2. Эпоха Золотой Орды.

Арабский историк Ибн ал-Асир (1160-1233 гг.) в таких словах передает впечатление современников от завоевательных походов Чингисхана, их ужас перед размерами обрушившейся на них катастрофы: «... с тех пор как Аллах всемогущий создал человека, по настоящее время, мир не испытывал (ничего) подобного...» и «род людской не увидит (ничего) подобного этому событию до преставления света и исчезновения мира...» (36; 1, 2). «От множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные» (36; 1, 23), - образно передает другой летописец монгольских завоеваний персидский историк ал-Джувейни при описании разгрома Булгарии реакцию современников на невиданную дотоле беду.

Падение Булгарии, завоеванием которой монголы начали давно подготавливаемый подход в Восточную Европу, открыло им дорогу на Русь, Прибалтику, Причерноморье. В результате военных действий 1237-1241 гг. под власть монголов попали новые огромные пространства от Волги до Дуная, которые вошли в состав улуса Джучи, более известного в историографии под названием Золотой Орды. Центром этого государства стало Среднее и Нижнее Поволжье, населенное в основном тюркоязыч- ными народами.

Как явствует из сообщений русских летописцев и персидских исто- риков (170; 100-102), окончательное покорение монголами Волжской Булгарии затянулось на несколько лет (1236-1240).

После ухода основных монгольских войск на Русь булгары восстали.

Подчинив силой оружия страны и народы, стоявшие на более высоком, по сравнению с завоевателями, уровне экономического и культурного развития, монгольская кочевая аристократия быстро поняла, что восстановление хозяйственной жизни оседлых регионов сулит ей более надежные, постоянные доходы, нежели опустошительные набеги. Огромные доходы сулило и восстановление традиционных торговых связей, прерванных войнами и разорением обширных областей. В силу этих причин постепенно восстанавливаются разрушенные города (правда, далеко не все) и строятся новые, куда из разных стран свозятся ремесленники и рабы, налаживаются караванные и водные пути, связь между областями Золотой Орды и внешним миром. Проводится перепись населения для обложения его налогами.

Двойное налоговое бремя на население со стороны местных феодалов и ордынских властей, ухудшая их экономическое положение, вело к дальнейшей социальной поляризации и закрепощению обедневших ремесленников, земледельцев, скотоводов. В строительстве, ремесленном производстве и домашнем хозяйстве широко использовался труд невольников, являвшихся и объектом торговли. Низкий уровень производительных сил, обострявший социальные антагонизмы, однобокая ориентация экономики на внешнюю торговлю с ее немедленными, но недолговечными доходами, стали в дальнейшем внутренними факторами разложения Золотой Орды, правящая верхушка которой видела в покоренных народах не опору государства, а источник извлечения материальных и денежных ресурсов9.

В то же время в силу объективных законов общественного развития производительные силы, хотя и медленно, но возрастали, шел процесс консолидации народностей в новых исторических условиях, развивалась наука, материальная и духовная культура. К этим законам, к «высшему экономическому положению» (Ф.Энгельс) и к более высокой культуре покоренных народов и должны были приобщиться завоеватели, чтобы удержать их в своей власти. Другими словами, плоды своих завоеваний победители могли пожинать, лишь подчинившись социально- экономическому базису и его идеологической и культурной надстройке, а в дальнейшем и языку покоренных народов, ассимилировавших нашественников10.

Ислам в качестве государственной идеологии Джучиева Улуса получает право гражданства при хане Берке, который в 661 г.

В то же время образование Золотой Орды, крупнейшего государственного объединения на карте Восточной Европы и Западной Азии, в пределах которого оказались культурные очаги тюркского мира, в том числе и волжские булгары, оказало существенное влияние на их исторические судьбы, экономическое, политическое, культурное развитие. В условиях огромного государства размываются прежние территориальные и этнические границы формирования народностей, усиливаются процессы взаимопроникновения оседлых и кочевых народов, их материальной и духовной культуры, которые проходят в XIII-XV вв. в гораздо более широких масштабах политически интегрированных регионов Средней Азии, Казахстана, Поволжья, Дешт - и Кипчака. Развитая булгарская культура домонгольского периода, сыгравшая важную роль в формировании синкретичной культуры Золотой Орды, и сама подвергается трансформации, впитывая духовные ценности культуры других регионов и народов.

В результате усиления процессов миграции покоренных монголами народов и в Булгарию усиливается приток кипчакоязычных тюрков- кочевников, происходит постепенная унификация поволжского тюрки, становящегося государственным языком Золотой Орды. Процесс складывания на кипчаксой лексической основе государственного языка получает отражение в известном «Кодекс Куманикус», кипчакско- латинском словаре, составленном в Италии в помощь европейским купцам, дипломатам, миссионерам, отправлявшимся в Золотую Орду. В то же время давние экономические и культурные традиции Булгарии, определенная степень ее автономности при монголах предохранили местное население от растворения в новом государстве и позволили постепенно возродить традиционные ремесла, земледельческую культуру, торговлю, хотя это возрождение шло очень медленно из-за колоссального ущерба, нанесенного булгарский земле опустошительным нашествием.

Таким образом, несмотря на отрицательные последствия монгольского нашествия, затормозившего и культурное развитие, благодаря своим глубоким корням, домонгольская материальная и духовная культура, пережив все катаклизмы, связанные с этим нашествием, возродилась и развивалась в новых исторических условиях.

С ростом новых городов Золотой Орды в Нижнем Поволжье, Северном Кавказе, Крыму как центров ремесленного производства, международной торговли, культуры растет и образованная прослойка населения, необходимая для функционирования государственного аппарата, экономических, политических связей, дипломатии. Последняя при хане Берке становится важным инструментом внешней политики Золотой Орды. К 1261 г. относится начало политических связей с мамлюкским Египтом, занимавшим важное место во внешнеполитических планах золотоордынских ханов (92). Об интенсивности экономических, политических и культурных контактов между Поволжьем и Египтом говорит и следующий факт, приведенный египетским историком Аль-Xоли Амином: «В течение двух столетий Каир и Сарай обменялись примерно пятьюдесятью посольствами...» (58; 15), причем большая роль в этих посольствах отводилась купцам, которые, наряду со своими торговыми операциями, нередко выполняли ответственные дипломатические миссии.

Кстати, в источниках сохранились сведения и о посольстве булгар в 1330/31 гг. к египетскому султану ан-Насиру с подарками и просьбой прислать царю булгар меч и знамя для победы над врагами (58; 21). Это посольство, если оно имело место, еще раз свидетельствует, во-первых, об известной автономии Булгарии и в период наивысшего расцвета Золотой Орды при хане Узбеке, и, во-вторых, очень напоминает по характеру миссии посольство царя Алмуша к багдадскому халифу (920 г.) с целью заручиться его поддержкой в стремлении булгар к политической самостоятельности.

Естественным следствием тесных экономических и политических связей между «Нилом и Волгой» было и взаимопроникновение культур. Аль-Xоли пишет о проникновении в Египет вместе с кипчаками их обычаев и элементов материальной культуры, о службе арабских ученых и богословов ар-Рази, ат-Тафтазани и других при дворе правителей Золотой Орды. Выходец из мамлюкского Египта аз-Захиди посвящает свое сочинение «Ар-Рисалат ан-Насирия» (Послание ан-Насири о вере) хану Берке, шейх Ибн Баззази пишет «Изречение...» книгу исторического характера, высоко оцененную современниками. В свою очередь, ученые, шейхи, кадии приезжали из Поволжья в Египет, где совершенствовались в науках, преподавали в местных медресе право, логику, риторику (159; 250).

В этот же период политические и дипломатические связи устанавливаются и со странами христианского мира. Одновременно с оповещением султана Бейбарса о принятии ислама, Берке учреждает в Сарае православную епископию для укрепления политических связей с Византией, а также русским духовенством. Известно и его благосклонное отношение к попыткам католической церкви наладить связи с монголами, чтобы склонить их правителей в католическую веру. О широкой миссионерской деятельности католиков в Золотой Орде говорит тот факт, что в начале XIV в. в ней было 12 францисканских монастырей. Как единодушно отмечают исследователи Золотой Орды, веротерпимость ее правителей, предоставление возможностей проповедовать свою веру приверженцам различных религий и их направлений определялась политическими соображениями. Но немаловажную роль играло и стремление правящих кругов Золотой Орды привлечь на свою сторону духовенство, будь то православное или католическое, мусульманское разных толков, чтобы с его помощью удерживать в повиновении покоренные народы и иметь надежного союзника в борьбе с сепаратизмом удельных князей и эмиров, тяготившихся зависимостью от Сарая. Этим объясняется привилегированное положение духовенства в центре и подчиненных Орде землях. Ханские ярлыки освобождали духовенство от всех видов дани, от повинностей перед ханом... Ярлыки оберегают воды, земли, сады, огороды, принадлежащие духовенству (138; 134). Так, ярлык хана Менгу-Тимура (1269 г.) главе русской православной церкви митрополиту Кириллу предоставлял гарантии неприкосновенности церковных земель и имущества, а также самих служителей культа. Нарушение этих гарантий, взимание налогов с Церкви, оскорбление религиозных чувств православных каралось смертной казнью. Такая политика в отношении служителей культа, а также стремление привлечь ко двору крупных ученых, богословов, поэтов, чтобы поднять престиж государства в глазах окружающих культурных стран и увековечить свои имена в сочинениях, еще более способствовали притоку в Сарай и другие города Золотой Орды, в дома крупных феодалов людей умственного труда, росту просвещенной прослойки, развитию духовной культуры, которая, подобно материальной, создавалось творчеством представителей многих стран и народов. В этих условиях «... Сарай сделался средоточием науки и рудником благодетелей, и в короткое время в нем набралось (такая) добрая и здоровая доля ученых и знаменитостей, словесников и искусников, да всяких людей заслуженных, какой подобная не набиралась ни во многолюдных частях Египта, ни в деревнях его», - пишет египетский историк Ибн Арабшах (36;1, 463-464)12.

Отмечая благотворную роль ученых, образованных людей из далеких мусульманских и немусульманских стран в культурной жизни городов Золотой Орды, исследователи подчеркивают и большой вклад в ее расцвет выходцев из местного населения (159; 163-168). Об этом говорят уже имена многих деятелей науки и культуры золотоордынской эпохи с нисбами Сараи, Хорезми, Булгари (философов, правоведов, филологов, врачей), сохранившиеся в сочинениях средневековых историков, биографов (159; 165).

На этом культурном фоне формируется тюркский литературный язык Золотой Орды, лексической базой которого явились литературный язык предшествующей эпохи (язык «Кутадгу билиг» Баласагуни, Йасави, Бакыргани) с одной стороны, и местные разговорные кипчакские и огузские наречия - с другой. Этот язык подразделяется тюркологами по художественным памятникам эпохи на кипчакско-огузский, восходящий к литературной традиции хикметов А.Йасави, и огузско-кип- чакский, сформировавшийся под влиянием уйгурской литературной традиции (138; 5-6). На этих разновидностях золотоордынского литературного языка написаны относящиеся к середине и второй половине XIV в. произведения Рабгузи, Кутба, Xорезми, Махмуда Булгари-Са- раи, Сайфи Сараи, Xисама Кятиба и других мастеров слова золотоор- дынской эпохи.

Как считают тюркологи-языковеды и литературоведы (Самойлович, Наджип, Тагирджанов и др.), эта литература занимает в XIV в. передовые позиции в тюркском культурном мире, в то время как в Средней Азии литературный процесс в этот период переживает застой. Смещению эпицентра культуры из Средней Азии (эпохи Караханидов) в пределы Золотой Орды несомненно способствовали благоприятная экономическая коньюктура и политическая стабильность в Джучиевом улусе в течение столетия с середины XIII - до середины XIV вв. и концентрация в его культурных центрах немалой части интеллектуальной элиты мусульманского мира13. Анализируя литературный процесс в Золотой Орде XIII-XIV вв., Г.Тагирджанов приходит к выводу, что несмотря на некоторые различия в литературном языке памятников этой эпохи, связанные с местными диалектами, в комплексе они представляют единое большое литературное наследие, ставшее основой формирования в дальнейшем национальных татарской, узбекской, туркменской, крымско-татарской, казахской, башкирской и др. литератур, оказавшее сильное влияние на развитие турецкой и азербайджанской литератур (161; 54).

Это большое наследие, взращенное на традициях тюркского фольклора и литературы домонгольской эпохи и оплодотворенное гуманистическими идеалами творчества таких корифеев восточной культуры и общественной мысли как А.Фирдоуси, М.Саади, Низами и др., на сегодняшний день остается для нас наиболее ярким воплощением достижений тюркоязычной культуры золотоордынского периода. По этому наследию мы судим не только о собственно литературном процессе, но и об уровне развития социально-философской, эстетической мысли, ибо памятники естественно-научного, философского характера, которые могли бы стать объектом изучения и основой оценок в этой области, почти не выявлены, не говоря уже о том, что многие из них в силу своей специфики не нашли в свое время широкого распространения и не дошли до наших дней.

О философском содержании художественного наследия речь пойдет в следующей главе. Здесь же мы попытаемся дать оценку ее общественно-политической функции, степени отражения в ней общественной атмосферы и политической борьбы своего времени.

Общественное положение различных социальных прослоек золото- ордынского общества, их взаимоотношения, роль в социальной и политической борьбе достаточно хорошо изучены по нарративным и документальным источникам, дополняемым археологическим, нумизматическими, эпиграфическими материалом. По этим данным вырисовывается развитая социальная иерархия золотоордынского общества во главе с ханом и крупными феодалами. Далее шло духовенство разного ранга, государственно-чиновничьий аппарат, купечество, армия, ремесленники, городской полусвободный плебс, земледельцы, кочевники-скотоводы и, наконец, рабы. В этой картине остаться однако неясным социальное положение и общественная роль людей творческого труда, «ученых и знаменитостей, словесников и искусников», по выражению Ибн Арабшаха, и их сочинений, определявших уровень культурного развития страны. В этом отношении художественная литература XIV в., создававшаяся на фоне общественной борьбы своего времени, отражавшая ее, дававшая ей свою оценку и в той или иной форме пытавшаяся влиять на политику правящих кругов, является ценным, хотя и косвенным источником. Каков же был общественный вес литературы и ее творцов - свободомыслящей прослойки общества, с каких гражданских позиций они выступали, интересы каких социальных слоев отстаивали? От ответа на эти вопросы зависит и оценка общественно-политической функции литературы в Золотой Орде.

Авторитет письменного слова на средневековом Востоке, как и образованность вообще, был высок. Этим определялось и общественное положение мыслителей, ученых, поэтов. И оно было тем значительнее, чем выше был культурный уровень общества, шире его образованная прослойка. Что касается художественной литературы, то в силу синкре- тичности своих функций - общественно-политической, научно-позна- вательной, мировоззренческой, художественно-эстетической и благодаря доступности для сравнительно широкой аудитории, она играла в обществе особенно важную роль. Соответственно этим функциям, настоящий поэт, писатель, должен был быть широко образованным и эрудированным человеком, сведущим и в политике и в науках, и, конечно, в творчестве своих предшественников. Поэтому часто крупные поэты средневековья были и известными учеными, мыслителями, государственными деятелями. В то же время в феодальном обществе светская литература развивалась, как правило, при дворах правителей и крупных феодалов, и социальный статус поэта зависел от благосклонности его покровителя и мецената, от его успеха или неудачи в междоусобной борьбе за власть, характерной для позднего периода существования Золотой Орды. Зависимое, неустойчивое положение поэтов проявляется и в панегирическом обрамлении их сочинений, посвящавшихся, как правило, покровителям и прославлявших их зачастую мнимые достоинства. Такова и внешняя форма сочинений Кутба, Xорезми, С.Сараи. Однако панегерическая форма их произведений - это и дань литературной традиции, сложившейся в силу подчиненного положения средневекового поэта своему сюзерену. В канонизированной форме и освященных великими авторитетами прошлого сюжетах они выражали свое отношение и свою оценку общественно-политических проблем с позиций прогрессивных кругов. Так, по мнению Г.Тагирджанова, автор поэмы «Хосров-Ширин хикаяты» Кутб выражал в общественно-политическом плане взгляды просвещенной прослойки, оппозиционно настроенной к окружению Сарайского двора (161; 118). И в этом свете посвящение поэмы хану Тенибеку и его супруге Мелике можно расценивать как попытку этой оппозиции склонить на свою сторону Тенибека, известного своей образованностью и государственной мудростью, продолжателя политики своего отца, хана Узбека - политики сильной централизованной власти (129; 89). Во всяком случае, поэты того времени, занимая при дворе и положение ученых, наставников, воспитателей наследников, не могли стоять в стороне от политической борьбы, от участия в ней на стороне тех или иных группировок. Не с подобной ли ситуацией и неудачным для его партии исходом политической борьбы связана вынужденная «эмиграция» Сайфи Сараи, о которой мы узнаем из его стихов в сборнике «Ядкарнаме», в которых поэт с горечью упоминает о превратностях судьбы, повлекших его изгнание, пишет о тоске по родине, заявляя о себе как о преданном сыне своей страны, бескорыстно служившим своим творчеством ее интересам (6; 173). Гражданскую позицию С.Сараи характеризируют и строки из «Ядкарнаме», в которых он осуждает захватнические, опустошительные, гибельные для народа и страны войны Тимура. В еще более острой форме осуждение злодеяний Тимура, сровнявшего с землей цветущий Ургенч, звучит в стихотворениях современника С.Сараи Ахмеда Ургенчи (6; 242). К сожалению, фрагментарность биографических сведений о поэтах золотоордынской эпохи не дает материала для оценки их общественной деятельности, хотя она, конечно, не могла ограничиться лишь выражением своих симпатий в произведениях, а носила и практический характер. Прогрессивные ученые и поэты, связанные со службой при дворе, выражая позиции передовых слоев общества, составляли светскую оппозицию феодальном кругам, которые в бесконечной междуусобной борьбе за власть и разоряли страну, обескровливали ее экономику, совершенно игнорировали интересы народных масс, на которых тяжелым дополнительным бременем ложились все тяготы честолюбивых амбиций многочисленных джучидов. Осуждение этих распрь и их последствий для страны и служило причиной гонений на свободомыслящих, образованных людей. Особенно усилился их отток из культурных центров Орды в период «смутного» двадцатилетия 1360-1380 гг., когда на троне Сарая сменилось 25 ханов (150; 111-112), и они стали жертвами противоборства непрерывно менявшейся власти.

Другой вид оппозиции правящему классу, непосредственно выражавший позиции социальных низов, их протест против несправедливости и насилия власть имущих, мы видели в творчестве мыслителей-суфиев. При этом отмечалось, что суфийская литература была более демократичной и выражала социальные чаяния низов острее и откровеннее, в силу чего была более популярной в массах. Об этом говорит и ее сравнительно широкое распространение среди народа. Списки «Нахдж ал- фарадис», «Джумджума султан», «Кисекбаш китабы», «Бадавам», сборники суфийской поэзии продолжают обнаруживаться и сегодня среди татарского населения, тогда как крупнейшие памятники золотоордынской светской литературы «Гулистан бит-тюрки», «Мухаббатнаме», «Хос- ров и Ширин» сохранились в одном двух списках, найденных вдали от родины их авторов.

И с точки зрения влияния суфийской литературы золотоордынской эпохи на последующее развитие татарской литературы (вплоть до XX в.), на ее идейное содержание и художественную форму, такие памятники как «Нахдж ал-фарадис», «Джумджума султан», сборник «Му- хаммадия» М.Челеби и др. занимают важное место, «неразрывно связаны с духовной жизнью и книжно-письменной деятельностью татарского народа» (159; 169).

В то же время светски ориентированная художественная литература Золотой Орды, наряду с научно-философской, наиболее показательна для оценки уровня образованности, науки, культуры, общественной мысли своей эпохи в ее наиболее прогрессивных тенденциях.

Эта литература довольно широко отразила общественную атмосферу своей эпохи с исторически прогрессивных, гуманистических представлений о социальных и политических условиях процветания страны и народа. Тем самым она выразила отрицательное отношение свободомыслящих кругов общества к реальной социальной действительности и хотя они в программе преобразования общественных отношений уповали на просвещение и воспитание, критика общественных пороков объективно способствовала пробуждению социального мышления народа, постепенному осознанию им своего права на достойную с точки зрения человеческого разума и морали жизнь. Эта общественно-политическая функция литературы XIV в. получает дальнейшее углубление и развитие в процессе складывания национальных тюркских литератур, в частности, в творчестве татарского поэта XVI в. Мухаммадьяра.