями труда. Гон- цовский человек имел орудия из камня и кости. Среди каменных преобладали кремневые орудия. Главная масса выполнена отжимной техникой.
В пользу этого говорит то, что найденные, нуклеусы настолько малы, что отделить от них пластинки отбойником, т.-е. способом сколотой техники., представляется делом почти невозможным, так как при сильных ударах отбойника нуклеусы выпадали бы из пальцев. Между тем, гонцовские ' нуклеусы, как это видно на их гранях, использованы более, чем на половину, давая при этом почти 'одинаково хорошие осколки, чего, при работе .способом сколотой техники, как удостоверяют опыты, почти невозможно достигнуть. Вторым, признаком, говорящим в пользу обработки гонцовских нуклеусов приемами отжимной техники, является отсутствие отбойников, необходимых-^при работе приемами сколотой техники; и, наконец, третьим признаком можно считать отсутствие значительного количества осколков, которые обыкновенно огромной массой сопутствуют работе приемами сколотой и еще более архаической тесанной техники. В Гонцовской стоянке осколков встречено .очень мало, и все они носили характер длинных ножевидных пластинок, вполне возможных в работе приемами отжимной техники.
Переходя к обзору типов орудий, прежде всего остановимся на ножевидных пластинках. При допущенной нами' отжимной технике мастер отделял от нуклеусов довольно прямые, узкие и тонкие двух-и трехскатные пластинки, обладавшие той формой, какая являлась наиболее удобной для непосредственного употребления их в виде ножей и для дальнейшей переработки в разные другие формы мелких орудий. Размеры ножевидных осколков очень малы. Ретушь на них в огромном большинстве случаев’; совершенно отсутствует. Из ретушированных пластинок интересны своим видом напоминающие тип la Gravette.
Скребки встречаются часто; среди них преобладают три формы: продолговатая, 2) овальная, иногда почти круглая, и 3) дублированная. Преобладает первая форма; третья — встречается редко.
Резцы так обыкновенны, что число их не меньше, а скорее больше: числа скребков. Известно, что резцы имели специальное (назначение для резьбы по кости, камню и, весьма вероятно, по дереву, и если до настоящего времени в Гонцовской стоянке предметы, покрытые резьбой, не найдены, то можно составить понятие, какая огромная масса творений рук человека того времени исчезла без следа.
Гонцовские резцы имеют несколько типов, а именно типы: боковых, срединных, двойных и др. Более обыкновенными являются боковые и срединные резцы; двойные скребки редки; чаще встречаются резцы, дублированные со скребками.
Проколки, или шила, имеют вид очень узких пластинок, отретушированных вдоль одного края. Такие тонкие и хрупкие орудия могли употребляться только при выполнении очень деликатных работ, например прокалывании тонких шкурок животных и других подобных материалов- По мнению некоторых археологов, эти орудия могли служить и для татуировки тела, но, к сожалению, остается невыясненным, существовала лт в то время .татуировка у населения Восточной Европы.
Кроме кремневых орудий, на стоянке были найдены камни, из которых некоторые, несомненно, были, использованы человеком, как точильные; таковы -плитки, на поверхности которых заметны стертости при шлифовках. Нужно полагать, что на этих плитках натачивались и вышлифовывались мелкие костяные изделия вроде шил, игл и т. п. Назначение других камней более или менее неправильной формы остается загадочным. Возможно, что ими пользовались для разбивания некрупных костей или нанесения других каких-либо ударов,' не требующих регулярности работы, каковая необходима, например, для каменных отбойников, в роли которых эти камни, несомненно, не служили.
Особенно любопытным представляется круглый камень, похожий на шар, величиною немного менее кулака. Назначение его загадочно. Отбойником он не служил. Вероятное всего, он служил в роли метательного камня, кистеня и вообще ударного1'-'орудия.'
Число костяных изделий значительно. Большинство трубчатых костей оказалось разломанным и расколотым, но не несущим никаких признаков тех орудий, которыми произведено их расчленение. Только немногие кости снабжены рядами зарубок и нарезов, указывающих или на то, что от этой кости отрезан кусок, предназначенный для какого-либо изделия, или на то, что сама, эта кость предназначалась для обработки, не доведенной до конца.
Из законченных костяных изделий крупные изделия редки и всегда представляются в виде - обломков. Один из таких обломков имел вид куска мамонтового бивня с гладко отшлифованною, совершенно прямою гранью. Этот кусок служил частью какого-то очень тщательно обработанного предмета. 1
Из мелких вещей найдены шила, иглы и др. Шила встречаются часто, но обычно в поломанном виде. Большинство шил сделаны из ножных костей одного грызуна величиною с бабака или зайца, но, повидимому,- ни того, ни другого, а совершенно иного вида. Почему человек остановился на выборе костей этого животного—понять нетрудно: они настолько плотны и настолько хорошо воспринимали шлифовку, что, пролежав тысячи лет в земле, остались до сих пор годными к употреблению *), тогда как кости других, даже крупных животных сильно пострадали и, вероятно, в огромнейшем количестве исчезли без остатка. Игл найдено немного: одна игла оказалась совершенно целою, прекрасно вышлифованною и с ушком для нити. Другие иглы представляли вид обломков. •
Одно из костяных изделий неизвестного назначения имеет вид довольно толстой пластинки, суже'нной к концам в форме челнокэ, с, большим овальным отверстием в средине. Эта вещица, вероятнее всего, служила застежкой или же головкой булавки. ;
К числу костяных орудий возможно относить две мамонтовые ножные кости, имеющие один конец Отбитым вкось, что придает обеим костям вид больших клиньев. Подобные клинья В. В. Хвойко нашел в Кирилловской стоянке в Киеве и высказал предположение, что ими разбивались черепа мамонтов и других крупных животных.
В заключение остается еще сказать, -что странным представляется, почему палеолитический человек Гонцовской стоянки, как, вероятно, и многих других, считал необходимым удаление бивней из черепов, что
. а)Ф. И. Каминский в своем выше-цитированном труде говорит: «Костяное шило было по вынутии из земли так остро и прочно, что свободно протыкало довольно толстую кожу». Труды III Арх. С., т. I, стр. 149.
Археология.
можно сделать только с большими усилиями, и, вынув этот великолепный материал для выработки орудий и изящных изделий, бросал в груды мусора неиспользованным. На первый взгляд в этом можно усмотреть некоторую духовную слабость гонцовского обитателя, не позволявшую использовать то, что в других областях, например во Франции, его современники перерабатывали в орудия и в произведения искусства. Однако мысль о слабости творческих сил может притти только при первом впечатлении. Более внимательное изучение явления ;приёодит к другим соображениям: человек, конечно, извлекал бивни из черепов мамойтов не напрасно, а с явною целью использовать их, чего он, очевидно, не успел сделать по причинам, не зависящим от его воли. Возможно, что, покидая в последний раз свою стоянку, гонцовский человек рассчитывал вернуться к ней снова, но выпол- нить этого не мог.
Памятников изящного искусства.не найдено, хотя в существовании их у гонцовского человека невозможно сомневаться: об этом говорят многочисленные кремневые резцы. Очень возможно, что даже на тех костях, которые извлечены из стоянки, существуют узоры, но для открытия их t необходимо удалить с поверхности костей слои покрывающих их почвенных солей.
Таковы материалы, добытые в Гоицовской стоянке. Время их определяется, с одной стороны, геологическими условиями залегания, с другой— типами кремневых орудий. Геологические условия показывают, что предметы стоянки отложились в толще дилювиального лёсса, а следовательно во время IV (вюрмского) оледенения и в этом отношении близко стоят к Мезинской стоянке. Но кремневые орудия своими микролитными формами указывают на более позднее „ее время. Среди этих орудий особенно поздними представляются кругловатые миниатюрные скребки, являющиеся обычными в азильской (турасской) культуре Франции. Как будто бы на позднее время указывает и отсутствие памятников искусства, хотя необходимо еще раз заметить, что искусство резьбы у гонцовского человека существовало, на это ясно указывают резцы, столь часто встречаемые среди орудий. Возможно, что гонцовский человек не имел предметов искусства в таком обильном количестве, как мезинский человек, так как после расцвета искусства в позднюю пору повсюду в Европе замечается упадок в этом отношении. Во всяком случае, по характеру кремневых орудий Гонцовская стоянка представляется моложе, Мезинской и поэтому не может быть отнесена к нижнему горизонту поздней поры палеолита, но она не может быть отнесена и ко времени верхнего горизонта, которому не свойственны мамонты. Остается только одно: отнести стоянку ко времени среднего горизонта, что и представляется наиболее верным. Против такого , определения времени могли бы говорить ножевидные кремневые пластинки типа la Gravette, которые во Франции являются1 характерными для верх- н“ о гооизонта ранней поры палеолитической эпохи; но, очевидно, эта форща ножа в Восточной Европе оставалась очень долго в употреблении, и поэтому она оказалась в Мезинской и Гонцовской стоянках.
Продолжая обзор распространения культур поздней поры палеолитической, эпохи за пределами Европы, мы их находим в Передней Азии, и ieHi о в Сирии. Несомненно, они найдутся во многих областях, но с характером менее похожим на европейский, а это на некоторое время затормозит определение их времени. Что касается сирийской культуры, то она имеет некоторое сходство с европейскими. Так, вывезенные J1. Лартэ из гротов распбШЙс^Йных близ устьй Нар-эль-Кальб близ Бейрута, каменные оруия по своей технике и формам похожи на мадленские.
Подобные орудия найдены в Палестине и в некоторых пунктах африканского побережья Средиземного моря.
Возникает- вопрос, какие расы являлись носителями и двигателями культур поздней поры палеолитической эпохи.
По Keith’y, уже с начала индустриальной эры выступают и дифференцируются все основные, существующие в настоящее время расы, а именно африканская, австралийская, монгольская и европейская, и такое явление очень возможно: оно подтверждается фактом присутствия на Европейском континенте в самом начале палеолитической эпохи двух рас: негроидной (африканской) и кроманьонской (европейской), уже настолько сильно дифференцировавшихся, что их можно определять по костякам. Нужно полагать, что в это время существовала в столь же обособленном виде и монгольская раса.
В пределах Европы в течение палеолитической эйохи, по мнению Г. Осборна, оперировали четыре расовых разновидности: брюннская, кроманьонская, средиземноморская и альпийская (фюрфозская); из них три: кроманьонская, средиземноморская и альпийская существовали в течение всей поздней поры, перешли в неолитическую эпоху и далее в металлический период времени. Кроманьонская и средиземноморская раса относятся к узкоголовым (долихоцефалам), альпийская — к широкоголовым (брахицефалам). Находки человеческих костей сделаны только в Западной и Средней Европе. Вот список их, который заимствуется у Г. Осборна:
Год находок. | Название местностей. | | Характер находок. |
1863 | Брюникель (Франция). | 1 1 Обломки скелета из погре- " бения. |
1864 | Мадлена (Франция). | Обломки скелета. |
1869 | Ложери-Басс I (Франция). | I » 15 |
1871 | Гурдан (Франция). | „ |
1872 | Ложери-Басс II (Франция). | Скелет из погребения. |
1872—73 | Сордэ (Франция). | ' )) » 99 |
1874 | Фрейденталь (Швейцария). | Обломки черепа и таза. |
1883 | Плакар (Франция). | 8 черепов, большинство в обломках. |
1888 | Шанселад (Франция). | Скелет, почти полный, из погребения. |
1894 | Гото (Les Hoteaux) (Франция). | Обломки скелета. |
1914 | Оберкассель (Германия). | Два скелета: мужчины и женщины, из погребения. |
” | Эйзи (Франция). | Обломки скелета.. . |
од находок. | _ Название местностей. | Характер находок. |
1914 | Мут (Франция). | Один зуб и один позвонок. |
» | Лимэль (Франция). | Обломки черепа. |
» | Грот-де-Гомм (Франция). | Три черепа и обломки скелета. |
» | Брассампуи (Франция). | Два зуба. |
• | Грот Фей (Франция). | Обломки нижней и верхней челюстей. |
| Люссак (Франция). | Обломки нижней челюсти. |
?gt; ' | Ма-д’Азиль (Франция). | Верхняя часть черепа. |
' | Лурд (Франция). | Обломки черепа. |
,, | Кастилио (Испания). | „ |
» | Гуденусхеле (Австрия). | Один детский зуб. |
• | Андернах (Германия). | Два детских резца и семь обломков ребер. |
Очень любопытны антропологические данные, приводимые для сравнения расовых признаков палеолитического населения Европы с современным..
|
| Черепной 1 указатель. | Объем головного мозга в сантиметр.j | Рост в футах. | Отношение длины^ру- 1 ки и ноги. |
|
| Современный европеец | — | 1.400-1.500 | 5'Т | 69,73% |
|
| Палеолитический европеец: |
|
|
|
|
|
| брахицефалы (Офнет) .... | 86,21 | 1.400 | — | — |
|
| долихоцефалы (Офнет) . . . | 70,50 | 1.500 | — | — |
|
| Кроманьон • | 73,76 | 1.500 | 6' | — |
| |
| Гримальди (кромаиьонск. типа) . | / 63 (?) 1 76Д6 (?) | 1.775 1.880 | 5'10Va" 6'472 | 66,50% 69% |
|
| Шанселад | 72,02 | 1.700 | 4'1Г |
| . |
| Ориньяк | 65,7 | — | 5'3" |
|
|
I Гримальди (негроидный тип) . . | 69,27 | 1.580 | 5'Г | 63,12°/о |
| |
j Брюнн I | 65,7 или 62,2 | { 1.350 | _ | Is |
Приведенные в таблице данные взяты у Г. Осборна, а им извлечены из наиболее авторитетных исследований, каковы: Швальбе, Дюбуа, Keith’a, Буля, Клаатча, Фрепона, Маковского, Верно, Брока и др. [189]), так что заподозрить в них какую-либо особенную неточность, связанную с промахами или ошибочными приемами исследователя, почти невозможно; между тем эти данные говорят, что по объему мозга современный европеец уступает преобладающему большинству палеолитических предшественников. Палеолитические, как и современные европейцы принадлежат к одному виду Homo sapiens. Развитие их черепов более или менее одинаково; более или менее одинаково должно быть и развитие долей мозга; при этих условиях больший объем мозга необходимо обусловливает более совершенные чувства слуха, зрения, обоняния, осязания, вкуса, а вместе с тем и более живую деятельность аппарата умственной жизни. А если это было бы так, то следует заключить, что на Европейском континенте, где обитают наиболее прогрессивные народы, со времени палеолитической эпохи произошел упадок в развитии наиболее существенного органа. Это — вывод, заслуживающий внимания и дальнейшего научного анализа.
Наибольший расцвет духовной деятельности палеолитического человека совпадает с поздней порой, к концу которой произошел и глубокий ее кризис.
Выше указывалось, что причиной упадка в Европе и, повидимому, во ¦всей средиземноморской области духовной и материальной культуры являлись численный рост населения и уменьшение дичи, дававшей лучший сорт пищи. Не имея прирученных животных, не имея плодов земледелия, человек должен был испытывать большие лишения, оказавшие дурное влияние на его культурную деятельность вообще.
Недостаток мясной пищи человек стремился восполнить рыбой и моллюсками, кости и раковины которых, скопляясь в груды, хорошо отмечают, где и' когда ранее всего население начало испытывать недостаток мясных пищевых продуктов. По археологическим сведениям, это имело место в Сев. Африке, где появляются наиболее древние скопления раковин моллюсков, или так называемые кьёккенмёддинги [190]).
Возможно, что тот же недостаток пищевых продуктов послужил стимулом переселения народов, в котором большую, а может быть и главную, роль сыграла так называемая средиземноморская раса, вышедшая из Африки и потеснившая исконное палеолитическое население Европы. ’
Нужно полагать, что движение средиземноморской расы сопровождалось войнами и даже полным истреблением более слабых племен; по крайней мере, на это как бы указывает исчезновение как раз в конце поздней поры палеолитической эпохи брюннского племени.
Выражением духовной деятельности палеолитического человека поздней поры служат религия и искусство, при чем последнее, если не вполне, то в значительной степени подчиняется той же религии. Наиболее сильно религиозные воззрения запечатлелись в обрядах погребений. Погребений к 1914 году было открыто шесть: в Ложери-Басс II, Брюникеле, Сордэ, Шанселаде, Гото (все во Франции) и в Оберкасседе (в Германии).
В Ложери-Басс (Нижнем Ложери), в убежище под скалою, среди обильных скоплений памятников мадленской культуры, в 1872 г. Е. Мас- сена открыл погребение с хорошо сохранившимся костяком. Костяк лежал в сильно скорченном положении, на левом боку, с кистью левой руки под
головою, а правой руки — на шее, с коленами ног, подведенными к локтям.. Такое положение могло быть придано трупу покойника лишь при условии особого пеленания или связывания веревками. На костяке лежал огромный, камень, раздавивший часть позвоночника и давший предлог к неправильному объяснению, по которому костяк, принадлежал не погребенному, а случайно убитому упавшим сверху камнем человеку.
На ложерийском костяке найдены раковины Сургаеа, или ужовки, из них две пары лежали на лбу, по одной паре у каждой плечевой кости, по две пары у каждого колена и у каждой ступни ног. Очевидно, эти раковины украшали головной убор, браслеты, носимые выше локтя, наколенники и обувь или ножные браслеты. Всего раковин было 12 пар; они принадлежали к двум самым крупным и красивым видам средиземноморских ужовок (Сургаеа rufa и Сургаеа lurida), желтоватого и пепельно-серого цвета. Раковины эти, по верному замечанию Г. Мортилье, должны были служить очень изящным украшением.
Несколько позже (в 1872—1873 г.г.) было открыто Е. Ларте и Шаплэн- Дюпарком погребение в пещере Дюрюти, в Сорде. Положение, костяка не выяснено. Костяк сопровождался просверленными зубами медведей и пещерных львов, украшенными резными геометрическими узорами и изображениями гарпунов и животных. Часть этих привесок входила в состав ожерелья, а часть украшала пояс. ¦
Третье погребение найдено в небольшой пещере Гото, около Рос- сильона, в департаменте Эн, аббатом Турнье и археологом Ш. Гальоном. Костяк залегал на глубине двух метров, ниже культурных слоев, содержавших памятники мадленской культуры верхнего горизонта, когда IV вюрм-- ский ледник, покрывавший местность, отступил к.Альпам, оставив в самой пещере моренный материал. Костяк покоился на спине в вытянутом положении; руки его лежали сбоку также вытянуто. Труп положен на золу очага; у головы его поставлен большой камень. Все кости оказались, покрытыми красной охрой, лежавшей на черепе, позвонках и ребрах комками; около черепа найдены просверленный зуб оленя и кусок кремня; у правого плеча—кремневый нож в 9 см длиною, а у правой плечевой кости — скребок; несколько кремневых орудий найдено в разных местах в области, костяка, а около правой бедренной кости — начальнический жезл, сделанный из рога северного оленя. Жезл имеет одну сверлину и покрыт сильно стертыми узорами. Интересно, что такой же жезл с прекрасным изображением ревущего оленя был найден в той же пещере, приблизительно на 1,25 метра выше костяка. Возможно, что с горизонта залегания этого (второго) жезла и было произведено погребение.
У Шанселада, в пещере Рэймонд, департ. Дордони, в 1888 г. открыт археологами Гарди (Hardy) и Фэо (Feaux) костяк, лежавший под несколькими культурными слоями, содержавшими памятники мадленской культуры, непосредственно на скалистом дне пещеры. Костяк покоился на .левом боку, в сильно'скорченном положении, с головой, положенной между кистями обеих рук. Форма положения костяка оказывается вполне схожею с положением костяка в убежище Ложери-Басс. Вокруг костяка был рассыпан порошок красной краски (кровавика).
В 1914 году одно погребение, сопровождавшееся утварью, характерною для среднеевропейской культуры поздней поры палеолитической эпохи, было открыто в Оберкасселе (Obercassel) близ Бонна, в Германии !).
Из приведенного можно видеть, что формы погребений поздней поры во многом схожи с погребениями средней и ранней поры палеолитической эпохи. Очевидно, народы Европы придерживались твердо установленных религиозных воззрений, по которым требовалось трупы покойников скорчить и связать или, реже, оставить вытянутыми и положить непосредственно на золу и угли очага или на золу и угли, взятые из очага, или, наконец, на порошок красной краски, которою можно было посыпать и весь костяк сверху. Покойников сопровождали их личными украшениями, одеждой,и бытовыми предметами. Все это указывает на особое почитание умерших и веру в то, что умершие в загробном мире вновь оживают, .испытывая потребности обыкновенных живых людей, нуждающихся в домашнем очаге (жилище), одежде и орудиях, посредством которы-х добыв-алась пища и выполнялись разные бытовые работы. Словом, выявляется живая вера в загробную жизнь, какую можно наблюдать почти у всех современных народов.
Искусство поздней порЫ палеолитической эпохи, являясь естественным развитием искусства предшествующего времени, достигает могучего расцвета и потом быстро падает и почти совсем исчезает. Расцвет его совпадает со временем культур нижнего и среднего, а падение—с культурами верхнего горизонта, при чем, насколько изумляет степень совершенства искусства в ¦ первые времена, настолько поражает быстрота падения и полного исчезновения в последнее время; и если успех развития в первые времена легко объяснить естественным ростом художественного опыта и знания, то упадок и исчезновение в последнее время представляется фактом неизъяснимым, очевидно связанным и обусловленным событие'м катастрофического стихийного характера, —событием, повергшим все народы Европы и прилегающих к ней географических областей в глубокую нищету, когда человеку не оставалось- времени заниматься искусством и вообще духовным совершенствованием. Выше мы уже указали, что к концу палеолитической эпохи наблюдается общее падение , культуры на всем пространстве Европы и смежных С нею географических областей, и объяснили это увеличением количества населения и оскудением охотничьей дичи. К этой мысли необходимо притти и при объяснений падения искусства, хорошо зафиксировавшего постепенную убыль видов дичи: во времена своего могучего' расцвета европейское искусство изображает все характерные виды животных мамонтовой фауны, затем лишается главных ее представителей: мамонтов, носорогов, пещерных медведей, львов и др., и, наконец, переходит в бедный геометрический орнамент и исчезает совсем: очевидно, человек все более и более лишался охотничьих моделей для своих художественных творений и, наконец, 1 потерял в отношении их всякий интерес, предпочтя когда-то пленявшим его ум и воображение объектам охот простые узоры, которые его интересовали также недолго скоро исчезли.
При изучении наиболее обильных произведений искусства мадленской культуры можно заметить, что они одинаково выразились в ваянии, гравюре и живописи.
В' раннее время развития мадленской культуры ваяние достигает наивысшего совершенства; образцами его являются: 1) высокие барельефы конских фигур, выполненных почти в натуральную величину на стенах пещеры Кап-Бланк, поражающих своим могучим реализмом, дающим повод сравнивать их даже с греческими барельефами и 2) еще более rlopa-
жающие по, смелости замысла и выполнению глиняные лепные изображение Зубров (Bos latifrons), открытые в пещере Одуберта, выполненные в натуральную величину с удивительною экспрессиею и натурализмом [191]).
Параллельно с ваянием и гравюра получила значительное- усовершенствование и резко выраженный характер. Контурные линии фигур врезаются глубоко и уверенно: на телах животных обозначается шерсть и длинные волосы, таковы изображения мамонтов в пещере Комбарель и полосатые изображения животных в испанских пещерах Альтамиры, Кастилии и Пасиэги.. -
Одновременно господствует красочная стенная роспись в слабых колерах и полутонах.
В среднее время развития той же культуры образцами ваяния являются уже более грубые человеческие фигурки, вырезанные цз обыкновенной и слоновой (мамонтовой) кости, и более совершенные фигурки животных, вырезанных преимущественно из рога северных оленей; крупные же произведения совершенно отсутствуют. Между тем гравюрное дело продолжает совершенствоваться и достигает наибольшего расцвета. К этому времени относятся великолепные гравированные изображения на простой и слоновой кости 2).
Очертание фигур становится тоньше, принимая'вид изящных и легких граффити; на превосходных изображениях животных обозначаются тонкими штрихами волосы и шерсть. Лучшие гравюры открыты в пещерах Фонт- де-Гом, Марсула и в гроте Марии. Одновременно с расцветом гравюры делает большой успех и стенная живопись; образцами ее служат превосходные полихром,ные росписи стен в пещерах Альтамиры, Фонт-де-Гом и Марсула. Живопись обычно' соединяется с резьбой, придающей особую определенность и выпуклость фигурам. С тою же целью изображения животных обводятся по контурам черною краскою, тогда как очерченные силуэты заполняются светложелтым, красным и темным цветами.
В позднее время ваяние и гравюра исчезают бесследно. Исчезает красочная живопись, слабым отголоском которой остаются только схематические, разнообразные фигуры в виде 'линий, точек, загадочных знаков, какие открыты на камнях так называемой ма-д’азильской культуры;, относящейся уже к переходному времени от палеолитической к неолитической эпохе. ,
Такова в общих чертах схема развития и падения искусства мадленской культуры. Повидимому подобная схема была пережита и другими культурами Европы, а также и культурами ближайших к ней «областей соседних материков.
Художник поздней поры палеолитической эпохи как бы сознательно стремится как можно сильнее зафиксировать и самого себя, и, всех более заметных представителей окружавшей его фауны. Он вырезает, гравирует и выписывает красками человеческие фигуры то в более или менее обычном виде, то ряжеными 'И скрытыми в масках, подражающих рогатым и безрогим головам животных; но более излюбленными сюжетами его художественного творчества являются животные: мамонты, носороги, северные
*) Le Comte Begouen. «Les statues d’argile de ia caverne du Tuc d’Audobert (Ariege)». L’Anthropologie, 1912, т. ХХШ, стр. 657—665. Имеется обширная литература. Одним из лучших альбомов служит большой труд Ed. Piet te «L’art pendant 1’age du renne», 1907, Paris. Из русских можно указать работу И. И. Фомина. ('Искусство палеолитического периода в Европе», М. 1912 года.
олени, зубры, дикие быки, лошади, серны, горные 'козлы и многие другие. Реже художники пытаются изобразить птиц, рыб, насекомых и растения.
Лучшие художественные произведения, открытые до сих пор, оказываются связанными с пещерами. Такое явление нетрудно понять: оно объясняется тем, что пещеры способны лучше предохранять от разрушительных влияний времени как мелкие, так и крупные художественные творения вроде художественно выполненных мелких йредметов домашнего и промыслового быта, монументальной стенной росписи, гравюры, скульптуры и даже таких рыхлых и громоздких произведений ваяния, какими представляются вышеупомянутые вылепленные из глины большие фигуры зубров, открытых в пещере Одуберта. Пещер, сохранивших до нашего времени стенные росписи, скульптуру и гравюру, известно более тридцати: одна половина их находится в Испании и другая — во Франции. Чтобы не удлинять обзора, мы не станем останавливаться на их описании, но коснемся жгучего вопроса, волнующего всех современных исследователей палеолитического искусства, о назначении последнего.
Искусство есть выражение чувства той красоты, к достижению которой стремится все живое, начиная с кристалла и кончая венцом земных творений — человеком. Стремление к выявлению чувства красоты у всех живых существ настолько велико и сильно, что оно оказывает влияние на весь их организм: моллюски запечатлевают свое стремление
к красоте в великолепной архитектуре и прелестной росписи своих раковин; рептилии, птицы и животные развивают поразительные цветовые украшения верхних покровов тела и даже на таких нежных организмах, как их глаза, часто расцвеченные в изумительно красивых и изящных тонах. Мало того, некоторые существа в своем стремлении к красоте идут далее их собственных организмов, перенося свое художественное творчество на окружающие их внешние предметы, например целый ряд видов из семейства райских птичек (Chlamydodera holosericea, Chi. maculata, Amblyornis inornata), обитающих в Австралии,, строит себе увеселительные беседки, украшая их яркими цветами, пестрыми ракушками, блестящими камушками и другими красивыми вещицами, принося их нередко из отдаленных местностей. В большей степени это стремление присуще человеку, который еще сильнее и еще успешнее стремится зафиксировать свое чувство красоты в настоящих художественных •произведениях, проявляя в этом свои великие творческие дарования.
Однако не все люди обладают художественными творческими силами в одинаковой мере. Большинство (толпа) наделено ими слабо и к развитию их относится сравнительно индифферентно. В полной, а иногда и в превосходной мере обладают этими силами лишь особые чутко организованные натуры, получившие особое художественное воспитание и образование. Последние условия настолько важны, что одна и та же раса, одна' и та же народность, при разных обстоятельствах, дают неодинаковое количество и качество художников, являющихся лучшими выразителями благосостояния и упадка средств воспитания и образования талантов, способных выразить народное, иногда как бы скрытое, но всегда присущее чувство красоты. Такие явления можно легко проследить на примерах древних народов Египта, Месопотамии, Греции и др., где искусство у одних и тех же обитателей то вспыхивает ярким пламенем, то гаснет, в зависимости от благополучия и неблагополучия переживаемого времени.
Чистое искусство основывается преимущественно на чувстве (эмоции) красоты, поэтому оно в основе эмоционально. Искусство, поддерживаемое всяким другим основанием, будет уже носить характер не чистого,
а скорее прикладного, или утилитарного. Среди художественных творений- преобладают творения последнего характера. Это объясняется тем, что толпа, не успевая следовать за развитием вкусов и чувств своих художников, перестает понимать и ценить их творения и таким образом лишает их средств существования, вознаграждая в то же время тех посредственных мастеров, которые, стоя, ближе к толпе, дают ей требуемые произведения. Отсюда возникает власть капитала (в виде ли денег или избытка жизненных продуктов) над искусством. Сильнейшими представителями капитала с древнейших и до настоящих времен служили религиозные корпорации, искони эксплоатирующие религиозные чувства толпы. Овладев большими-средствами, эти корпорации стремятся подчинить себе свободное эмоциональное искусство, понуждая его стать или символическим' — для выражения своего умствования, дабы каждая художественная фигура являлась символом того или другого измышления, или магическим—,для своего волшебства, чтобы каждая изображенная художником фигура чудодейственно влияла на изображенное существо, явление, подчиняя их воле человека. Чтобы отличить друг от друга эти виды искусства, приведем некоторые характерные признаки.
Признаком чистого, эмоционального искусства служит его непосредственная связь с чувством красоты: идеальные художественные произведения живут и трепещут неподдельною, часто наивною, но всегда обаятельною красотою, сразу пленяющей тонко и чутко развитой дух человека, хотя бы и не художника. , .
Символическое искусство не гонится за красотою: оно преследует цели вразумления, назидания и рёзонерства, а поэтому и произведения этого рода искусства отличаются строгостью и сухостью манеры, монументальностью и условностью (каноничностью).
Магическое искусство также по своей , природе чуждо чувству красоты, но оно нуждается в фотографическом сходстве изображения с изображаемым, так как исходит из веры в то, что посредством изображения владелец его получает чудодейственную волшебную силу над изображенным, и чем изображение ближе к натуре изображенного, тем полнее овладевает последним волшебная сила художественного магизма. Ввиду всего : этого магическое, искусство стремится только к возможно более точной передаче натуры, нисколько не заботясь об оживлении и одухотворении ее.
Лучшим примером магического искусства считается древне-египетское, возникшее на основе веры в то, что изображаемые художниками существа ¦ и предметы в загробном мире оживают и служат покойнику, для которого они предназначаются, так же, как служили ему при жизни действительные существа и предметы: портретная статуя покойника могла заменить для его души разрушенное временем тело, изображенные красками на стенах погребальных склепов или вырезанные из камня, кости и дерева слуги, домашние и дикие животные, домашняя и всякая другая утварь, все это воскреснет и будет обслуживать все нужды покойника в царстве Озириса.
Лучшим примером символического искусства является христианское — русское. Получив начало от византийского символического искусства, оно, будучи поддержано .богатым классом черного духовенства, насквозь прониклось символизмом, едва-едва касаясь чистого (эмоционального) искусства, противного ему по свободному творческому духу.
Чистое искусство по своей природе свободно: оно всячески борется с насилием и порабощением; поэтому неудивительно, что даже в наиболее- стесненных рамках магизма и символизма оно успевает высказать свою
вольную эмоциональную природу, благодаря чему среди трафаретных произведений магического и символического искусств являются такие перлы: чистого искусства, как известные египетские изваяния писца и старосты, как трепещущая от страха судимая душа и другие фигуры в символической картине «Страшного суда» В. М. Васнецова.
Таковы главные виды изобразительного искусства. Познакомившись с ними, попытаемся решить, к какому из этих видов может принадлежать искусство поздней поры палеолитической эпохи. Нам известно, что оно ко времени расцвета имело уже чрезвычайно длинную историю, поэтому естественно ожидать отражения на нем одного или даже нескольких сторонних влияний меркантильного характера. Чтобы лучше выяснить эти чуждые влияния, полезно сначала выяснить, насколько в позднем палеолитическом искусстве выразилось чистое искусство, связанное с чувством красоты. Оказывается, что даже при условии оценки с современной точки зрения, а следовательно повышенно-строгой, многие произведения изучаемого искусства являются вполне удовлетворительными. Особенно хороши фигуры тех животных, на которых, судя по обилию их костей в кухонных отбросах, человек усердно охотился; таковы: олени, дикие быки, лошади, мамонты и некоторые другие. Эти художественные фигуры полны жизни, правдивых и в то же время изящных движений и той общей красоты, которая способна захватить внимание даже современного зрителя. Для примера можно указать: 1) статуэтку, изображающую северного оленя, сделанную из слоновой кости, найденную в убежище под скалою Plantade, в Брюникеле *); 2) статуэтку лошади, сделанную также из слоновой кости и найденную в гроте Espelugues, в Лурде2) (рис. 58); 3) обломки скульптурных головок самца и самки оленя, изваянных из рога северного оленя, найденных в той же пещере3); 4) гравированных северных оленей на цилиндрическом роговом предмете, найденном в гроте Lorthet4); 5) замечательную скульптурную головку ржущей лошади, найденную в пещере Mas-d’Azil 5) (рис. 59); 6) гравированные изящные головки серн на куске оленьего рога, найденного в пещере Gourdan 6) (рис. 60); столь же изящные головки козлов на другом предмете' (рис. 61); 7) общеизвестную скульптурную рукоятку рогового кинжала, изображающую бегущего карьером или даже с сильного разбега прыгающего оленя (рис. 53), и некоторые другие. Много , чисто художественных отдельных фигур животных встречается на стенах пещер, где они изображаются то гравюрой, то живописью, то обеими вместе. Великолепны глиняные изваяния зубров пещеры Одуберта 7) и прекрасны также некоторые фигуры лошадей барельефов пещеры Кап-Бланк 8).
Во всех указанных, равно как и в некоторых других образцах необходимо признать произведения высокого эмоционального искусства даже с современной точки зрения, но если перенести последнюю в плоскость времени творения этих произведений и принять во внимание несовершенство режущих инструментов, которыми тогда служили кремни, недостаточность открытой в то время серии красок и крайнее несовершенство
Ed. Piette. «L’art pendant Г age du renne», табл. IV. Ibid.. табл. XI - XIII. Ibid., табл. XVIII —XIX и XXV —XXVI. Ibid., табл. XXXIX — XL. Ibid., табл. LXVII.
G) Ibid., табл. LXXXHI — LXXXIV. L’Anthropologie, т. XXIII, стр. 660, табл. 2.
s) ibid., т. XXH, стр. 398, табл. 5.
'кистей, которыми, повидимому, часто служили пальцы самого художника, то оценка художественных произведений должна быть значительно повышена. Однако, несмотря на все это, общий характер палеолитического искусства имеет все признаки не чистого эмоционального, а магического искусства; такими признаками являются: 1) многократность повторения росписи одних и тех же плоскостей; 2) сухой реализм изображаемых ¦фигур и 3) связь с определенными местонахождениями (пещерами, убежи- •-щами под скалами), и, наконец, многократность повторений одних и тех . же фигур, вроде фигур скульптурно изготовленных птиц Мезинской стоянки, очевидно, вызываются не художественными, всегда бесконечно разнообразными, а чисто меркантильными запросами. Реализм, в связи с повторяемостью фигур, подчеркивает особенно магическое, волевое назначение произведений, основанное на убеждении художника и заказчика того или другого образа, что воспроизведенный образ подчиняет изображенное в нем воле человека и тем решительнее и полнее, чем образ более похож на натуру. Чрезмерное скопление и перекрытие одних фигур другими, вызываемые связью с определенными местонахождениями, доказывают, что искусство здесь находится не в свободном, а в закрепощенном положении, именно в том положении, в котором его поставили в христианских церквах. Ни один истинный художник, ни один понимающий ценитель чистого искусства никогда не позволяет себе закрасить, перерезать художественное произведение, чтобы на месте его или из него соорудить свое новое; тогда как лица, пользующиеся искусством, как практическим средством эксплоатации неразвитой толпы, охотно и постоянно это делают, нисколько не жалея покрывать даже лучшие произведения худшими, лишь бы последние служили более яркой приманкой для невзыскательной и нечуткой толпы, дающей хорошие средства для жизни экс- плоататоров и крепостников искусства.
Наконец, характер магизма всего палеолитического искусства доказывается тем, что как на-ряду с изображениями, так и на самых изображениях наносятся разные посторонние знаки ясно волшебного, магического характера; таковы, как уже замечалось, изображения ладоней рук, гарпунов, крестов, углов и др. Этими знаками люди, суеверно настроенные, повидимому хотели властно наложить свою руку на те существа, какие изображены художником, т.-е. на отдельные индивидуумы или на целые стада диких животных, составлявших лучшие объекты' охот, являвшихся основой жизни человека того времени.
К такому заключению о назначении вообще всего палеолитического искусства приходили многие его исследователи, а в последнее время, под влиянием французских археологов, оно стало господствующим. Но если подобное заключение' верно, то из него вытекает целый ряд весьма важных выводов, относящихся к характеристике религиозного культа и общественного строения населения того времени. В самом деле, при данном освещении назначения искусства прежде всего придется заключить, что пещеры, где найдены лучшие и обильнейшие произведения, являлись жилищами не совсем обычных людей, а каких-нибудь магов и чародеев, т.-е. имели значение святилищ (капищ, общежительных монастырей и т. п.), куда стекались верующие люди для молений о помощи в их будничных делах. Присутствие же в населении организованных религиозных общин должно' быть непременно связано с некоторою государственностью, — явлением,' казалось бы наименее возможным в такое отдаленное время. Изучение искусства в этом направлении способно дать новое освещение ¦всему, быту палеолитического человека и поэтому весьма- желательно.
Исключительный интерес в позднем палеолитическом искусстве представляют изображения человека с звериными головами, являющиеся прототипами изображений многих египетских богов, а через них и христианского Христофора с собачьей головой. 'Палеолитические животноголовые- изображения встречены среди фигур стенной росписи пещер Альт^миры.
1 (в Испании) Комбарель, на одном голыше из Лурфа (во Франции) и др. Г. Обермайер все эти фигуры истолковывает как изображения танцующих людей , в масках, представляющих головы животных *) (рис. 62). Подобное маскирование широко практикуется у диких народов и в настоящее время, ради, охотничьих и религиозных целей, например у бушменов[192]), американских,.
Рис. 60. Рис. 61.
индейцев Канады'[193]), жителей Сандвичевых островов, северо-американских. индейцев, эскимосов [194]) и, вероятно, других народов.
Бушмены свои охоты в масках зафиксировали совершенно так/ как и палеолитические люди, — живописными изображениями на стенах пещер,, где ими изображены иногда очень эффектно и правдиво их охоты на страусов, когда охотники прикрываются снятой с убитого страуса шкурой,, голова и шея которой препарированы в чучела и управляются воткнутой внутрь их палкой. Замаскированные таким образом охотники, искусно
подражая всем движениям и повадкам страуса; держа в левых руках лук и стрелы, подходят к стаям страусов и убивают одну или нескольких из них, прежде чем птицы поймут обман и убегут от преследователей. Подобным образом северо-американские охотники убивали бизонов: они также' с луками, под хорошо препарированными шкурами волков и искусно подражая этим зверям, приближаются к стадам бизонов и убивают их стрелами.
Повидимому, из маскированных охот возникли религиозные маскарадные танцы и другие обряды. По крайней мере, на это указывает то, что и у бушменов и северо-американских индейцев, на-ряду с маскированными охотами, существуют и маскированные священные (религиозные) танцы. Совершенно естественно допустить; что там, где маскированные охоты, в силу каких-либо причин, прекращались, могли оставаться и, так сказать, самостоятельно существовать религиозные маскированные танцы, скачки *) и церемонии [195]), принимавшие вид национальных празднеств или забав.
Такие маскированные охотничьи или религиозные сцены, повидимому, и хотел изобразить палеолитический человек, представивший их в виде человеческих фигур с головами животных.
В связи с искусством необходимо упомянуть и об украшениях палеолитическим человеком своей личности. Первобытной археологией собран достаточный фактический материал, указывающий на то, что в продолжение всей вообще палеолитической эпохи человек заботливо относился к самоукрашению. С этой целью он выдумывал разного рода бусы, привески, бляшки и др.' Мало того, он, повидимому, расписывал свое тело красками, хотя для утверждения этого пока имеются только косвенные доказательства вроде того, что в,погребениях при костяках и на костяках нередко бывали находимы краски, преимущественно ярко-красных цветов. ' Из личных украшений сохранилось довольно многое. Чаще всего встречаются просверленные раковины, позвонки рыб и зубы оленей. Раког вины употреблялись как живущих, так и вымерших (ископаемых) моллюсков. Особенно эффектны бусы из разрезанных на более или менее равные цилиндрики длинных ракушек Dentalium, формою совершенно похожие на некоторые формы современных бус. Любопытно, что ожерелья из таких ракушек пользовались широким распространением на Ю. Кавказе, у племен народа Наири, в конце бронзовой и в начале железной эпох [196]). Очень нарядными были ожерелья и вышивки из мелких овальных, пестро раскрашенных раковинок Nassa neritea, а также Cypraea pyrum, С. rufa (красивого рыжеватого цвета) и С. lurida (пепельного цвета), Turritella (башенницы) и др. На-ряду с раковинами в ожерельях часто, фигурировали тщательно обрезанные и пришлифованные рыбьи позвонки, своею формою также очень похожие на современные бусы. Сверх сего, много носилось привесок, сделанных из простой и слоновой кости, а также из зубов животных, иногда покрытых узорами и изображениями. К разряду личных украшений следует отнести костяные пуговицы и застежки, также иногда эффектно украшенные рисунками [197]). Все эти мелочи показывают, что палеолитический человек, как и современный, был обуреваем жела-
Ввиду всего этого у некоторых археологов возникла мысль, что между культурами палеолитической и неолитической эпох в Европе существовал промежуток времени, в течение которого, она оставалась почти необитаемой, и что поэтому между названными культурами не существует никакой преемственной связи, а имеется действительный пробел — «hiatus». Объясняя последнее явление, Г. Мортилье высказал мысль, что палеолитическое население ЕвропьГ, живя исключительно охотой на мамонта, носорога, а затем, на северного оленя, переселилось на север вслед за удалявшимися туда поименованными животными, где одни из них пали, а другие еще живут и до настоящего времени г).
Бойд-Даукинс, развивая приведенные мысли далее, приходит к положительному заключению, что прямыми потомками дилювиального европейского человека являются современные обитатели арктических стран северного полушария, занимающие области вечной мерзлоты, снегов и глетчеров и до сих пор 'удержавшие образ жизни, во многом схожий с образом, жизни дилювиального европейского человека.
Благодаря переселению всего палеолитического населения в арктические страны, Европа более умеренного и теплого пояса оставалась будто бы некоторое время совсем без обитателей, пока запустевшими областями ее не овладел новый' народ, принесший с собою совершенно оригинальную^ неолитическую культуру.
В доказательство существования перерыва жизни обитателя Европы указывают целый ряд пещер, в которых между культурными слоями палеолитической и неолитической эпохи залегает слой, не содержащий никаких культурных остатков. Толщина этого слоя иногда достигает значительной мощности и свидетельствует о довольно большом промежутке времени, отделяющем культуры обеих эпох. По вычислению Арселена (Arcelin). этот промежуток времени во Франции, н.а берегах р. Сены, равнялся 3—.4 тысячам лет. .
Однако с подобными заключениями далеко не все соглашаются, и в последнее время ясно выразилось общее движение против допуска какого бы то ни было «hiatus», сопровождаемое представлением все большего и большего числа доказательств в пользу непрерывного и последо- ¦ вательного перехода палеолитической культуры в неолитическую [198]).
Одним из первых защитников последнего мнения выступил гр. А. С. Уваров.
«Относительно различных этих мнений,—говорит он,—мне кажется,, что при внимательном изучении находок, сделанных в Азиатской и Европейской. России, можно проследить переход культурного развития палео- i литической эпохи к усовершенствованиям, появляющимся в неолитическую эпоху. Без всяких резких переломов одна эпоха следует постепенно за другой. Сперва преобладают еще отличительные памятники палеолитической эпохи, но окружающая их среда начинает понемногу изменяться. Главные представители мамонтовой фауны вымирают, и остающиеся млекопитающие животные одни уже служат для пищи человека» [199]).
Еще ярче ту же мысль проводит JL Нидерле. «Мы полагаем, — говорит он, — что никакого hiatus’a, т.-е. перерыва в культуре в течение каменного века, не было. Что это так, об этом свидетельствует ряд находок; в которых слой, заключающий предметы четвертичной эпохи, переходит непосредственно в культурный неолитический слой. Г. де-Мортилье сам указал на. несколько таких случаев, а в последнее время описан бьш целый ряд их. как, например, находки в пещерах Duruthy, в Sordes, в Nermont’e (деп. Ионны), в Delemont’e (в Швейцарии), в Yport’e (деп. Нижн. Сены), в Manneville sur-Risle (деп. Eure), в Reilhac’e, в Mas d’-Azyl’e, где производили недавно раскопки Е. Piette и М. Boule, в России... по берегам Оки и пр. Ничего в себе не содержащие слои в некоторых пещерах, на которые ссылается' Г. де-Мортилье, доказывают, разумеется, что человек там некоторое время не жил, но это не значит еще, что он исчез вообще в целой стране и целой Европе. Если человеку, жившему охотой, начинало не хватать дичи в одной местности, он переходйл в другую и оставлял прежнее жилище, которое легко могло оставаться долгое время незанятым, потому что прежние его обитатели поселились в другом месте. Интересным доказательством такого взгляда,«— продолжает Л. Нидерле, — являются пещеры Maszyca и па Milaszowce возле Кракова, исследованные Г. Оссовским и Я. Вольдржихом. В первой из них, между слоями дилювиальным и неолитическим, был замечен слой, не заключавший в себе остатков, тогда как во второй тот же самый слой оказался культурным. Можно думать, что человек, уйдя из одной пещеры, переселился в другую. Это ясно можно видеть на следующей таблице:
Пещера па Milaszowce.
Слой а)
Остатки эпохи металлов.
Слой с)
Палеолитические орудия и четвертичная фауна. Остатков глиняной посуды нет.
Слой с)
Четвертичная фауна. Следов человека нет.
Горная порода пещеры.
Археологии.
Горная порода пещеры.
20
Словом, — заключает J1. Нидерле,—существование какого бы то ни было hiatus’a между эпохами палеолитической и неолитической не доказано, •и если и замечается местами промежуток, то не в действительности: он заключается в наших сведениях, как однажды высказался и сам Мортилье» 5).
Позже промежуток (hiatus) был окончательно заполнен самим же Г. Мортилье[200]), и в настоящее время нет защитников отжившего взгляда, Таким образом признается, что неолитическая индустрия явилась результатом очень длительной и постепенной эволюции палеолитической индустрии, хотя носителями последней были разные, сменявшие друг друга народы.
Результатом подобных же процессов являются и все физические условия неолитической природы. Очертание материков, современный климат, флора и фауна,—все это получило совершенно отличный характер не сразу, а постепенно, путем атрофии одних членов и усиленного развития или осложнения других. />В Европе Белое море отступило к Ледовитому океану, оставив обсохшее дно для развития огромных тундровых пространств арктической области. Балтийское море изолировалось от Белого, значительно обмелело и опреснилось. Острова Великобритании и Африка Отделились от Европы. Черное море слилось с Средиземным, а Каспийское море убрало свои разлившиеся воды, уничтожив связь с Черным морем и широко открыв двери из Азии в Европу.
Поверхность четвертичных, дилювиальных отложений покрылась чехлом новых, так называемых в геологии современных образований. В общем мощность этих образований весьма незначительна, но местами она достигает внушительных размеров. Среди материковых образований заслуживают особенного внимания отложения рек, озер и болот. В реках отложились современные аллювиальные террасы, нередко достигающие десяти и более аршин толщины. Котловины озер представляются то совершенно заросшими или заполненными осадками, то содержащими лишь незначительную часть объема той воды, которая наполняла их по отступлении ледников. Громадные болота заросли торфом, местами достигшим также нескольких десятков аршин толщины.
Из сухопутных отложений необходимо отметить отложения субаэраль- ного характера в виде дюн, лёсса, а также разного рода почвенных слоев: чернозема, подзола и др., происхождение которых также в значительной степени зависело от осадков пыли из воздуха.
Отношение этих слоев друг к другу можно выразить в виде следующих положений: 1) все современные речные, озерные и болотные аллювиальные и торфяные отложения, независимо от их мощности, синхроничны только с почвенными слоями, отложившимися на дилювиальных или более древних материковых подпочвах; 2) древнейшие из современных речных дюн России явились ранее начала отложения современных аллювиальных террас и поэтому относятся к древнейшим из современных отложений, но растительные слои, покрывшие дюны во время их покоя, одновременны с отложениями речного, озерного, болотного аллювия и почвенными слоями открытых материковых областей.
Оба этих положения впервые получили свое решение в археологии *), в которой они имеют особенное выдающееся значение. При помощи их
мы легко и верно устанавливаем взгляд на ту или другую относительную древность погребенных в данных слоях памятников. Так, руководствуясь первым положением, мы наперед знаем, что вещам, погребенным хотя бы на глубине 10 аршин в современном аллювии, синхроничны вещи, погребенные в растительных слоях на глубине всего каких-нибудь 10 вершков. Руководясь вторым положением-, мы вправе отнести вещи, залегающие в воздушно-слоистых песках дюн, ко времени, которое предшествовало отложению всего аллювиального слоя, следовательно^ к самому древнему времени неолитической эпохи; но вещи, залегающие в растительных слоях дюн, являются современными только аллювию, а следовательно и растительным слоям на материковых подпочвах.
В заключение мы еще остановимся на дилювиальных процессах, имевших значительное влияние в образовании современной поверхности суши. Дилювиальные процессы образования почвы, как выше было сказано, обусловливаются исключительно атмосферными осадками. Дождевые и снеговые весенние воды, сбегая с высот, увлекают частицы почвы по скатам вниз, где и отлагают все более и более возрастающие толщи новых образований, называемых дилювиальными. Интенсивность делювиальных процессов зависит от весьма разнообразных условий, и потому результаты их деятельности с трудом подчиняются хронологическим учетам. Для примера укажем на Кирилловскую палеолитическую стоянку, где благодаря погребению остатков под дилювиальными отложениями были сделаны весьма грубые ошибки в определении ее возраста.
Что касается климатических условий, то они в общем стали более благоприятными, чем в предшествующую пору палеолитической эпохи: несомненно, климат сделался умереннее и мягче. Однако, по мнению геологов, он не был все время одинаков: напротив, сначала он был холодным и сухим, а затем стал более елажным и мягким.
Сообразно последним климатическим изменениям, совершились изменения и в господстве или преобладании тех или других представителей флоры.
Указанным сменам климата и флоры сопутствовали и смены фауны. Однако самые резкие перемены в составе последней произошли как раз ко времени смены палеолитической эпохи неолитическою; К этому времени окончательно вымерли носороги, мамонты, пещерные медведи и многие другие животные. Северный олень, мускусный бык, россомаха, песец и лемминг переселились на север; леопард и гиена направились к югу, в более теплые страны, а серна и каменный козел удалились в более высокие горные области. Таким образом из типичных представителей дилювиальной фауны только один лев еще обитал в Европе, да зубр, отстоявший свое существование до наших дней.
Вот те главные условия, при которых протекала жизнь неолитического. человека. Нам остается коснуться продолжительности времени и тех характерных особенностей, какими отличается эта жизнь от жизни человека предшествующих и последующих эпох.
Продолжительность неолитической эпохи точного определения еще не получила. Хотя существует несколько попыток такого определения в точных цифрах, но результаты отличаются значительным разнообразием, указывающим на то, что истина еще не совсем установлена. По мнению английских ученых Прествича, Лёббока и Ляйэлля, начало неолитической эпохи относится к седьмому-пятому (7.000 — 5.000) тысячелетию до нашей эры. Попытки определения времени на основании, скорости роста чернозема указали, что в Южной России неолитические стоянки существовали по
меньшей мере за 10,000 лет до нашей эры [201]), начало же эпохи, несомненно, относилось к более раннему времени. Бланкендорф относит первое появление культуры неолитической эпохи в Сирии и Палестине за лет до нашёй эры. Вычисление, на основании скорости роста аллювиальных осадков' в Фирвальдштетском и Тунском озерах в Швейцарии, дали Брюкнеру и Беку 15.000, а геологу Хейму —16,000 лет,* как время, протекшее с момента отступления северного полярного ледника из пределов Швейцарии, когда должна была наступить неолитическая эпоха. Но Габриель и Адриан де-Мортилье идут еще далее, относя начало эпохи за лет до нашей эры.
Точнее и основательнее определяется конец эпохи: Г. и А. де-Мортилье относят его за 6.000 лет до нашей эры. То же самое подтверждает Бар- телло, по мнению которого в Ассирии пора медных орудий началась около 6.000, а в Халдее и Египте ранее 4.000 лет до нашей эры. На островах Кипре и Крите за 4.000 лет до нашей эры обработка меди достигла уже довольно высокого состояния, и характерные медные изделия этих островов начали распространяться по всему побережью Средиземного моря,
проникая в Египет, в Малую Азию, Южную Россию, Балканский полу
остров, Италию и, вероятно, другие области. Но так как островная культура могла получить начало только под воздействием материковых культур [202])? то и в ней мы можем также видеть доказательство более ранней
смены каменного периода металлическим.
В настоящее время возможно приурочить конец неолитической эпохи к началу V тысячелетия до нашей эры. Принимая во внимание все приведенные соображения в начале неолитической эпохи, среднюю продолжительность ее следует определить несколько более десяти тысяч лет и указать ей место приблизительно между 16.000[203]) и 5.000 лет до нашей эры. Такая дата для эпохи, установленная на возможно более точных указаниях моментов смены руководящих явлений в прогрессивных общечеловеческих культурах, может быть общепринятою.
К сожалению, многие археологи не придерживаются принципа этой даты, удлиняя последнюю, часто без всякой оговорки, сообразно со случайными местными признаками культурных смен в отсталых областях, не
имевших никакого или почти никакого влияния на развитие общечеловеческой культуры в данное время. Таким образом О. Монтелиус для Скандинавии приурочивает конец неолитической эпохи к 1500, для Франции — к 2000 годам, а Д.. Нидерле — для Северной и Средней Европы — в 1000 годам до нашей эры. Благодаря такому крайне произвольному обращению с датами эпох получается много ошибочных и несообразных представлений о последовательности развития культурных явлений.
В пределах современной Франции, согласно с датою Картальяка, признаки первых морских торговых сношений с народами восточного побережья Средиземного моря относятся к неолитической эпохе, а в области последних народов признаки таких сношений с западными областями Средиземного моря появляются только в бронзовую эпоху. Таким образом выходит, что торговое мореходство в Средиземном море началось ранее на Западе, чем на Востоке. В действительности это было как раз наоборот, и признаки морских сношений во Франции явились только следствием прибытия к берегам ее кораблей, восточных народов, разносивших плоды высшей культуры бронзовой эпохи.
Совершенно такие же ошибочные представления получаются и при изучении в культурно-отсталых областях явлений скотоводства, земледелия, религиозных обрядов и др. Иногда ошибки в освещении подобных явлений становятся настолько велики, что подрывают всякий смысл хронологической классификации на основании развития общечеловеческой культуры.
Во избежание подобных ошибок в настоящем курсе к неолитической эпохе нами будут отнесены лишь культуры каменного периода, синхроничные современным геологическим образованиям и не содержащие никаких признаков одновременности их с культурой металлического периода. Поэтому нами не будут включены в неолитическую эпоху ни стоянки типа французских, где замечены признаки сообщений с культурами бронзовой эпохи, ни стоянки типа Бутмира (в Боснии) и Триполья (на Днепре), где ясно выражены признаки их культурной связи с до-микенской, или, как теперь называют, эгейской культурой греческого архипелага той же эпохи, ни стоянки, ни другие памятники, несущие признаки несомненной принадлежности их к последним семи тысячелетиям, хотя бы они сами по себе и представлялись культурами вполне характерными для неолитической эпохи. Эти памятники нами будут рассматриваться в соответствующих хронологических эпохах как пережитки минувшего времени.
К наиболее характерным признакам культур неолитической эпохи относятся полирование, а в конце—сверление каменных орудий, появление и широкое распространение керамики, судоходства, приручение домашних животных и возникновение земледелия, начало перехода к оседлой.сельской и городской жизни. Однако все эти явления возникли не сразу, а поэтому характерны не для всех отделов эпохи. Самое полирование кремневых орудий введено не в начале, а скорее в средине неолита. Связующими же' и объединяющими неолитические памятники в одно целое являются три признака, а именно: геологическое залегание их в современных отложениях, присутствие в культурах положительных признаков существование судоходства и прирученной собаки.
При изучении всех этих явлений необходимо постоянно считаться с развитием их в прогрессивных культурах побережья Средиземного моря, особенно Африки и Малой Азии, где, по многим данным, начиная с неолитической эпохи и до позднейшего исторического времени, находились культурные центры, из которых, подобно лучам света, распространялись новости
искусства, знания и религиозного откровения, проникавшие далеко во все области Старого и, может быть, и Нового света.
По отношению к Европе это влияние оказалось более непосредственным, так как совершалось под руководством часто приходившего с Юга и Востока все более и более образованного населения, приносившего с собой то одно, то другое культурное открытие.
Проф. антропологии Римского университета Дж. Серджи в целом ряде своих работ *) проводит мысль о заселений в неолитическую эпоху[204]) большинства областей Европы одною средиземноморскою расою, первоначально обитавшею в Восточной Африке.
Эта раса, по мнению Серджи, подаваясь к северу, прежде всего заселила Египет, а затем уже оттуда распространилась по всему северному побережью Африки, проникла в южные полуострова Европы и заселила Сирию, Малую Азию, Россию до Ладожского озера и всю Европу с Скандинавским полуостровом. Нашествие африканских рас запечатлелось в явлении новых этнических элементов и скрещивании с нею автохтонных европейских рас, как это выразилось на типах черепов неолитических погребений Европы.
Насколько эта теория отвечает действительности, должна сказать антропология, но мы можем отметить, что ею оказывается существенная помощь археологии в решении некоторых темных вопросов, касающихся главным образом введения в конце неолитической эпохи во многих областях Европы одинаковых религиозных обрядов, земледелия н скотоводства, корни которых следует искать в восточных областях Средиземного моря-, где к концу неолитической эпохи сосредоточились самые просвещенные силы средиземноморской расы Серджи-. О. Монтелиус объясняет даже красоту форм каменных, особенно сверленых орудий севера Европы восточными влияниями, распространявшимися из названных областей Средиземного моря [205]), а другие ученые полагают, что из тех же областей принесено1 в Европу и искусство полирования.орудий, которыми характеризуется неолитическая эпоха[206]), и хотя против подобных мнений имеются возражения [207]), тем не менее считаться с ними необходимо [208]).
Основываясь на развитии типов кремневых орудий и условиях геологического отложения их в почвах, неолитическую эпоху, при современном уровне знания, возможно разделить на три поры: а) раннюю, Ь) среднюю и с) позднюю, оценивая, приблизительно, раннюю пору в четыре, среднюю — также в четыре и позднюю — в три тысячелетия, при чем, установив отношение времени к христианской эре, получаем следующие даты:
а) ранней поры — XVI —XIII, Ь) средней поры — XII — IX, и с) поздней поры — VIII — VI тысячелетия до нашей эры.
Еще по теме Средняя пора:
- Золотоносная жила корпораций
- Дело «гости - дьяки»: конфликт корпораций
- Вопрос об иерархии городовых корпораций и конфликты между ними
- Преступность корпораций
- Опора Республиканской партии
- Свободное предприятие против корпорации
- Ь) Средняя пора.
- Ь) Средняя пора.
- Ь) Средняя пора.
- Средняя пора
- а) Ранняя пора.
- Средняя пора.