§ 49 Феноменология, язык и герменевтика

Вспомним, в чем заключается смысл принципа «возвращения к самим вещам». «Сама вещь» должна быть познана путем уничтожения смысловых нагромождений, которыми ее заваливают научные теории; вещь, данная в первоначальном опыте не является еще «вещью» Она является «просто» вещью: «цветной», «твердой» и т.п. «Сама вещь» создана таким образом, что ее можно определить сказуемым, достичь и ясно и точно выразить при помощи логико-синтаксических форм языка. «Вещь» в языке не нуждается. Язык выступает лишь как способность, которой обладает человек для выражения смысла вещи, от языка не зависящей. С сущностью вещей язык не имеет ничего общего. Приписывание предиката вещи - логическая операция, которой подтверждается «вещь», остающаяся сама по себе дологической.

То, что Гуссерль сам иногда говорит о важности языка для философии, не должно вводить нас в заблуждение: язык интересует его лишь в роли инструмента познания.

Правда, одна из целей феноменологии заключается в создании точного и адекватного языка, который не совершал бы насилия над вещами, и всегда мог бы отделить «сами вещи» от их предикативных форм. Но важность этой задачи не является первостепенной. Феноменолог вынужден примириться с тем, что объекты, на которые нацелена логика, изначально даны в «грамматическом одеянии» и должен пытаться выделить в них «интересующие его компоненты», отвлекаясь от «психологического суждения», обратить свое внимание на «само логическое суждение». Действительного же участия языка в процессе феноменологического анализа феноменология не предполагает.

§ 49 а Ранний Хайдеггер и проблема языка

Как может поначалу показаться, в феноменологии раннего Хайдеггера язык - по крайней мере, язык обыденный, повседневный - настолько же не существует как проблема, насколько это было в целом характерно для гуссерлевской феноменологии к началу 1920 гг. Вплоть до 1916 г. Хайдеггер в целом разделяет гуссерлевскую трактовку языка и логики - именно поэтому и пытается применить ее средневековой философии. В 1919- 1923 гг. о языке речь также не идет - скорее о понятиях. Однако его программа «философского образования понятий» существенно отличается от того, что представляли себе под этой проблематикой учителя Хайдеггера - Гуссерль и Риккерт.

Значительно более благодатным является обсуждение темы «Хайдеггер и язык» на материале поздних трудов философа. Именно проблеме языка преимущественно у позднего Хайдеггера посвящено наибольшее количество работ262.

Хайдеггер - Мерло-Понги - Пос) 263. Как правило, сопоставляются Гуссерль и поздний Хайдеггер 264, что, конечно же, позволяет выявить существенные различия. Между тем радикализация Хайдеггером феноменологии Гуссерля, его попытка предельно последовательно продумать универсальную природу философии (феноменологии) требуют нового языка.

«Уже одно то обстоятельство, что наука должна начинать с абсолютно простого и, стало быть, наиболее всеобщего и пустого требует, чтобы способ изложения [ее] допускал только такие совершенно простые выражения [для уяснения] простого без какого-либо добавления хотя бы одного слова; единственно, что требовалось бы, - это отрицательные рефлексии, которые старались бы не допускать и удалять то, что обычно могло бы сюда привнести представление или неупорядоченное мышление», - Так формулирует эту задачу Гегель 265 Любая мысль, отмечает он далее, уже содержит в себе категории, «которые суть предпосылки и которые сами должны быть подвергнуты критическому рассмотрению, прежде чем пользоваться ими».

Эту задачу прекрасно осознает Хайдеггером, изобретая такие слова как «отличимость», «отделенность» «выделенность», «рельефный характер» и др. Эти выражения должны отражать различные следующие друг за другом этапы вычленения нами из подвижной сферы праткических значимостей того, что впоследствии может стать «предметом», «качеством».

В 1919-1920 гг. Хайдеггер еще не говорит о «доме бытия» и т.п. Проблема языка в этот период тематизирована минимальным образом. Однако при той программе, которую намечает Хайдеггер, создаваемые языком трудности настолько велики, что язык оказывается полноправным соучастником феноменологического исследования. Он не является теперь только одеянием, которое следует снять - он оказывается речью «самой по себе и для себя», которую надо сначала научиться медитативно повторять, пока эти «тривиальнейшие тривиальности» фактической жизни не станут абсолютно проблематичными.

То, что происходит в процессе хайдеггеровского анализа, существенным образом ставит под сомнение саму возможность построения строгой, абсолютной и беспредпосылочной (или: абсолютно беспредпосылочной) науки. Этот идеал оказывается в плену языка. Насколько возможно последовательное воплощение феноменологического принципа беспредпосы- лочности в конкретном феноменологическом исследовании? Не вынуждены ли мы в каждый конкретный момент говорить больше того, что мы на каждом следующем этапе сумели увидеть?

Не будет преувеличением сказать, что проблемы языка и начала относятся к числу наиболее интересных тем ранних хайдеггеровских лекций. Случайно ли, что именно проблеме начала (Anfang) и языка (Sprache) уделяет столь много внимания поздний Хайдеггер?