Изобретатель года — заключенный № 18229. Весной 1986 г. 30-летний Дэн Фаулер из города Бойс, штат Айдахо, послал в Международный цех изобретателей — самое большое в США общество подобного рода, объединяющее более двух с половиной тысяч смекалистых и пытливых эдисонов — заявку на регистрацию своего изобретения. Фаулер придумал приспособление, которое вставляется в соломинку для питья и «превращает» воду в любой из множества напитков, включая кофе и чай. Эксперты Цеха изобретателей не только зарегистрировали эту заявку, но и объявили Дэна Фаулера одним из девяти «изобретателей года», присудив ему специальную премию «Киви», которая среди изобретателей котируется не ниже, чем «Оскар» среди актеров. Но когда пришло время посылать Фаулеру поздравления в город Бойс, выяснилось, что он сидит в местной тюрьме, отбывая 15-летнее заключение за квартирный грабеж. Работа над изобретением была для Фаулера отнюдь не легким делом. Начать с того, что он вынужден был постоянно прятать свою чудо-соломинку от надзирателей, подобно тому, как другие заключенные прячут напильник или нож. Фаулеру приходилось выпрашивать материалы, нужные для работы, а иногда и воровать их по старой памяти. Правда, чаще всего он находил нужные ему вещи в тюремной свалке, откуда то и дело приносил в свою камеру кусочки металла, пластмассы, материи, мела. Два года Фаулер улучшал свое изобретение и придавал ему окончательный лоск. Вещество, придающее воде нужный вкус, помещается в специальной пустотелой палочке, которая закрепляется внутри соломинки с помощью двух фильтров. После того как вы выберете соломинку с экстрактом нужного вам напитка, все, что вам остается, — это начать тянуть через нее холодную или горячую воду. Соломинкой удобно пользоваться полицейским, несущим патрульную службу, туристам, альпинистам, солдатам. Она пригодится и экипажу космического корабля, берущему с собой в полет строго ограниченное количество продуктов и напитков — из-за недостатка места и весовых лимитов. Недаром специалисты из НАСА (Национальное управление аэронавтики и космических исследований) и Пентагона заинтересовались изобретением Фаулера. Хотя тюремная администрация не раз требовала от Фаулера прекратить возню с изобретением и даже грозила перевести его на более строгий режим, члены штатной комиссии по досрочному освобождению одобрительно отнеслись к увлечению Фаулера и пообещали пересмотреть срок его освобождения, если он будет так же хорошо себя вести, как сейчас, и продолжит свою работу. «Я надеюсь на будущее и на то, что члены комиссии поймут: я стал сейчас другим человеком», — говорит Дэн Фаулер. На его счету — около трех десятков изобретений. Он изобрел зубную щетку, которая содержит пасту; курительную трубку, в которую вмонтирована зажигалка, измерительную чашку для жидких и сыпучих продуктов с электронным указателем. Но соломинка — его любимое детище. По мысли Фаулера, несложное дополнительное приспособление позволит использовать соломинку в больницах для того, чтобы давать пациентам лекарство. С ее помощью можно будет «превращать» воду в суп, фруктовый сок, молоко, даже в спиртные напитки. При хорошо налаженном массовом производстве, считает изобретатель, изготовление соломинки обойдется примерно в один цент, а продавать ее можно будет за 25-35 центов, что сулит изготовителю баснословные прибыли. Разумеется, и гонорар изобретателя будет исчисляться миллионами. Полагают, что примерно десять миллионов долларов он получит только в результате внедрения его изобретения в США. Мэгги Вайсбег, президент Международного цеха изобретателей говорит: «Я рада, что наша награда досталась Фаулеру. Я думаю, что это послужит для него хорошим толчком к новой жизни». Фаулер соглашается с ней. «Когда я попал в тюрьму, я был человеком, проигравшим по всем статьям, я был ничтожеством и бродягой, позором для своей семьи. Едва я вышел на свободу, отсидев первый срок, как сразу же попался снова и начал второй. Моя работа дала мне новую надежду на будущее. Уверяю вас, когда я выйду отсюда, я буду совершенно другим человеком. Мои родные, отец и мать, братья и сестры, с которыми я десять лет не переписывался и которые давно махнули на меня рукой, тоже верят, что теперь все пойдет по-другому. Мой приз «изобретателя года» хранится у отца и ждет меня». Данная душещипательная история в изложении журналистов десятков американских печатных изданий и телекомпаний поучительна тем, что демонстрирует непривычное для наших со граждан отношение и к изобретательству и к изобретателям. Если бы советский суд принимал от граждан любые иски, то из них самыми безнадежными для истца считались бы именно дела, возбуждаемые изобретателями, рационализаторами, учеными, которые годами, а то и десятилетиями вынуждены обивать пороги учреждений, в тщетной надежде зарегистрировать (защитить патентом) свое новшество, а затем обеспечить его внедрение. Как же случилось, что консерватизм в сфере науки и технологии завоевал в нашей стране такие прочные позиции? Обидно, что советская наука в последние десятилетия растеряла многие завоеванные ею приоритеты, утратила способность к критическому самоанализу. Ведь в советской прессе положение дел как в отечественной, так и в зарубежной электронике, информатике и прочих сферах технического прогресса крайне редко рассматривается популяризаторами науки, публицистами, способными отразить политический, экономический и социальный смысл тех или иных технологических проектов и достижений. Наука — это не кунсткамера, и ее победы не могут превращаться лишь в музейные экспонаты. Представители советских общественных наук во многом повинны в том, что десятилетиями замалчивали или искажали тенденции социального развития западных обществ, в результате чего общественное мнение в СССР только сегодня начинает уяснять для себя основополагающую важность информационных технологий, основанных на использовании современных телекоммуникационных систем. Речь идет сегодня не только о том, чтобы открыть библиотечные «спецхраны» с залежами западных газет и журналов и не только о том, чтобы перестать огульно охаивать западный образ жизни с его действительными язвами капитализма и вполне реальными отрицательными явлениями, присущими массовой компьютеризации общества. Пора перестать рассматривать личный телефон, персональный компьютер, домашний видеомагнитофон, личную автомашину, спутниковую антенну для домашнего телевизора, портативный ксерокс, телефон в автомашине, подробную карту местности как нечто, способное «поколебать устои». Как раз наоборот, без широкого доступа масс ко всей всевозможной информации, т. е. без создания сетей банков данных для всех, мы все больше будем уподобляться пещерным людям с их примитивными орудиями труда. Технологический разрыв между Востоком и Западом, а следовательно и наше экономическое отставание от развитых капиталистических стран продолжает в последние десятилетия увеличиваться, несмотря на наши отдельные впечатляющие и несомненные достижения. Задачи информатизации стоят для нас сейчас столь же остро и масштабно, как в свое время задачи электрификации страны. Манифест академиков. В газете «Правда» (21.6.1988) был опубликован уникальный в своем роде документ — крик души четырех уважаемых советских ученых, решивших в очень резких выражениях обратить внимание общественности (а может быть даже и верхи) на катастрофичность сложившейся ситуации. Приводимая ниже статья академиков Д. Гвишиани, В. Михалевича, В. Семенихина и профессора А. Ракитова «Стратегия прорыва. Информатизация — назревшая необходимость» привлекла внимание читателей своей откровенностью, убедительностью, силой гражданской позиции, программностью высказанных предложений: «В былые времена мощь государства определялась числом и выучкой солдат, наличием золотого фонда, миллионами тонн стали или миллиардами киловатт-часов произведенной энергии. Сейчас важнейшим показателем уровня научного развития, экономической и оборонной мощи государства становится информация. Чем больше ее производится, чем выше ее качество, чем быстрее внедряется она в народное хозяйство, тем выше жизненный уровень населения, экономический и политический вес страны. В наиболее развитых странах Запада и в Японии возникла экономика знаний, а производство информации и информационной технологии стало одной из самых прибыльных и стремительно растущих отраслей. Чтобы выработать обоснованную концепцию и стратегию информатизации и решить, каковы должны быть конкретные этапы ее осуществления, надо ясно сознавать, с какой позиции мы стартуем. Для этого проведем несколько сравнений. В США информация и информационная технология стали главным товарным продуктом экономики. Сегодня там каждая вторая семья имеет персональный компьютер (у нас — единицы). В США, Японии и странах Западной Европы подавляющая часть управленческой информации обрабатывается компьютерами. Мы делаем лишь первые шаги в этом направлении. В США созданы интегрированные сети связи, передающие все виды видеозвуковой информации на основе новейшей технологии. Страны Западной Европы должны завершить создание такой сети к 1990 г. Мы еще не приступили к ее созданию. Но самый важный показатель уровня информационного развития — общедоступные компьютеризованные базы данных и знаний. Каждый, кому нужна та или иная информация, может за соответствующую плату или даже бесплатно подключиться к такой базе и получить все интересующие его сведения. В США подобных общедоступных баз данных и знаний более трех тысяч. У нас их просто нет, есть лишь ведомственные и специализированные для ограниченного круга специалистов. Между тем общедоступность и открытость баз данных и знаний — важнейшее условие информатизации общества, его дальнейшей демократизации, развития гласности. Это позво- ляет населению активно использовать новейшую информацию и знания в своей производственной, научной, изобретательской, политической деятельности и личной жизни. Обогнав Соединенные Штаты по производству стали, цемента, электроэнергии, добыче нефти и т. д., мы существенно отстали в сфере информационной технологии и информации. Однако наш собственный исторический опыт показывает, что при наличии продуманной государственной политики, решимости в сжатые сроки достичь цели, при использовании всех резервов мы сможем превратиться в передовую информационно-индустриальную державу. Какой же должна быть наша стратегия достижения этой цели? Что следует сделать уже сейчас, где найти нужные ресурсы и источники финансирования информатизации общества? Наша задача, думается, не «перегонять» другие страны, а идти по своему собственному пути. Поэтому надо выбирать стратегию прорыва, сконцентрировать усилия на относительно немногих, но наиболее важных направлениях, чтобы с минимальными затратами получить ощутимые для экономики и для населения результаты в кратчайшие сроки. Для этого нужно определить основные сферы, в которых информатизация является назревшей и безотлагательной задачей. Первая такая сфера — организация экономической информации. В новых хозяйственных условиях, когда предприятия и объединения получают большую самостоятельность, им постоянно нужна достоверная, оперативная и легкодоступная информация о номенклатуре, ценах и изготовителях тех или иных изделий, о состоянии рынка труда и сбыта, о спросе и предложении в стране и за рубежом и т. д. Не располагая такой информацией, нельзя серьезно вести дела, нельзя воспитывать в наших руководителях, инженерах и рабочих предприимчивость. Такая информация будет охотно покупаться. Но кто будет ее продавать? Разветвленная сеть взаимосвязанных и специализированных центров оперативной экономической информации, которой могли бы пользоваться и которую соответственно финансировали бы на основе взаимной экономической выгоды министерства, ведомства, разработчики, производители, торговые организации и т. д. Другой, и притом важнейшей, на наш взгляд, сферой должна стать система информационных услуг для населения. Говоря о внимании к человеку, мы часто упускаем из виду, что наряду с дефицитом некоторых товаров и жилья большую проблему в нашей повседневной жизни составляет нехватка информации. Человек может часами крутить телефонный диск, чтобы узнать расписание поездов или самолетов. Иногда требуются недели и месяцы, чтобы узнать, где купить необходимые товары, стройматериалы, садовый инвентарь, где заказать нестандартную мебель или купить ред ко встречающуюся вещь. А сколько времени и сил требуется для поисков мастерских, ремонтирующих те или иные изделия, для подыскания вариантов обмена квартир. Уже сейчас можно решить эти проблемы. Для этого прежде всего нужны в крупных городах и промышленных зонах оперативно развиваемые и пополняемые базы данных и соответствующие центры информационных услуг и бытовой информации. Используя телефонную связь и обычные телевизоры, имеющиеся почти в каждой семье, можно было бы получать значительную часть информации прямо на экран: справки, быстрые и компетентные консультации, ответы на запросы. С помощью этой же системы, используя возможности телевидения в соединении с центрами информации и информационных услуг, можно организовать ускоренную подготовку и переквалификацию специалистов, резко расширить возможности самообразования, что чрезвычайно важно в условиях стремительного научно-технического прогресса. Это уже давно делается в ряде стран. Большим подспорьем для населения была бы компьютеризация всех финансовых расчетов — в сберкассах, магазинах и др. Во Франции, например, около 90 процентов подобных расчетов компьютеризованно. Третья сфера затрагивает проблемы здравоохранения и социального обеспечения. Помимо информатизации профессиональной медицины, связанной с созданием сложных и дорогостоящих диагностических экспертных систем, во всем мире и в нашей стране в том числе все большее значение приобретают медицинские консультации, которые население может получать по телефонной и телевизионной системам связи. Для этого потребуются компьютеризованные центры здравоохранительной информации, куда можно было бы обращаться за советом или справками во всех тех случаях, когда немедленный контакт с врачом по тем или иным причинам невозможен. Компьютеризованная служба социального обеспечения могла бы облегчить учет и обслуживание инвалидов, одиноких, больных и престарелых людей. Четвертая важная сфера касается информатизации образования и науки. Подсчитано, что сегодня выпускник инженерного вуза должен иметь втрое больший объем знаний, чем 20 лет назад. Чтобы соответствовать требованиям времени, студентам нужна возможность приобретать и усваивать знания в большом объеме и с большими скоростями. Компьютеры в школах и вузах должны стать не экзотикой, а повседневным рабочим инструментом. Их следовало бы использовать не только для обучения программированию, но и для скоростного обучения прин ципиально новым знаниям. Это потребует создания специальных межвузовских центров информации и информатизации «кладовых знаний» — библиотек. Аудиовидеокассеты с учебными курсами, компьютеризованные системы электронных книг и журналов должны стать неотъемлемой частью образовательной системы. В противном случае отставание нашей экономики будет закладываться уже на стадии подготовки молодых специалистов. Что же касается информатизации науки, то здесь не может быть двух мнений. Научные институты и КБ не только потребители, но и генераторы новой информации, без которой научно-технологический прогресс просто невозможен. Информация как воздух нужна тем, кто ведет научные исследования, внедряет и оценивает новые достижения, кто занят их промышленной и коммерческой реализацией. К сожалению, и здесь у нас далеко не все в порядке. В годы застоя десятки ведомств, предприятий и организаций упорно занимались «закрытием» информации. Преследуя свои узковедомственные цели, прикрываясь якобы секретностью своей информации, они устанавливали на нее монополию. Это часто приводило к тому, что на двух предприятиях или в двух институтах, отделенных друг от друга буквально несколькими шагами, специалисты нередко тратят месяцы на поиски информации, которая есть у соседа. Разумеется, и в наше время информацию не следует швырять даром горстями направо и налево. Тот, кто обладает информацией, тот, кто ее создает, может ее продавать, извлекая из этого доход. Учитывая реальное положение с состоянием информационной технологии в стране и важность стоящих перед нами задач, мы не можем распылять наши средства и браться за неосуществимые проекты. Реализация программы информатизации должна быть точно фиксирована во времени. Полагаем, что подготовительный этап надо реализовать в 1989-1990 гг. Его задача — детальная проработка конкретных мероприятий, создание экспериментальных центров в экономической, бытовой, здравоохранительной, социальной и научно-образовательной сферах. Второй этап — это реализация программ информатизации по основным сферам в информационно насыщенных городах и промышленных зонах, обладающих необходимыми кадрами, большим информационным спросом, техническими возможностями, развитой системой коммуникаций и информационной инфраструктуры, включающей как производителей, так и потребителей информации. Они должны стать опорными пунктами для ускоренной информатизации всей страны, очевидно, через 10—15 лет. На третьем этапе, используя уже имеющийся опыт, надо распространить информатизацию на всю территорию страны. Для того чтобы проекты информатизации не превратились в утопию, в первую очередь надо сделать решительный прорыв в создании современных персональных компьютеров, средств и сетей связи и передачи данных, резко увеличить производство программного продукта. Во всех этих областях наше отставание пока недопустимо велико. Задачи, выдвигаемые информатизацией общества, крайне сложны. Без продуманного научно обоснованного руководства, в полной мере учитывающего как интересы общества, так и интересы отдельных объединений, организаций, предприятий, кооперативов и граждан, их не решить. Кто будет руководить процессом информатизации общества? Кто будет разрабатывать соответствующие программы и отвечать за их реализацию? Несколько лет назад для руководства развитием информационной технологии был создан Государственный комитет по вычислительной технике и информатике. Ясно, что по самой логике вещей именно этот комитет должен заняться разработкой концепции и выработкой стратегии информатизации общества. Именно он должен формулировать социальный заказ, разрабатывать соответствующую стратегию и программу ее реализации. Он должен стать органом, отвечающим за развитие всей информационной технологии и информатизации общества в нашей стране. Статус этого комитета следует поднять, а права и ответственность расширить. Психологи утверждают, что ребенок, не научившийся говорить до 4-5 лет, уже никогда этому как следует не научится. Общество, которое своевременно не вступит на путь информатизации, рискует безнадежно отстать от развитых стран, впасть в информационную зависимость от них. Поэтому курс на информатизацию страны объективно должен стать одной из центральных линий в зримой перспективе перестройки, занять важное место в решениях XIX партийной конференции». Никакие записки отдельных ученых в верховные инстанции не смогут поколебать десятилетиями проповедовавшиеся стереотипы и догмы — необходимо обращение к массам, выступления в печати. Самый первый абзац вышеприведенной статьи академиков в «Правде» — самый главный. Мысль о новых — не военных, а экономических — критериях при определении мощи государства общепризнанна на Западе и во многих странах Азии. У нас она только начинает приобретать своих сторонников с наступлением эпохи нового мышления, с перестройкой. Вот как сформулировал означенную идею видный советский историк профессор Н. Н. Молчанов в ходе дискуссии на страницах «Литературной газеты» (29.6.1988) о целях советской внешней политики: «Почему, напрягаясь из последних сил, изматывая свою экономику, страны все-таки стремятся иметь гигантскую военную мощь? Я думаю, что над сознанием — как правительств, так и об щественности — довлеет понятие великой державы. Что такое великая держава в XVIII веке, когда это понятие выработалось? Это страна, которая в состоянии одна, в одиночку, выдержать войну с другой самой сильной страной. Самой сильной в мире. Это понятие прошло через века и сохранилось до сих пор. После второй мировой войны одно время господствовала идея, что великая держава должна обязательно иметь ядерное оружие. Из этого исходил генерал де Голль, когда добивался создания ядерного оружия Францией. Сейчас все коренным образом изменилось. Сейчас не ядерное оружие делает вас великой державой, а экономическое благосостояние, уровень культуры, система образования, здравоохранения, жизненный уровень. Когда мы определяем влияние государства, доминировать должна не военная мощь, а совершенно другие показатели. Раньше экономическая мощь измерялась в тоннах угля, нефти, чугуна и стали. Это уже устарело. Нынешний показатель — информация и технологический уровень. Другой показатель — количество дипломов, конечно, качественных. Количество «серого мозгового вещества». Вот уровень будущего. Но пока что довлеет старое представление, будто великой державу делает великая мощь...». Электроника, микроэлектроника, информатика и телекоммуникации обходятся нам, отстающим по этой части, намного дороже, чем преуспевающим западникам. Важно, чтобы эти новейшие техника и технология использовались не только в военных целях, а преимущественно в гражданских сферах и в быту. Только в случае действительно массового и всеобщего использования информационная технология окупит себя и будет служить источником прогресса. Успех на стороне того, кто будет устанавливать компьютерную и прочую электронную технику в детских садах, школах и в квартирах. Принятая населением, эта техника приживется и на производстве, во всех сферах нашей жизни. При этом важно помнить, что учиться новому надо на чужих ошибках, учитывая, но не копируя слепо, достижения и опыт других стран. Технологический отрыв США. Доля расходов на использование микроэлектронной техники и технологии, развитие биотехнологии составляет сегодня, по разным подсчетам, до двух третей всех частных американских вложений в оборудование по сравнению с 17 процентами в начале 60-х гг. Микроэлектронная техника находит все более широкое применение в создании средств комплексной автоматизации производства, оборудования для сферы услуг и быта. Она позволила автоматизировать не только непрерывные (это было и раньше), но и прежде всего прерывные, или дискретные, процессы производства. Известно, что проблема повышения эффективности использования всех вовлекаемых в хозяйственный оборот производственных ресурсов является комплексной проблемой, имеющей межотраслевой характер. Так, в условиях высокой степени автоматизации и механизации основного производственно го процесса, характерной для обрабатывающей промышленности США, основные ресурсы роста производительности труда лежат в области промежуточных и вспомогательных работ в мелкосерийном и уникальных производствах. Именно здесь нашли наиболее широкое распространение робототехнические комплексы и гибкие производственные системы. Поддержание высокого уровня обновляемости выпускаемой продукции требует больших затрат труда инженерно-технического персонала, конструкторов, занятых при проектировании новых изделий. Применение электронно-вычислительной техники, включая автоматизированные системы проектирования, позволяет порой поднять производительность труда в десятки раз. Для сокращения удельного потребления топливно-энергетических и сырьевых ресурсов в США потребовалось создание и освоение ресурсосберегающих видов техники и технологии, в основе которых также находятся электронные управляющие системы. Решение задач по сокращению удельного потребления ресурсов невозможно в рамках одной-двух передовых отраслей. Как показывает опыт хозяйственного развития США, это под силу лишь целому комплексу высокотехнологичных наукоемких отраслей. К середине 80-х гг. явственно наметились основные направления, по которым использование продукции наукоемких отраслей и производств приведет (и уже приводит) к принципиальным сдвигам в показателях эффективности, к переводу экономики США на технологическую основу XXI века. Это такие направления, как развитие информационной и коммуникационной техники, гибкая автоматизация производства, конторской деятельности и управления, использование новых материалов и веществ, внедрение достижений биотехнологии, улучшение способов охраны здоровья и медицины. Новый этап научно-технической революции, ознаменовавшийся появлением и широким распространением микроэлектронных устройств, характеризуется формированием и развитием новой информационной инфраструктуры американской экономики. Подобно тому, как системы транспорта, связи, энерго- и водоснабжения явились в свое время необходимыми условиями развития современного промышленного общества, так и сегодня в дополнение к ним возникает новая инфраструктура, основанная на применении информационной и коммуникационной техники Основу информационной инфраструктуры составляют ЭВМ, соединенные между собой при помощи современных средств связи. В конце 70-х гг. новые возможности микроэлектронной техники привели к важному изменению в организации компьютеризованной обработки данных, повышению быстродействия ЭВМ и эффективности расчетов. Суть этих изменений заключалась в отходе от Централизованного иерархического к децентрализованному (распределенному) принципу обработки данных. В результате появились возможности образования разветвленных компьютерных сетей. Широкое распространение персональных ЭВМ и абонентских терминалов, способных к самостоятельной обработке информации, освобождает от значительной части работы центральные ЭВМ. В ведении центральных ЭВМ остаются лишь такие функции как общая координация, наиболее сложные расчеты и функции банков данных. Широкое приложение микроэлектронной, информационной и коммуникационной техники к условиям современного производства создает важные предпосылки для перехода к гибкой автоматизации производства в рамках так называемых гибких производственных систем (ГПС). Использование ГПС во многом сохраняет преимущества применения универсального оборудования, заключающиеся в выпуске широкой номенклатуры изделий на одних и тех же производственных мощностях. В то же время производство небольших серий в рамках достаточно широкого набора изделий приобретает автоматизированный, непрерывный характер, свойственный массовому производству, что позволяет сокращать издержки за счет уменьшения удельных затрат труда и материалов, а также более эффективного использования основного капитала, повышения коэффициента сменности. Использование ГПС позволяет быстро модифицировать продукт, приспосабливая его к требованиям индивидуальных потребителей. Так, на заводе тракторостроительной компании «Дир» в Ватерлоо (штат Айова) на основе одной базовой модели тракторы производятся в соответствии с 3000 различных спецификаций. Технология ГПС столь же эффективна и в массовом производстве, которое с ускорением научно-технического прогресса также требует постоянных модификаций в производимом продукте. Например, на заводе корпорации «Эппл» во Фримонте (штат Калифорния) персональный компьютер, состоящий из 450 частей, собирается в течение 27 секунд. Завод, выпуская 500 000 компьютеров модели «Макинтош» в год, использует труд всего лишь 200 производственных рабочих и трудовые издержки составляют только 1 % издержек производства компьютера этой модели. Наиболее перспективным направлением гибкой автоматизации производства является объединение в рамках одной компьютеризованной системы не только чисто производственных, но и вспомогательных функций. Такой тип контроля получил название интегрированной автоматизации производства. В рамках таких систем объединяются функции проектирования, технологической подготовки, непосредственно производства и управления товарно-материальными запасами. Общий объем выпуска средств гибкой автоматизации производства для обрабатывающей промышленности составил в США в 1984 г. 8,8 млрд. долл. На покупку этой техники пошло около 8% вложений обрабатывающей промышленности в машины и оборудование. По прогнозу консультативной фирмы «Интернэшнл дейта корпорейшн», к 1990 г. производство средств гибкой автоматизации в США вырастет почти в 4 раза и достигнет 33,3 млрд долл. Развитие гибкой автоматизации в США показывает, по существу, что наукоемкий сектор создает основу крупномасштабного обновления производственного аппарата американской экономики, в том числе и в таком базисном секторе материального производства, как выпуск машин и оборудования. По оценке специалистов, при трехсменной эксплуатации внедрение гибкого автоматизированного оборудования позволяет снизить себестоимость продукции в среднем на 12%, сократить объем незавершенного производства на 3(1%, период производства на 30% и повысить коэффициент использования оборудования на 30% по сравнению с традиционной техникой и технологией. Внедрение ГПС в начале 80-х гг. на предприятиях машиностроения США позволило увеличить производственные мощности на 2030%, снизить потери от брака на 40% и более. В промышленности замена «труда капиталом» может привести к практически полной автоматизации производственного процесса: роботные автоматические линии уже нашли применение в автомобильной промышленности. Однако в условиях капиталистической системы хозяйства такой прогресс, связанный с внедрением микропроцессоров, по оценкам экспертов, коснется 40% наемного персонала, что, несомненно, увеличив безработицу, усилит накал классовых противоречий. Гонка за новой технологией — с ее губительными для человека проявлениями в условиях капитализма — убыстряет темп. 90 процентов добытой человечеством научной информации приходится на наш век. Время от научного открытия до его практического внедрения сокращается. Телефон ждал своего массового потребителя 56 лет (1820-1876 гг.), радио 35 лет (1867-1902 гг.), телевидение 14 лет (1922-1936 гг.), радар столько же лет (19261940 гг.), транзистор 5 лет (1956-1961 гг.). В последние три десятилетия компьютер лег в основу большинства важных будущих технологических перемен. Все признают, что тот, кто будет контролировать революцию в области информации, фактически обретет и далеко идущий геополитический контроль в той или иной форме над миром. В нынешней гонке средств информации участвуют правительства и крупнейшие монополии. Критерии морали в науке. Лучшие умы человечества, в частности ученые, обеспокоены тем, что научно-техническая революция, способствуя разрешению одних проблем, создает новые, не менее сложные. «Ученые дали человечеству средства для самоуничтожения, теперь от них зависит поиск средств для его спасения», заявил известный на Западе писатель, лауреат Нобелевской премии мира за 1986 г. Эли Визель, выступая на открытии в Париже в январе 1988 г. встречи 75 ученых, писателей и общественно-политических деятелей — лауреатов Нобелевской премии из 16 стран. СССР представляли академики Н. Г. Басов и М. И. Ку зин. Президент Франции Франсуа Миттеран в своем приветственном слове уделил главное внимание высокой ответственности не только политиков, но и ученых за позитивные и негативные процессы в современном мире. Президент обратился к участникам встречи с призывом принять все меры для оказания политическим деятелям существенной помощи в «подготовке XXI века», поискам решения таких проблем, как распространение гонки вооружений, милитаризация космического пространства, предотвращение экологической катастрофы на планете, уважение прав человека, борьба с болезнями, голодом и т. д. По итогам встречи был принят документ «16 выводов», зачитанный на торжественной церемонии закрытия в присутствии Ф. Миттерана. По единодушному признанию французских средств массовой информации, этот документ представляет собой оценку современного положения, содержит предложения по основным направлениям человеческой деятельности. Ниже следуют 16 выводов встречи лауреатов Нобелевской премии: «1. Все формы жизни должны рассматриваться как основное достояние человечества. Следовательно, нанесение ущерба экологическому равновесию является преступлением против будущего. 2. Человечество едино, и каждый входящий в него индивидуум пользуется одинаковыми правами на свободу, равенство и братство. 3. Богатство человечества заключается также в его многообразии, и его следует защищать во всех его аспектах — культурном, биологическом, философском, духовном. Для этого нужно постоянно напоминать о необходимости проявлять терпимость, прислушиваться к мнению другого, отвергать непререкаемые истины. 4. Самые серьезные проблемы, с которыми сталкивается сегодня человечество, являются одновременно общечеловеческими и взаимозависимыми. 5. Наука — это могущество, и доступ к ней должен быть обеспечен в равной мере всем индивидуумам и народам. 6. Необходимо сузить пропасть, разделяющую во многих странах интеллигенцию и политические власти. Каждый из них должен признать роль другого. 7. Абсолютный приоритет образования должен быть признан в бюджете всех стран, образование же должно содействовать раскрытию всех творческих возможностей человека. 8. Наука и техника должны стать общедоступными, что позволит этим странам определять свое будущее и решать самостоятельно, какие знания необходимы им для их будущего. 9. Телевидение и новые средства массовой информации должны стать главным средством образования в будущем, а образование должно содействовать воспитанию критического подхода к информации, распространяемой этими средствами. 10. Образование, питание и профилактика заболеваний — главные средства демографической политики и снижения детской смертности. В частности, повсеместное проведение вакцинации с использованием уже существующих и разработкой новых вакцин должно стать общей задачей ученых и политиков. 11. Все научные исследования, касающиеся профилактики и лечения СПИД, должны стимулироваться, а не тормозиться, проводиться не разобщено, а совместно, в частности путем сотрудничества в области фармацевтической промышленности. Как только будет создана вакцина, она должна получить гарантии правительства. 12. Следует поощрять развитие молекулярной биологии, успехи которой в последнее время позволяют надеяться на существенный прогресс медицины и выявление генетических причин некоторых заболеваний, дабы содействовать профилактике, а возможно, и излечению этих заболеваний. 13. Разоружение придает существенный импульс экономическому и социальному развитию ввиду того, что ограниченные ресурсы планеты выкачиваются сегодня военной промышленностью. 14. Мы настаиваем на созыве международной конференции для всестороннего обсуждения проблемы задолженности третьего мира, служащей препятствием для его экономического и политического развития. 15. Правительства должны четко и в законодательной форме взять на себя обязательства уважать права человека и ратифицированные ими договоры. 16. Конференция лауреатов Нобелевской премии вновь соберется через два года для рассмотрения этих проблем. За этот период группы лауреатов будут выезжать в случае необходимости на места (например, пять лауреатов Нобелевской премии могли бы посетить Бхопал или Чернобыль), а также все те места, где оказываются под угрозой права человека». Мораль, совесть, человечность, ответственность — вот под углом каких понятий составлен вышеприведенный лаконичный документ. И этот «нобелевский манифест» не исключение. Даже те, кто не приемлют ценностные ориентации, свойственные идеалам социализма, вынуждены громко заявлять о своей тревоге перед лицом будущего. Что означает научно-техническая революция для судеб человечества? Это поистине глобальный вопрос, один из вариантов ответа на который содержится в редакционном предисловии в еженедельнике «За рубежом» (8.1.1988) к статье «Человек в меняющемся мире»: «В конце XIX века, когда научно-технический прогресс только набирал силу, Лев Толстой как-то записал в дневнике: «Нынче читал мечтания какого-то американца о том, как хорошо будут устроены улицы и дороги и т. п. в 2000 году; и мысли нет у этих диких ученых о том, в чем прогресс». Великий писатель точно ухватил суть вопроса: необходимость правильных соотношений между достижениями науки и техники, меняющими жизнь людей, и ценностями их культуры, осуществлением их надежд и чаяний. Ему вторил другой гигант духа, Альберт Швейцер: «Мы решаемся смотреть правде в глаза и утверждать, что с прогрессом познания и практики достигнуть культуры стало не легче, а тяжелее. Перед нами встает проблема взаимодействия духовного и материального». Умножение производительных сил общества должно сопровождаться его социально-экономическим переустройством — этот вывод марксистско-ленинской науки сохраняет свою силу и сегодня, когда мощь человечества увеличилась безмерно даже по сравнению с совсем недавним прошлым. И тревожные раздумья видного западного специалиста Рикардо Петроллы, директора программы ФАСТ (прогнозирование и оценки в области науки и техники) Комиссии европейских сообществ, представляющего себе НТР лишь в рамках капиталистического способа производства, — яркое тому подтверждение. Массовая безработица, углубление противоречий между промышленно развитыми и развивающимися странами — лишь некоторые из грядущих потрясений, усматриваемых автором нижецитируемой статьи «Человек и орудие: крушение ценностей» из французской ежемесячной газеты «Монд дипломатик» (сентябрь, 1987): «Уже в течение десятилетий, начиная со времени второй мировой войны, на мир накатываются одна за другой волны научных открытий и технических новшеств. Они вызывают глубокие преобразования, потрясая экономические и социальные структуры, организацию производства, изменяя отношения между людьми. Почему? С какой целью? Какой культурный проект, проект общества или цивилизации вдохновляет эту эволюцию? На первый взгляд экономические и социальные преобразования происходят под воздействием технико-технологических изменений, а на последние решающее влияние оказывают научные достижения. В конечном счете этот феномен не нов. Как и вчера, ведущее воздействие техники сегодня не лишено оснований. Нельзя отрицать, не проявляя при этом наивность или слепоту, что огромные достижения последних десятилетий наложили свой отпечаток на новейшую историю и в большой мере формулируют сейчас будущее обществ и определяют человеческое существование. Идет ли речь о производственной технике (станки с ЧПУ, роботы, автоматизированное проектирование и централизованное управление производством от ЭВМ, искусственный интеллект и т. д.), о биологической инженерии и биотехнологиях, о новых композитных материалах или о фотонике (лазеры, оптические волокна, обработка изображения...), о космосе (спутники, дистанционное обнаружение.), о но вых медицинских инструментах (томограф, ядерный магнитный резонанс.) — ни один вид человеческой деятельности не оказывается вне влиянии науки или техники. Об этом свидетельствует сам наш язык: люди говорят о компьютерной неграмотности, о магистралях связи, об умных домах, о самовоспроизводящихся роботах, о младенцах из пробирки. В средствах массовой информации и в политике, любящих сенсационные выражения, ссылка на «новые технологии» стала обычным явлением. Местные выборные деятели только и мечтают о создании городов науки и технополисов, о сверхсовременном оснащении автодорог, об открытии технологических возможностей! Каждая развитая страна стремится продемонстрировать, что она представляет собой самую богатую и самую современную «витрину» в области достижений науки, все чаще проводятся крупные технические выставки- ярмарки. Все способствует усилению зачаровывающих речей на тему о будущем мире, который называют самым лучшим благодаря наличию в нем все более и более эффективных и сложных орудий. Но под этой видимой и внушающей доверие частью айсберга проступает двойное ниспровержение культурных ценностей, которое грозит опрокинуть его. Первая инверсия: ускоренный переход от культуры, обращенной к людям и их будущему, к культуре, сосредоточенной на орудиях и средствах. В мире, отмеченном многочисленными факторами неопределенности и характеризующемся системами все большей сложности, представления о будущем и стратегии действий на ближайшее и более отдаленное время больше основаны на развитии орудий, чем на развитии личностей, больше сосредоточиваются на средствах, чем на конечных целях. Развитие орудий рассматривается даже как условие развития людей, а средства подменяют собой цели. Этот переход ясно виден, например, в секторах информации и связи, которые находятся в самом центре нынешних «революций». Внедрение компьютера в школе до сих пор производилось главным образом по соображениям индустриальной политики: предоставить рынок национальной промышленности данного сектора. За несколькими редкими исключениями экспериментального и «местного» характера не было новаторского педагогического проекта, который мог бы лечь в основу концепции развития информатики. Другой пример: промышленность телекоммуникаций и ведомство почты, телеграфа, телефона недавно решили, более или менее открыто, принять участие в смелом проекте создания в течение пятнадцати или двадцати ближайших лет большой национальной и европейской системы широкополосных магистралей коммуникаций, которые на техническом жаргоне называются «числовая сеть с интеграцией услуг» и которые обойдутся по ны нешним ценам более чем в 1.000 млрд европейских валютных единиц (ЕВЕ), то есть более чем в 6.000 млрд франков. Но при этом неизвестно, какие типы новых коммуникационных услуг будет в состоянии обеспечить такая система и каким потребностям граждан она будет отвечать (такую систему можно скорее назвать числовой сетью с интеграцией носителей!). Классический аргумент, развитый в «защиту» такого положения, сводится к следующему: преобладание объекта над характером услуги связано с временным отставанием услуги. Утверждают, что нельзя сказать, чему будет служить орудие, пока не станет более широким распространение объектов и носителей и пока совокупность его применений не будет обеспечена более полно. Отсюда правило: надо множить и шире распространять объекты, а остальное придет само собой. Таким образом, новизна и развитие того или иного общества отныне (и весьма часто — вновь) определяются масштабами растущего (количественно и качественно) предложения все более эффективных и сложных орудий. Рациональность цели и аргументации, основанная на орудиях, узаконивает процесс выделения имеющихся ресурсов. Но есть и другой случай переворота культурной перспективы. Несмотря на все более частые речи о всемирном характере экономики и общества, понимание и представление о мире становятся все менее и менее универсалистскими. Нынешний бурный взрыв новых технологий привел к сильному искажению карты мира, как ее мысленно представляют себе руководящие деятели передовых стран, в частности западные европейцы, японцы и американцы. У них сложилось впечатление, что мир становится все меньше и меньше и что он объединяется вокруг их собственных полюсов. Они полагают, что мир, с которым следует считаться в плане нынешнего и будущего экономического, социального и культурного развития, состоит из триады США — Япония — Западная Европа. Поэтому, как считается, главная проблема двадцати ближайших лет сводится к следующему: кто из этой тройки завоюет мировое лидерство (в Западной Европе проблема раздваивается на уровне европейского лидерства). Все остальное — не более чем отдаленный шум! Когда какой-либо инженер, экономист, предприниматель, бюрократ, даже интеллигент говорят о том или ином процессе либо о сулящей новшество продукции, эпитеты, которые они используют, в подавляющем большинстве случаев связаны с производством и с управлением орудиями и техническими системами. Ключевые слова, используемые для описания новаторского общества, следующие: производительность, конкурентоспособность, эффективность, рентабельность, оптимизация, гибкость, контроль, приспособляемость, измеряемость, управление. Заимствованные из языка технических специалистов, экономистов и административных работников, эти ключевые слова без труда были распространены на другие области социальной и общественной деятельности. Поэтому, по мере того как вспомогательные технические средства становятся составной и незаменимой частью человеческой деятельности (разве можно представить себе в будущем завод без компьютера?), вся человеческая деятельность рационализируется, выражается во «входящем» и «исходящем», оценивается в категориях стоимости и денежных прибылей, превращается в товар, обменивается как любое сырье или готовый товар. Эта концепция общества, вводящего новшества, конкретно выражается на уровне стратегии его активных участников и норм поведения в двух важнейших феноменах. Прежде всего, она питает проект общества, направленный на восхваление «наилучшего деятеля»: «Пусть победит наилучший», «предоставим заботу об урегулировании экономических и социальных отношений и о разрешении конфликтов». Эти аргументы действуют как принципы; они служат критериями при выделении ресурсов, необходимых для производства и при распределении доходов и богатств. С точки зрения деятельности «быть наилучшим» во все большей мере означает быть самым конкурентоспособным в плане экономической рентабельности. Поэтому коммерческий успех частных предприятий становится мерилом того, что является приоритетным, в том числе с точки зрения общих интересов. В национальной политике той или иной страны приоритетным считается то, что позволяет оптимизировать, максимализировать конкурентоспособность предприятий. Можно представить себе всю «глубину» этого культурного проекта, взглянув на структуру рынка занятости и функцию труда в странах Европейского сообщества за 10-15 предстоящих лет. Среди возможных сценариев тот, который представляется не просто возможным, а наиболее вероятным, сводится к лозунгу «занятость для наилучших». Другие будут иметь доступ лишь к весьма нестабильной низкооплачиваемой работе либо будут получать государственную помощь по бедности. Другой важный феномен сводится к тому, что в этом культурном проекте заключена логика насилия, логика силы. Доказательством служит используемый язык, который характерен скорее для сферы войны, чем для общества, ставящего своей целью разрешать свои внутренние и внешние конфликты «мирными» средствами: речь постоянно ведется о войне телекоммуникаций, о торговых войнах, о «звездных войнах». Промышленники и государственные деятели выглядят как генералы, разрабатывающие и постоянно претворяющие в жизнь стратегию, направленную на завоевание рынков. В области телекоммуникации, например, объявляют, что вследст вие нынешних и будущих битв через десять лет останется мало выживших, будет много проигравших сражения и пропавших без вести. Наука и техника используются как оружие на службе самого сильного. Поэтому, стимулируя сотрудничество между предприятиями ради их выживания, наука и техника действуют как фактор обострения конфликтов и усиления неравенства между социальными группами, районами и странами. Поэтому, если такой проект останется преобладающим в течение 10-15 предстоящих лет, очень сильно возрастет вероятность того, что наши общества столкнутся с усилением нынешних форм коллективного насилия. Поэтому срочно и крайне необходимо, чтобы другая серия ключевых слов, тоже определяющих новаторское общество, срочно заняла полагающееся ей значительное место в стратегии и поведении руководящих деятелей. Радость, красота, солидарность, творчество, самостоятельность, стабильность, надежда, сотрудничество, самобытность, обмен: эту серию слов нельзя назвать совершенно новой. Она уже вдохновляла в прошлом и вдохновляет в настоящее время в некоторых странах и в некоторых областях, в некоторых социальных группах индивидуальные и организованные действия. Примеров тому множество. В данный момент эти понятия лежат в основе большинства экономических и социальных нововведений, идет ли речь об управлении и обновлении городов, об отношениях общества с окружающей его средой, о реорганизации предприятий, о формах разделения труда, об экономических отношениях между странами и т. д. Принципы рациональности и узаконения, связанные с культурным проектом, который выражен вышеупомянутой серией слов, это принципы, определяющие уровень жизни и солидарности. Они могут и должны вдохновлять и направлять выделение имеющихся материальных и нематериальных ресурсов для производства и распределения желаемых материальных ценностей и услуг. С точки зрения деятельности слова «повышать уровень жизни» и «проявлять солидарность» означают «обеспечить наибольшую возможность автономии (производственное обучение и приобретение квалификации) каждому человеку и каждой социальной группе, а также самый широкий доступ к основным материальным ценностям и услугам в интересах подавляющего большинства и при уважении других народов мира и будущих поколений». Они означают также более систематические контроль и предотвращение уязвимости все более сложных технических и организационных систем, с которыми нашим обществам придется общаться. Наибольшая возможность автономии, самый широкий доступ к основным богатствам и уменьшение степени уязвимости наших обществ — таковы должны быть критерии приорите та, в том числе в области науки и техники. В то время как первая серия слов приводит, судя по всему, к сценарию, в котором занятость будет зарезервирована за «наилучшими», вторая серия слов может содействовать поощрению двух других сценариев: того, где занятость обеспечена всем, а безработица полностью ликвидирована к 2000 году, или сценария о разъединении между доходом и занятостью (учреждение всеобщего базового пособия, на которое человек имел бы право не потому, что он имеет работу, а просто в силу факта своего существования). Вместо того, чтобы основываться на логике насилия и силы, культурный проект, связанный со второй серией понятий содержит в себе логику сотрудничества, то есть использования самых различных механизмов, чтобы выявить оптимальные интересы каждого благодаря объединению ресурсов, компетенций, знаний и опыта. Эта синергия — не возможный выбор, а необходимость, настолько нынешние системы и организация мирового сообщества стали сложными, уязвимыми в своей основе и неопределенными в своей эволюции. Принцип солидарности и логика сотрудничества являются порождением не одного лишь нового бурного проявления коллективной щедрости. В данном конкретном случае щедрость продиктована главным образом экономической рациональностью самой системы. Поэтому попытки противопоставлять друг другу эти две серии слов, стремясь, главным образом, добиться победы второй серии над первой, нельзя назвать реалистичным подходом в кратко- и среднесрочной перспективе. Это было бы проявлением наивности. Было бы также наивным противопоставлять две серии, считая, что вторая серия носит морализующий и философский характер, тогда как только первая серия прагматична и практична. В действительности же первая серия также основывается на моральных концепциях и носит морализующий характер. Мораль, которую она проповедует, это мораль вознаграждения: доход, власть, престиж — в зависимости от объема производства и присвоения богатств в частных интересах. Во второй серии ключевых слов людские ресурсы изменяют свой статус. Они более не являются сырьем, одним из ряда факторов производства, использование которого изменяется по мере технологической эволюции и размеров рынка. Они становятся субъектом процесса организации и овладения факторами материального и нематериального производства. И все это в естественной окружающей социальной среде, которая создает плотную сеть организованных отношений, объединяющих людей, районы, страны и сообщество планетарного масштаба, ставшего непреложной реальностью. В этом смысле интеллигентность людей и обществ отныне измеряется их, способностью обеспечить, чтобы эти сети отношений служили источником высво бождения творческого потенциала индивидуумов и организаций, общности взглядов и солидарности в управлении мировым сообществом. Второе культурное ниспровержение, осуществляемое культом орудия и средств производства, вступает в противоречие с такой интеллигентностью. Та интеллигентность мирового сообщества, которую выражает «логика наилучшего», является деформирующей, стерилизующей. В то время как с 1987 г. численность населения земного шара достигла 5 млрд, понимание и представление о мире, господствующие среди жителей промышленно развитых стран (западные европейцы, японцы и северные американцы), все больше и больше сводятся к масштабу их собственных проблем, их собственных целей и интересов, истолковываются исключительно в зависимости от их могущества и необходимости выживания. Так, например, по их мнению, на нашей планете нет этих пяти миллиардов человек. И через тридцать три года (в2020г.) на ней якобы не будет насчитываться около 7,2 млрд человек (в том числе свыше 5 млрд в тропических и субтропических регионах). Мир, который они принимают в расчет, сегодня населяют примерно 750 млн. потребителей (жителей Западной Европы, Северной Америки и Японии), а через тридцать три года его население составит несколько менее одного миллиарда (потребителей тех же самых стран). И неважно, что планету, судя по всему, во все большей мере ждет удел быть заселенной массами людей, которые голодают, страдают от болезней, продолжительность жизни которых остается меньше пятидесяти лет, а над ними висит угроза оказаться навсегда лишенными какой-либо надежды на социальное и человеческое развитие. Несмотря на это считается, что главная задача жителей трех самых развитых и самых богатых зон мира сейчас — это быть конкурентоспособными и еще больше обогащаться в рамках своего мира. Как признаёт Карло Бенедетти, президент — генеральный директор концерна «Оливетти» (в интервью журналу «Форчун» за февраль 1987 г.), нынешнее технико-технологическое развитие сделает богатые страны еще более богатыми, а бедные страны — еще более бедными. В таком случае через 10-15 лет придется подумать о новом плане Маршалла. Предложение, которое делает триада в лице Западной Европы, Японии и Северной Америки остальному миру — двойное. С одной стороны, перед нами, говорят они, стоит проблема восстановления экономического роста и разрешения между нами вопроса о мировом лидерстве; не мешайте нам разрешить ее, а потом мы займемся вами. С другой стороны, мы располагаем средствами производства и огромными технологическими потенциалами (роботы, спутники, ЭВМ, биотехнологии, новые виды керамики и т. д.). Увы, невозможно остановить наш тех нический прогресс. Но все же мы попытаемся сделать так, чтобы наши достижения были полезными и для вас благодаря передаче технологии при условии, что наша рыночная экономика и необходимость обеспечения нашего могущества позволяет это. Для этого позволим действовать крупнейшим транснациональным финансовым и промышленным корпорациям: они знают свое дело, они уже приобрели мировые масштабы, они располагают необходимыми финансовыми и людскими ресурсами, они подготавливают будущее всего мира и для всего мира. Каково же видение мира? Да, пессимизм в той мере, в которой ежедневно приходится констатировать, что интеллект людей и обществ все в большей мере направляется на экономические войны и борьбу за могущество, в частности через посредство науки и техники, вместо того чтобы больше вкладывать его в строительство мирового сообщества, организованного по принципу солидарности. Но «нет» пессимизму — в той мере, в какой я верю в постоянное развитие, выходящее за пределы жестких периодов, порой драматических и пагубных, — мирового морального гуманного сознания, питающего культурный проект, выраженный серией ключевых слов, дающих определение новаторскому обществу. «Нет» пессимизму также в той мере, в какой я склонен сохранять надежду на то, что европейцы (и другие народы) сумеют принять вызов и опрокинуть назад айсберг, чтобы дать возможность культуре личностей и целей вдохновлять и воодушевлять стратегии и поведение отдельных людей и организованных групп. Действительно, благодаря своему внутреннему культурному разнообразию Европа способна суметь наладить сотрудничество. Она обладает культурой, объединяющей синергии различных народов. Более того, в ущерб самой себе она несет огромные невозместимые потери, обусловленные расколом и отсутствием общего подхода к проблемам. Однако нет уверенности в том, что этот вызов будет принят». Когда знакомишься с размышлениями истинного интеллигента, всегда бросаются в глаза какая-то тень сомнений, нравственный поиск, попытка выработки более строгих моральных критериев оценки того или иного явления. Речь политического деятеля, в отличие от вышеозначенной статьи во французской либеральной, очень солидной газете, более жестка и прямолинейна, изобилует штампами и стереотипами. Последние — тоже продукт эпохи и соответствующего мышления. Поэтому так интересно познакомиться с тем, как оцениваются проблемы информационной революции одним из самых известных руководителей США второй половины 80-х гг., госсекретарем Джорджем Шульцем. Бе- заппеляционный тон и местами даже некоторая беспардонность характеризуют стиль нижеприводимых отрывков из речи Дж. Шульца в феврале 1988 г. в американской Школе международных исследований им. Генри Джексона в Сиэтле: «Наши отношения с Советским Союзом занимают центральное место в американской внешней политике вот уже почти полвека. ...Изменение темпов развития американо-советских отношений одновременно является частью более масштабной перестройки нашего мира. Эти перемены временами трудноуловимы, а временами весьма драматичны. Американо-советские отношения и влияют на эти перемены, и испытывают их глубокое воздействие. Складывающиеся особенности глобальных перемен проявляются повсюду вокруг нас, и в частности в следующем: — в стремительности развития техники и распространении этой технологии и техники в глобальном масштабе. Научные, экономические и политические вопросы сейчас носят глобальный характер; — в росте экономической взаимозависимости в сочетании с появлением новых центров экономического богатства, особенно в Азии; — в рассредоточении политической власти, хотя ключевые элементы двухполюсного послевоенного мира сохраняются; — общая черта всех этих перемен состоит в императиве знаний — их получения, их передачи в виде информации и образования, необходимого для их использования. Скорость операций в отношениях между людьми увеличивается. Открытость и общение — вот ключ к созиданию и овладению переменами. Итоговым результатом является ярко выраженная и обнадеживающая тенденция к демократии, открытости и свободе — как внутри стран, так и между ними. Сегодня экономическое, социальное и политическое развитие получают те страны, которые ввели большую свободу рынка и своих политических институтов. В мире, где информация и новаторство стали локомотивами современного развития общества, удушающие новаторство и ограничивающие распространение информации все больше и больше отстают от других. В этом смысле перемены, происходящие сейчас в коммунистическом мире, носят ярко выраженный реактивный характер, представляют собой неуверенную и судорожную попытку догнать Запад по динамизму и творческому духу. Сегодня приходится много слышать о «новом мышлении». Мы должны четко представлять себе, что оно собой представляет. Это — попытка приспособиться к реалиям мира, облик которого определяется не Советским Союзом и его союзниками, а сообществом свободных государств и силой свободы. Одним следствием этих перемен является новая надежда на то, что когда-нибудь придет конец мрачному эксперименту с тоталитаризмом, который на протяжении большей части XX века представлял собой насмешку над надеждами человечества, на появление сообщества людей, основанного на принципах мира и свободы. Но этот эксперимент еще продолжается, и с этим необходимо считаться. Это означает, что американо-советские отношения и в предстоящие десятилетия останутся одной из центральных забот США. .Во время визита Генерального секретаря Горбачева в Вашингтон я изложил ему в форме тоста за обедом комплекс принципов, которыми могли бы руководствоваться обе стороны, развивая достигнутое. Эти принципы заслуживают того, чтобы повторить их еще раз. — Первое: американо-советские отношения важны и уникальны. Они важны, поскольку обе наши страны несут огромное бремя лидерства в мире. Они уникальны, поскольку ядерный век требует от нас взаимодействия, несмотря на наши глубокие разногласия. Как писал Генеральный секретарь Горбачев в своей книге, друг от друга не уйдешь. — Второе: регулировать наши отношения будет трудно и впредь. Наши мировоззрения, политические системы и национальные интересы противоположны. Наши основополагающие идеалы, системы и интересы будут сохраняться даже по мере усиления необходимости работать вместе. — Третье: мы должны проявлять реализм, избегая крайностей как в форме враждебности, так и эйфории, независимо от взлетов и падений наших отношений. Наилучший подход к отношениям друг с другом должен быть земным, прагматичным и деловым; мы должны решать конкретные проблемы. — Четвертое: мы должны ясно и откровенно говорить друг с другом о наших разногласиях. Именно поэтому мы всегда подчеркивали в своем диалоге с русскими, что придаем огромное значение правам человека в том виде, как они изложены во Всеобщей декларации и в Заключительном акте Хельсинки. Как заявили 5 декабря главы правительств Европейского сообщества, «уважение прав человека и свобода являются необходимыми предпосылками доверия, взаимопонимания и сотрудничества». Мы откровенно обсуждаем и региональные вопросы. Русские без колебаний высказывают нам свое мнение. Здесь мы добились некоторого прогресса. Президент Рейган говорил, что мы обязаны отдавать друг другу должное, проявляя откровенность, и откровенность поможет нам добиться результатов. — Пятое: мы должны смотреть в будущее, не забывая уроков прошлого. Слишком часто мы видим, как прошлое повторяется в будущем. Через пять — десять лет наш мир будет совершенно другим, чем сегодня или чем в 40 послевоенных лет, которые в столь огромной мере определяют наше мышление. — Это подводит меня к шестому моменту: речь идет о признании того, что открытость по отношению к идеям, информации и контактам — ключ к будущему успеху. Концептуальные сдвиги, закрепленные в положениях Договора по ядерным силам промежуточной дальности, касающихся проверки и инспекций на местах, — лишь один пример того мощного влияния, которое открытость уже оказывает в ключевой области американо-советских отношений. Я завершил свой тост призывом к тому, чтобы Соединенные Штаты и Советский Союз добивались неуклонного прогресса в деле построения более открытых, предсказуемых, стабильных и конструктивных отношений. В этот период перемен, сказал я, новые схемы взаимодействия также открывают перед нами новые возможности сотрудничества и прогресса, и нам нельзя упускать эти возможности. Генеральный секретарь не сказал, согласен ли он со мной, но я убежден — и это подтверждает опыт, — что менее реалистичный, менее гибкий и менее ориентированный на будущее подход не соответствовал бы цели решения этой задачи. .Сегодня мы признаем, что в Советском Союзе разворачивается потенциально важный эксперимент. Он наводит на мысль о возможности куда более удовлетворительных американо-советских отношений, чем когда-либо в послевоенный период, отношений, которые могли бы стать конструктивным элементом в меняющемся мире. Американцы готовы творчески и целеустремленно работать над развитием таких отношений. Эта цель достижима, если советское руководство готово вместе с нами добиваться того, чтобы перемены к лучшему навсегда стали фактом нашей жизни». Как часто случается в наше время, церковь лучше отражает заботы и чаяния широких масс, чем парламентские и прочие политические буржуазные избранники. Состоялась в Ватикане конференция по вопросам взаимоотношений между научными исследованиями и актуальными социальными проблемами, организованная международным фондом «Нова Спес». В ней приняли участие 15 лауреатов Нобелевской премии. По окончании работы конференции, писала ватиканская газета «Оссерваторе романо» (10.11.1987), ее участники пришли к выводу, что «перед человечеством сейчас стоят проблемы, которые одна наука решить не в состоянии, но которые не могут быть решены без науки». В нынешний период больших ожиданий и большого риска, отмечает газета, наука, освобожденная от ошибочных концепций, которые изолируют ее от гуманизма, может явиться основанием для великих надежд. Сегодня она стала универсальным языком, благодаря которому все народы земного шара могут со трудничать и взаимодействовать. «Отсюда вытекает необходимость нового типа свободы, — цитирует газета участников конференции. — Поэтому мы не можем согласиться с концепцией этической нейтральности науки». Участников конференции принял папа римский Иоанн Павел II. Как отмечает газета «Унита», он заявил, что церковь полна решимости бороться, вместе с другими религиозными и светскими силами, за то, «чтобы технологический прогресс направлялся нормами морали и оставался, таким образом, на службе человека». Сегодня, когда наметилось соглашение между СССР и США о сокращении вооружений, сказал Иоанн Павел II, нужно предпринять усилия, направленные на то, чтобы «место человека в происходящей сейчас технологической и информационной революции было связано с защитой моральных ценностей, хранителем и объектом которых он одновременно является». По мнению папы римского, необходимо привести в действие мировое общественное мнение и мобилизовать всю его созидательную энергию на то, чтобы на политическом и моральном уровнях произошло изменение тенденций, которое позволило бы «решить драматические проблемы низкого уровня развития отдельных стран, голода в мире, беспокойства человеческой семьи перед лицом угрозы технологической войны». Проклятье СОИ. Одна из трагедий новой и новейшей истории человечества известна: лучшие достижения ученых используются военными, которые стимулируют появление все новых, более совершенных систем массового уничтожения. Возможности компьютерной и прочей информационной техники лежат в основе СОИ — так называемой «стратегической оборонной инициативы», с которой выступила администрация президента Р. Рейгана. На эту тему написано и сказано в мире столько, что не поместилось бы и в сотни томов документальной хроники. Море мнений, сомнений, восторженных реляций и пессимистических прогнозов. К последним официальная Америка относится сурово. Военно-промышленный комплекс и ультраконсервативные силы Америки сумели с помощью истерии в печати провалить все попытки баллотироваться в президенты США в 1988 г. сенатора Гари Харта. Ведь этот политический деятель неоднократно выступал с резкими осуждениями СОИ, назвав ее «ошибкой стоимостью в триллион долларов». Официально, пресса инкриминировала сенатору не данное политическое высказывание, а. супружескую неверность, использовав в качестве предлога снимок, на котором Харт позирует на борту яхты с известной американской манекенщицей и киноактрисой. Уже много лет вашингтонская администрация продолжает широкую пропагандистскую кампанию в поддержку стратегической оборонной инициативы. Неизменно повторяя, что СОИ не может быть и не будет предметом «торга» ни на каких переговорах, представители администрации утверждают, что Советский Союз тайно осуществляет собственную программу стратегической обороны, что именно СССР, а не США является инициатором милитаризации космоса, в связи с чем Соединенным Штатам просто не остается ничего иного, как принимать ответные меры. Раздуванию новой интенсивной кампании вокруг «советской угрозы», на сей раз из космоса, служила и брошюра Пентагона «Советский вызов в космосе», распространенная 15 ноября 1987 г. Именно в ней составители последних речей президента Р. Рейгана по СОИ почерпнули свою «информацию» по «советской СОИ». Чтобы привлечь внимание к «советской угрозе в космосе» и подкрепить новую кампанию Белого дома, в Вашингтоне 24 ноября была проведена специальная конференция Совета по глобальной стратегии США, который пригласил на нее бывшего министра обороны Уайнбергера, высокопоставленных военных чинов, представителей военно-промышленных корпораций. Вице-президент США Буш в послании к участникам конференции заявил: «Очевидно, что советская военная доктрина считает контроль над космосом жизненно необходимым для их оборонной стратегии на ближайшие десятилетия. СССР годами активно добивается военного господства в космосе. Для американцев было бы смертельной ошибкой легкомысленно отнестись к этой серьезной угрозе. Мы должны улучшить наши возможности выведения на орбиту тяжелых грузов. Мы должны в срок возобновить нашу программу полетов космических кораблей многоразового использования. Важно также, чтобы мы улучшили способность сохранить наши спутники перед лицом советского противоспутникового оружия. Нам необходимо присутствие в космосе людей. И самое главное, мы должны сохранить темпы наших критически важных исследований по стратегической оборонной инициативе». Уайнбергер, который, еще будучи министром обороны США, составил предисловие к брошюре «Советский вызов в космосе», раздававшейся на конференции Совета, заявил: «Советский Союз уже три десятилетия создает очень внушительный потенциал для поддержки своих наземных вооруженных сил с помощью систем космического базирования. Они очень методично создают инфраструктуру, которая будет необходима, чтобы вести войну из космоса, а в последнее время — и войну в космосе». Уайнбергер сказал, что СССР уже располагает противоспутниковым оружием, которое включает «орбитальный перехватчик, наземные лазеры, глушители радиочастот и ядерные перехватчики ПРО, которые способны также уничтожить спутники». «Они назвали свою космическую станцию «Мир», — утверждал Уайнбергер, — хотя «Мир» практически целиком служит военным целям и способна выполнять такие боевые задачи, как, например, слежение за кораблями. В последние 10 лет Советский Союз израсходовал по меньшей мере в 15 раз больше, чем мы, на стратегическую оборону. Я полагаю, что они нас опережают в таких областях, как лазеры. Мы ожидаем, что они прове дут испытания наземных лазеров по обороне от баллистических ракет, видимо, в ближайшие три года. В начале 1990-х гг. они также начнут испытания компонентов для широкого развертывания лазерной системы ПРО». Вице-президент и заместитель директора Центра стратегической обороны корпорации «Рокуэлл интернэшнл» Майкл Яри- мович заявил, что в то время, как США осуществляют гражданскую программу Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства и военную программу министерства обороны, у Советского Союза «есть одна военная программа. 90 процентов всей деятельности СССР в космосе имеет военные цели. Советский Союз создал и испытал как наступательное космическое оружие, так и оборонительное». Директор разведывательного управления министерства обороны США (РУМО) генерал-лейтенант ВВС Леонард Перрутс, ссылаясь на доступные ему разведданные, сказал, что «высокий приоритет, который СССР придает созданию космических систем, имеющих военное применение, является свидетельством советского стремления использовать космос в военных целях». «Станции типа «Мир», — говорил директор РУМО,— могут использоваться для размещения компонентов лучевого оружия космического базирования, для противоспутниковых целей и для ПРО. Из примерно 200 советских спутников, которые будут на орбите к середине 1990-х гг. около 150, скорее всего, будут иметь чисто военное назначение. Еще 40, видимо, будут иметь военногражданское назначение, и остальные примерно 10 будут выполнять научные задачи». Заметив, что советские космонавты ведут наблюдения над земными объектами, директор РУМО сделал вывод: «Эксперименты в этой области свидетельствуют о том, что Советский Союз оценивает свои возможности по локализации, идентификации и слежению за целями из космоса. Это может быть первым шагом на пути к созданию космической военной платформы для использования против целей в космосе и на Земле». Командующий космическим командованием вооруженных сил США генерал Джон Пиотровски, столь же вольно делая предсказания по части советских планов и намерений, заявил, что противоспутниковые системы СССР «реальны и представляют угрозу мирным спутникам» США. «Я не верю, что Советский Союз не станет применять эти системы, которые они разработали. Я убежден, что, если они сочтут, что это в их интересах, они прибегнут ко всем имеющимся средствам, чтобы уничтожить наши спутниковые системы». В таких же тонах были выдержаны и остальные выступления, во многом повторяющие одно другое, равно как и основные положения пентагоновской брошюры. Ссылки на им одним доступные секретные данные, приписывание советской космической программе военных целей, выгодная США трактовка советских Действий в космосе — всем этим активно пользовались участники конферен ции, чтобы доказать существование «советской угрозы» в космосе и необходимость не просто продолжения программы СОИ или других военно-космических программ, но их активизации. Кампания администрации США и ее союзников явно имела двоякую цель. Очевидно, что она, во-первых, была призвана в преддверии встречи в верхах обосновать в глазах американского общественного мнения позицию Белого дома по СОИ (отказ от каких бы то ни было уступок ради достижения соглашения о сокращении наполовину стратегических арсеналов, несогласие на соблюдение Договора по ПРО в течение десяти лет и т. д.), а, во- вторых, показать необходимость одобрения конгрессом в полном объеме запросов администрации об ассигнованиях на военно-космические программы, включая СОИ. Хроническая, патологическая привычка американских военных лгать, для того чтобы вводить в заблуждение общественность и тем самым обеспечивать себе эскалацию военных бюджетов описана в литературе неоднократно. Аморальность милитаризма блестяще демонстрирует видный английский ученый и писатель-фантаст Артур Кларк, который уже много лет живет в Шри Ланке и является ректором тамошнего университета. Выступая 13 ноября 1986 г. в Дели с лекцией «Звездные войны и звездный мир» писатель сумел найти нетрафаретные слова и образы, чтобы показать как зловещую, так и светлую роль достижений науки в современной политике, а также необходимость для политиков в обязательном порядке придерживаться критериев истины и разума. Мысли А. Кларка содержат исчерпывающий ответ на вопрос о мотивах дезинформации вокруг СОИ — американские военно-промышленные круги поступали так всегда, начиная с середины 40-х гг., т. е. с начала эпохи «холодной войны» против стран социализма: «Для меня большая честь выступить здесь с лекцией, посвященной памяти Неру. Это также и огромная ответственность, потому что все, что будет сказано в таком выступлении, должно быть достойно этого выдающегося человека, родившегося 97 лет назад. Поэтому я выбрал для своей лекции тему, которая очень близка сердцу самого Неру — сохранение мира, а это сейчас является центральной проблемой нашего века. Четыре десятилетия назад, в последние месяцы второй мировой войны, произошло два события, которые коренным образом изменили характер войны и тем самым — ход истории. Первым было появление ракеты У-2, которая открыла человеку дорогу в новую среду — в космос. Вторым было применение атомной бомбы, причем уже через восемь лет было суждено превзойти ее ужасную разрушительную силу в тысячу раз. Немногим более чем за десять лет человечество приобрело оружие бесконечной дальности и неизмеримо большой разрушительной силы. При такой совершенно новой ситуации многие теории прошлого стали несостоятельными. Когда руины Хиросимы еще не были расчищены, я написал короткую диссертацию под названием «Ракеты и будущее военных действий», которую журнал английских ВВС «Ройял эйр форс куотерли» опубликовал в первую мирную весну. В этой работе я сделал следующий вывод: «Единственный способ защититься от оружия будущего — это не допустить его применения вообще. Другими словами, эта проблема — никак не военная, а политическая. Вооруженные силы отдельной страны уже не могут ее защищать; в лучшем случае они могут пообещать уничтожить агрессора». На заре атомного века можно было подумать, что горстки боеголовок должно быть достаточно, чтобы удержать от нападения любого потенциального агрессора. Кто мог вообразить, что к 1986 г. число ядерных боеголовок в арсенале всех стран мира будет составлять около 50 тысяч!.. Представьте себе, что все разрушения, причиненные в последнем глобальном конфликте, произошли за один день. В таком случае не было бы возможности восполнить причиненный ущерб — когда все стали жертвами, некуда обратиться за помощью. Могла бы цивилизация пережить такой сжатый во времени вариант второй мировой войны? В лучшем случае, это очень маловероятно. И тем не менее, настоящая термоядерная война была бы неизмеримо более тяжелой. Я в долгу у Карла Сагана хотя бы только за одну аналогию, которая позволяет до некоторой степени понять ужас такой ситуации. Как он писал, это было бы эквивалентно повторению «второй мировой войны каждую секунду з течение целого безмятежного вечера...». Помня об этом, вы поймете, до какой степени все картины ядерной войны в кино- и телевизионных фильмах, где показано, как изумленные оставшиеся в живых жители нашей планеты выбираются из руин и восстанавливают наш мир, все это — проявления неоправданного оптимизма. Это могло бы случиться, если бы произошел недолгий ограниченный обмен ядерными ударами, однако это невозможно при «реальной ядерной войне», в особенности поскольку она может стать лишь прелюдией еще худшего. Недавние исследования, проведенные с помощью ЭВМ, свидетельствуют о том, что огромные клубы дыма и пыли, которые поднимутся в результате детонации даже малой части сегодняшних арсеналов, могли бы породить «ядерную зиму», при которой наступил бы конец многим формам жизни на нашей планете. Хотя приговор еще не вынесен, последние прогнозы показывают, что, вероятно, масштабы «мрака и холода», которые воцарятся в таком случае, во всяком случае, недооцениваются. Возможно, это — чистое теоретизирование. Ведь даже когда луч солнца вновь пробьется на землю после ядерной войны, что будут есть оставшиеся в живых? Немногие культуры смогут произрастать в пустынях, покрытых спекшимся стеклом. Но можно ли отодвинуть этот печальный конец — и, как с оптимизмом надеялся президент Рейган в своей известной речи о «звездных войнах» от 23 марта 1983 г., — сделать это грозное оружие «бессильным»? Давайте проанализируем проблемы перехвата и уничтожения межконтинентальной баллистической ракеты на ее пути из подземной стартовой шахты к цели. Хотя перехват технически возможен на любом этапе, совершенно очевидно, что, если межконтинентальная баллистическая ракета не будет поражена на этапе разгона, задача ее уничтожения становится неизмеримо труднее. Если не вывести из строя ракеты на том отрезке траектории, когда они набирают высоту, то, когда они пойдут на снижение, будет уже слишком поздно. Значит, удар по ним нужно наносить как можно раньше после запуска — с расстояния в тысячи километров. Теоретически это можно сделать двумя способами. Ракеты можно уничтожить другими снарядами или же сжечь с помощью теплового излучения. Первый способ не требует никакой новой технологии, и он уже демонстрировался. Однако так называемое «кинетическое оружие» имеет относительно низкую скорость. Ему требуется слишком много времени, чтобы достичь отдаленных целей. Хотя оно, наверное, и может найти важное применение при небольших расстояниях, для действенной глобальной системы обороны требуется оружие, развивающее скорость, равную скорости света или близкой к ней. Другими словами — Смертоносные лучи. У меня нет ни тени сомнения в том, что создать орбитальную крепость, оснащенную лазерами, способными уничтожать ракеты с расстояния в 5000 километров, возможно. Но она не будет, вопреки утверждениям ее сторонников, чисто оборонительной системой: наоборот, это будет одна из самых смертоносных и самых эффективных наступательных систем оружия, когда-либо создававшихся человечеством. Если лазер может уничтожить ракету на расстоянии в несколько тысяч километров, то что он может сделать с целью на Земле, которая находится непосредственно под ним, когда интенсивность излучения будет в сто раз больше, чем необходимо для уничтожения ракеты! Большая часть наземных целей является стационарными: они не движутся со скоростью 20 тыс. километров в час. Вполне хватит времени, чтобы сжечь нефтехранилища, фермы, корабли или заводы и даже реактивные истребители, «ползущие» со скоростью звука. Даже высказывалась мысль о том, что вращающиеся на орбите лазеры могут вы зывать огненные бури подобные тем, которые уничтожили Дрезден и Токио в годы второй мировой войны. Такие пожары, безусловно, могут сжечь посевы и леса. Впервые человечество получило бы по-настоящему «хирургическое» оружие, способное наносить удары по площади шириной около метра с расстояния в сотни километров, причем со скоростью света. Хотя любую конкретную цель можно легко защитить, просто похоронив ее под большим резервуаром с водой, ни одно государство не смогло бы спрятать больше, чем малую часть своих уязвимых объектов, военных или гражданских. Хотя этот проект, который можно назвать «Дамокловым мечом», имеет некую привлекательную сторону как средство сохранения мира, я не думаю, чтобы многие страны были особенно рады, зная, что каждые несколько часов над ними пролетает система, представляющая такую угрозу. Поэтому представляется весьма невероятным, чтобы даже сверхдержаве разрешили строить орбитальные крепости, — либо к тому времени, когда это станет осуществимым, любая индустриальная страна сможет предотвратить их строительство противоспутниковыми ракетами и «космическими минами», а также, и далеко не в последнюю очередь, наземными лазерами, которые не будут связаны ограничениями по мощности и весу в отличие от лазеров, выведенных в космос. Любую орбитальную «линию Мажино» можно уничтожить, затратив на это лишь мельчайшую долю средств, в которые обошлось ее строительство. Следует также отметить, что пройдут десятилетия, прежде чем такие станции, да и многие более сложные системы, предусмотренные программой «звездных войн», станут применимыми на практике. Даже если бы мы могли построить их сейчас, средств для доставки их в космос пока еще не существует. Потребовались бы десятки, а может быть, и сотни полетов космических кораблей многоразового использования, чтобы собрать «космическую крепость» необходимых размеров. Еще до аварии корабля «Чэлленджер» люди уже поняли, что вопреки всем смелым утверждениям об обратном, космический корабль многоразового использования безнадежно нерентабелен. Эффективность и надежность систем запуска пришлось бы повысить по меньшей мере на порядок, прежде чем выводить на орбиту по-настоящему большие полезные грузы. Уже один этот фактор делает многие из сегодняшних сценариев «звездных войн» лишь теориями. Если он сохранит свое значение достаточно долгое время, которое требуется, чтобы создать эффективные средства многоразового использования (а только они сделают возможным создание космических крепостей), человечество будет к этому времени слишком цивилизованным, чтобы в них нуждаться. С учетом издержек и уязвимости систем космического базирования, некоторые ученые выдвинули воистину отчаянную альтернативу как последнее средство, так называемую концепцию «выдвигаемой в космос» системы обороны. Согласно этой концепции, все будет размещено на земле (или более вероятно, в глубинах моря) и не будет выводиться в космос до тех пор, пока это реально не потребуется. Правда, к этому времени нам, возможно, останется жить лишь несколько минут, и при этом последнюю четверть часа мы проведем, думая: да, в мою сторону летят настоящие межконтинентальные баллистические ракеты, а не метеоры... Может возникнуть соблазн счесть эту идею полной фантазией — и даже не хорошей научной фантастикой. Однако ее следует воспринимать всерьез, потому что к числу ее основных приверженцев относится сам Эдвард Теллер и его коллеги в Ливерморской лаборатории радиации им. Лоуренса. Они работают над устройством под кодовым названием «Экскалибур», которое может быть выведено в космос уже через несколько секунд после получения предупредительного сигнала, с тем чтобы оно испускало такие мощные пучки рентгеновского излучения, с помощью которых будут уничтожаться ракеты с больших расстояний. Но здесь есть маленькая загвоздка. Единственным источником энергии, необходимой для приведения в действие рентгеновского лазера, является атомная бомба — и таким образом, «Экскалибур» будет уничтожать сам себя каждый раз, когда будет использоваться! Лекарство может оказаться хуже болезни — и конечно, такое устройство прямо противоречит основной задаче рейгановского проекта СОИ — ликвидации ядерного оружия. Надо сказать, что система «Экскалибур» сама по себе будет очень неплохим наступательным оружием. Хотя атмосфера будет поглощать ее смертоносные рентгеновские лучи, прежде чем они достигнут земли, до поверхности все же дойдет почти столь же губительный побочный продукт. При взрыве атомной бомбы в атмосфере, она испускает электромагнитный импульс, представляющий собой такой мощный импульс радиоволн, что он может вывести из строя средства связи и даже энергосистемы на огромной территории — что, к своему удивлению, обнаружили США в 1962 году. Даже менее экзотические системы обороны могли бы оказать пугающие побочные воздействия на ни в чем не повинных сторонних наблюдателей. Задумайтесь, что могло бы произойти при обмене ядерными ударами между Советским Союзом и США, если бы США располагали высокоэффективной системой обороны. Только подумайте, что произойдет с ракетами, которые будут перехвачены этой системой. Большая их часть упадет на Европу. Поскольку никому не хочется, чтобы зря пропадали дорогие ракеты, они, вероятно, будут оснащены особым механизмом, который будет взрывать ракету в случае нанесения по ней удара. Даже если они безболезненно рассыпятся, при этом высвободится огромное количество одного из самых смертоносных из известных веществ — плутония, который попадает в атмосферу. Радиоактивные осадки, заражение плутонием, электромагнитный импульс, ядерная зима — все это ставит любопытный вопрос морального характера, который пока еще недостаточно обсужден. Сколько своих нейтральных соседей разрешается уничтожить суверенному государству при самообороне?.. Весь сценарий «звездных войн» построен с учетом оружия, которое проходит через космическое пространство. Но ведь межконтинентальная баллистическая ракета — это лишь одна из многих систем доставки. Если мы сделаем такие ракеты бесполезными, ведь останется еще много — причем гораздо более дешевых! — альтернатив. Единственные две атомные бомбы, сброшенные в военном конфликте, были доставлены обычными бомбардировщиками, которые летают вдвое медленнее, чем сегодняшние пассажирские реактивные лайнеры. Сегодня мы располагаем крылатыми ракетами (которые могут запускаться с подводных лодок, находящихся в морях и океанах, и достигать своих целей за несколько минут) и почти неограниченными возможностями для ядерных диверсий и шантажа. Некоторые страны уже злоупотребляют дипломатической почтой для доставки оружия. Неужели кто-нибудь сомневается, что они не решатся сделать это вновь, когда будут располагать ядерным потенциалом? Мы боремся с гидрой: нет смысла изобретать новое оружие, чтобы отсечь ей одну голову, не обращая внимания на все остальные. Реальная проблема состоит не в военной технике, а в человеческом интеллекте, хотя необходимая техника, безусловно, может сослужить свою службу. Стабильный мир никогда не будет возможен без взаимного доверия; без этого все соглашения и договоры не просто бесполезны. Что еще хуже — они затуманивают реальные проблемы. Но доверие не может быть слепым: оно должно основываться на прошлом опыте. Однако и в этом случае могут потребоваться постоянные проверки. Это истинно в отношении людей и еще больше в отношении суверенных государств, чьи правительства и политика могут меняться мгновенно. Самый большой враг доверия — это страх, и практически неважно, безоснователен ли он или обоснован. Не мания преследования, а предусмотрительность вынуждает военных стратегов остановиться на сценарии «на худший случай», когда они не знают потенциальных возможностей противника. Это незнание и страх, который оно порождает, можно развеять только достоверной и своевременной информацией. Таким образом, из всего этого вытекает — почти как в математической теореме, что единственный путь к прочному Миру лежит через Истину. Классическим примером этого является печально известная дискуссия об «отставании по ракетам», которая занимала господствующее место в ходе предвыборной борьбы Кеннеди с Никсоном в 1960 г. После первого потрясения, вызванного запуском советского спутника в октябре 1957 г., который возвестил наступление космического века, в Соединенных Штатах были склонны преувеличивать все достижения русских в этой области. Пропагандисты при умелой помощи военно-промышленного комплекса США утверждали, что СССР сильно ушел вперед по развертыванию межконтинентальных баллистических ракет, и потому США должны незамедлительно начать ударную программу преодоления этого «огромного» отставания. Это отставание по ракетам было полной иллюзией, развеянной, когда новые американские разведывательные спутники установили истину о развертывании советских ракет. Президент Джонсон позднее заметил, что разведывательные спутники позволили Соединенным Штатам сэкономить средства, во много раз превышающие стоимость космической программы, поскольку сделали ненужным строительство контрсил, которые первоначально планировались. Мне бы хотелось точно процитировать его слова, которые заслуживают того, чтобы быть выбитыми золотыми буквами над дверями Пентагона: «Мы делали то, что не требовалось делать; мы строили то, в чем не было нужды; мы испытывали страх, который не следовало испытывать». Таким образом, вероятно, мы не погрешим против истины, сказав, что ни одни крупные военные приготовления или действия никогда не могут пройти незамеченными — во всяком случае для стран, обладающих национальными техническими средствами контроля. В 1978 г. правительство Франции выдвинуло важное предложение. По словам президента Жискар д’Эстэна, было бы неплохо создать международную организацию под названием Международное агентство наблюдения с помощью спутников, которое могло бы проверять соблюдение соглашений по контролю над вооружениями, устанавливать нарушения границ и разряжать напряженность в кризисных ситуациях, выступая в роли стража мира. Создание, как я их называю, спутников мира («Писсэт») сопряжено с серьезными политическими, административными и финансовыми проблемами, однако в награду можно было бы получить не что иное, как спасение человечества. Мне бы хотелось, чтобы вы поразмыслили над следующим сценарием, который дал бы огромное преимущество, причем его можно было бы реализовать не только без содействия ядерных держав, но даже вопреки их противодействию. Современный спутник типа французского спутника «Спот» с разрешающей способностью около 1 метра. запускается консорциумом неприсоединившихся государств, которые распространяют полученные результаты среди всех (возможно, но необязательно — через ООН). Многие формы военной секретности тогда станут невозможными, а обвинения в мошенничестве и обмане можно будет проверить всем миром. Странами, финансирующими и строящими «Писсэт», могут быть Япония (единственная неядерная космическая держава, не говоря уже о том, что только на нее были сброшены атомные бомбы), Канада (уже разрабатывающая очень современный спутник для наблюдения); Швеция с ее новейшей технологией и интересом к миру Они могли сделать это и в одиночку, если бы пожелали, однако многие неприсоеди- нившиеся страны должны оказать моральную и финансовую поддержку. Даже фанатически нейтральных швейцарцев, может быть, удастся привлечь к такому проекту. Тогда мы вступили бы в век, который справедливо называют «эпохой откровения». Подобно большинству людей, многие страны не хотели бы жить в стеклянных домах. Они, может быть, не осознают, до какой степени это уже так. По мере того как наступает век откровения, политическая и военная целесообразность будет побуждать брать в союзники неизбежное. Я бы хотел закончить свою речь словами, которые я имел возможность произнести в октябре 1984 г. на симпозиуме по космическим проблемам, организованном Папской академией наук. На этом симпозиуме встретились эксперты по научным вопросам, связи и вооружениям. Находясь всего лишь в нескольких сотнях метров от статуи Адама работы Микельанджело, мы обсуждали, как его потомки могут себя спасти или погубить. На протяжении последнего десятилетия в мире появилось нечто новое. Двухмерные системы связи заменяют вертикальные цепочки управления, по которым приказы передаются вниз, а вверх поступают только сообщения, подтверждающие их получение. Мы являемся свидетелями подъема Мировой семьи — или, если хотите, Племени. Его члены, связанные между собой электронными средствами, будут разбросаны по нашей планете, а интересы пересекут все древние границы Это те границы, которые так явно отсутствуют на фотографиях, сделанных из космоса, те границы, назвать которые «священными» в эпоху термоядерного оружия — это уже больше не патриотизм, а богохульство. Справедливо сказано, что Государство теперь стало слишком большим для людей — но слишком маленьким для человечества. Является ли увеличение числа государств (сейчас их уже свыше 150!) раковой опухолью планеты или эволюционным движением к более здоровому миру, где политические структуры будут больше соответствовать человеческим масштабам? И если продолжить эту аналогию от эволюции, давайте вспомним то, что уже однажды произошло на нашей планете. Некогда на ней господствовали монстры, которые пытались защитить себя, напяливая все более громоздкую броню, пока они не превратились в настоящие ходячие крепости. И когда они шли вслепую через леса и болота, они никогда не замечали тех маленьких созданий, которые бросались от них прочь: первых млекопитающих — наших предков. Но Земля все-таки сохранила интеллект, а не броню. Так пусть же это произойдет вновь». Советский читатель добавил бы: пусть эта победа разума произойдет скорее, ведь Советский Союз в последние три года внес весомый вклад в перестройку международных отношений. Надо изменить ситуацию, при которой Запад навязывает нам все новые, все более дорогостоящие витки гонки вооружений. «Советский Союз должен осознать, что он находится в начале изнурительного, хотя не обязательно бесконечного соревнования за овладение оборонительной техникой высочайшей сложности. Американцы никогда не останавливались на том, чего достигли к настоящему времени», — такова была последняя фраза книги известного английского телевизионного обозревателя Майкла Чарльтона «История звездных войн. От сдерживания к обороне: стратегические дебаты в Америке» (Лондон, 1986). С течением времени число апологетов СОИ становится все меньше. В известном английском политическом еженедельнике «Индепендент» (23.3.1988) еще два-три года назад вряд ли могла бы появиться подобная статья — «Звездные войны: ошибочные представления Рейгана»: «В этот день пять лет назад Рональд Рейган обнародовал свою «стратегическую оборонную инициативу», более широко известную под названием «звездные войны». Союзников, противников и тех, кто должен был отвечать за осуществление этой инициативы, застали врасплох, потому что не было практически никаких консультаций. Разве не прекрасно было бы, размышлял президент, если бы мы могли уничтожить все баллистические ракеты до того, как они достигнут своих целей. Он призвал ученые круги, которые прежде всего несут ответственность за создание ядерного оружия, сделать его теперь «бессильным и устаревшим» при помощи совершенно новых систем обороны. Скоро стало ясно, что эта новая система обороны будет базироваться в космосе. Были начаты исследования, чтобы определить, как и какой ценой эта мечта может быть превращена в реальность. Но лишь в начале 1984 г. была создана организация и выделены деньги. Лишь тогда «звездные войны» начали принимать всерьез и был оценен их радикальный характер. По разным причинам и Советский Союз, и союзники Америки в Западной Европе сочли эту программу дестабилизирующей. Западноевропейские правительства нервничали по поводу риторики, окружающей СОИ, которая, казалось, полностью противоречила доктрине ядерного сдерживания. Они правильно посчитали, что как только задача уничтожения ядерной угрозы будет поставлена в повестку дня, от нее нелегко будет избавиться. Независимо от ее стратегических характеристик существовали опасения, что СОИ даст такой же толчок наукоемкой технологии США, какой дала программа «Аполлон» в 60-х гг. Отсюда и стремление присоединиться к программе «звездных войн» в надежде на щедрые подряды. Но из этого в общем-то ничего не получилось. Все надежды, связанные с СОИ, теперь кажутся преувеличенными. Несмотря на то, что к концу текущего финансового года будут потрачены 11 млр. долларов, первоначальные сомнения относительно того, будет ли когда-нибудь создана надежная система за реалистичную цену, рассеяны не были. «Звездные войны» — это не техническая проблема, которую можно решить при помощи новой оборонительной системы, способной засекать, следить и перехватывать ракетную атаку быстрее, точнее и полнее, чем раньше считалось возможным; это стратегическая проблема, которая связана с соперничеством с умным противником, планирующим прорвать новую оборону, «затопив» ее множеством дополнительных боеголовок или затруднив перехват ракет, или просто использовав такие другие средства доставки ядерного оружия, как крылатые ракеты или бомбардировщики. Одним из главных отрицательных качеств СОИ был тот факт, что она рассчитана только на баллистические ракеты. Было бы удивительным, если бы расходы на «звездные войны» не привели к технологическим достижениям. Был также определен ряд возможностей усовершенствовать оборонительные системы. Но все это очень далеко от первоначальной картины защиты общества от нападения, которую рисовал Рейган. Альтернативы гораздо скромнее. Одна из них, недавно предложенная сенатором Сэмом Нанном, будет предназначена для того, чтобы сбивать случайные ракеты, запущенные непреднамеренно. Более грандиозные планы предусматривают попытку защитить основные военные сооружения. Более того, мнимые выгоды от этих более скромных оборонительных программ теперь придется сравнивать с другими военными проектами, требующими своей доли бюджета Пентагона. Знаменательно, что Фрэнк Карлуччи, министр обороны США, в этом году урезал ассигнования на СОИ с 6,3 млрд до 4,5 млрд долларов. Можно ожидать дальнейших сокращений. Джеймс Абрахамсон, руководитель Организации по осуществлению СОИ, заявил, что это отсрочило развертывание системы с 1995 по 1997 г. Многие наблюдатели думают, что это чересчур оптимистическое заявление. Все это не повлияло на приверженность президента своим первоначальным взглядам. Его нежелание принимать во внимание эти факты означает, что он продолжает обсуждать «звездные войны» так, будто он может претворить в жизнь свое представление о мире, гарантированном от нападения стратегических ракет. Это, быть может, и не имело бы значения, если бы СОИ, продолжающая вызывать тревогу, не осложняла контроль над вооружениями. Сначала Советский Союз настаивал на отказе от СОИ, чтобы можно было успешно осуществлять контроль над вооружениями. К 1987 г. он больше упирал на соблюдение Договора 1972 г. по ПРО. Договор был разработан, чтобы предотвратить создание общенациональной системы обороны от баллистических ракет, и потому стоял на пути всякого реального прогресса СОИ Администрация Рейгана стремилась обойти это, по- новому истолковав договор как разрешающий разработку новых типов противоракетной обороны, если и не само развертывание. Это стало известно как «широкое толкование». На вашингтонской встрече на высшем уровне в декабре прошлого года, казалось, была найдена компромиссная формула. На горизонте появился привлекательный договор о сокращении стратегических наступательных вооружений: Советский Союз не будет настаивать на вопросе о Договоре по ПРО, исходя из того, что конгресс не позволит президенту Рейгану принять широкое толкование; что СОИ утратит инерцию с окончанием срока президентства Рейгана и что, если она вновь наберет движущую силу, Советский Союз всегда будет иметь возможность сорвать любую попытку размещения СОИ, выйдя из соглашения по СНВ. Вашингтонское коммюнике не разрешило вопрос о дополнительном сроке соблюдения Договора по ПРО и сознательно оставило нерешенным вопрос о толковании договора. Это взаимопонимание начали подрывать на следующий же день после встречи, когда президент Рейган заявил, что Советский Союз практически дал ему карт-бланш продолжать разработку СОИ, как он хотел. Вскоре последовала поправка: Советский Союз утверждал, что он не сделал ничего подобного, и сотрудники президента были вынуждены с этим согласиться. Ряд американских стратегов и старших офицеров предупредил о том, что на проблему стратегической обороны нельзя смотреть лишь в свете желаний президента, и призвал обратить все внимание на советский потенциал. Администрация и сама была очень рада привлечь внимание к советской противоракетной обороне, но в основном чтобы оправдать свою собственную. Президент Рейган едва ли имел право добиваться дополнительных ограничений советской программы. Пессимисты в Вашингтоне предупреждали, что, хотя советская система, возможно, не претендует на сверхсовершенство системы «звездных войн», она продвинулась намного дальше вперед и готова к более раннему развертыванию. Панические разведывательные оценки, утечка которых была организована в Вашингтоне, содержат предположения об усовершенствованной радиолокационной системе и предприятиях по производству ракет-перехватчиков. Это привело к смягчению позиции США: ранее предполагалось, что любое обязательство не выходить из договора в течение минимум 7-10 лет будет означать эффективное освобождение от договорных обязательств по окончании этого периода. Теперь признается, что нет причин, по которым договор не должен оставаться в силе. Но в другом, более важном вопросе, это привело к ужесточению позиции США. В Комитете начальников штабов США есть опасение, что Советский Союз, возможно, сумеет воспользоваться «широким толкованием», в то время как США этого не смогут сделать из-за запретов конгресса. Единственный выход из этой дилеммы — обеспечить, чтобы обе стороны ясно исходили из одного и того же толкования. Так, США положили на стол женевских переговоров новый проект договора: предлагается заключить отдельный новый договор, чтобы создать основу для разработки, испытаний и — в конечном итоге — развертывания передовой обороны. Есть все признаки того, что Советский Союз не проявляет интереса к такому подходу. По существу, он отказывается сохранить программу «звездных войн», придав ей законность в режиме контроля над вооружениями. Поэтому администрация Рейгана может скоро оказаться перед выбором, которого ей до сих пор удавалось избегать: между СОИ и контролем над стратегическими вооружениями». К сожалению, как это хорошо известно из истории науки, самые известные и яркие ее представители получали в свое распоряжение самые крупные ассигнования при условии, что результаты изысканий смогут найти применение в военной сфере. Милитаризация науки происходит во все более убыстряющемся темпе и тон здесь задают американцы. Соединенные Штаты приступили к осуществлению проекта посозданию единой сети компьютерных комплексов, предназначенной для испытания системы «звездных войн». Для этих целей, пишет журнал «Авиэйшн уик энд спейс текнолоджи» (5.2.1988) , Пентагон предоставил корпорации «Мартин — Мариэтта» контракт на сумму 508 млн. долларов. Согласно планам военных стратегов США, «нервным центром» новой компьютерной сети, которая объединит в единое целое разбросанные по всей стране восемь мощнейших электронных комплексов, станет компьютерный центр на военно-воздушной базе США Фэлкон в Колорадо-Спрингс (штат Колорадо). Новая сеть должна быть введена в строй через пять лет. С ее помощью можно будет моделировать различные ситуации и проверять реакцию компонентов, составляющих систему СОИ. Как отмечает журнал, значение новой компьютерной сети состоит в том, что она позволит моделировать работу всех компонентов СОИ вне боевых условий. Это важно, поскольку испытанием всей системы ПРО с элементами космического базирования может быть только ее непосредственное применение, то есть лишь при возникновении реального конфликта. Кроме того, такая сеть компьютеров считается незаменимой при испытании всех компонентов так называемого первого эшелона СОИ, развертывание которого запланировано на 90-е гг. В 1988 г. полным ходом продолжалось строительство в Национальном центре испытаний в Колорадо-Спрингс грандиозного компьютерного комплекса, где будут имитироваться «звездные войны». Цель — проверить техническую осуществимость плана противоракетной обороны. Наверняка это будет самый большой в мире зал для игровых автоматов. И самый дорогой. Площадь, выделенная для него, уже сейчас равна площади футбольного поля, а через пару лет ее намереваются увеличить в десять раз. Ну, а стоимость аттракциона, который стоило бы назвать «Сыграем в СОИ», оценивается в сумму 1 миллиард долларов. «Играть в СОИ» стратеги Пентагона будут в обстановке строжайшей секретности. Цель эксперимента за колючей проволокой, как сообщает «Нью-Йорк тайме», заключается в создании мощного электронного интеллекта, который будет имитировать самые разнообразные бои будущего между ядерными ракетами и системами противоракетной обороны и позволит решить, что сулят эти воображаемые войны Соединенным Штатам — победу или поражение? На сегодня и элементарного здравого смысла достаточно, чтобы понять: в ядерной войне не может быть победителя. Скептически оценивают компьютерные игры в Колорадо-Спрингс и многие американские специалисты. «Достоверность имитации, — сказал один из них, — зависит в первую очередь от заложенной в ЭВМ программы, которую составят люди. А в нее вполне может вкрасться неточность». В американской прессе неоднократно появлялись публикации, авторы которых обращали внимание общественности на безумие «компьютерных войн». «США: сомнения относительно возможности создания компьютерной системы для СОИ» — под таким заголовком нижецитаруемая статья Чарльза Мора была напечатана в газете «Нью-Йорк тайме» (27.5.1986): «Вашингтон. Специалист по компьютерному программированию, которого попросили быть консультантом по оборонным научно-исследовательским работам, направленным на создание защиты от ядерных ракет большой дальности, сказал, что он сомневается в возможности когда-либо создать надежную компьютерную систему для управления подобной обороной. Этот специалист, Джеймс Хорнинг, научно-технический консультант, выразил это мнение трижды: в докладе о своих беседах с группой специалистов Организации по осуществлению стратегической оборонной инициативы (ООСОИ), в письме от 7 мая в секретариат сенатора Уильяма Проксмайра (демократ, от штата Висконсин) и в телефонном интервью 14 мая. В своем письме Дугласу Уоллеру из секретариата сенатора Проксмайра Хорнинг писал: «На сегодняшний день ни одна система такой сложности не функционировала так, как рассчитывали при первом полном испытании; никто не выдвигал никаких аргументов, дающих основания рассчитывать, что СОИ сработает. Огромная система, которая должна быть использована в основном единожды и не может быть подвергнута испытанию в реальных условиях до использования, просто не может внушать доверие». Тем временем стало известно, что 36 (из 61) специалистов, участников совещания о компьютерах, состоявшемся с 16 по 19 марта в Пасифик-Грове (штат Калифорния) подписали заявление, в котором говорится: «Эффективная защита от ядерного уничтожения жизни, домов и имущества американского народа, которая предусмотрена стратегической оборонной инициативой («звездные войны»), требует исключительно надежных компьютерных систем беспрецедентной сложности. Как специалисты по надежности вычислительной техники, мы твердо уверены в том, что система, отвечающая этим требованиям, технически невозможна». Существует общее согласие относительно того, что для защиты от ракет потребуются широко разветвленная система компьютеров и очень большая программа или множество программ, которые будут давать ЭВМ необходимые для расчетов команды. Расчеты потребуются для опознавания целей в космосе, слежения за ними, выбора оружия для поражения их, оценки результата ударов и выполнения других жизненно важных функций. Спор по поводу возможностей создания надежных программ стал достоянием гласности в прошлом году, когда другой специалист, Дэвид Парнас из Университета г. Виктория (Британская Колумбия), вышел из комиссии, консультирующей Организацию по осуществлению СОИ в Пентагоне по части использования компьютеров для обеспечения поддержки при управлении боевыми действиями. Парнас сказал, что, по его мнению, не представляется возможным составить подобные программы. Один из аргументов Парнаса гласил, что человеческую ошибку в крупных компьютерных программах можно обнаружить, только если пользоваться этими программами в течение длительного срока, что, как он заявил, не представляется возможным, когда речь идет о программе для защиты от ракет. Генерал-лейтенант Джеймс Абрахамсон, директор ОО- СОИ, сказал, что компьютерное программирование, по всей вероятности, — самая трудная техническая проблема, с которой сталкивается его организация. Но он высказался оптимистически, заявив, что она может быть разрешена, и указал, что Парнас опирается на «нереалистически завышенные критерии». Хорнинг, который так же как Парнас, занимается составлением компьютерных программ для систем оружия, поддерживает Парнаса. После того как Парнас вышел из комиссии, в ней не осталось ни одного специалиста, обладающего опытом по части составления компьютерных программ для систем оружия. Комиссия, которая неофициально называет себя «Ист-порт- ской группой», просила Хорнинга, состоящего на службе крупной компьютерной компании «Дайджитл экуипмент корпорейшн», в августе прошлого года встретиться с членами комиссии. В докладе, который Хорнинг раздал другим специалистам, он, говоря об «Истпортской группе», писал: «Хорошо уже то, что члены комиссии не сумасшедшие, не шарлатаны и не дураки. Если за пять миллиардов долларов (а то и десять) можно будет купить решение для проблемы составления программы управления боевыми операциями для СОИ, они, вероятно, найдут его. Если нет, они, в конце концов, признают, что им это не под силу». Однако, добавил он, члены комиссии понимают, что «они не обладают необходимыми знаниями, чтобы самим решить эту проблему или хотя бы руководить ее решением». Он сказал, что члены комиссии согласились с оценкой Парнаса, что необходимые компьютерные программы «не могут быть составлены сегодняшними методами». По словам Хорнинга, будет справедливо заключить, что «они сами пока еще не убеждены в том, что эту проблему нельзя видоизменить таким образом, чтобы сделать ее разрешимой». Хорнинг встал на несколько иную точку зрения. «Я не могу прямо утверждать, писал он, — что в 90-е гг. нельзя будет разработать программу, способную управлять системой защиты от баллистических ракет. Все зависит от того, сколько от нее требуется функциональности, координации и надежности. По всей вероятности, аспект, в отношении которого будет принесена наибольшая жертва, — это надежность». В своем интервью он объяснил, что «какую-то программу можно составить для ракетного щита, если функции, межси- стемная координация и надежность, требуемые теми, кто принимает решения, будут скромными. Даже при этом, сказал он, он сомневается, что можно будет доверять этой системе, т. е. рассчитывать на то, что она будет выполнять требуемые задачи в боевых условиях. Хорнинг также выразил сомнение, что решение можно найти, если попытаться создать полуавтономные компьютерные программы, — которые будут менее подвержены некоей большой, центральной ошибке, — как предложил генерал Абрахамсон. Хорнинг писал, что один из членов «Истпортской группы» сказал: «Одни только спутники будут стоить более 500 млрд долл. Стало быть, нет особого смысла на чем-то экономить», выразив тем самым мнение, что, если хватит денег, проблема может быть решена. «Эта цифра была упомянута несколько раз, — сказал он далее в своем интервью. — Судя по всему, это общая исходная позиция». Фантастическая сумма — пятьсот миллиардов долларов. На то, чтобы воплотить в жизнь нереальное и неразумное. Воистину безумные планы, о чем свидетельствует слабый энтузиазм частных компаний США вкладывать собственные капиталы в СОИ. От государственных заказов и ассигнований, т. е. от денег налогоплательщиков они, конечно, не отказываются. В итоге, американские правые военные круги имеют возможность продолжать гонку вооружений, пусть даже в условиях успешных переговоров о ядерном разоружении между Востоком и Западом. Состязание в средствах поражения и средствах защиты существовало с начала зарождения жизни на Земле. Те и другие составляли неотъемлемые части организма и совершенствовались в процессе естественного отбора. С появлением человека, пользующегося орудиями производства, это состязание перешло в область техники и человеческой способности ее использовать. До последнего времени на каждое средство защиты создавались способные преодолеть его средства поражения, против которых в свою очередь создавались средства защиты и т. д. Горстка империалистических государств в борьбе за господство над миром всегда стремилась навязать остальному миру соревнование в той плоскости, в которой преимущество в данное время было на ее стороне, и избежать соревнования там, где оно невыгодно. До определенного времени это удавалось и приносило успех, результатом которого можно считать относительную стабильность нынешней капиталистической системы. Сегодня и США и СССР имеют качественно новые формы вооружения: несомые ракетами термоядерные заряды — причем в количествах, достаточных для полного уничтожения противника и, возможно, всей жизни на Земле. Эффективных средств защиты от этих поражающих средств нет, по существу, ни у одной стороны, хотя уже в течение двадцати с лишним лет ведутся интенсивные работы по созданию противоракетной обороны. В последние годы в США был выдвинут проект стратегической оборонной инициативы, основанный на размещении в космосе на околоземных орбитах технических средств, способных перехватывать и уничтожать ракеты противника в полете, на больших расстояниях от цели. Ясно, что с таким же успехом ракеты противника могут быть уничтожены не только в воздухе, но и путем поражения пусковых ракетных шахт. Где уж тут говорить об обороне. СОИ надо рассматривать, в первую очередь, как наступательную систему ядерных вооружений. Предварительные эксперименты показали неосуществимость СОИ в ближайшем будущем. Проект СОИ встретил множество возражений. Одно из важнейших состоит в том, что если сегодня и удастся создать подобную систему, способную защитить хотя бы развитые страны свободного мира от советских средств массового уничтожения, то завтра будут неминуемо созданы средства, способные такую систему преодолеть. В конце 1986 г. академик А. Д. Сахаров заявил в интервью американской телевизионной компании Эй-Би-Си: «.Я не считаю, что СОИ когда-либо станет научно обоснованной программой, с помощью которой можно будет эффективно противостоять противнику. В отдаленном будущем СОИ, возможно, будет реализована, но она никогда не станет надежной с военно-стратегической точки зрения». По его мнению, стратегически СОИ неосуществима — потенциальный противник, располагающий высокоразвитой технологией, может найти средства справиться с космической обороной, причем это гораздо проще и дешевле, чем создавать систему такой обороны. В интервью западногерманскому журналу «Шпигель» А. Д. Сахаров сделал аналогичное заявление и выразил согласие с официальной советской точкой зрения на этот вопрос. Почти в то же время на специальной пресс-конференции в Москве директор Института космических исследований АН СССР академик Роальд Сагдеев перечислил проектируемые в СССР контрмеры против СОИ: массовое производство малогабаритных ракет, способных поражать американские космические станции; вывод «космических мин» на орбиты американских объектов; ядерные взрывы, затрудняющие наблюдение за стартом баллистических ракет; увеличение количества последних, уменьшение яркости пламени при их пуске и продолжительности разгона; разработка покрытий, отражающих лазерные лучи, и др. Потенциальные возможности сторон в соревновании средств противоракетной обороны и средств ее преодоления будут, в основном, определяться развитием компьютерной техники (в частности — миниатюризацией) и человеческого умения ее использовать. Каково же соотношение этих возможностей в настоящее время и в перспективе на будущее? На Западе потирают ручки, с восторгом вспоминая о том, что в послевоенные «сталинские годы» развитие компьютерной техники в СССР было задержано противниками «лженауки кибернетики», и что нам до сих пор приходится наверстывать упущенное. За сорок с лишним лет развития компьютеростроения в странах Запада плотность элементарных ячеек в процессорах выросла на много порядков. Наметились перспективы довести эту плотность до плотности нейронов в живом мозгу, скорость циркуляции несущих информацию сигналов в них — до скорости света, а количество операций в секунду — до многих миллиардов — при весе и габаритах узлов, приемлемых для «малой» космической техники. Техническое отставание Советского Союза в этой отрасли, в том числе и микроминиатюризации узлов заметно сокращается, но не такими темпами, как нам бы хотелось. Преодолеть образовавшийся разрыв непросто, и здесь западные политики уповают на полученную ими фору во времени — и не только в чисто технической сфере. В последние десять лет компьютер стал в развитых капиталистических странах неотъемлемым атрибутом образа жизни. Малыши играют с компьютерами в постепенно усложняющиеся игры. Школьники осваивают программирование, выполняют сложные домашние задания с помощью компьютеров. Новое поколение в детстве и отрочестве, то есть в пору высокой адаптационной способности, приучается работать с компьютерами и использовать их возможности, развивая в себе соответствующую интуицию. Ниже еще будет сказано о пользе и вреде такой «компьютеризации» западного общества и о ее далеких последствиях. Важно, что она стала свершившимся фактом и продолжает развиваться.