Это второе сочинение Кондильяка было впервые опубликовано в Амстердаме в 1749 г. под названием «Трактат о системах, где вскрываются их недостатки и достоинства, написанный автором «Опыта о происхождении человеческих знаний»». Работа имела большой успех и много раз переиздавалась. В окончательной редакции Кондильяка она существенно отличается от первоначального варианта: многое было переформулировано, в ряде глав были сделаны значительные дополнения, а также была написана еще одна, 18-я глава. Перевод «Трактата о системах» на русский язык, выполненный П. С. Юшкевичем и опубликованный под редакцией Е. П. Ситковского в 1935 г., был сделан по первоначальному тексту. Для настоящего издания перевод сверен с оригиналом, в него внесены также все изменения и дополнения, появившиеся в последней авторской редакции. Перевод 18-й главы и всех остальных прибавлений, имеющихся в окончательном варианте текста, выполнен В. М. Богуславским. В примечаниях указаны важнейшие изменения, внесенные Кондильяком в «Трактат».
1 Здесь к принципам (principes) отнесены: общие предложения, признаваемые несомненно истинными; предположения (гипотезы); наконец, предложения, констатирующие факты. Во всех трех случаях принципы — это исходные, основные предложения (суждения, мысли), на которых покоятся и на основе которых в конечном счете объясняются все прочие предложения той или иной системы. Но Кондильяк нередко обозначает словом principes не суждения, а объективно существующие причины, или первопричины. Кроме того, principe у него часто употребляется в смысле «начало» (как синоним франц. commencement). Наконец, иногда это слово означает у Кондильяка «закон». — 6.
2 Имеется в виду А. Арно. В действительности «Логика, или Искусство мыслить» (известная под названием «Логика Пор-Рояля») написана двумя авторами — А. Арно и П. Николем. — 6.
3 Этот абзац в издании 1749 г. начинался словами: «Недостаточная пригодность абстрактных максим заставила прибегнуть к подобного рода предположениям». — 7. ''
4 Этой фразы в издании 1749 г. не было.—Р.
5 В издании 1749 г. далее шли слова: «Вот все, что можно было придумать, чтобы добиться успехов в разыскании истины. В вопросе о системах нагромоздили столько ошибок лишь потому, что не вскрыли достоинств и недостатков тех принципов, на которых они покоятся. Задача предлагаемого труда — попытаться исправить это». Дальнейший текст главы в первом издании отсутствовал.—Р.
6 См. наст, изд., т. 1, прим. 51 к с. 161 .—11.
7 Не вошедшая в настоящее издание работа «Искусство мыслить» представляет собой часть «Курса занятий для обучения принца Пармско- го» и воспроизводит важнейшие мысли «Опыта о происхождении человеческих знаний». В первом издании «Трактата о системах» Кондильяк ссылался здесь на «Опыт о происхождении человеческих знаний» (ч. I, разд. 2, гл. 7; ч. II, разд. 2, гл. 4); «Логика» и «Искусство мыслить» были написаны позднее. — 13.
8 Намек на Мальбранша, писавшего: «...как материя не изменяется существенно от изменения ее фигуры... так и дух не изменится существенно от того, что идеи в нем различны... Далее, как материя существенно изменяется, когда она теряет конфигурацию, свойственную частям воска, чтобы принять конфигурацию частиц огня и дыма... так можно сказать, что и душа существенно изменяется, когда переменяет свои модификации и страдает от боли после того, как чувствовала удовольствие» («Разыскания истины», т. 1. СПб, 1903, с. 21 — 22). —14.
9 Конде Луи (1621 — 1686) — известный французский полководец, участвовавший в Тридцатилетней войне, один из деятелей Фронды. Тю- ренн Анри де Ла Тур д'Овернъ (1611 — 1675) — выдающийся французский полководец, участвовавший в Тридцатилетней войне и в войнах Фронды (сначала на стороне фрондеров, а затем против них). Ришелье Арман Жан дю Плесси (1585—1642) — кардинал, видный французский государственный деятель, укрепивший абсолютизм во Франции, пользовался почти неограниченной властью. Кольбер Жан Батист (1619— 4683) — министр Людовика XIV, насаждал во Франции систему меркантилизма.— 15.
10 Бейль Пьер (1647 — 1706) — французский философ, представитель скептицизма, выступал против религиозного (и всякого иного) догматизма и нетерпимости, против представления о зависимости нравственности от религиозности. Доказывая несовместимость веры с разумом, теологии — с философией, подверг резкой критике системы XVII в., философски обосновывавшие религию. Вскрывая противоречие между идеей всемогущества и милосердия бога и царящим в мире злом, Бейль вопреки утверждению Кондильяка не дает ответа на вопрос о происхождении зла и вовсе не пытается построить систему. Чтобы «оправдать» бога, найти выход из тупика, на который указал Бейль, Лейбниц написал большой труд, опровергающий последнего,— «Теодицею». То общее, что позволяет Кондильяку объединить здесь Бейля, Мальбранша и Лейбница,— признание всеми этими философами безусловной истинности самоочевидных принципов математики и логики. —16.
11 Социниане — секта последователей религиозного учения, созданного итальянцами Лелием Социном (1525—1562) и Фаустом Социном (1539—1604). Это учение получило распространение главным образом в Польше в XVI и в первой половине XVII в. В 1658 — 1660 гг. социниане, изгнанные из Польши, эмигрировали в Германию, Голландию, Англию. Объявив разум высшим судьей в вопросах религии, а Священное писание — единственным ее источником, социниане утверждали, что Христос не бог, а человек, хотя и наделенный божественными свойствами, отрицали догматы о троице и о бессмертии души, а также необходимость обрядности, церковных и мирских властей. —16.
12 Ориген (185—253) — античный теолог и философ, один из «отцов» христианской церкви, возглавивший христианские школы в Александрии, позднее в Кесарии, создал первый свод христианской догматики. Ведя борьбу с язычеством, Ориген в своих произведениях сочетал провозглашение истинности всего, что сообщается в евангелиях, христианское учение о надмировом личном боге с рядом положений «языческой» философии: с пантеистическим учением о мировом огненном разуму с признанием вечности материи и вечного круговорота душ. Взгляды Оригена были объявлены на Константинопольском соборе (538 г.) еретическими, однако в христианском богословии средневековья он признавался крупным авторитетом, —16.
13 Учение Бенедикта Спинозы (1632—1677), голландского философа, крупнейшего представителя материализма XVII в., было проникнуто механистическим детерминизмом. В его системе исключалась какая- либо случайность, все явления рассматривались как абсолютно необходимые.— 16.
14 Согласно взглядам манихейцев, последователей учения Мани (ок. 216—277), бог не может быть источником столь распространенного в мире зла, его источник — дьявол, не менее могущественный, чем бог; в мире извечно происходит борьба между добром и злом, богом и дьяволом. Манихейство преследовалось и христианами, и магометанами как ересь.— 16.
15 Согласно учению о метемпсихозе, душа умершего живого существа (человека, животного) переселяется в нарождающееся тело другого существа; души людей могут переселяться в тело животных и наоборот. —16.
16 В издании 1749 г. этот абзац начинался словами: «Некоторые физики уже чувствуют, что невозможно создать хорошие системы. Они ставят своей задачей исключительно собирание фактов...». —17.
17 Зороастр — греческая форма имени мифического пророка Зара- туштры, которому приписывается основание религии зороастризма (маздеизма), возникшей в первые века 1-го тысячелетия до н. э. в Средней Азии, Иране, Азербайджане, Афганистане. Эта религия учит, что в мире от века борются два начала: свет, добро, и мрак, зло. Бейль в вымышленном им диалоге вкладывает в уста Зороастра обоснование манихейского учения.— 20.
18 П. Бейлъ. Исторический и критический словарь в двух томах, т. 1. М., 1968, с. 291—292. Здесь и далее перевод цитат дан по указанному изданию.— 20.
19 Мелисс Самосский (серед. V в. до н. э.) — древнегреческий философ, представитель элейской школы. Согласно концепции элеатов, мир в действительности не множество разнообразных, изменяющихся, возникающих и гибнущих вещей, как свидетельствуют ощущения, а единое, однородное, неизменное от века бытие. В вымышленном диалоге Бейля Мелисс отстаивает взгляд, что в основе мира лежит одно-единственное начало.— 20.
20 П. Бейль. Исторический и критический словарь, т. 1, с. 294.—20.
21 В издании 1749 г. далее говорилось: «Она обязана этим преимуществом лишь недостаткам, свойственным ее принципам. Следовательно, все даваемые этой системой объяснения будут негодны». Заменив данный текст словами «она их не объясняет...», Кондильяк вступает в противоречие с известным положением логики, согласно которому, хотя из истИньї следует только истина, из лжи может следовать как ложь, так и истина; вследствие чего из ложных посылок, строго соблюдая правила логикй^ можно получить истинные заключения. Тезис «нелепость принципов — доказательство негодности построенной на них гипотезы», таким образом, логически не состоятелен.— 21.
22 Выводя безусловную истинность тезиса о единственности первоначала из того, что «это самая ясная и верная идея» (хотя очевидно, что к «простым идеям», ощущениям, она не принадлежит), Кондильяк требует признания абсолютной истинности этого положения, несмотря на то что оно не способно объяснить факты и даже противоречит фактам (о которых у нас ссть «простые идеи» — по его теории самые достоверные). Интеллектуальное интуитивное знание («ясная идея»), которое сам Кондильяк называет априорным, признается здесь бесконечно более достоверным, чем опытное, апостериорное знание. Эти рационалистические высказывания, неожиданные в устах такого радикального сенсуалиста, каким был Кондильяк, не случайны. В работах, написанных им позднее («Об искусстве рассуждения», «Логика», «Язык исчислений»), рационалистическая тенденция получает дальнейшее развитие.— 21.
23 Выступая против тех, кто воздвигает системы на отвлеченных истинах или гипотезах, Кондильяк уже во II главе «Трактата о системах» противопоставляет им «физиков», которые собирают факты, вскрывают зависимость между ними, прежде чем установить принципы, их объединяющие. При этом он имеет в виду Ньютона и ньютонианцев. Но, решительно отвергая положение, что для системы достаточно объяснять явления, автор «Трактата о системах» невольно вступает в полемику уже не с Декартом и Спинозой (ведь оба они, так же как и Кондильяк, придавали решающее значение истинности исходных положений системы), а с естествоиспытателями, и прежде всего с Ньютоном. Последний принял в качестве исходных положений абсолютное пространство (пустоту) и дальнодействие не потому, что был уверен в истинности этих положений, а потому, что только они позволяли объяснить все известные явления.- 22.
24 Кондильяк критикует здесь рационалистическую трактовку чело века, выдвигавшуюся французским математиком, физиком и философом Блезом Паскалем (1623—1662), сыгравшим большую роль в создании науки Нового времени, разработавшим рационалистический метод обоснования научных положений и экспериментальные методы исследования.— 24.
25 Д. Локк. Избр. фил ос. произв. М., 1960, т. 1, с. 589—590. Здесь и далее цитаты даны по указанному изданию. — 24.
26 В издании 1749 г. абзац кончался словами: «Что касается меня, то мне кажется, что между метафизиками спор идет только о словах и всякий, кто сумел бы дать точное определение своих идей, рассеял бы весь хаос, царящий в метафизике».—24.
27 Двух последующих фраз в издании 1749 г. не было.— 25.
28 В издании 1749 г. здесь давалась ссылка на «Опыт о происхождении человеческих знаний», ч. II, разд. 2, гл. 1 .—26.
29 Этот пример заимствован у Локка. См. Д. Локк. Избр. филос. произв., т. 1, с. 148, 423.— 27.
30 Согласно религиозно-философскому учению последователей полумифического основателя древнегреческой школы пифагорейцев Пифагора (ок. 570 — ок. 500 до н. э.), мир состоит из десяти сфер. Пифагорейцы учили, что в основе порядка, в каком расположены эти сферы, лежат те же математические отношения, что и в основе расположения тонов в музыкальной гамме, вследствие чего звуки, издаваемые каждой из сфер, образуют космическую гармонию небесной музыки. В Новое время то обстоятельство, что движения планет вокруг Солнца подчиняются законо мерности, фиксируемой в стройных математических соотношениях, представлялось некоторым ученым «гармонией мира» — так назвал одно из своих сочинений И. Кеплер, открывший законы движения планет. Тирады Кондильяка направлены против тех его современников, которые усматривали в математических аналогиях внутреннее тождество различных явлений природы. Например, Вольтер, взгляды которого Кондильяк в ряде случаев разделял, в «Основах философии Ньютона» посвятил целую главу соотношению семи основных цветов и семи тонов музыки.
В этой главе он подробно доказывал, что в обоих случаях имеют место одни и те же математические соотношения, приводя чертеж-схему, наглядно рисующую тождество количественных соотношений в гамме и в спектре. — 28.
31 В своей работе «Беседы о множественности миров» (1686) французский писатель и ученый Бернар Ле Бовъе де Фонтепель отстаивает учение Джордано Бруно о бесконечности Вселенной, о множестве миров в ней и о том, что помимо Земли существуют миры, населенные разумными существами. Как бы «осторожно», по выражению Кондильяка, ни писал Фонтенель, его книга убедительно показывала, что во Вселенной все совершается по внутренне присущим ей естественным законам, что все происходящее в ней отнюдь не нуждается в божественном вмешательстве. Хотя Кондильяк подчеркивает, что его философское учение согласуется с религией, он в сущности разделяет важнейшие положения Фонтене- л я. —29.
32 В рассуждениях знаменитого голландского математика, физика, астронома Христиана Гюйгенса (1629—1695) и немецкого философа, популяризатора и систематизатора идеалистической философии Лейбница Христиана Вольфа (1679—1754) Кондильяк подвергает критике не само признание других миров и их обитаемости, а убеждение этих ученых в достоверности математических выкладок, в основе которых лежит вывод по аналогии, дающий, как известно, не достоверное, а лишь вероятное знание. В более поздних работах Кондильяк рассматривает аналогию как логическое средство, играющее исключительно большую роль в достижении надежных знаний. Он осуждает лишь произвольные, необоснованные аналогии.—29.
33 «Грамматика», составляющая один из разделов «Курса занятий по обучению принца Пармского», начинается с изложения идеи о том, что детерминированный устройством органов нашего тела «язык действий» — естественных знаков — дан нам природой, которая тем самым толкнула нас на путь создания знаков искусственных (жестов). К созданию «языка жестов» наших предков, с другой стороны, вынуждали жизненные потребности, необходимость в общении. Оперирование искусственными знаками, естественно, повлекло за собой переход от «языка действий» к звуковому языку. В «Грамматике» подчеркивается стихийность процесса возникновения языка. Согласно Кондильяку, языки образовались помимо воли людей и незаметно для них, подобно тому как помимо своей воли и незаметно для себя самого ребенок научается говорить. Слова для обозначения той или иной идеи, утверждает Кондильяк, выбирали не произвольно: выбор слова для выражения данной идеи всегда был обусловлен объективными обстоятельствами.— 33.
34 Фрагмент, начинающийся словами Они думали так потому... и заканчивающийся словами Эти имена указывают... в издании 1749 г. отсутствовал. Вместо него был следующий текст: «Звуки эти, как им казалось, находятся в столь тесной связи с тем, что представляют собой предметы сами по себе...» —33.
35 Вместо этой фразы в издании 1749 г.: «Было еще одно обстоятельство, способствовавшее этому заблуждению. Первые слова не всегда были абсолютно произвольными. Так как их изобретали для удовлетворения потребностей, то всякий раз, когда это было возможно, их выбирали в соответствии с действиями предметов, вызывавшими опасения или надежду. В таких случаях название указывало на ту особенность, которую приписывали предмету; это можно заметить еще и теперь в сложных словах, корни которых нам известны. Таковы, например, слова термометр, барометр и ряд других технических терминов. Но такое наименование возможно лишь для вещей, встречающихся в нашем обиходе, ибо это единственные вещи, действие которых мы узнаем из опыта. С течением времени опрометчиво решили, будто то же самое относится ко всем наименованиям. В словах, придуманных случайно, стали искать, не имеют ли они отношения к какому-нибудь действию, и о природе вещей стали судить на основании совершенно случайных отношений». Этот текст был исключен, так как к тому времени, когда философ работал над последним изданием «Трактата», его позиция изменилась. В 1749 г. он полагал, что большинство слов создавалось «абсолютно произвольно». В «Грамматике», написанной значительно позднее (она была издана в 1775 г.), обстоятельно обосновывается противоположная мысль (см. прим. 33).—33.
36 Сивиллами древние греки, римляне и некоторые другие народы называли прорицательниц. — 37.
37 Авгуры — в Древнем Риме жрецы, занимавшиеся предсказанием будущего.— 41.
38 Гаруспики — в Древнем Риме прорицатели, гадавшие по внутренностям жертвенных животных, а также по явлениям природы, считавшимся чудесными.— 42.
39 В цитируемой работе, опубликованной в 1686 г., Фонтенель, используя множество фактов, убедительно показал вздорность внушаемой религией веры в пророчества. Хотя мысли, высказанные здесь, безусловно, несовместимы с предписываемой христианством верой в истинность всего сообщаемого Ветхим и Новым заветами, Кондильяк эти мысли вполне разделяет.— 43.
40 Ход мысли здесь такой: и отражение в воде, и отражаемый предмет в равной мере реальны; если отношение между нашей идеей вещи и самой вещью аналогично отношению между отражением в воде и предметом, в ней отраженным, то следует признать, что идея вещи — такая же реальность, как и сама вещь. Здесь подвергается критике концепция Мальбранша, носящая на себе печать платонизма и средневекового «реализма». Согласно Мальбраншу, идеи — это неизменные и совершенные образцы вещей (их архетипы), существующие от века в разуме бога. Кондильяк находит, что в основе такого взгляда лежит следующее рассуждение: идеи обладают различными свойствами, между ними существуют различные отношения; следовательно, идеи — некие реальности, потому что, не будучи реальностями, они представляли бы собой ничто, а ничто не может обладать свойствами и отношениями. Рассуждение это построено на предпосылке, что существует альтернатива: либо идеи — реальность, либо они — ничто. Выявляя эту предпосылку, несостоятельность которой очевидна, Кондильяк показывает шаткость фундамента, на котором основано понимание идей как неких реальностей. Но, попутно осуждая взгляд, что идеи в нашем сознании являются отражением, «выражением» внешних вещей, он невольно подводит к выводу, что идеи не только не реальности, но даже не сходны с реальностями, вовсе их не отражают,— к выводу, который неприемлем для самого Кондильяка. — 45.
41 Мысль о невозможности наглядно представить «человека вообще» была до Кондильяка высказана Беркли в «Трактате о принципах человеческого знания» (см. Д. Беркли. Сочинения. М., 1978, с. 157). По мнению Беркли,, это свидетельствует о том, что отвлеченных понятий вообще не существует. Кондильяк же усматривает в невозможности наглядно представить «человека вообще» только аргумент против существования врожденных идей .—47.
42 Локк выдвигал против теории врожденных идей аргументы, основанные главным образом на анализе того, что мы наблюдаем. Так, относительно логических положений, которые считали врожденными (например, закон тождества или закон противоречия), Локк указывал, что их не знают дети, что это, таким образом, необщепризнанные и, следовательно^ неврожденные истины (утверждение, что эти положения врождены и наличествуют в нашей душе, хотя мы сами можем об этом ничего не знать, явно бессмысленно). Нельзя считать также, что данные положения — первые истины, которые становятся нам известны, как только мы начинаем мыслить; на деле мы из опыта узнаем множество других истин, прежде чем доходим до познания этих законов логики. Что касается этических принципов, якобы врожденных людям, то Локк показывает, что различные народы, различные религии и т. д. обосновывают их по-разному, из чего следует, что обоснование данных принципов предшествует их принятию. К тому же моральные принципы связаны с настолько отвлеченными понятиями, что человек может усвоить их, лишь достигнув определенного умственного развития. В отличие от Локка Кондильяк в «Опыте о происхождении человеческих знаний» и в других своих работах при рассмотрении данного вопроса сосредоточивает внимание на том, как возникают все наши идеи (в том числе и те, которые рассматриваются как врожденные), считая, что одного лишь выяснения их генезиса достаточно для опровержения теории врожденных идей.— 48.
43 Вместо трех последующих фраз в издании 1749 г.: «Действительно, идеи — не что иное, как ощущения или части какого-нибудь ощущения, извлеченные из него, чтобы их можно было рассмотреть отдельно. Благодаря этому получается два рода идей: идеи чувственные и идеи абстрактные».—
44 Имеется в виду А. Арно. Кондильяк ссылается далее на следующий фрагмент «Логики Пор-Рояля»: «Слово «идея» принадлежит к числу тех слов, которые столь ясны, что невозможно их объяснить посредством других слов, потому что более ясных и более простых слов не существует» («Logique de Port-Royal». Paris, 1877, p. 33).— 50.
Перевод всех трех цитат дан по книге: Н. Мальбранш. Разыскания истины, т. 1. СПб., 1903, с. 18. Перевод последующих цитат также дан по указанному изданию. — 54.
46 «Разыскания истины», т. 1, с. 19.—55.
47 В первых четырех изданиях книги «Разыскания истины» (в отличие от 5-го и 6-го) говорилось о существовании двух видов идей: первые представляют нам какую-то вещь вне нас (например, идеи квадрата, треугольника и т. п.); вторые представляют лишь то, что совершается внутри нас (например, наши ощущения, страдание, удовольствие и т. п.).-55.
48 «Разыскания истины», т. 1, с. 20.—56.
49 Эта и три предыдущие цитаты даны по книге: «Разыскания истины», т. 1, с. 21 — 22.—57.
50 «Разыскания истины», т. 1, с. 22—23.—58.
51 «Разыскания истины», т. 1, с. 23. —61.
52 Мысль, высказанная Кондильяком в этих трех фразах, до него развивал Ж. О. Ламетри. Она высказывалась также и другими французскими материалистами XVIII в. Дальнейшее развитие эта идея получила у Л. Фейербаха. Критика Кондильяка объективно направлена не только против Мэльбранша. но и против любого религиозного мировоззрения вообще.— 61.
53 II. Мальбранш. Разыскания истины, т. 2. СПб., 1906, с. 185.—62.
54 Первые собрания сочинений Лейбница были опубликованы 18 лет спустя после выхода в свет «Трактата о системах». Ко времени издания «Трактата» были опубликованы следующие произведения Лейбница: «Теодицея», «Принципы природы и благодати», латинский перевод «Мо- надологии», несколько статей в «Acta Eruditorum» и «Journal des Sgavants», а также его переписка с Кларком.— 64.
55 Этого примечания не было в издании 1749 г.— 64.
56 Т. е. такие состояния монады, которые выражают, представляют отношения между нею и прочими монадами.—76.
57 Имеется в виду книга: G. Hanschius. Principia Philosophiae More geometrico demonstrate, cum Excerptis ex Epistolis Philosophi et Scholiis quibusdam. Francfort et Leipzig, 1728. Михелъ Готлиб Ганиі (1683— 1749) — немецкий теолог, математик и философ, распространявший в Германии учение Лейбница.—81.
58 Кондильяк ссылается здесь на книгу: I. Justi. Dissertation qui a remporte le Prix propose par l'Academie royal de Berlin sur le Systeme des Monades aves les Pieces qui out concouru. Berlin, 1748. Иоганн Генрих Готлиб Юсти (1720—1771) — немецкий юрист. В названном сочинении Юсти ставил своей задачей всестороннее опровержение философии Лейбница и Вольфа. Работа получила премию Прусской академии наук, большинство членов которой были приверженцами этой философии, лишь потому, что во главе Академии стоял решительный противник лейбници- анства французский математик, физик и философ Пьер Луи Моро Мо- пертюи.— 82.
59 Это важнейшие понятия, которыми обогатили науку создатели классической механики: понятия центробежной и центростремительной силы впервые сформулировал X. Гюйгенс, понятие силы тяготения — И. Ньютон, понятие «живой силы» (кинетической энергии движущегося тела) — Г. В. Лейбниц, понятие количества движения — Р. Декарт.— 84.
60 Если вспомнить, что, как разъясняется в начале этого параграфа, словами «маятник часов», «колесо» и т. п. обозначаются известные нам причины явлений, происходящих в часах, то станет ясно, что, дав человеку ясные понятия о предметах, обозначаемых этими терминами, как раз можно подготовить из него часовщика: ведь здесь мы имеем дело с известной причиной известного действия. Но утверждение Кондильяка о том, что, давая название неизвестной причине известного действия, мы остаемся в неведении относительно подлинной причины этого действия, сохраняет свою силу, хотя приводимый философом пример не может служить его иллюстрацией. — 85.
61 Сходным образом рассуждал по этому вопросу Ламетри. О лейбни- цевских монадах он писал: «Возможно, я это допускаю, что они соответствуют действительности. Но у нас нет никаких средств удостовериться в этом соответствии» (Ж. О. Ламетри. Соч., M., 1976, с. 164). Об учении Лейбница он писал: «Эта теория сводится к тому, что все изменения в телах настолько полно соответствуют изменениям монады... что не может быть никакого изменения в первых, которым не соответствовало бы какого-нибудь представления во второй, и vice versa. Бог предустановил такую гармонию... что все совершается в душе таким образом, как будто вовсе не существует тела, и все происходит в теле так, как если бы не было души. Лейбниц соглашается, что эта зависимость является не реальной, не метафизической или идеальной. Но разве можно посредством фикции открыть и объяснить восприятия?» (там же, с. 165). Эти рассуждения увидели свет за четыре года до «Трактата о системах». — 85.
62 Монада представляет состояния других монад в том смысле, что в ней отображены, воспроизведены эти состояния.—87.
63 Здесь Кондильяк непосредственно следует за Вольтером, писавшим в 1738 г., что философская система Лейбница — «дерзкое сооружение, возведенное на фундаменте, которого совершенно не видно» (Voltaire. Elemens de la Philosophie de Newton. Londre, 1745, p. 48.\— 92.
64 Последующий текст этой главы в издании 1749 г. отсутствовал.т-
65 Автор этого сочинения Лоран Франсуа Бурсье (см. наст, изд., т. 1, прим. 1 к с. 68) доказывал, что божественное провидение однозначно, с абсолютной необходимостью предопределяет все происходящие в мире движения, любое из которых происходит лишь потому, что его вызывает «физическое воздействие божье» (premotion physique). Это воззрение в сущности — один из вариантов окказионализма, согласна которому любой факт имеет место не в силу естественной причины, а в силу божественного вмешательства. Бурсье, признавая свободу воли человека (без чего последний не мог бы нести ответственность за свои поступки, что противоречило бы христианскому учению о грехе и воздаянии), одновременно защищал фаталистическую концепцию предопределения. Главный представитель окказионализма Мальбранш указал на это противоречие в специальном сочинении, посвященном опровержению Бурсье,— «Reflexions sur la premotion physique contre le p. Boursier». Paris, 1715.— 93.
66 Эта характеристика взглядов Спинозы не соответствует действительности. Спиноза учил, что нравственным является поведение человека, руководствующегося разумом и подавляющего аффекты, бездумное подчинение которым безнравственно. Рационалистическая система Спинозы предъявляет весьма высокие требования к морали человека и осуждает все его пороки. Несмотря на содержащиеся в этике Спинозы элементы гедо-- низма и утилитаризма, она носит аскетический характер; ни о каком стирании грани между нравственным и безнравственным в ней нет и речи. -102.
67 Перевод этой и последующих цитат дан по изданию: Б. Спиноза. Избр. произв. в 2-х томах. М., 1957.—103.
68 «Разумея субстанцию,— говорит Декарт в «Началах философии»,— мы можем разуметь лишь вещь, которая существует так» что не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя» (Р. Декарт. Избр. произв. М., 1950, с. 448). Декарт оговаривается, что, строго говоря, эта дефиниция подходит лишь к богу, но «ввиду того, что среди сотворенных вещей некоторые по природе своей не могут существовать без некоторых других, мы их отличаем от тех, которые нуждаются лишь в обычном содействии бога, и называем последние субстанциями, а первые — качествами или атрибутами этих субстанций» (там же) . — 105.
69 Такое определение субстанции Мальбранш дает в § 1 первой части «Бесед о метафизике».—105. т
70 Протей — в греческой мифологии морское божество, которому приписывались бессмертие и способность ускользать от людей, принимая самые различные формы. —105.
71 «Под субстанцией я разумею то, что существует в себе и мыслится (представляется — concipitur) через себя, т. е. то, понятие (представление — conceptus) чего не заключает в себе понятия другой вещи. Под атрибутом я разумею то же самое, с тем только различием, что атрибутом это называется по отношению к интеллекту (уму — intellectus), приписывающему (tribuere) субстанции такую именно определенную природу» (Б. Спиноза. Избр. произв., т. 2, с. 416). —107.
72 Второе определение второй части «Этики» гласит: «Я сущности какой-либо вещи относится, говорю я, то, через что вещь необходимо полагается, если оно дано, и необходимо уничтожается, если его нет; другими словами, то, без чего вещь и, наоборот, что без вещи не может ни существовать, ни быть представлено» (Избр. произв., т. 1, с. 402). —108.
73 Декарт, разделявший убеждение многих философов в том, что дух (в отличие от материи, состоящей из множества частей) неделим, не мог рассматривать души людей как части единой духовной субстанции. Это привело его к выводу о том, что существует множество духовных субстанций, что душа каждого человека — отдельная неделимая субстанция.— 119.
74 Стоики — античная философская школа. Стоицизм (возникший в III —II вв. до н. э. и просуществовавший до II в.), считая все существующее телесным, учил, что телесное первоначало (воплощениями которого являются предметы неорганической природы, растения, животные, люди и боги) — это космический огонь, дыхание («пневма»). Первоогонь разумно, целесообразно управляет всем происходящим во Вселенной, ибо ему внутренне присущ «логос» — космический разум. Фатализм в этом учении своеобразно сочетается с волюнтаризмом. —132.
75 Заключительная часть этого абзаца (со слов «т. е. рассуждать...») в издании 1749 г. отсутствовала. —152.
76 Начало главы Кондильяк переработал. В издании 1749 г. после слов «физических гипотез» следовало: «не сомневались в том, что они могли бы быть главными средствами для приобретения знаний. Это исследование они предпочитали любому другому, и, когда они обнаруживали при первых [своих] предположениях затруднения, они выдвигали новые предположения, чтобы приспособить природу к своей системе. Другие, видя бесполезность гипотез и злоупотребления многими из них, хотели вовсе изгнать их из наук.
Гипотезы не то, что абстрактные принципы; есть хорошие гипотезы и плохие. Чтобы узнать разницу между ними, достаточно установить случаи, в которых допустимы гипотезы. Не установив этого различия, мы можем пренебречь той помощью, какую они могут нам оказать, или дать им ввести нас в заблуждение.
Предположения, или гипотезы, служат нам, чтобы открывать неизвестное или объяснять то, что известно. Для первой цели их выдвигают математики, для второй — физики. Эти два слова, впрочем, столь синонимичны, что их употребляют одно вместо другого. В этом отношении я буду сообразовываться с общепринятым словоупотреблением». —153.
Вместо двух последних фраз в издании 1749 г. после слов «небольшим их количеством» следовало: «Во-вторых, имеется правило для обнаружения, верны или ошибочны операции, основанные на данном предположении. Например, когда одно число делят на другое, узнают, верно ли произведено деление, умножив делитель на частное» . — 154.
78 Имеется в виду то, что, как показал уже И. Кеплер, орбиты планет представляют собой не окружности, вопреки представлению Коперника, а эллипсы, в одном из фокусов которых находится Солнце. —156.
79 В издании 1749 г. здесь была ссылка на Жозефа Прива де Мольера, французского физика, математика и философа (1677 — 1742), пытавшегося в своих работах сочетать метод Декарта и его учение о вихрях с открытиями Ньютона. —160.
80 Вместо текста, начинающегося словами «Значит, надо изгнать...» и кончающегося словами «в другом месте» в издании 1749 г.: «Но, скажут, неужели следует совершенно изгнать гипотезы из физики? Нет, ибо это было бы другой крайностью: хотя гипотезы непригодны ни для объяснения механизма вселенной, ни для того, чтобы дать нам знание первоначал вещей, они не лишены достоинств. Физики с большой пользой применяли бы их, если бы они выяснили те случаи, где гииотезами можно пользоваться.
Иногда при выборе гипотезы ставят себе задачей сделать более легкими наблюдения. В этом случае к гипотезе можно предъявить лишь немного требований. Нет необходимости даже представлять себе данное предположение в совершенстве; достаточно, чтобы нельзя было показать его невозможность. Если же, кроме того, оно устраняет больше трудностей, чем любое другое предположение, то его следует предпочесть другим.
Желая объяснить круговое движение планет, придумали две гипотезы, между которыми разделяются в настоящее время взгляды физиков и которыми мы воспользуемся в качестве примера.
Согласно Декарту, бог сообщил движение всем частям материи, после чего каждая должна была стремиться двигаться прямолинейно. Если бы они не встречали препятствий, все они продолжали бы двигаться прямолинейно. Но так как, по гипотезе этого философа, все заполнено и так как частицы материи делали усилия во всех возможных направлениях, то, как он правильно заключил, они стали препятствием для движения друг Друга.
Однако он не считал это препятствие столь значительным, чтобы они оставались в полном покос, и отсюда, по его мнению, возникло круговое движение
Ньютон, найдя в этой теории слишком много трудностей, отказался ее принять, и так как в рассматриваемом здесь случае нельзя льстить себя надеждой открыть истину, то он был прав, когда, выдвигая свою гипотезу, стремился скорее к тому, чтобы устранить трудности, нежели к тому, чтобы нроникнуть в истинный механизм вселенной.
С этой целью он предположил сперва существование направленного движения (mouvementde projection), благодаря которому каждая планета должна непрерывно стремиться двигаться прямолинейно. Затем он предположил существование притяжения, благодаря которому планеты притягиваются в соответствии с их массой и их удаленностью и вынуждены описывать кривые. Такова его гипотеза; но он не отрицал наличие толчка в тех случаях, когда нельзя сомневаться, что он имеет место. Он отвергал его лишь тогда, когда толчок, как ему представлялось, был скорее способен умножать затруднения, чем объяснять явления».— 160.
81 Вместо этого абзаца в издании 1749 г.: «Таким образом, в том, что касается лежащих в их основе принципов, ни одна из этих двух гипотез не имеет преимущества перед другой. Остается лишь исследовать, какая из них содержит меньше трудностей. В этом отношении гипотеза притяжения кажется мне предпочтительнее. Я думаю так на основании возражений, которые ньютонианцы выдвинули против гипотезы толчка (здесь было примечание: «Эти возражения изложены в заключении «Начал» Ньютона».—В. Б.) и на которые, насколько я знаю, картезианцы еще не ответили удовлетворительно. Но хотя гипотеза Ньютона как будто лучше согласуется с наблюдениями, нельзя быть уверенным, что она раскрывает истинную систему вселенной.
Гипотезы могут употребляться в физике также для того, чтобы сделать наглядными некоторые истины, открываемые нам опытом. В этом случае они требуют соблюдения некоторых дополнительных условий по сравнению с только что рассмотренными гипотезами. Тут уже недостаточно того, что нельзя доказать их невозможность; они оказались бы непригодными, , если бы их нельзя было себе представить, ибо то, чего мы себе не пред^? ставляєм, не может сделать наглядной какую-нибудь истину. Но, с другой стороны, нет необходимости обладать столь полным представлением о них, чтобы можно было во всех подробностях определить первопричину каждого явления. Достаточно представить ее себе туманным образом, но так, чтобы иметь идею о механизме данного явления». —163.
82 «Разыскания истины», т. 1, с. 138—139. — 164.
83 Вместо этого абзаца в издании 1749 г.: «Последний случай, когда можно создавать гипотезы, имеет место, если есть надежда угадать таким образом истинную причину каких-либо явлений. Гипотезы этого рода должны удовлетворять наибольшему количеству условий.
Если бы представление о них было неопределенным и их преимущество заключалось лишь в том, что нельзя доказать, что они невозможны, то было бы очень безрассудно принимать их за истинные причины явлений. Недостаточно было бы даже обладать совершенным представлением о них; необходимо еще, чтобы благодаря даваемым ими объяснениям явления оказывались связанными в одну систему и чтобы происхождение каждого из них было объяснено в достаточной мере. Эти гипотезы оказались бы тем менее вероятными, чем больше было бы явлений, которых они не объясняют.
Мало того, так как высказывать догадки разумно лишь тогда, когда имеются средства проверить, нашли ли мы истину, то такого рода гипотезы следует создавать лишь в таких случаях, когда опыт может либо подтвердить, либо опровергнуть их. Такие гипотезы, пока они не подтверждены наблюдениями, проведенными с максимальной точностью, следует рассматривать только как догадки. Пока такие наблюдения не сделаны, следует опасаться открытия каких-нибудь явлений, которые опровергнут данные предположения и наведут на мысль о совершенно других.
Таким образом, гипотезы, создаваемые в тех случаях, когда опыт не дает возможности судить об их основательности, не могут привести к открытию истинных причин. Они, подобно рассмотренным только что гипотезам, обладают лишь тем преимуществом, что связывают в одну систему несколько истин, делая их благодаря этому более наглядными. Но гипотезы, о которых мы говорим теперь, требуют чего-то большего. Приведем пример».
Знаменательна ссылка на «Логику», где Кондильяк хотя и не оперирует понятием «животных духов», но всецело признает физиологическую основу психики животных и людей, подчеркивая, что без воздействия на органы чувств, без передачи этих воздействий в мозг не может быть ни идей, ни памяти и т. д. — 165.
84 Франсуа де Малерб (1555—1628) — французский поэт и критик, один из основоположников классицизма. —171.
85 В издании 1749 г. абзац завершался фразой: «Надо даже всегда быть готовым изменить свои принципы при каждом [новом] обстоятельстве, и политическая система должна в некотором роде претерпевать те же перевороты, что и государство, для которого она создана». —174.
86 После этих слов в издании 1749 г. следовало: «Но сказанного достаточно, чтобы доказать необходимость систем в политике и показать, с какими предосторожностями надо эти системы создавать». Весь последующий текст этой главы появился лишь в окончательной редакции «Трактата».— 178.
87 Изобретатель пневматической машины (воздушного насоса) немецкий физик Отто Герике (1602—1686) проделал ряд опытов, доказывающих существование атмосферного давления, а также сконструировал водяной барометр. —182.
і 88 В издании 1749 г. этот абзац отсутствовал. —183.
; 89 Эту главу Кондильяк полностью переработал.—183.