<<
>>

I. События с 511/510 по 507/506 г. до н. э.

Вакуум власти, возникший после изгнания Писистратидов, обозначился не сразу. Поскольку тираны не затронули сути древней солоновской конституции и удовлетворялись тем, что старались назначать на важные

государственные должности своих родственников и друзей (Фукидид.

VI.54.6), архонт Гарпактид, избранный еще при Гиппии, оставался в должности, по всей видимости, до конца своего срока. При этом весьма вероятно, что государственная машина продолжала функционировать без сбоев. Мы ничего не знаем о том, возродилось ли старое соперничество между знатными родами, которое ранее помогло Писисграту захватить власть. Годы, прошедшие до избрания Исагора архонтом на 508/507 г. до н. э., очевидно, были посвящены устранению из общественной жизни Афин наиболее одиозных следов правления Писистратидов.

Мы слышим о шести мерах, осуществленных, вероятно, в эти три года, хотя и не можем точно определить, в каком хронологическом порядке они следовали друг за другом. Из этих мероприятий как минимум два нашли отражение и в реформах Клисфена.

Первая мера — подтверждение одной старой нормы, восходящей, вероятно, ко временам Драконта, согласно которой вне закона объявлялся любой человек и его наследники в случае прямой попытки установления или подстрекательства к установлению тирании в Афинах (Афинская политая. 16.10). Почти наверняка можно сказать, что в связи с этим возрожденным законом были обнародованы имена Писистратидов и провозглашено о неприятии обществом тирании, что мы и узнаём от Фукидида (VI.55.1-2).

Второй мерой, которая позднее должна была отразиться на реформе Клисфена, стал пересмотр поименного списка граждан — так называемый диапсефизллос, 8iac|gt;T]cpilt;jp,6lt;;; Аристотель пишет, что эта ревизия была проведена вскоре после низвержения тиранов и направлена против «людей нечистого происхождения», «поскольку было заявлено, что многие пользовались гражданскими правами противозаконно» [Афинская политая.

13.5). О том, кто именно и каким образом был лишен гражданских прав, нам остается только догадываться. Поскольку до Клисфена гражданство определялось лишь членством во фратрии; диапсефизмос, очевидно, заставил фратрии подготовить или проверить списки своих членов, в силу чего гражданства лишился всякий не прошедший регистрацию. Аристотель рассказывает, что в результате этой меры гражданские права были отобраны у людей, которые присоединились к Писисграту «вследствие страха», поскольку они, видимо, нуждались в его протекции. Сюда могли входить иностранные наемники или телохранители, которых использовал Писи- страт при захвате власти и которым он, вероятно, позволил обосноваться в Аттике[842], а также потомки искусных ремесленников, которых Солон пригласил поселиться вместе с семьями в Аттике[843]. То, что Солон официально признал их в качестве граждан, было не вполне очевидно уже для Плутарха; однако и эти ремесленники, и наемники Писистрата в самом деле могли пользоваться такими гражданскими правами, как участие в работе народного собрания (экклесии) и гелиэи с прямо выраженной или подразумеваемой санкции тирана даже и без принятия их во фратрии. Ясно, что после падения тирании эти люди должны были оказаться в очень уязвимом положении, а поскольку они не были включены в списки фратрий, проведение диапсефизмоса лишило их тех привилегий, которыми они пользовались.

Два события этого периода имеют надежные датировки. Из того обстоятельства, что «Паросская хроника» (эпоха 46, Jacoby) относит введение состязаний мужских хоров — видимо, на празднике Панафинеи — к году архонта Лисагора (509/508 г. до н. э.), почти ничего невозможно извлечь, помимо того факта, что и после падения тирании праздник, превращенный Писистратом в главное средство прославления Афин, сохранил такое значение, претерпев лишь незначительные изменения. Более интересно утверждение Плиния [Естественная история. XXXTV.17), что статуи «тираноубийц» Гармодия и Аристогитона (несомненно, идентичные тем скульптурам, которые Павсаний приписывает Антенору.

— 1.8.5), были установлены в Афинах в 509 г. до н. э. Дело в том, что даже если такая точная датировка не вызывает доверия, кажется весьма вероятным, что свержение тиранов было отмечено подобным же образом вскоре после самого события[844].

Наконец, закон о запрете пыток афинских граждан, датированный у Андокида (1.43) годом архонта Скамандрия, связывается с этим периодом на том основании, что такие пытки применялись тиранами. Поскольку нет никаких данных для установления времени архонтства Скамандрия, исследователи сходятся на том, что данный закон был принят в 510/509 г. до н. э., сразу после изгнания тиранов.

Со свержением тиранического режима соперничество между влиятельными родами-геносами (мн. число yew], ед. число yivoq — генос) вновь вырвалось наружу. Что именно привело к конфликту, мы не знаем, как не знаем и того, были ли вовлечены в распрю какие-то иные роды, кроме тех, во главе которых стояли Клисфен и Исагор. Алкмеонид Клисфен был архонтом при Писистратидах, в 525/524 г. до н. э.[845]. Но он повздорил с ними и в оставшийся период тиранического правления находился в изгнании вместе со своим геносом. В 511/510 г. до н. э. он привел Алкмеонидов назад в Афины, чтобы помочь спартанцам во главе с Клеоменом в деле свержения Писистратидов. Напротив, Исагор, сын Тисандра, принадлежал к геносу, который (и у нас есть основания этому верить) не конфликтовал с тиранами и в период всего их правления оставался в Аттике. Единственная определенная информация, которой мы располагаем, заключается в том, что данная семья почитала Зевса Карийского, чье место поклонения до сих пор удовлетворительно не локализовано. Когда мы впервые слышим о борьбе за власть между Клисфеном и Исагором, речь идет о ее первой фазе, закончившейся поражением Клисфена и избранием Исагора на должность архонта на 508/507 г. до н. э. Очевидно, двух вождей разделяли отнюдь не проблемы идеологического характера. Как Геродот (V.66.2), так и Аристотель [Афинская полития. 20.1) предполагали, что оба лидера опирались на поддержку своих гетайров, то есть друзей аристократического происхождения (в греческом языке слово «ешТрос» означает как просто товарищей, спутников, так и приверженцев, политических сторонников.

—А.З.); данный факт указывает, что речь шла о борьбе за политическое влияние, и ни о чем ином. Здесь не было соперничества между противоположными принципами правления.

Характер их борьбы изменился после избрания Исагора на должность архонта. Клисфен, объяснявший свое поражение неадекватностью своих аристократических сторонников, предпринял беспрецедентный шаг, пытаясь снискать поддержку простого народа, или, по выражению Геродота (V.66.2), взял в сотоварищи (т. е. сделал своими гетайрами) простой люд. То, что это была революционная мера, видно из следующего заявления Геродота (V.69.2): вплоть до того времени «народ афинский отталкивался» — по всей видимости, Клисфеном не в меньшей степени, чем другими домогавшимися власти аристократами. Нам не говорят ни о том, как Клисфен смог склонить демос на свою сторону, ни даже о том, как именно он использовал этих людей в своих политических целях. Нам просто дают понять, что он повернулся к ним лицом после избрания Исагора архонтом, обещая народной массе политические права (Аристотель. Афинская полития. 20.1).

Впрочем, некоторые детали можно извлечь, реконструировав последовательность событий. Необходимо начать с наблюдения, что два наших основных источника почти не противоречат друг другу, и Аристотель, как уже было замечено, очень близко следует Геродоту в изложении событий (V.66—73.1) за исключением того, что он выделяет информацию о содержании реформ (Аристотель. Афинская полития. 21) из рассказа о событиях, частью которых эти преобразования были (20.1—З)[846]. Во время архонтства Исагора Клисфен не занимал в Афинах никакой официальной должности, если не считать того, что после своего собственного пребывания в 525/524 г. до н. э. на этом посту он имел пожизненное членство в совете Ареопага. Наделяло ли это его правом вносить законопроекты в экклесию (народное собрание) без предварительного их одобрения советом четырехсот (буле), который со времен Солона должен был подготавливать повестку дня для каждого очередного народного собрания, мы не знаем; также не известно, склонил ли он на свою сторону совет четырехсот либо Ареопаг до того, как смог «взять в сотоварищи» простой народ.

Невозможно поверить, чтобы своими поверенными Клисфен сделал кол- лег-ареопагитов, ведь большинство из них были обязаны членством в этом совете своему пребыванию в должности архонта во времена тирании, а также, видимо, потому, что Ареопаг представлял аристократическую правящую верхушку, которая и обеспечила избрание Исагора. Из реакции Исагора, призвавшего Клеомена к вторжению в Аттику, ясно, что клисфе- новская операция была открытым вызовом авторитету архонта, и наши источники указывают, что проект своих мероприятий Клисфен вынес на одобрение некой широкой группы людей, по всей видимости, народного собрания. Энтузиазм, с которым это одобрение было выражено, делает маловероятным предложение Клисфена народу непосредственно своей политической реорганизации, ибо для понимания обычным человеком той эпохи она являлась чересчур сложной. Шансы Клисфена очевидным образом возрастали, если простому народу была обещана та степень политического равенства (;исономии), какую, как мы увидим, его реформы действительно предоставят в будущем, а именно — гарантию того, что для утверждения любого серьезного политического решения впредь необходимо будет заручиться одобрением народного собрания[847].

Имеется еще одно указание на степень клисфеновского успеха. Архонтом, избранным на 507/506 г. до н. э. — следующий год после архонтст- ва Исагора, — был Алкмеон, чье имя предполагает его родственные отношения с Клисфеном, и избрание этого человека означает, что к концу весны 507 г. до н. э., когда проходили выборы архонтов на следующий год, Клисфен смог привлечь народ на свою сторону. Вероятно, реформы были разработаны еще раньше, в пору архонтства Исагора, и представлены на рассмотрение экклесии незадолго до или вскоре после избрания Алкмеона. Это может объяснить ту панику, на наличие которой указывает реакция Исагора. Двойной удар, заключающийся, во-первых, в избрании следующим архонтом члена враждебного геноса и, во-вторых, в явном успехе нестандартно проведенных и с энтузиазмом встреченных реформ Клисфена, причем с вызывающим пренебрежением к авторитету самого Исагора, стал причиной обращения последнего с призывом о помощи к Клеомену, с которым отношения гостеприимства Исагор установил еще во время изгнания Писистратидов в 511/510 г.

до н. э. (Геродот. 70.1; Аристотель. Афинская полития. 20.2). Клеомен ответил отправкой глашатая в Афины, который, согласно советам Исагора, должен был потребовать немедленного изгнания Клисфена и других афинских семей, находившихся под проклятием, навлеченным Алкмеонидами более ста лет назад при подавлении Килоновой смуты. Почему Клисфен сразу подчинился этому требованию и тайно покинул город, мы не знаем, но это привело к тому, что незадолго до середины лета 507 г. до н. э. Клеомен прибыл в Афины лишь с небольшим отрядом, чтобы заставить покинуть город другие семьсот семейств, об изгнании которых говорилось в ультиматуме[848].

Сразу после этого Клеомен попытался распустить совет—предположительно совет четырехсот, который, по всей вероятности, сыграл свою роль в принятии клисфеновских предложений, — а также передать правительственную власть в Афинах группе из трехсот приверженцев Исагора. Объяснение этого шага как попытки установить олигархию обосновано только в том смысле, что таким образом Исагор ответил на использование Клисфеном народного собрания, а также, возможно, совета для формирования главных политических решений и что Исагор попытался лишить эти государственные органы всякой политической власти с помощью передачи публичных полномочий целиком в руки лояльных ему самому аристократов. Планы эти, однако, встретили неожиданное сопротивление со стороны той части совета, которая почувствовала угрозу целостности буле, к тому же о привлекательности предложенной Клисфеном реформы свидетельствует стихийное объединение совета со всем народом. Клео- мен и Исагор со своими сторонниками укрылись на Акрополе, и народ осаждал их в течение двух дней. На третий день Клеомен вынужден был капитулировать; ему и его людям позволено было беспрепятственно покинуть Аттику, а некоторые сторонники Исагора были арестованы и казнены. Впрочем, сам Исагор с рядом приверженцев избег наказания, поскольку, видимо, сумел тайно покинуть Аттику. Он, возможно, находился среди тех афинян, которые год спустя присоединились к Клеомену в Элевсине и понесли за это наказание: их дома были разрушены, собственность — конфискована, а сами они — осуждены на смерть (схолии к: Аристофан. Лисистрата. 273). Теперь путь для реализации предложенных Клисфеном реформ был свободен, и в качестве первого шага на этом направлении их автор и семьсот изгнанных семейств были призваны домой (Геродот. V.73.1; Аристотель. Афинская полития. 20.3).

Алкмеон был среди изгнанных Клеоменом. С его возвращением и вступлением в должность клисфеновская реформа сразу была проведена в жизнь (Поллукс. УШЛ10). Но в то же самое время афиняне вынуждены были защищать себя от внешних угроз. Есть основания полагать, что Клеомен, болезненно переживший свое поражение, думал о реванше. За помощью в предотвращении возможности такого развития событий афиняне, вероятно по совету Клисфена, обратились к давнему врагу Спарты — к Персии (Геродот. V.73.1). Посольство было отправлено в Сарды, где персидский сатрап Артаферн выразил готовность заключить союз, но лишь в том случае, если афиняне покорятся Дарию, дав ему землю и воду. Послы приняли эти условия, но утверждение Геродота (V.73.2—3) о «суровом осуждении», которому они подверглись по возвращении в Афины, означает, по-видимому, что это согласие послов было дезавуировано, скорее всего, в связи с исчезновением ко времени их возвращения угрозы спартанского нападения.

Нападение всё же случилось весной 506 г. до н. э. Организовано оно было так, чтобы ударить по Афинам одновременно с трех сторон. Клеомен и силы, собранные со всего Пелопоннеса, должны были атаковать с юго-запада, тогда как беотийцы и халкидяне — с севера и востока соответственно. Целями этой кампании были наказание афинского демоса и установление тирании Исагора (Геродот. V.74.1). Пелопоннесцы вступили в Элевсин, беотийцы захватили Эною и Гисии, а халкидяне были заняты набегами на северо-восточное побережье Аттики, когда афиняне решили воевать сразу со всеми врагами, начав с пелопоннесцев. Но на этом направлении афиняне были спасены неожиданным отступлением пелопоннесского войска: коринфяне отказались принимать участие в походе, когда узнали об истинных намерениях Клеомена; вскоре их примеру последовал Демарат, коллега Клеомена по царской власти, а затем и все остальные союзники (Геродот. V.75.1 и 3). У афинян теперь были развязаны руки для организации отпора другим врагам. Их намерение обратиться первым делом против халкидян переменилось, когда выяснилось, что беотийцы выдвигаются маршем к Еврипу на помощь халкидянам. Афиняне напали на беотийцев у Энои и нанесли им сокрушительное поражение, захватив в плен до 700 врагов; в тот же день, как рассказывает наш источник, афинские силы переправились на Евбею и разбили халкидское войско. У самых богатых халкидян, гиппоботов, были отобраны земли, на которых оставлены 4000 афинских клерухов-поселенцев. Что касается беотийских и халкидских пленников, то позднее они были отпущены за выкуп в 2 мины за каждого. Оковы, в которых содержались пленники, были принесены в качестве посвящения на афинский Акрополь, а десятая часть выкупа пошла на изготовление бронзовой колесницы с четверкой лошадей, принесенной в дар Афине (Геродот. V.77)[849]. Теперь отпала всякая необходимость в союзе с Персией. 

<< | >>
Источник: Под ред. ДЖ. БОРДМЭНА, Н.-ДЖ.-Л. ХЭММОНДА, Д-М. ЛЬЮИСА,М. ОСТВАЛЬДА. КЕМБРИДЖСКАЯИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО МИРА ТОМ IV ПЕРСИЯ, ГРЕЦИЯ И ЗАПАДНОЕ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕОК. 525-479 ГГ. ДО И. Э.. 2011

Еще по теме I. События с 511/510 по 507/506 г. до н. э.:

  1. ПРИМЕЧАНИЯ (к книге С.Максуди «Тюркская история и право») 1.
  2. ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
  3. §66. Изложения и сочинения
  4. Литература 1.
  5. 9. Игры с Люцифером
  6. Предыстория
  7. § 3. «Больше одного языка»: междуязычное пространство метаксю (ретар)
  8. Этюд второй. Книга Судей
  9. О специфике и назначении философского знания
  10. «РЕСПУБЛИКА БУРЖУАЗНЫХ РЕСПУБЛИКАНЦЕВ»
  11. Г л а в а 3 ПОЛИТИЧЕСКАЯ РОЛЬ КОНСЕРВАТОРОВ в 1807 - начале 1812 года
  12. ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ 4.1. США
  13. § 3. ОРГАНЫ ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ