ГЛАВА VII О ТОМ, КАК ЧЕЛОВЕК, ОБЛАДАЮЩИЙ ТОЛЬКО ОСЯЗАНИЕМ, НАЧИНАЕТ ОТКРЫВАТЬ ПРОСТРАНСТВО
§ 1. Удовольствие Так как желания заключаются в уси- регулирует движения лии, прилагаемом частями тела нашей статуи и душевными способностями, то наша статуя не может пожелать какого-нибудь ощущения, не начав в то же время двигаться и искать предмет, способный доставить его. Поэтому она будет склонна двигаться всякий раз, как вспомнит приятные ощущения, вызванные у нее движением.
Сперва она шевелится без какой бы то ни было определенной цели, и само это шевеление вызывает у нее приятное ощущение, ибо благодаря ему она лучше чувствует свое существование. Если затем ее рука встретит предмет, вызывающий у нее приятное ощущение теплоты или прохлады, то все движения ее тотчас же прекращаются и она целиком отдается этому новому чувству. Чем приятнее оно ей кажется, тем больше она останавливает на нем свое внимание. Она хотела бы даже прикоснуться всеми частями своего тела к вызывающему его предмету, и желание это производит у нее движения, которые не только не лишены определенной цели, но все стремятся доставить ей самое полное наслаждение.
Между тем предмет этот теряет свою теплоту или дрохладу, и прикосновение к нему перестает быть приятным. Тогда статуя вспоминает первые движения, доставившие ей удовольствие, она желает их испытать и, шевелясь вторично, без всякого определенного умысла, мало-помалу меняет место и прикасается к новым телам.
Одним из первых предметов, вызывающих у нее изумление, несомненно, является пространство, которое она каждую минуту открывает вокруг себя. Ей должно казаться, что она извлекает его из глубины своего существа, что предметы увеличиваются под ее руками лишь за счет ее собственного тела, и, чем более она сравнивает себя с окружающим ее пространством, тем более она чувствует, как суживаются границы ее тела.
Всякий раз, открывая новое пространство и прикасаясь к новым предметам, она приостанавливает свои движения или регулирует их так, чтобы лучше наслаждаться приятными ей ощущениями, и она снова начинает двигаться ради одного удовольствия двигаться, лишь только перестает находить эти остановки приятными.
Открыв таким путем некоторое пространство и испытав некоторое количество ощущений, она начинает вспоминать, по крайней мере смутным образом, все то, чем она наслаждалась. Когда она вспоминает, с одной стороны, что она обязана этим своим движениям и, с другой стороны, что ее движения находятся в ее власти, у нее возникает желание еще раз пройти это пространство, доставить себе те же самые ощущения, с которыми она успела познакомиться. Теперь она движется уже не только ради одного удовольствия двигаться.
Но так как она не всегда проходит по тем же самым местам, то по временам она испытывает совершенно незнакомые ей ощущения. По мере того как она приобретает в этом отношении опыт, она заключает, что ее движения способны доставить ей новые удовольствия, и надежда на это становится причиной ее движений.
§ 2. Она становится Таким образом, она начинает думать, способной что может сделать некоторые откры-
к любопытству тия; она узнает, что находящиеся в ее власти движения дают ей средство добиться этого, и она становится способной к любопытству.
Действительно, любопытство есть просто желание чего- нибудь нового, а желание это может возникнуть лишь тогда, когда мы уже сделали некоторые открытия и думаем, что обладаем средствами сделать и другие открытий Правда, относительно этих средств можно ошибиться! Когда любопытство становится привычкой, мы часто занимаемся вопросами, в отношении которых невозможно добиться каких-нибудь положительных результатов. Но мы не стали бы жертвой этого заблуждения, если бы в других случаях нам не сопутствовал успех.
§ 3. Она не была бы Если бы мы последовательно наделя-
способна быть ли нашу статую другими ощущения-
любопытнои, обладая ми то привычка испытывать различ- другими ощущениями
ные состояния, возможно, заставила бы ее предположить существование других состояний, которыми она тоже могла бы наслаждаться; но, не зная, как они могут возникнуть у нее, и не обладая никаким средством добиться наслаждения ими, она не могла бы помышлять о том, чтобы открыть в себе какое-нибудь новое состояние. Для нее более естественно было бы устремлять все свои желания к знакомым ей приятным ощущениям. Вот почему я не предположил наличия у нее любопытства. § 4. Любопытство — Легко понять, что любопытство один из основных становится для нее потребностью, мотивов ее поступков заставляющей ее непрерывно переходить с одного места на другое. Часто оно является единственным мотивом ее поступков. В связи с этим замечу, что это нисколько не противоречит моему утверждению о том, что удовольствие и страдание — единственная причина развития ее способностей. Действительно, она любопытна лишь благодаря надежде доставить себе приятные ощущения или избегнуть неприятных ощущений. Таким образом, этот новый принцип есть только следствие и подтверждение первого.
, к „ Вначале статуя может передвигать-
§ 5. Боль уничтожает ^ «
желание двигаться ся лишь под воздействием какои- либо внешней силы, затем она начинает ходить на четвереньках, наконец, встретив некоторые возвышения, она испытывает желание открыть то, что находится над ней, и как бы случайно становится на ноги. Она шатается, она ходит, опираясь на все, что может поддержать ее, падает, ударяется и испытывает боль. Она уже не осмеливается подняться, она почти не осмеливается больше менять место; страх боли уравновешивает надежду на удовольствие. Однако если до сих пор тела, к которым она прикасалась рукой, не причиняли ей боли, она будет доверчиво простирать руки; но при первом же уколе до- рерчивость эта исчезнет и она останется неподвижной. V § Qt Желание это Мало-помалу ее боль проходит, возрождается, а оставшееся от нее воспоминание, но сопровождается будучи слишком слабым, чтобы сдер- страхом жать желание двигаться, оказыва
ется достаточно сильным, чтобы заставить ее двигаться с опаской. Поэтому достаточно расположить соответствую- щим образом окружающие ее предметы, чтобы либо вернуть ей ее первоначальную уверенность с помощью удовольствий, способных изгладить даже воспоминание об испытываемой ею боли, либо снова вызвать у нее недоверие вследствие болезненных ощущений.
Если мы предоставим вещи их естественному течению, то неприятные случайности могут оказаться столь частыми, что недоверие уже больше не покинет ее.
§ 7. Обстановка, ЕсЛИ бьІ В пеРвыЙ МОМЄНТ мы в которой страх поместили ее в таком месте, где она совершенно заглушает не могла бы двигаться, не испытывая желание сильной боли, то движение перестало
бы быть для нее источником удовольствия; она осталась бы неподвижной и никогда не приобрела бы никаких знаний о внешних предметах.
§ 8. Страх, Но если мы будем заботиться о том,
вырабатывающий у нее чтобы она испытывала только легкие особую сноровку страдания и чтобы вдобавок эти страдания были довольно редкими, то она захочет двигаться, и желание это только изредка будет сопровождаться некоторым недоверием к ее движениям. В этом случае она не сможет всегда оставаться неподвижной; боясь перемены положения, она в то же время желает ее всякий раз, когда перемена может принести ей утешение, и она по очереди повинуется обоим этим чувствам.
Это дает начало особой сноровке, т. е. искусству осторожно регулировать свои движения и пользоваться предметами, способными, как показывает статуе ее опыт, предупредить неприятные случайности, которым она подвержена. Тот же самый случай, который заставит ее схватить палку, покажет ей мало-помалу, что палка эта может помочь ей держаться на ногах, разбираться в телах, о которые она может удариться, и распознавать места, куда она может совершенно спокойно поставить ногу.