1. СИСТЕМА ФИЛОСОФИИ КАНТА. ПРИМАТ ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА

Внимание размышляющего о современном значении философии Канта привлекает прежде всего ее систематичность. Кант — великий систематик, и его представления о структуре философского знания не устарели по сей день.

«Иные полагают,— читаем в кантовских черновиках,— что система относится только к изложению, но она при-надлежит и объекту познания, и мышлению...

Система сложилась не сразу. Уже была написана «Критика чистого разума» (1781), сформулированы основные идеи новой теории познания, уже увидела свет «Критика практического разума» (1788), излагающая этику — фундамент критицизма, но не хватало какого-то важного опосредствующего звена, которое укрепило бы декларированное мыслителем единство между теоретическим и практическим разумом.

Система философии возникла у Канта лишь после того, как он обнаружил между природой и свободой своеобразный «третий мир» — мир красоты. Когда Кант создавал «Критику чистого разума», он считал, что эстетические проблемы невозможно осмыслить с общезначимых позиций. Принципы красоты, полагал он, носят эмпирический характер и, следовательно, не могут служить для уста-новления всеобщих законов. Термином «эстетика» он обозначал тогда учение о чувственности, об идеальности

1 Kant /. Gessamelte Schriften, Bd. XVI, S. 278. В дальнейшем это издание сокращенно обозначается GS. пространства и времени. Но вот в 1787 г. в письмах появляются упоминания о работе над «Критикой вкуса», а в конце года Кант сообщает Рейнгольду об открытии новых всеобщих принципов духовной деятельности, а именно «чувства удовольствия и неудовольствия».

Он видит ее состоящей из трех частей в соответствии! с тремя способностями человеческой психики: познава-тельной, оценочной («чувство удовольствия») и волевой («способность желания»). В «Критике чистого разума» и «Критике практического разума» изложены первая и третья составные части философской системы — теоретическая и практическая. Вторую — центральную — Кант пока называет телеологией — учением о целесообразности. Затем телеология потеснится и уступит свое место эстетике — учению о красоте. Задуманное произведение под названием «Критика способности суждения» увидело свет в 1790 г.

Кант пришел к постановке эстетических проблем, отправляясь не от размышлений над природой искусства, а от стремления довести до полноты свою философскую систему. Полученный результат схематически выглядел следующим образом: Способность души Познавательные способности Априорные принципы Применение их к Познавательная Рассудок Закономер Природе способность ность Чувство удоволь Способность суж Целесообраз Искусству ствия и неудо дения ность вольствия Способность же Разум Конечная цель Свободе лания

На схеме философская система Канта воспроизведена в том виде, в каком она представлена во введении к «Критике способности суждения». Способности суждения отведено промежуточное место между рассудком и разумом. И сам Кант недвусмысленно говорит о критике способности суждения как средстве, «связующем обе части фило-софии в одно целое». Так озаглавлен соответствующий раздел введения к третьей «Критике». Кант пришел к своеобразному преодолению дуализма науки и нравственности путем апелляции к художественным потенциям человека. Формула философской системы Канта — истина, добро и красота, взятые в их единстве, замкнутые на человеке, его культурном творчестве, которое направляет художественная интуиция. Не напоминает ли трехчленное деление философии Канта известную идею Маркса о трех видах освоения мира — теоретическом, практическом и практически-духовном? Ответ напрашивается сам собой.

И еще одна существенная деталь.

«Критику практического разума» начинающему можно вообще опустить. Дело в том, что в ней изложены лишь начала кантовского учения о нравственности; в завершенном виде оно предстанет в поздних его произведениях. Теорию познания Кант вынашивал долгие годы. В результате она возникла как целое, была изложена строго, стройно, систематически. С теорией морали дело казалось про-ще, тем не менее только в преклонном возрасте Кант создал «Метафизику нравов» (1797) — труд, где все было продумано до копца. Здесь преодолен ригоризм ранних: критических сочинений по этике, мораль сочленена с правом. Первоначально Кант мыслил учение о религии в ка-честве необходимой составной части философской системы. В одном из заключительных разделов «Критики чистого разума» он сформулировал три знаменитых вопроса, исчерпывающих, по его мнению, все духовные интересы человека. Что я могу знать? Что я должен делать? На что смею надеяться? На первый вопрос, полагал он, дает ответ его теоретическая философия, на второй — практическая. Ответ на третий вопрос, который затрагивает проблему веры, сразу не получился. «Критика способности суждения» с ее выходом в проблемы телеологии и культу- ры указывала «дорогу надежды», по которой следует идти индивиду. Культура — «последняя цель природы», человек призван создать ее. Можно ли при этом рассчитывать на какие-либо внешние силы, кроме собственных потенций? Какого рода надежду оставляет вера во всемогущее существо?

На помощь сверхъестественных сил, по Канту, надеяться непозволительно. Нет ни чудес, выходящих за пределы объективных законов опыта, нет божественной тайны, превышающей возможности нашего духа, нет благо-дати, силой божественного авторитета просветляющей нашу нравственность. Вера в бога — это прежде всего надежда на собственную нравственную силу.

И тогда (в том же 1793 г., когда появился трактат о религии) Кант заговорил о необходимости дополнить три основных философских вопроса четвертым. «Давно задуманный план относительно того, как нужно обработать поле чистой философии, состоял в решении трех задач: 1) Что я могу знать? (метафизика); 2) Что я должен делать? (мораль); 3) На что я смею надеяться? (религия); наконец, за этим должна была последовать четвертая задача — что такое человек? (антропология, лекции по которой я читаю в течение более чем двадцати лет)» (с. 589) . И в другом месте Кант уточнял: «В сущности все это можно было свести к антропологии, ибо три пер-вых вопроса относятся к последнему» (с. 332). В «Антропологии» (1798) — последней работе Канта, изданной им самим, как бы подводится итог размышлениям о человеке и человечестве. Если «Антропологию» соотнести только с «Критикой чистого разума», то многое в последней работе Канта нам останется непонятным. Если соотнести ее со всем творчеством Канта, то содер- жание ее прояснится (что касается формы, то «Антропология»— наиболее яркое из его произведений). Это — сводка системы, итог философских исканий, завершение пути. И одновременно начало: начинать изучение философии Канта целесообразно именно с «Антропологии». Читатель должен как бы пуститься в путь, противоположный движению мысли Канта. В конце пути окажется «Критика чистого разума».

Первое и последнее слово зрелого Канта — о человеке. Кантовский критицизм в значительной мере порожден интересом к жизни личности. С размышлений над судьбой человека начинался «коперникианский» поворот. Под влиянием чтения Руссо строй мысли Канта обретает своеобразный оттенок демократизма: «Я учусь уважать людей и чувствовал бы себя гораздо менее полезным, чем обыкновенный рабочий, если бы не думал, что данное рассуждение может придать ценность всем остальным, устанавливая права человечества...

На закате дней своих, всиомипая об истории возникновения критической философии, Кант подчеркивал, что прежде всего антиномии, и в частности антиномия свободы («человеку присуща свобода — у него нет никакой свободы, а все в нем природная необходимость»), пробудили его «от догматического сна и побудили приступить к критике разума» (с. 617). Прежде чем Кант стал «прусским Юмом», он определился как «прусский Сократ» (так называл своего учителя Гердер). Открыв «Критику чистого разума», мы узнаем, что главный вопрос, подлежащий исследованию в книге,— это вопрос о том, как возможны синтетические суждения априори. Но рядом, как эхо, звучит другой, не менее важный: как возможна свобода человека? Свобода есть, но где она? В мире явлений мы ее не обнаружим, она существует только в мире вещей самих по себе. Дуализм Канта — своеобразная попытка оправдать амбивалентное поведение человека в антагонистическом обществе, где приходится приноравливаться к обстоятельствам, а нравственное поведение требует героизма.

Человек живет в двух мирах. С одной стороны, он — феномен, клеточка чувственного мира, существующая по его законам, порой далеким от человечности. Но, с другой стороны, он — ноумен, существо сверхчувственное, подчиненное идеалу. У человека два характера: эмпирический, привитый окружением, и ноуменальный, интелли-гибельный, как бы присущий ему изнутри. Связаны ли они между собой? Или интеллигибельный характер есть нечто запредельное, в посюстороннем мире себя не проявляющее? В том-то и дело, что в поведении человека реализуется связь между двумя характерами. На этом основана вменяемость человека, его ответственность за свои поступки.

Кант иллюстрирует свою мысль простым примером.

И, между прочим, проблема идеальности времени, столь шокирующая материалистически мыслящий ум, введена Кантом по тем же соображениям — чтобы «спасти свободу». Время — это порядок явлений в природе, над которым никто не властен, это генетическая связь состояний; свобода же требует проявления самовластья человека. Поэтому, если время присуще вещам самим по себе, то свобода невозможна. Только потому, что в интеллигибельном мире нет «железного» сцепления причин и следствий, нет времени, возможна причинность особого рода — «через свободу», которая только и делает человека мо-ральным существом. В природе одни и те же причины с «железной» необходимостью вызывают одни и те же действия. Человек же может пересмотреть содеянное и, хотя условия не изменились, поступить иначе. Он может «отменить» время, изменить его ход. Из физической реальности в таком понимании время превращается в поэтическую метафору. Не случайно трансцендентальная эстетика Канта вдохновляла поэтов (А. Блок и А. Белый).

Свобода для Канта —не произвол, не просто логическая конструкция, при которой из данной причины могут на равных правах проистекать различные действия. Хочу — поступлю так, а хочу — совсем наоборот. Нравственная свобода личности состоит в осознании и выполнении долга. Перед самим собой и другими людьми. «Свободная воля и воля, подчиненная нравственным законам,— это одно и то же» 7.

Человек — дитя двух миров. Принадлежность к чувственно воспринимаемому (феноменальному) миру делает человека игрушкой внешней причинности, здесь он подчинен посторонним силам — законам природы и установлениям общества. Но как член интеллигибельного (ноуменального) мира «вещей самих в себе» он наделен свободой. Эти два мира — не антимиры, они взаимодействуют друг с другом. Интеллигибельный мир содержит основание чувственно воспринимаемого мира. Так и ноуменаль-ный характер человека должен лежать в основе его феноменального характера. Беда, когда второй берет верх над первым. Задача воспитания состоит в том, чтобы человек целиком руководствовался бы своим ноуменальным характером. Принимая то или иное жизненно важное решение, исходил бы не из соображений внешнего порядка (карьера, выгода и пр.), а исключительно из повелений свободы, т. е. долга. Главное для Канта — поведение человека, его поступки. Кант говорит о примате практического разума, его первенстве перед разумом теоретическим. Знание имеет ценность только в том случае, если оно помогает человеку стать человечнее, обрести твердую нравственную почву, реализовать идею добра. Только такую ценность Кант признает и за верой. Вера в бога — это моральная убежденность, способность всегда и везде следовать долгу. И сама философия имеет смысл лишь постольку, поскольку она служит воспитанию человека. «Какая польза от философии, если она не направляет средства обучения людей на достижение истинного блага?»

Сверхчувственный мир человека, где господствуют моральные законы и торжествует долг,— продукт истории. От природы человек «зол», т. е. аморален. Каким же образом возникает потребность творить добро? Ни в «Критике чистого разума», ни в «Критике практического разума» мы не найдем ответа. Мораль отличает человека от животного, но, как она возникла первоначально, остается для Канта величайшей загадкой мироздания. Как и само мироздание. «Две вещи наполняют душу все новым и возрастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительпее размышляешь о них — звездное небо надо мной и моральный закон во мне»

На вопрос о происхождении «звездного неба» Кант ответил еще в молодости («Всеобщая естественная история и теория неба»). Придет время, и (в трактате «Религия в пределах только разума») Кант ответит на вопрос о происхождении морали.