ВВЕДЕНИЕ

При ознакомлении с текстами Канта возникает настоятельный вопрос относительно того, что же делает учение последнего именно «идеализмом», особенно учитывая критику Кантом различных видов идеализма и в определенной мере негативное к ним отношение; и если это идеализм, то каковы мотивы для обозначения его как «трансцендентального», «критического» или «формального». Настоящим «камнем преткновения» для тщательного рассмотрения являются особенности понимания Кантом не только своего собственного идеализма, но и таковых, ему оппозиционных, что отрази лось в достаточном количестве неясностей при попытке сопоставить и разнести по отдельным шкалам классификационной градации содержащиеся в кантовских сочинениях определения идеализма.

Необходимо учитывать тот факт, что идеализм как мировоззренческая и собственно философская проблема был заявлен в качестве таковой еще задолго до метафизико-методологических построений Канта и проявился во множестве различных форм (одной из которых были идеи Канта в докритический период), в достаточной мере представленных на любом этапе развития историко-философского знания.

Несмотря на то, что Кант, защищаясь от обвинений в субъективизме, заявил о незначительной роли темы идеализма в общей системе своих рассуждений («далеко не составляет дуну системы»3), вопрос о внешнем мире, связанный с предметом его поисков самым непосредственным образом, присутствовал у Канта всегда — в докритическом и собственно критическом периодах — с различием в расстановке акцентов, истолковании, что было обусловлено последовательными этапами развития и эволюцией философских идей Канта.

В нашей стране интерес к философскому наследию Канта всегда был традиционно высок. В отечественном кантоведе- нии накоплен значительный опыт в изучении Канта4, представленный прежде всего в трудах В.Ф. Асмуса, А.В. Гулыги, Т.И. Ойзермана, И.С. Нарского, JI.A. Абрамяна, Г.В. Теззадзе, Н.В. Мотрошиловой, П.П. Гайденко, Т.Б. Длугач, Э.Ю. Соловьева, В.А. Жучкова, В.В. Васильева, В.И. Молчанова, JI.A. Калинникова, А.Н. Круглова, С.А. Чернова, JI.A. Сусловой.

Особое значение имеют теоретические разработки методологических аспектов изучения наследия Канта. В этой связи следует отметить предпринятый В.В.

Во-первых, в освещении кантовских работ докритического периода рассматривается такая важная новация Канта 1750-х — 1760-х гг., как разделение логических и реальных оснований познания. Как верно замечает В.В. Соколов, в чисто логическом контексте возможно лишь категорическое отрицание, не предусматривающее никакого утверждения, и только явления в мире природы и в человеческой жизни сочетаются со своей противоположностью: «Одни тела непроницаемы, другие проницаемы, любовь нередко обращается в ненависть, красота осознается как противоположность безобразия, добро зла»6.

Во-вторых, представлена собственная трактовка понятия «вещей самих по себе» и его роли в системе кантовской философии. Обращается внимание на основной вопрос транс

цендентального идеализма — «что такое эти вещи?», оставляя двоякую интерпретацию немецкого выражения «Dinge an sich (selbst)» и как «вещей самих по себе» и как «вещей в себе». Выделяется следующая схема получения опытного знания: вещи сами по себе существуют независимо от субъекта и до начала его познавательной деятельности и, только соприкасаясь с чувствами человека и тем самым их аффицируя, они становятся «вещами для нас», выступая в них как ощущения, а еще точнее — как явления» . Вся совокупность «вещей самих по себе» трансцендентальна и познаваема только согласно их воздействию на органы чувств; идеи же разума, рассматриваемые в Трансцендентальной диалектике, трансцендентны и могут быть «вещами в себе» только по содержанию, по своим объектам. «Вещи в себе» непознаваемы и это обусловлено природой самого разума в отличие от «вещей самих по себе», познаваемых частично рассудком в качестве явлений8.

В-третьих, В.В. Соколов обозначает под предметом познания результат понятийной деятельности рассудка и подчеркивает, что «нет объекта без субъекта», но не в «берклианском смысле отождествления вещей с чувственными восприятиями, а в трансцендентальном смысле аналитики, выявляющей и обосновывающей строгую всеобщность естествоведческой науки» .

В.В. Соколов показывает, что именно Кант своей трансцендентальной философией наиболее обоснованно и полно доказал зависимость содержания познания от его формы и онтологии — от гносеологии, раскрыв «порочность противопоставления субъекта и объекта» и изменив при этом понимание опыта10. Как справедливо заключает В.В. Соколов, философские идеи Канта в своих различных аспектах «сделали эпоху в немецкой и мировой философии»11.

В.Н. Кузнецов рассмотрел кантовскую гносеологическую концепцию, изложенную в «Критике чистого разума», в масштабе всей системы «критической философии»12. Особенностью методологического подхода В.Н. Кузнецова является фундаментальное изучение и характеристика основных узловых пунктов кантовской теории познания, причем все важные обобщающие положения сопровождены подтверждающими цитатами из первоисточников. Среди выводов профессора касательно тематики идеализма следует выделить следующие научно значимые положения.

Во-первых, В.Н. Кузнецов трактует понятие «вещи самой по себе» в его двойственной природе, как «низовую» и как «вершинную» вещь саму по себе. В Трансцендентальной эстетике речь идет о «низовой» вещи самой по себе как порождающей чувственные созерцания: «вещи сами по себе» посредством аффицирования чувственности продуцируют явления, или «вещи для нас». Согласно В.Н. Кузнецову, кантовский «сенситивный априоризм» ставит непроницаемый экран между «вещами самими по себе» и явлениями, что и приводит к выводу о принципиальной непознаваемости «вещей самих по себе», то есть к невозможности познать, что они собой представляют13. В Трансцендентальной диалектике говорится, напротив, о «вершинной» вещи самой по себе как о ноумене в применении к человеческому разуму в качестве порождающей причины обдуманно-волевых по-

14

ступков .

Во-вторых, обстоятельное внимание уделено разделу «Опровержение идеализма» и собственно понятию «идеального», которое обозначается как имеющее свой источник и свое существование только в сознании человека как чувствующего и мыслящего субъекта.

фицирэвания чувственности «вещами самими по себе», обладающими независимым объективным бытием15.

В-третьих, характеризуя базисный смысл утверждений кантовского трансцендентального идеализма, В.Н. Кузнецов замечает., что Кант фактически строил не только новую гносеологию, но и новую онтологию: в «Критике чистого разума» имеет место быть гносео-онтологическая концепция как целостное мировоззренческое образование, поскольку, как подчеркивает В.Н. Кузнецов, «онтологические аспекты этой концепции органично связаны с гносеологическими и прямо определяются ими»16. Представленный Кантом мир явлений, который собственно и есть то бытие, на чье познание и направлен человеческий рассудок, не есть «чуждый действительности спекулятивный фантом, а феноменалистко-идеалистическое истолкование природы в тех существенных определенностях, которые были открыты в ней естествоиспытателями»17. Следовательно, кантовская онтология обозначается В.Н. Кузнецовым как «феноменалисткая», или «феноменологическая».

В изучении тематики идеализма выделяется историко-философский подход (А.Ф. Грязнов, В.В. Васильев, А. Иванчи- кова). Особо следует отметить раздел по проблеме опровержения идеализма в книге В.В. Васильева , в которой автор обращается к исторической перспективе возникновения самой проблематики идеализма и приводит ряд ценных терминологических уточнений. В.В. Васильев, используя ряд аргументов, показывает, что XVIII век «действительно проходит под знаком борьбы с идеализмом»19, но в рассмотрении немецкого варианта опровержения идеализма указывает, что путь критики с помощью теологии (как то было в философии X. Вольфа, А.Г. Баумгартена, Г.Ф. Майера) является в гораздо большей степени запутанным и непрозрачным в логическом смысле, чем путь нетеологического опроверже

ния идеализма и эгоизма (что предоставило, например, учение И.

В.В. Васильев полагает, что проблема опровержения идеализма, как он понимался в восемнадцатом веке, в принципе решаема и приводит как доказательство тому кантовскую философию, выделяя у Канта в разные периоды времени различные варианты опровержения21. Источник сложностей, возникающих при анализе кантовской интерпретации учения идеализма, автор обнаруживает в двусмысленном использовании понятия воображения, характерном вообще для трансцендентальной философии Канта. Важность кантовской критики идеализма В.В. Васильев усматривает в ее последствиях для психологической науки, поскольку ее результатом стало доказательство конечности человеческой души .

Необходимо также отметить рассмотрение Т.И. Ойзерма- ном отношения Канта к идеализму как к направлению в философии в общем контексте выявления историко-философских кантовских воззрений. Согласно утверждению Ойзерма- на, Кант, несмотря на свою приверженность идеализму как таковому, был совершенно недоволен той формой идеалистической философии, которая существовала до него, и что показательным в этом плане является включение Кантом раздела «Опровержение идеализма» во второе издание «Критики чистого разума». Т.И. Ойзерман делает вывод, что как и в вопросе о статусе метафизики, трансцендентальный идеализм Канта «выступает как отрицание отрицания предшествующих идеалистических учений» .

Среди наиболее значимых событий в изучении кантовского наследия в целом и кантовского идеализма в частности, следует выделить двуязычное издание «Критики чистого разума», осуществленное Институтом философии Российской Академии наук (Москва) и Институтом философии Фи- липпс — Университета Марбурга при сотрудничестве с Центром по изучению наследия Канта Майнцского Университета и Немецким кантовским обществом. Чрезвычайно полезными и ценными являются комментарии Н.В. Мотрошило- вой к новой редакции перевода, особенно в отношении толкования такого базисного для кантовской философии термина, как «Ding an sich selbst». Н.В. Мотрошиловауказывает, что данный термин не переводится больше по устоявшейся ранее русской традиции перевода (Н. Соколов — Н. Лосский) как «вещь в себе», но как «вещь сама по себе», поскольку в русских изданиях пропадает полная формула данного понятия и употребляется только ее сокращенный вариант — «Ding an sich», что противоречит и доминированию полной формулы в кантовском тексте и лингвистическому и терминологическому смыслам кантовского понятия24. Также является крайне существенным Послесловие немецких эдиторов (Буркхард Тушлинг, Ули Фогель), давшим систематический обзор не только истории текста «Критики чистого разума», но и осветившими его основные проблемные места25.

Креме того, нельзя не сказать о другом ценнейшем издании — «Иммануил Кант: наследие и проект» (2007), составленном из материалов Международного кантовского конгресса, состоявшегося в Москве в Институте философии РАН 2428 мая 2004 г. Также экстраординарное значение для работы отечественных кантоведов представляет опубликованное известнейшим немецким издательством «Frommann-Holzboog» и вызвавшее бурный интерес в Германии собрание текстов российских исследователей кантовской философии — «Kant im Spiegel der russischen Kantforschung heute» (2008).

В контексте исследований проблемы внешнего мира на первом плане находится тема, связанная с изучением одного из важнейших понятий философии Канта — вещи самой по себе, которая анализировалась и интерпретировалась в различных связях и соотношениях. Возможно, ни одно из понятий кантовской философии не вызвало столько различных толкований, как данное. Так, В.Ф. Асмус понимал под вещью самой по себе то, чем «предметы познания являются сами по себе», а также включал в данную категорию особые объекты умопостигаемого мира: бессмертие, свободу определения человеческих действий и бога как сверхприродную причину мира26. И. С. Нарский полагал, что в понятии вещи самой по себе следует различать четыре разных значения, причем лишь первое из них относится к источнику воздействия на нашу чувственность, а остальные касаются уже идеалистических и агностических моментов27. J1. А. Абрамян объединил различные значения вещи самой по себе в некое единство, достаточно противоречивое, но все же единство. Т.И. Ойзерман предлагал разделить значения вещи самой по себе и ноумена: вещи сами по себе служат для аффинирования нашей чувственности, а ноумены не имеют никакого отношения к процессу познания. По его мнению, вещь сама по себе у Канта полагалась как совершенно независимая от сознания реальность, а ноумены предназначались для обозначения объектов традиционной метафизики28. В. А. Жучков отмечал необходимость различать два смысла данного понятия: один как источник аффицирования, который «воздействует на нашу душу», а другой как «душу», предмет внутреннего чувства и источник эмпирического самопознания субъекта»29.

Проблематика идеализма и достоверности внешнего мира, как значимая сфера философских интересов Канта, широко представлена в западной научной литературе. В числе наиболее активно разрабатываемых исследовательских комплексов и направлений можно выделить следующие: исторические предпосылки отношения Канта к различным типам и видам идеализма (Д. Хайдеманн, Л.У. Бек, В.Г. Веркмейстер, Н.К. Смит); психологические аспекты доказательства Кантом бытия внешнего мира (В. Герш, У. Рамайль, Кр. Клотц, JI.E.H. Йарамилло, А. Розас, Н.П. Шютт, А. Калтер, Л. Гэбе); эпистемологические моменты эволюции кантовского идеализма (Г. Эллисэн, П. Гайер, К.Р. Вестфал, Т. Рокмор, Р. Хауэлл, К. Се- тийя, Р. Меербот, Г. Праусс, Н.Дж. Патон); конкретно-исторические исследования философии Канта с аналитической точки зрения (Дж. Беннет, П. Стросон, У. Селларс, Я. Хинтикка, Б. Страуд, Р. Циммерманн, Р.Е. Аквила, Дж. Ван Клив); онтологический аргумент против метафизического идеализма (Б. Эрдманн, К. Фишер, Н. Файхингер, Н. Решер, Л. Г олдшмидт, М.С. Грэм)30.

Заслуживает внимания подход, изложенный в недавно вышедшей за рубежом книге профессора Дьюкенского университета Тома Рокмора, предложившего собственное своеобразное видение проблем, поставленных критической философией Канта31. В современной дискуссии о месте трансцендентального идеализма в трансцендентальной философии Канта позиция Т. Рокмора представляется более привлекательней и конструктивной, нежели мнения ряда зарубежных кантоведов (П. Стросон, Дж. Ван Клив, Р.Хауэлл, Г1. Г айер, Дж. Беннет и др.), которые подвергают критике кантовские аргументы в защиту трансцендентального идеализма.

Концепция Т. Рокмора может показаться необычной: она направлена на оправдание идеализма. Для автора важны две взаимосвязанные темы, объединенные единой проблемой — вкладом Канта в развитие идеализма: идеализм как философское направления и конкретные достоинства и затруднения собственно трансцендентального идеализма. В заданных автором рамках ставится и рассматривается вопрос: почему философия Канта столь важна для проблемы идеализма. Точ

нее, идеализма как проблемы, как явствует из понимания Т. Рокмора: идеализм для него не просто обозначение основной философской тенденции, но целый комплекс нерешенных задач, запутанных вопросов, ошибочных гипотез32.

Среди наиболее насущных вопросов, рассмотренных исследователем, можно назвать следующие: что включается (или что должно быть включено в понятие идеализма); откуда произошел сам термин «идеализм» и кто его впервые ввел в научный оборот; какой смысл придавался понятию идеализма в разные периоды истории философии; каково его современное значение; представляет ли идеализм как философская тенденция одно единое направление или же плюралистичен по природе, являя собой хаотическое множество позиций и точек зрения; какую классификацию форм идеализма можно дать; что подразумевают под идеализмом его критики; возможно ли дать соответственно основным формам идеализма адекватное критическое рассмотрение.

Американо-французского профессора Т. Рокмора интересует в первую очередь отношение к идеализму в современных философских направлениях и трактовка в них трансцендентального идеализма Канта, в частности. Согласно рокмо- ровскому утверждению, идеализма как такового не существует33 . Это, на первый взгляд, парадоксальное утверждение понимается так, что нет одного единственного течения под названием «идеализм», нет общих принципов, разделяемых всеми теми, кого называют идеалистами, нет даже тех воззрений, где идейные совпадения были бы максимально полны. Невозможно противопоставлять себя или быть негативно настроенным против идеализма как некоего единого целого, потому что идеализма как единой доктрины просто не существует. С большей долей вероятности, иронично замечает профессор, острие вашей критики будет направлено на ту

или иную форму идеализма, ту или иную его разновидность. Так что есть всего лишь различные виды того, что обозначается понятием идеализма, а не некое сплоченное целое, охватывающее и пронизывающее собой все свои составляющие34.

Несмотря на то, что одни из самых интересных мыслителей западной философской традиции, по мнению Т. Рокмора, считаются идеалистами, сам идеализм больше хулят и ругают, чем стараются понять и защитить. Для большинства людей то. что подразумевает под собой понятие идеализма, так и остается по сей день какой-то загадкой, terra incognita. Таким образом, одними из самых дурных причин для отвержения идеализма являются, во-первых, незнание того, что он собой представляет; во-вторых, отсутствие интереса; в-третьих, неоправ данная враждебность.

Правомерен вопрос, которым задается автор, заимствуя его из размышлений Кроче о гегелевской философии: что же тогда живо, а что мертво, если говорить об идеализме? Если не существует идеализма как такового, то его нельзя как опровергнуть, так и обосновать. Дать обоснование можно в таком случае лишь разновидностям идеализма. Т. Рокмор выделяет три основных подхода: платонистский («старый путь идей»); «новый путь идей», распространенный в философии XYII века; немецкий идеализм, в первую очередь, критическая философия Канта.

Особое внимание уделено анализу третьего подхода к знанию (соответственно, типу идеализма) — немецкому идеализму. Т. Рокмор относит к этому типу прежде всего Канта (хотя и с оговорками). Когнитивный подход немецкого идеализма строится на отвержении как метафизического реализма, так и репрезентационизма в пользу эмпирического реализма и эпистемологического конструктивизма. Фигура Канта, по мнению автора, совмещает в себе две эпистемологи

ческие модели: с одной стороны — репрезентационистскую, с другой стороны несет в себе отчетливо выраженную конструктивистскую интенцию. Кант парадоксальным образом совместил два совершенно различных, несравнимых познавательных подхода, являя собой наивысшую точку репрезен- тационистических попыток объяснить мир и в то же время посредством своего Коперниканского поворота в философии предлагая конструктивистскую форму идеализма35.

Под конструктивизмом Т. Рокмор подразумевает современную точку зрения на знание, предполагающую, что необходимым условием познания является для познающего субъекта то, что он сам конструирует, задает, производит познаваемый объект. «Знать», согласно конструктивистской точке зрения, значит знать нечто эмпирически реальное, а не то, как это нечто есть само по себе, независимо от субъекта. В кантовской философии Т. Рокмор усматривает, однако, проявления эпистемологического репрезентационизма, находя его в непоследовательной позиции в отношении непосредственного знания. Что же касается приверженности «новому пути идей», то ее Кант подтверждает в своих критических замечаниях по поводу рационализма Декарта и британского эмпиризма, прежде всего Локка. По мнению автора, кантовская версия конструктивизма все-таки не совсем верна, но сам факт ее появления заслуживает внимательного рассмотрения как попытка дать удовлетворительный когнитивный подход. Том Рокмор специально оговаривается, что в своем исследовании занимается в гораздо большей степени проблемами, нежели личностями, эти проблемы породившими36. Он не повторяет призыв Отто Либмана вернуться обратно к Канту, но настаивает на пристальном внимании к конструктивистскому подходу к знанию. Хотя, безусловно, степень продуктивности и обоснованности данного подхода (прежде всего в

форме идеалистического конструктивизма), покажет время.

К сожалению, результаты научных изысканий значительного числа западных ученых-кантоведов даже в условиях современных средств коммуникации не в полном объеме доступны для российских исследователей.

В отечественном кантоведении имеются исследовательские области, оказавшиеся вне поля зрения специалистов. Отсутствуют комплексные работы, дающие системный историко-философский анализ отношения Канта к идеализму и его определениям.

Объектом: исследования в данной работе выступает учение И. Канта об идеализме. Предметом исследования является кантовское понимание и интерпретация идеализма. Цель, поставленная автором, направлена на осмысление феномена кантовского понимания сущности идеализма как в его негативном аспекте, то есть в русле опровержения идеалистических концепций в теоретической философии Канта, так и в позитивном, учитывая, что его система была заявлена как идеализм, но трансцендентальный, или, по уточнению самого Канта, критический или формальный.

Для достижения указанной цели определены следующие исследовательские задачи: выявить истоки и предпосылки кантовского понимания идеализма в докритическом периоде; рассмотреть историко-философские аспекты проблемы идеализма в ранних работах Канта, становление его концепции идеализма; осветить основные направления опровержения Кантом видов идеализма в критический период; систематизировать аргументы критического осмысления догматического идеализма Дж. Беркли и проблематического идеализма Р. Декарта; классифицировать подходы к определению Кантом понятия «идеализм»; эксплицировать базисные положения и особенности трансцендентального идеализма.

Методологической основой авторского исследования является сочетание и синтез научных методов и принципов, используемых в современном мировом и российском канто- ведении. Метод реконструкции и сравнительно-исторический метод позволили осуществить, на основе оригинальных кантовских текстов, выявление истоков и предпосылок формирования кантовской концепции идеализма, освещение становления и эволюции трансцендентального идеализма. Синхронный и системный методы дали возможность критически осмыслить сущность опровержения Кантом берклианского догматического идеализма и картезианского проблематического идеализма, выявить зарождение и утверждение в философии Канта собственной модели идеализма в контексте критики видов и направлений идеализма. Типологический метод позволил вычленить и классифицировать подходы к определению Кантом понятия «идеализм», определить основные черты и особенности кантовского идеализма. При анализе трансцендентального идеализма автор работы не обошлась без использования идиографического метода, с помощью которого показана уникальность, специфичность кантовской трактовки и значительность личности самого великого мыслителя.

Научная новизна работы выражается в объективном и многостороннем подходе к изучению феномена кантовского понимания и интерпретации проблемы идеализма. Автором выделены периоды и определены сущностные черты в генезисе кантовского понимания идеализма: в 1750-е годы Кант придерживался традиционного взгляда метафизики его времени на понятие и сущность идеализма, критикуя учение последнего преимущественно в онтологическом плане; в 1760-е годы он отказался от попыток опровергнуть идеализм, используя аргументы предшествующей метафизики, в принципе пересмотрел метод антиидеалистической аргументации на основе принятия новой эпистемологической модели, основанной на ней измененной дефиниции идеализма; на рубеже 1760-х — 1770-х годов Кант пришел к осознанию того факта, что если в рамках традиционной метафизической модели невозможно найти надежное решение данной проблемы, которое удовлетворяло бы новым эпистемологическим критериям, то от такой модели следует отказаться.

В книге обосновано положение, что в исторический период с 1740-х годов до начала 1770-х гг. наметились основные линии развития понимания Кантом идеализма, приведшие в дальнейшем к созданию системы «критической философии» и опровержению тех видов идеализма, которые трактовались как находящиеся в заблуждении относительно вопросов как бытия предметов в мире, так и процесса их познания.

На основании изучения оригинальных кантовских текстов утверждается, что в 1760-е годы отмечены поиском Кантом принципиально новой методологии, поскольку варианты решений «вопроса об идеализме» традиционной метафизики, особенно теологически ангажированной, считаются неподходящими, они теоретически неудовлетворительны и потому неэффективны. Постановка новых задач в антиидеалистической аргументации у Канта теснейшим образом связана с его пониманием смысла понятия идеализма и если ранее идеализм рассматривался в работах и лекциях как онтологически неверная философская позиция, то теперь понятие идеализма начинает трактоваться прежде всего как позиция эпистемологически некорректная и требующая, соответственно, эпистемологического же решения.

В ходе исследования выяснено, что догматический идеализм (Беркли) и проблематический идеализм (Декарт) подвергались критике со стороны Канта прежде всего за непризнание того факта, что человеческое познание само по себе обладает априорными условиями, за приоритет материи (содержания) восприятия, понятого в эмпирическом смысле, и названо вследствие этого «материальным» идеализмом в противоположность идеализму «формальному», или «критическому», или «трансцендентальному», выводящего на первый план определение проблемы условий и границ человеческого познания как внесения внешних предметов в сферу возможного опыта.

В качестве новизны исследования представлен генезис отношения Канта к берклиевской философии, начиная с обозначения Беркли как совершеннейшего идеалиста и заканчивая признанием в лекционном материале 1790-х годов наличия в философии последнего очевидной реалистической линии. Сделано заключение, что некорректность доступных Канту переводов берклиевских трактатов, почти повсеместное искажение подлинной сущности берклиевского учения и вследствие этого превратное толкование основных положений ирландского мыслителя вызвали у Канта не совсем точное прочтение философии Беркли и породили целую историко-философскую проблему в XX веке с комплексом альтернативных вариантов: «знал ли Кант учение Беркли и, если знал, то насколько хорошо?».

На материале текстологического сравнения сочинений Канта и Беркли сделан вывод о знании Кантом по крайней мере двух сочинений ирландского мыслителя: «Трех разговоров между Г иласом и Филонусом» и «Сейриса».

В исследовании дано обоснование и освещено следующее внешне парадоксальное явление: стремление Канта к опровержению «идеализма», и в то же время он придерживался идеализма как такового, называя себя идеалистом «трансцендентальным». Объектом его перманентной критики стало

неверное понимание того, каким должен быть подлинный идеализм, уже существовавшие до Канта несовершенные, превратно толкуемые виды идеализма. Но при этом, так же, как и в случае с сущностью основополагающего кантовского понятия критики, невозможно отделить негативную сторону программы опровержения идеализма от позитивного утверждения Кантом концептуального ядра собственной философской системы.

Авторское видение процесса кантовского опровержения идеализма заключается в подходе, согласно которому в процессе критического анализа Кант выявлял не только недостатки и заблуждения своих оппонентов, но в качестве оппонента представил базисные аспекты собственной трансцендентальной философии. В форме критического отношения к идеалистическим учениям была высказана собственно кантовская позиция трансцендентального идеализма, осуществившая обоснование бытия вещей вне нас с помощью принятия постулата рассмотрения пространства и времени как априорных форм чувственности (для догматического идеализма), взаимообусловленности и связи внутреннего и внешнего опыта (для проблематического идеализма) и поиска принципа действующей причины, или основания явлений, активизирующей способность восприимчивости познающего субъекта.

Выявлены как преемственность кантовских дефиниций, так и определенные отличия от определений идеализма, данных предшествующей метафизикой.

В свете кантовской программы опровержения идеализма изложена столь значимая для Канта теория трансцендентального предмета, включающая в себя ключевые аспекты кантовской доктрины, а также теория двойного аффицирования. Показано сущностное отличие кантовского формального идеализма от идеализма «материального».

Обращено внимание наследующее обстоятельство: сделанное самим Кантом объяснение основных положений и особенностей трансцендентального идеализма не только позволяет более точно понять его позицию, но и проследит], влияние его трансцендентально-идеалистического учения на последующее развитие философии.

Одним из наиболее значимых положений в проблематике идеализма в докритический период являлось принятие различия между основанием истины, или познания, и основанием существования, или, иными словами, между логическими и реальными основаниями познания, что можно констатировать как основу для развертывания учения о конструировании опыта, то есть объективной достоверности априорных синтетических суждений. Важным фактором в рамках нахождения истоков кантовского идеализма в раннее время можно рассматривать утверждение Кантом теории взаимного влияния субстанций, а затем общения души и материи, подтвержденной взаимодействием внешнего и внутреннего чувства, что можно истолковать как предпосылку программы опровержения идеализма.

Результатом кантовских размышлений к рубежу 1760-х — 1770-х годов было признание невозможности путем надежной аргументации опровергнуть идеализм, отвергающий или сомневающийся в действительности внешних предметов. Диссертация 1770 г. «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира» углубила пропасть между антиидеалистическими аргументативными стратегиями предшествующей метафизики и кантовским новым подходом, положив начало линии опровержения идеализма на основе принятия постулата о разграничении мира на сферу явлений и сферу вещей самих по себе. Изменение взгляда на природу пространства и времени побудили Канта к осмыслению программы критической философии, согласно которой «вопрос об идеализме» решался уже совершенно на иных основаниях.

В кантовском подходе к опровержению идеализма к субъективной уверенности в бытии внешнего мира добавлялась возможность обоснованных доказательств, подобные доказательства принимали отчетливо негативный оттенок, вызванный необходимостью отграничить собственную позицию от всех: тех, которых могли посчитать сходными или даже родственными. В основании систем не-критического толка Кант усматривал изначально неверную посылку, как в онтологическом смысле, так и в эпистемологическом: такие системы, включая и ранние взгляды самого Канта, являются трансцендентально реалистическими, то есть признающими объекты познания за вещи сами по себе, независимо от чувственности субъекта познания.

К основным разновидностям идеализма, которые Кант подверг критическому осмыслению, относились как различные позиции, так и различные мыслители, вне зависимости от деления на догматический (эгоизм/идеализм) и скептический — проблематический. В число противников зачислены были сначала Спиноза, Лейбниц и Платон, затем — Декарт и Беркли, причем в конечном итоге были оставлены последние в качестве наиболее значительных для Канта оппонентов, опровержение которых было необходимо не столько из- за действительных противоречий в берклианской или картезианской философии и стремления Канта «исправить» данные системы, сколько посредством внимательного рассмотрения и выявления базисной интенции каждой из них разрушить опоры и для отрицания бытия вещей вне субъекта (Беркли) и даже для сомнения в нем (Декарт).

Критика «догматического идеализма» Беркли проводилась

Кантом по нескольким направлениям: а) в берклианской философии телесные вещи, вследствие неразличения в последней эмпирического и трансцендентального, материи и формы предмета, приобретают в свете кантовской трактовки статус «видимости» (что есть явления в эмпирическом, а не трансцендентальном смысле); б) признание со стороны Е1еркли «относительного пространства» и «относительного времени», что могло привести лишь к «кажимости» вещей вне субъекта; в) сфера существования, по Беркли, ограничена действием формулы «esse est percipi» (предметы, которые в нее не попадают или попасть не могут, такие, как, например, бесконечно малые величины, по определению и не оказываются в сфере возможного опыта); г) «догматизм» берклиевской философии как намерение воздвигать философские построения без предварительного исследования способности самого разума.

В процессе критического осмысления позиции Беркли Кант сформулировал следующие положения: а) Кант придерживался позиции «единого пространства» и «единого времени», в которых уже возможна иерархия, оставив абсолютность как свойство пространства и времени в его отношении к формам человеческого созерцания, поскольку данные понятия не есть понятия эмпирические; б) ряд явлений может продолжаться бесконечно (даже если сами явления чрезвычайно слабы для нашего сознания) и факт невосприятия нами в данный момент времени какого-либо явления еще не говорит о его полном отсутствии в бытийной области и в нашем потенциальном опыте; в) Кант дал определение «догматического метода разума» как науки, содержащей в себе строгие доказательства из верных априорных принципов, науки систематической, не одобряя «критики высказываний» за отсутствие различия объективного и субъективного в отношении их значимости.

В результате опровержения идеализма Декарта Кант сфор

мулировал следующие положения: а) утверждение о допустимости рассуждения о бытии внешнего мира на основании эмпирического сознания собственного существования субъекта; б) наличие психических явлений (грез, фантазий, сновидений и пр.) основывалось на предшествующем получения внешних впечатлений; в) аргумент от противного — если бы наше свойство восприимчивости к внешним явлениям было бы спонтанностью (воображения), то форма пространства превратилась бы в форму времени, а ведь в нас имеются все- таки пространственные представления; г) существование субъекта во времени определено присутствием в его восприятии «чего-то постоянного», что должно быть извне; сама мысль о существовании вещей «вне меня» служит свидетельством действительного бытия данных вещей, этому способствует «чистая рецептивно сть» души, или наша «изначальная пассивность» по отношению к чему-то, отличному от нас и нас аффинирующему.

«Материальному» («психологическому», «метафизическому») идеализму Кант противопоставлял свой «трансцендентальный» («критический», «формальный») идеализм, занимающий среднее место между догматизмом и скептицизмом, отделяющий себя от последних посредством задания вопроса о возможности априорного знания и трансцендентальной рефлексии как осознания отношения наших представлений к различным источникам знания, влекущие за собой «измененный способ мышления», подражающий, по Канту, методу естествознания. Данный способ мышления как систематическое исследование природы чистого разума основан на подразделении сферы познания на два разнородных элемента — вещей, рассматриваемых как они есть сами по себе, и вещей, рассматриваемых в качестве явлений. В рамках различения понятий «трансцендентального» и «эмпирического», «идеальности» и «реальности», «вещей самих по себе» и «явлений» обосновано наличие границ и пределов нашего знания предметов возможного опыта как объектов чувств.

В основании кантовского учения заложено не только сделанное им программное различение трансцендентального идеализма и эмпирического реализма, но и связанные с данными важнейшими понятиями дефиниции трансцендентального реализма и эмпирического идеализма как два основных пункта кантовской критики.

На основе сравнения докантовских видов идеализма с идеализмом самого Канта возможно оценить уровень развития философского знания, который был установлен благодаря кантовским новациям в отношении определения понятия «идеализм», очерчивания границ распространения идеалистического учения, внедрения духа подлинного идеализма не только в области познания мира и его объяснения, но и в сфере морально-практической.

Источники и примечания: Характерно название вышедшей в Г ермании объемной книги под редакцией Дитмара Хайдеманна (Dietmar Н. Heidemann) «Зачем Кант сегодня?». В числе авторов данного издания — известные западные кантоведы Карл Америке (Karl Ameriks), Клаус Дюзинг (Klaus Diising), Пол Г айер (Paul Guyer) и др. (Heidemann, Dietmar Н.; Engelhard, Kristina (Hrsg.). Warum Kant heute? Systematische Bedeutung und Rezeption seiner Philosophie in der Gegenwart. Berlin, 2004).

2

Дильтей В. Введение в науки о духе: Опыт полагания основ для изучения общества и истории // Собр. соч. в шести томах. Т.1. М., 2000. С.274. Kant I. Kant's gesammelte Schriften, hrsg.v. der Koniglich PreuBischen Akademie der Wissenschaften. Bd.IV. Berlin, 1911.

S.              374. Z.ll—12. Общий обзор состояния кантоведения в России наиболее полно представлен в работе Н.В. Мотрошиловой: Kant in RuBland//Kant — Studien. 2000. № 91. S. 73-95. См .: соколов В.В. Историческое введение в философию: История философии по эпохам и проблемам. М., 2004. С.822—869. Там же. С.827. Там же. С.831.

8Там же. С.843.

9Там же. С.835.

10Там же. С.839. Там же. С.869. См.: Кузнецов В.Н. Немецкая классическая философия. М., 2003. С.23—68. Там же. С.32. Там же. С.57. Там же. С.47. Там же. С.42. Там же. С.47. Васильев В.В. История философской психологии. Западная Европа — XVIII век. Калининград, 2003. Там же. С.450. Там же. С.454. Там же. С.456—457.

22Там же. С.475. Ойзерман Т.И. Кант и Г егель (опыт сравнительного исследования). М., 2008. С.441,442.

24

См.: Кант И. Сочинения на немецком и русском языках.

T.              2: Критика чистого разума: в 2 ч. 4.2 / Под ред. Б. Тушлинга, Н. Мотрошиловой. М., 2006. С.699—715.

25Там же. С.509—575.

См.: Асмус В.Ф. Философия Иммануила Канта. М., 1957. С.25. См.: Нарский И.С. Кант. М., 1976. С.41—46. См.: Ойзерман Т.И. Учение И.Канта о «вещах в себе» и ноуменах // Вопросы философии. 1974. № 4. С.117—128. См.: Жучков В.А. «Вещь в себе» и основной вопрос философии у Канта // «Критика чистого разума» Канта и современность. Рига, 1984. С.77—78. Многие из названных специалистов могут быть отнесены и к другим направлениям. Rockmore Т. Kant and Idealism. New Haven and London: Yale University Press, 2007. Ibid. P.l—24. Ibid. P. 19, 23.

34Ibid. P.3, 121—122, 236. Ibid. P.202—204, 228—235,129—156. Ibid. P.235—236.