2. К югу от Апеннинского хребта
В качестве показательного примера для этого региона сподручно взять виллановский некрополь Куатро-Фонтанили в Вейях. Начиная с 1961 г. здесь было исследовано несколько сот погребений, а весь материал в форме каталога опубликован целиком к 1976 г.[1412].
Уже к 1965 г.[1413] стало возможным выстроить типологию; выделенные в результате типы были внесены в ассоциативную таблицу групп погребений, организованную так, чтобы «новые» типы попали на одну сторону, а «старые» оказались на другой. Получившаяся линейная последовательность не является хронологической во всех деталях. Однако она позволила установить некоторые широкие хронологические подразделы, основанные на одновременности появления и исчезновения значительного количества типов. То, что данные широкие подразделения фактически соответствуют хронологическим периодам, подтверждается сопоставлением этой линейной последовательности типов с внутренней топографией некрополя, как видно на картах распределения типов могил: поскольку означенная топография полностью совпадает с типологической последовательностью, такое сопоставление образует некую модель, при этом ранние могилы оказываются в самом центре некрополя, и чем могила поздней, тем она ближе к внешнему краю кладбища. Так и возникла работающая «относительная хронология» сменяющих друг друга периодов, а с помощью «зацепок», обнаруженных в некоторых могилах определенных периодов, она была преобразована в абсолютную хронологию[1414]. Наиболее замечательными из этих «зацепок» являются обнаруженные в некоторых захоронениях в Вейях периода ПА расписные скифосы[1415], ввозившиеся из Греции (рис. 53; евбейский среднегеометрический период П) и датируемые по материалам из самой Греции ближе к 800 г. до н. э., а не к 750-му; присутствие типа anforetta а spirali[1416], характерного для Вейев периода ША, в могиле № 159 западно- греческого некрополя в Питекусах (рис. 54), где благодаря параллелям к находкам из могилы № 325[1417], в частности благодаря египетскому скарабею с картушем фараона Бокхориса (время правления: 718—712 гг. до н. э.), сопутствующий ранний протокоринфский материал датируется последней четвертью VTH в. до н. э.; этот картуш представлен также на
Рис. 53 [вверху). Евбейский скифос среднегеометрического П периода из
могилы периода Вейи НА (ок. 800—760), некрополь Куатро-Фонтанили
в Вейях. (Публ. по: D 276, ил. 58j.)
Рис. 54 [внизу). Виллановский сосуд в технике импасто — anforetta a spi- rali [иг. «амфоретта со спиралями»], относящийся к периоду Вейи ША (не ранее 720 г. до н. э.), с евбейского некрополя в Питекусах, из кремированного (т. е. с пеплом покойника. — А.З) погребения, датируемого позднегеометрическим периодом П (ок. 725—700 гг. до н. э.). (Публ. по: D 274: 14, рис. 2с.)
хорошо известной фаянсовой вазе в одной из могил в Таркуинии (см.: Том иллюстраций: ил. 273)45. Наконец, была установлена последовательность фибул46, включающая некоторые общие для некрополей Вейев (а также для других центров южной Этрурии) и Питекус типы — в этих некрополях среди сопутствующего для таких фибул материала уверенно фиксируются хорошо определенные и хорошо датируемые виды импортированной греческой керамики. Периодизация Вейев — в приблизительных датах — представляется следующим образом: период I — заканчивается ок. 800 г. до н. э.; период ПА — ок. 800—760 гг. до н. э.; период ПВ — ок. 760— 720 гг. до н. э.; период ША — начинается ок. 720 г. до н. э.
Как мы видели, эти абсолютные датировки для Вейев отчасти основаны на находках вещей, реально импортировавшихся сюда из Греции, а частично — на сопутствующих вещах виллановских типов (установленных и определенных в терминах относительной хронологии Вейев) из поддающихся датировке слоев в западногреческом контексте.
Фактически хронологический статус соответствующего греческого материала не подлежит сомнению;[1418] теперь необходимо проанализировать характер и историческое значение отдельных фаз привязанной к абсолютной хронологии местной вейянской периодизации, а также установить, какие реальные контакты были характерны для этих фаз; и всё это нужно соотнести с развитием виллановского феномена в целом.Период Вейи I представлен кремированными погребениями в украшенных выгравированным гребенчатым орнаментом биконических оссуари- ях, вылепленных вручную из плохо обработанной глины [imp as to) и закопанных в небольших колодцеобразных шахтах [tombe a pozzo — «могилы в колодце»). Многие могилы этого периода содержат только характерную вилланов скую биконическую урну с крышкой; имеется сравнительно небольшое количество сопутствующих сосудов импасто (от ит. impasto — «замес», «тесто»; так называется особый тип грубой виллановско-этрусской керамики из плохо отмученной глины (содержит крупные включения слюды или камня), обжигавшейся до приобретения ею темно-коричневого или черного цвета; основные формы: биконические урны и модели небольших домов или хижин, использовавшиеся как сосуды для хранения пепла умерших. — А.3.)\ железные изделия чрезвычайно редки; использование бронзы ограничено, в функциональном плане это в основном фибулы (некоторые украшены вставками из кости или кусочками янтаря), но также единичные наконечники копий, ободки и особый тип «бритвы» в форме половинки серпа, что можно рассматривать как типично черту вил- лановской культуры в такой же степени, как и саму биконическую урну.
Рост густонаселенных центров в IX в. до н. э. (период Вейи I заканчивается ок. 800 г. до н. э.) — по какой бы причине он ни происходил—не мог не иметь очевидного отзвука в 8-м столетии (см. выше, в конце предыдущей главы): большая стабильность, ремесленная специализация, развившаяся в керамическом и металлургическом производстве до степени своего рода «индустрии», а также наличие ресурсов для более масштабного обмена, рассчитанного как на местный уровень, так и на более отдаленные расстояния.
Во всяком случае, это — логичные умозаключения из материала, классифицируемого как Вейи П (ок. 800—720 гг. до н. э.) и подразделяемого на ПА и ПВ.Для периода Вейи ПА (ок. 800—760 гг. до н. э.) характерны разнообразные новшества. Ингумация (предание земле, т. е. практика захоронения умершего в противоположность оставлению тела на поверхности или кремации. — А.З.) в вырытых ямах (ит. tombe a fossa — «могилы в ямах») появляется на ранней стадии и вскоре становится преобладающим погребальным обычаем; гончарный ассортимент теперь включает не менее двух образцов особого типа греческой расписной керамики48, изготовленной на гончарном круге из очищенной глины — скифосы евбейского «субпротогеометрического» (с нарисованными циркулем нависающими полукружьями) и среднего геометрического П (с орнаментом в виде множественных шевронов) видов, упомянутых выше, равно как и более разнообразная и чаще встречающаяся серия форм сосудов импасто; железо используется в широком масштабе для изготовления фибул, а также нередко — для ножей и обручей; значительно возрастает число обнаруженных бронзовых типов, как и количество экземпляров каждого типа — в основном опять фибул, но еще и удил;[1419] также появляются первые признаки совсем другой технологии, необходимой для изготовления поясов, чаш, шлемов и урн из листовой бронзы. Скарабеи и фаянсовые фигурки — типы безделушек, ввозившихся на Евбею [из восточного Средиземноморья] начиная с середины IX в. до н. э.[1420], — наряду с расписными ски- фосами вполне могут служить еще одним свидетельством существования обмена между представителями первого поколения западных греков (евбейские торговцы с их левантийскими контактами) и тем населением, которое они нашли в Этрурии в начале VIII в. до н. э. Наличие подобных греческих ваз и левантийских безделиц в Кимах [в латинской традиции — Кумы] и Капуе[1421] предполагает схожие варианты доколониального обмена с внутренними районами Кампании. С другой стороны, тип вилланов- ского пояса из листовой бронзы, похоже, пробил дорогу в противоположном направлении и дошел из Этрурии до Евбеи;[1422] хорошо сохранившийся образец такого пояса в одной могиле периода Вейи ПА в Куатро-Фонта- нили находился рядом с парой импортированных фибул болонского типа (рис.
55)[1423].В период Вейи ПВ (ок. 760—720 до н. э.) большинство расписных ваз являются, вероятнее всего, местными имитациями типов, импортировавшихся в течение периода ПА[1424] и сопровождавшихся формами — включая расписные и нерасписные вазы импасто, — влияние на которые со стороны греческих моделей носило, похоже, более общий, нежели частный характер. На изделиях из листовой бронзы появляется тисненое линейное убранство; железные изделия теперь представлены более крупными типами — топоры, удила и мечи, экзотика — скарабеевидными изделиями и фигурками из янтаря и других материалов, а также небольшими пластинками из листового золота. Не лишен оснований вывод о том, что в конце периода Вейи П (ок. 720 г. до н. э.) мы быстро приближаемся к стадии, в которой погребальный инвентарь усложняется настолько, что уже выражает социальную дифференциацию умерших через предметы боевого
Рис. 55. Бронзовые вещи из одной могилы некрополя Куатро-Фонта- нили в Вейях периода ПА (ок. 800—760 гг. до н. э.): а — декорированный пояс из листовой бронзы; b — фибула с увеличенной дужкой; с — пиявкообразная фибула (так называемая sanguisuga, по-латыни «пиявка»); d — одна из пары импортированных фибул болонского типа с уменьшенной дужкой
снаряжения (шлемы, щиты и мечи), личные женские украшения (фибулы и нательные амулеты в целом), погребальные пиры (остатки стряпни и обжарки в месте очага), а также ритуальные приготовления и потребление специальных напитков (для чего предназначались многие сосуды утонченной работы — импортированные или местные имитации). Обитателей могил, которые снабжены необычайно богатым набором таких вещей (имеются в виду утонченные сосуды для ритуальных возлияний ит. п —А.З.), можно определить как высших в социальном отношении распорядителей такой важной для общины деятельности; не будет излишне рискованным видеть в них и в их дамах своего рода местную элшу[1425].
В свое время в разных частях Этрурии, таких как Ааций и Кампания, их статус будет выражен через наглядные формы монументальных «княжеских» гробниц ориентализирующего периода.Была ли история Вейев типичной для всей остальной части южной Этрурии в течение того столетия, краткий обзор которого мы дали в предыдущем параграфе? В силу разных причин можно сказать, что это, очевидно, не так. Прежде всего, Вейи являются самым южным из крупных вил- лановско-этрусских центров Этрурии, а потому они находились ближе всего к самым северным — а также самым ранним и, очевидно, наиболее коммерциализированным — греческим колониям южной Италии, а именно к евбейским Питеку сам и Кимам на побережье Неаполитанского залива. При таких обстоятельствах неудивительно, что осязаемые свидетельства контактов виллановцев с внешним миром раньше обнаруживаются в Вейях, чем где бы то ни было, как и то, что Вейи в результате оказываются «мейнстримовским» [т. е. принадлежащим к главному направлению развития] виллановским центром южной Этрурии — вместе с Таркуинией, Вульчи и Цере. Из всех этих центров последовательность событий на ранней и поздней стадиях культуры Вилланов а относительно ясна в Таркуи- нии;[1426] как было отмечено выше, материал по виллановским Вульчи особенно плохо опубликован; виллановский же аспект Цере представлен некоторым количеством некрополей, из которых доступен для изучения только некрополь в районе Сорбо. Поэтому достойно особого сожаления, что материал из Сорбо подвергся в высшей степени своеобразному и потому сбивающему с толку стилистическому и хронологическому анализу (дискредитировавшему себя применительно к другим местам); автор этого анализа[1427] определяет этрусков как пришлый этнический элемент, который появился в Цере на исходе amp;-го столетия и первое время сосуществовал с коренным населением, с которым он здесь столкнулся. В действительности же в Цере, как и в других местах, археологические свидетельства ясно указывают на высокую степень преемства — как в том, что касается выбора мест для поселения, так и в материальной культуре — от развитой Виллановы (УШ в. до н. э.) до ориентализирующего периода (УП в. до н. э.). Несмотря на очевидные трудности с разделением материала из Сорбо, в соответствии с последовательностями, установленными для Вейев и Таркуинии, можно заметить, что развитие Сорбо по большей части соответствует развитию этих двух центров; кроме того, здесь есть определенное указание также и на более раннее преемство между протовиллановским и виллановским поселением[1428].
Что касается территорий, удаленных от побережья и других основных центров южной Этрурии, толкование материала с Ager Faliscus (земли фалисков) и из таких центров, как Ветралла, Бизенцио (с памятниками, сосредоточенными в основном вокруг озера Больсена), Питильяно и Са- турния (в тосканской области Маремма), вращается вокруг регулярно ставящейся проблемы об attardamento culturale [ит. «культурное запаздывание», «культурный лаг»]. Как было показано в предыдущей главе, этот феномен затронул Бизенцио в 9-м, а затем еще раз — в 7-м столетии. Напротив, УШ в. до н. э. — и особенно его вторая половина — обеспечивает нас свидетельствами об интенсивных контактах Бизенцио с основными центрами, и эти источники демонстрируют, что данное поселение играло важную роль в постепенном продвижении передовой культуры во внутренние районы[1429]. Связи между Бизенцио и Вульчи выделяются теперь
как особо важные и обнаруживаются в развитом производстве расписной керамики в Бизенцио, изначально восходящей к евбейско-кикладским позднегеометрическим моделям и принадлежащей к той художественной среде, эпицентр которой, похоже, находился в Вульчи. Великолепный кратер, авторство которого, возможно, принадлежит самому евбейскому мастеру Чеснолы, недавно был обнаружен в Пеша-Романа[1430], на территории более позднего центра; выродившаяся версия излюбленного мотива того же мастера (пара стоящих на задних лапах козлов, обрамляющих «древо жизни») появляется на бочкообразной вазе неустановленного происхождения[1431], сейчас хранящейся в Нью-Йорке, которая по форме напоминает другие давно известные вазы из Бизенцио[1432]. Кроме того, обнаруженный здесь погребальный материал указывает на наличие большого количества культурных соответствий, что наводит на мысль о контактах с широким кругом других центров и, следовательно, указывает на раннее использование естественного сухопутного пути север—юг, идущего по долинам рек Тибр, Сакко, Лири и Вольтурн. На средней дистанции этот путь связывает Бизенцио с Римом и Лацием через землю фалисков и Вейи, следуя по тем коммуникационным линиям, которые позднее использовали Клодиева и Кассиева дороги [Via Clodia и Via Cassia). Это подтверждается двумя моментами: во-первых, сходством, обнаруживаемым в престижных изделиях из листовой бронзы и в керамике утонченной работы из Марсилианы, Бизенцио, Поджо-Монтано (Ветралла), Вейев, Ла-Рустики (Тор-Сапиенца близ Рима: Ценина?) и Палестрины; во-вторых, различиями между одновременными комбинациями типичных культурных признаков Бизенцио и поселений вокруг современного города Больсена (расположенных прямо друг против друга, соответственно на юго-западном и северо-восточном берегах озера), что, в свою очередь, предвещает позднейшее территориальное разграничение между римскими муниципиями — Вольсиниями и Визенцием63. На более отдаленной дистанции тот же путь связывает Бизенцио, Кьюзи и территорию Вульчи с северной группой виллановских памятников (так называемая группа «Капуя») в Кампании (где южная группа по преимуществу береговых памятников «Понте- каньяно» демонстрирует наличие контактов — осуществлявшихся, видимо, по морю — с приморской Этрурией: с Таркуинией и Цере). Не в последнюю очередь с этими внешними импульсами связаны многие признаки сложной социальной и производственной жизни, установленные нами для
Бизенцио в первые десятилетия второй половины УШ в. до н. э. и обнаруживаемые в то же самое время в Вейях (период ПВ: ок 760—720 гг. до н. э.); однако надежды на блестящее будущее просуществовали в Бизенцио и других глубинных районах совсем недолго, а обстоятельства исчезновения этих перспектив столь же неуловимы, как и обстоятельства их зарождения.
Для территории между озером Больсена и Апеннинами характерна не менее сложная история раннего взаимодействия между главными приморскими центрами (Популония и Ветулония) и центрами во внутренних районах (такими как Кьюзи, Орвието, Перуджа и Вольтерра);[1433] здесь необходимо принять в расчет также связь между Тосканой (в целом или частично) и южной Этрурией, с одной стороны, и ареалом к северу от Апеннин — с другой. Для наших целей достаточно отметить некоторое количество решающих факторов.
Тосканская область Коллине-Металлифере (вместе с островом Эльба) богата металлами, в особенности железом, так что с достаточным основанием можно предположить, что жители этой местности фокусировали свое внимание на внешнем для Этрурии мире (рис. 5б)[1434]. К северу Тоскана является самым очевидным источником сырья для виллановских металлургов в Болонье (см. ниже, раздел П.З). К югу железные окалины были найдены в Питекусах в контексте УШ в. до н. э.;[1435] кроме того, анализ обнаруженного там же неслоистого куска железной руды показал, что добыта она была на Эльбе. Полное отсутствие свидетельств о присутствии в Тоскане элементов греческой культуры геометрического периода привело к предположению, что те крупные виллановские центры Этрурии, что находились ближе к югу, своим материальным благополучием — по крайней мере отчасти — обязаны были деятельности постоянно проживавших здесь посредников, занимавшихся торговлей железом и другим сырьем, в чем нуждались западные греки[1436].
Популония заслуживает особого упоминания среди важных центров северо-западной Этрурии в силу того, что она единственная среди так называемых береговых центров реально находилась на морском берегу: ее великолепная естественная гавань вполне могла служить пунктом приема и артефактов, и идей, шедших из Сардинии. Данное предположение подкрепляется небольшим толосом (т. е. «псевдокупольной» гробницей) в Популонии, относящимся, по общему мнению, к IX в. до н. э. (это самая ранняя камерная гробница в Этрурии); сама идея сооружения такого толоса, вероятнее всего, перекочевала сюда из Сардинии[1437]. Сардинские бронзы, датируемые концом IX в. до н. э., встречаются как в Ветулонии, так и в Популонии, из чего можно сделать вывод: бронзы,
Рис. 56. Минеральные ресурсы Этрурии: Ag — серебро; Си — медь; Fe — железо; Hg — ртуть; РЬ — свинец; Sb — сурьма; Sn — олово; Zn — цинк. (Публ. по: D 176: 163, рис. 1.)
найденные в Вульчи и Таркуинии, поступили из того же источника[1438] — и можно даже подумать о вероятном раннем финикийском интересе к территориям за пределами Сардинии, а именно к тосканским минеральным ресурсам.