Спарта и Пелопоннесский союз
Сама Спарта незадолго перед тем использовала свои военные ресурсы, успешно бросив вызов могуществу Аргоса за господство над областями к северу и востоку от горного хребта Парной: над Фиреатидой и над Кину- рией в южном направлении, вплоть до острова Киферы включительно (см.: КИДМ Ш.З: гл. 42, п. IV). К концу третьей четверти 6-го столетия «основная часть Пелопоннеса была покорена» (Геродот. 1.68.6). В качестве исключений из этого бескомпромиссного заявления могут быть названы, по-видимому, сам Аргос, возможно — Мегары, вероятно, — Ахея и Коринф (хотя последний и входил в состав союза). Операции против районов, контролировавшихся Аргосом, должны были привести к значительным потерям в живой силе, и в любом случае Пелопоннесский союз, начиная с самой Спарты, не был приспособлен ни технически, ни, быть может, психологически к отражению большого военно-морского нашествия.
Это была позиция, за которую Пелопоннесский союз трудно порицать, учитывая его смешанный состав. Коринф, наиболее влиятельный город после Спарты, как мы предполагаем, уже состоял в союзе, когда последний напал на Поликрата (см.: КИДМ Ш.З: гл. 42, п. IV); при этом решение Коринфа стать долговременным союзником Спарты совсем не обязательно было принято сразу же после того, как Кипселидов окончательно изгнали со спартанской помощью, событие это традиционно датируется временем около 582 г. до н. э. Какой бы ни была точная дата, аристократические купеческие семьи, определявшие позицию коринфского правящего совета, по-видимому, выразили готовность войти в союз, главным образом из-за постоянной угрозы со стороны Аргоса.
Позднее, когда большее число городов стали членами союза — либо в результате своего военного поражения (как случилось с Тегеей), либо по соглашению, — коринфяне должны были прекрасно осознавать собственную ценность для Пелопоннесского союза: их корабли обеспечивали один из самых больших контингентов в составе союзного флота, а их господство на Истме было чрезвычайно важно для любого передвижения, которое союз мог задумать за пределами Пелопоннеса. Начало случившегося позднее платейскофиван- ского кризиса (см. ниже, конец п. IV данной главы) иллюстрирует уровень влияния в союзе, каким к тому времени Коринф обладал.Сикион, также имевший репутацию города, враждебно настроенного по отношению к Аргосу, мог присоединиться к Пелопоннесскому союзу по тем же причинам, что и Коринф, и, быть может, приблизительно в то же самое время, ибо, хотя эти два государства являлись соседями, между которыми лежала пограничная равнина, не обнаруживается никаких признаков того, что из-за этой территории они конфликтовали друг с другом. Что до небольших городков или селений, вытянувшихся в линию вдоль северного побережья, формировавшего границу Ахеи к западу от Сикиона, мы не знаем, когда и как они присоединились к союзу — возможно, этого не случилось вплоть до V в. до н. э. В любом случае, с ними мало считались в большой политике до 460-х годов до н. э., когда Афины продемонстрировали, что овладение ахейскими Патрами и Навпактом на Этолий- ском побережье означает установление контроля над пролегавшим здесь прямым морским торговым путем, над направлением, где лежали коринфские колонии. Начиная с 8-го столетия именно эта торговля обеспечивала экономическое могущество Коринфа (Фукидид. 1.13.1—5). Многие аристократические коринфские семьи, вероятно, имели Ксении (узы взаимного гостеприимства) с подобными семьями на Самосе и с захватом здесь власти Поликратом в качестве тирана утратили эти контакты с островом; не вызывает сомнений, что, когда около 525/524 г. до н. э. изгнанные самосские аристократы убеждали спартанцев предпринять союзное нападение на остров и восстановить их власть, Коринф решительно поддержал их доводы[897].
К тому времени он, очевидно, уже был членом Пелопоннесского союза. Его корабли играли заметную роль в этой неудачно закончившейся попытке свержения Поликрата (Геродот. Ш.44— 56). Конечно, к последней четверти 6-го столетия коринфский авторитет в союзе уступал явным образом только авторитету гегемона — Спарте. В 519 г. до н. э. членами союза Коринф был избран в качестве арбитра между Фивами и Платеей (см. ниже, конец п. IV данной главы), а в 507/506 г. до н. э., во время кампании в Аттике, его вооруженный отряд сорвал поход объединенной союзной армии, отказавшись следовать за Клеоменом (см. выше, гл. 5, конец п. I).Позднее (см. ниже, п. IV) мы вернемся к событиям в Беотии; меж тем, согласно одному проницательному современному предположению[898], именно во время этого похода на север в Беотию в 519 г. до н. э. Мегары, периодически враждовавшие с Коринфом, также присоединились к Пелопоннесскому союзу; поэтому вопрос об их положении может быть кратко рассмотрен здесь, до более общего обзора союзных действий под предводительством царя Клеомена. Мегары испытали обычную судьбу коридорного государства, поскольку были стиснуты тремя границами, из-за чего у них не было никакой удобной окружающей хоры (усора, сельская местность) и, естественно, никакой переи (тгероиа, земля на противоположном берегу, так греки часто называли землю на материке, отделенную от близлежащего острова и используемую его населением для экспансии.
наподобие той, что часто имели островные государства на побережье. Тер ритория Мегар была окаймлена Аттикой, Беотией, Коринфом и морем. Остров Саламин, на который Мегары взирали с надеждой как на своего рода тгероаа-наоборот, был предметом упорных домогательств также и со стороны афинян, которые в итоге приблизительно в конце VI в. до н. э. завоевали его после длительной борьбы и вывели туда клерухов, с тех пор Саламин стал частью Аттики[899]. Нужно сказать, что Саламин не обладал слишком большой экономической ценностью. Подобно острову Кифере, его значение было, скорее, стратегическим: оказавшись в чужих руках, он мог стать слишком опасен.
Значение самих Мегар для союза было в чем-то схожим — здесь проходил коридор, соединявший Пелопоннес и Беотию. Судя по всему, нет никаких свидетельств тому, что в VI в. до н. э. Мегары имели какие-то проблемы с беотийцами, тогда как с Аттикой они питали взаимную ненависть, с ранних времен практикуя взаимные же набеги — равнина, за которую спорили Мегары и Аттика, была плодородна, и, кроме того, афиняне обвиняли мегарцев в святотатстве, совершенном ими в отношении освященного веками элевсинского культа, что в сложившейся ситуации только подливало масло в тлеющий огонь.Отнюдь не мирной была и мегарская граница с Коринфом. Серию пограничных споров 460 г. до н. э. (Фукидид. 1.103.4), которые заставили мегарцев покинуть Пелопоннесский союз и даже объединиться с Афинами и Аргосом, можно было предвидеть еще в конце VI в. до н. э., когда Мегары одержали победу над Коринфом, получив настолько богатую добычу, что ее хватило для возведения Мегарской сокровищницы в Олимпии (см. ниже, п. П); эта победа над Коринфом оказалась возможной благодаря силам, посланным на помощь из Аргоса. Мегары уже могли быть членом союза (см. выше, начало п. I), но внутренние распри среди союзников по-прежнему имели место, поскольку, присоединяясь к альянсу, они не давали клятв верности друг другу. Это был круг с центром в Спарте, колесо со спицами, но совсем не обязательно с диском поперечной связи. Все члены приносили клятву верности Спарте как гегемону, и поскольку союзные собрания для голосования по вопросу о предлагаемом объявлении войны созывались только в Спарте, постольку это значило, что обычно именно она, как официально объявляющая о созыве, имела руководящую роль в проведении любого союзного проекта — хотя, если верить Фукидиду (1.66—67), в 432 г. до н. э. она была вынуждена пойти на созыв собрания под давлением со стороны Коринфа[900].
Аргос, не входивший в состав союза, представлял собой постоянную проблему; конечно, для многих государств общее антиаргосское настроение вполне могло служить причиной или, по крайней мере, цементом, скреплявшим их членство в союзе.
С другой стороны, как независимые государства они сохраняли полное право оппонировать друг другу, не будучи заняты в каком-либо совместном предприятии под спартанским руководством. Мегары и Коринф находились на весьма далеком расстоянии от союзного предводителя. В подобные пограничные споры Спарта вмешивалась, пожалуй, лишь в случае, когда к ней обращались с настоятельной о том просьбой либо если такие споры происходили в критические моменты, когда единство союзников становилось вопросом жизненной важности. Мегары, будучи самым северным союзником, никогда не были просто одним из членов союза, о чем свидетельствует их история в 5-м столетии; ключевая позиция Мегар как небольшого коридорного государства открывала большие возможности в их приспособленческой политике, а переход на сторону демократических Афин около 460 г. до н. э. явился наиважнейшим фактором в развязывании Первой Пелопоннесской войны.Еще по теме Спарта и Пелопоннесский союз:
- Тема семинарского занятия №10: Социальный и политический строй в древней Спарте.
- Греческий мир на пути к междоусобной войне.
- Политическая история Греции в IV в. до н.э.
- Полисы и союзы городов Балканской Греции.
- Пелопоннесская война и ослабление греческих полисов
- НЕВОЗМОЖНОЕ СОЖИТЕЛЬСТВО
- Спарта и Пелопоннесский союз
- Аргос и Пелопоннесский союз
- НАЧАЛО ПЕЛОПОННЕССКОЙ ВОЙНЫ
- СПАРТАНСКАЯ ГЕГЕМОНИЯ
- 1. Пелопоннесский союз как инструмент спартанской внешней политики
- 2. Обострение афино-спартанских противоречий и образование Делосской симмахии
- 3. Соотношение Эллинского союза и Делос- ской симмахии и особенности ее устройства
- 1. Усиление внешнеполитической активности Афин и расширение Делосско-аттического морского союза
- 2. Позиция Спарты в Греции в 70—60 гг. V в. до н. э.
- 3. Третья Мессенская война и разрыв афиноспартанских отношений
- 1. Особенности внешней политики Спарты и Афин в первый период войны 460/59— 456/55 гг. до н. э.)