Значение Центральной Азии для Ахеменидской империи

Центральную Азию Ахемениды превратили в один из бастионов своего могущества. С этой целью они полной мерой использовали человеческие и материальные ресурсы данного региона, что облегчалось благодаря великолепному состоянию путей сообщения.

Жители Центральной Азии служили Великому Царю в качестве воинов и рабочих. Персепольские тексты крепостной стены упоминают бакт- рийцев, использовавшихся, возможно, на оросительных работах и получавших муку от администрации Дария (PF1947:59—63), а также продовольственные пайки, выдававшиеся согдийцам (PF 1118, 1132, 1175, 1629). В войске Дария состояли отряды саков, которые в битве при Марафоне вместе с персами прорвали центр афинской фаланги (Геродот. VI. 113). После неудачного завершения кампании Дарий отдал приказ вновь набрать по всей империи огромное войско, но сделано это было уже при Ксерксе (Геродот. УП.61— 99). Громадная армия была укомплектована сухопутными отрядами из бактрийцев, амиргийских саков, ариан, парфян, хорезмийцев, согдийцев, гандариев, дадиков, каспийцев, сарангиев, пак- тиев, утиев, миков и париканиев. Сагартии, бактрийцы, каспийцы и па- рикании служили также в кавалерии, в то время как саки использовались в качестве морской пехоты военно-морского флота. Саки, бактрийцы и индийцы упоминаются среди войск, оставленных зимой 480/479 г. до н. э. в Греции с Мардонием (Геродот. УШ.ПЗ). Весьма вероятно, что Центральная Азия не понесла особых потерь от военных действий, в особенности от морских операций 480—479 гг. до н. э., и большинство солдат благополучно вернулось по домам. Экстренные мобилизации наподобие этой, как и формирование нескольких гарнизонных отрядов в разных уголках империи, например, у саков в Деве-Хююк в Сирии[518] и на различных других театрах военных действий[519], не сказались всерьез на людских ресурсах Центральной Азии. Совсем по-иному складывалась ситуация в восточных сатрапиях, где эксплуатация естественных ресурсов Ахемени- дами тяжелейшим бременем легла на местное население.

Первоначально, при Дарии, дань, как кажется, уплачивалась в натуральной форме, но эго впечатление, возможно, связано с отсутствием у нас информации о реальной дани в отличие от дани символической, как, например, участие всех народов в строительстве дворца в Сузах или участие в ритуале «Праздника Нового года» в Персеполе. Позднее, при Ксерксе, взносы делались драгоценными металлами — в силу того, видимо, что теперь это была дань в собственном смысле слова. Указанное изменение трудно объяснить экономическими причинами, такими, к примеру, как развитие денежного хозяйства[520]. Но как бы то ни было, все эти подати свидетельствуют о том, что ахеменидское казначейство было прекрасно осведомлено о богатствах Центральной Азии.

Подати в натуральной форме перечисляются в двух надписях Дария, касающихся закладки дворца в Сузах (DSf и DSz J[521], а на рельефах Апада- ны в Персеполе изображены представители народов, несущие эти подношения; при идентификации данных изображений будем придерживаться наиболее широко принятых интерпретаций[522]. Бактрийцы (делегация ХШ на рельефе Ападаны) несут золото, ведут верблюдов, доставляют металлические сосуды, украшенные ювелирами; согдийцы (делегация ХЛШ) несут лазурит, сердолик, кинжалы, браслеты, орнаментированные про- томами (протома — изображение морды или передней части животного. —А.З.), топоры, ведут лошадей; саки (делегация XI) также ведут лошадей, несут браслеты, украшенные протомами, одежду из трех предметов (шаровары, туника и куртка); хорезмийцы несут бирюзу (DSf); арахосий- цы (делегация VH?) — каменные ступки и пестики[523], слоновую кость, сосуды, шкуры барсов, гонят верблюдов; ариане (делегация IV) отметились тем же самым; парфяне (делегация XV) — сосудами и верблюдами. Этот список дает определенное представление о тех огромных богатствах, что наполняли ахеменидские сокровищницы[524].

Подати в виде драгоценных металлов (серебряные таланты) также говорят о многом, иногда они дополняются натуральными дарами царю.

Важнейшим предварительным условием для выкачивания этих ресурсов была развитая сеть коммуникаций. Страны «уплачивали дань, какую я установил, они это делали и ночью, и днем», — возглашал Дарий в надписи, нанесенной на скале в Бехистуне (DB § 7). Благодаря дорогам и обслуживающему их специальному персоналу все эти богатства доставлялись в сокровищницы Суз и Персеполя, а войска в случае необходимости совершали стремительные марш-броски на дальние расстояния.

Детальная информация о дороге «из Эфеса в Бактрию и Индию, числе стоянок, дней и парасангов» приводилась в утраченных фрагментах Ктесия [FGrH 688 F 33). Авеста [Яшты. 10,15) хвалит дороги и мосты страны ариан; греки восхищались отлаженной почтовой службой Царя Стран (ангареион — конная почта на перекладных; см.: Ксенофонт. Киропе- дия. VIII.6.17). В персепольских табличках упоминаются конечные пункты великого царского пути через Гиндукуш: Бактрия — на севере и Индия — на юге. Скрепленные печатями документы посланники перевозили из Бактры в Сузы (PF 1555), из Суз — в Гандхару (PF 1440, 1450), из Ара- хосии — в Сузы (PF 1351, 1439, 1953: 34), из Арахосии — к царю (PF 1443, 1474, 1484), от царя — в Арахосию (PF 1510) и Арию (PF 1361, 1540).

Воинские контингенты, ценности и всякого рода информация без проволочек достигали столицы империи. Но движение отнюдь не было односторонним — помимо должностных лиц, в обязанности которых входило поддержание связи с сатрапами, ахеменидские цари отправляли в Центральную Азию и других людей[526]. Здесь прежде всего следует упомянуть о том, что в Бактрию персы уводили пленников из греческих городов (Геродот. VI.9.4). Бранхиды, жреческий род из Милета, добровольно вставшие в 494 г. до н. э. на сторону персов, должны были спасаться от репрессий со стороны греков; они были отправлены в Согдиану (в качестве изгнанников по приказу Ксеркса, возвращавшегося из Греции. — А.3.), где в конце концов осели и достигли процветания (Курций Руф. VH.5.28—35; Диодор. ХУП, оглавление)[527]. Жители Барки, греческой колонии в Ливии, при Дарии также были переселены в Бактрию (Геродот. IV.204), но других упоминаний об этом событии нет.

alt="" />Впрочем, материальные следы персидского присутствия в Центральной Азии незначительны. Несколько дариков были найдены в Самарканде и в Керки;47 18 афинских монет — в Окском кладе [IGCH1822)48, в то время как клад, обнаруженный в 1933 г. в районе Чаман-Хузури в Кабуле, содержит 8 ахеменидских сиклей, 14 индийских маркированных монет, 64 греческие монеты и 29 монет прежде неизвестного типа [IGCH 1830)49. 170 афинских монет были найдены в Балхе [IGCH 1820)[528], изогнутые бруски — в Мир-Заках и Джалалабаде[529] и, наконец, ахеменидская бронза — в Кызыл-тепе[530].

В Хорезмии, в крупном поселении Калалы-Гыр, археологи раскопали дворец, который, возможно, принадлежал какому-то персу (сатрапу?) или, по крайней мере, хорезмийцу, находившемуся под влиянием иранской культуры (рис. 6). Был открыт гипостильный зал (в архитектуре древнего Востока — большой зал с многочисленными, регулярно стоящими колоннами. —А. 3.), колонны которого имеют базы с валиками и стоят на ступенчатом цоколе; здесь также был найден ритон, украшенный протомой лошади и фрагментом отлитой головы грифона в персепольском стиле[532]. К каталогу обнаруженных в Хорезмии персидских вещей можно присовокупить еще лишь ритон[533], кольцо, украшенное львом[534], а также печать[535]. Инвентарный список для всей Центральной Азии может быть дополнен указанием на несколько баз для колонн в персидском стиле, очень часто относящихся, впрочем, к эллинистическому времени[536], на находки ахеме- нидского стиля из раскопок эллинистического времени в Ай-Ханум[537], в Тахт-и Сангин[538] и в сакских погребениях в Иссыке в Казахстане[539], в Туура- Суу в Киргизии[540] и в Пазырыке[541], где курганы П и V содержали объекты,

Рис. 6. Калалы-Гыр: а — план места, b — дворец, с — планы и реконструкция. (Публ. по: В 607: 142 (рис. 1), 145 (рис. 2), 148 (рис. 4).)

близкие ахеменидским изделиям (рис. 7). Небольшая бронзовая статуя, найденная в разрушенном кургане в Синьцзяне, также обнаруживает параллели в искусстве Ахеменидской державы (рис. в);[542] то же можно сказать и о петроглифах из района верхнего Инда[543]. Упомянем несколько случайных находок, состоящих из небольших предметов, как, например, Окский клад[544], золотую чашу с Алтая и оленя из Бухтармы[545].

Рис. 8. Бронзовая статуэтка из кургана в Синьцзяне. Поза и черты лица кажутся западными; шлем представляет собой версию греческого «фригийского» шлема IV в. до н. э.? Высота 0,42 м. (Публ. по: В 639: рис. 90.)

белы в наших сведениях, создается ощущение, что персидское культурное влияние, помимо административной сферы, сказалось здесь на архитектурных стилях (по крайней мере, в столицах сатрапий) и малых искусствах; возможно, дело дошло даже до принятия арамейской письменности, хотя от этого региона не сохранилось никаких доэллинистических надписей за исключением одной фрагментированной эламской таблички, найденной при раскопках в Кандагаре. Не ясно, имеем ли мы здесь дело со следами широкого цивилизационного воздействия или же это всего лишь отражение дворцового искусства и архивной практики великих столиц. Внимательный анализ культуры ахеменидской Центральной Азии заставляет исправлять старые теории, согласно которым лишь благодаря Царю Царей в этом регионе появилась ирригация, началось развитие городов и конечно же возникла настоящая цивилизация.