МАРИЭТА ШАГИНЯН
Выпускница Московских высших женских (Бестужевских) курсов Мариэта Сергеевна Шагинян (1888-1982) описала свою философскую эволюцию в нескольких литературных произведениях (15).
В тот год, когда ее будущий кумир в философии - В.И.Ленин - корпел над книгой "Материализм и эмпириокритицизм", а именно - в 1908 г. - она поступила на историко-филологический факультет Московских высших женских (Бестужевских) курсов. Во время учебы Шагинян вынуждена была содержать себя сама, в то время как большинство поступающих туда девушек являлись "большей частью из зажиточных семей, обеспеченные и не заботящиеся о "завтрашнем дще"". Для Шагинян же этот факультет казался единственно важным - именно здесь она рассчитывала ''привести в ясную систему весь хаос моих чтений по философии, дать мне ответ на вопрос о смысле жизни, осветить движение человеческого мышления" (16).На Курсах Шагинян слушала лекции Н.Д.Виноградова. Логику и психологию читал Г.И.Челпанов (две его книги - "Авенариус и его школа" и "Имманентная философия" - Ленин просил М.И.Ульянову выслать в Женеву ддя работы). Посещала она также семинары Г.Г.Шпета и Н.И.Радцига. Самые теплые воспоминания она сохранила о своем наставнике Н.Д.Виноградове. Н.Д.Виноградов был известным специалистом по Юму, автором книги "Философия Д.Юма" (М., 1905-1911, Т. 1-2). Шагинян считала, что он был не только Последователем философа Д.Юма, но куда шире, темпераментней, объемней обычных юмистов" (Там же, С.285). Как научный руководитель он остался в ее памяти "необыкновенным руководителем", поскольку умел "как-то незаметно, ненавязчиво, но до глубины прощупывал своих учениц в их духовных склонностях и симпатиях и никогда не задавал нам тему, которые нравилась бы лично ему или приходила на ум случайно. Он шел нам навстречу: тебе интересно то-то и то-то, ты верующая или скептик, или фантазерка - ну вот и поработай над религиозной, скептической или фантастической областью с таким материалом, какой представляет собой последнее слово русской или заграничной науки в этой области" (Там же, С.353).
Н.Д.Виноградов держал свою подопечную в курсе всех тогдашних философских новинок, давая при этом критическую оценку модаым школам и идеям. Поскольку в моду тогда входил и католический противник Канта Франц Баадер, то и выпускное сочинение, заданное М.Шагинян, называлось "Критика Бааде- ром гносеологии Канта". Шагинян нашла его работы в Публичной библиотеке. Однако "любуясь остротой и ясностью немецкого языка" она, вместо того, чтобы "углубиться в критику идеализма, исходящую не от материалиста", делала свой диплом "спустя рукава", так что в итоге смогла представить научному руководителю только перевод, предварив его общекритической вводной статьей.В Румянцевской библиотеке она заинтересовалась сочинением аббата Галиани "Беседы о торговле зерном". От этого-то аббата "идут очень многие линии развития в моем творчестве и, между прочим, одна основная: я начинаю куль- тивироватъ особый жанр философской аналитики хозяйства, путешествие в мир хозяйственных проблем. Так пишутся у меня |ТЧиатура", "Зангезурская медь", "Восхождение на Ала- гез", 'Ткварчельский уголь", 'Тайна трех букв". А непосредственно в те годы, под прямым влиянием бесед, я исписала множество тетрадей всякого рода философскими диалогами, где подражала гениальному аббату" (17). А.Белый, анализируя литературное творчество Шаіинян, оценивал один из ее романов - "Своя судьба" - следующим образом: "Это скорей художественно-философский диалог, под которым - целая диссертация" (Там же, С.250).
Во время учебы на Курсах М.Шагинян старалась познакомиться со всеми выдающимися личностями того времени. Так она сближается с семейством Мегаеров - философом Э.К.Метнером, композитором Н.К.Метнером, с поэтом- символистом А.Белым, с которым вела переписку, а затем познакомилась лично. Из его мемуаров узнаем, что он "получал много писем с очень конкретными рассуждениями о символизме; средь этих писем запомнились остротой и умом ряд посланий какой-то юной курсисточки, не пожелавшей мне открыть свое имя; поразили: острота ее интересов, высокая культурность, философская формулировка вопросов; этой корреспондентке отвечал с большою охотою я; наконец она пригласила меня прийти к ней и к сестре" (18).
А.Белый пришел вечером, съел весь мармелад, купленный ими на последние гроши, проговорил о символизме и ушел довольный умными дамами. Из других мемуаров мы узнаем, как далее развивались отношения между Белым и Шагинян: "Однажды - чуть ли не в ярости: - Нет, вы подумайте, вчера ночью, в метель, возвращаюсь домой, а Мариэтта Шагинян сидит у подъезда на тумбе, как дворник. Надоело мне это! - А сам в то же время писал ей длиннейшие философические письма, из благодарности за которые бедная Мариэтта, конечно, готова была хоть замерзнуть" (19).При поступлении на Курсы М.Шагинян случайно познакомилась с М.А.Новоселовым, известным тогда издателем "Религиозно-философской библиотеки", а также с теми философами, которые сотрудничали с ним в то время -
В.Ф.Эрном, С.Н.Булгаковым и др. Наибольшие симпатии в иеи вызывал последний, который казался ей "умнее и тоньше всех остальных в этой группе" (Там же, С.225). Ее покоряла в нем "мимозовая какая-то недотрагиваемость, травмируе- мость, когда возникал спор о религии". Поэтому только ему Шагинян раскрывала в трудные - в мировоззренческом отношении -минуты свою душу, полагаясь на деликатнейшие манипуляции в области тонкой материи. Некоторое время она находится под и под сильным влиянием М.А.Новоселова, регулярно получает от него письма назидательного характера. Вот выдержка из оддого его письма к ней, в котором дается ответ на вопрос: "Как и почему извратился спасительный путь внутренне-опытного богопозна- ния?", для чего автором используются рассуждения Макария Египетского: *Ъьгли праздные мудрецы в мире: одни из них показали свое превосходство в любомудрии, другие удивляли упражнением в софистике <...>. И все они, обладаемьге поселившимся внутри их змием, сделались пленниками и рабами лукавой силы и никакой не получили пользы от своего знания и искусства" (Там же, С.278). Узнав, что М.Шагинян раздумывает над приглашением З.Н.Гиппиус бросить все дела в Москве и приехать к ним в Питер, Новоселов '^принял меры" - направил к ней для наставления на путь истинный П.А.Флоренского, приход и беседу которого она описала следующим образом: "Пришел в гости сухощавый, невысокий, неприятный человек с армянским носом <...> смотревший не прямо в глаза, а как бы из вежливости или невежливости в сторону от вас.
Начал разговор прямо: <...> не секрет для читающей публики, что Зинаида Гиппиус - особа извращенной морали, опасная для молодых девушек". Тут он заерзал на стуле <...> написал что-то на листочке, оторвал его и, глядя вовсе в сторону, с кривой усмешкой протянул его мне. На листочке стояло только одно слов, греческое. Этого слова и его смысла я вовсе не знала" (Там же, С.286). Узнав об этом визите А.Белый писал Шагинян: "Флоренский говорит глупости. Зину знаю, как себя. Идите к нет, если Вас тянет" (Там же, С.319). И Шагинян отправилась в Питер.Последнее стало возможным и потому что Н.Д.Виноградов разрешил ей сдавать только зачеты и не присутствовать на занятиях. Дело в том что у М.Шагинян был очень плохой слух, и это делало неэффективным ее присутствие в аудитории. Причиной же понижения слуха стало удивительное целомудрие Мариэтты в шестом классе гимназии: однажды, когда незнакомая восьмиклассница после летних каникул рассказывала нескольким шестиклассницам о своих любовных приключениях, Мариэтта помолила бога о том, чтобы он дал ей возможность не слышать это ''непотребство", и в тот же миг она... перестала слышать.
По прибытию в Питер началось для М.Шагинян искание новой церкви совместно с Мережковскими. Последние учили рабочих тому, что "без религии нельзя сделать революции", и для этих целей при Религиозно-философское обществе была создана "христианская секция". На одном из заседаний этой секции М.Шагинян был сделан доклад "Религия и свобода", но основной ее задачей была функция агента в рабочей среде. Вскоре она по собственной инициативе начинает чтение лекций по истории греческой философии для тридцати рабочих на полуконспиративной квартире на окраине Питера. Идею курса она взяла "не из учебников, не из Куно Фишера, не из Виндельбандга, а из собственной моей головы" (20). Этот курс она строила исходя из своей любимой идет: "Философия должна быть практикой поведения; если ты философ - дай такую философию, которая бы указывала, как надо жить.
Я сводила свой курс греческой философии на этой идее. Начинала с того, что в наше время немецкая идеалистическая философия перестала быть жизненной, потому что она вовсе не обязывает жить по ней. В этом, я говорила, разрыв мировоззрения с практикой. Греческие философы - дело другое. Греческие философы правильно поступали, они строили философскую систему, которую обязательно и применяли в практической жизни" (21). Рабочим это, как казалось Шагинян, очень нравилось. "Слово с делом у них не расходилось", - подводили итог рабочие.На смерти Сократа эти лекции закончились. "Начало они положили правильное, - заметил один из рабочих, - ну а как впоследствии пошло развитие мысли, можете вы вкратце изложить?" Шагинян задумалась: 'Привыкнув мыслить прежде всего образами, я вдруг увидела целую пчелиную башню ячеек, в которых сидели философы девятнадцатого века. То было особое мышление, уходившее вглубь, мышление сидячей жизни, мышление о мышлении, паутина - отнюдь не обязывающая, не звавшая жить по себе, - и невозможно было жить по ней... Я смутилась, я любила в те дни Гегеля и страстно читала его, упиваясь.страницами "Логики" и "Феноменологии"; по уши увязла и в "Критике практического разума" Канта... "Потом наступила эра исследования самого процесса человеческого мышления, очень важная эра" (22).
В 1912 г. М.Шаїинян окончила Курсы с отличием. Н.Д. Виноградов предлагает ей заняться творчеством немецкого* философа Якоба Фрошаммера (1821-1893), автора книга "Фантазия как основной принцип мирового процесса" (1877). Шагинян после долгого колебания берется за эту тему, но, чтобы приступить к ней во всеоружии, добавочно прослушивает на физико-математическом отделении университета им. Шанявского курс минералогии и кристаллографии. Затем для написания магистерской диссертации она отправляется в Хейдельберг, где собиралась прослушать лекции профессора Трельча, однако осуществлению ее планов помешала война.
Во время войны М.Шагинян перебирается из Москвы в Нахичевань-на-Дону, где в Донской консерватории читала лекции по двум темам: "История искусства" и "Введение в эстетику".
В это время она пишет "Путешествие в Веймар" - "философско-филологический этюд", который будет издан только в 1922 г. и "Введение в эстетику (Курс, читанный в Донской консерватории в 1918 году) " (23).Много сил и времени за свою долгую жизнь М.Шагинян отдала написанию Ленинианы. Однако этому предшествовала длительная любовь к Гете. В области мысли Гете был ддя нее настоящим революционером. Описывая его революционность словами времен создания "ленинианы", Шагинян отмечала, что литературное наследие немецкого поэта и ученого "дало огромный цитатный материал для Гегеля, Маркса, Энгельса", что "отголоски мыслей Гете" можно найти и у В.И.Ленина, в частности в "Философских тетрадях". И далее: "А кардинальнейшая идея собственно ленинской философии, идея, без которой, в сущности, не было бы и марксизма, - что всякая теория проверяется практикой и практика является критерием теории, - эта идея ведь - сердце гетеанства, любимое дитя гетевского мышления" (24).
Однако любовь к Гете, возникшая у Шагинян под влиянием прежде всего Э.К.Метнера, была в советские годы перенесена на В.И.Ленина. При этом она отмечала, что "личный мой путь к марксизму проложен был гетеанством" (Там же, С.632). В итоге получилось следующее: 'Так, подкрепив себя Платоном, Галиани и вечной своей любовью к Гете, я стала вчитываться в первое издание Ленина" (Там же, С.571).
Много внимания М.Шагинян уделяла и критике, как говорили тогда, "буржуазной философии". М.Шагинян не удовлетворяло то, что философская мысль на Западе в последнее время развивалась в сторону все большого "утверждения стихийно-бессознательного начала". Так она замечала, что после прочтения новых философских работ, начиная с А.Бергсона, "развитие человечества начинает казаться графиком перехода от "беспомощного" разума, ставшего уже как бы бесплодным, к неразработанному богатейшему океану бессознательного, 'Грядущему дню" философии" (Там же, С.578). Что такое фрейдизм в понимании Шагинян? Фрейдизм - это есть "вынесение на свет божий того, что великий инстинкт человечества сумел тысячелетиями подавлять, вырабатывать предохранители в виде тормозов моральных, запретов юридических и ужаса физиологического перед недозволенным <...> приводящим к дегенерации рода человеческого <...>. Развязывание "подсознательного" - это, может быть, самая горькая и обесчеловечивающая нас катастрофа современности" (Там же, С.578). Но бессознательное для нее "не бездонно", оно "не противостоит разуму, не имеет своего собственного "будущего", оно лишь почва для роста сознания, "зачаточная форма" сознания. Считать "бессознательное" особым, отдельным качеством психики, существующим вне разума, - огромная ошибка, новый вид того самого вечно меняющего окраску и форму хамелеона Идеализма", с которым всю жизнь боролся Ленин" (25).