Понимание, впервые выделенное философской герменевтикой в качестве специальной проблемы, до сих пор остается весьма актуальной и дискуссионной темой. В современном мире, именно взаимопонимание становится необходимым условием продуктивного диалога культур и цивилизаций. В последнее время ведутся дискуссии о пределах взаимопонимания между культурами. В межкультурном диалоге субъектами выступают носители различных культурных ценностей. Диалог предполагает взаимопонимание и принятие культурного опыта другого человека, другой культуры. Но в понимании большую роль играет не только то, что мы говорим, но и понимание форм жизни чужой культуры. Согласно новой философской энциклопедии, понимание - категория, использовавшаяся в различных философских дискурсах для характеристики: 1) познавательной способности, которая представлена в деятельности рассудка, противопоставляемой деятельности разума и по-разному истолковываемой; 2) процедур герменевтического истолкования смысла текстов, расшифровки значения языковых и речевых практик, используемых в них знаков, символов, слов, предложений при переводе на другой язык, и вообще постижение смысла культурных формообразований; 3) специфического способа бытия человека в мире, которое рассматривается в фундаментальной онтологии и философской герменевтике как экзистенциал, как основной модус бытия, как проект, как усмотрение возможностей существования, как понимающее бытие возможностей78. Таким образом, определение отражает основные этапы развития данного понятия от рационализма к герменевтике и экзистенциализму. Корни философской герменевтики восходят к сочинениям Аристотеля, Августина, к толкованиям Библии и других древнейших текстов. Как известно, герменевтика изначально зародилась в Древней Греции как искусство истолкования откровений оракулов и пророков, а также комментирования поэтических и литературных текстов. Но, начиная с раннехристианского периода истории, герменевтика стала представлять собой относительно самостоятельную дисциплину, главной целью которой было преодоление непонимания трудных мест Священного Писания. Своеобразие христианской герменевтики было предопределено новаторской теорией Логоса. Кроме того, на нее повлияли методы типологии и аллегории, играющими в новозаветной герменевтике основную роль. В Средние века большое развитие получили интерпретационные приемы эгзегетики - герменевтики, приспособленной к ортодоксальной интерпретации Библии и других священных текстов. Теологи использовали герменевтику и в богословских спорах. Бл. Августин в своей «De doctrina Christiana» дает уже нечто вроде учебника библейской герменевтики79, построенного по схеме учебника риторики, и хотя - как подобает учебнику -здесь нет собственно анализов и обоснований, а только, так сказать, результаты, тем не менее из разделений и определений Августина видно, что значительную часть вопросов, связанных с проблемами знака, значения, смысла, и их понимания и истолкования, он ясно видел перед собою и продумал их. Но та же заинтересованность в практической роли истолкования, которая мешала александрийцам, не дала и Августину уяснить чисто научное, теоретическое значение этих вопросов. Следует также отметить, что учение Августина представляет собой попытку вывести исследование процесса понимания на фундаментальный уровень. Для Августина понимание, прежде всего - основная цель богопознания. Г.Гадамер80, в частности, отмечает, что классическая литература в эпоху Средневековья, будучи средством образования, была полностью подчинена интересам христианской догматики. Библия была самым читаемым Священным писанием для церкви, но, по мнению реформаторов, ее понимание затруднялось традицией церковной догматики. Основное назначение герменевтики в данном контексте состоит в том, чтобы как в литературе, так в Библии - постичь первоначально заложенный смысл текстов при помощи определенных приемов. Согласно В.Дильтею и Г.Гадамеру, важнейшую роль сыграло то обстоятельство, что благодаря Лютеру литературная традиция соединилась с реформационным устремлением. Одной из основных задач герменевтики является стремление к духовной интерпретации текста. Этот этап герменевтического анализа является завершающим, так как раскрывает смысл и значение текста в культуре, а также способствует духовному развитию человека и становлению его как личности, делая его субъектом культуры. Понимание представляется как сопереживание духовному миру другого человека, его чувствам и мыслям. Процесс понимания связан с усвоением смысла. Попытка прочувствовать духовное состояние, в которое погружался автор текста в процессе творчества. Понимание связано с распознанием знаковой системы, ранее наделенной смыслом. Вся человеческая деятельность наделена смыслом. И поэтому продукты человеческой деятельности воплощают в себе мотивы и цели человека и становятся объектами понимания. Следует отметить, что понимание не всегда представляет собой абсолютное «вживание» в текст. Мысль автора становится нам доступной настолько, насколько мы сопереживаем ему, так как в мысли запечатлевается духовный мир автора. Полное самовыражение в тексте невозможно. Это связано с тем, что понимание имеет дело с текстом, а не с духовным миром человека, а объем внутреннего мира автора непомерно шире авторского текста, но при этом они никоим образом не чужды друг другу. И в результате, отравным пунктом понимания смысла выступает концепция самого себя. В свою очередь, понимание себя самого диалектично, и связано с интерпретацией смысла дальнейших событий и смысла, который сам требует объяснения в акте коммуникации. Для участников диалога особое значение имеет каждая интерпретация, связанная с Я-концепцией, так как каждый субъект примиряет на себя целый комплекс социальных ролей, как возможных, так и действительных. Диалоговый смысл связан, прежде всего с предшествующим переживанием индивида, прочувствованным и понятым так долго, как долго он воспринимается самим индивидом. Е.Н. Шульга отмечает, что потенциальность создания новых смыслов является в ограниченной, так как полное понимания происходит только тогда, когда партнеры по взаимодействию разделяют общую систему восприятий, которая задает всю структуру их предпонимания. «В противном случае они не в состоянии вывести свое переживание в интерсубъективное пространство диалога; создается конфликт рациональности, который делает невозможным взаимопонимание ввиду сильной связи создаваемого в коммуникации «текста» с концепцией самого себя»81. Герменевтика как учение об искусстве понимания и истолкования развивалась в двух направлениях теологическом и филологическом. Философская герменевтика связана с именами В.фон Гумбольдта, Ф.Шлегеля, Ф.Шлейермахера. Поль Рикер отмечает, что герменевтическая проблематика возникла сначала в рамках экзегетики, то есть дисциплины, цель которой состоит в том, чтобы понять текст, - понять, исходя из его интенции, понять на основании того, что он хочет сказать. Если экзегеза и породила герменевтическую проблематику, иными словами, поставила вопрос об интерпретации, то потому, что всякое чтение текста, к тому же связаное с quid, с вопросом о том, «с какой целью» он был написан, всегда осуществляется внутри того или иного сообщества, той или иной традиции, того или иного течения живой мысли, которые имеют свои предпосылки и выдвигают собственные требования: так, прочтение греческих мифов стоической школой на основе натурфилософии и этики содержит в себе герменевтику, значительно отличающуюся от раввинической интерпретации Торы в Галахе и Аггаде; в свою очередь, апостольское истолкование Ветхого Завета в свете пришествия Христа дает совсем другое, чем у раввинов, прочтение событий, предписаний, персонажей Библии82. Как филология, так и теология возникли из необходимости возрождения того, что не было просто неизвестным, но что стало чуждым и недоступным по смыслу. Значение герменевтики состояло в том, чтобы в обеих областях наследия - как для гуманистической литературы, так и для Библии - раскрыть изначальный смысл текстов посредством искусных приемов. Большое влияние на формирование герменевтики оказал В. Дильтей. Задачи «истолкования» (текстов, понятий, смыслов, замыслов, концепций и т.д.) были включены В.Дильтеем в более обширный комплекс теоретико-методологических проблем «наук о духе» (исторические, правовые, филологические, философские, этические и эстетические дисциплины). Их В.Дильтей стремился тесно увязать с идеей историзма. Под историзмом же В.Дильтей в первую очередь подразумевал «высвечивание» того значения, которое непосредственный, всегда конкретноисторический опыт индивида имеет для наук о духе. В анализе человеческого общества сам человек дан как живое единство, в силу чего разложение на составные части этого жизненного единства представляет собой для такого анализа фундаментальную проблему. Новейшая психология стремилась, таким образом, познать закономерности, согласно которым один процесс в психической жизни обусловлен другими. В.Дильтей указывает на субъективность наук о «духе», в которой, по его мнению, кроется более глубокая проблема. «Индивидуальность, стиль и внутренний мир художника как средство новых восприятий, средств выражения и т. д. Ни одно произведение искусства не видит натуру как она есть - оно всякий раз видит в ней нечто особенное. Постоянная иллюзия окончательного постижения обусловлена субъективным горизонтом, ограниченность которого и придает ей энергию»83. Таким образом, у В.Дильтея герменевтическая проблематика сначала была частью и стороной наук о духе и их методологии. В.Дильтей связывал понимание с переживанием, в котором наряду с интеллектуальными оказывались неизбежно представленными и другие модусы «психического»- эмоциональный и волевой. Таким образом, понимание в его описательной психологии призвано обеспечивать «данность» связи и связности душевной жизни и самому сознанию отдельного человека и психологии как таковой. Проблема понимания «индивидуальности» становится центральной в философии Ф.Шлейермахера. В герменевтику у Шлейермахера входит анализ понимания и всего предметного (феноменального) мира, и мысли другого человека. Поскольку, однако, именно речь является инструментом мышления, а «мышление подготавливается посредством внутренней речи», т. е. поскольку язык опосредует все культуротворчество, постольку символизация в процессе речевой деятельности оказывается в фокусе герменевтического анализа и представляет предмет универсальной философской герменевтики. Выявление разумом общего в совершенно своеобразном явлении составляет поэтому бесконечную задачу установления и образования все новых значений понятий исследуемого текста и текста в целом.84 Одна из трудноразрешимых проблем теории понимания - проблема герменевтического круга. По Шлейермахеру, этот круг состоит в том, что целое понимается через части, а часть постигается только через целое. Понимание как рационализация индивидуального предполагает поэтому творческий процесс вживания в интимный мир другого Я. Герменевтический круг, по В.Дильтею: познающий субъект познает себя через других, но других он понимает через себя. Высшие формы понимания не тождественны мыслительной деятельности, а охватывают собой транспозиции (перенесения-себя-на-место-другого), со-переживание, новое переживание, методы герменевтической интерпретации, преодолевающей круг в понимании, когда понимание единичного проявления жизни предполагает понимание целого и, наоборот, понимание целого - понимание единичного85. Для М.Хайдеггера проблематика исторической герменевтики состояла в том, чтобы, исходя из нее, раскрыть структуру предпонимания. Раскрывая сущность герменевтического круга, М.Хайдеггер отмечает, что круг не следует рассматривать как порочный, замкнутый, хотя и терпимый. В этом круге открывается положительная «возможность исконнейшего познания,- возможность, которой, однако, мы поистине овладеваем лишь тогда, когда истолкование осознает, что его первая, постоянная и последняя задача заключается в том, чтобы его преднамерения, предосторожности и предвосхищения определялись не случайными озарениями и популярными понятиями, но чтобы в их разработке научная тема гарантировалась самими фактами»86. Таким образом, М.Хайдеггер постулирует тот факт, что интерпретатор должен быть свободен тот произвольных озарений, так его задача - сосредоточиться на фактах, коими для филолога являются тексты. По мнению Хайдеггера, человеческое существование лишено всякого смысла, если оно не наделено пониманием. И смысл существования человека заключается в отыскании своего места в контексте прошлого и будущего, включается в традицию, уходящую в грядущее. Особое внимание уделяет в своей концепции Хайдеггер трактовке понимания как способности бытия человека. Только бытие дает импульс к пониманию, которое зависит от качества и содержания личностного бытия. Сознание человека, как и другие формы деятельности, является формой бытия. Только истинное бытие дает понимание смысла культуры. Внутренний смысл мира художественной культуры не может быть доступен человеку не способному к истинному бытию. Смысл открывается постепенно по мере наполнения бытия духовностью и постигается при опоре на бытие в процессе жизненного опыта человека. Понимание смысла произведения имеет смысл, если традиции и современность способны пересекаться в личности воспринимающего. Г.Гадамер, продолжая герменевтическую трактовку понимания, подчеркивает обусловленность понимания культурно-историческим контекстом, которая выражена в предпонимании, в наличии определенных предпосылок и предрасположенностей к пониманию. Предпонимание, в случае, восприятия его в буквальном, обыденном смысле слова, зачастую, ассоциируется с тем, что предшествует ясности понимания. В качестве объекта понимания может выступать и текст, и слова, отдельная фраза, жеста, или же, подтекст, который кроется в этих знаках, жестах или фразах. Человек самостоятельно переживает и осознает предпонимание, которое составляет важную сторону его внутренней жизни. Процесс познавательной деятельности мышления и психологический акт предпонимания протекают одновременно. Память субъекта сохраняет содержание всего того, что может предшествовать пониманию и тем самым облегчает процесс и делает адекватным понятое. Нельзя также не отметить, что содержание понятого является результатом предшествующего опыта понимания. Соответствующие стереотипы обыденного сознания оказывают влияние на внутренний опыт предпонимания. Чаще всего стереотипные образы разворачиваются через осознание того, что может быть моментально усвоено в качестве понятого и, соответственно, согласуются с наиболее стандартными состояниями мышления, характерными для данного индивида. Примером могут служить представления, понятия, заблуждениями, т.е. все то, что составляет внутренний опыт индивида и воспринимается как объективная реальность, которая соответствует всему предшествующему опыту познавательной деятельности. Следует ли из этого, что абсолютно понятным для нас является то, что соответствует нашим ментальным стереотипам (предубеждениями, мнениями, образами, понятиями, догадками и т.д.)? Воспринимаемые из окружающего мира и формирующиеся нашим предшествующим опытом познавательной деятельности, стереотипы, безусловно, облегчают процесс понимания, но, в то же время, могут служить и определенными барьерами в акте коммуникации. Человек познает и, соответственно, осознает то, что он познает. В первую очередь, обыденное сознание усваивает социокультурные стереотипы, делая их адекватными и узнаваемыми. Но именно способности к целостному восприятию мира делает возможным распознание уже знакомых элементов, таких как предметы, явления, знаки, символы окружающей действительности. При этом, благодаря социальным контактам и коммуникации, отдельные элементы мира воспринимаются человеком в их целостности как соответствующие тому, что было воспринято в процессе взаимодействия с другими. По Г.Гадамеру: постигая традицию, интерпретатор сам находится внутри нее. Категория «понимание», по Гадамеру, применительно к исследованию в сфере культуры позволяет показать, во-первых, что в этой сфере корректно говорить не о приращении знания (как это имеет место при объяснении), а о событии для человека, исследующего нечто в культуре, его вовлеченности в исследование, ибо это «способ познания и способ бытия одновременно», а во- вторых, что любой объект исследования в сфере культуры (в отличие от природного объекта) уже является осмысленным. Универсальная осмысленность сферы культуры позволяет говорить об универсальной понимаемости - «герменевтическом универсуме», по терминологии Гадамера.87 Самое распространенное представление о герменевтическом круге: целое нельзя понять, не понимая его частей, понимание части предполагает, что целое уже понято. Ф.Шлейермахер дифференцировал герменевтический круг (с позиции часть - целое), рассматривая его как в объективном, так и в субъективном плане. Ф.Шлейермахер рассматривал герменевтический круг в виде определенной логической цепочки. По мнению автора, отдельное слово является частью предложения, каждый отдельный текст является составной частью всех произведений автора, которые, в свою очередь, относятся к определенного литературного жанра или литературы вообще. Но, в тоже время, «тот же самый текст, взятый как результат некоего творческого мгновения, входит в целостность душевной жизни автора. Лишь подобная целостность объективного и субъективного рода завершает процесс понимания»88. Понимание как погружение в духовный мир другого человека, сопереживание чувствам и мыслям означает усвоение смысла и духовного состояния собеседника. Понять можно лишь знаковую систему, ранее наделенную смыслом. Так, понимание и тем более взаимопонимание предполагает не стремление всеми путями переубедить собеседника, а поиск компромисса. Взаимопонимание, таким образом, означает полифонию, многообразие мнений и отрицает навязывание единой точки зрения. Другими словами, взаимопонимание означает готовность собеседников найти общий язык и общее мнение, так как диалог в идеале должен строиться на обмене мнениями и желанием прийти к общему решению. Понимание по Ф. Шлейермахеру, включает в себя взаимодействие грамматической и психологической интерпретации, т.е. с одной стороны, понимание - это творческая индивидуальность автора, и в тоже время, языковая среда также влияет на индивидуальность автора. Как отмечает Ф. Шлейермахер: «1) Речь не понята и как факт духа, если она не понята как языковое обозначение, ибо прирожденность языка модифицирует дух. 2) Она не понята и как модификация языка, если не понята как факт духа, ибо в последнем находится причина всех влияний отдельного человека на язык, который сам развивается благодаря речи»89. Таким образом, Ф.Шлейермахер утверждал, что назначение герменевтики - понимание чужой индивидуальности и ее воплощения в выражении. Единство грамматической и психологической интерпретации, по Ф. Шлейермахеру, обеспечивает целостность понимания. Ф. Шлейермахер подчеркивал важность соотнесения текста с историческими и культурными факторами, обусловившими его появление. Ф. Шлейермахер считал, что интерпретация - диалог интерпретатора с автором. В этом диалоге читатель реконструирует текст и постигает его, опираясь на воображение и перевоплощение (интерпретатор должен перевоплотиться в другого, например, в автора или героя, и постичь его индивидуальную направленность). Понимание текста - реконструктивный процесс проникновения в духовный мир автора и повторение акта творчества: автор строит высказывание, кодирует смысл; реципиент его реконструирует и расшифровывает90 91. И Ф.Шлейермахер и В.Дильтей связывали передачу смысла с литературными текстами, документальными свидетельствами и памятниками как письменно зафиксированными выражениями жизни. В философии Г.Шпета «понимание смысла» является основным вопросом. Принципиальная проблема, по Г.Шпету, состоит в следующем: «если мы можем различать много смыслов, сообразно большому количеству ассоциативных связей, их групп и переносов, так что в конце концов приходим к произвольному конструированию смыслов и значений, то как же понимать не только раздвоение, но даже раздробление самого акта или «способности» понимания этих разных смыслов? Или если «способностей» понимания не несколько, а она одна, то как мы приходим к тому, что, сталкиваясь с разными сторонами предмета, мы через разное содержание, тем не менее, приходим к пониманию одного предмета?». Смысл - это идея вещи, причем смысл всегда имеет объективный характер, но понимание всегда субъективно. И для того, чтобы решить проблему субъективности Г.Шпет предлагает воздержаться от «личного» отношения и рассматривать лицо как идеальный предмет, который становится носителем смысла. «Личность есть слово и требует своего понимания. Она имеет свои чувственные, онтические, логические и поэтические формы»92. По Г.Гадамеру, одним из важнейших отправных пунктов понимания осуществления герменевтического опыта является углубленное изучение сущности вопроса. Как отмечает Г.Гадамер, смысл вопроса задает определенное направление следования ответа, в том случае, если ответ предполагает быть смыслообразным. «Вопрос вводит опрашиваемое (das Befragte) в определенную перспективу. Появление вопроса как бы вскрывает бытие опрашиваемого. Поэтому логос, раскрывающий это вскрытое бытие, всегда является ответом. Он сам имеет смысл лишь в смысле поставленного вопроса»93. Так сократические диалоги Платона впервые ставят проблему необходимости предварительного вопроса, так как знание имеет диалектичную природу. Платоновские диалоги имеют особое значение по Г.Гадамеру, прежде всего для гуманитарных наук, в связи с тем, что логика этих наук - логика вопроса. «Искусство вопрошания» доступно не каждому, а только тому, у кого уже есть вопросы, а, следовательно, отмечает Г. Гадамер, вопрос всегда сложнее ответа. Г.Гадамер утверждал, что диалог есть «суть человеческого понимания», так и герменевтики в целом. Также Г.Гадамер, говорил, что полное взаимопонимание возможно, но только случае, если мы способны вникнуть в слова другого и ставим себя на его место. Но не для того, однако, чтобы воспринять его самого как личность, а для того, чтобы осознать то, что он говорит. Если же мы рассматриваем другого в качестве «данной личности, как, например, в случае медицинского опроса или допроса обвиняемого, там ситуация взаимопонимания отсутствует»94 95. Результатом диалога, в случае, если он состоялся, будет слияние горизонтов участников диалога, наличие общего понимания той или иной ситуации. Г.Гадамер во главу угла ставит тезис «понимать - значит понимать друг друга». Если два человека способны и готовы понять друг друга вне зависимости от «того, о чем...» и «того, в чем...», это может означать, что они понимают друг друга «не в том или ином вопросе, а вообще во всем существенном, что связывает людей. Понимание становится особой задачей лишь там, где нарушается эта естественная жизнь в совместном сознавании того, что имеется в виду, причем подразумеваемое - общий предмет» . И если возникают недоразумения и высказанное мнение поражает своей непонятностью, предпринимаются попытки достичь договоренности, а не просто понимания, причем снова путем нахождения общего предмета. Т.е. для Г.Гадамера понимание это процесс, направленный на взаимопонимание через нахождение общих целей. Таким образом, герменевтика понимается как искусство понимания чужого смысла, который располагается за пределами «говоримого». И главным моментом понимания, по Г.Гадамеру, является наличие или отсутствие желания понять и услышать смысл сказанного. И «сказанное» в данном контексте означает то, что человек хочет сказать и что нам следует позволить себе сказать. Как отмечает Г.Гадамер96, понимания нет, когда человек заранее уже силится опознать то, что ему хотят высказать, уверяя, что ему все и так известно. Текст становится относительно самостоятельной, объективной бытийной данностью со сложным переплетением смыслов. И благодаря этому язык толкуется как своего рода реальность, существенная сторона жизни, бытия. «Мы понимаем язык постольку, поскольку мы в нем живем... Герменевтическая проблема состоит, таким образом, вовсе не в правильном пользовании языком, но в истинном взаимопонимании по тому или иному поводу, осуществляемом в среде языка». Язык есть та среда, в которой происходит процесс взаимного договаривания собеседников и обретается взаимопонимание по поводу самого дела. Язык, по мнению Г.Гадамера, - носитель понимания и традиции. Субъект речи - язык, а не говорящий на нем. Сама история есть игра внутри стихии языка, и поэтому герменевтика - инструмент постижения истории и участия в ней. Для Г.Гадамера бытие, которое может быть понято, представляет собой язык. Цель лингвистической онтологии и лингвистической герменевтики Г.Гадамера - перенос смысловой связи из чужого мира в собственный мир читателя. По Г.Гадамеру, единственный инструмент понимания художественного текста - сознание интерпретатора, вследствие чего отпадает нужда в методологии (системе подходов и приемов) постижения смысла произведения. «Сплав горизонтов», по мнению Г.Гадамера, возможен только благодаря предпосылке, обеспечивающей единство непрерывно длящейся традиции. И такой предпосылкой является язык. И как отмечает М.С.Каган97 98, язык, Г.Гадамер, вслед за М.Хайдеггером, определяет как универсальную среду, в которой существует и человек, и его культура, в которой осуществляется историческое предание. Универсальность языка предопределяет универсальность понимания культуры, если культура будет представлена как текст. Таким образом, философская герменевтика XX в. в лице М.Хайдеггера и Г.Гадамера перенесла свое внимание с проблемы истолкования на экзистенциальное понимание, которое рассматривалось скорее как прямой, аутентичный способ бытия в мире, а не как способ познания. Г.Гадамер утверждает универсальность герменевтической точки зрения. Первоначально считалось, что для наилучшего понимания текстов, традиций, преданий всего лучше «вжиться» в них, но Г.Гадамер, напротив, рекомендует всегда сохранять «дистанцию» по отношению к истолковываемому письменному тексту или историческому событию. Взаимопонимание людей разных эпох, стран, поколений неизмеримо расширяется, когда соответствующий текст, берется не изолированно, а в контексте «истории воздействия», влияния его. В отличие от Ф. Шлейермахера и В. Дильтея, первыми в истории философии разрабатывавшими герменевтику как философскую дисциплину и трактовавшим ее в духе психологизма, П.Рикёр переносит вопрос о герменевтике в онтологическую плоскость. По мнению П.Рикёра, язык указывает на возможность символической функции и определяет логику герменевтики как логику двойного смысла. Семантически символ образован таким образом, что он дает смысл при помощи смысла, в нем изначальный, буквальный, иногда физический смысл отсылает к смыслу иносказательному, экзистенциальному, духовному. Таким образом, символ зовет к интерпретации и к говорению. Проблема для философии видится П. Рикёрку в том, что обращение к символу обнаруживает следующее: 1. Символ остается непроницаемым, непрозрачным, поскольку он дан с помощью аналогии на основе буквального значения, сообщающего ему одновременно конкретные истоки и материальную весомость, непроницаемость. 2. Символ - пленник разнообразия языков и культур и в этом отношении остается случайным: почему именно эти, а не другие символы? 3. Символы заставляют думать только благодаря интерпретации, которая всегда проблематична. Нет мифа без экзегезы, как нет экзегезы, не подлежащей оспариванию. Разгадывание загадки - это не наука ни в платоновском, ни в гегелевском, ни в современном ее понимании. Следует отметить, что в герменевтике понятие «символ» объединяет два измерения дискурса, такие, как языковой и внеязыковой. Раскрытие смысла символа происходит благодаря интерпретации, позволяющей познать дословный смысл. В частности, Поль Рикер утверждает, что основной, дословный смысл символа указывает на несемантическую составляющую его семантического поля99. Г ерменевтика выступает здесь в качестве метода истолкования - специфического, типично гуманитарного, но все же метода, т.е. предусматривает практику получения смысла, а значит, и теорию выведения смысла. На основании этого П.Рикер приходит к выводу, что не может существовать общей герменевтики, общей теории интерпретации, общего канона экзегезы; существуют только отдельные и противостоящие одна другой герменевтические теории. Диалог это специфическая человеческая форма взаимодействия, главным условием которого является понимание. В диалоге осуществляются два человеческих стремления: стремление сказать и быть услышанным и стремление понять и быть понятым. С понятием «понимание» тесно взаимосвязано понятие «объяснение». Интерпретация как понимание значения и объяснение представляют собой две взаимосвязанные процедуры, которые особым образом опираются друг на друга. Подобное взаимодействие служит важнейшим основанием, позволяющим разделеть их в методологическом плане. Как отмечает Г.Х.Вригт100 101, «объяснение на одном уровне часто подготавливает почву для интерпретации фактов на более высоком уровне». Нельзя путать понимание того, на что объект похож, с пониманием того, что он подразумевает или означает. Понимание в первом смысле является предварительной характеристикой каузального объяснения, понимание во втором смысле - предварительной характеристикой телеологического. В качестве примера Г.Х.Вригт приводит событие, которое понималось первоначально как религиозная реформация, но при более глубоком проникновении в его причины оказалось «по сути дела» классовой борьбой за земельную реформу. Такая переинтерпретация фактов служит импульсом для нового объяснения. Изучение причин религиозных разногласий может привести, отмечает автор, к исследованию происхождения социального неравенства как результата, например, изменений в способах производства в обществе. Каждая переинтерпретация фактов придает им новый смысл. Факты как бы приобретают «качество», которым не обладали прежде . В. Дильтей зафиксировал противоположность между словами «понимать» и «объяснить». На первый взгляд понимание и объяснение альтернативны: надо принять либо одно, либо другое. Но речь не идет о конфликте методов, понимание предполагает приемы или процедуры, применяемые в том случае, когда затрагивается соотношение или целого и части, или смысла и его интерпретации. Как пишет Л.С. Выготский: «объяснять - значит устанавливать связь между одним фактом или группой фактов и другой группой, ссылаться на другой ряд явлений, объяснять - значит для науки - причинно объяснять»102. Так как понимание составляет основу интерпретации, оно предваряет процедуру объяснения и завершает ее. Понимание предваряет объяснение сближаясь с субъективным замыслом автора текста. Понимание сопутствует объяснению, формирует интерсубъективность коммуникации и в этом качестве восходит к диалогической модели вопроса и ответа, описанной Г. Г. Гадамером. Наконец, понимание завершает объяснение в той мере, в какой оно преодолевает географическую, историческую или культурную дистанцию, отделяющую текст от его интерпретации. В этом смысле понимание предполагает объяснение в той мере, в какой объяснение развивает понимание. Это двойное соотношение может быть кратко выражено девизом: больше объяснять, чтобы лучше понимать. Интерпретация, по П.Рикеру, определяемая как диалектический процесс, развивающийся между полюсами понимания и объяснения, в начальных и неполных формах можно открыть в интерпретативном поведении, имеющем место в разговоре. Этот процесс отличается от понимания указанием на интерпретатора, тогда как понимание определяется через ссылку на определенные «объекты». Домысливание целостности смысла, построенное в первом акте понимания, протекает в симметричной ситуации: исходный для текста Другой воспринимает наши интерпретационные процедуры и контролирует прочтение его интенций103 104. Другими словами, на первоначальных стадиях диалога именно домысливание помогает выстраивать смыслы, которые корректируются объяснением. Логика культуры, науки, современной общественной жизни - это логика диалога, поиска взаимопонимания и взаимодополнения взглядов, осознания несводимости любого глубокого знания к какой бы то ни было единственной концепции. В настоящее время выделяют две установки: «экспрессивный диалог» и «диалог-понимание» . Одна установка утверждает, что необходимо решать противоречия и находить взаимопонимание (В.С.Библер). А «экспрессивный» диалогизм порождает диалог-спор. Другими словами, сталкиваясь с сопротивлением чужого слова, я оттачиваю свою мысль, делаю её ясной не только для самого себя, но и для других. Отношение к чужому слову, по сути, авторитарно. Оно - лишь материал для «переплавки». Таким образом, диалог-понимание помогает выстраивать внешнюю речь, а экспрессивный диалог- внутреннюю. Для «диалога- понимания» существенно уяснение напряженной границы между своим словом и словом Другого. С точки зрения субъекта, стремящегося строить «диалог- понимание», разные формы внутренней речи обладают разной ценностью. Понимающий диалог начинается с попытки понять явление природы, число, геометрическую форму, историческое событие, художественное произведение. Если предметом диалога становится понимание Другого, а не самовыражение на фоне Другого (как в «экспрессивном» учебном диалоге), то исходным как раз является стремление к диалогу-согласию, к согласованному многоголосому пониманию. «Понимающий» диалогизм знает и диалог-спор, и диалог-согласие105. И действительно, «диалог-понимание» выстраивается на поиске компромиссов, на многоголосье, доверии, а не на самоутверждении отдельных участников диалога. При этом, согласие не означает конформизм, напротив, диалог- понимание подразумевает активное участие в дискурсе и поиске смысла. Смысл Другого проявляется «здесь и сейчас», что оказывается достаточным для эффективного взаимопонимания. Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод, что понимание предполагает возможность непонимания как своей противоположности. Герменевтика трактует «непонимание» как неизбежное в интерпретации текста. Непонимание вытекает из событийной структуры дискурса, так как возникает в результате постепенного разрыва связи между автором и интенцией в результате «текстуализации»106. В смысловом пространстве коммуникации гипотеза связывает предполагаемый смысл с особенностями восприятия интерпретатора. Как пишет М.Бирвиш: «Различные типы непонимания представляют собой дополнительную иллюстрацию уровней понимания»107. Таким образом, следует, что непонимание представляет собой определенный тип понимания, отражая диалектику относительной и абсолютной истины. Следовательно, такие явления, как понимание и непонимание подобно диалектическим противоречиям взаимоотталкивают и взаимодополняют друг друга, выступая в качестве основного источника развития коммуникации. Как полное понимание, так и полное непонимание не существуют в чистом виде, так как даже в случае общения людей, не знающих языка друг друга, часть информации будет расшифрована правильно благодаря наличию универсальных средств выражения. И в тоже время, абсолютное понимание не возможно достигнуть, так как существуют индивидуальные и социокультурные различия коммуникантов. Как отмечалось выше, понимание интерпретативно и расхождения в интерпретациях обусловлены различиями внутренней и внешней речи участников диалога. Как пишет Е.Н. Шульга, потребность взаимопонимания является универсальным свойством человеческой сущности. «Формирование этого качества обусловлено социальными факторами, но как свойство души оно независимо от того социального статуса (положения в обществе), которого достигает та или иная личность. И тот, кто ищет понимания другого, а не самоутверждения, готов к признанию собственных ошибок, которые могут быть следствием заблуждений, предрассудков, неподтвержденных ожиданий и предположений»108. Следовательно, понимание подразумевает готовность услышать и принять Другого для того, чтобы понять себя. Диалог способствует взаимопониманию субъектов. Человек ведет диалог не только с другими, но и с самим собою, со своей историей, меняясь в ходе этого диалога сам и оказывая одновременно влияние на партнеров по диалогу. И в этой диалектике внутренней и внешней речи каждый из участников диалога раскрывает свои смысловые глубины.