Лабиринт философских альтернатив
О том, что собственное Я нельзя обнаружить, наблюдая человека через увеличительные приборы, размышлял Лейбниц еще в начале XVIII в. Он предлагал вообразить себя входящим в «машину», производящую мысль и восприятия.
Во время осмотра этой «машины» мы не обнаружим ничего, кроме частей, толкающих друг друга. При этом трудно представить, как взаимодействие этих частей приводит к мыслям и восприятиям 194. Трудности возникают при попытке обнаружить личность с помощью интроспекции. Стоит только вспомнить рассуждения Юма о поиске Я во внутреннем' опыте. «Что касается меня, то когда я самым интимным образом вникаю в нечто, именуемое мной своим я, всегда наталкиваюсь на то или иное единичное восприятие тепла или холода, света или тени, любви или ненависти, страдания или наслаждения. Я никак не могу уловить свое я как нечто существующее помимо восприятий» 195. Восприятия сменяют друг друга, мысли и воспоминания следуют поочередно, и в них нельзя наблюдать, с точки зрения Юма, что-то, что сохраняло бы тождественность в ходе этих изменений. Такая неуловимость и принципиальная невидимость Я, однако, становится поводом для различных заключений. Лейбниц приходит к выводу о том, что личность — простая духовная субстанция, неделимая монада. А Юм определяет Я как связку или пучок различных восприятий, находящихся в постоянном течении. Несмотря на то что вывод Лейбница с позиции современности является метафизически экстравагантным, представления о простоте и неделимости Я необыкновенно устойчивы. Юмовская альтернатива до сих пор кажется многим плохо согласующейся с обыденной интуицией. Да и сама логическая конструкция выглядит не до конца проясненной. Восприятия сменяются в постоянном потоке, а не существуют сами по себе, раздельно и изолированно. Значит, есть некоторая связь, природу которой остается объяснить. Юм сам признался позже в неудовлетворительности своих выводов и отказался от обозначенной позиции196. Ссылаясь на общий скептический настрой своей философии, он мог воздержаться от дальнейших прояснений. Мы же попробуем далее исследовать препятствия, с которыми он столкнулся.Убеждение в том, что личность — простая и неделимая сущность, связано с множеством других убеждений, свойственных здравому рассудку. Представление об ответственности за ранее совершенные поступки немыслимо без возможности сколько-нибудь длительного существования и без уверенности в тождестве Я прошлого и настоящего. А без этого будут разрушены основы взаимодействия между людьми. Из убеждения в ответственности агента за его действия следует также идея непрерывности существования личности. Скажем, в цепи восприятий и мыслей появились бы чужеродные, не присущие личности мысли. Учитывая связанность между собой мыслей, то, что они одни проистекают из других, неправомерно было бы возлагать ответственность за все последующие мысли и действия на того, первого агента. Возражая, можно было бы указать на различные неактивные состояния личности, например сон. Но вряд ли это критическое возражение. Даже в состоянии сна личность испытывает состояния, которые нельзя приписать никому, кроме нее. Сновидения так или иначе увязываются с состояниями бодрствования.
Осмысленность различения жизни и смерти также базируется на представлении о принципиальной цельности Я. Так, идея выживания не предполагает возможность выживания по частям. К примеру, можно вообразить изолированное сохранение всех воспоминаний и мыслей в виде многотомной энциклопедии личности. Можно даже представить воспроизведение этих воспоминаний и мыслей в головах других людей. Но такая альтернатива воспринимается лишь как усмешка над надеждой выжить. Личность либо существует, либо нет. Непредставимым кажется, например, частичное существование личности. А в самой идее дробления или, наоборот, умножения одной и той же личности усматривается противоречие. Личность и уникальность звучат синонимично, как будто на ней установлена универсальная защита от копирования.
В современной философии используются различные воображаемые ситуации для того, чтобы продемонстрировать и прояснить эти естественные интуиции. Например, ситуация с трансплантацией полушарий. Мозг состоит из двух полушарий. Представим, что мой мозг будет разделен на два полушария, и каждое из них будет трансплантировано в другой череп и, соответственно, соединено с полушарием другого человека, с полушариями моих во всем идентичных близнецов. В итоге трансплантации мы получим двух человек. Который из них будет мной? Поведение и воспоминания этих людей будут совпадать, и оба будут утверждать, что они — я. Но нельзя будет утверждать, что оба человека одновременно — я. Ибо если они оба тождественны со мной, они тождественны между собой и, значит, являются одной личностью. Но это не так.Они смогут вести различную жизнь и будут иметь различающиеся состояния197.
Некоторые вопросы принципиально неразрешимы с помощью фактов, как вопросы, связанные с пограничным словоупотреблением. Их разрешение определяется конвенциями. Никакое количество эмпирических сведений не проясняет ситуации. Таков, например, вопрос о существовании языка у пчел. Пчелы имеют достаточно развитую систему коммуникации. С помощью системы «танцев» они могут передавать друг другу информацию о нахождении пыльцы, нектара, воды. Если мы определяем понятие «язык» как систему коммуникации, «танцы» пчел подходят под этот критерий. Если же выбрать более строгую формулировку, например, определить язык как систему звуковых и письменных символов, даже некоторые древние языки останутся за пределами этого понятия. Ни филологи, ни биологи не смогут окончательно это установить. Вопросы, касающиеся конкретной личности, могут быть трудными, или даже практически неразрешимыми. Но интуиция подсказывает, что эти вопросы не могут быть неопределенными или иметь «недискретный» ответ (ответ «почти», «не совсем»). Я должен пройти операцию. Операция предполагает временную остановку сердца, трансплантацию жизненно важных органов и замену части коры моего мозга на искусственные имплантанты.
Операция проходит удачно. Этот человек я? До выяснения всех фактов можно занимать различные точки зрения, но нельзя сказать, что этот вопрос вообще не имеет ответа, или вопрос конвенции. Ответ, например, 47 % тоже не подходит. Будет истинна какая-то одна, и только одна конкретная точка зрения по этому вопросу. Так, по крайней мере, кажется.Альтернатива Юма (поток несвязанных между собой восприятий) выглядит действительно трудно совместимой со всеми этими интуициями, она будто рассыпается на глазах. И введение духовной единицы, на первый взгляд, немного приблизило нас к удовлетворительной теории личности. Если бы не бремя метафизических обязательств, связанных с ним. Но не только это. Дуалистический подход (в данном случае мы говорим о субстанциональном дуализме) уязвим для критики и с помощью других аргументов. И они, по моему мнению, решающие.
В обыденной жизни мы не теряем ориентира, кто есть кто. И без труда различаем людей. На что мы полагаемся? Согласно «монадической» теории личности, мы могли бы узнавать людей по их духовной субстанции. Но даже если бы она существовала, как возможно ее различить? По определению монада не имеет физических качеств, не имеет протяженности и не способна отражать свет, а значит — невидима. Критерий, который используется для различения людей, — различия их внешности. И он является достаточно эффективным, так что встретив «знакомое лицо», не приходится лишний раз проверять: а вдруг души поменялись друг с другом местами. Можно, конечно, попытаться выяснить, является ли это простым совпадением. Может, соотношение «одна и та же душа — одно и то же тело» проявляется с высокой степенью регулярности, и мы, привыкнув к ней, больше не затрудняем себя проверками. Да, но как вообще можно было бы помыслить такую проверку? Качества уникальности, простоты и длительности не дают нам способа идентификации ни со стороны, ни даже изнутри198.
Сторонник «монадической» теории мог бы попытаться возразить: да, но и один только физический критерий отличия не может дать нам окончательной гарантии.
Пусть мы не имеем возможности наблюдать душу, но мы имеем возможность наблюдать ее проявления, психологические характеристики: воспоминания, эмоции, мысли. Ничто нам не мешает представить, как «одним утром вы просыпаетесь со странным ощущением, что место, где заканчиваются ступни ваших ног под одеялом, находится как-то уж слишком далеко. Поднимаясь с кровати, вы ударяетесь об полку, которая всегда была на два десятка сантиметров выше. Подходя к зеркалу, вы изумляетесь. На вас смотрит незнакомое лицо, гладко выбритое, обрамленное кудрявой шевелюрой, с маленькими голубыми глазами...» Какой будет интерпретация? Все физические характеристики изменились, но личность осталась прежней. Значит, мнение о физической основе личности ложно. Пожалуй, описание можно даже сократить до минимума и получить те же результаты: «Одним утром я просыпаюсь и...». Даже с закрытым глазами я знаю, что я — это я. Даже с закрытыми глазами можно с убеждением сказать, что проснулся тот же человек. Для этого не нужен физический облик.Если не физический облик, то что тогда? Как можно установить, проснулся ли ты тем же человеком, каким засыпал? Представим, как это происходит. Я вспоминаю вечер вчерашнего дня, как ложился спать, закрывал глаза. Этот набор воспоминаний и есть мой ориентир. Значит, критерием являются воспоминания. И насколько далеко могут простираться эти воспоминания, настолько далеко простирается личность. Теперь является ли это аргументом в пользу субстанционального дуализма? Вовсе нет. Можно представить, что моя душа была душой Сократа. Но мои воспоминания не пересекаются с воспоминаниями Сократа! Поэтому нельзя сказать, что я та же личность, что Сократ. Ведь ни действия Сократа, ни его размышления не имеют ко мне большего отношения, чем действия любого другого исторического персонажа, Демокрита или Платона. И вряд ли можно наказывать меня за поступки Сократа или благодарить за его наставления. Атакуя физическую теорию личности, мы не защитили субстанциональную. Но открыли путь для другой, пока новой для нас альтернативы.
Остается отбросить излишний метафизический груз, ограничившись психологическими характеристиками. Личность — совокупность психологических свойств, важнейшим среди которых является память. «...Так что все то, что имеет сознание настоящих и прошедших действий, есть одна и та же личность, к которой относятся и те, и другие действия» 199. Подобный ход в истории мысли связан с именем Дж. Локка. И он, пожалуй, является одним из самых продуктивных. Он избегает тех проблем, которые, как было показано, сопутствуют предшествующим подходам. Более того, он, как мне кажется, намечает пути решения дилеммы, с которой мы начали. Он позволяет обнаружить, что, говоря о личности, мы в первую очередь ориентируемся на содержание мыслительных процессов, контент, не на субъекта. То есть мы говорим не о том, кто или что мыслит, но о том, что мыслится. В дальнейшем это будет нашим путевым маяком.Теперь обратим внимание на некоторые юридические последствия этого подхода.
Если некоторые поступки присутствуют в моей памяти (как мои поступки), я та же самая личность, что их совершала. А если нет? Если я вдруг совсем не помню этих поступков, и никакие усилия не способны восстановить в моей памяти эти события? Локк предвидит эти вопросы, и своевременно замечает: человеческие законы не предусматривают наказание человека здравомыслящего за действия человека сумасшедшего. Даже в языке обнаруживается возможность перехода от одной, здравомыслящей личности, к другой, сумасбродной. Об этом свидетельствуют выражения «был сам вне себя» или такой-то «сам не свой». Они как бы подсказывают, что первая личность прекратила свое существование и на время дала волю личности другой. Выходит, одно и то же тело может быть носителем не одной, а большего числа личностей. А значит, и обратное возможно: поселение одной личности в разных телах. На первый взгляд такие следствия слишком фантастичны. И, может быть, подрывают философскую теорию, из которой они следуют?
У читателя, внимательно следившего за нашими рассуждениями, может закрасться подозрение, что локковская идея противоречит еще одному из обнаруженных нами принципов: принципу непрерывности. Правда, мне кажется, противоречия здесь нет, по крайней мере, на поверхности. Память имеет свойство прозрачности, так что даже если личность на время исчезает, она сохраняет непосредственный контакт с предыдущим состоянием, тем состоянием, когда она присутствовала. Поэтому можно не брать в расчет промежуточные этапы, сохранить принцип ответственности. А как быть с принципом уникальности? Локковская альтернатива может вступить в противоречие с принципом уникальности, ведь мыслимо ли, чтобы воспоминания воспроизводились, и не в одном только физическом носителе, а во многих, одновременно! А как быть с ошибками памяти? Как быть с чужими, но искренне присвоенными воспоминаниями? Не будем пока стремиться ответить на все возникающие вопросы, тем более что их может быть гораздо больше. Пока целью блуждания по этим лаби
ринтам аргументов и теорий не было найти выход (иначе все работы по теории личности после Локка были бы историкофилософскими). Целью не было и составление точной карты всего лабиринта. Я попытался лишь только указать возможные направления размышлений. И по пути собрать каталог естественных интуиций, связанных с представлениями о личности: уникальность, простота и неделимость, длительность, дискретность. Теперь мы готовы приступить к исследованию теории Деннета — теории личности как Центра нарративной гравитации. Правда, для продвижения вперед нам нужно еще дальше отступить назад. Для того чтобы быть готовым к трудным вопросам о личности, американский философ предлагает сначала попытаться представить, как она могла появиться. Как появились первые агенты, рудиментарное собственное Я 20°? Вот его попытка реконструировать историю.
Еще по теме Лабиринт философских альтернатив:
- Введение
- Примечания
- г) Этический идеал суфийских мыслителей.
- ВАРИАЦИЯ ТРЕТЬЯ (ДЕКОНСТРУКТИВНО-БИОГРАФИЧЕСКАЯ)
- § 2. Деконструкция как пере-мысль: что, как, для чего?
- § 2. Вторая створка: - разум»
- Рефлексия как предпосылка самодетерминации Д. А. Леонтьев (Москва)
- Глава 3. Нигилизм и онтологическая теория: концептуальные подходы
- Глава 21 ЭСТЕТИКА МАРКСИЗМА: РЕВОЛЮЦИОННОЕ ИСКУССТВО И РЕВОЛЮЦИЯ В ИСКУССТВЕ
- ФОРМА И ПАТОЛОГИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ СОЦИАЛЬНОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ И КОНЦЕПЦИЯ ВТОРИЧНОГО ОБУЧЕНИЯ
- Материализм II: Сущность
- Игра «Психоанализ». Автобиографии без автора
- Лабиринт философских альтернатив
- 4. Заключение
- X. Мир глазами антрополога
- Литература
- 1.10. ДЕДУКТИВНЫЙ МЕТОД
- §3. Образование как способ профессиональной идентификации
- 1.1. Понятие диалога, его происхождение и развитие
- Библиография 1.