ОТ АНТИЧНОСТИ ДО эпохи ПРОСВЕЩЕ НИЯ)

поставлен вопрос: "Человек ли женщина?"...

"Способна ли женщина к философии?" - вопрос, который часто задают мужчины-философы и просто мужчины... На публичном диспуте 1738 г. Гаэтана Аньези в числе 191 философского тезиса защищала также и тезис о способности женщин к наукам. Отцы вышеупомянутого собора разделились на две партии. Победила же та из них, представитель которой выступил со следующим силлогизмом: "Иисус Христос называется в Евангелии сыном человеческим, но на земле он был только сыном Девы Марии, женщины, следовательно женщина - человек"... Теперь перейдем к обзору исторических фактов, свидетельствующих о способности женщин к философии...

Такой обзор был сделан, например, Ж.Менажем, опубликовавшим в 1660 г. "Historia mulierum philosopharum" (1)

. В 1692 г. было опубликовано второе издание этой работы, где к описаниям деяний шестидесятипяти женщин- философов добавилось еще пять. Книга Ж.Менажа, посвященная Анне Л.Десиэр, состоит из одиннадцати глав: ' "Женщины-философы неопределенного направления", 'ТІлатоники", "Академики", "Диалектики", "Киренаики", "Мегарики", "Киники", "Перипатетики", "Эпикурейцы", "Стоики", "Пифагореянки".

. Последним, оказывается, и до Ж.Менажа посвящалось несколько специальных сочинений древними авторами. Один из них - Апполон-стоик. Но более обстоятельным было более поздаее сочинение немецкого исследователя этой же темы J.C.Poestion a "Griechischen Philosophmen" ("Греческие фило- софини", 2-е изд. - 1885), содержание книги которого подробно изложено в статье С.А.Никитенко (3).

До девятнадцатого столетия участие женщин в философии было курьезом, который к тому же и довольно быстро забывался даже теми, кто был его свидетелем или узнавал о нем из различных письменных источников. Было участие женщин, но не было выдвинуто ими ни одного нового принципа. Более серьезную роль в историко-философском процессе они начинают играть в конце девятнадцатого - начале двадцатого столетий, чему в немалой степени способствовало развитие женской эмансипации. Посмотрим же теперь на историю всемирной философии в хронологическом порядке с точки зрения участия в ней женщин.

С первыми опытами философствования женщин в Др.Греции мы встречаемся в то время, когда женские роли в театре играли только мужчины. Дочь богатых родителей прекрасная Гиппархия, сообщает Диоген Лаэртский в своих жизнеописаниях знаменитых философов, полюбила не только речи безобразного на вид философа-киника Кратета, но и его образ жизни. Отвергая предложения многочисленных "добропорядочных" женихов, она пригрозила своим родителям наложить на себя руки, если они не позволят ей жить с Кратетом. Расстроенные родители пригласили к себе самого Кратета, чтобы он отговорил их дочь от столь "безумного" шага, однако философ не смог достичь поставленной цели. Тогда он встал перед Гиппархией, сбросил с себя всю одеаду, и сказал: "Вот твой жених, вот его добро, решайся на это: не быть тебе со мною, если не станешь тем же, что и я".

Поступок Гиппархии привел в изумление самого Диогена, который удостоил ее своим письменным посланием: "Я восхищен, женщина, твоей страстью к философии и тем, что ты примкнула к нашей школе, суровость которой даже многих мужчин отпугнула. Постарайся же и конец сделать достойным начала. Я уверен, что так оно и будет, если не отстанешь от своего супруга Кратета и нам, учителям философии, будешь почаще писать <...>" (Там же, С.218-219). Однако переписка между Кратетом и Гиппархией свидетельствует о том, что в какое-то время она изменила принципам школы, вернулась в отчий дом. Так в одном из посланий Кратет укоряет ее: "До сих пор вместе со мной ты следовала киническому учению и пользовалась уважением, благодаря нашему супружеству и бедности, а теперь тебе не стыдно изменить своим убеждениям и повернуть с середины пути назад?" (Там же, С.261). В ответ на это он посылает от нее роскошный плащ, за который делает ей выговор, ибо она нарушает принципы кшшческого образа жизни. Кратету кажется, что Гиппархия разуверилась в своих силах, а потому в одном из писем он подбадривает ее следующим образом: "<...> оставайся со мной и продолжай разделять со мной клинические взгляды (ведь от природа ты ничуть не хуже меня, подобно тому как суки не слабее кобелей)", и все это для того, чтобы "с помощью природы стать свободной, в то время как все находятся в рабстве у закона или порока" (Там же, С.262).

Особым ореолом в сочинениях доксографов окружена деятельность так называемых "пифагорейских жен". Пифагорейские союзы, несмотря на свою закрытость, допускали участие женщин (хотя, казалось бы, что может быть труднее для последних, как принятый в союзе длительный обет молчания?)... В биографии Пифагора, составленной неоплатоником Ямвлихом, приведены имена наиболее выдающихся женщин-философов, последовательниц Пифагора: "Самые знаменитые женщины-пифагорейки: Тимиха, жена Милллия Кротонского; Филтия, дочь Теофрия Кротонского; Биндако, сестра Оккела и Эккела из Лукании; Хшонида, дочь Хилона Лакедемонского; Кратесиклея Лаконянка, жена Клеанора Лакедемонского; Теано, жена метапонтца Бротина; Мия, жена Милона Кротонского; Ласфения Аркадянка; Габроте- лия, дочь Габротела Тарентского; Эхекратия из Флиунта; Тирсенида из Сибариса; Писиррода из Тарента; Нистеадуса Лаконянка; Бэо из Аргоса; Бабелика из Аргоса; Клеэхма, сестра лаконца Автохарида. Итого: 17" (5). Мужчин же в пифагорейском союзе, согласно каталогу Ямвлиха, было 218.

Прокл в своих комментариях к "Государству" Платона, следуя Тимею, говорит, что ему известны несколько жен- щин-пифагореек, и рядом с Феано и Тимихой называет и Диотиму. Историк Филарх написал о последовательницах Пифагора книгу 'Тероиды, или Пифагорейские жены", к сожалению не сохранившуюся, краткие извлечения из которой можно встретить лишь у некоторых авторов.

Писания пифагорейских жен дошли до нас только в отрывках. Главной темой этих сочинений было изложение так называемой женской "софрозики". Под этим словом понималось следующее: умеренность, воздержание, целомудрие, супружеская верность. "Софросина - благоразумие, рассудительность, - одна из четырех основных добродетелей по Платону. Софросина - это умение не увлекаться страстями, относиться к ним сдержанно (См. рассуждения на этому тему например в диалоге Платона "Федон").

Из последовательниц Пифагора известны также Финтия, которой принадлежит книга "О женской софрозине", Мелисса, после которой осталось одно письмо, Птолемаида, автор трактата о музыке (8).

Итальянский психиатр Чезаре Ломброзо в сочинении "Женщина преступница и проститутка" (1893) описывает различные категории проституции, в том числе и такую специфическую, как "эстетическая" или "просвещенная" которая существовала, согласно его периодизации, в Др.Греции, в XVI в. в Италии и в XVIII в. во Франции. Придерживающиеся такого образа жизни женщины "не отдавались за деньги первому встречному, как обыкновенные проститутки, л следовали своим симпатиям". Ч.Ломброзо разделяет их на две категории, и обе составляют "аристократию этого рода проституции": "гетеры-наперсницы" и "гетеры-философки". Представительницы второй категории "находясь постоянно в обществе мудрецов и поэтов, научились от них искусству Никола Амдре Монсио (1754-1837) Франция Сократ у Лспазик Холі Т, масло 65 х 81 трактовать о философии и других науках и бывали посвящены во все современные вопросы" (9). Такой гетерой и была Аспазия, отличающаяся необыкновенной красотой и умом, прибывшая в Афины из Милета и вскоре ставшая первым советником их правителя - Перикла. Платон говорит об Аспазии устами Сократа в даалоге "Менексен", что его учительницей "была та, что совсем неплохо разбиралась в риторике и вдобавок обучила многих хороших ораторов, среди них - выдающегося оратора эллинов Перикла" (10). Обаяние и ум Аспазии были столь сильными, что даже ученики Сократа приводили к философствующей гетере своих жен и дочерей. Один из образцов ее диалектики и красноречия сохранился у Цицерона. Однажды Аспазия спросила жену Ксе- нофонта, захотела бы та заполучить деньги своей соседки, если у той их оказалось бы больше, чем у нее самой. Жена Ксенофонта ответила положительно. Точно так же положительно ответила она на вопрос: "Захотела бы ты заполучить наряды и украшения соседки, если бы они оказались лучше твоих?" И только на третий вопрос - "Захотела бы ты получить мужа соседки, если бы он оказался самым лучшим мужчиной?" - жена Ксенофонта смутилась и воздержалась от ответа. Тогда Аспазия стала вопрошать Ксенофонта. Он также пожелал бы иметь коня соседа, если бы он оказался лучше его жеребца, земельный участок, если он больше и плодородней, но также воздержался от ответа на вопрос: "Хотел бы ты иметь жену соседа, если она оказалась бы самой лучшей женщиной?" После этого Аспазия сказала им: 'Так как оба вы не отвечаете именно на то, что я больше всего желала от вас узнать, то я сама вам скажу, что каждый из вас думает. Из того, что ты, жена, желаешь иметь наилучшего мужа, а ты, Ксенофонт, наилучшую жену, я заключаю, что если вы сами в себе не достигнете, чтоб на свете не было ни мужа, ни жены лучше вас, то вы непременно, и тем усерднее станете искать вне себя того, что вам кажется наилучшим, и приложите все старания, чтобы стать - ты, Ксенофонт, мужем наилучшей жены, а ты, подруга его, женой наилучшего мужа" (11). Теперь перейдем к обзору киренской (гедонической) школы. Главный контингент учеников главы этой школы - Аристиппа (5 в. до н.э.) - составляли гетеры. "Если эти женщины нуждались в философии, то им особенно должна была прийтись по вкусу киренейская, которая, возводила наслаждение в закон и цель жизни, являлась как бы оправданием избранного ими пути", - язвительно заметил один из немецких историков философии (12). Одной из таких последовательниц была JIauca. Однако более известна жизнь и ученая деятельность "порядочной женщины" - дочери Аристиппа - Ареты, прозванной современниками "светочем Эллады", у которой было 110 учеников, в том числе и сын Аристипп- младщий, прозванный Метродидактом - учеником матери. К сожалению не сохранилась ни одна из сорока книг, написанных Аретой.

Мало что можно сказать о последователях мегарской школы, реди последователей встречаются имена пяти дочерей Диодора: Аргия, Артемизия, Менексена, Феогония, Пан- таклея. Их жизнь была описана Филоном, учеником отца, но труд этот был потерян. У другого представителя этого направления - Стильпона - ученицей была Никарета.

Учению Платона следовали Ласфения, Аксиофея и две женщины по имени Аррия. Считается, что одной из этих женщин Диоген Лаэртский посвятил свой труд - "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов". В третьей книге Диогена Лаэртского, посвященной изложению жизни и учения Платона и написанной для неизвестной нам покровительнице ("А теперь для тебя, истинной любительницы Платона, ищущей во что бы то ни стало воздать честь учениям этого философа'*), сообщается, что среди учеников великого философа были и женщины - Ласфения из Мантинеи и Аксиофея из Флиунта, которая "даже одевалась по-мужски (как говорит Дикеарх)". Ласфения и Аксиофея были также ученицами и Спевсиппа. Аксиофея была родом из Флионта. Она много читала, и однажды ей попалось сочинение Платона "Государство". После его прочтения она фазу же едет в Афины в мужской одежде и проникает таким образом в Академию. Вскоре Платон обращает внимание на талантливость одного из последователей, а затем обнаруживается, что слушатель - это переодетая женщина. Говорят даже, что Платон откладывал свои лекции, когда не видел Аксиофеи, "того разума, который умеет все правильно схватывать и объяснять" (13).

Среди учеников Эпикура была великолепная Леонтия, которой безуспешно домогался одряхлевший глава школы. Леонтия возражала ученику Аристотеля - Теофрасту - на его памфлет против брака. Цицерон в сочинении "О природе богов" заметил, что "даже гетера Леонтия осмелилась писать против Теофраста, правда, остроумным языком и в аттическом стиле, но однако... Вот какая распущенность расцвела в эпикуровом саду!" (14). Художник Феодор написал ее портрет. Сообщают также, что эта афинская гетера рада философии оставила свое ремесло. В числе учеников ' )пикура были и Фемиста и Феофила.

Памфила, прозванная Мудрой", современница Нерона, дочь грамматика Сотерида, происходившего из Александрии, была автором обширных исторических и философ- псих трудов. Ее "Записками" содержащими жизнеописания и снсдения о сочинениях философов, пользовался доксограф Диоген Лаэртский.

Сосипатра занималась поэзией и философией, обладала даром ясновидения. Мужем ее стал известный в Эфессе философ Евстафий. После его смерти Сосипатра открыла собственную школу. "В то время в Пергаме пользовался гюлыпой славой философ Эдесий. Он имел большую аудиторию - и молодежь, слушавшая его в Пергаме, устремлялась игтем за город, слушать Сосипатру. Сравнивая того и друго- I

о профессора, студенты находили большую глубину мысли, (юлсс тонкий анализ в учении первого и большой жар, высокий энтузиазм в изложении последней" (15).

Меньше сведений имеется о занятиях философией римских женщин. 'Наибольший протест у мужчин вызывало шаиие женщиной философии... Одни полагали, что женщины проявляют интерес к философии из-за хвастовства, дру- II

le уверены, что их делает заносчивыми и дерзкими" (16). (Однако не все придерживались такой точки зрения. Плутарх, вторя стоикам, считал, что женщины должны получать научное образование, при этом советовал им изучение философии связывать с изучением математики и астрономии, полагая, что "женщина, изучившая математику, постыдится танцевать и, поддавшись очарованию платоново- ксенофонтовских диалогов, станет презирать заклинания и волшебство" (Там же, С.117).

Св. Екатерина (3 в.), по сообщению Симеона Мета- фраста, родом была из Александрии. Дочь царя Констоса, жившая при императоре Максимилиане (по другим источникам - Максенции М. Аврелии), она была не только сильно верующей христианкой, но и очень сведуща в философии. Однажды по приказу императора ей пришлось в 305 г. вести дискуссию с 50-ю языческими философами, и, согласно преданию, она не только опровергла их, но и обратила всех в христианскую веру, за что разгневанный император приговорил их к смерти. Екатерина также была брошена в темницу, а затем обезглавлена. Профессора философии Парижского университета избрали св. Екатерину своей покровительницей и в этот день лекции в университете не читались (17). Существует, однако, мнение, что в основу жития Сів.Екатерины была положена реальная биография Гипатии (о ней чуть далее), которую попытались превратить в святую великомученицу, отличающуюся в первую очередь христианской мудростью, несмотря на языческое воспитание и светский тип научной деятельности.

Евдокия, византийская императрица (5 в.), в язычестве Элия Афинаида, дочь преподавателя риторики в Афинах Леонтия. Сестра императора Феодосия II, пораженная умом и красотой Элии, устроила ей брак со своим братом. Впоследствии Евдокия сыграла немалую роль в истории христианства (18). Еще одна Евдокия- жена Константина Палеолога-деспота. Об этой Евдокии известно, что она "не была лишена светского образования; при случае она свободно разговаривала обо всем... ученые называли ее пифагоре- янкой Феано и второй Ипатией"" (19).

Гипатия, или Ипатия, преподавательница философии в Александрии, в конце IV - нач. V вв., дочь алексан- дрийского математика Теоиа, наряду с философией Платона, Аристотеля и других греческих философов и ученых преподавала математику и астрономию. Сочинения Гипатии до нас не дошли, сохранился только перечень их названий. Среда учеников Гипатии был и списком Синезий, соединивший в своем учении неоплатонизм и христианство. В 415 г. Гипатия была зверски убита во время уличных беспорядков фанатичной толпой по подстрекательству епископа Кирилла, считавшего ее виновницей собственных политических неудач (20).

Не остались без внимания современников занятия философией старшей дочери имгїератора Алексея I Комнина - Анны (1083-1153). Устранившись от политической деятельности в монастыре она пишет мемуары, посвященные ее отцу н названные "Алексиада". "Завершив свое начальное образо- пание, я перешла к риторике, занялась философией, обратилась наряду с этими науками к поэтам и историкам" (21). Согласно принятому в то время курсу обучения, Анна Комнина изучала грамматику, риторику, философию, арифметику, геометрию, музыку, астрономию. Образованностью Анны Комниной восхищались современники, называвшие ее Тринадцатой музой", "обиталищем харит", сравнивали ее со знаменитыми женщинами-философами античности: Феано, Ипатией, поэтессой Сапфо. Сама Анна Комнина в "Алексиаде" говорит, что "досконально изучила эллинскую речь, внимательно прочла труды Аристотеля и диалоги Платна и укрепила свой ум знанием математической четвери- цьГ (Там же, С.53).

Теперь обратим внимание на итальянских женщин. Туллия Арагона (?-1588), зачисленная Ч.Ломброзо также в разряд представительниц "эстетической проституции" (точнее было бы сказать - эстетствующих проституток), является автором диалога "О бесконечности любви". Впрочем, некоторыми исследователями ее авторство оспаривается (22). Корнелия Пискония была прозвана современниками "ссмиязычным оракулом". Она жила в XVIII в., имела степень доктора философии, которую получила в Падуанском уни- исрситете и читала публичные лекции. В 1722 г. Мария- Виттория Дельфини-Дози, в шестнадцать лет прослушавшая весь курс философских и юридических наук, публично защитила на городской площади пять философских тезисов. В 1734 г. доктором философии стала Христина Роккати, изучившая логику, метафизику, геометрию, физику. Впрочем в дальнейшем она читала исключительно физику. За два года до этого с блеском прошла защита Лауры Баси (1711-1778). После безупречной защиты 7 философских тезисов старшина коллегии философов надел ей на палец кольцо, возложил на голову серебряный лавровый венок и накинул на плечи докторскую мантилью - черный плащ, подбитый беличьим мехом. По этому случаю также была изготовлена медаль с изображением Лауры и надписью: Laura. Maria. Cath. Bassi. Bon. Phil. Doct. Cylles. Lect. Publ. Inst. Scient. Soc. An. XX. MDCCXXXIII. На обратной стороне медали была изображена Минерва, левой рукой держащая горящий светильник, а в правой - щит, перед ней - молодая женщина. У ног богини - земной шар с совой и надпись: Soli, сні fas vidisse Minervam (Солнцу, которому позволено видеть Минерву). Медаль была изготовлена из золота, серебра, бронзы и других металлов и роздана присутствовавшей на защите публике (23).

Гаэтана Аньези (1718-1798) с детства обнаружила удивительную способность к языкам. Довольно рано она увлеклась философией, затем математикой, обогатив ее работой "Основы анализа", однако эта наука была вскоре оставлена ею ради жизни благочестивой монахиней. В 1738 г. состоялся даспут, на котором она защищала 191 философский тезис. Третий тезис доказывал, что "слабейший пол" часто служил делу науки, что природа создала ум женщины столь же способным, как и ум мужчины для восприятия научных истин. В своих философских воззрениях Гаэтана склонялась к эклектизму. Для нее не существовало такой школы, не было ни одного философа, которые бы приблизились к истине. Поэтому, полагала она, не стоит придерживаться принципов исключительно одного учения, но следует брать у каждого все то, что согласуется с разумом и чаще подтверждается опытом. Рассуждая о логике и математике, она считала последнюю не результатом, а основанием первой, исходя из того, что "законы логики извлекаются из геометрии". Рассуждая далее, ''углубляясь в дебри метафизики", она "очень тонко разбирала сложные и опасные вопросы онтологии (наука о существах) и пневматологии (наука о духах). Отсюда она перешла на более твердую почву систем Локка, Декарта, Мальбранша, Лейбница, которые мастерски развивала, противопоставляя одного другому. По части общей физики она с большим знанием дела толковала о законах днижения, сопротивления и тяготения, на основании учений Кеплера и Ньютона. В заключение она представила картину основных законов баллистики, статики, гидростатики, астрономии и естественной истории" (24).

Из солнечной Италии перенесемся в туманную Англию. Брат англичанки Анны Конвей (1631-?) познакомил ее с моззрениями Р.Декарта, который стал известен в Англии благодаря усилиям Генри Мора, ученого из Кембриджа. Данеє А.Конвей общается с сами Г.Мором, постигает с ним основы алхимии, изучает "Каббалу". Специально для А.Конвей Г.Мор переводит сочинения Декарта, основные положения которого она оспаривает. После смерти ученицы I. Мор привез в Европу ее рукописи 1671-1675 IT., В которых полагалось собственное учение А.Конвей. Эти рукописи (>мли изданы в Голландии в 1690 г. на латинском языке, а шустя даа года - на английском, но уже на родине. Издателем этих рукописей был Ф.М. ван Гельмонт - немецкий натурфилософ. Встретившись в Ганновере с Лейбницем он о шнкомил его с сочинением "The principles of the most ancient iin растворилась в монадологии Лейбница" (25). Л.Фейербах в своем сочинении "История философии 11 оного времени от Бэкона Веруламского до Бенедикта Спи- моїьі" (1833) посчитал необходимым воспроизвести "правильное мнение неизвестной сочинительницы книги, ни писанной в духе кабалистической философии, против Де- карта, Гоббса и Спинозы 'Trincipia philosophiae antiquissimae et recentissimae etc.". Amster, 1690. В качестве издателя или, вернее, собственно автора этого в высшей степени редкого сочинения, полное заглавие которого "Философские статьи, к которым относятся "Принципы древней и новой философии" и "Опровержение вульгарной философии" в каталоге редких книг Фогта указывается ван Гельмонт, а Лейбниц считает таковою графиню Конвей (26). А.Конвей выступила против Декартова отделения духа от тела: "Если дух существенно отличен от тела <...> почему же он нуждается в таких разнообразных телесных органах, не имеющих ничего общего с его сущностью? Далее, почему дух или душа так страдает при телесных болях? <...> Поистине неразрешимые вопросы, если не принять, что душа имеет одну и ту же сущность с телом, хотя она в отношении жизненности и духовности стоит многими степенями выше тела" (27).

С именем Р.Декарта связаны судьбы еще нескольких ученых женщин. Анна Мария фон Штюрман (1617-1678) была прозвана "звездой Утрехта", "десятой музой", 'Голландской Минервой". Она хорошо знала множество древних и новых языков. В 1655 г. Голландская Минерва" издала сочинение в защиту образованных женщин. С большим увлечением Штюрман рисовала, ваяла, гравировала, однако превыше всех искусств ценила книгу книг - Библию, отцов церкви и схоластиков. Была она хорошо знакома с сочинениями Аристотеля, б л. Августина, Фомы Аквинского, но совершенно не признавала работ новейших философов. Ее учителем и руководителем в Утрехте был некий Воэций, яростный противник Декарта. Когда Декарт прибыл в Нидерланды, то он встретился и со "звездой Утрехта", однако диалога с ней не получилась - она к этому времени была слишком набожной. Графиня Елизавета Пфалъская (1618-1680) одно время была увлечена "голландской Минервой", но затем - Декартом, после того как прочитала его рассуждения о методе. В 1640 г. она знакомится с самим философом. Чтобы быть ближе к знатной любительнице мудрости, Декарт перебирается в расположенный неподалеку от ее владений замок. Именно ей он посвящает свои "Принципы философии". В посвящении он сообщает, что Елизавета была "единственной, в совершенстве понявшей все опубликованные мной раньше трактаты" (28). Между Декартом и Елизаветой Пфальской долгое время велась переписка, в которой ставились и решались вопросы по самым разным проблемам, в том числе и из области геометрии, фізики, философии. Подведя итог дружбы Декарта с Елизаветой Куно Фишер писал: "Елизавета первая посеяла семена картезианской философии как в Берлине, так и в Гейдельберге, и если Карл Людвиг, много лет спустя, хотел пригласить Спинозу в Гейдельберг (1673), то только потому, что знал, что Спинозе принадлежит лучшее изложение учения о принципах Декарта" (29).

Еще одаа высокопоставленная особа повлияла на творчество такого мыслителя, как Г.В.Лейбниц, в результате чего на свет появилось философско-богословское сочинение. Гегель, излагая учение последнего в своих "Лекциях по истории философии", 'toe находит" у Лейбница 'какого бы то ни было разработанного систематического целого, задуманного или выполненного им". То же произведение, которое многим представляется таковым целым, а именно - "Теодицея", пользующаяся наибольшей известностью среди широкой публики, представляет собою всего лишь "популярную книгу, направленную против Бейля", написанную прежде всего для королевы Софии Шарлотты. Именно здесь Лейбниц как раз старался "не излагать предмета спекулятивно". Немецкие мыслители, находившиеся в переписке с Лейбницем, сведущие в философии, высказали свои замечания автору 'Теодицеи", но последний "и не делал секрета из того, что она, собственно говоря, написана в популярной форме. Они потом насмехались над Вольфом, принимавшим книгу за совершенно серьезное исследование; последний же, напротив того, сказал, что если Лейбниц относился в этом смысле несерьезно к своей 'Теодицее", то он все же, сам не сознавая этого, дал в ней лучшее из своих произведений" (30).

Гот(т)гиед Луиза Адельгунд Виктория (1713-1762) уже в замужестве (в 1735 г. она стала супругой знаменитого в то время философа И.К.Готшеда) выучила латинский и гре- ческий языки. Эта дама является автором небольшого сочинения, озаглавленного ею как "Торжество философии" Переведший эту книгу на русский язык Андрей Нартов снабдил свой труд ,,Пpeдyвeдoмлeниeм,, (СПб., 1765), в котором доводил до сведения соотечественников, что автор сочинения госпожа Готшед 1!ученая и разумная жена", внутреннее побуждение которой ''привлекало ее со младенчества к учению философии и охота ее к ней так с летами час от часу возрастала, что в ней гораздо более склонности произвело прилежание к сей науке, и от того то произошло, что она приняла намерение, в благодарность философии по примеру госпожи Гомец, написать торжество философии". Далее А.Нартов высказал пожелание, чтобы примеру Готшед "и в России последовали благоразумные в науках воспитанные женщины". Что же касается самого сочинения Л.И.В.Готшед, то оно состоит из четырех "речей" участников д иалога в пользу стихотворчества, красноречия, истории и философии. Действующие лицами являются просвещенные граждане Рима. После выступлений поэта, ритора и историка в пользу своих искусств начинается разбор достоинств философии и защита тезиса: "Философия из всех наук и художеств отечеству всего славнее и полезнее" (31). В конце беседы ученые мужи приходят к выводу, что "философия одна в состоянии рождать добродетельных и великих людей", для чего всякий гражданин должен "прилепиться к философии" (Там же, С.117).

Маркиза Эмилия дю Шатле (1706-1749) в детстве была дурна собой и потому родители решили дать ей хорошее образование. Однако когда Эмилия выросла, то оказалась дамой приятной наружности, однако ее интеллектуальные способности при этой метаморфозе нисколько не пострадали. Вскоре она вышла замуж за герцога де Шатле. Среда любовников Эмилии были герцог Ришелье и философ Вольтер. С последним она прожила шестнадцать лет в замке, где была собрана хорошая библиотека и оборудована мастерская для серьезных научных экспериментов. Многие исследователи считали даже, что только благодаря ей Вольтер обратил внимание на учение Ньютона. Он очень тяжело переживал смерть своей ученой подруги, которая умерла при родах - последствия увлечения новым интересным мужчиной. Специально для маркизы философ написал небольшой по объему"Метафизический трактат", публикацию которого она сочла чрезвычайно опасной и хранила его рукопись среди тех бумаг, которые должны были быть сожжены после ее смерти, но только случайность помешала осуществлению воли покойной.

В 1740 г. во Франции появилось анонимное сочинение "Institutiones de Physique" - "Основания физики" автор которого расположил материал таким образом, чтобы составить для любознательного сына - для которого как бы писалась эта книга - свод знаний. Этим автором была маркиза Эмилия дю Шатле. Несколько книг по замыслу автора должны были содержать изложение полной системы знания: философии, механики, физики, но издан был только первый том, состоящий из четырнадцати глав, в которых была изложена вся теория познания, а в заключительной главе рассматривались такие явления, как покой и движение. В конце предисловия автором было сказано: "Многие истины физики, метафизики и математики очевидным образом связаны между собой. Метафизика есть вершина знания; но эта вершина столь возвышенна, что часто самый вид на нее становится несколько неясным" (32). Метафизика, которой придерживалась маркиза, - философия Лейбница. Хотя она к п ому времени еще мало была известна французам, однако, считала маркиза, Несомненно, заслуживает того, чтобы ее шали; несмотря на все открытия этого великого человека, в его метафизике имеется много темных мест; но мне кажется, что в его принципе достаточного основания он дал нам тот компас, который может вести нас по зыбучим пескам этой науки" (Там же, С.236). Дойдя до вопроса о силах притяжения и Ньютоновской системе мира, Эмилия дю Шатле заяв- ііяст, что принцип достаточного основания Лейбница "разрушает весь волшебный замок, построенный на притяжении". По ее убеждению современным мыслителям "необходимо на основании законов механики искать ту материю, которая своим движением может вызвать то действие, которое приписывается притяжению".

Вольтер же в это время был ньютонианцем, автором сочинения, популярно излагающего учение английского мыслителя. В восьмой главе "Основ философии Ньютона" (1741) он изложил свои возражения относительно учения Лейбница о монадах и принципе достаточного основания. В письме к Гельвецию (1741) он предположил, что "если бы Лейбниц был жив, он умер бы или от радости, увидя, что ему дано столь замечательное объяснение, или от стыда, что он превзойден в отчетливости, в методе и изяществе. Я не во многом согласен с Лейбницем, я даже разошелся с ним по вопросу о живых силах; но, прочтя все написанное по философии в Германии, я не нашел ничего, что хотя бы отдаленно приближалось к книге маркизы дю Шатле. Это очень большая честь для женщин и для Фрации" (Там же, С.238). В письме к М оперной (1741) Вольтер заметил, что Христиан Вольф "возрождает в Германии все ужасы схоластики, с надстройкой из "достаточных оснований", монад, неразличимых, и всех ученых абсурдов, которых Лейбниц пустил в обращение из тщеславия и которые немцы изучают потому, что они немцы. Как горестно, что француженка - такая как маркиза дю Шатле, - отдала свои силы на то, чтобы ткать эту паутину" (Там же, С.238). После смерти маркизы Вольтер посредством своего "Кандида" постарался, чтобы выставить в глазах "просвещенного человечества" в самом неприглядном виде учение Лейбница. Тем не менее в 1745 г. Эмилия дю Шатле закончила полный перевод Ньютоновых "Начал" с латинского на французский, присоединив к нему обширные комментарии и дополнение (33).

В качестве математика прославилась француженка Мари Софи Жермен (Sophie Germain, 1776-1831), которой принадлежат также и сочинения по философии. В 1807 г. были опубликованы ее "Oeuvres philosophiques" ("Философские труды"). Главное ее сочинение: "Considerations generales sur Vet at des scieces et des lettres aux differ entes epoques de leur culture" {'Тассуждения о положении наук и искусств в различные эпохи").

Афоризмы - любимый жанр французских писателей. Женщины - излюбленная их тема. Один из них, скрывшийся под псевдонимом П.Ж.Сталь, порадовал свет своей книжицей "Женский ум и умные женщины" (русский перевод: СПб., 1859). Под таким же псевдонимом скрывалась и талантливая писательница и теоретик литературы - госпожа Неккер, более известная как Анна Луиза Жермена де Сталь (по мужу Сталь-Гольштейн) (1766-1816). В пятнадцать лет она изучает книгу Монтескье "О духе законов", в двадцать два года пишет "Рассуждение о сочинениях и характере Ж.-Ж.Руссо" (1788). Ей принадлежит эссе "О влиянии страстей на счастье отдельных личностей и наций" (1796). В сочинении "О литературе" (1800) одной из задач для нее является освещение положительного влияния женщины на развитие искусств и философии. Так согласно Сталь "отсутствие женщин на сцене и в публике... мешало грекам достичь большого совершенства в искусстве комедии", а все потому, что у авторов "не было необходимости соблюдать скромность, щадить чувства публики, изъясняться намеками, шуткам их, естественно, недоставало изящества и вкуса" (34). Мужчины же эпохи Нового времени, находясь под влиянием женщин, "быстро прониклись уважением к филантропии, и ум их, сделавшись более терпимым, обрел большую свободу философических мнений" (Там же, С. 165). И хотя женщины "не создали подлинно значительных сочинений", они, тем не менее, "оказали литературе величайщую услугу, ибо общение с этими живо и тонко чувствующими существами пробудило множество мыслей в умах мужчины, если можно так выразиться, увидели все предметы в двойном свете" (Там же, С. 157). Есть в этом сочинении Жермены де Сталь и специальная глава - "О женщинах, посвятивших себя словесности". Книга Жермены де Сталь "О литературе" является одновременно и историей философии от античности до современности, написанной с точки зрения приверженца идеи прогресса, признающего влияние на духовную деятельность географических обстоятельств. Есть здесь и такие главы, как "О философии и ораторском искусстве в Древней Греции", "Об английской философии и английском красноречии"О философии". Автор полагает, что, в то время как "искусство не способно совершенствоваться бесконечно", "мысль (то есть фи- лософия - В.В.) в своем развитии не знает предела" (Там же, С.61). Среди всех творений человеческого разума самым надежным залогом свободы Жермена де Сталь почитает "философию, красноречие и логику" (Там же, С.78). Она избегала употребления в своей книге слова "философия" в том смысле, какой ему хотели бы придать "нынешние противники философии, именующие философов безбожников и софистов". Сама Жермена понимает под философией "знание общих законов нравственного и физического мира, независимость разума, способность мыслить" (Там же, С.79). Философскими она считает только те книги, "которыми мы обязаны не только воображению, сердцу и острому уму, но также рассудку и духу исследования" (Там же, С.79). В другом месте она называет философией 'Исследование сущности всех политических и религиозных установлений, познание исторических обстоятельств и характеров, наконец, изучение человеческого сердца и естественных прав человека. Подобная философия - учение людей свободных или борющихся за свободу" (Там же, С. 170). В области метафизики она считает необходимым провести такой же революционный переворот, какой совершил Коперник в мироздании. Метафизики, считает она, должны "переместить нашу душу в центр и сделать ее похожей на центр, вокруг которого внешние предметы описывают свой путь и от которого они заимствуют свой свет" (35). Жермена де Сталь полагает, что древние были "сильнее в этике, чем в метафизике; метафизика зиждется на достижениях точных наук, тогда как все, что ведет к добродетели, заложено в сердце человеческое самой природой" (36). Что же касается философских рассуждений греков, то они для нее не что иное, как "строительные леса, при помощи которых разум человеческий должен был возводить свое здание" (Там же, С.117). Больше всего Жермена де Сталь ценит современную ей философию, о знакомстве с которой она рассказала в двух своих сочинениях: "О философии французов" (русский перевод: СПб., 1820) и "О Германии" (1810). Немцы для нее - народ, у которого "господствует метафизический энтузиазм, еще не имеющий ни твердого предмета, ни полезной цели" (37). Философия здесь - "суетное занятие", поскольку идеи просвещения еще не проникли в общественные учреждения. Тем не менее именно Жермена де Сталь была пропагандистом немецкой философии во Франции. Ее путевые записки помогли устранить "белые пятна" на философской карте мира, которой пользовались ее соотечественники. Она знакомит французов с идеями Канта, Фихте. С последним у нее состоялся при прусском дворе ученый разговор. Жермена де Сталь попросила автора "наукоучения" разъяснить ей за четверть часа (!) его "пресловутое я". Философ приступил к изложению основы своего учения, однако через десять минут был прерван вопрошавшей, которая заявила ему со смехом, что ею совершенно уяснена суть его идеи, что его философская система "прекрасно объясняется одним из путевых похождений барона Мюнхгаузена", а именно: когда барон, чтобы переправиться через реку, дернул себя за руку и перелетел благополучно на другой берег (Там же, С. 14). Что же касается учения Канта, то Жермена де Сталь передала его учение своим соотечественникам в соответствии с собственными симпатиями. В философии Канта ей больше всего нравится "именно то, что она не все исследует разумом", что в ней содержится то, 'Что наиболее поддерживает благородное чаяние будущей жизни" (Там же, С. 16). Здесь трудно узнать Канта, но радует то, что французская женщина признала в Канте философа... Закончить же эту главу мне хотелось бы кратким рассказом о слепоглухонемой с полутора лет американке ')лен Келлер, которой удалось несмотря на свой недуг (следствие осложнения после скарлатины) окончить курс иыеших наук в женском отделении Гарвардского университета (штат Массачусетс), куда она поступила в 1900 г., со степенью бакалавра. Одним из самых любимых предметов ). Келлер была философия. Э.Келлер принадлежит небольшое сочинение под название "Оптимизм" (СПб., 1910). Работа состоит из трех глав: внешний оптимизм, внутренний оп- шмизм и практический оптимизм. Во второй главе Э.Келлер ш являет, что вся философия в целом ''повторяет, в гигант- псих размерах, развитие слепоглухонемого". От Сократа с I (латоном до Беркли и Канта философия представляет собой 'Усилие человеческого духа, стремящегося избавиться от гнета материальных условий и перенестись в мир чистой идеи" (Там же, С. 19). Идеальный мир Платона особенно близок слепоглухонемому, поскольку все то, чего человек касается, что видит и слышит, "не есть сама действительность, это только несовершенное проявление идеи, духовного начала. Истина в идее. Все остальное - самообман. Если так, то действительность доступна мне не менее, чем людям, обладающим всеми пятью чувствами" (Там же, С. 19). Э.Келлер убеждена, что философия учит тому, что истина познается духом, что она возводат всех в ту область, в которой и она, слепая, ничем не отличается от зрячих. Когда она узнала из сочинения Беркли, что глаз воспринимает изображение предметов в перевернутом виде, а мозг затем механически их восстанавливает, ей показалось, что глаз "уж не такое надежное орудие", и она почувствовала себя Наравне с прочими людьми". Ей кажется, что философия словно специально "изобретена" для ее личного утешения. Она почти что благосклонно относится к тем современным ей философам, которые считают ее "созданной специально для них, как удобный объект изучения". Э.Келлер убеждена, что "скромное заключение" ее личного опыта "только отголосок того, что провозглашает философия, а именно: что действительно существует только мир добра, мир духовный. Это мир совершенной гармонии, все части его логически связаны друг с другом, и бессвязность равна небытию; в нем, по утверждению св. Августина, зло есть самообман, то есть нечто несуществующее. Значение философии заключается для меня не только в ее основных положениях, но и в счастливом одиночестве ее великих людей. Они были не от мира сего <...> они были глухи к шуму жизни, слепы для ее развлечений <...>. В уединении, но не во мраке, они учились все находить в самих себе" (38).