Галицкие редакции Кормчих книг.

Необычная по составу Люблинская редакция Кормчей, открывавшаяся ярким полемическим Предисловием, привлекла внимание А.С. Павлова. Он полностью опубликовал Предисловие к Кормчей и определил парижское издание, по которому Василий Люблинский исправлял славянскую каноническую книгу. Кроме того, ученый доказал, что Люблинская редакция использовалась при подготовке печатной Кормчей в Москве в 1650-53 гг. [Павлов 1885а].

В дальнейшем обе галицкие редакции надолго выпали из поля зрения ученых. Они не могли помочь прояснить раннюю историю славянских переводов, вошедших в Кормчие книги, поэтому не интересовали исследователей XIX - нач. ХХ в. В них отсутствовала Правда Русская и княжеские уставы, поэтому они не были привлечены в сер. ХХ в. при изучении законодательных памятников в составе Кормчих книг. До последнего времени единственным исследователем Лукашевичской редакции Кормчей оставался Я.Н. Щапов, обративший внимание на то, что в этой редакции находится один из наиболее ранних вариантов «Правила о церковных людях» [Щапов 1965]. Щапов описал один из списков подобной Кормчей, по которому дал название всей редакции [Щапов 1959б. С. 11-17]^[46]. Ученый выявил еще ряд списков Лукашевичской редакции и обратил внимание на их украинское происхождение, а также отметил близость Волынского извода и Лукашевичской редакции Кормчей.

К Люблинской редакции Кормчей обратилась Е.В. Белякова в связи с изучением московской печатной Кормчей (Москва, Печатный двор, 1653). Наблюдения А.С. Павлова получили дополнительное обоснование в работах Е.В. Беляковой, которая подтвердила, что полемически заостренное предисловие Люблинской редакции было частично заимствовано в Кормчую при патр. Иосифе, но удалено при патр. Никоне, так что лишь некоторые печатные экземпляры сохранили листы с выписками из Люблинской редакции. Однако до настоящего времени по - прежнему оставались невыясненными как источники Люблинской редакции, так и пути, которыми она могла оказаться в Москве.

Наше исследование касается древнерусских редакций Кормчих книг и переработок, созданных на их основе, подобно галицким редакциям. За рамками нашего труда остались некоторые канонические книги, подготовленные на Балканах или в Великом княжестве Литовском, такие как Мазуринская и Западнорусская редакции Кормчей. Источникам и возникновению Мазуринской редакции Кормчей посвятила исследование Е.В.

Единственной исследовательницей Западнорусской редакции Кормчей стала Л.В. Мошкова, выявившая эту неизвестную ранее редакцию при описании рукописей РГАДА и назвавшая ряд списков из иных хранилищ. Мошкова дала название редакции, определила, что ее основным источником является Сербская редакция Кормчей. Создание Западнорусской редакции Кормчей Л.В. Мошкова отнесла к XV в. и связала с деятельностью митр. Киевского Григория Болгарина и, соответственно, с Киевской митрополией (в том ее виде, как она сформировалась после 1458 г.) [Мошкова 2005a: 232-234]. Основанием для датировки редакции послужил комплекс формулярных посланий митр. Киевского, помещенный в некоторых списках Западнорусской редакции, до сих пор остающийся неопубликованным и неизученным.

Как видим, редкая из русских редакций Кормчих XIV-XVII вв. удостаивалась специального исследования. Эти канонические сборники устойчивого состава попадали в поле зрения ученых лишь в связи с исследованием отдельных текстов, что неизбежно приводило к игнорированию многих списков, не содержащих нужного сочинения. Главным же недостатком подобного подхода являлось то, что Кормчая не рассматривалась как единый устойчивый по своему составу сборник, составлявшийся и редактировавшийся целиком, а не отдельными частями. Попытки изучить отдельный текст в отрыве от истории Кормчей книги в целом, равно как и заключения относительно истории всей Кормчей на основе изучения единственного текста неизбежно ведут к ошибочным выводам. К подобным же заблуждениям приводит и исследование единственной редакции вне иных канонических книг. История формирования и преобразований Кормчих книг имеет свои тенденции, которые не позволяют просто поместить изучаемую редакцию в центр исторических событий, опираясь лишь на общеисторические соображения. Наше исследование представляет собой попытку взглянуть на историю развития Кормчих книг в целом, воспринимая их как сборник, имеющий собственную судьбу и тесно связанный с иными книжными памятниками Древней Руси.