§ 2. Сущность грехопадения метафизики

Казалось бы, Ницше уже дат ответ на этот вопрос. Хотя то, что Бог умер в новоевропейской культуре, было известно задолго до него: из ближайших предшественников об этом писал Фейербах, и даже Гегель.

Ницше «оборачивает» метафизику, однако не преодолевает ее432. В статье Преодоление метафизики Хайдеггер поясняет: «Перевертывание платонизма, когда для Ницше чувственное становится соответственно истинным миром, а сверхчувственное неистинным, целиком остается еще внутри метафизики. Такого рода преодоление метафизики, какое имеет в виду Ницше, причем в смысле позитивизма XIX столетия, есть, хотя бы и в своем высшем превращении, лишь окончательное увязание в метафизике. Создается, конечно, видимость, будто «мета», трансцендирование в сверхчувственное, отменяется в пользу опоры на чувственно- вещественную стихию, в то время как на деле просто завершается забвение бытия и сверхчувственное разнуздывается и хозяйничает в виде воли к власти»433. Исходя из того, что жизнь означает волю к воле, воля к власти у Ницше рассматривается как «самая внутренняя сущность бытия», и «В воле заключено: всему давать цену»: «Живое - это уже значит: оно даст цену»434.

В традиционной метафизике бытие. Бог были превращены в высшую ценность, если же «на бьггии сущего ставят печать ценности... путь к постижению бытия совершенно стерт». «Последний же удар по Богу и по сверхчувственному миру, - уточняет Хайдеггер, - наносится тем, что Бог, сущее из сущего, унижается до высшей ценности. Не в том самый жестокий удар по Богу, что его считают непознаваемым, не в том, что существование Бога окалывается недоказуемым, а в том, что Бог, принимаемый за действительно существующего, возвышается в ранг высшей ценности. Ибо удар этот наносят не праздные зеваки, не верующие в Бога, а верующие и их богословы, которым, хотя и твердят они о сущем из сущего, никогда не приходит на ум подумать о самом бытии - ради того, чтобы при этом заметить, что такое их мышление и такое говорение их о Боге - это, если посмотреть со стороны веры, не что иное, как настоящее богохульствование, коль скоро они вторгаются в богословие веры»437.

Но свойственное Богу место - это то, «откуда истекает причиняющее созидание сущего и сохранение сущего как сотворенного». Это место «Сверхчеловек не заступает и никогда не может заступить», так как «место, на которое направлено волснис человека, - это иная область, область иного обоснования сущего...». Поэтому и «ницшевское постижение нигилизма как обесценения высших ценностей - это нигилизм»438. Взгляд, превративший бытие, а с ним и Бога в разряд сущего, хотя и высшего, породил нигилизм, субъективизм, технократизм и все беды исторического, в особенной мерс новоевропейского и современного человека. По сути, этот путь ведет міф по пути к катастрофе, о чем свидетельствуют глобальные проблемы современности.

Тогда остается вопрос, как спастись? Только в адекватном постижении бытия! - заявляет Хайдеггер, и возвращает нас к истокам древнегреческого мышления, к тому месту, где начался отсчет метафизического времени, ибо вся метафизика в свосй сущности - нигилизм.

Ценность Хайдеггер рассматривает как точку зрения, «видение, в том смысле, в каком предопределено оно было греками»1. Истоки всех этих видов нигилизма, и нигилистичсско-метафизичсского мышления как такового Хайдеггер усматривает еще в Древнегреческом мышлении, так как «атомная бомба разорвалась» уже в поэме Парменида. Хайдеггер отмечает, что уже в понятие фюсиса вкралась двусмысленность, что привело к порождению понятия мета та фюсика (метафизика). Первоначальный смысл фюсиса как внутренней сущности, закона вещей переносится в міф сверхчувственного. Метафизика понимается как строй господства сверхчувственного2. В самом зарождении метафизики, констатирует здесь Хайдеггер, коренится и ее падение, извращение, выражением которого стала теория идей Платона и становление трансцендентных христианских ценностей, «когда христианское богословие овладело греческой философией»3.

Анализируя теорию идей Платона и понятие сущности, перводвигате- ля и теологии у Аристотеля, Хайдеггер квалифицирует отрыв идеи от вещи, сущности от явления, бытия от сущего как извращение метафизики и возникновение теологии. Хайдеггер упрекает как Платона, так и Аристотеля, что они назвали высшую и первую причину божеством: «После истолкования бытия как идеи мышление вокруг бытия сущего метафизично, а метафизика теологична. Теология означает здесь истолкование "причины" сущего как Бога и перенесение бытия на эту причину, которая содержит бытие в себе и испускает его из себя, будучи самым сушим из

| Там же. С. 184. *

Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» // Работы и размышления разных лет. М., 1993. С. 187.

х Хайдеггер М. Введение к: «Что такое метафизика?» // Время и бытие. М., 1993. С. 34. *

Хайдеггер М. Учение Платона об истине // Там же. С. 355.

сушего». Вопрос о бытии приобретает двойственный онто-тео- логический характер1.

Фактически Хайдеггер осуществляет феноменологическую критику платонизма. Вместе с тем он стремился осмыслить проблему метафизики с высоты XX столетия, а не просто возвратиться к досократовскому ее пониманию, чтобы устранить трагический разрыв между горним и дольним міфами. Суть этого преобразования заключается в том, что Хайдеггер, пытаясь восстановить «истинное», досократовскос понимание бытия и метафизики, синтезирует его с трансценденцией: «Метафизика - это вопрошанис сверх сущего, за его пределы, так, что мы получаем после этого сущее для понимания как таковое и в целом»439. Но трансценденция у него уже не мыслится теологически, она трансцендирует в зияющую пустоту и мрак хаоса, где открывается не благодать и свет, а Ничто, способное вызвать у человека лишь «фундаментальное настроение ужаса» и тоски.

Критикуя Платона, Хайдегтер пытался разрешить проблему метафизического дуализма бытия и сущего, идеи и веши, выявляя онтологический статус мышления и переосмысливая категорию бытия. Тождество мышления и бытия, сушего и бытия постулировал уже Парменид, однако с него началось и разобщение этих понятий. Хайдеггер пытался преодолеть отчуждение мышления от бытия: оно есть со-гласие с бытием, или его вообще нет. Он предпринял попытку построения такой онтологии бытия, что в ней к явленности выходит само бытие сущего не на манер предшествующей метафизики как сверхчувственного, а как «двуслож- ностъ бытия и сушего». «Само бытие, - пишет далее Хайдеггер, - это зна-

Там же. С. 360, 364.

Хайдеггер М. Что такое метафизика? // Там же. С. 24.

См. об этом в указанной книге Р.Сафрански. С. 411-414.

Бубер М. Проблема человека К., 1998. С. 62, 71.

Бубер М. Затмение Бога И Два образа веры. М„ 1999. С. 494. 358.

чит: наличность наличного, т.е. двусложность этих двух в их односложности». Философ развивает монистический взгляд на бытие как транс- ценденцию и бытие как сущее и имманентное, которые совпадают в своей двусложности. Именно исходя из существа двусложности возможно развертывание ясности, т.е. просвета, внутри которого наличное как таковое и наличность, бытие и сущее становятся различными для человека, в результате чего возможно осуществление познания. В понятии бытия как двусложности Хайдеггер на свой манер повторяет диалектику одного и иного у Платона бытия и ничто у Гегеля, наполняя ее экзистенциальным смыслом. Он пишет о необходимости «увидеть явленность как сущность наличия в его сущностном происхождении»1. Что именно «в истоках явления человек приближается к тому, в чем кроется двусложность наличия и наличного». Хайдеггер призывает вернуться к самым истокам греческого мышления и пойти глубже его, выйти за установившийся горизонт, который объективировался в истории западно-европейской философии. Используя феноменологическую методологию, Хайдеггер мечтал о построении абсолютной онтологии человеческого бытия.

Хайдеггер как бы отбрасывает метафизику веры назад, однако форма этого отрицания в его творчестве несет в себе всю проблематику метафизики веры даже в еще более обостренном виде. В хайдеггеровском понимании метафизики вступают во взаимодействие все эпохально- исторические сс концепции. Он работал, по сути, нал проблемой синтезирования всего более чем 2-х тысячелетнего метафизического опыта европейской мысли. Насколько удалось ему разрешить данную задачу, еще предстоит осмыслить.