§ 4. ВОПРОСЫ АНАЛИЗА ПРОЗАИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО.
Безусловно, не во всех текстах из наследия Франциска в равной степени присутствует художественный элемент; это неудивительно, так как среди них - большое количество текстов сугубо практического и даже юридического назначения (уставы, наставления, завещание, службы и т.д.). Тем не менее при изучении даже такого рода текстов мы видим, что они написаны в крайне эмоциональной манере, и что автор их - прирожденный, хотя и непрофессиональный писатель. Прозаическое наследие Франциска достаточно разнородно по содержанию: это и орденские уставы, и наставления по различным поводам, и письма, и несколько поэтических текстов. Все оно, даже та часть, где особой художественности не предполагается (документы юридического характера: уставы, наставления, письма и т.д.) свидетельствует о его незаурядном поэтическом даре; художественные образы встречаются практически повсеместно; в особенности написанные им молитвы являются самой высокой поэзией, несмотря на простоту и безыскуственность стиля. У Франциска даже юридические документы - устав нового ордена, завещание - написаны как художественные произведения, что подтверждает зыбкость границ между художественными и внехудожественными формами средневековой литературы. Уставы и наставления. Это самая большая и важная (с точки зрения истории францисканского движения) группа текстов, продиктованных Франциском - они содержат правила жизни созданного им ордена: «Неутвержденный устав», «Утвержденный устав», «Устав для отшельников» а также «Наставления» («Увещевания») - 28 размышлений, записанных его последователями с живого голоса Франциска, Малое Сиенское Завещание и последнее (Большое) Завещание. Кроме того, это так называемая «Форма жизни», написанная Франциском для кларисс, и «Последняя воля», также посланная Франциском женскому ответвлению ордена. «Увещевания», или «Наставления». «Admonitiones» - это собрание из 28 небольших главок - поучений, которые, скорее всего, являются краткими записями того, о чем Франциск говорил на собраниях с братьями ордена по самым различным поводам. Скорее всего, эти краткие и простые изречения представляют собой как высказывания Франциска по наиболее острым вопросам, а также подведение итогов тех проблем, которые обсуждались на капитулах ордена. Возможно даже, что это заключительные слова, которые произносил Франциск в конце каждого капитула, которые затем были объединены его последователями в одно целое. Впоследствии они были отредактированы и дополнены цитатами из Священного Писания. «Увещевания» это достаточно объемный текст, при этом очевиден параллелизм с многими идеями «Устава 1221 года». Авторство этого текста считается бесспорным, так как в более десяти средневековых рукописей различного происхождения содержатся свидетельства о том, что текст «Увещеваний» принадлежит именно Франциску и присутствует в древнейшей рукописи его сочинений.575 576 Тем не менее произнесенный устно текст Франциска претерпел достаточно глубокие изменения в процессе редактирования его секретарями, которые добавили большое количество цитат из Священного писания. Мы не можем сказать определенно, когда и кто именно из соратников Франциска собрал их воедино, скорее всего, это был немец по происхождению Чезарио да Спира , известный в ордене интеллектуал, теолог и знаток священных текстов. Предположительно, первоначальный вариант текста был составлен в 1216-1221году, то есть в период духовной зрелости Франциска, когда за его плечами был уже большой жизненный опыт странствий и проповедничества. Это очень насыщенное событиями время и в жизни самого Франциска и молодого францисканского ордена. Первые тринадцать глав «Увещеваний» достаточно пестры по содержанию, из них наиболее известным является «Первое Наставление о Теле Господнем», в котором Франциск с мистическим упоением выражает веру в реальный характер таинства Евхаристии. Подобна постановка проблемы характерна для эпохи Франциска - вспомним, что таинство Евхаристии было в то время предметом самой ожесточенной критики со стороны еретических сект и прежде всего катаров, у которых отрицание евхаристии было одним из краеугольных камней учения. Вера в реальность таинства выражена искренне и поэтично: «Et sicut sanctis apostolis in vera came, ita et modo se nobis ostendit in sacro pane. Et sicut ipsi intuitu carnis suae tantum eius carnem videbant, sed ipsum Deum esse credebant oculis spiritualibus contemplantes, sic et nos videntes panem et vinum oculis corporeis videamus et credamus firmiter, eius sanctissimum corpus et sanguinem vivum esse et verum. Et tali modo semper est Dominus cum fidelibus suis, sicut ipse dicit: Ecce ego vobiscum sum usque ad consummationem saeculi. И как святым апостолам Он явил Себя в истинной плоти, так ныне Он являет Себя в истинной плоти, так ныне Он являет Себя нам в Освященном Хлебе. И как те, плотскими глазами своими видели только плоть Его, но, созерцая духовными очами, веровали, что с ними Сам Г осподь Бог, так и мы, видя телесными глазами Хлеб и Вино, должны видеть и твердо веровать, что сие есть Пресвятое Тело Его и Кровь, живая и истинная. И таким образом Господь вечно пребывает с верными Своими, как Сам сказал: «Се, Я с вами до скончания века»577 578. В борьбе за евхаристию Франциск не одинок: несколькими десятилетиями позже учение о евхаристии будет развивать Фома Аквинский, создавший поэтичный гимн во славу буквального понимания таинства преосуществления Pange lingua . Следует признать, однако, что богословская глубина рассуждений вызывает сомнения в самостоятельности Франциска: скорее всего, здесь его несколько «дополнил» Чезарио да Спира. Любопытно также и Второе Наставление «О зле собственной воли», где речь идет об опасности вкушения от древа познания, которое ведет к приобретению собственной воли. Это наставление вновь поднимает одну из главнейших проблем всего францисканского наследия - проблему буквы и духа писания. Рассуждая о свободе воли и о проблеме познания, Франциск упоминает дьявола - именно по его наущению познание становится познанием зла, а не добра; то есть зло не в самом познании, а в том что познание становится познанием не добра, а зла. О проблеме познания Франциск будет впоследствии высказываться неоднократно, и, прежде всего, в его известнейшем письме Антонию Падуанскому об опасности рационального познания. Эта же проблема вновь встает и в Седьмом Наставлении: книжная (бездуховная) ученость подобна смерти. «Illi sunt mortui a littera, qui tanyum sola verba cupiunt scire, ut sapientores teneantur inter alios et possint acquirere magnas divitas dantes consanguineis et amicis, Et illi religiosi sunt mortui a littera, qui spiritum divinae litterae nolunt sequi, sed solum verba magis cupiunt scire et aliis interpretari. Et illi sunt vivificati a spiritu divinae litterae, qui omnen litteram, quam sciunt et cupiunt scire, non attribuunt corpori, sed verbo et exemplo reddunt ea altissimo Domino Deo, cuius est omne bonum. Тех убила буква, кто алчет узнавать одни слова, чтобы прослыть мудрейшими среди других и чтобы приобрести большие богатства и наделить ими кровных и друзей. Подобно тому, убиты буквою и те монахи, которые не желают следовать духу Божественного Писания, но горят жаждой узнавать одни слова и толковать их другим. И тех животворит дух божественного Писания, кто всякую науку, какую знает и какую хочет узнать, не присваивает себе, но словом и примером возвращает всевышнему Господу Богу, кому принадлежит всякое благо»1. Здесь Франциск очень четко излагает причины своей нелюбви и недоверия к книжной науке - дух и буква часто вступают в противоречие, в особенности в бесконечных схоластических спорах университетских теологов, о которых не мог не знать даже не слишком образованный Франциск. Третье Наставление «О совершенном послушании» - очень характерно для всего францисканского движения; его основная мысль - «оставь все, что имеешь». Пафос его - в освобождении от любой формы собственности, в необходимости самого радикального отказа от собственности и любой формы обладания как от формы зависимости от материального мира. Нищета - краеугольный камень францисканства; обручение Франциска с Дамой Нищетой впоследствии стало темой одного из самых мистических и эмоциональных произведений францисканской литературы «Sacrum commercium Beati Francisci cum Domina Paupertate” Именно францисканская Дама Нищета стала предметом вдохновенного изображения Данте579 580 581. Пятое «Наставление о кресте», в котором Франциск призывает почитать крест, также характерно, так как крест в то время, как и евхаристия, также был предметом критики катаров . Интересно, что Франциск, неоднократно полемизировавший с катарским учением, все же нигде открыто не только не называет своих идейных противников, но и не призывает бороться с ними; факт, -3 неоднократно приводивший в недоумение исследователей . В шестом «Наставлении о подражании Господу» говорится о евангельских ценностях и о необходимости буквально следовать заветам Христа. Франциск довел свое подражание Христу до крайней степени, то есть до стигматизации. Его последователи, левые францисканцы - спиритуалы, окончательно отождествили его с Христом, а в его жизни видели второе пришествие Христа, что не могло не вызвать крайнее отрицательную реакцию церкви. Обширная литература левых францисканцев включала в себя самые разнообразные жанры - и проповеди, и морально - философские трактаты, и политические памфлеты, и, конечно, поэтические лауды Якопоне да Тоди. Десятое Наставление «Об умерщвлении плоти» написано совершенно в духе «мрачного средневековья», если пользоваться известными историческими и псевдоисторическими клише: Франциск призывает относиться к своему телу как к своему врагу. Крайний аскетизм Франциска и его последователей известен. Вспомним, что именно францисканцы принимали самое деятельное участие в массовом движении флагеллантов, начавшемся в 1260 году в Перудже и охватившем всю Италию а затем и Европу и создавшем собственную литературу (лауды). Францисканский орден и впоследствии подавал примеры самых беспощадных и противоестественных аскетических практик. Не имея возможности углубляться в сущность и происхождение христианского аскетизма, вспомним, что аскетизм - это также некий способ (пусть и наиболее маргинальный) достижения максимальной независимости от мира путем подавления самых естественных желаний, это и определенный физиологический путь к достижению высшего духовного состояния, свойственный и для других религий и философских учений (нищета и самоограничение античных киников, образ жизни исламских дервишей, аскетические упражнения буддистских монахов). Целью крайних аскетических практик также является обретение сверхъестественных способностей и переживание глубочайших экстатических состояний, описанием которых изобилуют рассказы о Франциске и его последователях - прежде всего сборник «Цветочки». Ненависть к человеческому телу - это единственный пункт, по которому взгляды Франциска на человека сближаются с крайним, даже противоестественным аскетизмом катаров; и все же разница присутствует - для Франциска, в противоположность религии катаров- альбигойцев, позитивность всего материального мира не подвергается сомнению. Аскетизм для него - всего лишь ипостась нищеты; он не имеет глубокой мировоззренческой основы. Наставления с XIII по XXVIII традиционно называются «францисканскими блаженствами» и представляют собой углубление и развитие евангельских идей о духовном блаженстве с целью подражания Христу. Это такие францисканские добродетели как терпение, смирение, чистота сердца, сострадание к ближнему, внутренний покой и радость: сам дух францисканства. «Францисканские блаженства» можно назвать своеобразным свободным комментарием к текстам из Евангелия; здесь мы еще раз можем заметить, что францисканство как таковое не является все же самостоятельным учением, а всего лишь акцентированием определенных моментов евангельских текстов. Здесь стиль изложения иногда внезапно изменяется, и мы читаем истинные слова Франциска, то есть те части, которые не подверглись последующему редактированию со стороны эрудита - секретаря. Франциск пишет очень простыми и трогательными словами, используя из художественных средств только параллельные конструкции и примитивные рифмы, что сближает этот прозаический текст с поэзией: «Где любовь и мудрость, там изгнан страх и изгнана грубость. Где терпение и смирение, там не будет гнева и не будет смущения. Где нищета с радостью, там не будет алчности и не будет скупости. Где покой и размышление, там не будет блуждания и возмущения. Где страх Господень хранит свой двор, там враг не сыщет, как войти. Где милосердие и скромность, там нет излишества и нет ожесточения»1. Ubi caritas est et sapientia, ibi nec timor nec ignorantia. Ubi est patientia et humilitas, ibi nec ira nec perturbatio. Ubi est paupertas cum laetitia, ibi nec cupiditas nec avaritia. Ubi est quies et meditatio, ibi neque sollicitudo neque vagatio. Ubi est timor Domini ad atrium suum custodiendum, ibi inimicus non potest habere locum ad ingrediendum. Ubi est misericordia et discretio, ibi nec superfluitas nec induratio. Заканчиваются “Наставления” на высоко мистической ноте - Франциск говорит о необходимости сохранения монахами неких тайн: “Блажен раб, собирающий на небесах сокровища, которые являет ему Господь, и не желающий показывать их людям ради корысти, потому что Всевышний сам откроет дела его, кому захочет. Блажен раб, сохраняющий в сердце своем тайны Господа. Beatus servus, qui thesaurisat in caelo bona, quae Dominus sibi ostendit et sub specie mercedis non cupit manifestare homonibus, quia ipse altissimus manifestabit opera eius quibuscumque placuerit. Beatus servus, qui secreta Domini observat in corde suo”582 583. Подчеркнем еще раз важность «Наставлений» для всего францисканского наследия: это действительно «зеркало совершенства» духовной жизни; именно здесь Франциск изобразил свой идеал истинного христианина. Уставы. «Неутвержденный устав». Более распространенное название этого документа - «Правило, не утвержденное буллой» («Regula non bullata»). Это первый вариант устава нового францисканского ордена, когда у Франциска было всего лишь одиннадцать последователей; тогда Франциск получил лишь устное утверждение Папы. При этом устное одобрение верховного понтифика последовало далеко не сразу, а только после довольно длительных колебаний, вызванных крайней радикальностью устава нового ордена, хотя Франциск призывал всего лишь буквально следовать Евангелию. Впоследствии Папа подтвердил свое одобрение и закрепил его соответствующими Актами на Латеранском соборе. Преемник его Гонорий III также подтвердил это одобрение - в своих двух буллах он говорит о францисканцах как о членах нового уже утвержденного ордена. О факте написания устава Франциска сам говорит в своем Завещании, настаивая на том, как устав был явлен ему самим Богом: «И после того как Господь даровал мне братьев, никто не указал мне, что следует делать, но Всевышний сам открыл мне, что я должен жить по образу святого Евангелия. И я велел записать это со всей простотой, немногими словами, и господин Папа утвердил это. Et postquam Dominus dedit mihi de fratribus, nemo ostendebat mihi, quid deberem facere, sed ipse Altissimus revelavit mihi, quod deberem vivere secundum formam sancti Evangelii. Et ego paucis verbis et simpliciter feci scribi et dominus papa confirmavit mihi»1. Этот текст с 1223 года, то есть после утверждения «Правила» 1223 года, уже не имел юридической ценности, но остался ценнейшим историческим и духовным документом. Всего в этом документе 24 главы, пролог и заключение. «Неутвержденный устав» является одной из первых попыток Франциска организовать и регламентировать образ жизни своих многочисленных последователей. Написан он был в 1221 году в Фонте Коломбо, когда из-за упадка сил и болезней он уже не мог заниматься проповеднической деятельностью. Затем текст был отредактирован Чезаре да Спира по просьбе самого Франциска. Многочисленные цитаты из Библии также были вставлены Чезаре да Спира. По стилю он напоминает «Увещевания» и мало походит на законодательный юридический документ, так как, подобно многим произведениям Франциска, написан крайне эмоционально. Запрещения и предписания выражены в форме просьбы, в сослагательном наклонении. В «Уставе» много интересных исторических реалий: так, Франциск подробно описывает процедуру вступления в орден, одежду францисканцев, их образ жизни (все это осталось практически неизменным и в наши дни). Интересна та часть устава, где рекомендуется воздержание от общения с женщинами, что целиком вписывается во все канонические рамки средневековья; но все же в этом запрете отсутствует традиционная для средневекового сознания враждебность по отношению к женскому началу. Параграф о миссионерской деятельности «Об идущих к сарацинам и другим язычникам» также написан чрезвычайно эмоционально; мы видим, что здесь сказался личный опыт Франциска пребывания в исламском мире. Франциск пишет, что те, которые идут проповедовать христианство среди мусульман, должны сознать, что идут на верную смерть и мучения. Здесь еще раз вспоминается дантовское «la sete del martiro» - жажда мученичества - владевшая Франциском и его последователями584. Несмотря на то, что это документ в основном юридического назначения, его отличает высоко мистическая атмосфера и экзальтированный стиль. П. Сабатье справедливо говорит о крайней эмоциональности его стиля, переходящей в странную поэтическую хаотичность: «Это - стансы, в которых страсти души переходят через все тоны, через все гаммы, от самых тихих до самых мужественных, от радостных и увлекательных, подобных трубному звуку, до тех смущающих и подавляющих душу звуков, подобно замогильному голосу»585 586. Подобная хаотичность изложения будет впоследствии свойственна другому великому францисканскому мистику - Якопоне да Тоди (его так называемая грамматическая иррациональность). Об эмоциональности и «высоко мистической атмосфере» «Неутвержденного устава» говорит также и Ф.Олждати, называя его «историческим и духовным документом, драгоценным для понимания и поддержания подлинно францисканской жизни» . П. Сабатье в свойственной ему манере резко отрицательно относится к самому факту написания Франциском устава - «Не было человека менее способного, чем Франциск, написать устав»587. Кроме того, продолжает П. Сабатье, - для францисканского мистицизма «правила не только бесполезны, но они почти оскорбительны и являются по меньшей мере признаком сомнения»588. Он считает, вероятно справедливо, что два устава - официальный «Утвержденный Устав» 1223 года и «Неутвержденный» 1221 года не имеют ничего общего, кроме имени. «Утвержденный устав», или так называемый «Второй устав», утвержденный в 1223 году буллой папы Гонория III от 29 ноября, что явствует из его подписи под последней строкой - «дано в Латеране в третий день от декабрьских календ, в восьмой год нашего понтификата». Франциск начал работу над ним в тот период, когда он уже формально не руководил орденом. Кардинал Уголино настоял на том, чтобы Франциск немедленно начал переработку текста первоначального устава и сделал его более соответствующим юридическим требованиям, то есть нормативным документом. В процессе работы над уставом он, естественно, пользовался помощью сподвижников и секретарей. Поэтому именно в этом документе присутствие других авторов наиболее очевидно и, конечно, здесь вопрос авторства является еще более дискутируемым. Вспомним, что Устав был отредактирован самим кардиналом Уголино, ставшим впоследствии папой, придавшим ему вид классического юридического документа. Его лаконичный стиль и правильный латинский язык совершенно не соответствуют другим произведениям Франциска - он более чем в три раза короче первого устава. Повсеместно встречаются формулировки средневекового канонического права. Из текста изъяты многие библейские цитаты, которые, как правило, употреблял Франциск, то есть его любимые цитаты. Только в двух главах -VI и X (VI - о милостыни и о немощных братьях, X - об увещевании и исправлении братьев) стиль изложения несколько отличается от обычного сухого стиля регламентирующего документа. Вероятно, эти части в меньшей степени подверглись редактированию и эмоциональный стиль Франциска здесь был сохранен в большей степени. Кроме того, иногда специфический стиль Франциска все же присутствует в тексте, несмотря на все последующие внесенные изменения - в особенности там, где он в иногда свойственной ему жесткой манере закрепляет основные правила жизни ордена: «Наказываю твердо.. .Приказываю во имя послушания ...Всем братьям послушанием вменяется.»589, а также те строки, где он просит братьев о духовной заботе и любви, превосходящей материнскую590. Наиболее известной в «Уставе» является шестая глава о нищете, написанная глубоко эмоционально, даже экзальтированно, что резко контрастируюет с сухим стилем юридического документа. Здесь Франциск выступает как поэт и мистик: «Ничто братья не должны называть своим: ни дом, ни какое-либо место, ни имущество, но должны оставаться странниками и пришельцами в веке сем, в бедности и смирении служа Господу и уповая на подаяние. И пусть не стыдятся, ибо Господь ради нас сам стал нищим в мире сем. Таково величие высочайшей бедности - она, братья мои возлюбленные, сделала нас наследниками и царями царства небесного, лишила имущества, но превознесла добродетелями. Таков наш удел и путь, ведущий в землю живых... Fratres nihil sibi approprient nec omum nec locum nec aliquam rem. Et tanquam peregrini et advenae in hoc saeculo in paupertate et humilitate Domino famulantes vadant pro eleemosyna confidenter, nec oportet eos verecundari, quia Dominus pro nobis se fecit pauperem in hoc mundo. Haec est illa celsitudo altissimae paupertatis, quae vos, carissimos fratres meos, heredes et reges regni caelorum instituit, paupers rebus fecit, virtutibus sublimavit. Haec est portio vestra, quae perducit in terram viventium». Устав содержит всего 12 глав и завершается знаменательной жесткой формулировкой, приписанной собственноручно папой Гонорием III - если кто «в безумной дерзости» посмеет пойти против устава, тот испытает на себе «гнев Бога всемогущего»1. В качестве юридического документа Устав сохраняет силу и в наши дни в практически неизменном виде (кроме образованного позже ордена капуцинов), и присоединен церковью к трем великим монашеским уставам. Сабатье называет этот устав взаимообязующим контрактом и резко противопоставляет его первому уставу 1221 года. Рукопись хранилась до недавнего времени (до землетрясения 1997 года) в Ассизи в музее ризницы Св. Монастыря. Из юридических документов вспомним также два кратких текста (они впоследствии вошли в состав Устава монастыря кларисс) это - «Образ жизни» и «Последняя воля». «Образ жизни» - небольшая записка, скорее всего, это только набросок или начало большого текста, в котором Франциск собирался изложить устав будущего ордена кларисс, избравших созерцательную и затворническую жизнь. Текст был написан в драматический период образования женского монастыря 1212-1213 г. (вспомним романтическую историю бегства Клары из дома, напоминающую сцену похищения из рыцарского романа). Заканчивается этот небольшой текст рыцарской клятвой вечной верности, любви и заботы; именно так принято было относиться во францисканском ордене к женщинам (Франциск называет их «дамами»): «Поскольку Божиим вдохновением сделались вы дочерьми и служанками высочайшего Царя, Отца нашего небесного, и Духу Святому обручились, избрав жизнь по совершенству святого Евангелия, я обещаю вам и за себя, и за моих братьев, что мы всегда будем заботиться о вас точно так же, как о самих себе, и любить будем вас, и о вас тревожиться. Quia divina inspiratione fecistis vos filias et ancillas altissimi summi Regis Patris caelestis, et Spiritui Sancto vos desponsastis eligendo vivere secundum perfectionem sancti Evangelii, volo et promitto per me et fratres meos semper hebere de vobis tamquam de ipsis curam diligentem et sollicitudinem specialem». Второй текст - «Последняя воля», также обращенная к Кларе и ее последовательницам, как явствует из названия, был написан незадолго до смерти. Тон этого послания торжественный, а в конце даже становится встревоженным и обеспокоенным. Франциск говорит об опасности совращения с избранного пути некими «учениями» как о реальности: в ордене к тому времени уже начались раздоры (дискуссия по поводу степени соблюдения бедности), приведшие вскоре к драматическому расколу. «Я, бедный брат Франциск, желаю следовать жизни и бедности высочайшего Г оспода нашего Иисуса Христа и Его пресвятой Матери, и в этом упорно пребывать до самой смерти. И потому прошу вас, сестры и госпожи мои, и даю вам наставление, чтобы вы всегда пребывали в этой пресвятой нищенской жизни. Берегитесь чрезвычайно, дабы ничье учение, никакой совет вовеки не совратил вас с этого пути. Ego frater Franciscus parvulus volo sequi vitam et paupertatem altissimi Domini nostri Iesu Christi et eius sanctissimae matris et perseverare in ea usque in finem; et rogo vos, dominas meas, et consilium do vobis, ut in ista sanctissima vita et paupertate semper vivatis. Et custodite vos multum, ne doctrina vel consilio alicuius ab ipsa in perpetuum ullatenus recedatis». Сразу же обращает на себя внимание тот факт, что в обоих текстах Франциск чрезвычайно мягко обращается к монахиням, ничего им строго не предписывая - «прошу вас», «даю вам наставление»... - называет их в духе рыцарства «мои госпожи», «дамы», «дочери отца небесного». И, конечно, еще раз обещает от своего лица и от лица братьев ордена всегда защищать и заботиться о них. Даже в этих крошечных отрывках мы видим использование «куртуазной» стилистики Франциска по отношению к женщинам. Оба текста были сохранены св.Кларой Ассизской и содержатся в написанном ею Правиле (Уставе)591 592. Рукопись Устава монастыря св.Клары хранилась до землетрясения в Ассизи . Устав для отшельников (правило жизни в уединении). Авторство этого небольшого текста бесспорно - по свидетельствам современников, «Устав» был составлен самим Франциском, без помощи секретарей и редакторов. Ф.Олджати относит его создание к периоду с 1217 по 1221 год на основании упоминании в тексте должностей провинциальных министров и кустодов (хранителей, стражей), которые, как известно, были учреждены на капитуле 1217 года. Основная задача для отшельников - сторониться людей и сохранять молчание, что с точки зрения францисканского мировоззрения достаточно необычно, так как отшельничество (созерцательный образ жизни) вообще не характерно для деятельного образа жизни францисканских монахов. Вспомним, тем не менее, что и сам Франциск после дальних странствий и годов проповеднической и миссионерской деятельности удалился на гору Ла Верна, где получил стигматы, а затем в монастырь Сан Дамиано, где и создал «Гимн творений». Этот устав уравновешивает и соединяет две ипостасти духовного служения - деятельную и созерцательную. Два завещания (Малое Сиенское и Большое) Малое Сиенское завещание. Текст его не вызывает сомнений в аутентичности, так как содержится в 17 главе Перуджинской легенды. Время написания - май-июнь 1226 года, когда он на недолгое время остановился в Сиене, будучи уже тяжело больным. Завещание было записано кем-то из его секретарей под диктовку, но эмоциональность его изложения сохранилась. Другое его название- «Завещание, сделанное в старости» - звучит для современного читателя достаточно странно, если учесть возраст, в котором Франциск его написал (40 с небольшим лет). Малое завещание было продиктовано Франциском в состоянии крайне критическом, после тяжело прошедшей ночи, по просьбе монахов, уверенных в том, что он не выживет. Завещание занимает всего лишь несколько строк из-за физической слабости Франциска - «от слабости и печали немощи я не в силах говорить, кратко в этих трех словах объявлю братьям свою волю...». Это последнее благословение и последние заветы о сохранении любви, бедности и покорности. Подчеркиваем то, что Франциск опять настаивает на покорности церкви: в ордене к тому времени уже начались раздоры. «Напиши, что я благословляю всех братьев моих, которые ныне в Ордене, и которые вступят в него вплоть до скончания мира. И, поскольку я не могу говорить по причине немощи и жестоких мук недуга, я вкратце обьявляю братьям волю мою в этих трех словах. А именно: чтобы в знак памяти благословения моего и завещания они всегда любили друг друга, всегда любили и хранили госпожу нашу святую нищету и всегда были верными и послушными священникам и всему клиру святой матери Церкви. Scribe qualiter benedico cunctis fratribus meis, qui sunt in religione et qui venture erunt usque ad finem saeculi... Quoniamm propter delibitatem et dolorem infirmitatis loqui non valeo, breviter in istis tribus verbis patefacio fratribus meis voluntatem meam, videlicet: ut in signum memoriae meae benedictionis et meae testamenti simper diligent se ad invicem, simper diligant et observent dominam nostrum sanctam paupertatem, et ut semper praelatis et omnibus clericis sanctae matris ecclesiae fidelis et subiecti exsistant». Большое Завещание. Написано в неизвестном месте и при неизвестных обстоятельствах. Время написания - конец сентября или начало октября 1226 года, то есть непосредственно перед смертью. Текст не редактировался, что явствует из шероховатого и несколько примитивного языка документа. О «бедной и простой латыни» говорит Ф.Олждати593; мы как будто слышим живую речь Франциска. Оно в большей степени, чем другие документы, написано крайне эмоциональным языком. Это скорее духовное и идейное, но не юридическое завещание Франциска, в последние годы жизни практически отстраненного от руководства орденом. Это очень личный документ и. конечно, самый аутентичный. Начинается завещание с автобиографических моментов его обращения и покаяния. Именно здесь Франциск вспоминает о том, что никто, кроме Бога, не указывал ему, как жить. Резкий тон последних строк контрастирует с общей экстатической тональностью - Франциск, как бы предчувствуя грядущий раскол, строго приказывает ничего не убавлять, не прибавлять к Уставу и даже не писать никаких пояснений к нему, остерегаться различных толкований его, и исполнять его буквально. Важный факт - Франциск, настаивая на своей простоте и неучености, еще раз говорит о необходимости собирать и хранить святейшие имена и слова Бога, даже найденные в местах недостойных, и о необходимости уважать и почитать теологов и тех, кто доносит святейшие божественные слова. Послания. Из посланий Франциска лишь немногие дошли до нас. Некоторые из них лаконичны и даже фрагментарны; некоторые достаточно обширны и представляют собой отдельные произведения. Это “Послание всем христианам” (дошедшее в двух редакциях), представляющее собой своего рода правило, по которому Франциск предлагал жить мирянам, которые по каким-либо причинам не могут оставить свой обычный образ жизни, семью, обязанности перед обществом, но стремятся жить в соответствии с “францисканской духовностью”: впоследствии эти “светские” последователи Франциска были объединены в так называемый орден терциариев594. С самых первых строк поражает масштаб и широта мышления Франциска: он обращается ко “всем христианам, монахам, клирикам и мирянам, мужчинам и женщинам, всем, населяющим вселенную...” По выражению Данте, Франциск обращается к ним «царственно» (Рай, XI -XII ). П.Сабатье придавал особое значение этому посланию и считал, что в этих страницах заключено все францисканское евангелие - «Те, кто не хотят вкусить, сколь сладок Господь, и тьму любят более, нежели свет, не желая исполнять заповеди божии, - прокляты, о них сказано через пророка «Прокляты уклоняющиеся от заповедей твоих»595. Существуют две редакции послания, широко известна до начала нашего столетия была вторая редакция, опубликована в 17 веке ирландским францисканцем Лукой Ваддингом. В 1900 году Поль Сабатье обнаружил первую редакцию в библиотеке Вольтерры и предположил, что эта рукопись является первоначальным вариантом Послания, а не его сокращенным изложением. В основополагающем издании францисканских текстов Эссер придерживается того же мнения. Датировка обеих редакций очень приблизительна. Достаточно точно мы можем говорить только о второй редакции - она связана с организацией Ордена терциариев, следовательно, это около 1221 года. Э. Робо596, напротив, полагает, что все письмо может быть датировано достаточно точно и говорит о несколько более раннем времени - 1215 год. Текст безусловно подвергся редакции, так как содержит множество цитат из Священного писания. Стиль письма эмоционален, содержит множество восклицательных предложений. Это характерное для средневековья упоминание дьявола, угроза погибели души и вечных мук; напоминание о Судном дне, когда придет расплата за грехи. Здесь опять мы видим характерное для Франциска отвращение к человеческому телу: он обращается ко всем, кто «исполнен ненависти к своей плоти, отягощенной пороками и грехами». Во второй редакции он повторяет эту мысль - «мы должны ненавидеть свою плоть»... «тело же надлежит иметь в небрежении и поношении». В этом послании особенно известным является высокопоэтическая часть, посвященная Слову, посланному Богом - отцом ради спасения рода человеческого597. Четыре «Послания о почитании Тела и Крови Господа и его Слова» (в двух редакциях) продолжают тему реальности Евхаристии, обнаруживая при этом и определенную теологическую подготовку; взволнованная тональность писем свидетельствует о самой искренней вере Франциска в личном присутствии Бога в церкви в момент преосуществления Сына Божьего. Послание всему ордену. Послание “Ко всему ордену” имеет практическое назначение и связано с необходимостью укрепления молодого ордена и монашеского образа жизни. Послание заключается поэтической и возвышенной молитвой, написанной ритмической прозой и представляющей один из лучших образцов литургической поэзии. Текст послания подвергся значительной редакции со стороны его секретарей. От простого и безыскусного стиля Франциска здесь не остается и следа. Различные исследователи называют разные даты написания послания - или 12221223, или 1224, или 1226 год. Убертино да Казале сообщает, что послание было написано «в конце дней его». С первых же строк становится ясно, что орден к моменту написания послания уже оформился организационно - Франциск, обращаясь к братьям ордена, перечисляет практически все иерархические ступени - генерального министра ордена, кустодов, священников и т.д. Франциск снова напоминает о важности евхаристии и о необходимости строжайшего соблюдения устава, и сам кается и исповедуется в том, что «Во многом я тяжко согрешил, более всего в том, что не сумел сохранить обещанный Господу устав, не умел исполнить службу, как предписывает устав, или по небрежности, или по немощи своей, или потому, что невежественен я и глуп»; умоляет генерального министра, чтобы тот «принудил всех неукоснительно соблюдать устав...». Здесь мы снова видим его отношение к Слову - Франциск опять говорит о необходимости хранить его письмо и «усердно беречь» - «Поэтому убеждаю всех братьев моих и во Христе ободряю, чтобы всякий раз, где бы они ни обнаружили написанные божественные слова, пусть, как могут, окажут им почтение, и если им покажется, что они нехорошо размещены или недостойно лежат, брошенные в каком-нибудь месте, пусть соберут и поместят с почетом Господа, который пребывает в речах, которые Он сказал. Ибо многое освящается словами Божьими, и силой слов Христовых воздвигается святилище алтаря». Заканчивается послание известной молитвой Onnipotente. «Послание к правителям народов» о необходимости соблюдения евангельских заветов обращено ко всем сильным мира сего; такое обращение - совершенно в духе самого Франциска и францисканцев, никогда не боявшихся власти и впоследствии часто бросавших ей прямой вызов. Послание возымело самые реальные последствия - многие венценосные особы средневековой Европы приняли францисканство, вступив в орден терциариев598. Подлинность послания подтверждена после сравнительного анализа только в последние годы (сомнения в подлинности вызывал тот факт, что послание не входило ни в одну из древнейших групп рукописей и было известно только в рукописи на испанском языке, впоследствии переведенной на латынь). Время написания - вскоре после 1220 года, когда Франциск, изнуренный болезнями, коренным образом меняет свой образ жизни - прекращает проповедническую и миссионерскую деятельность и «обращается к письменному слову». Это послание - единственный случай, когда Франциск обращается к правителям мира сразу: «Всем городским властям и консулам, магистратам и правителям во всех концах мира...» Тон этого небольшого (одна страница) послания чрезвычайно пессимистичен, даже апокалиптичен; это типично средневековый текст в идейном смысле. Основное в нем - напоминание всем о скорой неизбежной смерти, об адских муках и страшном суде.Еще один важный момент - подчеркивание особой важности культа евхаристии, скорее всего, из-за возникновения множества ересей, отрицавших причастие (прежде всего, катары). Последняя фраза послания - «да будут благословенны те, кто это послание сохранит у себя». Это еще одно подтверждение его сакрального отношения к слову написанному, в данном случае даже к собственному (вспомним совет брату Леоне постоянно хранить на себе его послание - яркое свидетельство его веры в магическую силу написанного слова.) “Послание к министру” написано по конкретному поводу: это ответ министру ордена599, уставшему от руководящих обязанностей и просящему Франциска о разрешении удалиться от дел; Франциск отказывает ему, убеждая его в необходмости продолжать служение и предпочесть созерцательной жизни жизнь действенную. Именно в этом послании содержится основная идея францисканского подвижничества - не отшельничество, а пребывание в миру и борьба в мирской жизни за христианские и францисканские идеалы, жизнь в повседневных трудах и заботах. Это является более ценным для бога, чем пустынножительство. Интересен также и предполагаемый адресат этого послания - брат Илия, личность известная в ордене, но очень неоднозначная. Оставив в стороне самые различные и зачастую противоположные мнения о брате Илие, подчеркнем, что Франциск обращается к нему с отеческой любовью, наставляя его в минуты духовного кризиса, приведшего его к мысли оставить монашеское служение и уйти в отшельничество. Кроме того, в письме содержится напоминание Франциска о необходимости прощать смертные грехи согрешившим братьям, ибо «не здоровые имеют нужду во враче, но больные». Подобное напоминание может служить косвенным подтверждением того, что адресатом является именно Илия, так как именно вокруг его фигуры сконцентрировалась вся «отрицательная информация» - справедливо или нет, но Илию впоследствии обвиняли во множестве «смертных» грехов, что и привело его к открытой оппозиции и к изгнанию из ордена. В тексте мы опять встречаем еще одно, характерное для отношения к Слову указание Франциска о необходимости «бережно хранить при себе» это письмо. Датировка этого текста достаточно ясна - это 1222 - 1223 годы, когда Франциск уже фактически отошел от руководства орденом и передал дела брату Илие600. Среди небольших писем частным лицам есть особо ценные для понимания всей францисканской духовности; это уже упоминавшаяся Записка брату Леоне (редкий автограф Франциска); Записка Антонию Падуанскому об университетском преподавании, имеющая важнешее значение для понимания отношения Франциска к науке и рациональному познанию; трогательное Письмо Донне Джакомине, знатной римлянке, испытывавший к Франциску сильные чувства. «Послание ко всем клирикам о почитании тела Христова и о чистоте алтарей» существует в двух редакциях. Известны несколько рукописей этого послания, что говорит о его распространенности (один из списков 1238 года был найден в архиве бенедиктинского аббатства в Субиако). Послание чрезвычайно близко по содержанию и по стилю к Завещанию и, скорее всего, относится к последнему году жизни Франциска - к 1226 году. Это послание в большей степени трактует теологические вопросы - значения таинства причастия, Имени и Имен Бога. Франциск еще раз говорит о священных Именах Бога, о значении Слова - «ничто не может стать Телом, не освятившись прежде Словом»; и опятьс каким-то упорством напоминает о необходимости собирать повсеместно «имена и слова господа писаные», даже если они найдены в «нечистых местах». Послание к кустодам (хранителям) - первая редакция.Письмо было написано около 1223 года и обращено к кустодам (хранителям), являвшимся одной из высших иерархических ступеней ордена. Вместе с «Посланием к правителям народов», «Послание к кустодам» было известно только в испанской рукописи. Затем оно было переведено на латынь и издано Л.Уаддингом. Латинская рукопись «Послания к кустодам» был впоследствии найдена и опубликована П. Сабатье. В письме Франциск просит иерархов ордена свято соблюдать следующие три момента. Первый - почитать таинство евхаристии и сам обряд. Второй - почитать «написанные священные имена и слова Бога», свято беречь и хранить рукописи: «Написанные же имена и слова Господа, где бы ни находились в нечистых местах, пусть собираются, и кустоды должны поместить их в достойном месте». Третий - приказывает сделать копии с письма и хранить при себе. Характерно, что Франциск постоянно ставит в один ряд таинство евхаристии и таинство Слова, практически уравнивая их в теологическом смысле. Послание к кустодам (стражам) - вторая редакция. Судьба его примерно такая же, как и у первого послания к кустодам - испанская рукопись, перевод на латынь и издание Уаддинга. Написано в 1223 году, еще одно распространенное его название - «послание ко всем гвардианам». Впоследствии Эссер после тщательного филологического анализа доказал его принадлежность Франциску. Это послание практически повторяет первое послание, но является более кратким. В нем Франциск говорит о наличии первого послания и снова просит сделать с этого письма много списков и хранить его. «Записка брату Леоне». Большое значение для всего францисканского наследия имеет краткое послание к брату Леоне так как оно является одним из немногих сохранившихся автографов Франциска, подлинность которого уже давно не вызывает сомнений. Оно было написано примерно в 1223-1224 годах им собственноручно на латинском языке и не подверглось никакой редакции, так как имеет окказиональный характер, хотя об обстоятельствах его написания мы можем только догадываться. Скорее всего, как это видно из текста, речь идет о продолжении какой-то беседы, которую вели в дороге Франциск и Леоне. Тон этого краткого послания не только чрезвычайно дружелюбен и заботлив (Франциск говорит о своей материнской заботе о братьях). Он предоставляет брату Леоне полную свободу в его деятельности, не сковывая его никакими жесткими регламентациями, так как одно из важнейших положений францисканства - это свобода выбора. Это письмо имеет особое значение, так как была написано Франциском собственноручно, и, таким образом, считаясь религиозной реликвией, является предметом поклонения верующих, поскольку к ней прикасалась рука святого. Пергамент с текстом письма и по сей день хранится в сокровищнице городского собора в Сполето. F. Leo f.Francissco tuo salutem et pacem. Ita dico tibi fili mei sicut mater, quia omnia verba quae diximus in via, breviter in hoc verba dispono et consilio, et si (de post) oportet propter consilium venire ad me, quia ita consilio tibi: in qoqumque modo melius videtur tibi placet domino deo et sequi vestigiam et paupertatem suam, faciatis cum beneditione domini dei et mea obedientia. Et si tibi est necessarium animam tuam propter aliam consolationem tua et si vis, Leo, venire ad me, veni. Брату Леоне твой брат Франциск, привет и мир. Так говорю тебе, сын мой, как мать, и все слова, сказанные нами в дороге, кратко выражаю в этом слове, и если тебе потом понадобится прийти ко мне за советом,то так тебе посоветую - как бы ни показалось тебе лучше послужить Господу Богу и следовать за ним и его бедностью, делай с благословением Бога и моим согласием. И если тебе нужно душу свою обратить к другой за утешением, и если хочешь, Леоне, прийти ко мне, приходи». Этот документ является редким свидетельством страннического образа жизни Франциска и его первых сподвижников—он вспоминает «слова, которые они говорили по дороге». Характерно, что в стиле письма четко прослеживаются разговорные интонации. Послание донне Джакомине. Мадонна Джакома да Сеттесоли - знатная и богатая римлянка, одна из многих женщин, глубоко любивших Франциска. Письмо сугубо личного характера - Франциск называет ее «дорогая», сообщает ей о своей болезни и близкой смерти и просит ее привести ему тех сладостей, которые он пробовал у нее в Риме. Трогательная последняя встреча Франциска и Джакомины часто описывается во францисканских источниках; Джакомина да Сеттесоли («брат Джакомина», как называл ее Франциск, подчеркивая свое отношение к ней только как к другу, похоронена, согласно ее завещанию, в нескольких шагах от могилы самого Франциска в Нижней церкви Ассизи). В этом письме мы видим живого и человечного Франциска, далекого от агиографических канонов и схем. «Госпоже Джакоме, рабе Всевышнего, брат Франциск, беднячок Христов, желает спасения в Господе и общения Духа Святого. Знай, дорогая, что Христос благословенный, по милости Своей, открыл мне, что конец моей жизни уже близко. Потому, если ты хочешь застать меня живым, получив это послание, поспеши в церковь Святой Марии Ангелов, ибо, если ты не придешь до такого-то дня601, живым меня уже не увидишь. И принеси с собой ткани власяницы, которой обовьешь тело мое, и воску для погребения. Еще, прошу, принеси тех сладостей, какие ты, бывало, давала мне, когда я хворал в Риме». «Послание брату Антонию». Среди текстов Франциска особое положение занимает совсем краткое - всего несколько строчек - послание Франциска Ассизского к его собрату по ордену - самому знаменитому и любимому после самого Франциска итальянскому святому португальского происхождения Фернандо Лиссабонскому, более известного под именем св. Антония Падуанского (1195-1231), великого подвижника, проповедника, «доктора церкви», покровителя Португалии и персонажа многочисленных произведений европейской живописи. Послание написано по конкретному поводу: Франциск поручает Антонию преподавание теологии монахам францисканского ордена. Вследствие этого Антоний становится первым в ордене преподавателем философии и теологии в университетах Болоньи, Монпелье, Тулузы (1222 - 1230), а одновременно начинает прославившую его проповедническую деятельность против альбигойской ереси в Южной Франции и Северной Италии. Письмо Антонию Падуанскому датируется достаточно точно - началом 1224 года, так как в нем Франциск ссылается на уже написанный Устав. Франциск называет его «моим епископом», так как Четветрый Латеранский собор 1215 года определил проповедническую и преподавательскую деятельность как епископское служение. Письмо написано на латыни - яркое свидетельство интернациональности культуры средневековья. Полуитальянец - полуфранцуз Франциск Ассизский пишет португальцу Антонию Падуанскому на международном языке образованной Европы. При этом латынь пользовалась гораздо большим престижем, чем современный английский, так как, ко всему прочему, была еще и языком сакральным, языком священных текстов и церковной службы. Поэтому текст, написанный на латыни, автоматически воспринимался как более стилистически возвышенный и значимый. Это письмо является особенно важным для понимания отношения Франциска и францисканского ордена к теоретической науке и вообще к рациональному познанию: «Брату Антонию, моему епископу, брат Франциск желает спасения. Хочу я, чтобы ты читал братьям святую теологию, лишь бы среди этих трудов ты не погасил дух молитвы и благочестия, как требует того наш устав». В этой простой и краткой, но многозначительной фразе сразу же чувствуется противопоставление рационального познания (теология как философское обоснование религиозных постулатов) и мистического пути (именно мистика - основа францисканства) и ощущение опасности для спасения души, исходящее от рационального способа познания. Это характерно средневековая мысль о позитивности иррационального основывается на известной цитате из апостола Павла о изначальной непознаваемости Бога. (Деян.,17, 13-18) В этом кратком письме мы видим, кроме того, и основной тезис мистического богословия по Дионисию Ареопагиту - знание через незнание, через мистическую интуицию. «...Истина в последней инстанции не может быть сообщена с помощью слов и книг и получена посредством мышления. Последняя истина может быть достигнута лишь как результат интенсивной духовной жизни, в качестве итога соответствующего духовного пути»602. «Рассказ об истинной и совершенной радости». Одна из самых любимых и наиболее часто цитируемых частей францисканского наследия в русской литературе второй половины XIX века и в особенности в литературе русского декаданса - это «Рассказ об истинной и совершенной радости» Франциска Ассизского, совсем небольшой текст, простая, но драматическая история с неожиданным финалом написанная чрезвычайно эмоционально и производящая большое впечатление на читателя крайним, почти болезненным духом аскетизма и мистики - один из краеугольных камней всего мировоззрения францисканства, это радость-страданье и победа духа. Еще раз в этой связи вспомним Л.Н.Толстого, на которого этот рассказ произвел неизгладимое впечатление. До нас текст дошел в нескольких вариантах в разных рукописях (древнейшая рукопись сохранилась в составе Флорентийского кодекса XIV века) и с неизбежными искажениями, так как был записан не лично Франциском, а с его слов через вторые и третьи руки монахами францисканского ордена. Тем не менее К. Эссер, самый авторитетный исследователь францисканского текстуального наследия, после глубокого сравнительного анализа различных рукописей подтвердил авторство этого текста и включил его в собрание сочинений Франциска Ассизского. Рассказ относится к самому трудному периоду пути Франциска - к началу, когда он начал свою простую проповедь евангельских ценностей (вспомним, что Франциск по сути не сказал ничего нового в христианстве и никак не стремился его реформировать; он лишь акцентировал наиболее гуманистические черты христианской идеи). В этот период его прогоняли, унижали, избивали, принимали за нищего бродягу и безумца, чему способствовала его вызывающе маргинальная манера поведения, напоминающая поведение русских юродивых; от сумашедшего Франциска отличало только то, что он был совершенно нормальным. Тогда у Франциска было мало сторонников, почти все они были в прошлом богатыми людьми, как и сам Франциск, отказавшиеся от своих богатств: бедность для них стала высшей степенью свободы и независимости от мира. В этот же период Франциск похитил из дома родителей самую богатую, знатную и прекрасную девушку Ассизи - Клару; история похищения Клары напоминает эпизод из рыцарских романов, на которых был воспитан Франциск. Впоследствии Клара основала женскую ветвь францисканского ордена - орден кларисс, не имеющий аналогов по суровости и аскетизму. История духовной любви Франциска и Клары стала сюжетом для целого ряда произведений итальянской литературы и кинематографии. Сюжет рассказа прост. Однажды возле Санта Мария дельи Анжели Франциск подозвал своего собрата и попросил его записать, что такое истинная радость. Истинная радость не в том, чтобы все профессора из Сорбонны вступили во францисканский орден (Франциск испытывал определенную нелюбовь к университетской науке; он, мистик, не понимал и не одобрял царившей тогда схоластики). Истинная радость не в том, чтобы король Англии (имеется в виду Ричард Львиное Сердце) и король Франции (Филипп Август) восприняли францисканское мировоззрение. Здесь Франциск будто бы предвидит, что вскоре после его смерти и сильные мира сего и даже венценосцы примут францисканский обет. Радость не в том, продолжает Франциск, чтобы весь исламский мир обратился в христианство. Эпоха крестовых походов, отдаленные геополитические последствия которых мы ощущаем и сейчас, была тогда в самом разгаре. Франциск и сам отправился с крестоносцами в собственный мирный крестовый поход, пробрался к самому султану Египта, который оказался терпимым и образованным правителем и долго с ним беседовал, пытаясь убедить принять христианство. Радость даже не в том, что Франциску будет дана власть совершать множество чудес и исцелять больных: ’’говорю тебе, что во всем этом нет истинной радости” - продолжает Франциск. “Так в чем же истинная радость, брат?” - спрашивает его спутник. И тогда Франциск рассказывает следующее. Он зимой возвращается из Перуджи в Ассизи, босой, в одном рубище, со стоптанными в кровь ногами и обледенелой одеждой. Он подробно и даже с некоторым наслаждением описывает свои страдания. Он приходит наконец в жилище к своим собратьям, долго стучит и умоляет впустить. Через некоторое время выходит один из его собратьев и прогоняет его, говоря, что он слишком прост и неучен для них, а они уже стали важными персонами и ему вместе с ними не место, он им больше не нужен (Здесь Франциск опять предвидит ситуацию, когда его впоследствии действительно отстранили от руководства орденом). Наконец его собрат, продолжая оскорблять его, произносит знаменательную фразу: “Ты - идиот”. Слово «идиот» обозначает несведущий, неученый, простой. «Идиотом» нзывал себя прежде всего сам Франциск, подчеркивая свою простоту и неученость (что не совсем соответствовало действительности), свое юродство. Он продолжает умолять впустить его хотя бы на одну ночь. Читатель ждет, что исполнится евангельское - “стучите, и отворят вам”. И наконец после долгой мольбы, унижений, его избивают и окончательно прогоняют, посылая к тамплиерам (этот рыцарский орден уже тогда пользовался дурной славой). Не исполняется сказанное в Евангелии. Так в чем же истинная и совершенная радость? После всего этого остаться неколебимым и сохранить терпение и продолжить свой путь: высшая степень самообладания и уверенности в своей правоте. «Он (брат Леонард) там же повествует, как однажды блаженный Франциск возле Святой Марии Ангельской призвал брата Леоне и сказал: «Брат Леоне, пиши». Тот ответил: «Я готов». «Пиши», - сказал, «что есть истинная радость. Пребывает вестник и говорит, что все профессора из Парижа вступили в Орден, пиши, это не есть истинная радость. То же самое, если все прелаты из-за Альп, архиепископы и епископы; то же самое, если король французский и король английский, пиши, это не есть истинная радость. То же самое, если братья мои пошли к неверным и обратили бы их всех в веру; то же самое, что Бог даровал мне милость исцелять больных и совершать много чудес: говорю тебе, что во всем этом нет истинной радости. Но какова же истинная радость? Я возвращаюсь из Перуджи и глубокой ночью прихожу сюда, и зима слякотная и до того холодная, что на рубашке намерзают сосульки и бьют по голеням, и ранят так, что выступает кровь. И весь в грязи и во льду, замерзший, я подхожу к дверям, и, после того как я долго стучал и кричал, подходит брат и спрашивает: «Кто там?» Я отвечаю: «Брат Франциск». А он отвечает: «Иди прочь, уже поздний час, не войдешь». И когда я продолжаю настаивать, отвечает: «Иди прочь, ты простак и неграмотен, не подходишь нам; нас так много и мы такие важные персоны, что мы не нуждаемся в тебе». А я все стою под дверью и говорю: «Из любви к Богу приютите меня этой ночью». А он говорит: «Не буду. Поди в обитель к крестоносцам и там попроси». Говорю тебе, что если сохраню терпение и дух мой не смутится, вот в этом и есть истинная радость, и истинная добродетель и спасение души». «Рассказ об истинной и совершенной радости» занимает особое место во францисканском наследии; это напряженный и драматический рассказ о трудностях избранного пути служения, трудностях не столько физических и телесных, хотя и они являются крайней степенью аскезы; главная опасность - в душе человека; победить свои сомнения и властвовать над собой - в этом есть истинная и совершенная радость603. Истинная радость - не в университетской учености Сорбонны, к которой Франциск всегда относился подозрительно; она и не в благосклонности венценосных особ; она даже не в исполнении давней мечты Франциска - обращении в христианство исламского мира; она и не в обретении сверъестественных способностей целительства и чудотворчества. Истинная радость, это «радость - страданье» - в сохранении невозмутимости духа и уверенности в избранном пути даже когда от тебя отрекаются твои же единомышленники и не исполняется библейское «Стучите, и отворят вам». Аскетизм, доведенный до предела человеческих возможностей, стремление испытать страдания Христа, жажда мученичества - “la sete del martiro” по словам Данте, сделавшем Франциска одной из наиболее запоминающихся фигур Божественной комедии, - все это сильно сократило земную жизнь Франциска Ассизского. Он умер в 44 года после явления ему шесткрылого серафима, от крайнего истощения, в состоянии стигматизации, действительно повторив путь Христа. В этой связи снова вспоминаются слова П.П.Муратова о «жуткой тайне святости» францисканского движения, его пропастях и глубинах. «Из явлений, доступных нашему воображению, явление святости несомненно одно из самых жутких. Экстатическое христианство Сан Франческо должно жечь и испепелять каждого, кто попытался бы приблизиться к нему вплотную»604 605. Итак, мы можем утверждать, что литературное наследие Франциска Ассизского целиком вписывается - и его поэтическая, и прозаическая части - в мировоззренческие рамки породившего его европейского XIII столетия. Так, "Гимн творений" как "космическая симфония" создает полную картину мира, отдавая дань свойственной концу средневековья энциклопедичности. Он встает, таким образом, при очень скромных размерах в один ряд с огромными "Суммами" Фомы Аквинского, хотя, конечно, эти произведения написаны с различных точек зрения, с различной целью и совершенно разными по духу людьми. Для Италии эпоха Дуеченто - это не только время создания всеобъемлющих философских систем и написания огромных энциклопедий (Фома Аквинский, Брунетто Латини и др.), это и время подведения определенных итогов. Это столетие - последнее "средневековое" столетие Италии, если пользоваться традиционной терминологией в отношении самого понятия "средневековая культура". Следующее за ним было уже временем "золотого века" литературы итальянского Возрождения, временем "Декамерона" и сонетов к Лауре. По эмоциональной напряженности и мистической устремленности ввысь литературное наследие Франциска Ассизского также неотделимо от своей эпохи. Выражение Ж. Дюби, проводящего параллель между деятельностью Франциска и созданием готических соборов, - "высочайшая готическая духовность"606 607 608, в полной мере применимо к каждому их текстов Франциска - от "Гимна творений" до молитвы «Да поглотит». Литературному наследию Франциска Ассизского свойственны и максимализм (роландовская "безмерность" - "demesure"), и стремление охватить всю вселенную, достичь ее высшей точки - как в строительстве храма, устремленного шпилем в небо, что в полной мере иллюстрируется известными словами основоположника петербургской школы медиевистики Л.П. Карсавина: "Величие и трагедия средневековья - в его неосуществившемся стремлении ко всеобщему синтезу" . С другой стороны, францисканская духовность, утверждающая идею безусловной позитивности, гармоничности и эстетической ценности мира, явилась также 3 выразителем религиозного возрождения , опередившего возрождение литературное и общекультурное.