Глава Зе М.-Дж. Меллинк АНАТОЛИЯ

Важнейшим вопросом в деле управления западной Анатолией была проблема взаимоотношений с греками. Это еще одна очень старая история. Обладая господством на суше, хозяева Анатолийского плато, чтобы пребывать в мире и благосостоянии, обязаны были находить взаимопонимание с обитателями побережья и островитянами Эгеиды. У живших рядом с их границами соседей не должно было возникать никаких сомнений относительно политического статуса и силы этих властителей. Во втором тысячелетии до н. э. такие взаимоотношения существовали между хеттами и их эгейскими соседями (включая Ахийяву). Начиная с Гига любой лидийский царь ясно осознавал, что ионийцев и карийцев — купцов и воинов, прекрасно знакомых с морем, — необходимо превратить в своих косвенных союзников. Цари до Креза вели борьбу за установление контроля над ионийцами, сосредоточив усилия на крупном портовом городе Милете, с которым Алиатг заключил в свое время мирное соглашение. Милет-Миллаванда (Миллаванда — название, известное по хетт- ским текстам, обычно идентифицируется с позднейшим греческим Милетом. — А.3.) было ключевым местом еще в эпоху Ахийявы и хеттов — в те отдаленные времена основные угрозы для Малой Азии исходили как раз из заморских греческих земель — от ахейских союзников Милета.

Карта 8. Анатолия

Персы унаследовали эгейскую проблему, которую лидийцы начали было решать. Ни персы, ни лидийцы не являлись мореходами; поэтому и те, и другие нуждались в ионийцах и карийцах; в культурном отношении ионийцы обладали завидным наследием; в случае внешнего вмешательства сложившаяся здесь двойственная ситуация могла вылиться во враждебные действия со стороны греков. Жертвой этой враждебности стали персы, понеся в конечном итоге решительное поражение, когда их цари попытались расширить свою сухопутную державу на эгейский ареал. Как и прежде, все главные проблемы для персов, новых хозяев Малой Азии, были связаны с Милетом и его греческими союзниками.

Когда Кир завоевал Лидийское царство, он мудро продолжил управлять Лидией и всем западноанатолийским ареалом из Сард, расположенных вдали от моря, в плодородной долине Герма, рядом с главной дорогой, спускавшейся с Анатолийского плато к западному побережью. Лидийская коммуникационная сеть сохранялась нетронутой. Акрополь и укрепленный нижний город с их впечатляющими ступенчатыми зданиями были отремонтированы и продолжали использоваться. Основным разговорным и письменным языком оставался лидийский. Греческий также широко использовался, особенно после Креза; что же касается арамейского, то он являлся административным языком, к которому персы прибегали для официальных нужд.

В Сардах, в том культурном синтезе, который возник здесь благодаря открытости лидийских правителей как в отношении греков, так и египтян, персидские цари черпали вдохновение для создания своего собственного культурного койне, приобретшего ионийско-лидийско-ахеменидские черты, особенно в сфере искусства и архитектуры. Западноанатолийский процесс культурной ассимиляции имел уже тысячелетнюю историю, но в VII—VI вв. до н. э. лидийцы придали ему новую силу. Искусство Персидской империи своими успехами в значительной степени было обязано культурной сатрапии с центром в Сардах.

Списки, в которых перечисляются анатолийские народы или административные сатрапии, находившиеся под властью Дария[664], подчеркивают особое положение Сард. В «Бехистунской надписи» называются такие народы (страны), как Сарды (Sparda), Иония (Yauna), Армения (Annina), Каппадокия (Katpatuka); в «Накширустамской надписи» добавлена Кария (Катка), а ионийцы разделены на две группы. Геродот (Ш.89—97) перечисляет все двадцать сатрапий с указанием их податных обязательств. Первая сатрапия включала ионийцев, магнесийцев, эолийцев, карийцев, ликий- цев, милиев и памфилийцев. Здесь, таким образом, поименованы: группа жителей западного побережья к югу от Геллеспонта, карийцы с юго-западного побережья, а с южного — ликийцы, милии (жившие в глубине материка, но поддерживавшие тесные связи с ликийским побережьем) и памфи- лийцы; все эти народы являлись отчасти эллинами, отчасти эллинизированными анатолийцами или наоборот (варваризованными греками). Вторая сатрапия включала мисийцев, лидийцев, ласонцев, кабалиев и гигеннов. Всё это — прирожденные лидийцы и их материковые соседи к северу (ми- сийцы) и юго-востоку (Кибиратида и часть Писидии, с лувийскими группами). Сарды принадлежали именно этой сатрапии. Третья сатрапия охватывала южное побережье Геллеспонта, фригийцев и азиатских фракийцев, пафлагонцев, мариандинов и сирийцев (т. е. каппадокийцев). У Фукидида (1.129.1) это — Даскилитида, с резиденцией сатрапа в Даскилии. Население этой сатрапии проживало на южном побережье Геллеспонта и Пропонтиды, в понтийских районах Вифинии и Пафлагонии и в материковых зонах прежней Фригии и Каппадокии, которые могли граничить с районами Евфрата и Арменией. Это, кроме того, огромная часть плато за пределами Лидии, включая места, использовавшиеся в VTH в. до н. э. фригийцами в качестве стратегических центров. Фригийцы и фракийцы переселились сюда в железном веке, а понтийские и каппадокийские племена в значительной степени происходят из эпохи бронзы. Следует обратить внимание на то, что поселенческим и административным центром этого крупного и этнически смешанного района был Даскилий, расположенный на юго-востоке от озера Маньяс, на северо-западной периферии третьей сатрапии. Ранние археологические материалы с этого места пока неизвестны.

В четвертую сатрапию, согласно Геродоту, входила Киликия, большая, не определенная географически область. Регион по ту сторону верхнего Евфрата, древнее царство Урарту, вместе с его понтийскими соседями относился к тринадцатой сатрапии, представленной в основном Арменией. Некоторые восточноанатолийские племена, такие как мосхи и тибарены, были причислены к девятнадцатой сатрапии, вместе с проживавшими в Колхиде макронами, моссиниками и марами.

Эти перечни очень важны в этнографическом плане, поскольку указывают на постоянное присутствие древних племенных элементов в периферийных районах Анатолии. Племенные различия могли сохраняться и в диалектах, верованиях, обычаях и экипировке, на что также обращает вни мание Геродот в своем перечне анатолийских контингентов в армии и флоте Ксеркса (VH.72—94).

Лучше всего «отец истории» осведомлен о западных сатрапиях. Именно благодаря этому автору мы знаем о некоторых наместниках (сатрапах) до того времени, когда Дарий реорганизовал всю эту систему, а также об их поведении после смерти Камбиса, когда Оройг, наместник Сард, воспользовался междуцарствием и в 522 г. до н. э. уничтожил Митроба- та, сатрапа Даскилия, вместе с его сыном Кранаспом (Геродот. Ш.126). Для ликвидации Оройта Дарию пришлось прибегнуть к особой уловке, как об этом рассказывает Геродот (Ш.128).

Об Оройте сообщается, что он имел резиденцию также в Магнесии на Меандре (Ш.122); это, возможно, была пограничная область между геродо- товской первой и второй сатрапиями. В последние годы правления Дария наместником здесь был Гадат, о чем можно судить по царскому письму, известному по позднейшей копии в греческом переводе. В нем одобря-

ются действия Гадата, который привез сюда деревья из Сирии (очевидно, для своего экзотического ботанического сада), но обращается внимание на то, что он не выплачивал налог священным садоводам местного храма Аполлона, чем осквернял эту землю, а это противоречило религиозной политике Ахеменидской династии2.

После своего скифского похода Дарий оставил Мегабаза командовать военными операциями во Фракии, а сам отправился в Сарды (Геродот. 11), где в ожидании окончания кампании мог провести зиму 513/512 г. до н. э. Мегабаз присоединился к нему в 512 г. до н. э. Наместником в Сардах Дарий назначил своего сводного брата Артаферна, а Отана, сына Си- самна, сделал преемником Мегабаза в должности командующего в Приморской области (V.25). Как и другие действовавшие в Анатолии персидские военачальники, Отан был зятем Дария. Отправившись в Сузы, царь взял с собой Мегабаза и Гистиея, велев Артаферну управлять провинцией.

Сатрапом в Даскилий был посажен Эбар, сын Мегабаза, и произошло это до 493 г. (VI.33). Никаких сведений о деталях его правления, если не считать упоминания о добровольном подчинении жителей Кизика персидской власти, Геродот не сообщает. В 479 г. до н. э. Ксеркс назначил сатрапом в Даскилий Артабаза, и эта его должность приобрела затем наследственный характер (Фукидид. 1.129).

Греческая информация о конкретных персидских наместниках в Малой Азии скудна. Вопрос об организации и относительном богатстве анатолийских районов становится более ясным из сообщения Геродота о податях, уплачивавшихся каждой сатрапией, а также благодаря его перечню анатолийских сухопутных и военно-морских контингентов в начале лета 480 г. до н. э., где присутствуют указания на этническое происхождение отрядов сухопутных сил и дается краткое описание их облачения. Количество кораблей и имена их капитанов свидетельствуют о сохранявшейся морской мощи первой сатрапии и Киликии (Геродот. VH.72—99).

Первая сатрапия, состоявшая из прибрежных территорий, представлена тридцатью кораблями из Памфилии, пятьюдесятью судами из Ликии под командой Кибернис(ка), сына (Кос)сика, семьюдесятью кораблями, снаряженными карийцами, чьими предводителями являлись Гистией, сын Тимна, Пигрет, сын Гисселдома, а также Дамасифим, сын Кандавла. Наиболее известной фигурой из числа этих флотоводцев была Артеми- сия, дочь Лигдамида Галикарнасского, которая привела пять превосходных кораблей.

Вторая сатрапия (Сарды) послала пехоту: лидийцев вместе с их соседями с севера — мисийцами, а также с юга — кабалиями, ласониями и ми- лиями (здесь были объединены народы, удаленные от моря). Другие сухопутные контингенты пришли из Даскилитиды (третья сатрапия). Тут мы обнаруживаем азиатских фракийцев и вифинцев, пафлагонцев, мариан- динов, а также обитателей Фригии и Каппадокии. Из восточной Анатолии тринадцатая сатрапия была представлена армянами, а из числа жителей девятнадцатой сатрапии мы находим мосхов, тибаренов, макронов и моссиников — означенные народы населяли отдаленные районы побережья Черного моря.

Каким маршрутом все эти войска Ксеркса двигались к пунктам сбора, таким как Криталла в Каппадокии (Геродот. УП.2б), а также где мы должны локализовать этот неизвестный по другим источникам стратегический перекресток персидской дорожной системы — всё это предмет топографического анализа и реконструкции. О путях, использовавшихся в 480 г., мы имеем чуть больше информации, чем о переходе пехоты Мар- дония из Киликии к Геллеспонту в 492 г. до н. э. (Геродот. VI.43). У Геродота войска Ксеркса переходят Галис, двигаясь из Каппадокии в южную Фригию, и направляются в Келены (Динар), близ истоков Меандра, где позднее Ксеркс выстроил дворец и крепость на акрополе (Ксенофонт. Анабасис. 1.2.9). Пифий, богатый лидиец, оказавший гостеприимство армии Ксеркса в Келенах, символизирует благосостояние данного региона. Отсюда дорога вела в Колоссы (город Великой Фригии), а в западном направлении — к пограничному камню между Фригией и Лидией, установленному в Кидраре и отмеченному надписью Креза. Эту территорию Геродот знает гораздо лучше, а потому он описывает два ответвления лидийской дороги: южное — в Карию, и северное — в Сарды. Двигаясь вдоль последнего, Ксеркс пересек Меандр и воспользовался возможностью оказать священные почести легендарному дереву-тамариску в городе Каллатебе (УП.31).