3.4. Взаимоотношение Мерила праведного, Чудовской и Мясниковской редакций Кормчей книги

В главе 2 мы рассмотрели ранние списки Кормчей Мясниковской редакции, предположив, что они были созданы в Троице-Сергиевом монастыре, и, независимо друг от друга, содержали выписки из Кормчей Чудовской редакции.

Можно полагать, что с Троице-Сергиевым монастырем в первой четверти XV в. была связана не только Мясниковская, но и Чудовская редакция. Одна из рукописей, в которой сохранились выписки из Чудовской редакции Кормчей, была указана М.Н. Тихомировым (РГБ, ф. 304, собр. Троице-Сергиева монастыря № 208, далее - ТСЛ 208), который обратил на нее внимание при подготовке издания Закона судного людям Краткой редакции [Тихомиров 1961: 19]. Рукопись ТСЛ 208 написана на однородной бумаге с филигранью Гусь, лишь один лист имеет иной знак - Колокол^[143]. Оба знака встречаются в рукописи, написанной в Троице- Сергиевом монастыре в 1429 (6937) г.^[144] при игумене Савве писцом Евстафием по прозвищу Шепел; это позволяет предположить, что список ТСЛ 208 был создан около того же времени, возможно, также в Троицком монастыре. В этом списке сохранилось Мерило праведное, выписанное из Кормчей Чудовской редакции; того же мнения придерживался Л.В. Милов [Милов, Бородкин: 56]. Рукопись повторяет все характерные чтения Кормчей Чудовской редакции; исключение составляют гл. 41-85 грани 39 «Закона градского» (ТСЛ 208, л. 103 об.- 107). Очевидно, из-за лакуны в протографе гл. 41-43 пропущены, а главы 43-85 выписаны из другого источника (отрывки «Закона градского», близкие по тексту восполнениям в ТСЛ 208, сохранились в Западнорусской редакции Кормчей [Мошкова 2005а; Каталог РГАДА XVI в. Вып. 1: 443-455] и в сборнике устойчивого состава в соединении с номоканоном Иоанна

Постника^[145]). Отличие в «Законе градском» свидетельствует о том, что рукопись ТСЛ 208 не могла служить источником при составлении Чудовской редакции Кормчей, а является выписками из дефектного списка Кормчей; следовательно, в первой четверти XV в.

Не только происхождение ранних списков сближает Чудовскую и Мясниковскую редакции. Лишь в списках этих двух редакций в Кормчих книгах систематически используется тайнопись. В рукописи F.II.119 помимо тайнописи в таблицах используется также разновидность полусловицы, при которой гласные буквы пишутся над строкой в виде черточек и точек [Сперанский 1929: 86-87]. В основном тайнопись применяется в посланиях Сергию

Радонежскому, где таким способом скрыты имена адресатов и некоторые фразы; однако отдельные слова (например, наименование сатаны) в основном тексте Кормчей также пишутся полусловицей. Тайнопись полусловицей перешла и в другие списки Кормчей Мясниковской редакции: ГИМ, Барс. 155 и Чуд. 169. В Кормчих Мясниковской редакцией полусловица действительно выполняет роль тайнописи, скрывающей наиболее важные детали; в старшем полном списке Кормчей Чудовской редакции (Перм. 1) полусловица фактически утрачивает функцию тайнописи (о Перм. 1 и различных системах тайнописи в этой рукописи см. главу 3.2). Можно полагать, что рукопись Перм. 1, написанная по заказу еп. Сарского и Подонского Прохора, была создана в Москве. Таким образом, использование полусловицы мы наблюдаем в списках первой половины - середины XV в. Кормчих Мясниковской и Чудовской редакции, происходящих из московских земель. Однако возможно, связь двух редакций гораздо глубже и уходит в то время, когда эти редакции только формировались.

В Чудовской и Мясниковской редакциях есть целый ряд общих статей. Однако в силу особенностей Мясниковской редакции, составитель которой значительно сокращал тексты, в большинстве случаев одни и те же статьи в Чудовской и Мясниковской редакциях текстологически значительно отстоят друг от друга, как например, «Вопрошание Кирика» или «Правило о черноризцах». Из послания Окружного Геннадия патр. Константинопольского (включенного в Послание Тарасия патр. Константинопольского к Адриану папе Римскому) составитель Мясниковской редакции исключил значительную часть, оставив только начало.

подобаеть всемь вамь стража и страха имети о всехъ, еже ныне пишу к вам. Паки же имейте подщание исплънивати божественыхъ правилъ всех яко душевнии врачеве, да теми каноны душевныя язвы духовнымь детемь исцеляите. Суть же канони, иже вам предали недвижимо дръжати...», - и далее следуют два правила о блуде с кумой и тещей. Как видим, текст в Мясниковской редакции урезан и сжат до нелепости - как будто двух правил о кровосмешении достаточно для исцеления «душевных язв духовных детей». Составитель Мясниковской редакции сократил эти тексты настолько, что более поздние редакторы не решались заимствовать их из Кормчих Мясниковской редакции. Редкий пример обратного явления - расширения статьи в Мясниковской редакции Кормчей - представляет собой 133-я новелла Юстиниана, судьбу которой в славянской традиции проследила Е.В. Белякова. Этот текст, разбитый на две части еще в Первоначальной русской редакции Кормчей, был перенесен в Чудовскую редакцию в неизмененном виде. Однако составители Мясниковской редакции существенно отредактировали текст новеллы, сделав в него значительные вставки [Белякова 2012: 83-85].

Кроме того, есть целый комплекс статей, которые в Кормчих встречаются только в Чудовской и Мясниковской редакциях. Это статьи против еретиков - Чины принятия в православие инославных: мусульман, иудеев и еретиков, которые в Чудовской и Мясниковской редакциях идут единым комплексом и в одном порядке. Чин принятия иудеев очень близок в Чудовской и Мясниковской редакциях; более значительны отличия в Чинах принятия мусульман и еретиков, которые вошли также в Софийскую редакцию Кормчей.

Более ранние канонические сборники ограничивались переводными сочинениями о ересях, появившимися еще до разделения церквей: «Сказанием о различии приходящих к вере» Тимофея пресвитера и «Книгой о ересях» Иоанна Дамаскина («De haeresibus»), в которую входил «Панарий» Епифания Кипрского и выделенные подзаголовками отрывок из «Сказания Феодорита о мессалианах» и Иоанна Трифеита «О естестве и составе».

Однако делая выписки из Сербской редакции Кормчей, помощники митр. Кирилла II не включили новые статьи в Первоначальную русскую редакцию, ограничившись текстами, уже

160

знакомыми им по Древнеславянской Кормчей: сочинениями Иоанна Дамаскина и Тимофея пресвитера. Очевидно, такое решение быстро перестало удовлетворять тех, кто обращался к Кормчим, поскольку большинство указанных там ересей были совершенно незнакомы на Руси, их названия и имена основоположников учений искажались писцами до неузнаваемости. Таким образом, приближенный к современности комплекс сочинений, посвященных инославным, впервые появился в русских Кормчих в составе Чудовской и Мясниковской редакций. Интерес к инославным в наибольшей степени отличает Чудовскую редакцию, в которой подряд идут повествование о богомильстве; «Сказание о армянской ереси», ряд полемических антииудейских текстов: «Вопрос и ответ всякому христианину с жидовином», «Слово св. отец о пасце» и «Чин принятия приходящих от жидов», а также «Чин над обращающимся от срачин» и «Чин обращения крещеных в ереси» (не учитываем здесь антилатинских статей). Перевод «Чина принятия иудеев» в Кормчих впервые появился в Чудовской и Мясниковской редакциях. В основе других чинов, говорящих о мусульманах и еретиках, лежат тексты, впервые переведенные для Сербской редакции. Как было показано нами в специальном исследовании [Корогодина 2013б], Чины принятия в православие мусульман и еретиков в русских редакциях Кормчих восходят к Сербской редакции, но отличаются отчасти оригинальной стилистической правкой, отчасти - независимыми от Сербской редакции переводами греческих текстов.

Можно назвать еще один хорошо известный текст, который отличает близость в Чудовской и Мясниковской редакциях. Это Правила собора 1273 г., созванного при митр. Кирилле^[146]. Правила входили уже в состав Новгородской Синодальной Кормчей (ГИМ, Син. 132), написанной в 1280-82 гг., спустя всего несколько лет после собора. В Чудовской и Мясниковской редакциях к Правилам в конце приписано две дополнительные статьи о вождении невест к воде в новгородских пределах и о дионисиевых праздниках, отсутствующие в Новгородской Синодальной Кормчей и в близких к ней изводах. Вероятно, эти статьи были приписаны спустя значительное время после собора при очередном редактировании Кормчей книги, поскольку появляются они только в этих редакциях Кормчих, причем автор ссылается на устные сведения: «и се слышахомъ...». Однако ничто не указывает на связь Чудовской или

Мясниковской редакции с Новгородом, где, по словам автора, были распространены эти обычаи. Возникает вопрос: действительно ли эти дополнения сохранили сведения о новгородских обычаях? Возможно, упоминанию Новгорода не стоит придавать локализующего значения; оно может быть простым уподоблением предшествующим статьям Правил собора 1273 г., в которых говорится о новгородских обычаях - как показал М.В. Печников, этот собор был созван специально для разбора новгородских церковных «нестроений» [Печников 2009].

Тесная связь между Чудовской и Мясниковской редакциями также прослеживается, как было показано Т.И.

Использование при создании Чудовской редакции Кормчей текстов, вошедших в Мясниковскую редакцию, говорит о близости времени формирования обеих редакций и о едином комплексе источников. Обращение к текстам, лишь частично отразившимся в Новгородской Синодальной Кормчей, приводит нас к выводу об использовании составителями Чудовской и Мясниковской редакций некоего «сборника подготовительных материалов» - текстов, собранных при формировании Кормчей на Руси в последней трети XIII в. Наши выводы относительно взаимоотношения Чудовской и Мясниковской редакций схематично изображены на Рис. 2.

Рис. 2. Взаимоотношение Чудовской и Мясниковской редакций Кормчей

Таким образом, сравнение общих статей в Чудовской и Мясниковской редакциях приводит к выводу, что эти редакции восходят к одним источникам. Сопоставление с Мерилом праведным позволит нам определить место Мерила среди других редакций Кормчих книг и понять, каково взаимоотношение редакций Кормчих.

Исследователи давно отметили, что Мерило праведное послужило одним из источников при создании Чудовской редакции Кормчей книги. Взаимоотношение Чудовской редакции Кормчей и Мерила праведного не подвергается сомнению: стройная и продуманная композиция Мерила праведного в Кормчей книге полностью расплывается; те тексты, которые в Мериле приведены полностью, в Кормчей даны в выдержках. Все это показывает, что составитель Кормчей Чудовской редакции обращался к Мерилу как к источнику, а не наоборот. Выписки из Мерила открываются в Кормчей особым заголовком, часто дававшимся с нового листа. Текстологическое сопоставление статей из этой части Кормчей Чудовской редакции показывает, что они повторяют характерные чтения Мерила праведного, отличные от чтений Первоначальной русской редакции Кормчей книги (по Новгородскому Синодальному и Варсонофьевскому спискам) . Сопоставление состава Чудовской редакции Кормчей и Мерила праведного показывает, что и в первой части Кормчей некоторые статьи также совпадают с Мерилом ; однако эти статьи в Кормчей Чудовской редакции текстологически значительно ^{[147] [148] отличаются от Мерила и оказываются намного ближе к Новгородскому Синодальному и Варсонофьевскому спискам. Мерило праведное составлялось на основе Кормчей Первоначальной русской редакции, но заимствованные тексты значительно перерабатывались; очевидно, статьи из Мерила выписывались в Кормчую Чудовской редакции на завершающем этапе и сосредоточены после заголовка, открывающего выписки из этого церковно­юридического сборника, и не вставлялись составителем в уже скомпонованную первую часть Кормчей.}

Исключение представляет Правило о церковных людях, включенное в сборник княжеских уставов (глава 90 Кормчей Чудовской редакции); как было отмечено выше, сборник княжеских уставов, судя по всему, был сформирован на заключительном этапе и в последний момент вставлен в главу 90. Первоначальный вид Правила о церковных людях сохранился в Мериле праведном, причем начало статьи здесь существенно отличается от извода Кормчих [Щапов 1965]. В старшем списке Мерила Праведного (ТСЛ 15) конец Правила о церковных людях утрачен. Более поздние списки Мерила содержат полный текст Правила о церковных людях; Я.Н. Щапов отмечал близость второй части Правила к Кормчим Чудовской редакции. Утраченный в ТСЛ 15 отрывок сохранился в рукописи РГБ, МДА 187, которая, как уже говорилось, является единственным списком с ТСЛ 15. Следовательно, в конце XV в. Правило о церковных людях еще было в ТСЛ 15 в полном объеме, и его основные (не вводные) статьи очень близки к Кормчим Чудовской редакции. Щапов датировал извод Правила о церковных людях в Мериле праведном концом XIII - началом XIV в. и считал, что он близок к архетипу Правила о церковных людях, а извод Кормчих является вторичным по отношению к изводу Мерила. Таким образом, Мерило праведное использовалось в самом конце, когда вносились последние, заключительные поправки в Кормчую.

Однако в главах 100-110 Чудовской редакции, - части, которая, как предполагается, опирается на Мерило праведное и даже названа М.Н. Тихомировым «Мерилом праведным 2-й редакции», - есть исключения, выявить которые можно только проведя текстологическое сравнение. В главу 102 Чудовской редакции Кормчей (то есть в ту часть, в которой представлены выписки из Мерила, начинающиеся с 100-й главы) вошел небольшой текст «Еретицы хулят древнии святые мужи...», объясняющий, почему многоженство было позволительно в ветхозаветные времена и недопустимо для христиан. Этот текст в Мериле праведном отличается от Первоначальной русской редакции Кормчей (по Новгородскому Синодальному и Варсонофьевским спискам) особым заголовком и гаплографической ошибкой, из-за которой в Мериле пропущена одна фраза^[149]. Чудовская редакция Кормчей ближе к древнейшим спискам Первоначальной русской редакции Кормчей, поскольку не повторяет ни заголовка, ни ошибки Мерила праведного. То же можно сказать и о тексте, приписываемом Козьме Халкидонскому и примыкающем в Чудовской редакции к статье о многоженстве: «Яко не подобает жены звати госпожею...». Чтения этого текста в Чудовской редакции Кормчей также повторяют характерные чтения Первоначальной русской редакции, отличающиеся от Мерила праведного.

Таким образом, мы видим, что в общий единый (как кажется на первый взгляд) комплекс выписок из Мерила праведного в Чудовской редакции Кормчей вторгаются тексты, взятые составителем не из Мерила, а из его первоначального и основного источника - Кормчей книги Первоначальной русской редакции. Следовательно, взаимоотношение Мерила праведного и Чудовской редакции Кормчей сложнее, чем представлялось до сих пор.

Возможно, отличия двух описанных выше небольших по объему текстов (занимающих меньше листа в списках Кормчих по 500 листов) остались бы незамеченными, если бы среди выписок из Мерила праведного в Кормчей Чудовской редакции не оказался еще один весьма пространный текст, заимствованный не из Мерила. Речь идет о Законе градском, как в славянской традиции стал называться Прохирон [Щапов 1977]. Довторой половины XIII в. Прохирон на Руси был известен только в выписках; полностью же он был переведен для Сербской редакции Кормчей. При составлении Первоначальной русской редакции Кормчей при митр. Кирилле II из 40 граней Прохирона были выбраны лишь пять граней о браках и о дарах (грани 1-3, 11 и 12), которые и входят в большинство русских редакций Кормчих. Однако в Мерило праведное, составитель которого собирал все известные ему законодательные тексты, Прохирон был включен в полном объеме. Так же полностью Прохирон вошел в две ранние русские редакции Кормчей: Чудовскую и Мясниковскую.

Таким образом, в славянской традиции до XVI в. полный текст Прохирона представлен в четырех канонических компиляциях: в Сербской, Чудовской и Мясниковской редакциях Кормчей и в Мериле праведном. Сопоставление греческого текста Прохирона с четырьмя славянскими каноническими сборниками показывает, что первоначальный текст славянского перевода сохранился в Сербской редакции Кормчей, к которой ближе всего стоит Мясниковская редакция; Чудовская же редакция Кормчей повторяет текст Прохирона по Мясниковской редакции с некоторыми ошибками. Прохирон в Мериле праведном в отдельных случаях ближе к Сербской редакции, чем Мясниковская редакция Кормчей, в других случаях повторяет чтения Мясниковской редакции, но при этом имеет целый ряд индивидуальных изменений текста: редакторских осмыслений и сокращений. Многочисленные необратимые чтения, характерные для Мерила и отсутствующие в Чудовской редакции, говорят о том, что составитель Чудовской редакции Кормчей заимствовал Прохирон не из Мерила:

Как видим, в отдельных случаях текст в Мериле праведном ближе к Сербской редакции Кормчей, чем в Мясниковской и Чудовской редакциях, но в большинстве приведенных примеров составитель Мерила праведного так сократил или переосмыслил постановления Прохирона, что становится очевидным: Чудовская редакция Кормчей не может восходить к Мерилу. В целом же, наблюдения над «Законом градским» показывают, что русские канонические подборки (Мясниковская и Чудовская редакции Кормчей и Мерило праведное) восходят к одному архетипу. Этот архетип русской редакции «Закона градского» был весьма близок к Сербской редакции, но отличался систематической стилистической и терминологической правкой. При этом наиболее близок к архетипу текст «Закона градского» в Мясниковской редакции Кормчей, поскольку Чудовская редакция, как и Мерило праведное, отличается целым рядом индивидуальных чтений:

Приведенные примеры (лишь некоторые из многих), несмотря на их кажущуюся незначительность, важны, поскольку эти чтения принадлежат различным независимым спискам и, следовательно, с большой долей вероятности могут быть отнесены к архетипам редакций. Они показывают, что составитель Мясниковской редакции не мог обращаться к Чудовской редакции Кормчей, которую отличают индивидуальные чтения, в то время как в Мясниковской сохранился первоначальный текст. Следует также обратить внимание на первый из приведенных примеров: такое испорченное чтение в Чудовской редакции Кормчей могло возникнуть только при записи со слуха. Это один из немногих примеров того, что в кон. XIII - нач. XIV вв. древнерусские писцы писали под диктовку¹⁶³. В то же время Чудовская редакция не может восходить непосредственно к Мясниковской, поскольку некоторые индивидуальные чтения Мясниковской редакции не вошли в Чудовскую:

Как уже говорилось, в Первоначальной русской редакции Кормчей, как и в восходящих к ней русских компиляциях XIV-XVI вв., было записано только пять граней «Закона градского». Сопоставление Новгородской Синодальной Кормчей 1280-82 гг. с Мерилом праведным и с Сербской, Мясниковской и Чудовской редакциями Кормчих показывает, что «Закон градской» в Синодальной Кормчей имеет те же характерные чтения, что и другие канонические сборники, составленные на Руси, отличающие их от Сербской редакции Кормчей. Следовательно, на Руси уже в последней четверти XIII в. все 40 граней «Закона градского» были переписаны и отредактированы стилистически и терминологически. Именно из этой отредактированной версии «Закона градского» делалась выборка при составлении Первоначальной русской редакции Кормчей книги, а не непосредственно из Сербской редакции Кормчей. Приведем несколько примеров близости «Закона градского» в Новгородской Синодальной Кормчей к другим русским редакциям Кормчих книг, в отличие от Сербской редакции:

Итак, мы полагаем, что «Закон градской» был отредактирован на Руси не позже 1270-х гг.; из отредактированной версии были сделаны выписки для Первоначальной русской редакции (сохранившиеся в Новгородской Синодальной Кормчей). Тот же отредактированный вид «Закона градского» был положен в основу более поздних канонических компиляций: Мерила праведного, Мясниковской и Чудовской редакции Кормчих, причем Чудовская редакция наиболее близка к Мясниковской редакции Кормчей. При этом «Закон градской» в Мериле праведном, восходящий к отредактированной версии 1270-х гг., отличается собственной редакторской правкой, не отразившейся в Чудовской редакции Кормчей.

Таким образом, ряд статей выписан составителем Чудовской редакции Кормчей из Мерила праведного. Среди них были статьи, впервые появившиеся в Мериле праведном, - например, поучения к судьям и властелинам; как было отмечено М.Н. Тихомировым, они были лишь слегка подправлены в Чудовской редакции. Также из Мерила праведного были выписаны некоторые тексты, восходящие к Сербской редакции Кормчей: новеллы 35, 24 и 31 Алексея Комнина, - в Чудовской редакции повторены те немногочисленные исправления, которые были внесены в новеллы составителем Мерила праведного в сравнение с Сербской редакцией Кормчей. Однако наряду с этими выписками в Чудовскую редакцию вошли тексты, которые, судя по их положению в Кормчей (после заголовка Мерила праведного), должны бы восходить к Мерилу, но на поверку заимствованы из иного источника, например, анонимная статья «Еретицы хулят», трактат Козьмы Халкидонского и Прохирон. К этому источнику, сформировавшемуся не позже 1270-х гг., восходит Первоначальная русская редакция Кормчей (в том числе Новгородский Синодальный список), Мерило праведное и Мясниковская редакция Кормчей, - то есть все ранние канонические компиляции кон. XIII-XIV вв. Взаимоотношение этих компиляций и их источников схематично изображено на Рис. 3.

Надо полагать, из того же источника черпали общие статьи составители Чудовской и Мясниковской редакций, о которых шла речь выше: две заключительные статьи Правил 1273 г. о вождении к воде невест и о дионисиевых праздниках; Чины принятия в православие мусульман, иудеев и еретиков. К источнику, близкому к Мясниковской редакции Кормчей, обратился составитель Чудовской редакции Кормчей, компилируя «Толковую службу»^[151]. Судьба этих статей в обеих редакциях оказалась разной: как и во многих других случаях, составитель Мясниковской редакции сокращал ненужные, с его точки зрения, длинноты; в то время как создатели Чудовской редакции продолжали исправлять и дополнять имеющиеся в их руках тексты. Поэтому часто Мясниковская редакция Кормчей сохраняла первоначальный текст по сравнению с Чудовской редакцией; однако сокращения и индивидуальные чтения Мясниковской редакции не позволяют считать ее источником Чудовской.

Рис. 4. Редактирование канонических текстов на Руси в последней трети XIII - XIV вв.

Итоги наших наблюдений над формированием канонических книг в кон. XIII - нач. XV вв. изображены на Рис. 4; как и в других случаях, мы не указываем здесь дополнительные источники, из которых составители канонических книг черпали новые статьи, не входившие ранее в Кормчие книги. Как следует из стеммы, мы пришли к выводу, что в последней трети XIII в. был подготовлен сборник материалов, использовавшихся в дальнейшем при создании новых канонических книг. В этот сборник вошли тексты из Сербской редакции Кормчей и из иных источников, значительно отредактированные уже на Руси. Часть подготовленных таким образом текстов была использована в последней четверти XIII в. при создании Первоначальной русской редакции Кормчей - сборника в 70 главах. Другие статьи, не включенные в Кормчую в кон. XIII в., были использованы в дальнейшем составителями Мерила праведного, которые, в

свою очередь, существенно отредактировали и сократили объемные тексты. Независимо от

174

составителей Мерила праведного, к тем же материалам обратились создатели Мясниковской редакции Кормчей (в наименьшей степени редактировавшие тексты и лишь механически сокращавшие их) и Чудовской редакции. Последняя характеризуется рядом ошибок, испорченных чтений и редакторской правкой.