аксиологическая природа конституционализма в контексте исторической эволюции конституционной культуры[57]

Исследование Божеское и человеческое, небесное и земное в единстве и тесной взаимообусловленности выявляет истинный путь приведения государственной власти в «Божественный вид», представляя Царство Небесное прообразом земного царства, власть Божественную - прообразом государственной власти. Эти параллели вовсе не метафория, а необходимость выявления сущности, функциональных и институциональных характеристик библейских небесных и земных реалий.

Исходя из данного предположения, мы считаем, что к раскрытию общефилософского и правого содержания понятия «конституционализм» необходимо, прежде всего, подходить с позиции выявления ее гносеологической и аксиологической сущности, определения ее духовно-нравственной и общепознавательной характеристики. А это, в свою очередь, выдвигает на первый план необходимость раскрытия диалектической взаимообусловленности таких фундаментальных понятий, как «конституция», «конституционная культура» и «конституционализм».

Изучение истории армянской правовой мысли, особенно после принятия в 301 году христианства как государственной религии, открывает уникальные возможности выявления гносеологической, аксиологической, духовно-нравственной природы этих понятий.

С точки зрения правовой аксиологии, возникновение конституционной культуры обусловлено тем, насколько «учредительные отношения» ценятся в правовом аспекте, становятся общеприемлемыми правилами поведения, независимо от того, являются ли они обычаями или выступают как установленное правило общеобязательного поведения[58]. В литературе часто сама конституция считается культурным явлением только в том случае, когда она реализуется, является действующей живой реальностью, воспринята и признана,

а не является собранием приятных формулировок и умных мыслей[59].

Традиционно понятие «конституция» (constitutio - установление, учреждение, организация) характеризуется как Высший Закон государства, обладающий высшей юридической силой, основные характеристики которого обусловлены тем обстоятельством, что им устанавливаются: основы государственного строя; гарантии по обеспечению и защите прав и основных свобод человека и гражданина; система государственной власти, ее функции, принципы и порядок организации; правовые границы осуществления политической власти, а также политических, экономических, социальных прав и свобод индивидуума.

Понятие «конституция» в армянском языке, в первую очередь, подразумевает не просто установление, а установление границы. Не случайно, что Акоп и Шаамир Шаамиряны свою конституцию 1773 года для будущей независимой Армении назвали «Западня тщеславия». Этим подразумевалось, что были поставлены «предельные границы» не только свободы, но и «тщеславия». Как подчеркивали авторы этого уникального исторического документа, «...как много добра нам нужно, чтобы нашу жизнь сдерживать законом и свободой, чтобы стать достойными почитания Господа...»[60]. А эти законы должны диктоваться «...гармонично человеческой природе, согласно желанности нашей разумной души»[61].

В то же время в истоках армянского конституционализма понятие «конституция» прежде всего имело ценностно-системное обозначение.

Блестяще восприняли аксиологические нюансы конституции еще авторы изданного в 1837 году в Венеции словаря нового армянского языка. Вначале приводятся разноязычные эквиваленты, как, например, determinate, constitutio, statutum, dispositio. Далее дается исключительно интересная

и ценная формулировка: «Пределозначимые решения и Провидение Божие»[62]. Очевидно, что мы имеем дело не только с высшим «решением» конституирующего значения, значит, с праворегулированием подобного характера, но и в его основе лежит Божественное познание, данная свыше ценностная система, Высшее провидение.

Очевидно, что в указанном словаре понятие «конституция» имеет широкий смысловой охват, в основе которого лежит ряд важных составляющих:

• решение, порядок, законоположение;
• устанавливающее значение, не допускающее «решений», уклонившихся от него, выше него или сверх него;
• выражение «Провидение Божие», взаимодополняя устанавливающий и высший характер подобного «решения», особо подчеркивает наличие лежащих в его основе неизменных, «посланных свыше» ценностей. Смысловой охват подобной формулировки исходит из духовно-нравственных, философско-познавательных, мировоззренческих корней армянской правовой мысли.

Элементы конституционализма формировались в течение длительного исторического периода и в армянской действительности проявились с особой последовательностью, особенно, как подчеркивалось, после принятия христианства как государственной религии, в условиях необходимости установления взаимосогласованных, единых правил светской и духовной жизни. К вопросам закона, права, правосудия, неизбежности наказания, соизмеримого с виной возмещения, взаимосвязанности понятий «разумность» и «закон», а также к вопросам их роли в жизни человека, управлении государством и обеспечении стабильности общества обращались Месроп Маштоц (362-440), Езник Кохбаци (ок.

кон царей наказывает преступников, а Бог - и преступника, и народ: преступника - как Законодатель, а народ - как Провидец. Одной из характерных особенностей этого периода является то, что огромное значение придается роли закона и правосудия в деле утверждения общественной солидарности, гарантирования устойчивого развития государства.

Мовсес Каланкатваци упоминает: «В годы правления царя Вачагана из Агвена между мирянами и епископами, священниками и архиепископами, дворянами и простолюдинами возникали многочисленные противоречия. Царь пожелал созвать многолюдное Собрание в Агвене, которое состоялось в мае месяце, 13 числа»[63]. Результатом этого Собрания стало принятие Канонической Конституции, включающей 21 статью. Историография считает датой принятия этой Конституции 488 год.

В связи с исследуемым материалом следует особо выделить следующие обстоятельства:

1. К середине V века в армянской действительности сформировалась атмосфера, в которой была сделана попытка разрешить возникшие между различными слоями общества «...противостояния» не силой или «административными» методами (в том числе указом царя или дубинкой), а правовым путем - принятием конституционного закона, в основу которого заложены основополагающие духовные ценности.
2. Фактически принятие Учредительным собранием Конституции - удивительно прогрессивное для своего времени событие - свидетельствует, что в основу праворегу- лирования общественных отношений положены: духовное начало, нравственные ценности и принципы общественного согласия.
3. Каноны характеризуются не иначе как конституционные, получая особый статус, с признанием верховенства установленных национальным согласием норм над любыми другими нормами и правилами.

Очевидно, что прогрессивно и устойчиво то общество, в основе которого лежат нравственные ценности и духовные

корни правопонимания.

В первой половине V века созывается Собрание в Шаапиване, где, согласно историческим летописям, «собрались 40 епископов и множество иереев и дьяконов, ревностных служителей и весь причет святой церкви, все ишханы: областные правители, областные начальники, верховные судьи, казнохранители, военачальники, тысяцкие, предводители местностей, азаты из различных краев»[65]. Старшие нахарары Страны Армянской, которые были ревностными защитниками законов и святынь, говорили так: «Восстановите порядок, установленный святым Григорием, Нерсесом, Саа- ком и Маштоцем, а также по вашей воле установите другие блага, и мы добровольно и охотно примем. Ибо ослабели по-

рядки церкви и люди вернулись к беззаконию. Вы установите законы, угодные Богу и нужные в деле созидания церкви его, а мы подчинимся и будем соблюдать их твердо»[66].

Собранием Шаапивана было принято 20 канонов, которые касаются таких важных, основополагающих для тех времен вопросов внутренней жизни Армении, как регулирование брачно-семейных отношений, деятельность духовенства и контроль за ней, борьба против сектантства и другие.

Чтобы не «обосновывать ересь невежеством», армянская средневековая история имеет также иные свидетельства с акцентами на следование духовно-правовым правилам, являющимся результатом общественного согласия. Среди них особо выделяется «Армянская книга канонов» Католикоса Ованеса Одзнеци (Ован Имастасер Одзнеци), утвержденная Третьим Двинским собором в 719 г. Одзнеци был одним из первых в мире, после византийского императора Юстиниана Великого (482-565), и первым в Армении, кто создал армянский Corpus juries canonic - собрание законов, которое берет начало от возглавляющего гиерократию католикоса и содержит ратифицированные и принятые на армянских национально-церковных собраниях каноны[67].

Одна из основных особенностей «Армянской книги канонов» заключается именно в том, что она является сводом канонических конституций, принятых в армянской действительности, начиная с 365 года, и, что примечательно, в них акцент ставится на божественную природу разумного существа. Человек со своим духовным началом, достоинством и социальной ролью рассматривался как высшая ценность и носитель праворегулирования. А, как образно заметил Р.А. Папаян, «естественно-правовое поле было создано до сотворения человека, ибо он ни на миг не должен быть в правовом вакууме»[68].

Для армянской действительности незыблемой ценностью было осознание того, что «...потеря души, когда уходят

от чистой, прямой и проповедуемой апостолами веры в Отца и Сына и Святого Духа, больше, чем потеря тела»[69]. Тысячу лет назад Григор Нарекаци в «Книге скорбных песнопений» наилучшим образом представил сгусток духовных восприятий армянской идентичности: «обозначая самые разные страсти каждого», он подчеркивает, что совершенные человеческим естеством грехи, насколько бы они ни были многочисленны и разнохарактерны, - не столь его преступление, сколь его несчастье. И устами армянского народа, прочитав «высочайшую молитву к Богу», Нарекаци молит Господа о том, чтобы Он наставил человека на путь истинный и чтобы человек жил по-человечески. А это он считал реальным в условиях согласия, справедливости в обществе, придерживающемся закона и «здоровом душой», где справедливость не может «убывая, совершенно исчезнуть» или «чаша прав на весах стать слишком легкой, делая более тяжелой чашу бесправия».

Глубоко осознавалось также, что одного хорошего закона и порядка недостаточно, нужно, чтобы люди также поняли необходимость жить по этим законам, чтобы осознание этого было бы продиктовано уверенностью, базирующейся на устойчивых и богоугодных, диктуемых разумной сущностью человека ценностях. Вот почему Нерсес Шнорали (Нерсес Д. Клаеци) в Соборном послании (1166) обратил свое слово не только к Богу, но и к духовному сословию, «князьям мира» и народу. Соборное послание, будучи первым кондаком Шнора- ли и венцом его прозаических работ, имеет исключительное значение и в плане изучения правовой и конституционной культуры. Этот документ уникален своим концептуально-программным масштабом, ценностно-системным обобщением, взаимогармоничностью норм-целей, норм-принципов и норм «обхождения». Составляя правила и наставления, основанные на высоких духовных и моральных ценностях и обращенные ко всем общественным слоям, Шнорали был уверен, что только живя этой обязанностью и руководствуясь ею, можно чаять удачи, преодолеть тревогу «зла и многовластия», ру-

ководствоваться «ростками справедливости». Мирян он поучал не беззаконничать, не лишать, не использовать злые наставления, не совершать бессовестные суды, защищать вдов и бедных, не урезывать плату труженика, относиться ко всем равно, не забывать ради телесного о душевном. «...Кто словами только исповедует Бога, а не делами, у такого вера оказывается мертвою»[70].

Без преувеличения можно констатировать, что Соборное послание содержит множество норм относительно прав человека и компетенции властей. «Князьям мира», в частности, обязывается: «Бессовестно не обращайтесь с подданными, устанавливая тяжелые и непосильные налоги, а каждого судите по закону и по его состоянию», «никого не лишайте и не притесняйте бедных и нищих», «не назначайте в вашей стране злых и бессовестных делопроизводителей и уездных начальников», «бессовестно не судите кого-либо, а прямо свершайте суд», «не пренебрегайте правами вдов и бедных» и т.д. Достойны внимания подходы Шнорали к вопросам суда только по закону, обратной силы закона, соразмерности степени ответственности и наказания и к другим правовым проблемам (чтобы не было так, что побуждаемые злостью и несправедливым правом выносили решение: или накажите одного, или выносите смертный приговор, поскольку Новый Завет это не позволяет, а Ветхий Завет хотя и позволяет любого осудить наказанием или смертью, но не без вины). Более того, основа всех наставлений - человек с необходимостью осмысленной организации его морального образа, душевной чистоты, разумного бытия.

Из приведенных свидетельств следует, что «консти- туирование» общественных отношений, установление при всеобщем согласии общеобязательных правил поведения исходят, прежде всего, от системы социокультурных ценностей данного общества, духовно- нравственных начал поведения социума и формируют соответствующий уровень конституционной культуры. Как отмечается в литературе, «...общей для любой консти-

туции является ее ценностная ориентация. Любая конституция исходит из базовых положений, признаваемых властями в качестве ценностей в данной цивилизации, в той или иной форме закрепляет их»[71].

Независимо от временного измерения, культура каждого народа - это его осознанное бытие, осмысленное присутствие во времени. Именно это осмысленное присутствие на определенном уровне развития приводит к конституированию социального поведения человека и власти. Как отмечает член-кореспондент РАН Е.А. Лукашева, «важными компонентами культуры являются соционорматив- ный комплекс и ценности, порожденные социальным взаимодействием людей»[72].

Конституционная культура - не абстрактное понятие, она проявляется во всех сферах бытия социального общества, проявляется на прочной основе выработанных, выстраданных, выверенных за века духовных и материальных ценностей и идеалов, независимо от наличия письменной конституции и воли правителей.

В русле современных достижений цивилизации основная характеристика конституционной культуры заключается в том, что Высший Закон страны должен включать всю систему фундаментальных ценностей гражданского общества и гарантировать их устойчивую и надежную защиту и воспроизводство. Эти ценности, в свою очередь, формируются на протяжении веков, каждое поколение переосмысливает их и своими дополнениями гарантирует дальнейшее развитие. Удача сопутствует тем нациям и народам, у которых эта цепь не прерывается или серьезно не деформируется. Следовательно, понятие «конституционная культура» более развернуто может характеризоваться как исторически сложившаяся, стабильная, обогащенная опытом поколений и всего человечества определенная ценностная

система, лежащая в основе общественного бытия, способствующая установлению и реализации основополагающих правил поведения на основе их нравственного и духовного осмысления.

Сама Конституция должна воплощать в себе эту ценностную систему, быть продуктом осмысленного присутствия данного общества на конкретном историческом этапе своего развития, являться результатом общественного согласия вокруг основополагающих ценностей социального поведения государства и гражданина.

В современном мире диалектическая связь между реальной общественной жизнью и самой конституцией проявляется через призму соответствующих признаков конституционализма в данном обществе. Нам кажется очевидным, что наличие конституции не определяет уровень и суть конституционализма в обществе. Нельзя не согласиться с П.Д. Баренбоймом, когда он подчеркивает, что «причинная связь и взаимозависимость между осуществленными и книжными утопическими идеями является одним из важнейших вопросов в понимании утопизма как важнейшего движения конституционной и общественно-политической мысли в течение последних трех тысячелетий»[73].

Однако конституционализм - это не утопическое восприятие идей о необходимости конституционной регуляции общественных отношений. Конституционализм представляется как системное и осмысленное наличие конституционных ценностей в реальной общественной жизни, на чем базируется вся правовая система. Нормативные характеристики данного принципа предполагают наличие необходимых и достаточных правовых гарантий для осознанной реализации прав и свобод во всей системе права и общественных отношений. В правовом государстве любая норма права должна проявляться как элемент конституционно взаимосогласованной системы правового и нравственного поведения человека и государства.

При этом мы согласны с мнением профессора Н.С. Бондаря о том, что «...господствующие в общественном сознании оценки конституции, уровень конституционной культуры в обществе и государстве, действенность идей конституционализма определяются в своей основе не самим по себе фактом наличия или отсутствия в государстве юридической конституции (основного закона) и даже не ее «возрастом» - есть значительно более важные, глубинные - социокультурные - истоки конституционализма»[74].

В рамках приведенной нами формулировки конституционализм является наличием установленных общественным согласием фундаментальных правил демократического и правового поведения, их существования как объективной и живущей реальности в общественной жизни, в гражданском поведении каждого индивидуума, в процессе осуществления государственно-властных полномочий.

Проблема сводится не просто к применению конституции, а к формированию той социальной системы, в которой конституционная аксиология реализуется каждой клеткой этой системы как условие ее существования. Это единственная и прошедшая испытание веками гарантия реализации конституционных установок и стабильного развития на основе общественного согласия.

Конституционализм, как и право, - объективная социальная реальность, проявление сущности цивилизованного общежития, имеющая необходимый внутренний потенциал динамичного и стабильного развития. Конституционализм, как фундаментальный принцип права, на определенном уровне развития общества приобретает системообразующий и универсальный характер правовой регуляции, выражает и конкретизирует правовое содержание гарантирования и обеспечения верховенства права и непосредственное действие прав человека, выступает критерием правомерности поведения субъектов права, является

исходным началом правотворческой и правоприменительной деятельности, является результатом исторического развития данного общества.

Конституционализм как образ правовой материи, присущ таким социальным системам которые достигли определенной эволюции признания и гарантирования социальных свобод и общественного согласия на основе соответствующей системы духовно-нравственных, социокультурных ценностей. Любая деформация конституционализма - это искажение основополагающих конституционных ценностей в обществе, отход от всеобщего согласия в отношении системы социокультурных ценностей общежития, от Высшего провидения, что, набирая определенную «критическую массу», неизбежно приведет к социальным катаклизмам.

Е.Б. Рашковский

доктор исторических наук, директор НИЦ религиозной литературы и Института Библии ВГБИЛ им. М.И. Рудомино, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН