Источники

Прежде чем приступить к обозрению истории Вавилонии в период от Кира П до Ксеркса, важно представить краткий обзор и дать оценку доступных современным исследователям источников.

Хронология ахеменидских правителей довольно надежно устанавливается и дополняется различными способами: наряду с Беросом о продолжительности правления царей сообщают и классические авторы (например: Геродот. 1.214; Ш.67; VH.4)[243], а птолемеевский «Канон», составленный во П в. н. э. для нужд астрономов, следует вавилонской традиции[244] и большей частью подтверждает ее данные. Одна из проблем «Канона» — в том, что в его таблицах отражаются только полные годы правления для отдельного царя, поэтому вожди восстаний, которые претендовали на царствование и были признаны внутри Вавилонии, как видно из современных им документов[245], оказались не представлены в «Каноне», что приводит к некоторой хронологической неопределенности. (Например, если царь умирал в середине года, весь год обозначался как год его правления; если какую-то часть года власть в Вавилонии фактически принадлежала мятежному царю, весь год тем не менее обозначался как год правления законного ахеменидского царя. —А. 3.) Еще один текст, обозначаемый как «Табличка сароса», в целом подтверждает продолжительность царствований для периода 548—98 гг. до н. э., хотя и с некоторыми ошибками; этот клинописный документ содержит перечень годов правления, систематизированный по восемнадцатилетним интервалам; видимо, это было связано с восемнадцатилетними циклами лунных затмений, а данный текст представлял собой компактную таблицу для астрономов[246].

Количество надписей из Вавилонии, исходивших от самих персидских правителей, крайне невелико; самая большая группа относится ко времени царствования Кира. Наиболее длинный и знаменитый из этих текстов — «Цилиндр Кира» из Вавилона[247]. Другие надписи Кира, в некоторых случаях не дающие ничего, кроме имени самого царя, были найдены в Уре[248] и Уруке[249]. Два базальтовых фрагмента с вавилонской версией «Бехисгунской надписи» Дария обнаружены недалеко от «главного города»

Карта 4. Месопотамия

(Hauptburg) в Вавилоне[250], а постамент из черного известняка, на котором написано имя Дария, найден в персидском сооружении на территории «южного города» (Stidburg)[251]. Фрагмент алебастровой вазы с именем Ксеркса отыскался в Уруке;[252] не исключено также, что надпись на цилиндрической печати из Вавилона может быть интерпретирована как один из вариантов клинописной передачи имени Ксеркса[253].

Для объяснения того факта, что, по крайней мере, часть вавилонского населения оказала персидскому завоеванию энергичную поддержку, очень большое значение имеет один необычный литературный текст, так называемый «Персидский стихотворный отчет»[254] — тенденциозный рассказ о правлении Набонида, порицающий этого последнего вавилонского царя и превозносящий достоинства Кира. Стилистически этот памятник уникален, а трудности его языка в сочетании с отнюдь не идеальной сохранностью надписи привели к тому, что он остается в относительном забвении. Еще один литературный текст, который может иметь отношение к раннему ахеменидскому периоду, содержит нечто, похожее на царское послание, в котором перечисляются подати, доставлявшиеся с востока, запада и из Египта; однако вероятная атрибуция этого сочинения Киру остается всецело гипотетической[255]. В данной связи следует упомянуть еще один текст, определенно составленный уже после македонского завоевания, передающий в форме «предсказаний» историю правителей Вавилона с нововавилонского периода до какого-то неопределенного момента после Александра и названный издателем «Династическим пророчеством».

Необработанный материал для исследования вопроса о последствиях ахеменидского господства над Вавилонией состоит из огромного в количественном отношении корпуса современных событиям документов (письма — частные и административные, правовые, экономические и административные тексты)[258]. Несмотря на их изрядное количество, некоторые факторы ограничивают возможность их использования для исследования этого периода: во-первых, по разным причинам многие тексты до сих пор не опубликованы;[259] во-вторых, за последнее столетие масса опубликованных текстов попала в музеи и частные коллекции из нелегальных раскопок и частных закупок, а в результате — в сочетании с медленным процессом каталогизации — их археологический контекст навсегда останется неизвестным; в-третьих, количество текстов, действительно образующих единые архивы, а потому дающих возможность проследить развитие и изменения в истории институтов, крайне незначительно[260]. Ни один принадлежавший официальной администрации архив нам не доступен, и даже частный материал, который мог бы дать информацию, например, о последствиях ахеменидского налогообложения и перемен в системе землевладения для вавилонского населения, малопредставителен. Имеется также ряд проблем, связанных с датировкой отдельных текстов. Причиной некоторых трудностей подобного рода являются мятежники, объявлявшие себя царями, но правившие слишком недолго, чтобы попасть в позднейшие царские списки (см. об этом выше, а также примеч. 10). Не так легко ответить и на вопрос, следует ли относить известные тексты к краткому периоду совместного правления Кира и Камбиса (см.

Количество мест, откуда происходят опубликованные тексты, также весьма невелико: Урук обеспечил нас самым большим числом табличек (до 520 документов, подавляющее большинство которых относится к одному комплексу из храма Эанна); немало текстов дали Сиппар, Вавилон и Борсиппа, значительно меньше — Ниппур (для рассматриваемого периода), Дильбат и Ур[262]. На основе топонимов, упоминаемых в имеющемся клинописном материале, можно нарисовать картину поселенческих форм и отчасти поселенческой топографии[263]. В этой связи, пожалуй, уместным будет упомянуть несколько текстов на аккадском языке, частично датируемых ранним ахеменидским периодом, найденных и в некоторых случаях, возможно, написанных за пределами собственно Вавилонии, но которые следуют в основном вавилонским правилам. Группа текстов, обнаруженных при раскопках Нейраба близ Алеппо, предоставляет информацию о деятельности одной армянской деловой «фирмы» от времени правления Нериглиссара до 521 г. до н. э.[264]. Табличка с текстом на вавилонском языке была раскопана в Тире;[265] другой текст, составленный в Хар- ране, обнаружен в Телль-Тавилане (Иордан)[266]. Автор одного недавнего исследования[267] предлагает деятельность членов семьи Эгиби в период между 526/525 и 521/520 гг. дон. э. локализовать в Иране, аргументом для чего послужило предположение о вероятном тождестве одного, неизвестного по другим источникам, топонима, Hum/badesu, с городом Матеззиш (Matezzis) в Фарсе[268], что позволяет отнести девять документов к данному региону.

К группе невавилонских источников, содержащих материалы по истории Вавилонии рассматриваемого периода, относятся сочинения классических, по преимуществу греческих, авторов, древнеперсидские царские надписи из Ирана, а также отдельные побочные данные Ветхого Завета, главным образом из Книг Ездры и Неемии. Самую важную информацию о Персидской державе того времени сообщает Геродот[272], писавший во второй половине V в. до н. э. Поскольку больше всего его интересовали войны персов с греками[273], естественно, что сообщаемые им сведения по истории Вавилонии в ранний ахеменидский период носят ограниченный характер: завоевание Киром Вавилонии, мятеж Бардии/Смердиса и захват Дарием I трона, повторное завоевание им Вавилона и вавилонское восстание в царствование Ксеркса; описание административной реформы Дария также содержит в себе данные по Вавилонии, потенциально ценные, хотя и остающиеся проблематичными (Геродот Ш.92)[274]. Однако знаменитое Геродотово описание города Вавилона и обычаев вавилонян (1.178—200) следует трактовать с определенной осторожностью;[275] очевидно, картина вавилонского общества настолько не похожа ни на что, обнаруживаемое в собственно вавилонских материалах, что она порождает самые серьезные подозрения. Ктесий, греческий врач при дворе Артаксеркса П, составил историю Персии; труд этот ныне утрачен, но его значительная популярность в древности гарантировала сохранение обширных отрывков из этого сочинения, по крайней мере в конспективном изложении[276]. К сожалению, наличествует крайне мало свидетельств, которые могли бы доказать, что Ктесий имел доступ к какому-то особенно надежному источнику по ранней персидской истории[277], так что польза от его сочинения для целей нашей главы слишком незначительна. Практически невозможно в данном контексте использовать также и «Киропедию» Ксенофонта (начало IV в. до н. э.), этический трактат о Кире Великом, отлитый в форму исторического романа[278]. Здесь могут отражаться некоторые персидские обычаи, практиковавшиеся во времена самого Ксенофонта, однако использованная литературная форма делает невозможным восприятие этого сочинения в качестве строго исторического источника[279].

Царские надписи из Ирана дают в целом очень незначительную информацию действительно исторической природы. Для наших целей единственными по-настоящему важными текстами являются так называемые «закладные пластинки» Дария I из Суз (DSf 28—30; DSz 25—26; см. ниже, гл. Зс, п. П.4), которые в общих словах описывают работу, выполненную вавилонянами при строительстве дворца в Сузах (изготовление кирпичей)[280], и конечно же «Бехистунская надпись Дария I» (DB). Эта последняя, представляющая собой самый пространный из всех сохранившихся текстов на древнеперсидском языке, является также единственным известным в настоящее время ахеменидским историографическим сочинением; поскольку надпись охватывает такие события, как мятеж Бардии, смерть Камбиса и подавление Дарием I восстаний, поднявшихся при его вступлении на престол, включая два вавилонских бунта, совершенно ясно, что она — главный источник информации по истории Вавилонии для данного периода. В самом деле, не будь у нас «Бехистунской надписи», мы никогда не смогли бы понять, что некоторые тексты, датированные по царю Навуходоносору, следует относить к мятежникам 522/521 г. до н. э., присвоившим себе это тронное имя, а отнюдь не к законному царю Навуходоносору П[281] (правившему значительно раньше — в 605—562 гг. до н. э. —

АЗ.).

Археологические данные из Вавилонии и как в целом для этого периода, так и в особенности для его самой ранней фазы, к сожалению, не очень обширны; материальная культура вавилонян при Ахеменидах представляет собой тему, трудную для изучения и не очень вознаграждающую исследователя результатами[282], несмотря на тот факт, что постройки персидского периода засвидетельствованы не только для самого Вавилона[283], но также и для Урука[284], Ура[285], Ниппура[286], Киша[287] и Исина[288].

При обращении к ранним стадиям ахеменидского господства в Вавилонии необходимо держать в уме один очень важный фактор — видимое отсутствие каких-либо резких перемен, вызванных завоеванием страны Киром. Все упоминавшиеся выше архивы (примеч. 24) при переходе от Халдейской династии к раннему персидскому периоду продолжали функционировать безо всяких существенных изменений в их формулировках или языке. По этой причине временной интервал с 626 г. до н. э. до пер вых лет царствования Дария I обычно трактуется как некий однородный этап[289], при том что определенные перемены в терминологии и юридической практике начали проявляться в документальных материалах только с середины правления Дария I[290]. Точно такую же схему можно обнаружить в развитии печатей[291].

Этот очерк исгочникового материала должен ясно показать, что, помимо хронологической схемы, различимые моменты в области чисто политической истории ограничиваются следующим списком: покорение Вавилонии Киром, некоторые события из периода восстаний против Дария I в 522/521 г. до н. э., а также имена двух мятежных вождей, добивавшихся временного успеха в ранние годы царствования Ксеркса. За пределами этих фактов ограниченные умозаключения возможны по поводу административных, социальных и экономических перемен, произошедших в Вавилонии благодаря ее включению в состав Персидской державы.