ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ВАРИАНТЫ

Философия и наука в ходе тысячелетних усилий

вырабатывают абстрактные представления и понятия,

очищая их от первичных образов и смутных созерца-

ний.

разум>? Не просачиваются ли из национальной куль-

туры, из языка и природы в построения мыслителей

такие интуиции, которые окрашивают их особенным

образом, так что инвариант Единого (а именно его всег-

да домогается философ) неизбежно предстает каждый

раз в вариантах, определяемых во многом принадлеж-

ностью мыслителя к той или иной национальной куль-

туре? l

Эти вопросы составляют содержание настоящей

главы, посвященной исследованию национальных обра-

зов Пространства и Времени в основном через анализ

их этимологий в разных языках, с привлечением мета-

фор, образов и других символических форм, характер-

ных для национальных культур. Конечно, термины и

понятия наук чаще всего используются вне содержа-

ния, которое залегает под этими образами, однако

смысловые линии и следы метафорического происхож-

дения не могут не сказываться в содержании, которое

мыслится под термином. Причем связь эта - не только

ограничивающая универсализм понятия, но и творче-

ски-эвристическая.

Мы автоматически повторяем: <Пространство и

Время> - обязательно вместе, как уже неразложи-

мое сочетание, наподобие фольклорных сращений:

<красна девица>, <бел-горюч камень> и т.д. А вот Ре-

не Декарт, например, в таковом сочетании не чувст-

вовал надобности.

Есть сплошняк протяжения=вытягивания (ex-tension),

все плотным веществом залито из частиц с разным дви-

жением-кишением: ну да, в кишках бытие; мир - как

сплошная внутренность без границ.

' Примечания см. в конце главы.

опустимся, понадобится ли нам там Пространство и

Время? Для физиологии и процессов ассимиляции-дис-

симиляции, обмена формами, движениями важно, чтоб

шло кругообращение вихря, потоков вверх-вниз, вбок -

но нужно ли там время? скорость? Тут даже естест-

венная шкала и мера есть: биение сердца, вдох-выдох,

т.е. не привнесенная извне (так, Кант увидал представ-

ления Пространства и Времени как наши предписания

Космосу), а своя, внутренне присущая и сращенная,

Время тут работает, а не стоит извне, соглядатаем (как

в Ньютоновой системе мира как пустоты), так что его

извне можно накладывать и примерять.

Пространства в нутре вообще нет как об-шир-ности:

тут в-ширность, все притерто друг к другу, касается,

испытывает сжатия, разряжения-облегчения продох-

нуть, толчки, и всё - от соседей (даже свет, по Де-

карту, есть давление соседа-частицы в глаз), и никакого

тебе расстояния: оно - иллюзия (движение ведь, по

Декарту, есть всего лишь смена соседства). И не имеет

охоты Декарт измерять расстояние от Земли до Луны,

Солнца, орбиты планет, как это делают Кеплер, Гали-

леи... Нет у него охоты и к астрономическим числам,

им удивляться и ими поражать профанов.

Представим: если закроешь глаза - что тебе мир?

Облегание, которое то плотнее, то воздушнее - вот

и все. При чем тут пространство? В его понятие ведь

прежде всего входит рас-стояние, от-стояние и - кста-

ти (и это NB) - от корня <стоять>, distance - тоже.

И это логично: само пространство обозначается в фило-

софии западной культуры латинским словом spatium -

от spatior (шагать).

space оттуда же. А вот немецкий термин для <про-

странства> - Raum - прямо со значением <пусто>,

<чисто>; ср.: (улицу от снега), уносить (мусор), отодвигать, отстра-

нять, устранять; освобождать>^

Итак, германское чувство пространства есть <от-

странство>, у-странение, а не распро-странение - про-

тяжение - растекание некоей полноты-жидкости (как

у Декарта).

В словаре Пауля: мецк, rum) - общегерманское слово (англ. room), ко-

рень связан с лат. rus, Land - земля (деревня. - Г.Г.)

обозначает первоначально: пустое, незаполненное (das

Leere; Unausgefullte) (откуда также значение производ-

ного глагола raumen); и лишь вторично: нечто протя-

женное (etwas Ausgedehntes - "вытянутое" - вот не

мецкое слово для Декартова "протяжения", а не Raum. -

Г.Г.), растянутое определенным окружением (von

bestimmter Begrenzung...)>.

Если у Декарта extension - само из себя вытяги-

ванье, растягиванье, без думы о том, куда, откуда, а

просто изнутри идущий импульс, то в германстве про-

тяжение сразу, изначально, в самом понятии связано

с границами, формой (стены всеопределяющего Haus'a

маячат в подсознании), которые извне соделывают себе

нутрь, пустоту. Стены (пределы) суть субъекты Про-

странства-отстояния: оно - их функция: и действитель-

но, стены от-стоят, рас-стоят, рас-ставлены. У Декарта

есть где-то рассуждение на тему: что, если бы между

стенами дома была подлинно пустота? Тогда они, по

его суждению, сошлись бы, ибо на них извне - дав-

ление всего мира без противодавления: нарушен ба-

ланс.

ны как бы начинают отступать друг от друга (имеют

эту способность и мощь) - и образуют для себя пу-

стоту, чистоту, нутрь,

<... без оглядки на то, исполнено оно содержимым

или нет (mit Inhalt ausgefullt)>2. - Г.Г.)

Итак, Декартово extension - протяжение - это

самоучреждающая (ся) полнота Матери (и): по образу и

подобию жидкости растекается и, растекаясь, именно

творит, образует протяжение. Ибо возникает вопрос:

куда растекается? Уж должно быть пустое место для

них... Но это тогда другое основоначало - и, кстати,

оно-то и берется германством, которое в мироощуще-

нии исходит не из стихии теплой воды, которая через

chaleur расширяется и потягивается - как мы руки и

ноги протягиваем после сна (тоже важный внутренний

образ чувственной неги, покоя и блаженства - ср. и

у Декарта, и у Пруста). И это уподобление в духе

Декарта: он все время озабочен, чтоб пребывать в бод-

рствующем сознании; тогда и мир - честен, предстает

без обмана. Так что у него законно вместе сопряжены

ясное дневное очевидное - в разуме - и дневное

бодрствующее состояние вещества - в растяжении,

движении. Ибо, до того как Бог его толкнул, растолкал

увальня и подвиг, оно было поистине смертью, спало

мертвым сном в состоянии абсолютно твердого тела.

Итак, по Декарту, важнее вытяжение, чем куда вытя-

гиваться: само вытяжение и творит себе <место>. В гер-

манстве же важнее и интимнее - Дом бытия: со стена-

ми и пустотой внутри - для жизни, воли, души, духа.

Так что - как пустота образуется, по-мещение, жизнен-

ное пространство? - вот о чем его попечение, а что она

есть - это, несомненно, аксиома, так же как для фран-

цуза: пустоты - нет, а все есть - полнота.

И extension полностью Декарта удовлетворяет, ибо

тут одновременно понятия Матери(и), полноты, и того,

как она действует, живет, движется.

ему там еще дополнительного понятия пространства не

надо. Если б нужно было, он должен был бы прибегнуть

к слову espace, от латинского spatium (от spatior -

шагать, ступать; ср. немецкое spazieren - гулять). Но

ведь оно обязывало бы его к другому внутреннему со-

зерцанию, представлению: шагать, ходить, твердотельно

чрез пустоту, - что вполне родно для римски-италь-

янского мироощущения (Лукрециев космос: атомы и

пустота): твердые тела - камни - индивиды в пустоте.

Spatium есть пространство, творимое и меряемое ша-

ганием, т.е. дискретное, рубленое, а не плавное, жид-

костное, континуум, как Декартово extension. Так что

espace и spatium - понятия совсем другой физики,

чем Декартова. Им соответствует (ими генерируется)

физика наружи (а у Декарта - физика нутра, скорее

физиология бытия), где наружа крепка: стены, границы,

пределы (и там, как координатные плоскости - балки

и перекрытия, выстраиваются Пространство и Время),

а полость, нутрь - пуста, и туда вступают с боков-

границ твердые тела (куски, что ли, отваливаются от

стен?) и странствуют там, кинематствуют - <кейфуют>

в инерции, как сомнамбула под эгидой содержащих их

самодержавных координат - мер наружных им: Про-

странства и Времени.

Новейшая физика наделила сами эти тела априорны-

ми, врожденными им, ими генерируемыми Пространст-

вом и Временем: <тело отсчета>, как человек, наделяется

душой, нравом, как компасом, и свободой воли - для

относительного самодвижения в странствии по миру. Те-

перь каждое тело совершает -

<Путь Паломника>^.

А то, действительно, как было? Стоит наш ум где-то

на границе мира (где идут оси отсчета абсолютных

Пространства и Времени) и оттуда мгновенно все ви-

дит, чт6 на опустошенных от самости движущихся те-

лах происходит, отмеряет их.

что не может из своего бесконечного прекрасного да-

лека видеть и разобраться, что там в теле действитель-

но происходит: заметил обманы, своеволия обнаружил

в теле (Лоренцево сокращение). Тут уж и надо стало

Уму перестраивать свой Дом бытия.

А ведь как он сложился, построился? У Декарта

<пространство> совпадало с материей-полнотой, кото-

рую потом Ньютон начал расчищать. Разогнал и обес-

смыслил во многом материю, лишил ее полноты прав

в бытии: собрал ее в сгустки - города частиц: тела с

определенными массами. Далее и их упразднил, заме-

нив математическими точками в центре тяжести тел,

так что и понятие массы лишилось совсем своего, са-

мостного смысла, а стало лишь коэффициентом (т.е.

<со-деятелем>, а не деятелем-демиургом в мире), пока-

зателем, мерой F/a, так что и вообще без нее можно.

Недаром были и есть основательные попытки строить

физическую систему единиц из двух составных: L и Т,

без М. И это вполне законное доведение до конца

математических принципов натуральной философии

Ньютона. Этот шаг, философически, и сделал Кант.

Но еще о Ньютоне. Это был подлинный поход на

материю как протяжение-полноту. Он ее рассек и вы-

членил как бы <сокрытые> в ней представления и обо-

собил их: выделил массу, которая есть уже обессмыс-

ленная материя, чистая пассивность; а смысл, выдав-

ленный из материи, представленной теперь как масса

(а ее, материи, свой смысл был: протяжение - эта

способность), извлек как квинтэссенцию (но уже не

материальную) и представил ее как абстракцию нашего

ума, и рас-ставил по краям опустошенной таким обра-

зом Вселенной, как координаты абсолютного <простра-

нения> и абсолютного <временения>.

Итак, Пространство и Время были выужены из моря

Матери (и) и, родившись, убили и отменили собой мать:

сначала - почти, у Ньютона, а потом философски поч-

ти совсем (Кант), а уж в энергетических теориях XIX в.

и в кинематических (квантовая, относительности) XX в. -

и физика стала без физики (ибо физика - от Ф^о>,

природа). И у Эйнштейна, в формуле Е = mc^[квадрат] масса

тоже заменима на L и Т, скорость, свет...

Но совесть в физике есть?!

И первородный грех убиения Матери(и) стал сказы-

ваться в физике в парадоксах теории поля, изгибах -

искривлениях, чудесах и фокусах ползучих мер (рас-

тяжимых, т.е. вон где опять материя-протяжение вы-

скочила: в окно забралась, коль гонят в дверь). Вот и

лихорадит нынешнюю физику - как Ореста эринии

за матере-убийство. Орестов грех в ней, комплексом

Ореста она одержима.

А что же сделал Ньютон, аннигилировав Материю?

Он создал свет - как Бог. Воистину правильно понял

его дело поэт Поп:

Был этот мир глубокой тьмой окутав

Да будет свет! И вот явился Ньютон .

И свет стал константой непреложной: у Эйнштейна

скорость света постоянна - к этому вело учреждение

Ньютоновой вселенной, так что Эйнштейн - завершал.

У Декарта ж и свет есть давление тонкой материи,

жидкостно устроен, как полнота.

В пустом пространстве Ньютона - Эйнштейна свет

носится, В Библии Божий дух носился над водой в

день первый творения, т.е. Декартов влаго-воздух: дух

ведь - ruah, женского рода. Так что Декартово состо-

яние вселенной чуть раньше Ньютонова, хотя оба -

в день первый. И выходит, что последовательность ми-

ропредставления в новой физике как бы воспроизводит

последовательность мифа о стадиях миротворения.

Итак, вынутые Ньютоном из материи мира смыслы

расположились по его пределам как стражи: Простран-

ство и Время: мир же сам по себе стал бессмыслен:

<пуст>, <безвиден> = безыдеен. Следующий шаг был

вполне последователен: Пространство и Время суть не

объективные категории бытия ^, но субъективные фор-

мы нашего, человека, ума: априорные формы нашей

чувственности, т.е. ориентированности вовне, наружу

(Пространство) и внутрь себя (Время). Т.е. если по

Ньютону они еще оставались в бытии, онтологически,

как Абсолютное Пространство и Абсолютное Время,

но остались там уже практически безработными (ибо

-работаем-то мы с относительными пространством и вре-

менем), как и Бог, вместо которого в заведенном им

однажды бытии управляются' со всем его наместники

в природе - три закона Ньютона, новая, земная Тро-

ица, - то следующий шаг, Канта, был: раз они в бытии

безработны, а работают только через нас, значит, они

не бытию нужны, а нам, мы без них не можем, они

суть субъективные формы сознания антропоса.

В этом Кантоном жестком самоограничении и бьется

доселе наука.

Но что это я стал автоматически Время прихваты-

вать, хотя вмедитировался только в Пространство, в то

разное, что может под ним иметься в виду?

Время - tempus (лат.). В этимологии его связывают

опять же с <тянуть> (лат. teneo, tendo, откуда и Де-

картовы термины extension - протяжение и

entendement - мышление-понимание-внимание). В Ок-

сфордском словаре английского языка (изд. 1955 г.):

ятно, от корня ti - простирать, протягивать (to stretch,

extend) абстр. суфф. - mon-man>. А германское ti в

немецком ziehen - тянуть, влечь, протягивать - не

сопряжено ли с Zeit? Но у немцев другое понятие

времени - как рубленого отрезка: время - срок; это

вечность - тянется, длится. Потому в <Этимологиче-

ском словаре латинского языка> д-ра Алоиза Вальде^

так харатеризуется tempus: время> как промежуток, т.е. пустота, зазор между сте-

нами, которые суть что-то; т.е. это - между чем-то, не

самостояние. - Г. Г.), Zeitpunkt (<временная точка>: ин-

тересна здесь возможность схождения зазора-отрезка

пустоты, Zeitraum - в <точку>, Zeitpunkt = <укол>,

<пункция>. - Г.Г.): не бесконечно простирающееся

время> (nicht ) и потому

как временный отрезок (Zeitabschnitt)...

Т.е, рублено, трудово, предстает <время>, тогда как

<вечность>, длительность - гонийна^, самородна, ма-

теринска, женска. Недаром у Гёте все это сопряжено

в стихе: Das Ewig-Weibliche zieht uns hinan - <вечно

женское нас тянет>; ziehen - Zeit: Ewig же - из лат,

aevum - вечно, греч. alwv. И по звучности они сродны:

ewig, Weib, ziehen (e-i)- ширь-даль; фрикативные

(<трущиеся>) и означают трение-течение, суть

протискиванье струи воздуха в течении, как жидкость,

вода. Т.е. ощущение вечности сопряжено с женским,

с водой... с царством Матерей (о котором во II части

<Фауста> - как самом глубоком и мистическом изме-

рении Бытия).

Время же в германстве и по звучанию -

резко отграничено, как стеной, смычным-взрывным t с

обеих сторон, ибо аффриката z-ts начинается с t, так

что Zeit-tsait обрамлено t, совершенно секущим бытие

твердотельным звуком: передним, зубным, верхним,

приближенным к верху и переду, где мозг и глаза, ум.

Это звук работающего духа: Zeit - брат Geist (тогда

как Ewigkeit - сестра Материи, Hussigkeitfliehen - бе-

жать, течь). Zeit - слово-отрезок, temps - слово-струна,

temps - дрожит, как струна-волна: Zeit (жен. рода) -

пряма, как доска.

Отсюда, в свете врожденного германского ощуще-

ния Zeit, у Вальде соответствующая трактовка и латин-

ского tempus: Zeitabschnitt (отрезок времени) - ср. так-

же temperare по наиболее вероятному пониманию, его

первоначальное значение - (= <врез,

разрез, вырез, выемка> - т.е. опять опустошение, со-

творение пустоты, Zeitraum. - Г.Г.) oder Abschnitt (<от-

рез>, от-брос наружу, в дверь Haus'a. - Г.Г.) machen,

daher ein МаВ, eine Grenze setzen = <разрез или отрез

делать и потому меру (а МаВ - мера - от messen -

тоже <резать>, ср.: <нож> - Messer. - Г.Г.), <границу

ставить>.

И темперированный клавир (для которого Бах на-

писал свои 48 прелюдий и фуг) - это именно хорошо

обрезанная длительность, по мере натянутость (струна

ведь - жила, т.е. сосуд-русло реки-воды, струна-волна,

женское, живое - гония. Темперация же есть дело

труда - ургия: устанавливает в музыкальном инстру-

менте - строй, т.е. структуру, строго установленные

соотношения отрезков - длин струн, их толщин и на-

тяжений, т.е. устанавливает средь них социум, полис,

ансамбль, общество).

Отсюда и templum - храм, как вырезка из мира,

его макет и образ.

Так вот: германский филолог доктор Алоиз Вальде

далее в сомнительном наклонении сообщает о связи

tempus с ten - тянуть: <Так как tempus не обозначает

бесконечно тянущееся время, то едва ли (приводимо)

к индогерм. tern -р- (ten-, tendo) dehnen (простираться -

dehnen того же корня, наверное, что и ten. - Г.Г), в

лит. tempiu, tempti чрез влечение (Ziehen) напрягать,

растягивать, timpsoti - <распростертым лежать>; ста-

роболг. tetiva - "тетива">.

<Время> обычно сопрягается с понятием <Вечность> -

aetemitas. Оно - от лат. aevum - Zeitlichkeit (временность), Lebensdauer (длительность

жизни); Zeittalter (век, возраст)... = готск, aiws, старо-

верхнем. ewa англосакс, ^,^ш... (<всегда>) (immer), греч.

al(6v> (S. 13).

Если tempus - Zeit соединяется с операцией ре-

занья (schneiden), то aevum - Ewigkeit - с лат. jugis=

=вечнодлящийся, постоянный, и далее iugum - связь,

т.е. любимое французское lien, liaison, учреждающее

непрерывную плавность, текучесть, континуум, волно-

образность в бытии. Недаром и лат. jugis - применяется

к воде: (S. 14).

И если в tempus звуки действительно трудовые: во-

дяно-носовое примордиальное <ет> взято в жесткий

оборот смычными t и р, то в aevum - вольное непри-

нужденное растекание: а - звук чистого пространства,

е - звук шири, и - глубины. Между ними согласные:

v и т- звонкие, во-первых, т.е. не сухие, а влажные,

водяные, женские; во-вторых, длящиеся, текучие, а не

дискретно-взрывные-смычные (как мужские t и р в

tempus). Д^лее v - билабиально, губное, влажное, а т -

носовое, влаговоздушное, сонорное - длящийся звук,

дрожание тетивы-струны.

Так вот: никаким боком не влезает и не нужен

Декарту в его космогонии tempus этот рубитель-рубиль-

ник. Достаточно, что Бог первоактом насек сплошное

твердое тело Материи-протяжения на куски-части:

дальнейшая же вся задача бытию - умягчение, уми-

ротворение, сглаживание, нивелированье, а это - ра-

бота, присущая стихии воды: течению, движению, дли-

тельности, duree.

Хотя и тут у Декарта сходство с Августином: со-

гласно последнему, с творением Бог внес и Время (до

творения не было времени, была вечность, так что вре-

мя - соприсуще тварям). И в конце мира, о котором

Апокалипсис, сказано: <И будут новая земля, и новое

небо (т.е. упомянуты первые твари Бога. - Г.Г.), и

времени больше не будет>.

Время есть очень отцовско-мужеское, ургийное, по-

нятие (недаром сопряжено с Творением, а о Простран-

стве такого что-то не слыхать в рассуждениях отцов

церкви). И в Декартовой, более женской, картине ми-

ра, его (Времени) жесткость, duret6 не нужна. Тут вме-

сто Времени - движение, течение, изменение, даже

скорость разная. Но именно оттого, что все там разно,

текуче, переходяще, отдающе себя обменно, в целом

так все гармонировано - ничего тут и не вычленишь

как Zeitpunkt или Zeitraum: нет им места и работы, ибо

чтоб временную точку отсчета установить, нужно иметь

чем хоть на миг, но останавливать движущееся тело

(точку); это и делают дальше, по Галилею - Ньютону:

скорость за отрезок (промежуток) пути, времени или

мгновенную... А как же <остановить мгновение> (по

Фаусту, что надо и желанно) в космосе Декарта, где

весь он целостно движется, все частицы взаимно?..

Пожалуй, не только ie temps, но и la duree, etemite,

не нужно Декарту (редко у него это слово и аспект):

ведь они взаимно сопряжены, одноуровневы, эти поня-

тия: Время и Вечность, так что привлечение одного вле-

чет за собой и другое. Ни Времени, ни его антипода -

Вечности ему не нужно: не работает жилка на это, нет

органа - нет и дилеммы (а как она раздирающе мучит

в германстве! Антиномия!). Duree у него рядом с durete

длительность=твердость, жесткость; длительность есть

мера существования тела сомкнутым в себе, твердым,

ограниченным. И как твердое тело (стихия земли) не

родно психее Декарта, так с ним вместе - и duree,

Это уж в XX в. французы (Бергсон и Марсель Пруст)

в полемике с германским Zeit стали термин temps ме-

тафизировать и поднимать.

Итак, не нужно Декарту tempus, так как в своем

значении (ten - тянуть) оно уже содержится в про-

тяжении, а дискретное время германства ему чуждо:

противокосмосное б ему это было понятие, ересь.

Поскольку и Кантово пространство для Декарта

тождественно с полнотой материи, а она - с протя-

жением и время (tempus) в своем смысле <тянутия>

тоже утопает, где-то плавает в протяжении, как потен-

ция, то понятие extension (протяжение) для него вполне

достаточно, и незачем ему этих худосочных дублеров

(абстракций пространства, времени) оттуда вытягивать

и учреждать на самостояние.

Значит, Ньютон растаскал (абстрагировал) Декарто-

во протяжение: вытянул оттуда абстракции (= <выво-

лочки>, лат.) Пространство, Время и поставил их в ка-

честве скобок Бытию, вынес в скобки.

Декартово Бытие - это бесконечный многочлен.

Ньютон же учредил его биномом из двух членов: а -

Пространство (1), b - Время (Т), - и из них, в разной

степени сочетаний, стало возможно строить все.

Тянулось себе Декартово протяжение упруго, силь-

но, довольно - живая матерь(я)-женщина, исполненная

<живых сил>^. А Ньютон вытянул из него содержимое,

его жизнь и силу, и образовал из этого две оси. И

тогда протяжение перестало быть протяжением, обмяк-

ло, бессильно повисло, с ним стало возможным делать

все, что угодно, как с массой: свернулось небо в ов-

чинку; марево материи, освобожденной от желаний

(воли, потенции, мощи), свилось в шагреневой кожи

комок, а далее - в математическую точку себя до-пу-

стило (окружившись пустотой и к ней причащаясь, по-

1 свойски с нею став). И из-под протяжения вылезло,

выпотрошилось пространство - как пустота, органи-

зованная куда-то вынесенными, как скобки, осями. И

хотя механико-матика помещает эти оси в сердцевину,

сюда, здесь (крест Декартовых координат), они, где-то

там, оттуда, извне незримо управляют, наводят, содер-

жат, приписывают содержание протекающим внутри

* себя процессам.

Медитацию над Пространством я начал тем, что за-

крыл глаза, отрешился от зрения - и ощутил кругом

) себя (и на себе) упругие волны: давления, толкания -

и все (и больше ничего), так что солидаризировался с

Декартом в миропредставлении: кругом (и во мне) все

тянется, все есть вытяжение ( extension = протяжение)

и втяжение (entendement == мышление). Но вот я открыл

^ глаза - и распахнулось Бытие, ослепительно-огромно.

Без зрения я не знал бы величия, большого, превос-

ходящего меня. Ведь все, что воспринимается мною,

мельче меня, моего органа; вкус внемлет лишь то, что

поместилось в рот, обоняние - что вошло в ноздри,

осязание - что локально надавило в точке тела: слух

даже - ловит накат Бытия лункой своей и не ведает,

большое там иль малое, океан или трещотка произвели

звук? - лишь мягко иль больно - вот мера в ухе, А

зрение есть вынос вне нас. Все остальные чувства -

внос в нас: в нос, в рот, в ухо, в кожу. А зрение -

взлет: открыл глаза - как вылетел из себя в мир. И

зрение - более своевольно, свободно, произвольно.

Ухо всегда открыто внешним в меня вхождениям; во-

ля тут вне меня: чему-то вздумается послать звук,

волну - и она в меня входит, хочу я того или нет.

Так же самое боднет меня мир и в обонянии, в ося-

зании: кожа открыта морозу, теплу, давлению, уколу,

удару, а уж ты изволь ощущать, что прикажут.

Но в зрении человек волен смотреть иль не смот-

реть: я могу открыть иль закрыть глаза, отвернуться

(от звука как ни отворачивай ухо - все равно он тебя

обнимет и изгибом волны сбоку войдет). Конечно,

предметы зрения даны извне - но можно на них смот-

реть иль не смотреть. Сам акт приподымания век с

ресницами - это как взмах крыл. Недаром поэты ре-

сницы с перьями сравнивают и крылатость взгляда, по-

лет взора чувствуют. А полет - свойство птицы по

пространству, которое она полетом описывает. Так и

мы зрением - взглядом сотворяем пространство, очер-

чиваем: носимся в нем, как птица, как луч света. По-

тому и эллины считали, что глаз лученосен, и Гёте

(<глаз не видел бы солнца, если бы не был солнцепо-

добен>). Именно в том, что зрению присуща свобода

воли, и есть совершаемое в смотрении излучение. Ухо

не излучает, и ноздри, и кожа, а лишь восприемлют

иль отражают невольно. Глаз, открываясь, дает прите-

каемым образам согласие отражать - и этим своим

актом согласия он их со-творяет, описывает, очерчивает

их формы. Когда смотрю, неизвестно, чт6 тут: на меня

стекают образы - давления частицы - лучи иль глаз

снимает оболочки с дальнестоящих предметов, обводя

их лучами своими, как руками гладя, и чрез прикосно-

вение, по проводникам лучей, от них, от вещей, в че-

ловека точки стекают?

Главное в воззрении - акт разжатия век: там, где

была просто кожа, пленка, т.е. продолжение щеки, спо-

собность осязания, вдруг это само раздвигается - и

образуется щель, пустота, Тартар, бездна. Это в прин-

ципе так. Так что естественно, что бездна тут же

распахивается перед индивидом (<опредмечивается>,

в-представляется ему) как (пустое) пространство, без-

донное, во все стороны, -и в то же время тому, кто

смотрит в человека: миру, Солнцу, другому человеку,

раскрывается бездна в субъекте - внутренней жизни

души, чьим <зеркалом> и проводником являются глаза.

Недаром говорят: <бездонные глаза>. Таким образом,

раздвиженье век есть воздвиженье вселенной, акт со-

творения мира свободной человеческой волею.

До начала зрения для человека все сомкнуто, глухо,

немо, безвидно ( как земля до <да будет свет!>), не-

проницаемо (тоже свойство первоматерии, в том числе

164

и твердого протяжения Декарта до первого рассечения

Богом и раздвиженья) - и вдруг прорезалось что? От-

крытость Бытию навстречу, незакупоренность человека

(и Бытия вообще), их обращенность, возникли перед

лицом, личностью. Свет выпорхнул через прорезь как

птица, с ликующим криком, - как прорезывается пер-

возаявление жизни в новорожденном. И мир залился

светом и стал называться <свет>.

Итак, безднетворен взмах век. Раскрывается в этой

связи и метафизический смысл гоголевского <Вия>.

<Поднимите мне веки!> - призывает железное чудо-

вище. Своею силою сомкнутое плотное вещество этого

сделать не может: сотворить свет и пустоту = про-

странство и движение. Это сомкнутое плотное суще-

ство Вия - как сплошняк недвижной Декартовой ма-

терии до распахиванья ее Богом. И когда прорезь (рас-

сечение, разделение, различение, раскол) совершается,

тогда и сотворение мира совершается (первый акт).

Тогда все обретает вид (идею) и форму и лицо -

завязь идей. Понятно, почему наш <хвилософ> Хома

Брут, присутствуя при акте миротворения, получил мол-

нию через глаза в сердце и упал замертво. Ибо столько

потенциальной лученосной энергии было накоплено в

материи за вечность безвидности и несмотрения, что,

когда совершился раскол - прорезь, взрыв и дан был

выход джинну из бутылки, то такой взрыв света, такое

светоизвержение совершилось, что по катастрофично-

сти своей равномощно имеющему, по мифам, быть све-

топреставлению^, которое тоже вряд ли будет посте-

пенным затуханием последнего луча, но самозамыкани-

ем Вселенной: ее створки, как веки Вия, закроются

навек, и образуется тьма кромешная. Жар-то будет, а

света не будет. Это и есть то, что именуется <адом>

и <геенной огненной>: жар распирает невыносимый, но

огонь не превращается в свет, не выходит светом. Ибо

для света именно нужен выход, пространство. Впритык

ничего не увидишь, нужен зазор.

Лицом к лицу лица не увидать:

Большое видится на расстоянии.

Т.е. само расстояние полагается светом как условие

и поле его бытия, творится, сотворяется с ним вместе

и сопряжено: одно творит и предполагает другое.

Так что категория пространства как рас-стояния и

пустоты есть светородная, есть жизненное пространст-

во свету, без которого ему не жить и где он - демиург

и мироустроитель: его скорость есть константа. А ско-

рость как константа есть просто бытие, пребывание,

стояние. Ведь не подлежит скорость света ускорению

(насилию, зависимости). Скорость света как константа

есть свобода и независимость: свет - самодержец про-

странства: его устрояет по своему образу и подобию

и содержит скорость света (<с> входит ныне во все

уравнения всего совершающегося в бытии прямо иль

чрез промежуточные звенья: микрочастицы и т.д.).

Как птице нужен простор и свобода, так и свету -

пространство, пустота, чтоб их собою заполнять, быть

там чистым бытием (<эфир>) - дрожать лучам, как

струнам, вибрировать световым связкам. Можно лучи

уподобить голосовым связкам (связные, вестники-<ан-

гелы>^) пространства: тут его Логос - голос, все по-

тенции его звуков (волн) и слов.

Но Декарту было противопоказано так <видеть>

свет. Для французского сознания более характерным

и привычным было трактовать свет по образу и под-

обию своего первочувства - осязания. Так Декарт и

сделал в <Трактате о свете>; свет=давление, нажим не-

прерывного столба (==струи-луча) первого и второго эле-

мента на точку глаза. Зрение - пассивность, не луче-

испускание, а лучепоглощение. Тут все сопряжено: раз

не допускается пустота, значит, нет и свободы у зре-

ния, выбора быть или не быть. А выбор и есть акт

воли. Воля ж в свете есть излучение - как актуали-

зация потенциала, накопленного за время закрытия.

Почему мы мигаем, моргаем? А это такое же такто-

вое биение, как у сердца пульс иль у дыхания вдох-вы-

дох. Человек этим то творит, то уничтожает мир, разде-

ляет или (соединяет) <я> и <не-я>. Вот глаза закрыты - и

человек чувствует только себя: точнее - нет <я> и нет

<не-я>, а всё - марево протяжения, сплошного.

Вот глаза открыты - и человек оставил себя и испы-

тывает острейшее чувство мира вне себя, <не-я> в отли-

чие от <я>, мир - как Личность, лицо (ибо и смотрит че-

ловек лицом, и его, лицо же, проецирует в расстилаю-

щееся бытие) - и может к нему от-носиться, любить...

Теперь, в свете этого различения, постигается разни-

ца между гилозоизмом и представлением мира с Богом,

Гилозоизм - это ощущение мира как живого существа,

как живой плоти. И это соответствует вчувствованию в

мир, в его марево, Океан, протяжение, - когда я с за-

крытыми глазами в нем полощусь, плескаюсь в его нака-

тах-дыханиях, чувствую его грудь и пульс. Но не вижу

лица. И он - живое существо, но не личность.

Когда же глаза широко раскрываются, приходит у-

див-ление (по-украински <смотреть> вообще - <дивить-

ся>). А <див> - того же корня, что deus, део? - Бог. Бог

же не просто живое существо, но идея (вид-эйдос), <лик

божий>, лицо, Личность, т.е., как и <я>, он тоже <Я>.

И то, что у-див-ление - начало познания (по Ари-

стотелю), вполне верно, ибо это есть раз-лич-ение: вы-

членение из марева - определенностей (ведь <лицо>

уже есть абстракция сложного Сфероса <головы>, а

именно - плоскость, перед).

Мир рассекается перед светом: расступается, раз-

деляется, различается, обоготворяется - одухотворя-

ется. И эту мысль мира уже можно вторым тактом-ак-

том в себя вбирать - познавать.

Потом Логос ассоциируют со Светом (Свет знания),

и в дышащем эллинским духом Евангелии от Иоанна

цепь отождествлений: Бог== Слово (Логос)= Свет= Жизнь.

Но вернемся к Ньютонову выпотрашиванию Декар-

това протяжения. Когда я взвидел там <небо с овчин-

ку>, а вспомнил про <шагреневую кожу>, которая сви-

вается по мере исхождения энергии желаний, мне при-

шло на ум прочитанное у М.А. Маркова в статье <О

понятии первоматерии>; как тела слагаются не из более

мелких, нежели они, частиц, а суть свивание более

крупных масс, даже миров, Вселенных, с излучением

энергии: <В отличие от традиционной идеи о структуре

материи, согласно которой объекты строились из час-

тиц все меньших и меньших масс, возникла идея стро-

ить частицы данных масс из более фундаментальных

частиц, обладающих большими массами.

Уменьшение массы результирующей системы возни-

кает за счет сильного взаимодействия тяжелых частиц,

составляющих систему. В результате этого сильного

взаимодействия часть общей массы покидает систему

в виде различного рода излучений.

Таким образом, в системе частиц из-за сильных свя-

зей между частицами возникает так называемый <де-

фект масс> системы. Именно эту массу надо затратить

в виде соответствующей ей энергии, чтобы расщепить

систему на ее <составные части> (каждая из которых

многократ больше членов внутри системы как ее орга-

нов. - Г.Г.). Так возникла идея строить л-мезоны из

более тяжелых нуклонов и антинуклонов, нуклоны -

из частиц еще больших по массе - кварков. Кваркам

приписывается масса, равная массе многих нуклонов.

...Появление этой новой идеи можно расценивать

как самое яркое и значительное событие за всю ты-

сячелетнюю историю существования наших представ-

лений о веществе> ^ ^.

Ну да! Все норовили слагать сложное из простого,

полагая простое просто более малым по величине и

забывая об энергии (= смысле), которая должна идти

на связь между этими <простыми> на образование

сложного. А если учесть связь и взаимопереход массы

в энергию, то выйдет наоборот; чтобы образовалось

вот это малое сложное тело чрез сцепление иных, эти

иные должны быть гораздо больше по величине и силе

(энергии), чем образуемое, т.е. слагаемое (каждое!)

больше суммы. И не только больше, но, может быть,

и выше организованнее - как бы из богов (из идей)

сотворять человека (а не из глины), из миров, Вселен-

ных (<фридмонов>) - наши атомы. И т.д.

Но подобное и совершалось при переходе от Де-

картова представления о Вселенной и ее веществе как

протяжении - к Ньютонову. <Протяжение> - конеч-

но, более богатая субстанция, суть, чем Ньютонова

<масса>. В <массе> ничего, кроме безвольной суммы,

агрегата простых частиц, а в <протяжении> - протя-

гивание, воля: дремлют и <тянутие> как Пространство,

и <тянутие> как Время. Вот сколь богато оно смыслами

и сколь сложно организовано.

Когда же понадобилось науке представлять для ма-

тематических операций мир как совокупность тел в

пустоте, а тела как точки, тут и излучилась из протя-

жения колоссальная энергия и разбежалась вне нашего

мира, по ту сторону его полости, в виде тяжбй Про-

странства и Времени, как мироорганизующих потенций,

и, может, они и сопряжены с гравитацией, с кривизной

пространства и т.д.

А внутри, в мире, осталось последствие Декартова

протяжения - Ньютонова масса как бессмысленное

существование.

Энергия есть смысл. Смысл есть Пространство и

Время - они суть мера энергий, наливают тела масс

смыслами (импульс, скорость, мощность - все это об-

разования из L и Т ).

<Эти идеи, - продолжает М.А. Марков, - могли

возникнуть только вместе с теорией относительности,

вернее, с установлением соотношения между массой

и энергией {Е = тс^). Согласно этому соотношению,

энергия, излучаемая при образовании системы, умень-

шает полную массу системы на величину т = Е/с^.

Но только сильные взаимодействия способны пове-

сти к большому выделению энергии при образовании

системы, только они дают возможность обсуждать ги-

потезу образования частиц данной массы из частиц

бблыыих масс. Так, при образовании ТГ-мезона из пары

нуклон-антинуклон должна выделяться энергия, пре-

вышающая десять ТГ-мезонных масс> ^.

Но тут происходит как бы возврат науки в Декартово

лоно из Ньютонова соблазна и опустошения. Видимо

стало, какой ценой произошло Ньютоново упрощение,

чем было пожертвовано, чтоб спокойно толковать все

сложное как образуемое из более простого и малого.

Конечно, Декартово пространство как протяжение

есть натяжение и, значит, усиление, есть изгибаемая и

творимая физикой геометрия, т.е. то же, что и в общей

теории относительности, где кривизна пространства со-

прягается с гравитационным полем, одно является фун-

кцией другого. И это есть опять заполнение бытия,

опустошенного Ньютоном ради чистой механики и ма-

тематического метода описания.

Но теперь это можно (на плечах-то его, гиганта!):

безопасно опять впустить Бытие в вакуум - и посмот-

реть... (Это и совершается уж сто лет в физике.) Так

что физика тоже дышит: волны сгущения-разрежения

прокатываются по ее предмету, по представляемой ею

Вселенной.

Теперь мне понятно то, чему удивлялся до сих пор:

почему свое изложение физики, трактат о мире, Де-

карт называл <Трактатом о свете>. Сначала подумалось:

может, это русский перевод такой? Ведь по-русски

<мир> есть <свет> (<этот свет>, <белый свет>). Но в

заголовке ясно - не , a . -

это общая шапка данных трактатов о свете и о чело-

веке. А читаешь текст трактата: там о материи, о дви-

жении, о планетах, т.е. совершенно космогония, и лишь

в конце приводит к объяснению, чтб есть свет.

Но теперь ясно, почему Декарту надо было сначала

выстроить батарею своей физики, теорию вещества

развить, чтоб перейти к свету. Шутка ли - замахнуть-

ся на свет и явить его не как свободный полет луча-

бога в пустоте, а как нажатие пальцем на кожу: как

давление столба жидкости и осязание! Т.е. свет, по

сути, он объясняет тьмой, <матьмой>^, материей, яко-

бы <пустоту> - полнотой жидкости, свет уравнивает

в структуре с плотным телом. Т.е. единая теория дается

и для строения вещества, и для света. Так ведь это

опять же подобно синтезу, к которому физика пришла

в начале XX в.: отождествлять природу света (волно-

вую) со строением вещества (якобы корпускулярным):

явления излучения абсолютно черного тела, фотоэф-

фект и т.д. Тут ведь тоже свет как давление.

И у Декарта частицы света из вихря небесного давят

нам на глаз, как камень в праще стремится вывалиться

из трубки, отлететь от центра; как куча шариков в ко-

робке с одним отверстием давит друг на друга, в дверку

стремясь. Опять же уравнения с тяжелыми твердыми те-

лами; и не просто это сравнение для наглядности, а

именно тождество процессов имеется в виду мысли.

Однако Время еще слабо мною продумано.

Время! Целое (здоровое, heil) его не знает. Время

есть для частицы, для ее самочувствия, пульс ее бо-

лезни, ибо частица - абсцесс, отрез, нарыв. Время -

функция отдельности-отделенности. От покинутости ее,

заброшенности - вот и счет ведет: от отрыва от пу-

повины Целого до возврата и слияния - ее срок от-

дельного бытия. И хоть оно, как отрыв от Центра и

Целого, есть мучение, лишение полного бытия, - но

и возврат в Целое, лишение частичного бытия, ощуща-

ется как переход в небытие (да: будет небытие частич-

ного) - и оттого ужас. Но это - чувство, пережива-

ние именно частичного существования.

Чувство времени в человеке обостряется с усиле-

нием отъединенности, распада Целого. Древнему до-

статочно было мерить четырехлетиями (от олимпиады

до олимпиады). Нынешнему нужны триллионные доли

секунды, чтоб иметь шкалу для срока жизни микроча-

стиц: прилетела - и нет ее. Все совершенствование

цивилизации сопряжено с уточнением времени. Часы -

символ европейской цивилизации. Минуты, секунды... -

все это деления, дробления. И их шкалу стали прикла-

дывать к природе: механика - скорость: L/T; в био-

логии век вида эволюции и т.д. Дробление, бесконечно

малые промежутки времени -математический анализ.

Наука стала проекцией частичного индивида на природу.

Календарь природы, чем живет Космос, Целое в

себе: смена сезонов года, дня и ночи не есть время,

Это такты, вдохи-выдохи, приливы-отливы. Тут нет на-

чала, конца, направления.

К чему идет дело сейчас, когда зима? К лету или к зи-

ме? Иль, может, к осени, что уже прошла, т.е. к прошло-

му направлено течение? Это кровообращение внутри

здорового полного Целого не есть время, ибо не рубле-

но (Zeit, tempus), т.е. нет отдельностей, частиц, и ничто

нельзя взять за начало, откуда <только вперед!>...

И когда живешь натурально, вросши в природу и ее

календарь, не время, а бесконечный круговорот чувству-

ешь: перемены и возвращения, А именно необратимость

есть признак научно-городского отсчета времени.

Русское слово <время> - от <веремя>, <вертеть>,

т.е. как раз со вращением, обращением, возвращением -

словом, с кругооборотом связано в душе и сознании^.

Это не рубленое tempus - как ступание римского ле-

гионера по римской дороге (via romana) - вперед, без

оглядки. Так что, пока у нас слово <веремя> для обоз-

начения этого, собственно время (это научно-городское

измерение цивилизации) как tempus и Zeit в нашем

сознании еще не началось,

Ведь <время> - из круга корневых-семенных при-

родных понятий: <вымя>, <семя>, <бремя>, <племя>,

<имя> (как <имение>; то, что имеется, есть: <есть - мя>

= ес-мя - семь), <знамя> (то, что <знаемо>: знание как

природная достоверность. Как говорят в народе: <знамо

= конечно, есть>). Недаром в народе <время> означает

<погоду> - природу. (Это, впрочем, и в других языках: il

fait beau temps - <стоит хорошая погода>, франц. и т.п.)

Итак, пока <время> - вертение, веретено Сфероса,

тут - круг (а время как необратимость - прямая),

цикл и цирк, веселое космическое, а не историческое

дление. Такое время - <обход круга>, лерюбо! - пе-

риод, а не такт. Zeit: <единичное> дискретное касание

(tango), рубленость, отдельное.

Но то, что русское <время> сопряжено с санскрит-

ским vartman - путь, колея, след колеса, - многозна-

чительно. Тут, во-первых, есть путь, линейность. От

этого слова нащупывается, что время немыслимо в тол-

ще, в тесте вещества с нерасчлененными направлени-

ями, связями, линиями. Есть ли время на срезе, если

сделать срез поперечный через грудь (как шашка, до-

пустим, сечет), так что идет мышца, сосуды, пищевод,

сердце, легкие, мышцы, кожа? Тут - пространство,

одно рядом с другим. Время можно увидеть в верти-

калях: по трубке пищевода, трахее, по сосудам крово-

обращения, где однородно внутри себя одно после дру-

гого в затылок, линейно вытянулось.

Отсюда уж ясно, что в Декартовом вихре, поскольку

он берется как толща, тесто, клубление всего без вычле-

нения нитей - путей частиц и линейного прослежива-

ния их судьбы, - для времени нет места и проблемы^.

Там, где есть сплошное самочувствие здорового тела

(целого), там нет времени. Время есть история болезни =

жизни частицы, отпадшей. Оно начинается с расколом,

отколом и грехопадением бытия в частичность.

Хотя Декарт провозглашает Космос разным движе-

нием частиц разного рода, но берет их глобально. И

так же как его протяжение чревато вычлененными за-

тем Ньютоном категориями: Пространство и Время, -

так и для характеристики движения частиц он пользу-

ется понятием <скорость>, в котором сращенно дрем-

лют те же Пространство и Время. Хоть их уже <дис-

кретировал> Галилей, объяснив скорость как S/ Т, но это

для Декарта не значит, не важно. Континуальщик, он

и понятиями сращенными пользуется, многоаспектны-

ми. Но ведь и в нынешней физике фундаментальными

мерами являются физические реальности: с - скорость

света; ft - квант действия, - которые по размерно-

стям сложны, суть L/T и ML^/T - а не абстракции

L и Т: откуда взять им прообраз? Пустышки это. Их

самих из с и А надо выводить.

В этом смысл открытого Эйнштейном парадокса:

когда меры и времени и пространства сжимаются, рас-

ширяются, ползучи... Они - функции непременной и

первичной инстанции скорости света, а не то чтобы

сама скорость составлялась из абстракций L/T, как это

мы привыкли с Галилея - Ньютона, - как будто бы

из простых сложная. Какие ж они простые, когда ни-

как до них не доберешься, чт6 означают? ускользают

всё, будто бы ясные!..

Итак, Время - линейность. Причем как <тянутое>

(tempus, Zeit) - еще и прямая линия (ибо попробуй

потяни вкривь и вкось, по синусоиде, не превращая

вытянутого в прямую!), и это есть собственно Время

рассудка, истории, науки - как необратимая шкала.

Время же как вертение есть линия кривая, круг - и

сопряжена уже с толщей, плоскостью (кривая и круг

однозначно декретируют свою плоскость, а прямая -

нет), боковыми (добрососедскими отношениями в раз-

ные стороны: плоскость есть смерть линии, линия -

вдребезги на бесконечность отрезков-осколков в раз-

ные стороны. Ведь описываемая кривая, окружность

привязана еще к угловой с ней линии - радиусу, т.е.

есть срезание (сечение) плоскостное и связь: и перед

собой, и за собой, и вбок от себя: а в тянутии прямой -

только в одну сторону связь и усилие.

И опять же потому Декарт в своей аналитической

геометрии усиленно исследовал разного порядка кри-

вые, ибо они - Толщинные, телесные, сопряжены с

толщей Целого и Движений в нем: завихрения, спира-

ли, описания, сложения разных движений-толканий.

Как в нынешней физике стараются описывать не-

линейные процессы, когда меняются состояния систем

и от этого в каждой точке наступает другой закон

изменения, - такой Космос имел в виду и описывал

Декарт, правда, не математически, а словесно, - ут-

верждая бесконечную вариантность и взаимозависи-

мую (т.е. обратимую и с обратной связью) изменяе-

мость. Тогда опять Время ни к чему, ибо оно в своей

абстракции - однонаправленно; обратная же связь

есть нарушение последовательности, ибо в ней буду-

щее, выходит, предшествует прошлому. И так это и

есть по категории энтелехии - целевой причины, т.е.

проистекающей из Целого. Теперь она понятна: при-

чинно-следственный ряд науки - линеен и касается

части в зависимости от другой части, и тут царят ли-

нейность и Время, и post hoc и propter hoc. Когда же

часть, частица берется в отношении к своему Целому

(телу, организму - и тогда уже не как часть, а член),

то тут совершенное состояние части(цы), осуществле-

ние ею своей роли, к которой она призвана и насечена,

эта идея ее призвания и совершенства предшествует

ее частичному существованию, и есть влечение, которое

осуществляет ее движение и развитие, т.е. цель (Целое)

полагает каждый шаг движения к себе, внутри себя.

И тут характерна эта близость Декарта и Аристо-

теля как умов и сродных космосов, где вода, непре-

рывность и среда (средний термин) архетипичны и ап-

риорны для миропредставления.

Если же еще раз возвратиться к этимологии рус-

ского <веремя>: vartman - <путь, колея, след колеса>,

то кроме содержания линейности, которое уже отсюда

вытянули и использовали, в этих значениях времени

есть еще и содержание качения: прямая линия пути-

дороги, образуемая не тянутием, а циклоном. Недаром

так по душе пришлось на Руси выражение <колесо

истории>. Тут и путь-дорога, и природный кругообо-

рот^. Линия эта не простая, а с закавыкой вспять.

Ведь при качении вперед - точка колеса идет назад,

потом вперед, потом назад, туда-сюда. Так что <время>

есть колебание: такое время есть трепет, дрожь. И тут -

сближается с пульсом, тактами вдоха-выдоха, которые

суть тоже колебания туда-сюда: и именно отсюда, из-

нутри человека, Кант выводил Время как априорную

форму нашей внутренней чувственности.

И все же в русском чувстве из этой пары: Простран-

ство и Время - интимнее, роднее Пространство. Оно -

однокоренно и с понятиями <страна>, <сторонка> (роди-

мая!) и <странник>, что путь-дорогу осуществляет.

Но и тут акцент. Вспомним латинское spatium -

<шагание>, германское Raum - <пустота>. В отличие

от spatium, шагания, которое - вперед, линейно (ли-

цо и перед тут главные), в русском образе аналогич-

ного понятия акцентирована сторона, бока (то же и у

Гоголя - <косясь>; взглед сбоку). Т.е. тут момент роздви-

женья (не воздвиженья: вертикаль в русском Космосе

выражена слабо), распахиванья (душа ведь - нарас-

пашку, и в русской пляске^ вприсядку ноги выкиды-

вают коленца вбок, и руками вбок; да и в женском

плавном танце, когда <выступает, словно пава>, руки

разводятся в стороны и сводятся: преобладающие это

движения). Тут телодвижениями описывается интимный

образ пространства, опредмечивается в магических сило-

вых линиях. Так что по национальным танцам мы бы

наилучше смогли описать национальные представления

Пространства, а по ритмам музыки - варианты Времени.

Так что в русском <Пространство> обращение лицом

вперед и движение вперед - не для себя, а для роди-

мых сторонок: не перед (и не высь, и не глубь, разумеет-

ся) родим, а сторона: это и в выражении: <Мое дело -

сторона>.

Потому в гоголевской Руси-тройке еще содержится

и то, что один целостный образ делания Пространства

просто распределен на две роли меж <мы> и <они>:

мы - вперед, а они - вбок, <постораниваются>. На

самом же деле продвиженье есть раз-движенье, для

него, для дифференциации сторон (света = мира, <бе-

лого света>; <страны света...>).

Вот в чем дело! Вот к чему эта странность в Про-

странстве русском: стороны - для света! они ему фун-

кциональны, служебны: для него - раздвиженье как

распахиванье окон, души, дверей,

Перед важен с точки зрения лица: прямая вперед.

Но что лицо! Лицо - узко, лицо - плоско: взгляд

перед собой - и ничего не видит, кроме своей цели.

Так впору разве что ино-странцу (NB - тоже этот

корень: стороны суть оселок и мера различения наро-

дов) полагать о мире. Мир же здесь есть - <белый

свет>, а свет - не плоскостей, но заливает всю обширь

разом: <Всю-то я вселенную проехал!>^

Итак, русское Пространство ориентировано на бы-

тие Света, который есть в нем обитатель, а оно - его

обитель. Точнее - <светер> (свет + ветер) есть здесь

житель - жилец: в нем и движение вперед, и распа-

хиванье в стороны сопряжены.

Но это налагает и на Логос русский подобную

структуру: прямое слово в нем - для косвенного, для

обертонов. Формула (прямое заявление тезиса) тут зна-

чит лишь для бокового отстранения, раздвиженья.

И в этом отличие от германской диалектики, которая

имеет моделью вертикаль растения, вырастания: тезис -

антитезис - синтез = зерно (семя) - растение - зерно

(плод). И действие - развитие русского романа идет не

вперед, а вширь, распахиваясь и захватывая новые пер-

сонажи и проблемы ( <Евгений Онегин>, <Мертвые ду-

ши>, <Война и мир>, <Братья Карамазовы>, <Жизнь Кли-

ма Самгина>). Тут - не вперед сюжет, не судьба героя

прослеживается иль история одного действия - но па-

норама, и не сверху вниз, а именно вширь. Потому так

нужны поездки, странствия героя (Чичиков, путешест-

вие Онегина), встречи и беседы-диалоги, что все распа-

хивают новые бока, стороны, снимают очередные сте-

ны^, как псевдограницы и ограничения. Поэтому в не-

прерывном и поступательном раздвиженье стен, как бу-

тафорских декораций, и состоит развитие русского рома-

на, да и симфонизма русского.

Отсюда непрерывные <отступления> в <Онегине> и

необходимость <себя понукать>; <Вперед, вперед, моя

исторья!> - ибо вязнешь в раздвиженье в простран-

ство: бесконечны и засасывающи бока, Эрос родимых

сторонок... - потому усилье нужно, чтоб вытянуть себя

и сделать еще шаг вперед и чтоб открылись очередные

стороны-стены и начали б сниматься, падать, раздви-

гаться, просвечивать.

Так что, пожалуй, и Бахтин слишком по западноев-

ропейскому образцу представил <русский роман> До-

стоевского, понаименовав его <полифоническим>. Ведь

полифония есть плетение-сплетание линий-нитей созна-

ний-голосов, совокупно и неуклонно движущееся впе-

ред. Fuga - <бегство> (лат.), а что есть более целе-

устремленное вперед движение, чем бегство? Нельзя

же им разбегаться вбок - как у Маяковского:

Чтобы врассыпную разбежался Коган,

Встреченных увеча пиками усов.

Движение ж лицом вперед в русском сюжете под-

собно для движения света-духа вбок, в стороны, как

бы елочкой:

<Пространство> не может быть <вперед!>. А Время

можно понукать: <Время, вперед!> (название советско-

го индустриального романа 30-х годов). Оно - лично,

передно, однонаправленно. И когда в истории России

резкий рывок был революцией дан, явились обращения

ко Времени.

Маяковский обе свои государственно-политические

эпические поэмы <Ленин> и <Хорошо!> начинает обра-

щением ко Времени:

Время! Начинаю про Ленина рассказ.

Время - вещь необычайно длинная.

Время - как собеседник tete ^ tete, <ты>. И это

возможно, ибо я - лицом к нему, и оно передо мною

Лично (сть). Обращение на <ты> к Пространству невоз-

можно, ибо оно передом-лицом только не может быть

к тебе повернуто, предстоять как Личность. Всегда ты

в нем, оно тебе безотчетно, а ты ему подотчетен. Оно

всегда тебя объемлет, как лоно матери: <И чудно объ-

емлет меня могучее пространство... Русь! Куда же не-

сешься ты? Дай ответ! - Не дает ответа>.

А несется она не только вперед, а и вбок, в стороны

разбегается. Недаром в качестве ответа - <разорван-

ный ветром воздух> и постораниванье других народов

и государств.

Еще тут мы на важное напали: Пространство, раз

<объемлет>, как лоно, значит, оно-гонийно, сопряже-

но с природой. Объем - полость, протяжение.

Время же как линия, личность, плоскость, точка-миг,

<я>, <ты>, индивид - значит,-ургийно, тварно, сопря-

жено с этим кругом представлений.

И нападаем-то мы на важное, тоже работая по

русской логике: делаем сначала в сравнении вроде

маленький и ни к чему особо не обязывающий ша-

жок вбок, мимоходом - для хода мысли. Как вот

тут выше, во фразе: <Оно всегда тебя объемлет, как

лоно матери>. И тут же за этим отступленьицем

вбок потянулись ассоциации, виды, дали-шири - на-

чалось раздвиженье мысли, и она пошла в эту сторо-

ну развиваться. И, таким образом, <мимоход> для хо-

да оказался магистралью хода:

О._______________^

где ОА - ход, 0В - мимоход.

Но следущий шаг мысли уже свершится не прямо

из Л, а из подсказки задетого и приоткрытого в В:

>s

Бросается А и зачинается от В, но так, что и на-

правление А тоже продолжается: например, по линии

ВС. Тут опять возникнет некое приоткрытие мимохо-

дом CD, которое уж потянет за собой всю линию

развития мысли - по пути некоего DE. Но в Е мо-

жет возникнуть ответвление в другую сторонку (ведь

все они укоренены друг в друге, поскольку наиболее

родственно русскому мироощущению понятие <сто-

ронки>): F, и оттуда опять поступательно - FG,

возвращаясь к направлению мысли ОА и его про-

должая.

Таковы же и наши дедукции воображения, пости-

гающие целое.

В других языках нет этого сопряжения понятий

Пространства и Страны. Франц. espace (от spatium -

шагание) и pays (от pagus - село, волость), нем. Raum

и Land - Земля. Хотя в английском языке и могло бы

быть слияние Raum как пространства и room как ком-

наты - так что сразу бы оно ощущалось интимно, как

внутреннее, дом родной в бытии, - однако нет: для

пространства тут чужое, отвлеченное space - из ла-

тинского опять же spatium.

В русском же слове <пространство> отвлеченность

очень привлеченна: слышится в нем <страна моя!>, <сто-

ронка> - интимное, сердечное, родно-коренное. Ведь

не от чужеземного корня это отвлеченное понятие про-

изведено (как во французском и английском), но от

своего, русского. Значит, здесь так и надо Простран-

ство мыслить более живым, родным и конкретным вме-

стилищем жизни живой, а не просто пустотой для не-

органического бытия тел.

Пушкин в Онегине отмечает <неподражательную

странность...>. <Странный> в русском сознании - это

свой, родной; странник любим народом: <Угоден Зевсу

бедный странник> (Тютчев); у А.Н, Островского: <Все

мы, люди, - странники. И Земля наша, говорят, - в

небе тоже странница>.

У Канта про линейность Времени: <Именно пото-

му, что это внутреннее наглядное представление не

имеет никакого внешнего образа, мы стараемся уст-

ранить этот недостаток с помощью аналогий и пред-

ставляем временную последовательность с помощью

бесконечно продолжающейся линии, в которой мно-

гообразие составляет ряд, имеющий лишь одно изме-

рение (вот: для толщи нет времени, даже для пло-

скости, круга, кривой... - Г.Г.), и умозаключаем от

свойств этой линии ко всем свойствам времени, за

исключением лишь того, что части линии существуют

все вместе, тогда как части времени существуют

друг после друга> 2 0.

Вообще Кант не противоречит выкладкам о наци-

ональных образах Пространства и Времени, а подво-

дит к ним. В самом деле: если Пространство и Вре-

мя не объективно живут, а суть наши представления,

то это ж не снимает следующего вопроса о том, ка-

кие это представления, какой их состав и что они

розны у различных <нас> и рас, проистекая из раз-

ности Психей, - а только расчищает к нему путь.

Берутся-то эти представления не из вещей, а из нас:

и не из рассудка, а из чувственности, а чувствен-

ность - это материальность, природность, плот-

скость, и, значит, она сама имеет способ самомыс-

лия, само-по-нятия, способ представлять себя и само-

вливается своим составом и окраской в представляе-

мый рассудком объект. Кант только говорит, что рас-

судок ничего не может с этими априорными форма-

ми чувственности поделать, управлять ими, ибо он

застает их уже готовыми и его работа начинается

поверх них. Объект творим именно рассудком. Фор-

мы ж чувственности до-объективны, на более низо-

вом-глубоком уровне.

Итак, Кант уводит их от уровня Логоса -т- в Пси-

хею, вовнутрь и вглубь. Но тут они как чувства пере-

ливаются в чувственность, а это уже есть плотский

крен и телесный акцент и поворот Психеи, где она в

Космос глядится, с натурой сращена.

Так что Пространство и Время суть формы и кате-

гории Психо-Космоса, предваряющие Логос рассудка,

уровень его выкладок (так мы перескажем Канта на

языке наших категорий). То есть это прямо бытийст-

венные облучения Логоса, изнутри (из Психеи) и извне

(из Космоса, природы), и их состав - онтологический,

догносеологический. И набираются эти представления,

образы, архетипы, схемы из материала местного Кос-

моса, национальной натуры: и внешней, и соответству-

ющей ей внутренней.

Меж Космосом и Психеей есть свой заговор,

язык и диалог, взаимопонимание и сговор - за спи-

ною Логоса, минуя рассудок. Это называют <интуи-

цией> и т.п.

Примечания

Немецко-русский Словарь/Под ред. А.А. Лепинга и Н.Л. Стра-

ховой. - М., 1968.

^ Deutsches Worterbuch. Von Н. Paul. Halle, 1959. S. 469.

Поэма английского визионера XVII в. Дж. Бэньяна.

Цит. по кн.: Эйнштейн А. Физика и реальность. -

М., 1965.- С. 343.

А таковы они, когда мир есть материя-протяжение, суть при-

сущие ему смыслы, хотя они тогда из него химически не

выделены - как Декарт их не выделял.

Lateinisches etymologisches Worterbuch. Von Dr. Alois Walde.

Heidelberg, 1906. S. 620.

-гония - порожденность естеством; -ургия - трудом сотворен-

ность.

^ Это и термин науки того времени.

Смерть существа и есть индивидуальное светопреставление.

Однако, по многим интуициям, умирающий в своем чувстве

шествует именно к свету: ср. умирание Андрея Волконского

у Толстого, а также <Я просиял бы - и погас> Тютчева и

т.д.

}" ^yVE^s - по-гречески - <вестник>, <связной>.

Марков М.А. О понятии первоматерии // Сборник

материалов в помощь философским (методологическим) се-

минарам, - Вып. 4. Теория познания и современная физика. -

М., 1971. - С. 14.

^ Там же. -С. 15.

Что МА-ТЬ = ТЬ-МА, перестановка из одних слогов, - ура-

зумел я в 1970 г. и ввел тогда два термина-неологизма в

свои миропостроения: <матьма> и <тьмать> - вместе с таки-

ми, как <светер>, <лжизнь>, <природина> и др.

<Время. Заимств. из ст.-сл, яз. Исконно русск, веремя

утрачено. Образовано с помощью суф. - -men ( >мя) от той

же основы, что и вертеть: в *vertmen произошло упрощение

групп согласных и выпало t, ет между согласными в ст.-сл.

дало ро, изменившееся затем в др.-русск, в ре, еп >С, давшее

в др.-русск, 'а. Первоначальное значение сущ. время. - "не-

что вращающееся"> Шанский Н.М., Иванов

В.В., Шанская Г.В. Краткий этимологический словарь

русского языка. - М., 1971. 1971. - С. 95. В Этимологи-

ческом словаре А.Г. Преображенского <Время> связывается

с санскр. vartman, <путь, колея, след колеса>, и первоначаль-

ное значение слова <время> указывается как <вращение, ко-

ловращение> (с. 101).

Что же это выходит! - слышу недоумение читателя. Взялся

толковать национальные варианты Пространства и Времени,

а вот вдруг выводишь нечто из русского, локального чувства

Времени и термина о Времени вообще? Неувязочка! - сей-

час увяжу: национальные варианты исследуются здесь не са-

ми для себя, а чтобы проникнуть в инвариант Единого, ибо

одни его <стороны> особенно сильно ощутимы, проступают

в одном Психо-Космо-Логосе, другие - в другом.

Гоголевская мифологема <Русь-тройка> есть путь в бесконеч-

ный простор как пролагаемый качением. <Другие> (<народы

и государства>) стоят: столбами, реализуя вертикали. Русь

же катится: ее царство - даль и ширь, горизонталь. Другие -

<косясь, постораниваются>. <Постораниваются> = дают про-

странство: оно образуется качением: его, как колобок-ковер,

пред собой катят и раскатывают в равнину и <бесконечный

простор>, чтоб <пройтись богатырю>.

В немецком же мироощущении интимнее Время. Даже в

математической терминологии это сказывается. Для выраже-

ния того содержания, что в русском языке передается через

<необходимо и достаточно>, в английском и французском

языках в этом случае употребляется союз <если, и только

если> (if and only if; si et seulement si), в немецком, - <тогда,

и только тогда> (dann und пит dann). См.: Шиханов

и ч Ю.Л. Введение в современную математику. - М.,

1965. - С. 35.

Т.о. немецкий математический Логос выражает эту ситу-

ацию через время, тогда как (<в то время как> - русский

язык в этих оборотах калькирует немецкий образ мышле-

ния - так повелось в русской терминологии с XVIII в. -

хотя Время не присуще ему) английский и французский вы-

ражаются, минуя его.

Кстати, и другие термины дышат принципами националь-

ных Психо-Космо-Логосов. Например, <множество>: по-фран-

цузски это - ensemble - ансамбль = <собор>, некое соци-

альное единство, соединение в ...: по-английски - set - <ус-

тановление>, т.е. указывает на труд людей, их учреждение,

операционность; по-немецки: die Menge - <куча>, <груда>,

<толпа>, <сброд> - т.е. нет идеи единства, целого, как по-

французски ensemble, а подчеркнута дискретность, кванто-

ванность составляющих частиц, недаром Menge сопряжено с

mang - ср. англ. among - значит <между>, т.е. промежуток,

пустоту (между двумя стенами), зазор; также и Mangel - не-

достаток, близкое к Not - нужда, необходимость, <нетость>.

А танец есть начертание национальной модели пространства.

В тактике тевтонской - клин = нос <свиньи>, а в тактике

русской <мешок>, <котел>, т.е. обволочь со сторонок: они,

родимые, и спасают страну родную. И физиогномически:

германский нос остер вперед, выпирает в Streben dahin!

Dahin!, а русский нос часто кур-нос, короток-плосок, зато в

стороны подался, их уважил. А склад антропоса - это пись-

мена, живые скрижали национального Космоса: тут вся плоть

о присущем ей Логосе много-глаголет, незаменимом и непов-

торимо ценном тембре в оркестре человечества, исполняю-

щем симфонию истории.

Стены сакраментальны для германского Haus'a. Русские ж

интимные точки в Пространстве и Времени: Берег, Порог и

,о Канун-

Кант И. Критика чистого разума. Пер. Н. Лосского. -

Пг.. 1915. - С. 50.