Николай Михайлович Карамзин происходил из старого дворянского рода, упоминаемого еще в XVI веке. Родился в Симбирской губернии в имении своего отца. Девятилетним мальчиком пристрастился к чтению старинных романов, развивших в нем природную чувствительность. На четырнадцатом году был привезен в Москву и отдан в пансион профессора Шадена, посещая и университет. В 1784 году поселяется в Москве и сближается с масонским кружком Новикова. В масонстве Карамзин пробыл всего два года и потом отошел от него, но общение с новиковским кружком имело на него большое влияние. Он вырос нравственно и умственно, развил вкус к литературе и заинтересовался русской историей. В мае 1789 года он предпринял длительное путешествие, из которого вернулся в сентябре 1790 года. Объехал всю Западную Европу: Германию, Швейцарию, Францию, Англию. Дорогой он записывал свои впечатления и, вернувшись в Россию, обработал их для печати и издал в шести частях («Письма русского путешественника», 1797-1801). Эта поездка имела огромное значение для развития Карамзина как писателя. Результатом ее была реформа русского литературного языка. Создателем русского литературного языка нового периода был Ломоносов. Карамзин задался целью устранить зависимость русского литературного языка от церковнославянского и латинского и заменить ломоносовский стиль более элегантным (по мнению Карамзина) французским литературным стилем. Реформа эта не приблизила литературный русский язык к разговорному. Она «только заменила один иностранный образец другим... Можно сомневаться в пользе исключения многих церковнославянских синонимов русских слов: они придавали красочность и разнообразие... Карамзин увеличил брешь между языком образованного общества и народным языком... Оправдание карамзинского стиля в том, что он стал языком Пушкина». 8 Обратимся теперь к развитию общего мировоззрения Карамзина и к начальной поре его занятий историей. Среди европейских мыслителей, оказавших влияние на Карамзина во время его путешествия, почетное место в «Письмах» Карамзин отвел Гердеру (1744-1803), автору замечательной книги: «Мысли о философии истории человечества» (Ideen zur Philosophic der Menschengeschichte). Гердер проповедовал, что между общечеловеческим и народным нет противоречия. Карамзин в своих «Письмах» выразил эту мысль несколько иначе: «Все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами. Что хорошо для людей, то не может быть дурно и для русских, и что англичане или немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то мое, ибо я человек». Карамзин начал думать о написании истории России с 1790 года. Более определенную форму приняли его мысли в 1793 году. Заявляя публике о прекращении в этом году издававшегося им «Московского журнала», Карамзин писал: «В тишине уединения я стану разбирать архивы древних литератур... буду учиться, буду пользоваться сокровищами древности, чтобы после приняться за такой труд, который бы мог остаться памятником души и сердца моего, если не для потомства (о чем и думать не смею), то, по крайней мере, для малочисленных моих друзей и приятелей». По первоначальному замыслу Карамзина, труд его жизни (История России) должен был носить литературный и патриотический характер. «Тацит, Юм, Робертсон — вот образцы (писал Карамзин в 1790 году еще в Париже). — Говорят, что наша история сама по себе менее других занимательна. Не думаю, нужен только ум, вкус, талант. Можно выбрать, одушевить, раскрасить, и читатель удивится, как из Нестора, Никона и проч. могло выйти нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и чужестранцев. Родословная князей, их ссоры, междоусобия, набеги половцев не очень любопытны, соглашаюсь; но зачем наполнять ими целые томы? Что не важно, то сократить, но все черты, которые означают свойство народа русского, характер наших древних героев, отменных людей, происшествия действительно любопытные описать живо, разительно. У нас был свой Карл Великий — Владимир, свой Людовик XI — царь Иоанн, свой Кромвель — Годунов и еще такой государь, которому нигде не было подобного, — Петр Великий. Время их правления составляет важнейшие эпохи в нашей истории и даже в истории человечества». В 1797 году Карамзин уже много занимался русской историей. Он первый оповестил европейский ученый мир о находке «Слова о Полку Игореве». Его сообщение об этом было напечатано в гамбургском журнале Spectateur du Nord (октябрь 1797 года). В этом же году Карамзин женился на Елизавете Ивановне Протасьевой. Она умерла в 1802 году. Через два года Карамзин женился вторым браком на Екатерине Андреевне Колывановой из давно ему близкой семьи Вяземских. Она была одной из выдающихся женщин тогдашнего петербургского общества, была хорошо образована, интересовалась вопросами литературы и истории, помогала мужу править корректуры его «Истории». В 1803 Карамзин через посредство товарища министра народного просвещения Михаила Никитича Муравьева обратился к Александру I с просьбой о назначении его историографом с соответствующим жалованьем и правом на получение необходимых исторических источников. Просьба была удовлетворена. (Жалованье было назначено в размере двух тысяч рублей в год.) С этих пор Карамзин погрузился в неустанную напряженную работу писания «Истории государства Российского». Он умер в разгаре работы, написав двенадцать томов и доведя изложение до 1610 года. Уже ко времени начала этой работы Карамзин увидел, что его первоначальный план труда — как литературно-патриоти- ческого — недостаточен, что ему необходимо дать научное основание его «Истории», то есть нужно изучить первоисточники. Он к этому и обратился, причем по мере хода работы он в нее втянулся и у него обнаружилось незаурядное критическое чутье. Теперь Карамзин был поставлен перед дилеммой — как сочетать его два плана — литературный и документальный. Он вышел из этого затруднения, решив построить свою книгу, так сказать, в два яруса. Текст книги был им написан в литературном плане, а примечания выделены в отдельную серию томов, параллельную тексту. Таким образом, рядовой читатель мог читать текст книги, не заглядывая (или только изредка заглядывая) в примечания. Читатель же специалист по истории или серьезно интересующийся историей мог удобно пользоваться и примечаниями. «Примечания» Карамзина представляют собой отдельный и чрезвычайно ценный труд, не потерявший своего значения для нашего времени, так как с тех пор некоторые из источников, использованных Карамзиным, были так или иначе утрачены или не разысканы. Много материалов Карамзин нашел в Синодальной библиотеке. До гибели собрания Мусина-Пушкина в московском пожаре Карамзин получил много ценнейших источников от него (Троицкую летопись Карамзин вернул Мусину по использовании, как оказалось, на погибель.) Документы, хранившиеся в Московском архиве министерства, подыскивал для Карамзина директор архива Малиновский. Основная идея, руководившая Карамзиным в сочинении «Истории государства Российского», — монархическая. Единство России, возглавленной монархом, которого поддерживает дворянство. Вся древняя русская история до Ивана III была, по Карамзину, длительным подготовительным процессом. С Ивана III начинается история единодержавия в России. В порядке своего изложения Карамзин шел по стопам «Истории Российской» кн. Щербатова (1733-1790). Но, не говоря о том, что в литературном отношении труд Карамзина гораздо талантливей, чем труд Щербатова, Карамзин использовал гораздо большее количество источников, чем Щербатов, при том с гораздо более тонким пониманием и чутьем. Выход в свет «Истории государства Российского» явился событием в умственной жизни русского общества. Из восторженных откликов на труд Карамзина вспомним впечатления трех поэтов — Пушкина, князя Вяземского и Жуковского. Пушкин в это время лежал в постели, оправляясь от гнилой горячки. «Это было в феврале 1818 года, — записал Пушкин, — первые восемь томов Русской истории Карамзина вышли в свет. Я прочел их в своей постели с жадностью и со вниманием. Появление сей книги (как и быть надлежало) наделало много шуму и произвело сильное впечатление. 3000 экземпляров разошлось в один месяц — пример единственный в нашей земле. Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Древняя Россия казалась найдена Карамзиным, как Америка Колумбом». Вяземский выразил свои чувства так: «Карамзин — наш Кутузов 1812 года. Он спас Россию от нашествия забвения, воззвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть, как многие узнали о том в 12-м году». Отклик Жуковского: «Историю Карамзина можно назвать воскрешением прошедших веков нашего народа. По сию пору они были для нас только мертвыми мумиями... Теперь они все оживятся, подымутся, получат величественный привлекательный вид». II