ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Для выполнения данной задачи философия Канта была взята в рассмотрении по хронологической шкале, что предполагало необходимое в исследовании обращение к ранним кантовским взглядам, то есть так называемому «докритическому» периоду (примерно с 40-х годов XVIII века до 1770— 1771 гг.). Именно в это время наметились основные линии развития понимания Кантом идеализма, приведшие в дальнейшем к созданию системы «критической философии» и опровержению тех видов идеализма, которые трактовались как находящиеся в заблуждении относительно зопросов как бытия предметов в мире, так и процесса их познания.

Одним из наиболее значимых положений в проблематике идеализма в докритический период являлось принятие различия между основанием истины, или познания, и основанием существования, или, иными словами, между логическими и реальными основаниями познания, что можно констатировать как основу для развертывания учения о конструировании опыта, то есть объективной достоверности априорных синтетических суждений. Важным фактором в рамках нахождения истоков кантовского идеализма в раннее время можно рассматривать утверждение Кантом теории взаимного влияния субстанций, а затем общения души и материи, подтвержденной взаимодействием внешнего и внутреннего чувства, что можно истолковать как предпосылку программы опровержения идеализма.

«Присутствие» до критических размышлений в «критическом» материале обусловлено самим фактом заинтересованности Канта темой идеалистической философии вследствие принятия (возможно, неосознаваемого) как определенных парадигм вольфианской метафизики, так и изначальных установок на изучение данного вопроса, заложенных в процессе обучения Канта под руководством известного в то время Мартина Кнутцена( 1713—1751 гг.).

Но если 1750-е годы отмечены кантовским стремлением к опровержению идеализма на основе использования преимущественно тех доводов, которыми располагала предшествующая и современная Канту метафизика, хотя бы и в их новой интерпретации, то уже 1760-е годы становятся для Канта своеобразным поворотным моментом. Именно в данное время

Кант начинает осознавать, что невозможно либо крайне затруднительно и запутанно и как раз вследствие этого малодоказательно в теоретическом плане искать антиидеалистические аргументы в той же самой области, в которой и само опровергаемое учение черпает обосновывающие себя утверждения. Кант в 1760-е годы стремится найти для себя дрЛтой, новый, не похожий на то, что было до него, и — главное — надежный способ оспаривания у идеализма занятых им позиций.

Как это сделать? Решение находится Кантом гениальным образом в задании простого вопроса относительно права идеализма как направления в философии на существование, по крайне мере в том виде, в каком Кант его обнаружил. Но постановка вопроса — еще не само опровержение и Кант это прекрасно понимал, значит, необходимым также становится выявление истоков идеализма, его корней, подпитывающих его источников, затем обстоятельное рассмотрение идеализма как целостной теоретической модели и, наконец, принятие в данной модели всего того, что является полезным для дальнейшего развития философии и наоборот, отбрасывание вредных или нелепых положений.

В конечном итоге получился парадоксальный вывод: чтобы опровергнуть идеализм, нужно самому стать идеалистом. Причем особенно это необходимо, если принять во внимание тот факт, что идеализм уже начиная с Античности играл одну из главных ролей в «философском театре» и на момент становления кантовской философии имел серьезное значение не только для теоретико-познавательной области, но и для сферы морально-практической, для размышлений теологии, этики и даже просто для духовного развития человеческой личности. Заслуга Канта состоит в том, что он представил совершенно особый подход к проблеме идеализма, понимая

его не просто и не только как абсурдное или лживое учение, но прежде всего как изъян в теоретическом мышлении.

Именно поэтому 1760-е годы отмечены поиском Кантом принципиально новой методологии, поскольку варианты решений «вопроса об идеализме» традиционной метафизики, особенно теологически ангажированной, считаются неподходящими, они теоретически неудовлетворительны и потому неэффективны. В поисках решения Кант обратился к понятию опыта и опытного познания и впервые озвучил столь значимый для него в последующий, критический период вопрос: каким образом возможно отличить реальный опыт от всего лишь продуктов нашего воображения? Постановка новых задач в антиидеалистической аргументации оказывается у Канта теснейшим образом связана с его пониманием смысла понятия идеализма и если ранее идеализм рассматривался в работах и лекциях как онтологически неверная философская позиция, то теперь понятие идеализма начинает трактоваться прежде всего как позиция эпистемологически некорректная и требующая, соответственно, эпистемологического же решения.

Таким образом, общим итогом кантовских размышлений к концу 1760-х — началу 1770-х годов было признание невозможности путем надежной аргументации опровергнуть идеализм, отвергающий или сомневающийся в действительности внешних предметов. Диссертация 1770 г. «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира» только углубила пропасть между антиидеалистическими аргу- ментативными стратегиями предшествующей метафизики и кантовским новым подходом, положив начало линии опровержения идеализма на основе принятия постулата о разграничении м ира, на сферу явлений и сферу вещей самих по себе.

Кампания по опровержению данной философской позиции была начата Кантом со второй половины 1770-х годов, когда в силу смещения акцентов в теоретическом плане с области изучения мира в целом (и частных физических вопросов, например) в сторону исследования задач гносеологии обрисовывался поиск основных фигур для «обвинения». Прежде всего это свидетельствует о том, что, во-первых, к чисго субъективной уверенности в бытии внешнего мира добавлялась возможность обоснованных доказательств, а во-вторых, подобные доказательства принимали отчетливо негативный оттенок, вызванный необходимостью отграничить свою позицию от всех тех, которых могли посчитать сходными или даже родственными его собственной. Изменение кантовской точки: зрения было вызвано в первую очередь тем, что в основании систем не-критического толка Кант усматривал изначально неверную посылку, как в онтологическом смысле, так и в эпистемологическом: такие системы, включая и ранние взгляды самого Канта, являются трансцендентально реалистичеашми, то есть признающими объекты познания за вещи сами по себе, независимо от чувственности субъекта познания.

Кант обратил внимание на то, к каким гносеологическим выводам приводит подобное онтологическое предположение: оно влечет за собой невозможность признания за человеческим знанием достаточной силы для несомненного удостоверения в бытии внешнего мира (идеалистическс-эмпиричес- кие системы). К основным разновидностям представленных типов Кант относил как различные позиции, так и различных мыслителей, оставляя без изменения деление на догматический (эгоизм/идеализм) и скептический — проблематический. В число противников зачислены были сначала Спиноза, Лейбниц и Платон, затем — Декарт и Беркли, причем в конечном итоге были оставлены последние в качестве самых значительных для Канта оппонентов, опровержение которых было необходимо не столько из-за действительных противо

речий в берклианской или картезианской философии и стремления Канта «исправить» данные системы, сколько посредством внимательного рассмотрения и выявления базисной интенции каждой из них разрушить опоры и для отрицания бытия вещей вне субъекта (Беркли) и даже для сомнения в нем (Декарт). Оба вида «идеализма» подвергались критике прежде всего за непризнание того факта, что человеческое познание само по себе обладает априорными условиями, за приоритет материи (содержания) восприятия, понятого в эмпирическом смысле, и названо вследствие этого «материальным» идеализмом в противоположность идеализму «формальному», и ли «критическому», или «трансцендентальному», выводящего на первый план определение проблемы условий и границ человеческого познания как внесения внешних предметов в сферу возможного опыта.

Критика «догматического идеализма» Беркли проводилась Кантом по нескольким линиям: во-первых, телесные вещи в берктианской философии вследствие неразличения в последней эмпирического и трансцендентального, материи и формы предмета, действительно приобретают в свете кантовской трактовки статус «видимости» (что есть явления в эмпирическом, а не трансцендентальном смысле).

Во-вторых, несмотря на определенную степень одобрения Кантом критики Беркли ньютоновских понятий «абсолютного пространства» и «абсолютного времени» как вещей, существующих самих по себе, независимо и помимо чувственности субъекта, тем не менее это не мешало Канту заметить признания со стороны Беркли «относительного пространства» и «относительного времени», что также могло привести только лишь к «кажимости» вещей вне субъекта, так как сам Кант придерживался позиции «единого пространства» и «единого времени», в которых уже возможна иерархия, оставив абсолютность как свойство пространства и времени в его отношении к формам человеческого созерцания, поскольку данные понятия не есть понятия эмпирические.

В-третьих, если сфера существования, по Беркли, ограничена действием формулы «esse est percipi», то те предметы, которые в нее не попадают или попасть не могут, такие, как, например, бесконечно малые величины, по определению и не оказываются в сфере возможного опыта, однако, следуя логике Канта, ряд явлений может продолжаться бесконечно (даже если сами явления чрезвычайно слабы для нашего сознания) и факт невосприятия нами в данный момент времени какого-либо явления еще не говорит о его полном отсутствии в бытийной области и в нашем потенциал ьном опыте; в-четвертых, в противоположность «догматизму» берклиев- ской философии как намерению воздвигать философские построения без предварительного исследования способности самого разума, Кант дал определение «догматического метода разума» как науки, содержащей в себе строгие доказательства из верных априорных принципов, науки систематической, не одобряя:, однако, «критики высказываний», что в определенной степени было свойственно Беркли, так как здесь нет различия объективного и субъективного в отношении их значимости.

Необходимо отметить, что отношение Канта к берклиевс- кой философии претерпело значительные изменения, если проследить всю историю кантовской критики «догматического» идеализма, начиная с обозначения Беркли как совершеннейшего идеалиста и заканчивая признанием в лекционном материале 1790-х годов наличия в философии последнего очевидной реалистической линии. Некорректность доступных Канту переводов берклиевских трактатов, почти повсеместное искажение подлинной сущности берклиевско- го учения и вследствие этого превратное толкование основных положений ирландского мыслителя вызвали у Канта не совсем точное прочтение философии Беркли и породили целую историко-философскую проблему в XX веке с комплексом альтернативных вариантов: «знал ли Кант учение Беркли и, если знал, то насколько хорошо?».

Критика Кантом «проблематического», или «скептического» идеализма Декарта была осуществлена в следующей области: во-первых, точке зрения Декарта, что о бытии внешнего мира можно рассуждать лишь на основании умозаключения, Кант противопоставил утверждение о допустимости такого рассуждения на основании эмпирического сознания собственного существования субъекта; во-вторых, наличие грез, фантазий, сновидений и прочего основывалось на предшествующем получения внешних впечатлений; в-третьих, в аргументе от противного — если бы наше свойство восприимчивости к внешним явлениям было бы спонтанностью (воображения), то форма пространства превратилась бы в форму времени, а ведь в нас имеются все-таки пространственные представления; в-четвертых, существование субъекта во времени определено присутствием в его восприятии «чего- то постоянного», что должно быть извне; сама мысль о существовании вещей «вне меня» служит свидетельством действительного бытия данных вещей, этому способствует «чистая рецептивность» души, или наша «изначальная пассивность» по отношению к чему-то, отличному от нас и нас аффинирующему. Под «скептицизмом» Кант хотя и подразумевал довольно полезное оружие против догматизма, но как такового не приветствовал по той же причине, что и догматизм — ввиду отсутствия критики разума, его природы и способности, хотя некоторую пользу от него находил.

«Матершшьному» («психологическому», «метафизическо

му») идеализму Кант противопоставлял свой «трансцендентальный» («критический», «формальный») идеализм, занимающий среднее место между догматизмом и скептицизмом, отделяющий себя от последних посредством задания вопроса о возможности априорного знания и трансцендентальной рефлексии как осознания отношения наших представлений к различным источникам знания, влекущие за собой «измененный способ мышления», подражающий, по Канту, методу естествознания. Данный способ мышления как систематическое исследование природы чистого разума по своим следствиям Кант уподоблял учению Коперника в смысле подразделения сферы познания на два разнородных элемента — вещей, рассматриваемых как они есть сами по себе, и вещей, рассматриваемых в качестве явлений. Подобное разделение становится возможным только в том случае, если мы принимаем учение об идеальности пространства и времени и учение о том непознаваемом, что воздействует на нашу чувственность, то есть кантовскую теорию аффинирования. В рамках различения понятий «трансцендентального» и «эмпирического», «идеальности» и «реальности», «вещей самих по себе» и «явлений» обосновано наличие границ и пределов нашего знания предметов возможного опыта как объектов чувств.

Несмотря на то, что Кант на протяжении всего своего философского пути стремился к опровержению «идеализма», тем не менее придерживался идеализма как такового, называя себя идеалистом «трансцендентальным». Объектом его перманентной критики стало неверное понимание того, каким до.г[жен быть подлинный идеализм, уже существовавшие до Канта несовершенные, превратно толкуемые виды идеализма.. Но при этом, так же, как и в случае с сущностью основополагающего кантовского понятия критики, невозможно отделить негативную сторону программы опровержения идеализма от

позитивного утверждения Кантом концептуального ядра соб- етвенной философской системы. И в этом смысле чрезвычайно показательным является тот факт, что в основании кантовского учения заложены не только сделанное им программное различение трансцендентального идеализма и эмпирического реализма, но и связанные с данными важнейшими понятиями дефиниции трансцендентального реализма и эмпирического идеализма как два основных пункта кантовской критики.

Обстоятельное изучение вариантов опровержения Кантом как «догматического» идеализма, так и «проблематического» идеализма необходимо, кроме того, еще по нескольким моментам. Во-первых, в процессе критического анализа Кант выявлял не только недостатки и заблуждения своих оппонентов, но в силу обстоятельств был вынужден представить в более расширенном виде и некоторые базисные аспекты собственной трансцендентальной философии. Во-вторых, только на осно ве сравнения докантовских видов идеализма с идеализмом самого Канта становится возможным оценить тот уровень разЕ;ития философского знания, который был установлен благодаря кантовским новациям в отношении определения понятия «идеализм», очерчивания границ распространения идеалистического учения, внедрения духа подлинного идеализма не только в области познания мира и его объяснения, но и в сфере морально-практической. В-третьих, если принимать во внимание сугубо историко-философский интерес, то сделанное самим Кантом объяснение тех или иных специфических особенностей трансцендентального идеализма не только позволяет более точно понять его позицию, но и проследить влияние его трансцендентально-идеалистического учения на последующее развитие философии в трудах как его современников, так и более поздних мыслителей.