ГЛАВА 2. АРАБО-ИЗРАИЛЬСКИЙ КОНФЛИКТ И ПОЗИЦИИ ВЕДУЩИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ ФРАНЦИИ

Среди стран Запада французское общество всегда являлось примером того, каких больших высот может достичь уровень его политизации. Практически все жители Франции, не оставаясь в стороне от политики, поддерживали, исходя из своих предпочтений, какую-либо существующую в стране политическую партию, как правило, из числа ведущих.

В связи с этим очень важными представляются позиции, которые в 1981-1995 гг. в отношении арабо-израильского конфликта имели ведущие в период президентства Ф. Миттерана политические партии Франции. В их числе Французская социалистическая партия (ФСП), которая находилась тогда у власти, а также критически настроенная по отношению к французским социалистам часть политического пространства страны - представители правой оппозиции[89] и оппозиционные левые силы[90].

Являясь одним из каналов, через которые французская общественность выражала свое мнение, их деятельность отражала также взгляды различных групп населения, имеющих те или иные политические предпочтения.

Повышенное внимание к арабо-израильскому конфликту со стороны ведущих политических партий Франции обусловливалось в первую очередь значимостью Ближнего Востока. Этот интерес возник раньше 1981 года[91], однако в период президент

ства Ф. Миттерана, когда политика Франции в регионе стала одним из основополагающих направлений в рамках внешнеполитического курса Пятой республики в целом, он усилился. Арабо-израильский конфликт превратился тогда в предмет, вокруг которого неоднократно разгоралась острая полемика. Роль Французской социалистической партии (ФСП) в разработке и осуществлении официального курса Франции на Ближнем Востоке

Французская социалистическая партия (ФСП) имеет большой идейно-теоретический потенциал в области внешней политики. В 1981-1995 гг. ФСП занимала особое место в политической системе Франции, поскольку в этот период пост президента Республики занимал Ф.

4

членов .

С самого возникновения ФСП в 1971 г. проблемы Ближнего Востока занимали важное место в ее программных документах.

Так, уже в 1972 г. в программе ФСП «Изменить жизнь» отмечалось, что в качестве основы для урегулирования арабоизраильского конфликта может стать признание права на существование и безопасность Израиля, а также всех других народов Ближнего Востока (в качестве суверенных государств), включая арабский народ Палестины, которому должна быть предоставлена «родина»[92], что ФСП впоследствии постоянно подчеркивала.

Тем не менее право на существование и безопасность Израиля имело для ФСП первостепенное значение, что было подтверждено в 1974 г. в документе под названием «Левые и внешняя политика». В нем говорилось: «Левые никогда не согласятся с тем, чтобы были пожертвованы законные интересы Израиля,

т.е. не только право на существование, но и на его безопасность:

6

установление надежных и признанных границ» .

В «Предложениях социалистов» в совместную программу левых сил в связи с предпринятой в 1978 г. «актуализацией», однако, подчеркивалось, что мир на Ближнем Востоке может быть достигнут только при соблюдении резолюций №№242 и 338 Совета Безопасности ООН[93].

С приближением 1981 г., когда во Франции должны были состояться очередные президентские выборы, предложенные ФСП в 1970-е годы идейные установки в области внешней политики в обобщенном виде нашли отражение в программе «Социалистический проект для Франции 80-х годов». «Франция по возможности будет стараться убеждать народы, столкнувшиеся на Ближнем Востоке, в том, что их взаимное признание - это есть ключ к справедливому и длительному миру», - говорилось в программе. Как прежде, ФСП сделала акцент на том, что в первую очередь должны быть соблюдены «законные интересы Израиля». С другой стороны, последние увязывались с необходимостью решения палестинской проблемы.

Затем в манифесте «110 предложений для Франции» (1981г.) термин «национальная целостность» был заменен «пра-

9

вом на родину» .

Оценивая отношение социалистов к арабо-израильскому конфликту в 1974-1981 гг., можно сказать, что оно тогда резко контрастировало с позицией правых, находившихся у власти. При этом факты свидетельствовали о том, что по проблемам Ближнего Востока ФСП, как это ни парадоксально, обходила правых и В. Жискар д’Эстена справа. Примером этому стала позиция ФСП в отношении Кэмп-Дэвида, когда руководство ФСП «с пониманием» отнеслось к дипломатии «малых шагов», направленной на заключение между Израилем и арабскими странами двусторонних соглашений и поддержало в итоге кэмп- дэвидский процесс.

Приход ФСП к власти в 1981 г. открыл перед ней возможность осуществить на практике свою программу внешней политики. Если раньше, находясь в оппозиции, ФСП могла ограничиваться простой декларацией своих концепций в области внешней политики, противопоставлением их проводимому правыми внешнеполитическому курсу, то теперь у нее появилась реальная возможность и даже необходимость самой «делать политику», претворять в жизнь свои идеи, а также данные ранее обещания. Однако, столкнувшись в практической деятельности с действием целого ряда многообразных факторов (к их числу относятся осложнения, которыми с начала 1980-х годов характеризовалась ситуация внутри Франции и международная обстановка), руководство ФСП инициировало процесс эволюции своих концепций в области внешней политики.

При этом необходимо учесть то обстоятельство, что внешняя политика Франции, в том числе и на Ближнем Востоке, с мая 1981 г. во многом формировалась все-таки под влиянием идеологических установок ФСП. Исходя из этого, после 1981 г. двумя важнейшими концепциями, которые реализовывались в рамках внешнеполитического курса Франции на глобальном и региональном (в том числе и на Ближнем Востоке) уровнях, стали атлантизм и европеизм.

«Атлантизация» (или так называемое «атлантическое партнерство») внешнеполитического курса Франции[95], в частности, привела к тому, что обращенные к странам Западной Европы призывы США сообща бороться за мир на Ближнем Востоке «в противовес советской угрозе», нашли положительный отклик и у французского руководства.

Европеизм же, как это ни странно, поскольку он всегда находился в числе одной из самых существенных основ концепции внешней политики, разработанной ФСП[96], не привел к даль

нейшей активизации деятельности стран-членов ЕЭС в отношении проблем Ближнего Востока, например, в первые годы нахождения французских социалистов у власти. Активность Франции в рамках инициатив Европы на Ближнем Востоке усилилась разве что в конце 1980-х - начале 1990-х гг.

Особое место во внешней политике Пятой республики при Ф. Миттеране заняли также отношения с развивающимися странами, которые были облечены в идеологическую оболочку концепции так называемого «тьермондизма»[97].

«Я буду проводить амбициозную политику в отношении третьего мира», - говорил Ф. Миттеран[98]. И это ни для кого не являлось неожиданностью. Однако новым моментом во внешней политике Франции с приходом к власти социалистов явилась солидарность с национально-освободительными движениями в странах Азии, Африки и Латинской Америки, которая

14

проистекала из концепции так называемого «морализма» .

В практическом смысле «морализм» проявился в том, что Франция стремилась как можно чаще принимать участие в процессе урегулирования региональных конфликтов, и в первую очередь на Ближнем Востоке. Вследствие этого право народов на самоопределение стало еще одним из основополагающих принципов внешней политики Франции в 1980-е годы.

«Сбалансированность», характерная для внешнеполитического курса Франции на Ближнем Востоке в 1980-е годы, также фактически проистекала из более общих идеологических установок ФСП. Напряженность в мире французские социалисты рассматривали сквозь призму нарушения политико-стратегического и экономического равновесия, вызванного соперничеством двух сверхдержав - СССР и США.

И тем не менее провозглашенные французскими социалистами принципы внешней политики не всегда последовательно воплощались в жизни, и часто воздействие реальных ситуаций, соображения прагматического порядка брали над ними верх. Со всей очевидностью это проявилось в их подходах к такому вопросу, как урегулирование конфликтных ситуаций в «Третьем мире». Поэтому провозглашение на Ближнем Востоке после мая 1981 г. так называемого «сбалансированного» курса в отношении Израиля и арабских стран ознаменовало собой начало нового подхода ФСП к арабо-израильскому конфликту.

Сохранив свою приверженность принципу, в основе которого лежало право государства Израиль на существование в пределах безопасных и признанных границ, ФСП в то же время пошла навстречу требованиям палестинцев. Выступая 24 сентября 1981 г. в качестве президента Франции на пресс-конференции, Ф. Миттеран выразил свое намерение говорить «на одном и том же языке» с обеими сторонами, а также высказался за то, чтобы было реализовано право палестинцев иметь «на территориях, управляемых Израилем, свою родину, на которой они в будущем создадут по своему выбору государственную сис- тему»[101]. Другими словами, происходило смещение акцентов, которое на практике привело к поддержанию отношений как с Израилем, так и с арабскими странами, палестинцами.

Одним из проявлений такого подхода руководства ФСП к участникам арабо-израильского конфликта стала появившаяся в 1984 г. идея международной конференции по Ближнему Востоку. Первоначально пропагандировавшаяся руководством Франции и лично Ф.

Комплексный подход к решению проблем Ближнего Востока, который может найти свое выражение в рамках созыва под

эгидой ООН с привлечением пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, международной конференции с участием всех заинтересованных сторон, был подтвержден руководством ФСП в начале 1990-х годов.

Так, в 1991 г. в документе «В защиту нового мирового порядка» ФСП предлагала изучить вопрос о созыве международной конференции по типу СБСЕ. При этом ФСП считала необходимым оказание со стороны Европейского сообщества помощи в создании экономического союза Ближнего Востока, который способствовал бы развитию этого региона[104].

ФСП приветствовала также проведение в Мадриде в 1991 г. международной мирной конференции по Ближнему Востоку, считая, что она является одним из важнейших шагов на пути к миру на Ближнем Востоке[105].

Вместе с тем в 1991 г. в недрах ФСП появился программный документ, который в условиях рухнувшей Ялтинско-По- стдамской системы международных отношений свидетельствовал о том, что внешнеполитическая концепция французских социалистов вновь, как и в 1981 г., подверглась изменениям.

Это была программа «Новые горизонты для Франции и социализма», проект которой был утвержден на чрезвычайном съезде ФСП, проходившем 13-15 сентября 1991 г. В ней прежде всего констатировалось исчезновение в качестве геополитической реальности «Третьего мира», существовавшего в эпоху двухполюсного мира (СССР - США). В этих условиях ФСП выдвигала задачу осуществить построение многополярного мира. Подтверждалось и то, что исчезнувшее противостояние Восток Запад, ранее выполнявшее регулятивную функцию, породило по линии Север - Юг усиливавшуюся нестабильность, нередко перерастающую в конфликты. Примером этого, по мнению ФСП, явилась война в Персидском заливе. Вместе с тем подчеркивалось, что усилилась также угроза использования военной

силы во взаимоотношениях между Израилем и арабскими странами. В условиях 1990-х годов урегулирование конфликтов, по мнению ФСП, становится задачей первостепенной важности. Для этого, в первую очередь, необходимо использовать механизм ООН, а кроме того, создавать специальные организации регионального уровня, в рамках которых и могли бы находить свое решение эти конфликты[106].

Вследствие этого после 1991 г., опираясь на идеи, изложенные в программе «Новые горизонты для Франции и социализма», французские социалисты приветствовали все шаги, которые, по их мнению, реально могли положительно повлиять на ситуацию на Ближнем Востоке. Именно с этой точки зрения ФСП давала положительную оценку успехам, достигнутым тогда в мирном процессе на Ближнем Востоке. Так, например, взаимное признание государства Израиль и ООП, состоявшееся сентября 1993 г., стало согласно позиции ФСП, началом качественно нового этапа в развитии мирного процесса на Ближнем Востоке. При этом французские социалисты считали, что главное, основное условие нормализации отношений Израиля с арабскими странами и палестинцами заключается в предложенной формуле «мир в обмен на территории»[107]. Поэтому ФСП дала положительную оценку и подписанной вскоре (13 сентября г.) в Вашингтоне «Декларации о принципах.», которая рассматривалась как еще один шаг на пути к миру на Ближнем Востоке[108]. И хотя все эти успехи во многом были достигнуты благодаря усилиям США, мир на Ближнем Востоке, считали французские социалисты, представляет важность для всего международного сообщества.

Таким образом, общий подход ФСП к арабо-израильскому конфликту эволюционировал на протяжении 1971-1995 гг. (но преимущественно в период, когда ФСП находилась у власти, т.е. с 1981 г.) в сторону «сбалансированности», т.е. равнозначного

отношения к обеим сторонам, принимающим участие в конфликте на Ближнем Востоке, - государству Израиль и арабским странам, палестинцам.

«Сбалансированность» позиции ФСП проистекала прежде всего из позиции, занятой в арабо-израильском конфликте руководством Франции, которое на протяжении 1981-1995 гг. составляли французские социалисты. С другой стороны, «сбалансированный» курс Франции в этом регионе, который осуществлялся в период президентства Ф. Миттерана, также имел свои корни, но растущие уже из целого ряда концептуальных основ внешней политики, разработанных в недрах ФСП. Тем самым деятельность теоретиков ФСП и практические шаги французской дипломатии на Ближнем Востоке дополняли друг друга, формируя общую концепцию внешней политики Франции в регионе.

Еще одной существенной характеристикой взглядов ФСП на проблемы Ближнего Востока являлось наличие в среде французских социалистов определенных разногласий в связи с арабоизраильским конфликтом, что усугубляло существование в рядах ФСП отдельных течений.

В связи с этим значительный интерес представляет еще одна важная, помимо общих программных документов ФСП, составляющая часть ее идейно-теоретического наследия. Это книги, статьи и выступления членов ФСП из числа ее руководства. Они представляли три течения в ФСП - возглавляемое Ф. Миттераном так называемое миттерановское большинство, к которому относились Л. Жоспен, П. Моруа, Л. Фабиус и др., а также два крыла в ФСП: левое и правое, которые, соответственно, возглавляли Ж.-П. Шевенеман и М. Рокар.

Деятельность основателя и политического лидера ФСП Ф.Миттерана, который к тому же в 1981-1995 г. являлся президентом Франции, занимает особое место. В этом случае в действие вступал механизм, когда, помимо концептуальных основ, имеющих свое происхождение от общих теорий, выработанных в недрах ФСП, влияние на формирование и осуществление внешнеполитического курса Франции на Ближнем Востоке ока

зывали факторы другого свойства. В их числе - фактор личности Ф. Миттерана.

Известно, что формулирование внешнеполитических целей государства, выработка программ внешней политики и ее конкретная реализация зависят не только от внутренних условий экономического и политического порядков, а также состояния системы международных отношений, но и от личности политического деятеля, ответственного за внешнюю политику страны. Именно он вносит в осуществление внешней политики свой стиль, тем самым привнося в нее уникальность и даже наделяя ее характеристиками, схожими со своими чертами.

В этом смысле личность Ф. Миттерана исключительна, поскольку он внес в процесс осуществления внешней политики Пятой республики много существенного, что и отличало Ф.Миттерана от его предшественников на посту президента Республики.

Президент Республики - ключевая политическая фигура в современной Франции. Пожалуй, ни в какой другой стране Запада глава государства не располагает столь широкими полно - мочиями, как во Франции, что распространяется также и на внешнеполитическую сферу. Президент Республики играет ведущую роль в сфере внешней политики. Его исключительная прерогатива установлена Конституцией 1958 г. Поэтому во Франции велика зависимость ее внешнеполитического курса от «личностного фактора», который реализует в себе тот или иной политический деятель Франции, занимающий пост президента Республики.

В данном случае это Франсуа Миттеран. Являясь президентом Франции на протяжении двух 7-летних сроков - так называемых септенатов (в 1981-1988 гг. и 1988-1995 гг.), Ф. Миттеран уделял внешней политике ведущее место в списке своих приоритетов. Более того, при Ф. Миттеране концентрация в руках главы государства внешнеполитического курса страны, существовавшая до 1981 г., усилилась.

С другой стороны, Ф. Миттеран сохранял также крепкие связи с ФСП. Будучи до 1981 г. первым секретарем ФСП, он

оказывал влияние не только на теоретическую линию своей организации, но и на ее практическую деятельность. Став президентом Франции, Ф. Миттеран до 1984 г. продолжал активно руководить ФСП. Некоторое отмежевание Ф. Миттерана от ФСП стало происходить начиная с 1984 г., когда он захотел показать, что действует не как лидер ФСП, а как лидер всей Франции. Тем не менее на протяжении 1981-1995 гг., когда пост первого секретаря ФСП поочередно занимали Л. Жоспен (19811988 гг.), П. Моруа (1988-1992 гг.), Л. Фабиус (1992-1993), М. Рокар (1993-1994 гг.) и А. Эммануэли (1994-1995 гг.), Ф.Миттеран продолжал контролировать ФСП.

Известно, что Ф. Миттеран уже через незначительное время после создания ФСП в 1971 г. наметил основные принципы ее политики в отношении проблем Ближнего Востока. Для Ф. Миттерана первостепенное условие для урегулирования конфликта на Ближнем Востоке заключалось в следующем: будет ли установлено право государства Израиль на существование в пределах безопасных и признанных границ. Однако признавал он и необходимость решения палестинской проблемы, считая, что арабскому народу Палестины должна быть предоставлена «родина»[109].

При этом, находясь в оппозиции, Ф. Миттеран неоднократно подвергал критике ближневосточную политику В. Жискар д’ Эстена. По его мнению, она носила «проарабский характер» и была недостаточно «уравновешенной». В 1980 г. он говорил, что В. Жискар д’ Эстен «отрекся от дружественной страны» на Ближнем Востоке - Израиля в угоду сиюминутным экономическим выгодам. Критикуя действия В. Жискар д’ Эстена в этом регионе, Ф. Миттеран обнаружил в них «нестыкующиеся места»: «Франция упустила свой шанс, а может, и потеряла навсегда», т.к., говоря о том, что палестинский народ имеет право на самоопределение, президент Франции ничего не сказал об Израиле. Это, по мнению Ф. Миттерана, не могут оправдать даже потребности Франции в нефти: «Если бы вместо арабских

стран нефть имел Израиль, слова президента были бы совсем другими». По словам Ф. Миттерана, В. Жискар д’ Эстен, «отказавшись от поддержки Израиля. продал нашу душу за нефть»[110]. В случае прихода к власти ФСП, Ф. Миттеран обещал «сбалансировать» внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке.

Ф. Миттеран был одним из немногих политических деятелей Франции, кто поддержал Кэмп-Дэвидский процесс[111]. По его словам, Кэмп-Дэвид - это «хорошее соглашение», ибо в основе урегулирования на Ближнем Востоке должны быть прямые переговоры. Ф. Миттеран заявлял: «Мы, социалисты, предпочитаем международным переговорам глобального уровня только прямые переговоры между заинтересованными сторонами»[112]. И далее: «.я предпочитаю больше мир, который достигается постепенно, чем мир, который не достигается вообще, а реальные переговоры - переговорам сомнительным. Я не признаю глобальное урегулирование»[113].

Подобную оценку соглашения в Кэмп-Дэвиде давали и другие руководители ФСП и прежде всего относящиеся к так называемому миттерановскому большинству. Среди них Л.

Жоспен, являвшийся с 1981 г. первым секретарем ФСП. Он отмечал, что «мир возможен только в результате прямого диалога

30

между заинтересованными сторонами» .

Можно сказать, что миттерановское большинство в ФСП определяло линию французских социалистов в области внешней политики. Все его представители в целом следовали курсу, предложенному Ф. Миттераном. Кроме Л. Жоспена, это относится также к П. Моруа и Л. Фабиусу. Оба, занимая в свое время пост премьер-министра Франции, поддерживали политику Ф.Миттерана, осуществляемую им на Ближнем Востоке в целом и в арабо-израильском конфликте в частности.

Так, например, П. Моруа неоднократно это подчеркивал в своих выступлениях в 1981-1984 гг., когда он возглавлял правительство Франции[114]. То же самое можно сказать и о Л. Фабиусе. Как в период, когда он являлся премьер-министром Франции (1984-1986 гг.), так и в дальнейшем Л. Фабиус придерживался тех же взглядов, что и Ф. Миттеран. Он, как и Ф. Миттеран, полагал, что Израиль - это «друг» Франции[115].

В итоге взгляды П.Моруа и Л. Фабиуса были в целом созвучны с идеями, которые в 1980-е годы высказывал их «патрон» Ф. Миттеран, и это, в свою очередь, оказывало воздействие на формирование их позиции в отношении арабо-израильского конфликта в момент, когда они находились в высших эшелонах власти.

Член ФСП Ж.-П. Кот - сторонник развития отношений со странами «Третьего мира» вообще и Ближнего Востока в частности. Исходя из этого, Ж. -П. Кот выступал против использования военной силы в разрешении конфликтных ситуаций в странах «Третьего мира». Он считал, что это может привести к нарушению устойчивости в отношениях с ними Франции. По его мнению, конфликт, в том числе и арабо-израильский, должен

33

разрешаться только путем переговоров .

Еще один представитель миттерановского большинства в ФСП, Ж. Хюнцингер, также обращал свое внимание на внешнюю политику[116]. Соглашаясь с тем, что Ближний Восток - это «регион, несущий опасность в течение длительного времени», он так же, как и Ф. Миттеран, подчеркивал значение Кэмп-Дэвида и считал, что это позволило значительно уменьшить возможность возникновения на Ближнем Востоке очередной, пятой по счету арабо-израильской войны. «Без 350-тысячной египетской армии, - отмечал Ж. Хюнцингер, - вооруженные силы других арабских государств слишком слабы, чтобы начать войну против Израиля, который после 1973 г. значительно укрепил свою армию»[117]. Однако начавшаяся война в Ливане (1982 г.) рассматривалась им прежде всего как следствие межобщинных противоречий внутри самого Ливана. Вина государства Израиль за ее начало, по мнению Ж. Хюнцингера, являлась минималь-

36

ной .

Таким образом, можно сказать, что миттерановское большинство ФСП высказывало свои симпатии больше Израилю, чем арабским странам. Определенное смещение акцентов в политике ФСП в его пользу наблюдалось долгое время как до, так и после 1981 г. (по крайней мере до 1982-1984 гг.). Причина этого заключалась в том, что ФСП еще с самого своего возникновения в 1971 г. была известна своими симпатиями в отношении государства Израиль, что, в частности, наблюдалось и после г. Это обстоятельство, в свою очередь, объяснялось еще целым рядом причин.

Во-первых, политический лидер ФСП и ее основатель Ф.Миттеран задолго до своего избрания на пост президента Республики отличался симпатиями в отношении Израиля. До г. Ф. Миттеран 5 раз бывал в Израиле либо с частными визитами, либо в качестве первого секретаря ФСП. Кроме того, в 1970-х годах в одном из киббуцов Израиля проходил стажировку его сын Жан-Кристоф Миттеран.

Во-вторых, в составе ФСП находилось большое число социалистов «старой закалки». Почти все они когда-то были членами СФИО - организации, которая в свое время поддерживала тесные контакты с Объединенной рабочей партией Израиля (МАПАМ). После того как возникла ФСП, связи французских социалистов с политическими деятелями Израиля не только не прекратились, но еще больше окрепли. Контакты с израильской Партией труда, возникшие еще в рамках Социалистического интернационала, в дальнейшем привели к интенсификации сугубо личных отношений с ее представителями. При этом, поскольку тогда у власти в Израиле находились правительства, возглавлявшиеся именно членами Партией труда, то Израиль рассматривался в качестве своеобразного «островка» демократии Запада на Ближнем Востоке, а потому социал-демократические организации (ФСП в том числе) поддерживали его.

В-третьих, значительное число членов ФСП составляли представители еврейской общины Франции, как, например, Ж. Аттали, принадлежавший к руководящему составу ФСП и занимавший в 1980-е годы пост специального советника при президенте Франции.

В итоге все это, вместе взятое, естественно, не могло не способствовать тому, что настроения среди представителей ФСП, главным образом, у миттерановского большинства ФСП имели произраильский характер.

В начале 1980-х годов французские социалисты считали, что сближение с Израилем - это необходимость для Франции. Оно должно было ознаменовать «более сбалансированную» политику на Ближнем Востоке. На практике это стало воплощаться уже непосредственно после того, как в 1981 г. основа

тель и политический лидер ФСП Ф. Миттеран был избран на пост президента Республики, что, в свою очередь, вызвало определенные изменения во внешнеполитическом курсе Франции на Ближнем Востоке.

Прежде всего, с мая 1981 г. совершенно отчетливо проявилось стремление руководства Франции идти на поиски сближения с Израилем. В отличие от своих предшественников на посту президента Республики, занимавших в конфликте на Ближнем Востоке позицию, благоприятную скорее для арабских стран, Ф. Миттеран выступал против столь односторонней политики, настаивая на установлении тесных контактов с Израилем, что, по его мнению, с одной стороны, позволило бы сохранить французскую активность на Ближнем Востоке, а с другой - являлось одной из составляющей «более сбалансированного» курса в этом регионе. В результате при социалистах Франция стремилась уравновесить проарабскую в целом ориентацию своей ближневосточной политики, имевшую место до 1981 г. путем активизации отношений с Израилем, которые бы развивались на более прочной основе.

Тенденции, связанные с желанием не подвергать сомнению и тем более опасности ухудшения основы политики Франции по нормализации отношений с Израилем, со всей очевидностью стали проявляться уже в первые месяцы после мая 1981 г. Во внешнеполитическом курсе Франции на Ближнем Востоке, по крайней мере, в первый год нахождения французских социалистов у власти стал очевиден произраильский крен.

Весьма симптоматичным в связи с этим стал официальный визит президента Франции Ф. Миттерана в Израиль, который состоялся 3-5 марта 1982 г. Важнейшим его обстоятельством являлось то, что это была первая с 1948 г. в истории франко-израильских отношений поездка главы Французского государства в эту страну. Воздействие ФСП на внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке оказалось налицо. 4 марта г. Ф. Миттеран выступил с речью в израильском Кнес

сете[118]. Ф. Миттеран буквально расточал комплименты в адрес Израиля, но не забыл он и о палестинцах, обратившись к Израилю с призывом дать свое согласие на создание независимого Палестинского государства[119].

Французский исследователь Д. Муази считал, что речь Ф.Миттерана в израильском Кнессете выявила четыре составляющие части его мышления: «Он выступал как участник Сопротивления, как министр IV республики, как член Социалистического интернационала и как человек, который сочетает моралистский и реалистический подход в международной поли- тике»[120]. Однако учитывая симпатии Ф. Миттерана в отношении Израиля, а также настроения произраильски настроенного мит- терановского большинства в ФСП, можно утверждать, что политика Франции на Ближнем Востоке до июня 1982 г. строилась больше на моралистической основе. В связи с этим Д. Муази отмечал, что «морализм - одна из основ внешней политики Ф.Миттерана, больше всего объясняет его подход в отношении ближневосточного конфликта»[121].

Кроме того, Д. Муази считал также, что «в рамках ФСП можно говорить о конфликте поколений... Те, кому за 50, видят в Израиле друга и союзника Франции. Молодое же поколение

41

отдает свои симпатии палестинцам» . И долгое время, по крайней мере до войны в Ливане (1982 г.), это действительно было так. Однако после отношение к Израилю изменилось у многих членов ФСП: действия Израиля были осуждены даже теми, кто до этого во всем его поддерживал[122], в том числе самим Ф. Миттераном.

Когда во время войны в Ливане войска Израиля окружили Бейрут, а затем в течение месяца подвергали его бомбардировкам, Ф. Миттеран, ранее в целом произраильски настроенный, «вспомнил об Орадуре». Он сравнил положение в столице Ливана, создавшееся в результате действий Израиля, с ситуацией во время второй мировой войны во французском селении Ора- дур-сюр-Глан, которое было разрушено, а его население истреб-

43

лено .

Примерно в 1982-1984 гг. в ФСП происходил процесс эволюции ее позиции в отношении Израиля. Если раньше французские социалисты безоговорочно поддерживали Израиль в ближневосточном конфликте, то после начала войны в Ливане (1982г.) ФСП начинает склоняться к еще более «сбалансированному» курсу на Ближнем Востоке, чем раньше. Но если до июня г. эта «сбалансированность» заключалась в том, что Франция с максимальной возможностью сблизилась с Израилем, то начиная с 1982-1984 гг. французские социалисты при сохранении все тех же контактов с Израилем в то же время стали обращать все большее внимание на арабские страны, палестинцев. Подобная позиция руководства ФСП позволяла Франции в течение долгого времени обеспечивать свободу дипломатического маневра в проведении политики на Ближнем Востоке, «балансируя» тем самым между обеими сторонами, участвующими в конфликте, - государством Израиль и арабскими странами, палестинцами.

Главное, основное внимание при этом ФСП уделяла ООП Организации освобождения Палестины. Шаги, которые предпринимались французскими социалистами в отношении палестинской проблемы в 1980-е годы на уровне руководства страны, подтверждали именно это.

Франция и до 1981 г. пыталась задавать тон в разрешении конфликтной ситуации на Ближнем Востоке, в первую очередь путем решения палестинской проблемы. Тенденция, связанная с предоставлением палестинской проблеме статуса фактора, определяющего суть арабо-израильского конфликта, сохранилась и при Ф. Миттеране.

Вместе с тем симпатии Ф. Миттерана в отношении Израиля не давали палестинцам возможность надеяться на то, что произойдет скорое изменение ближневосточной политики Франции в их пользу. Более того, наметившийся во внешнеполитическом курсе Франции на Ближнем Востоке в первый год нахождения французских социалистов у власти произраильский крен привел даже к некоторой трансформации позиции Пятой республики в отношении палестинской проблемы. Она стала более сдержанной, по крайней мере в первый год после прихода к власти французских социалистов, когда во главу угла политики Франции на Ближнем Востоке была поставлена задача восстановления связей с Израилем[123]. Но уже к концу 1981 г. (и особенно начиная с 1982-1984 гг.) палестинская проблема оказалась в центре внимания у руководства Франции, которое стало проявлять к ней интерес, гораздо больший, чем прежде.

В первую очередь это было продиктовано соображениями конъюнктурного плана, поскольку явный крен во внешнеполитическом курсе Франции на Ближнем Востоке в сторону Израиля был чреват для нее осложнением отношений с арабскими

странами, которые в экономическом плане были очень важны для Франции. Выразителем этих взглядов являлся министр внешних сношений Франции (в 1981-1984 гг.) К. Шейсон, также член ФСП.

Кроме того, это объяснялось тем, что ФСП стремилась реализовать на практике свои идеологические установки в области внешней политики. Так, в программе «Социалистический проект для Франции 80-х годов» ФСП заявила о поддержке национально-освободительных движений[124]. Интересны в связи с этим и высказывания Ф. Миттерана. На одной из своих пресс- конференций в качестве президента Республики он заявил: «В Латинской Америке, Африке и в других местах в результате эксплуатации и тоталитаризма рождаются мятежи, революции, освободительные движения, которые, к сожалению, становятся затем разменной монетой в конфликтах между Востоком и Западом. Законные чаяния всегда, в конце концов, прорываются и тем более бурно, чем дольше они сдерживаются»[125].

В результате, находясь у власти, французские социалисты в более определенной форме высказались за решение палестинской проблемы, что ранее не было свойственно официальному Парижу.

К концу 1981 г. миттерановская Франция признала ограниченный характер Кэмп-Дэвида, т.к. в нем не упоминалась палестинская проблема. Тогда же был поддержан и так называемый «план Фахда», который предполагал создание независимого Палестинского государства. Наконец, был установлен диалог с представителями ООП. Начиная с 1982-1984 гг., французские социалисты сделали еще ряд шагов в сторону ООП, например, во время войны в Ливане (1982 г.). В 1984 г. Франция поддержала СССР и его идею о созыве конференции по Ближнему Востоку с участием всех заинтересованных сторон, в том числе представителей ООП. Затем Франция поддержала иордано-палестинское соглашение от 11 февраля 1985 г. К концу же 1980-х

годов Франция, оказывая поддержку ООП, и вовсе сблизилась с ней, примером чего стал первый официальный визит главы ООП Я. Арафата во Францию, состоявшийся в мае 1989 г.

Эти факты свидетельствовали о том, что миттерановское большинство ФСП, из которого, главным образом, и состояло руководство Франции, все больше и больше склонялось к «сбалансированности» в отношениях и с государством Израиль и с арабскими странами, палестинцами.

С другой стороны, еще одной чертой, характерной для позиции французских социалистов в отношении арабо-израильского конфликта в 1980-е годы, являлось то, что внутри ФСП тогда имелись существенные разногласия в подходах к проблемам Ближнего Востока. Возникшие еще до 1981 г. они после перехода ФСП из оппозиции к управлению страной преодолены не были. Выразителями этих разногласий выступали представители левого и правого крыла в ФСП.

Левое крыло ФСП (течение Ж.-П. Шевенемана) было настроено в целом проарабски: Ж.-П. Шевенеман отстаивал идею о том, что в первую очередь значение для Франции имеет арабский мир.

Для Ж.-П. Шевенемана арабский мир - это составляющая часть Средиземноморского региона, к которому относится и Франция. Рассматривая Средиземноморье с точки зрения его стратегической важности для Франции, Ж.-П. Шевенеман разработал концепцию так называемого «географического компромисса». Суть ее заключалась в том, что Франция и страны Средиземноморья составляют особую группу государств, обладающих специфическими интересами. Кроме того, они занимают очень важное (в стратегическом смысле), промежуточное положение между двумя блоками - капиталистическим Западом и социалистическим Востоком и между развитым Севером и развивающимся, но все еще отсталым Югом. Вследствие этого Франция, по мнению Ж.-П. Шевенемана, способна создать, ис

пользуя Средиземноморье, «социалистический полюс обороны»,

47

не нарушая при этом равновесие в мире в целом .

В качестве союзников Франции в Средиземноморье Ж.-П. Шевенеман в первую очередь рассматривал арабские страны. В связи с этим он считал, что «Франция не может замкнуться в своей средиземноморской политике.». И далее: «Арабский мир находится у наших дверей. Именно поэтому мы должны проводить политику диалога и тесного сотрудничества со странами южного Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока.»[126], что, по мнению Ж.-П. Шевенемана, должно было привести к превращению Средиземноморья в «озеро мира» [127].

Основываясь на этих идеях, Ж.-П. Шевенеман и его сторонники оценивали арабскую составляющую внешнеполитического курса Франции на Ближнем Востоке как недостаточную. Она, по их мнению, должна была быть более четкой.

Так, не удовлетворяла в полной мере Ж-П. Шевенемана позиция Пятой республики в отношении палестинской проблемы. В ноябре 1988 г. в связи с провозглашением независимого Палестинского государства Ж.-П. Шевенеман подверг критике миттерановское большинство ФСП за отказ идти на максимальное сближение с ООП и «отсутствие», по его словам, арабской политики у Франции в течение последних лет[128].

Правое крыло ФСП (течение М. Рокара), так же как и левое, было настроено в целом проарабски. При этом определяющим для М. Рокара являлся «нефтяной фактор». Рассматривая последний как очень важный с точки зрения экономики Франции, М. Рокар делал шаг в сторону арабских стран и палестинцев[129] . М. Рокар считал, что Палестинское движение сопротивления (ПДС) - это следствие войн, «способствовавших внутренней консолидации Израиля». С палестинцами нельзя не считаться и, кроме того, необходимо признать право арабского народа Палестины на самоопределение. Именно от этого, а также от того, смогут ли палестинцы, создав независимое государство, обеспечить его безопасность, по мнению М. Рокара, и зависело право Израиля на существование в пределах безопасных и признанных границ[130].

Считая, что в основе всех существующих в 1980-е годы конфликтов, в том числе конфликта на Ближнем Востоке, «помимо причин политических, находятся экономические причины», являющиеся «фундаментальными», М. Рокар полагал, что для Франции арабо-израильский конфликт имеет «большее значение, чем для других европейских стран». Ближний Восток это регион, представляющий для Франции интерес во всех смыслах и прежде всего в экономическом[131].

Участие Франции в процессе ближневосточного урегулирования, однако, «ограничено», - считал М. Рокар. «Не стоит питаться иллюзиями относительно нашей роли в организации международной конференции по Ближнему Востоку...»[132]. «Мир на Ближнем Востоке во многом зависит от действий СССР и США... Роль Европы заключается в том, чтобы убеждать в этом две сверхдержавы»[133].

И в 1990-е годы, так же как и в предшествующее десятилетие, плюрализм мнений продолжал оставаться одной из черт, характерных для ФСП: разногласия среди французских социа

листов преодолены не были. Со всей очевидностью это продемонстрировала вспыхнувшая в марте 1991 г. после войны в Персидском заливе дискуссия в парламенте относительно тех возможностей, которыми в перспективе могла бы обладать Франция, участвуя в мирном процессе на Ближнем Востоке. марта 1991 г. с «Правительственной декларацией» в парламенте выступили премьер-министр М. Рокар и министр иностранных дел Р. Дюма (соответственно в Национальном со- брании[134] и Сенате[135]). В ней было обозначено, что в условиях, когда окончилась война в Персидском заливе, задача, вставшая тогда перед международным сообществом, - это урегулирование арабо-израильского конфликта и решение проблемы Ливана. Помимо этого, М. Рокар и Р. Дюма фактически предъявили претензии Франции на участие в зарождавшемся на Ближнем Востоке мирном процессе. Франция, по мнению ее руководства, могла оказать содействие в созыве международной конференции по Ближнему Востоку.

Точку зрения руководства Франции поддержали представители миттерановского большинства ФСП. Они считали, что Франция, благодаря тому, что находилась в составе коалиции сил, сражавшихся против Ирака, оказалась участником «гуманитарной акции» на Ближнем Востоке и вследствие этого имеет полное право на участие в мирном процессе. Об этом, в частности, заявил первый секретарь ФСП П. Моруа[136].

Однако с мнением миттерановского большинства ФСП в 1990-е годы, как и прежде, расходились, в первую очередь,

взгляды Ж.-П. Шевенемана. Катализатором этого стал Кувейтский кризис 1990-1991 гг., когда, в отличие от Ф. Миттерана и поддерживавших его сторонников, Ж.-П. Шевенеман, занимавший тогда пост министра обороны Франции, выступил против участия Франции в войне в Персидском заливе.

Объясняя свою позицию, в августе 1990 г. Ж.-П. Шевене- ман говорил: «Простое равнение на Соединенные Штаты и Израиль ставит под сомнение наши отношения с арабским миром. Прямой путь к конфронтации втягивает нас в игру, в которой мы получим удар. Нам необходимо воздержаться от участия в войне против Ирака, так как наши политические цели не совпадают с целями Соединенных Штатов и Израиля»[137].

В конце 1990 г. во время конгресса ФСП в Ренне возглавляемое Ж.-П. Шевенеманом левое крыло ФСП голосовало против того, чтобы Франция приняла участие в военной операции против Ирака. Это, однако, не изменило планов руководства страны, и поэтому в январе 1991 г. Ж.-П. Шевенеман, протестуя против «антиарабской», по его мнению, французской политики на Ближнем Востоке, ушел в отставку с поста министра обороны Франции.

Итоги Кувейтского кризиса Ж.-П Шевенемана также не впечатлили. Написанная в 1993 г. Ж.-П. Шевенеманом книга по итогам «турне» по Ближнему Востоку, во время которого он побывал в Израиле, в ряде арабских стран (прежде всего в Ираке), на палестинских территориях - в районе Западного берега реки Иордан и в секторе Газы, выявила это со всей очевидностью[138]. Это подтвердило еще одно «турне» по Ближнему Востоку, которое Ж.-П. Шевенеман совершил в 1994 г., после чего на страницах газеты «Монд» появилась его статья «Ирак: Геноцид за нефть?»[139]. Высказанные тогда Ж.-П. Шевенеманом идеи своди

лись, главным образом, к тому, что «кровожадный Запад» и, в первую очередь, США, осуществляя «геноцид» против Ирака, ведут борьбу за нефть. В этих условиях Франция, считал Ж.-П. Шевенеман, должна дистанцироваться от США и вернуть свою политику на Ближнем Востоке в русло контактов с арабскими странами.

И тем не менее, несмотря на критику со стороны Ж.-П. Шевенемана, в 1990-е годы миттерановское большинство ФСП определяло позицию французских социалистов в отношении арабо-израильского конфликта. Основополагающими при этом являлись прежде всего идеи Ф. Миттерана, суть которых оставалась прежней: «сбалансированность»[140].

В условиях же растущей в 1990-е годы на Ближнем Востоке активности США, в позиции ФСП в отношении арабо-израильского конфликта в своем окончательном виде утвердился и глобальный подход. Давая в 1994 г. интервью газете «Фигаро», Ф. Миттеран заявил, что международные конфликты необходимо решать, используя исключительно механизм Организации Объединенных Наций[141].

Точку зрения Ф. Миттерана поддерживал его ближайший в 1990-е годы соратник по ФСП и его фактический наследник Л. Жоспен. После Кувейтского кризиса 1990-1991 гг. «Франция - не великая держава. Это средняя страна с мировым назначением», - считал Л. Жоспен и вследствие этого предлагал внести изменения во внешнюю политику Франции в целом и на Ближ

нем Востоке в частности, а именно - сделать акцент на сотрудничество в рамках Европейского сообщества[142].

В 1991 г. Ф. Миттеран и миттерановское большинство ФСП, однако, поддержали созыв международной конференции по Ближнему Востоку, даже несмотря на то, что к тому моменту Франция и Европа были фактически исключены из процесса ближневосточного урегулирования[143]. С восторгом были ими встречены и сентябрьские события 1993 г., которые расценивались как «исторические», поскольку представляли «значительный шаг вперед на пути к миру на Ближнем Востоке»[144].

Тем не менее французские социалисты сохраняли надежду на то, что Франция все-таки примет участие в мирном процессе на Ближнем Востоке, и поэтому не оставляли без внимания вопросы, связанные с урегулированием арабо-израильского конфликта, тем более что происходившие тогда в регионе события только усиливали интерес ФСП.

И в 1995 г., когда во Франции должны были состояться очередные президентские выборы, проблемы Ближнего Востока в действительности находились далеко не на последнем месте среди тем, которые обсуждались во французском обществе. Тогда Л. Жоспен, являясь кандидатом на пост президента Республики от ФСП, неоднократно весной того же года, выражая в своем лице позицию Ф. Миттерана и миттерановского большинства ФСП, высказывался по проблемам Ближнего Востока.

В предвыборной программе Л. Жоспена (7 марта 1995 г.) утверждалось, что «Франция продолжит поддерживать мирный процесс между Израилем, арабскими странами и палестинцами». Предполагалось, что Франция будет действовать на Ближнем Востоке под эгидой ООН, с помощью такого механизма, как посредничество, а также используя гуманитарные

67

акции .

апреля 1995 г. появилась более подробная программа внешнеполитического курса Франции. В ней Л. Жоспен заявил, что «Франция будет выступать за усиление своего представительства., содействовать успеху мирного процесса... и с участием ЕС[145] всячески способствовать тому, чтобы на Ближнем Востоке появилась зона процветания и совместного развития, обращая, при этом, свое особое внимание на Ливан»[146].

Все это свидетельствовало о том, что «сбалансированность» вновь, как и прежде, выступала в качестве основополагающего принципа, вокруг которого строилась позиция ФСП в отношении арабо-израильского конфликта. С другой стороны, на фоне растущей активности США на Ближнем Востоке французские социалисты все больше и больше склонялись к мысли принять глобальный подход как основу для решения проблем Ближнего Востока. В его рамках ООН и Европейское сообщество превращались в механизм, с помощью которого Франция предполагала усилить свое присутствие в регионе, что в условиях все еще продолжающегося процесса формирования «нового мирового порядка» для Франции и ее руководства из числа социалистов являлось актуальным.

Таким образом, роль ФСП в разработке и особенно в осуществлении официального курса Франции на Ближнем Востоке была очевидна. Это объяснялось, в первую очередь, тем, что французские социалисты, оказавшись у власти в стране, получили возможность на практике реализовать свою программу внешней политики.

Новый этап в политике Франции в этом регионе был связан именно с приходом к власти в 1981 г. социалистов во главе с Ф. Миттераном. Восприняв линию предыдущего правительства на сохранение баланса в отношениях с обеими сторонами, конфликтующими на Ближнем Востоке, новое руководство Франции трансформировало свою позицию в сторону еще большей, чем прежде, «сбалансированности» политики в регионе. В 19821984 гг. сформировался так называемый «сбалансированный курс», который предполагал со стороны Франции поддержание контактов с государством Израиль и арабскими странами, палестинцами, а также принятие во внимание их требований. Во многом этому способствовали концептуальные основы ФСП и фактор личности Франсуа Миттерана, которого полностью поддерживало миттерановское большинство в ФСП (оно в наибольшей мере оказало влияние на разработку и осуществление официального курса Франции на Ближнем Востоке).

Стремление к «сбалансированности» во взглядах представителей ФСП не поколебали даже два существенных момента: во-первых, разногласия, имевшие место среди французских социалистов в подходе к проблемам Ближнего Востока, которые выражали представители левого и правого крыла в ФСП. Во- вторых, в период президентства Ф. Миттерана дважды (в 1981 г. и в конце 1980-х - начале 1990-х гг.) в действительности произошла трансформация доктрины внешней политики ФСП. «Сбалансированность» в итоге возобладала во взглядах представителей правящей Французской социалистической партии (ФСП).

Вместе с тем, учитывая, что у руля Французского государства находилась ФСП, роль других ведущих политических партий Франции в разработке и осуществлении официального курса на Ближнем Востоке в действительности являлась минимальной. Вследствие этого критически настроенная по отношению к французским социалистам часть политического пространства страны действовала на ином уровне.

Представители правой оппозиции и их взгляды на политику Франции на Ближнем Востоке

Объединение в поддержку республики (ОПР), как и ФСП, имело большой идейно-теоретический потенциал в области внешней политики[147]. ОПР, образованное еще в 1976 г., в течение 1995 гг. фактически возглавляло правую оппозицию во Франции.

В 1977 г. появилась программа ОПР «Предложения для Франции». В ней констатировалась значимость для Франции нефтедобывающих стран, прежде всего арабских. Вследствие этого указывалось на необходимость развивать максимально широкое сотрудничество с ними.

Несмотря на это, позиция в отношении конфликта на Ближнем Востоке, которая была определена в программе ОПР, учитывала интересы обеих конфликтующих сторон: как Израиля, так и арабских стран, палестинцев. Среди принципов, которые, по мнению голлистов, должны были лечь в основу процесса ближневосточного урегулирования, находились: право Израиля на существование в пределах безопасных и признанных границ, а также право палестинцев «на родину». В целом же декларировалось право всех «наций» Ближнего Востока «жить в мире». Их реализация, по мнению голлистов, зависела от того, произойдет ли взаимное признание государства Израиль и палестинцев. При этом Франция может (и должна) сыграть решающую роль в процессе ближневосточного урегулирования[148].

В 1980-е годы позиция ОПР в арабо-израильском конфликте строилась, как и раньше, на основе голлистских принципов. Однако среди голлистов тогда существовали фракции, ко

торые, применительно к возможностям Франции на Ближнем Востоке, выступали с различных позиций.

Наиболее последовательными защитниками наследия Ш. де Голля являлись представители ортодоксального крыла ОПР. Из известных голлистов к этому течению можно отнести М. Дебре и М. Кув де Мюрвиля. В их представлении, арабский мир имел существенную значимость для Франции. Вследствие этого они выступали за то, чтобы Франция развивала привилегированные отношения со странами Ближнего Востока.

С другой стороны, «Франция не должна оставлять без внимания крупные гуманитарные, политические и экономические проблемы, волнующие нации мира. Позиция Франции заключается в том, чтобы предлагать какие-либо решения», - писал М. Дебре в книге «Голлизм» [149].

Проблемы Ближнего Востока, по мнению М. Дебре, должны быть решены на основе принципов, сформулированных Ш. де Голлем в 1967 г. И Франции отводилась в этом активная роль. «Для сохранения мира в районе Средиземноморья, включая прибрежную часть Ближнего Востока, необходимо, чтобы независимость находящихся здесь стран была гарантирована исключительно прибрежными государствами»[150].

М. Кув де Мюрвиль был согласен с этим мнением. Он считал, что «Франция должна сохранить свое традиционное, со времен Ш. де Голля, влияние на Ближнем Востоке»[151].

Для реализации этой цели внешняя политика Франции, как считали представители ортодоксального крыла ОПР, должна носить независимый характер. На Ближнем Востоке это позволяло, по мнению «ортодоксов», с одной стороны, отмежеваться от политики США, а с другой - выступить в качестве «беспристрастного арбитра» и внести тем самым свой вклад в процесс ближневосточного урегулирования[152].

Вместе с тем, несмотря на определенные разногласия внутри ОПР, большинство его членов все-таки склонялось к традиционным принципам внешней политики Франции, сформулированным еще Ш. де Голлем. Об этом, в частности, свидетельствовали взгляды лидера ОПР Ж. Ширака, который выражал, как правило, мнение большинства.

Для Ж. Ширака «географически, исторически, культурно арабский мир от Атлантики до Персидского залива и Турции является стратегическим союзником Франции, способным придать динамизм ее экономике, участвовать в развитии оборонительного потенциала Пятой республики и помогать в сохранении великой французской культуры»[153]. Подчеркивал Ж. Ширак и значимость для Франции арабских стран на Ближнем Вос-

77

токе .

Тем не менее позиция Ж. Ширака в арабо-израильском конфликте, так же как и позиция ОПР в целом, являлась сбалансированной: она учитывала интересы обеих конфликтующих в регионе сторон. Израиль, по мнению Ж. Ширака, должен иметь право на существование в пределах безопасных и признанных границ, а палестинская проблема рассматривалась им как удовлетворение прав арабского народа Палестины[154].

Говоря же о роли Франции на мировой арене, Ж. Ширак делал упор на то, что она является одним из постоянных членов Совета Безопасности ООН, т.е. находится в числе пяти великих держав. Именно они, в представлении Ж. Ширака, несут «особую ответственность» в деле поддержания мира на Земле. Отсюда устойчивое мнение о том, что Франция должна сама возлагать на себя «международные обязанности» и тем самым вступать в процесс урегулирования конфликтов[155]. Поэтому Ж. Ширак настаивал на том, что Франция должна проводить активную политику в мире в целом и в его отдельных регионах, в том числе на Ближнем Востоке.

В 1980-е годы основополагающим для Ж. Ширака оставалась, однако, его оппозиционность по отношению к находящимся тогда у власти в стране социалистам. Поэтому практически сразу же после того, как Ф. Миттеран, являясь кандидатом на пост президента Республики, одержал победу на президентских выборах 1981 г., Ж. Ширак стал подвергать внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке критике.

В 1982 г. Ж. Ширак проявил сдержанность в отношении предстоявшего тогда официального визита президента Франции в Израиль. Ж. Ширак заявил, что он приветствовал бы это мероприятие в том случае, если бы оно содержало инициативу, позволяющую сделать шаг к миру. «Если же, напротив, речь идет о вояже, который ничего не даст, если у нас нет ни возможностей, ни средств повлиять на ход событий, то возникает вопрос о своевременности этого вояжа после аннексии Израилем Голанских высот, т.е. акта, противоречащего морали и международному праву, который мы таким образом покрываем, что несвойственно Франции. Я вижу в этом скорее жест внутриполитиче-

80

ский, чем внешнеполитический» .

Начавшаяся вскоре война в Ливане (1982 г.) была осуждена ОПР[156], которое, кроме того, подвергло критике шаги руководства Франции в Ливане в 1982-1984 гг.

По мнению Ж. Ширака, политика стран Запада на Ближнем Востоке должна была носить уравновешенный характер, поскольку «любая акция, рассматриваемая как агрессия против арабских государств, способствует приближению взрыва, который способен вызвать появление волны мусульманского фунда- ментализма»[157]. Исходя из этого, Ж. Ширак, хотя и считал, что Франция должна адекватно отвечать на все акты терроризма, подверг критике рейд французских ВВС на Баальбек (17 ноября

г.). По его мнению, эта акция создавала риск ответных действий со стороны террористов, а также была проведена Ф. Миттераном с учетом его целей личного характера: стремление восстановить свой авторитет во Франции[158].

Тогда же Ж. Ширак, считая, что результаты присутствия в Ливане Франции не соответствуют тому вкладу, который она внесла к этому моменту в процесс национального примирения в Ливане, и вовсе задался вопросом: «С какой целью мы находимся в Ливане? И есть ли она вообще?»[159].

Пытаясь дать на него ответ, А. Пейрефит - деятель правого толка, близкий к ОПР, в своей книге «Еще одно усилие, господин президент.» подверг критике политику Франции в Ливане за ее непоследовательность. «Я говорил о непоследовательности. Примеры? Ливан!», - подчеркнул А. Пейрефит, считая, что мораль социалистов «парализовала» Францию в Ливане. «Из-за ее болезненного пацифизма вы посылали войска в Ливан при условии, что они не будут вступать в бои. Наши «солдаты мира» оказались боксерами со связанными за спиной руками. Ваши действия за границей слишком уж часто свидетельствовали о неподвижности, сковывавшей первый шаг. Первый - «правильный» - шаг делали вы. Неподвижность была неподвижностью правительства и большинства, остававшихся пленниками интеллектуальных схем левых»[160].

Таким образом, критика преобладала в тех оценках, которые давало ОПР в отношении внешнеполитического курса

Франции на Ближнем Востоке. Однако, с другой стороны, у ОПР долгое время фактически отсутствовала какая-либо возможность доказать, что, критикуя, оно, тем не менее, может реализовать на практике свой потенциал в области внешней политики.

Только после парламентских выборов (март 1986 г.), когда во Франции возникла уникальная ситуация - период «сосуществования» (1986-1988 гг.), в рамках которого почти все рычаги власти, за исключением разве что поста президента Республики, который продолжал занимать Ф. Миттеран, оказались в руках правой оппозиции и прежде всего ОПР, хотя и при участии Союза за французскую демократию (СФД), правая оппозиция получила для этого шанс.

Еще накануне выборов в Национальное собрание Франции ОПР и СФД опубликовали «Совместную программу управления страной»[161], где было отражено их совместное видение ситуации в области внешней политики. Оно свидетельствовало об их приверженности идеям Ш. де Голля. В частности, говорилось о том, что роль Франции в рамках процесса ближневосточного урегулирования должна быть «более активной», поскольку в настоящий момент Франция «не может ничего предложить» на Ближнем Востоке[162].

Исходя из этого, после того, как в 1986 г. правительство Франции возглавил Ж. Ширак, премьер-министр заметно активизировал свою деятельность в области внешней политики. Это, в свою очередь, позволило ОПР в целом реализовать на практике ряд положений своего подхода к арабо-израильскому конфликту.

Внешне между президентом Республики и премьер-министром в период «сосуществования» все происходило благопристойно. Регулярно встречаясь, они обсуждали наедине позицию Франции по кардинальным вопросам мировой политики, в том числе ситуацию на Ближнем Востоке. Однако уже фактически в

ходе первого года «сосуществования» между ними выявились некоторые расхождения в области внешней политики. В итоге в официальных внешнеполитических установках обнаружились определенные коррективы, а также несколько изменилась их тональность. Вследствие этого можно с уверенностью сказать, что в 1986-1988 гг. произошла некоторая, хотя и не очень значительная, трансформация в области внешней политики Франции как в целом, так и на Ближнем Востоке.

Перемены заключались, в первую очередь, в том, что внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке утратил явную идеологическую окраску, приданную ему после 1981 г. социалистами. Использовавшийся ранее «морализм» был отложен в сторону, и в результате верх при осуществлении курса в регионе взяли соображения прагматического порядка.

Еще более конкретное звучание, чем это имело место ранее, в позиции Франции в арабо-израильском конфликте приобрела «сбалансированность», которая, в конечном счете, даже выразилась в умеренность Франции по отношению к обеим конфликтующим в регионе сторонам.

Сохраняя контакты с государством Израиль, Франция одновременно активизировала сотрудничество с «умеренными» арабскими странами. «Мы не должны допустить дестабилизацию режимов арабских государств, которые ориентируются на нас», - отмечал в связи с этим Ж. Ширак[163]. Кроме того, национально-освободительные движения отныне не могли рассчитывать на моральную и тем более материальную поддержку Франции, в результате чего сдержанность к ООП стала преобладающей.

Президент Республики, несмотря на активность премьер- министра, сохранял свои прерогативы во внешнеполитической сфере, и Франция, отмечали французские СМИ, говорила «одним голосом», но «двумя устами». С другой стороны, в период «сосуществования» имелись такие вопросы, решение которых Ф. Миттеран всегда охотно уступал Ж. Шираку. Проблемы тер

роризма и связанная с ней проблема французских заложников, захваченных в Ливане, относясь именно к таким вопросам, в 1986-1988 гг. находились под «эксклюзивным» контролем Ж.Ширака. Как представляется, все это было не ошибкой, а составляло, в сущности, рассчитанный политический риск. Президент Республики позволил премьер-министру выйти вперед там, где опасность поражения была существенной.

С 1988 г., когда власть во Франции вновь была полностью сосредоточена в руках социалистов, политика на Ближнем Востоке вернулась в прежнее, существовавшее до «сосуществования», русло. Для взглядов представителей ОПР опять стала характерна оппозиционность.

Так, в 1989 г. ОПР, солидаризовавшись с СФД, выступило против официального визита во Францию главы ООП Я. Арафата. Правая оппозиция продолжала недоверчиво относиться к ООП, и поэтому поездка Я. Арафата в Париж была расценена как фактор, который был способен заблокировать процесс ближневосточного урегулирования, поскольку «ключ» к миру на Ближнем Востоке находится не у ООП. «Для того чтобы дело продвинулось вперед, - отмечал Ж. Ширак, - лучше оказать давление на И. Шамира, а не ставить его в тупик»[164].

Как и раньше, эмоции у правой оппозиции вызывала политика Франции в Ливане. В апреле и августе 1989 г. ОПР, опять солидаризуясь с СФД, подвергло руководство Франции критике, считая, что оно «бросило Ливан на произвол судьбы»[165]. По их мнению, Франция должна была оказать поддержку общине христиан-маронитов Ливана.

Критикуя по большей части шаги, которые французские социалисты предпринимали на Ближнем Востоке, ОПР, однако, иногда оказывала поддержку руководству Франции, но только лишь в том случае, если эти шаги, с точки зрения голлистов, являлись «правильными», т.е. отражали их видение ситуации в регионе.

Так, например, во время Кувейтского кризиса 1990-1991 гг. ОПР, расценив позицию Франции в духе голлистских идей, поддержало внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке. Голлисты считали, что участие Франции в составе коалиции сил, сражавшихся против Ирака, после окончания войны в Персидском заливе обеспечит для нее также и участие в мирном процессе.

Тем не менее вскоре ОПР опять возвратилось к критике. Поводом для ее возобновления стали события в Ливане в октябре 1990 г. Тогда Ж. Ширак указал на «пассивность» Франции в регионе. Он считал, что Франция должна была действовать активнее: обратиться в ООН и затем, используя механизм Совета Безопасности ООН, осудить действия Сирии, способствуя принятию резолюции, предусматривающей вывод с территории Ливана всех иностранных войск[166]. Тогда же, пытаясь привлечь внимание французской общественности к проблеме Ливана, члены ОПР из числа ее руководства (Ж. Тюбон и др.) приняли участие в демонстрации протеста против действий Сирии в Ли-

92

ване .

Еще большее усиление критики в адрес французских социалистов со стороны ОПР произошло после окончания войны в Персидском заливе. Как заявляли Ж. Ширак и его ближайшие соратники (А. Жюппе и др.), теперь, когда «на повестку дня встал вопрос о мире на Ближнем Востоке», силы антииракской коалиции должны «добиваться мира», и Франция, выдвигая инициативы, может сыграть на этом этапе «очень важную

93

роль» .

Действия руководства Франции на международной арене, осуществляемые им после того, как Кувейтский кризис был разрешен, не удовлетворяли ОПР. Оно расценивало их как «пассивные». Негатив вызывала и растущая активность США на

Ближнем Востоке. Вследствие этого критика в адрес французских социалистов усиливалась.

Так, например, Э. Балладюр[167], так же как и остальные гол- листы, оставался полностью убежден в том, что «одна из фундаментальных основ» внешней политики Франции - ее независимый характер[168]. Он считал, что Кувейтский кризис «совершенно отчетливо показал, что Европа и Франция не располагают ни достаточными военными средствами, ни организацией, которые позволяют оказывать воздействие на события и быстро принимать решения»[169]. Поэтому Э. Балладюр полагал, что Европа должна объединять свои усилия, в том числе в процессе ближневосточного урегулирования[170]. Именно Европейское сообщество, в представлении ОПР, являло собой механизм, с помощью которого Франция сможет усилить свое присутствие на Ближнем Востоке.

Во время развернувшихся в Национальном собрании и Сенате Франции парламентских дебатов вокруг ситуации на Ближнем Востоке (март 1991 г.), когда ОПР констатировало, что теперь воздействие на нее могут оказать только США, между тем как Франция «ограничена в своих предложениях»[171], эта

99

мысль получила подтверждение .

Вследствие этого Ж. Ширак, считая, что международная конференция по Ближнему Востоку, созыв которой проталкивали США, «не сможет найти чудесные лекарства для исцеления», предложил другой вариант: созвать «региональную кон- ференцию»[172]. Как полагал Ж. Ширак, в ней должны были принять участие Израиль и арабские страны, палестинцы, однако под эгидой пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, а Франция, учитывая ее связи с обеими конфликтующими сторонами, может этому содействовать[173]. Однако эта идея, возникшая тогда во многом потому, что растущая активность США на Ближнем Востоке вызывала у ОПР ощущения, что интересы Франции в регионе были ущемлены, так и не получила признания у руководства страны.

Поэтому, когда в конце октября - начале ноября 1991 г. в Мадриде состоялась международная конференция по Ближнему Востоку, это событие, по мнению Ж. Ширака, зафиксировало «очень серьезное дипломатическое поражение Франции, исключившее ее из мирного процесса». Его причину Ж. Ширак видел в том, что Франция, отказавшись от предложенной им идеи региональной конференции, проявила свою «безответственность»,

«цепляясь за мысль о необходимости международной конфе-

102

ренции» .

В свою очередь, в коммюнике, которое блок «Союз за Францию» (ОПР и СФД) опубликовал в день открытия Мадридского форума, утверждалось, что «маргинализация», о которой заявили ОПР и СФД, стала следствием того, что «в то время как проблемы Ближнего Востока все сильнее затрагивают наши интересы», во внешнеполитическом курсе Франции утвердился консерватизм ФСП[174].

Возникшее в начале 1992 г. так называемое «дело Ж. Ха- баша», благодаря которому ОПР получило еще одну возможность для критики руководства Франции, только еще больше укрепило эту точку зрения.

Тогда ОПР совместно с СФД развили очень активную деятельность. Согласно официальной позиции ОПР «дело Ж. Хабаша» свидетельствовало о кризисе власти государства во Франции и, кроме того, полностью дискредитировало французскую дипломатию в деле урегулирования конфликта на Ближнем Востоке. Об этом, в частности, заявил А. Жюппе[175]. Э. Бал- ладюр же и вовсе поставил вопрос о доверии правительству, а Ж.Ширак объявил, что «в сложившихся условиях» возникла необходимость получить от премьер-министра Э. Крессон ответ[176].

Чрезвычайная сессия парламента Франции, во время которой обсуждалось «дело Ж. Хабаша», состоялась 7 февраля 1992 г. и проходила в условиях все более нарастающей критики со стороны правой оппозиции. И хотя ранее президент Республики заявил, что «инцидент исчерпан, а «дело Ж. Хабаша» закрыто»[177], а ФСП, защищаясь от острых нападок со стороны правой оппозиции (ОПР и СФД, а также НФ), признала, что руководство Франции допустило «промах»[178], тем не менее ОПР не упускало повода призвать к ответственности всех причастных к этому лиц: и президента Республики Ф. Миттерана, и

премьер-министра Э. Крессон, и министров правительства (МИД Р. Дюма и МВД Ф. Маршан). Так, выступая перед депутатами Национального собрания Франции, Ж. Ширак заявил, что «дело Ж. Хабаша» свидетельствует о кризисе власти Французского государства, глава которого Ф. Миттеран - «глава кла- 108

на» .

В конечном счете «дело Ж. Хабаша»[179], которое трансформировалось в политический процесс, инспирированный правой оппозицией, прежде всего ОПР (при поддержке СФД), стало одним из многочисленных примеров того, как в условиях, когда во Франции приближались те или иные выборы (в течение 19931995 гг. намечалась их целая серия), проблемы внешнеполитического свойства фактически превращались в еще одну, дополнительную тему для критики, звучавшей со стороны правой оппозиции в адрес руководства страны.

Систематически критикуя внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке, ОПР, однако, приветствовало достигнутые в рамках процесса ближневосточного урегулирования успехи.

Так, сентябрьские события 1993 г. ОПР расценило как его «решающий этап», но тем не менее вновь подвергло критике руководство Франции. А. Жюппе, находясь тогда на посту министра иностранных дел Франции в правительстве Э. Балла- дюра, в интервью газете «Монд» заявил, что в момент, когда мирный процесс на Ближнем Востоке актуализируется, Франция находится за его пределами, т.к. имеет место «маргинализация». Фактически был сделан упрек в адрес французских социалистов: «замечательной идея международной конференции не была. Мы предлагали Франции искать свое представительство на Ближнем Востоке посредством многочисленных двусторонних контактов. Однако нас не слушали»[180]. В этих условиях, как считал

А.              Жюппе, Франция должна усиливать свое присутствие на Ближнем Востоке в экономическом, но прежде всего в политическом плане[181].

И действительно, в период «второго сосуществования» (1993-1995 гг.) ОПР, используя тот факт, что французский МИД возглавлял А. Жюппе, предприняло попытку внести изменения во внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке.

Тогда был сделан акцент на политическую составляющую ближневосточной политики Франции, вследствие чего укрепились сотрудничество с Израилем, контакты с арабскими странами и ООП. Усилилась также и экономическая составляющая политики в регионе. При этом в рамках обоих векторов политики на Ближнем Востоке Франция все чаще стала обращать внимание в сторону единой Европы, стараясь использовать ее возможности для реализации собственных целей.

Об этом, например, говорил А. Жюппе, выступая в начале 1995 г. на страницах известного во Франции журнала «Политик этранжер». Обрисовывая перспективы для Франции на Ближнем Востоке, он заявил: «На Ближнем Востоке. Франция и Европейский союз не должны довольствоваться ролью второго плана, которая ограничивается экономической помощью. Мы должны действовать, как и генерал де Голль, который определял политические принципы, навязывая их всем, - я думаю, в частности, о прямом диалоге между Израилем и палестинцами, с которым мы потерпели неудачу в последнее время. Франция

желает содействовать в деле достижения успеха мирного процесса на Ближнем Востоке»[182].

На это же обстоятельство указывал и Ж. Ширак, который в 1995 г., принимая участие в кампании по выборам президента Франции, уделял внешней политике все большее и большее внимание.

В представленной 16 марта 1995 г. программе Ж. Ширака в области внешней политики Франции, куда включались также положения, касающиеся проблем Ближнего Востока, была поставлена задача: активизировать деятельность Франции в этом регионе[183]. С другой стороны, сохраняя верность принципу, который предполагал взаимоприемлемый для обеих конфликтующих сторон компромисс, Ж. Ширак считал, что последний может быть достигнут только с помощью международного сообщества. В качестве инструмента для этого предлагался прежде всего механизм ООН и ее ведущих институтов - Совета Безопасности ООН и Генеральной Ассамблеи ООН, а помимо этого механизм Европы[184]. Все это свидетельствовало о том, что голлистские принципы сохранились в качестве основополагающих для ОПР, подход которого к арабо-израильскому конфликту строился в первую очередь исходя из них.

Таким образом, за годы нахождения правых сил Франции в оппозиции позиция ОПР в отношении арабо-израильского конфликта в целом не претерпела каких-либо существенных изменений. Построенная на основе принципов, разработанных еще во времена Ш. де Голля, она характеризовалась прежде всего тем, что внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке, как правило, подвергался критике.

Считая, что он не соответствует голлистским принципам, ОПР предлагало вернуть внешнюю политику Франции и ее осуществление на Ближнем Востоке в русло двух главных, основных идей голлизма, а именно: идеи «национальной незави

симости» и идеи «величия» Франции. Руководство Франции, однако, не очень сильно прислушивалось к критическим замечаниям со стороны голлистов, пытавшихся защитить наследие Ш. де Голля, и поэтому их роль в разработке и осуществлении официального курса Франции на Ближнем Востоке на протяжении практически всего периода президентства Ф. Миттерана являлась минимальной.

С другой стороны, в 1986-1988 гг. и 1993-1995 гг. ОПР попыталось уже самостоятельно изменить французскую политику в регионе, для чего использовало особенности периодов первого и второго «сосуществования». И если в 1980-е годы это, пусть и частично, удалось, то впоследствии, в условиях формирования «нового мирового порядка», было проблематично.

Исходя из этого, голлистские принципы в области внешней политики становились для последователей Ш. де Голля как никогда актуальными. В результате именно они фактически и составили основу для внешнеполитического курса Франции на Ближнем Востоке в дальнейшем, т.е. после того, как в мае 1 995 г. Ж. Ширак одержал победу на состоявшихся выборах президента Франции и занял пост президента Республики.

Правую оппозицию во Франции, кроме ОПР, представлял также Союз за французскую демократию (СФД). СФД был создан в 1978 г., и его отличала явная идеологическая неоднород-

115

ность .

Позиция СФД в отношении арабо-израильского конфликта сформировалась еще до 1981 г., главным образом в течение 1974-1981 гг., когда политический лидер СФД В. Жискар д’ Эстен занимал пост президента Республики.

Для взглядов В. Жискар д’ Эстена в целом была характерна сбалансированность. Он считал, что решение проблем Ближнего Востока зависит прежде всего от того, будут ли практически реализованы право Израиля на существование в пределах безопасных и признанных границ, а также право палестинского народа на самоопределение[185]. С другой стороны, для позиции СФД, которую он занимал в отношении арабо-израильского конфликта, был свойствен глобальный подход. Руководство СФД во главе с В. Жискар д’ Эстеном выступало за международное сотрудничество на Ближнем Востоке, считая, что только оно может обеспечить результат - «справедливый и длительный мир». Вследствие этого оно без восторга отнеслось к «поэтапному» варианту решения проблем Ближнего Востока, добиваясь участия Франции в процессе ближневосточного урегулирования на основе всеобщих переговоров[186].

Как два основополагающих принципа, на основе которых строилась позиция СФД в отношении арабо-израильского конфликта, сбалансированность и глобальный подход сохранились и после 1981 г.

Вместе с тем после 1981 г., когда В. Жискар д’ Эстен перешел в оппозицию, он стал подвергать критике внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке. В. Жискар д’ Эстен критиковал Ф. Миттерана за его непоследовательность, за то, что он проводит политику вразрез со своими обещаниями, данными еще до 1981 г. «Мы увидели, как те, кто яростно изобличал наше заявление (Венецианскую декларацию. - Д.К.), постепенно меняют свои позиции, а затем начинают повторять его слово в слово и, в конце концов, отважившись на риск, идут

дальше, выходя за очерченные этим заявлением пределы», - говорил В. Жискар д’ Эстен[187].

Критика звучала и со стороны Р. Барра - одного из теоретиков СФД, который разделял внешнеполитические взгляды В. Жискар д’ Эстена.

«Подлинный мир на Земле зависит также от проблем Ближнего Востока, который остается зоной нестабильности, несет опасность», - считал Р. Барр[188]. Характеризуя арабо-израильский конфликт как одну из «проблем нашего времени», он полагал, что она актуальна и для Европы, с которой Франция должна сотрудничать в этом регионе как можно активнее. Р. Барр подчеркивал, что он, так же как и В. Жискар д’ Эстен, выступает за глобальный подход. По мнению Р. Барра, «прочный мир может быть основан, только если он будет подкреплен соглашением четырех держав: США, СССР, Великобритании и Франции»[189].

Хотя Р. Барр и утверждал в 1984 г., что не видит «больших изменений в политике Франции на Ближнем Востоке и ее сущности до и после 1981 г.», тем не менее шаги, которые были предприняты на Ближнем Востоке французскими социалистами, он оценивал отрицательно. Р. Барр говорил: «.учитывая сознательный отказ от европейской инициативы, практическое замораживание с 1981 г. политических отношений с СССР, а также некоторые акции французского правительства в Ливане. я могу лишь констатировать, что Франция не располагает больше

необходимой свободой действий для оказания эффективного

121

влияния» .

Выступая за сбалансированность применительно к обеим конфликтующим сторонам, Р. Барр предлагал устанавливать и развивать доверительные отношения со всеми народами Ближнего Востока, ценить Израиль и дружить с ним, а также поддерживать дружбу и развивать сотрудничество с арабскими странами. Одновременно он считал, что невозможно игнорировать палестинскую проблему и ситуацию, существующую на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газы[190].

Франция, по мнению Р. Барра, должна активизировать свои усилия по поиску мира на Ближнем Востоке. В частности, Р. Барр указал на необходимость созыва «международной конференции», в рамках которой будет развиваться диалог между государством Израиль и ООП, для чего также необходимы гарантии пяти великих держав, выступающих в качестве постоянных членов Совета Безопасности ООН[191].

Противоположную, чем Р. Барр, точку зрения имел другой теоретик СФД - М. Понятовский. Если Р. Барр выражал европейские тенденции, то М. Понятовский был представителем тех сил в СФД, которые выступали за сотрудничество с США. Имея антисоветскую направленность своих взглядов, М. Понятовский считал, что сотрудничество с США позволит успешно противостоять СССР, в том числе и на Ближнем Востоке.

Исходя из этих соображений, в 1980-е годы М. Понятов- ский оценивал политику Франции на Ближнем Востоке с критических позиций. По его мнению, руководство Франции во главе с Ф. Миттераном совершило две крупные ошибки, которые, оказав свое негативное влияние на ее внешнеполитический курс в регионе, изменили ситуацию не в пользу французов: Франция, с одной стороны, отвергла сотрудничество с США[192], а с другой - пошла на сближение с арабскими странами, близкими к СССР[193], - полагал М. Понятовский.

Примечательно, однако, и то, что М. Понятовский считал, что наибольшая опасность для Европы проистекает именно от арабов, исламского мира в целом. Поэтому, исходя из этого, он призывал французских социалистов вообще покончить с «тьер- мондизмом»[194]. Как полагал М. Понятовский, «хотя исламское самосознание и сознание арабского мира не идентичны друг другу, они могут взаимодействовать, образуя в итоге взрывную

127

смесь» .

Но, несмотря на наличие определенных разногласий внутри СФД, его представители сходились в одном: в критике внешнеполитического курса Франции на Ближнем Востоке в период президентства Ф. Миттерана. Так, например, в 1982-1984 гг. представители СФД критиковали руководство Франции за то, что оно путем военного вмешательства в дела Ливана способствует эскалации конфликта на Ближнем Востоке.

В.              Жискар д’ Эстен осудил Ф. Миттерана за «санкцию против терроризма», имея в виду рейд французских ВВС на Ба- альбек в ноябре 1983 г. По его мнению, это была попытка Ф. Миттерана использовать события в Ливане в личных целях, для поднятия своего престижа во Франции, но «с риском репрессалий, которые могут дорого обойтись французам»[195]. Этой же точки зрения придерживался и Р. Барр. «Это неприлично, - сказал Р. Барр. - Такое поведение не кажется мне достойным»[196].

Еще один член СФД, Ж. Франсуа-Понсе, отмечал, что, направив самый значительный военный контингент на территорию Ливана, Франция не приняла никакого участия в поисках политического урегулирования. «Французское правительство предоставило США исключительную возможность вести переговоры. Продолжая политически бездействовать, Франция рискует подорвать свой престиж на Ближнем Востоке, завоеванный генералом Ш. де Голлем»[197]. В результате, как полагал Ж. Франсуа-Понсе, Франция оказалась в Ливане в положении державы, фактически плетущейся в хвосте у США. «Париж предпочел стушеваться перед Вашингтоном», и ему в итоге не оставалось ничего иного, кроме как «отстреливаться то с правого, то с левого борта», - заявлял Ж. Франсуа-Понсе в 1984

131

г. .

Оценивая участие Франции в событиях в Ливане в 19821984 гг. с критической точки зрения, СФД сближалось в своих взглядах с ОПР, вследствие чего они вместе получали возможность сформировать общую позицию в отношении арабо-израильского конфликта.

В 1986 г. совместно с ОПР СФД принял участие в разработке «Совместной программы управления страной»[198], компромиссный характер которой проявился прежде всего в том, что в ней нашли свое отражение внешнеполитические идеи обеих политических партий: и ОПР, и СФД[199].

Впоследствии СФД и ОПР, солидаризуясь друг с другом, еще не раз формировали общую позицию в отношении арабоизраильского конфликта, что объяснялось в первую очередь тем, что обе политические партии, главным образом и составлявшие правую оппозицию во Франции, стремились к консолидации усилий перед лицом находящейся у власти ФСП. Оппозиционность по отношению к французским социалистам выступала, таким образом, в качестве связующего звена для СФД и ОПР.

В мае 1989 г. СФД и ОПР выступили категорически против предстоявшего во Францию официального визита главы ООП Я. Арафата[200]. В апреле и августе того же 1989 г. в связи с событиями, происходившими тогда в Ливане, вновь имело место сотрудничество СФД и ОПР, которые поддержали в целом прозападно настроенную часть ливанцев - христианскую общину Ливана во главе с генералом М. Ауном и в итоге, в противовес позиции, которую в отношении проблемы Ливана заняла официальная Франция, отразили свое видение ситуации в регионе.

Больше всего в этом тогда преуспел Ф. Леотар - президент входящей в состав СФД Республиканской партии, который в апреле и августе 1989 г. подверг критике руководство Франции.

Выступая в апреле на страницах газеты «Фигаро», Ф. Лео- тар заявил, что Франция, которая не смогла осудить присутствие Сирии в Ливане, достойна того, чтобы ее политика в отношении Ливана заслужила «презрение». «Франция бросила Ливан на произвол судьбы!», - считал Ф. Леотар[201]. 4, 11, 12 и 19 апреля Республиканская партия и созданная под ее эгидой ассоциация «Свободный Ливан» организовала и провела в Париже у здания посольства Ливана демонстрации в поддержку христиан Ли

вана[202]. В них, помимо Ф. Леотара, приняли участие В. Жискар д’ Эстен, а также другие члены СФД, например Ж. Барро[203]. В дальнейшем в августе, когда ситуация в Ливане вновь обострилась, Ф. Леотар подтвердил ранее занятую им позицию[204].

Продолжая отрицательно расценивать политику Франции в Ливане, спустя год, в октябре 1990 г. представители СФД, и прежде всего Ф. Леотар, вновь подвергли критике руководство страны. Президент Республиканской партии, а также руководство Центра социальных демократов обратились тогда с призывом провести в Париже демонстрацию протеста против фактического установления в Ливане «сирийского порядка». Она состоялась 16 октября 1990 г.[205], а вскоре на страницах «Монд» появилась статья Ж.-Ф. Денью, депутата от СФД в Национальном собрании Франции. В качестве одного из промахов французских социалистов на Ближнем Востоке по-прежнему фигурировал «брошенный Ливан»[206].

Тем не менее во время Кувейтского кризиса 1990-1991 гг. СФД поддержал руководство Франции и его политику на Ближнем Востоке, поскольку считал, что участие в войне в Персидском заливе в дальнейшем предоставит Франции шанс реализовать свои возможности в рамках мирного процесса посредством ее подключения к переговорному процессу на глобальном уровне.

Французские претензии на участие в мирном процессе, зарождавшемся тогда на Ближнем Востоке, были обозначены представителями СФД сразу же после окончания войны в Персидском заливе. На это тогда указали прежде всего В. Жискар д’

Эстен и Ж. Леканюэ, а также Ф. Леотар и руководство Центра социальных демократов во главе с Ж. Барро[207]. Продолжая рассматривать проблемы Ближнего Востока в контексте глобального подхода, они считали, что в условиях все более и более растущей активности США в регионе Европа при самом активном участии Франции должна «взять в свои руки» рычаги, которые были способны контролировать процесс ближневосточного урегулирования.

Активнее всего эту идею тогда развивал В. Жискар д’ Эс- тен. Политический лидер СФД считал, что Европа должна утвердить свое сильное политическое и экономическое представительство на Ближнем Востоке[208]. Как полагал В. Жискар д’ Эс- тен, надо готовить глобальное урегулирование на Ближнем Востоке с участием в этом процессе Европы и Франции[209].

Во время чрезвычайной сессии парламента Франции (19 марта 1991 г.) депутаты Национального собрания от СФД подтвердили эту точку зрения[210]. Однако надежды на то, что Франция будет представлена в мирном процессе на Ближнем Востоке, не оправдались, и представители СФД были разочарованы тем, что в итоге она все-таки была фактически исключена из него. Так, например, в 1991 г. В. Жискар д’ Эстен заявил, что отсутствие Франции на международной конференции по Ближнему Востоку - это факт, «достойный сожаления»[211].

Вследствие этого в дальнейшем СФД не раз использовал момент, чтобы подвергнуть критике руководство Франции, что было зафиксировано, например, в начале 1992 г. в связи с так называемым «делом Ж. Хабаша».

Тогда СФД, солидаризовавшись с ОПР, заявил, что «дело Ж. Хабаша» является свидетельством обострившего кризиса

власти государства во Франции. В. Жискар д’ Эстен, указав на то, что «обветшалость» Французского государства очевидна, считал: «Власть социалистов обречена». «Однако почему же, завещая нашу страну, они оставляют ее нам еще более ослабленной?», - задался вопросом В. Жискар д’ Эстен[212]. В этих условиях, - продолжал В. Жискар д’ Эстен, - во Франции необходимо назначить внеочередные парламентские выборы[213].

Критикуя внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке и в арабо-израильском конфликте за то, что находящиеся у власти французские социалисты своими действиями фактически «маргинализировали» Францию в регионе, СФД вместе с тем предлагал вариант, с помощью которого предполагалось изменить ситуацию.

В частности, в условиях начавшегося на Ближнем Востоке мирного процесса глобальный подход, сохранившийся в позиции СФД в отношении арабо-израильского конфликта, трансформировался в сторону все большего понимания того, что Франции необходимо идти на сотрудничество со странами Европейского сообщества.

При этом СФД учитывал, по крайней мере, два важных обстоятельства, которые в результате сыграли решающую роль в этой трансформации, произошедшей во взглядах представителей СФД в начале 1990-х годов: интеграцию в Европе и растущую активность США на Ближнем Востоке. И то, и другое игнорировать становилось невозможно, и в этих условиях СФД призывал руководство Франции обращать внимание в сторону Европы.

Эту мысль в 1980-е годы, т.е. еще до Кувейтского кризиса, представители СФД высказывали неоднократно. Однако акцент на нее был поставлен только после окончания войны в Персид

ском заливе, когда со всей очевидностью обозначившаяся слабость инициатив Европы перед лицом США, использующих «право силы», вынуждала объединяющуюся тогда Европу укреплять свое сотрудничество.

В итоге европейские тенденции закрепились во взглядах представителей СФД на проблемы Ближнего Востока, став преобладающими. Именно поэтому СФД, а также его руководство, приветствуя все договоренности, достигнутые в 1993-1995 гг. на двусторонней основе между государством Израиль и ООП, в то же время настаивало на том, что необходимо соблюдение принципа, при котором к участию в мирном процессе на Ближнем Востоке была бы допущена единая Европа.

Так, например, взаимное признание государства Израиль и ООП, состоявшееся 9 сентября 1993 г., по мнению руководства СФД, представляло собой «победу». Однако она должна «активизировать деятельность международного сообщества в деле разрешения конфликтов, а также превратиться в стимулятор новой динамики мира»[214]. В свою очередь, политический лидер СФД В. Жискар д’ Эстен заявил, что «наше одобрение не должно долго сопровождаться многословным одобрением». Обращая свое внимание в сторону Европы, по его мнению, необходимо было как можно скорее переходить к практическим шагам. В рамках Европейского сообщества Франция должна экономически помочь практической реализации переговорного процесса на Ближнем Востоке[215].

В 1994 г., выступая на страницах газеты «Монд», Ж.-Ф. Денью, депутат Национального собрания Франции от СФД, заявил: Франция, чтобы «держать свой ранг», должна усилить свою роль и для этого «необходимо подключать механизм Ев- ропы»[216].

Эта точка зрения была подтверждена в 1995 г. В. Жискар д’ Эстеном. Являясь кандидатом на пост президента Республики, он предложил Франции как можно чаще подключаться к

инициативам Европы. «Без единой Европы наш континент никогда не сможет найти мир. Без нее и Франция не сможет ни защитить свои ценности и свой стиль жизни, ни, наконец, найти свое место в современном мире», - считал В. Жискар д’ Эстен[217].

Стремление рассматривать процесс ближневосточного урегулирования с позиций глобальности в итоге превратилось в особенность позиции, которую СФД занимал в отношении арабо-израильского конфликта. И именно в этом контексте, как правило, звучала критика со стороны СФД в адрес находившихся у власти французских социалистов.

Национальный фронт (НФ) официально возник еще в 1972 г. Однако только в середине 1980-х годов НФ и его политический лидер Ж.-М. Ле Пен приобрели наибольшую «популярность» во Франции. Тогда же сформировалась позиция НФ в отношении арабо-израильского конфликта, которая в целом носила противоречивый характер.

Во многом это объяснялось тем, что общая идеологическая концепция НФ, которая была построена на основе экстремистских взглядов в отношении различных сфер общества и была перенесена на его внешнеполитическую область, не всегда реализовывалась на практике. В частности, это подтверждается тем, что, оценивая отношение НФ к обеим конфликтующим на Ближнем Востоке сторонам - государству Израиль и арабским странам, палестинцам, можно проследить непоследовательность французских крайне правых, противоречивость их взглядов с общей идеологической концепцией НФ.

Дело в том, что народы, представляющие конфликтующие стороны, т.е. евреи (государство Израиль) и арабы (арабские страны, палестинцы), в рамках идеологии НФ в целом получали негативную оценку.

Со стороны крайне правых неоднократно имел место призыв к борьбе против засилья во Франции как евреев, так и арабов, что, в первую очередь, проистекало из идеи НФ о необходимости «спасения» французской нации от «инородных этниче

ских элементов». Как заявляли лепеновцы, нельзя допустить исчезновения французского народа как самобытной нации и европейской цивилизации, частью которой является Франция[218].

Нетерпимость крайне правых к евреям и к арабам, однако, объяснялась не только тем, что националистический характер идеологии НФ являлся одной из ее особенностей, но и целым рядом других обстоятельств. При этом аргументы, которые выдвигали лепеновцы, когда они критически отзывались о евреях и арабах, были различными.

Что касается евреев, то негативное отношение к ним со стороны НФ строилось исходя из того, что еврейский народ, разбросанный по воле случая по всему миру, является носителем космополитизма. Космополитизм же стоит в одном ряду «с величайшими утопиями нашего столетия» - коммунизмом и фашизмом - и с ним нужно беспощадно бороться, поскольку это «самая серьезная угроза, нависшая над будущим Франции»[219].

В качестве фактора, который определял отношение НФ к арабам, выступала иммиграция. Рассматривая роль стран «Третьего мира» в современных международных отношениях, крайне правые считали, что страны Азии и Африки - это районы, демографическая ситуация в которых «просто не может не вызвать настоящую социальную бурю, настоящие мучения и практически необратимые потоки иммигрантов, следующие в те районы, где есть свободное пространство для тех, кому не хватает места у себя на родине», т.е. в Европу, которая в конце XX века оказалась перед угрозой массового наплыва иммигрантов

из стран «Третьего мира» и в первую очередь из арабских стран[220].

Таким образом, НФ, акцентируя в своих программных документах внимание на том, что в 1980-е годы во Франции обострилась проблема национальной идентичности, критически относился и к евреям, и к арабам. Но вместе с тем негативное отношение к ним со стороны крайне правых, когда речь шла о государстве Израиль и арабских странах, палестинцах как об участниках конфликта на Ближнем Востоке, затухало, и в рамках внешнеполитической составляющей общей идеологической концепции НФ отношение к обеим конфликтующим сторонам было иным. Негатив, который ранее распространялся на евреев и арабов вообще, как правило, был не таким явным или же прекращался.

Об этом свидетельствует то, что НФ и в 1980-е, и в 1990-е годы неоднократно проявлял свою сдержанность к обеим конфликтующим сторонам и, более того, иногда даже делал некоторые шаги навстречу к ним. Но прежде чем говорить о позиции НФ к арабо-израильскому конфликту, важно вместе с тем установить отношение крайне правых к конфликтам вообще.

Так, согласно идеологии НФ, конфликты - это «естественное состояние» развития событий на Земле во все исторические эпохи. «Мировая история, - подчеркивал Ж.-М. Ле Пен, - представляет собой историю борьбы между народами. Мир всегда был лишь передышкой между конфликтами...»[221]. Отсюда устойчивое мнение крайне правых о том, что развитие международных отношений осуществляется на конфликтной основе, а также о том, что конфликт на Ближнем Востоке был неизбежен.

Говоря же о том, как НФ относился к обеим конфликтующим сторонам, можно выявить определенную дифференциацию: крайне правые считали, что из участников ближневосточного конфликта препятствия на пути к миру создают и государство Израиль, и арабские страны, палестинцы, но все-таки в

большей мере первый, чем вторые. Вследствие этого и отношение представителей НФ к ним строилось соответствующим образом: критика чаще звучала в адрес первого, чем вторых.

Эти тенденции стали преобладающими в позиции НФ в отношении арабо-израильского конфликта в конце 1980-х годов, тогда как первоначально, на протяжении практически всех 1980х годов ситуация была несколько иной: тогда крайне правые в целом сдержанно относились к государству Израиль и даже, более того, предприняли попытку установить с ним контакт[222].

Однако то обстоятельство, что в Израиле НФ расценивался как типичное расистское и антисемитское политическое объединение[223], фактически исключало какую-либо возможность для этого, вследствие чего в конце 1980-х годов разрыв между НФ и Израилем увеличился еще сильнее. Тогда же усилилась и критика, которая звучала в адрес Израиля со стороны НФ, чему способствовала, прежде всего, начавшаяся в 1987 г. «интифада», в условиях которой крайне правые сделали шаг в сторону арабских стран, палестинцев.

Примечательно, что НФ благожелательно относился к существованию на Ближнем Востоке Палестинского движения сопротивления (ПДС) и к тому, что палестинцы могут создать в регионе свою «целостность». Об этом говорилось еще в 1973

г.[224], и в этом, по-видимому, нашла свое проявление солидарность крайне правых с подобными ему по характеру движениями, существовавшими тогда в мире, которые трактовались в качестве «национально-освободительных».

Интересна в связи с этим точка зрения Н.Ю. Васильевой. По ее мнению, для НФ была характерна критика практически всех внешнеполитических акций государства Израиль и квалификация его как главного, основного препятствия на пути мирного процесса на Ближнем Востоке. «Подобная позиция, в свою очередь, неизбежно делает изначально антиарабский по своей сущности НФ идеологическим союзником Организации освобождения Палестины (ООП) и всех сил, поддерживавших арабов в арабо-израильском конфликте», - считает исследовательница Н.Ю. Васильева[225].

Действительно, критика, звучавшая в конце 1980-х годов со стороны НФ в адрес государства Израиль, привела к тому, что крайне правые невольно стали выступать в защиту его противников - арабских стран, палестинцев. Возможно, что, сами того не желая, лепеновцы косвенно, а не напрямую, оказались в числе сторонников арабов. И именно последние, сами того не желая, также получили поддержку со стороны НФ.

В связи с этим известно, что в 1990-е годы еженедельник «Презан», издаваемый при участии НФ, опубликовал несколько статей, посвященных главе ООП Я. Арафату. А в декабре 1990г. Ж.-М. Ле Пен посетил Марокко, где его официально принял король Хасан II, поддерживавший ООП. Кроме того, НФ в целом положительно оценивал инициативы, которые в рамках про

цесса ближневосточного урегулирования выдвигал король Иор-

160

дании Хусейн .

Вместе с тем необходимо еще раз подчеркнуть, что поддержка в конфликте на Ближнем Востоке арабских стран, палестинцев со стороны НФ носила все-таки скорее опосредованный, чем прямой, характер. Каких-либо откровенных заявлений по поводу поддержки арабов в их борьбе с Израилем, учитывая в целом антиарабскую сущность положений общей идеологической концепции НФ, крайне правые позволить себе не могли. Однако они были вынуждены пойти в критике Израиля даже дальше чем им этого хотелось, а именно: отрицательно оценить политику Израиля на Ближнем Востоке и войти в число сторонников арабских стран, палестинцев.

Об этом свидетельствовала и позиция, которую НФ занял во время Кувейтского кризиса 1990-1991 гг. Как известно, она характеризовалась тем, что крайне правые подвергли критике руководство Франции[226].

На состоявшейся 22 августа 1990 г. пресс-конференции Ж.-М. Ле Пен, изложив свои взгляды относительно конфликта на Ближнем Востоке, предложил конкретные меры по его урегулированию. Ж.-М. Ле Пен заявил, что вмешательство стран Запада «усугубляет существующий кризис», который в действительности может перерасти в Третью мировую войну. «Неужели г-н Буш, г-жа Тэтчер и г-н Миттеран представляют себе войну в качестве быстрой и приятной прогулки? Неужели Европа, являющаяся непосредственной соседкой арабских государств в районе Средиземноморья, с легкостью примет эту ужасную гипотезу?». Вследствие этого Ж.-М. Ле Пен заявил, что конфликт между Ираком и Кувейтом надо решать не военным путем, а только используя переговорный процесс - «эффективное средство в деле ликвидации напряженных ситуаций». При этом странам Запада надо воздержаться от участия в переговорах и предоставить арабам самим решать их собственную судьбу[227].

После окончания войны в Персидском заливе Ж. -М. Ле Пен, подтверждая ранее высказанную им точку зрения, заявил о том, что все существующие на Ближнем Востоке проблемы могут быть решены только с помощью переговоров[228].

Но в дальнейшем НФ вновь подтвердил свою противоречивость: оценивая сентябрьские события 1993 г., крайне правые проявили скептицизм. Взаимное признание государства Израиль и ООП (9 сентября 1993 г.) было встречено Ж.-М. Ле Пеном без особого восторга. Тогда он лишь констатировал успех на Ближнем Востоке, заявив, что «дорога к миру имеет ряд препятствий,

164 /"ч                            ^

которые еще надо преодолеть» . Спустя несколько дней скептицизм Ж.-М. Ле Пена усилился еще больше. Он заявил: для того, чтобы мир на Ближнем Востоке стал реальностью, «Европейскому союзу необходимо приготовиться к выплате контрибуции в миллиарды ЭКЮ»[229].

Однако, несмотря на это, НФ иногда примыкал к ОПР и СФД и, так же как и они, подвергал критике политику Франции на Ближнем Востоке, что свидетельствовало о том, что в случае, если находившиеся у власти французские социалисты совершали явные промахи в регионе, то критически настроенные к ним представители правой оппозиции, т.е. ОПР и СФД, а также НФ формировали общую позицию[230].

Так, например, в мае 1989 г., так же как ОПР и СФД, НФ выступил против официального визита главы ООП Я. Арафата во Францию[231]. Кроме того, в апреле и августе 1989 г. НФ осудил шаги, которые предпринимало руководство Франции в Ли- ване[232], а спустя год, в октябре 1990 г., вновь подверг критике ливанскую политику Франции. Выступив тогда в защиту христиан Ливана, Ж.-М. Ле Пен заявил о том, что Франция проявила свою «пассивность»: оставила христиан Ливана беззащитными перед угрозой оккупации страны Сирией[233]. «Миссия, которую Франция осуществляла в течение веков по защите христиан Востока, в настоящее время потерпела поражение», - считал Ж.-М. Ле Пен[234]. В дальнейшем, уже в 1992 г., НФ вновь поддержал ОПР и СФД, подвергнув критике руководство Франции в связи с появившимся тогда так называемым «делом Ж. Хабаша»[235].

Таким образом, в подходе НФ и его лидера Ж.-М. Ле Пена к арабо-израильскому конфликту прослеживается непоследовательность, противоречивость с общей идеологической концепцией НФ. При этом не совсем отчетливый характер позиции, которую в отношении обеих конфликтующих сторон занимали крайне правые, только усиливал эту противоречивость.

2.3.Отношение к арабо-израильскому конфликту оппозиционных левых сил

Французская коммунистическая партия (ФКП) в период, когда у власти во Франции находились социалисты, несмотря на то, что ФКП и ФСП связывали общие идеологические установки левого толка, а также период совместной деятельности в правительстве (1981-1984 гг.), тем не менее нередко достаточно серьезно расходилась во взглядах с ФСП. Разногласия затронули в том числе и такую область, как внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке в целом и в арабо-израильском конфликте в частности.

Подход ФКП к арабо-израильскому конфликту сформировался не сразу. Он прошел целую эволюцию, хотя некоторые характерные черты позиции французских коммунистов выявились достаточно рано и со временем представители ФКП только

172

еще сильнее акцентировали на них свое внимание .

Основополагающими из них являлись следующие: ФКП рассматривала арабо-израильский конфликт с позиции его глобальности, считая, что одна из причин конфликта на Ближнем Востоке состояла в желании «империалистов», прежде всего американских, обеспечить ведущие позиции в регионе; ФКП неизменно поддерживала арабские страны, борьба которых против Израиля и поддерживающих его США рассматривалась в контексте убежденности в том, что после второй мировой войны в мире, в том числе на Ближнем Востоке, происходит непрерывный рост национально-освободительных движений; ФКП признавала существование Израиля в качестве государства, но при этом практически всегда подвергала критике его политику на Ближнем Востоке, а кроме того, критиковала международный сионизм.

Об этом, например, говорилось в программных документах ФКП, которые были разработаны в 1970-е годы[236]. В них определялись и принципы, на основе которых, как считали французские коммунисты, должны быть решены проблемы Ближнего Востока.

К этим принципам относилась, в первую очередь, необходимость реализовать на практике право арабского народа Палестины на самоопределение, т.е. создание независимого Палестинского государства, хотя право Израиля на существование в пределах безопасных и признанных границ также признавалось ФКП[237].

Кроме того, одним из этих принципов считалось выполнение резолюций №№ 242 и 338 Совета Безопасности ООН, а полагая, что процесс ближневосточного урегулирования должен быть выведен на глобальный уровень, французские коммунисты отрицательно отнеслись к Кэмп-Дэвиду, подвергнув его критике. Критически французские коммунисты оценили и Венецианскую декларацию (1980 г.)[238].

Сформировавшийся в конечном счете к 1981 г. подход ФКП к арабо-израильскому конфликту в основном оставался в неизменности и на протяжении 1980-х годов. Однако новым явлением было то, что французские коммунисты стали активно подвергать критике внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке. Ранее (до 1981 г.) при Ш. де Голле, Ж. Пом- пиду и В. Жискар д’ Эстене критика в адрес руководства Фран

ции также звучала, но по своему характеру являлась не столь острой, какой она стала после прихода к власти Ф. Миттерана.

Здесь, однако, имели место некоторые оговорки, а именно следующее: если деятельность руководства Франции на Ближнем Востоке расходилась с точкой зрения ФКП, то последняя, как правило, подвергала критике находившихся у власти в стране французских социалистов, тогда как в обратном случае французские коммунисты практически всегда оказывали им поддержку.

Все это со всей очевидностью проявилось в условиях начавшейся войны в Ливане (1982 г.)[239], когда ФКП одобрила участие Франции в деле организации эвакуации из Бейрута руководства ООП во главе с Я. Арафатом, однако, с другой стороны, чаще все-таки критиковала руководство Франции. Франция, по мнению ФКП, должна была предпринять более активные меры в поисках выхода из ливанского кризиса: используя свое влияние и авторитет среди международного сообщества, способствовать тому, чтобы в рамках ООН было разработано политическое решение по Ливану[240]. Вследствие этого ФКП сдержанно отнеслась к участию Франции и ее контингента войск в составе «многонациональных сил», созданных под эгидой США и действовавших в Ливане в 1982-1984 гг. Как отмечалось накануне вывода французских войск из Ливана в 1984 г., это в действительности «втянуло Францию во внутренний конфликт»[241]. Критике был подвергнут и рейд французских ВВС на Баальбек, ко

гда ФКП выразила свое «беспокойство» по этому поводу. «Французские войска в Ливане находятся с тем, чтобы осуществлять миссию по защите гражданского населения. Они представлены в Ливане в качестве «сил мира». Они имеют право на безопасность, но это, тем не менее, не предлог для действий подобного рода», - считали французские коммунисты[242].

Так же как и до 1981 г., главным, основным вопросом, существующим в рамках процесса ближневосточного урегулирования, в представлении ФКП являлась палестинская проблема еще один, наряду с войной в Ливане, камень преткновения в отношениях ФКП и французских социалистов.

«Справедливый и длительный мир» на Ближнем Востоке невозможен без участия в переговорах ООП - единственно законного представителя арабского народа Палестины, - считали французские коммунисты и вследствие этого выдвигали руководству Франции требование, чтобы оно на официальном уровне признало ООП, а также ее главу Я. Арафата. Кроме того, ФКП критиковала отказ Франции принять у себя на территории международную конференцию по вопросу о Палестине, проходившую под эгидой ЮНЕСКО, которая хотя и состоялась в 1983 г., но в Женеве[243].

В 1980-е годы ФКП путем организации и проведения демонстраций, неоднократно проявляла солидарность с арабским народом Палестины. Они имели место в декабре 1981 г., в марте и апреле 1982 г., в феврале 1987 г., в декабре 1988 г., декабре г.[244]. Акция подобного рода прошла также после трагических по своему характеру событий 19 сентября 1982 г., произошедших в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила[245]. В условиях же начавшейся в декабре 1987 г. интифады солидарность ФКП с арабским народом Палестины усилилась, а в адрес

Израиля, который, в представлении ФКП, осуществлял «репрессии» против палестинцев на Западном берегу реки Иордан и в

183

секторе Газы, прозвучала критика .

В сентябре 1988 г. ФКП полностью поддержала участие главы ООП Я. Арафата в работе сессии Европарламента в Страсбурге[246], а в ноябре 1988 г. - решение Исполкома ООП о провозглашении независимого Палестинского государства[247].

В мае 1989 г., когда состоялся официальный визит главы ООП Я. Арафата во Францию, Ж. Марше заявил, что Франция должна сделать все возможное, чтобы под эгидой ООН состоялась международная конференция по Ближнему Востоку, где была бы решена палестинская проблема[248]. Были организованы и проведены демонстрации солидарности с палестинцами, которые повторились в мае и октябре 1990 г.[249].

Все эти факты свидетельствовали о том, что в 1980-е годы внешнеполитическая концепция ФКП, построенная на основе принципов марксистско-ленинской идеологии и перекликавшаяся со взглядами организаций коммунистического толка, действовавшими тогда в странах «социалистического лагеря», в целом сохранила свою ортодоксальность. Даже во второй половине 1980-х годов, когда в условиях существенных изменений на международной арене процесс демократизации коснулся и ФКП, ее позиция в отношении арабо-израильского конфликта имела столь же ярко выраженные ортодоксальные взгляды, что и раньше.

Критика в адрес Израиля звучала, а взгляды французских коммунистов имели проарабскую ориентацию как на XXV съезде ФКП (1985 г.)[250], так и спустя два года, когда состоялся XXVI съезд ФКП (1987 г.), на котором французские коммунисты предложили программу по выходу из создавшегося на Ближнем Востоке кризисного положения[251].

Категоричность сменилась на умеренный тон только в 1990-е годы, когда взгляды французских коммунистов в отношении арабо-израильского конфликта были не столь категоричны, как, например, это имело место в 1980-е годы[252]. Но тем не менее общая стратегия оставалась прежней: ФКП продолжала симпатизировать арабским странам, палестинцам, а кроме того, периодически критиковать руководство Франции.

Так, на XVII съезде ФКП (18-22 декабря 1990 г.) Ж. Марше подверг критике внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке и, в частности, ее стремление принять участие в военной операции против Ирака. Считая, что война в Персидском заливе может привести к эскалации конфликта в регионе в целом, ФКП полагала, что в создавшихся условиях какие-либо перспективы есть только у переговорного процесса. «Мы осуждаем «логику войны», заявил тогда генеральный секретарь ФКП[253]. Ранее, 29 сентября, 20 октября и 4 декабря 1990 г., при участии ФКП состоялись демонстрации протеста против войны в Персидском заливе[254]. Тогда же появилось и знаменитое «Обращение 75 против войны в Заливе», которое во Франции подписали оппозиционные левые силы, в том числе ФКП, крайне левые и экологическое движение.

В итоге, осудив участие Франции в военной операции против Ирака, ФКП считала, что после войны в Персидском заливе ситуация в регионе изменилась. С точки зрения «катастрофических» последствий, которые способствовать решению проблем Ближнего Востока не могут, Кувейтский кризис 1990-1991

гг., как заявил А. Лажуани - депутат Национального собрания Франции от ФКП, «завел мир в ловушку»[255].

Тем не менее международная конференция по Ближнему Востоку, состоявшаяся в 1991 г. в Мадриде, была встречена ФКП с надеждой на то, что процесс ближневосточного урегулирования вступил в решающий этап, в рамках которого будет установлен «справедливый и длительный мир». Последний, в представлении французских коммунистов, заключался прежде всего в том, будет ли решена палестинская проблема, поскольку, благодаря этому, обе конфликтующие на Ближнем Востоке стороны - государство Израиль, а также арабские страны, палестинцы получат возможность реализовать на практике свои пра-

194

ва и смогут жить в мире .

Однако по мере того как мирная конференция по Ближнему Востоку завершала свою работу, среди представителей ФКП появилось немало скептиков. Так, анализируя состав ее участников, «Юманите» писала, что «конференция в Мадриде все больше и больше представляется как нагромождение нарастающих трудностей и неустойчивого равновесия»[256]. «Мирная конференция?» - задается вопросом та же «Юманите» и отвечает: палестинцы не склонны считать, что их права на самом деле взяты в расчет. «Палестинцы не желают такого мира, при котором они каждый день живут в унижении и не могут этому

196

противостоять...»              .

По мнению ФКП, «после первоначального оптимизма наступило время реальности». В данный момент Израиль оказался не способным пойти на уступки. «Смогут ли США в этих условиях склонить Шамира и его окружение к тому, чтобы быть более конструктивными?», - таковы были настроения среди французских коммунистов после того, как завершилась мирная конференция по Ближнему Востоку[257].

В итоге ФКП тогда фактически обвинила Израиль в том, что он создает все новые и новые препятствия на пути к миру на Ближнем Востоке, не желает идти к нему, тогда как палестинцы «стремятся к диалогу». Вследствие этого и успехи, которые в дальнейшем были достигнуты в рамках мирного процесса на Ближнем Востоке, - это, в первую очередь, заслуга палестинцев, считали французские коммунисты.

Взаимное признание государства Израиль и ООП 9 сентября 1993 г. ФКП расценила как «историческое событие». Наступивший в развитии мирного процесса на Ближнем Востоке этап был назван «значительным»[258]. «Наконец-то Израиль признал существование палестинского народа и ООП», - заявил Ж.Марше[259].

Оценивая же перспективы реализации на практике подписанной 13 сентября 1993 г. «Декларации о принципах.», французские коммунисты отмечали следующее: «Для палестинского народа - этого народа-фантома, разбросанного по всем континентам... наступает медленный ход на пути к цели всех народов: превращения в нацию.»[260]. Иными словами, вновь, как и прежде, палестинская проблема ставилась во главу угла, и от того, насколько продвинулось ее решение, ФКП давала соответствующую оценку тем или иным успехам, достигнутым в рамках мирного процесса на Ближнем Востоке. В этом смысле сентябрьские события 1993 г., по мнению французских коммунистов, представляли собой решительный шаг вперед на пути к решению палестинской проблемы и к миру в регионе в целом.

Однако говоря о том, что мирный процесс на Ближнем Востоке имеет в целом положительную перспективу для обеих конфликтующих сторон, вместе с тем ФКП с сожалением отмечала: официальная Франция находилась в числе «главных от

сутствующих на этой церемонии»[261]. Имея в виду ее фактическое устранение от какого-либо активного участия в практическом осуществлении мирного процесса на Ближнем Востоке, теоретики ФКП объясняли это «печальное» для Франции обстоятельство прежде всего растущим гегемонизмом США в мире в целом и на Ближнем Востоке.

Эта точка зрения, официально озвученная на XXVIII съезде ФКП, который состоялся 25-30 января 1994 г.[262], в итоге трансформировалась в предложение провести реформу ООН. Главным в этом реформировании, по мнению французских коммунистов, должно было стать усиление роли Организации Объединенных Наций, а также ее ведущих органов (Генеральной Ассамблеи ООН и Совета Безопасности ООН) в деле разрешения международных конфликтов, в том числе на Ближнем Вос-

203

токе .

Проблемы Ближнего Востока были затронуты и в принятой по итогам работы XXVIII съезда ФКП «Программе». Подтвердив ранее высказанные точки зрения[263], французские коммунисты заявили также, что для того, чтобы на Ближнем Востоке наступил «справедливый и длительный мир», процесс должен быть долгим. «Важно, что появилась возможность посредством переговоров найти дорогу к миру. Альтернативы диалогу

205

нет.» .

Тем не менее, когда в 1994 г. террор на Ближнем Востоке стал приобретать угрожающие размеры, критический настрой

ФКП к Израилю проявился вновь. Считая, что терроризм создает препятствие на пути к миру, ФКП осудила все террористические акты, однако полагала, что террор - это есть следствие политики Израиля на оккупированных территориях. Свою порцию критики получил тогда и премьер-министр Израиля И. Ра- бин, который, по мнению французских коммунистов, показал

«двойное лицо»: сожалея о том, что произошло, он осуществ-

206

ляет новые «репрессии» . Осудив еще один крупный теракт, состоявшийся 19 октября 1994 г., французские коммунисты заявили, что Израиль сам виноват в появлении причастной к нему ХАМАС. «Это есть ребенок Рабина и интифады»[264].

Таким образом, начавшийся на Ближнем Востоке мирный процесс (который ФКП поддержала, считая, что благодаря этому будет решена палестинская проблема) не привел к какой- либо существенной эволюции позиции, которую французские коммунисты занимали в отношении обеих конфликтующих сторон. Так же как и раньше, для нее был характерен неравнозначный подход, в рамках которого французские коммунисты симпатизировали не государству Израиль, а арабским странам, палестинцам.

Крайне левые (или «гошисты»)[265] как движение, большую часть которого хотя и представляла молодежь, по своему составу было очень неоднородно. Течения, из которых состояло леворадикальное движение во Франции: Объединенная социалистическая партия (которая, однако, в 1989 г. прекратила свое существование, но трансформировалась в объединение «Краснозеленая альтернатива»), а также маоизм, троцкизм и анархизм, только подчеркивали эту неоднородность.

Леворадикальное движение возникло в странах Запада в 1960-х годах как своеобразная форма «протеста» молодежи. Тогда крайне левые, с решительностью отвергая ценности буржуазного общества, проявили свою антикапиталистическую направленность, которая была перенесена также на внешнюю политику, но приобрела уже антиимпериалистический характер. Так, крайне левые отрицательно относились к тому, что Запад, в их представлении, осуществляет эксплуатацию стран «Третьего мира». Солидарность с национально-освободительной борьбой, которую вели страны «Третьего мира», была в основе идеологии крайне левых.

Большую роль в политизации крайне левых сыграла война во Вьетнаме. Она расценивалась как пример происходившей в «Третьем мире» антиимпериалистической революции, которую в форме «бунта» необходимо распространить также и на страны Запада, где, как говорили крайне левые, необходимо начать «партизанскую войну в джунглях больших городов».

Вследствие этог крайне левые были увлечены специфическими методами борьбы - так называемой «герильей» (партизанской войной), что сопровождалось ее самой активной поддержкой и даже мифологизацией. Отсюда повышенный интерес к революциям в странах Латинской Америки, например, к революции на Кубе, ее руководителю Ф. Кастро, чрезвычайная популярность Че Гевары, хотя наряду с этим также широкое распространение получили идеи Мао Цзэдуна.

Во Франции леворадикальное движение достигло высшей точки в своем развитии в период майско-июньских событий 1968 г. В дальнейшем же, в 1980-е годы, леворадикальное движение во Франции снизило, и весьма существенно, свою активность. Придя в состояние упадка еще в 1970-е годы, в последующее десятилетие оно уже практически никак не влияло на политическую ситуацию в стране. Но, продолжая оставаться в числе сил, отражающих взгляды определенной части французского общества, периодически крайне левые напоминали о себе.

В период майско-июньских событий 1968 г., когда крайне левые из Франции - «гошисты» - заявили о себе в полный голос, они фактически впервые проявили свою солидарность с арабским народом Палестины. Во многом это объяснялось тем,

что они распространили тогда трактовку национально-освободительных движений в странах «Третьего мира», присущую ранее войне во Вьетнаме, на события, происходившие в других регионах, в том числе на Ближнем Востоке.

Дальше всех в этом тогда пошли маоисты, при участии которых во время «Шестидневной» войны в 1967 г., а затем и в дальнейшем - в период майско-июньских событий 1968 г. в Париже состоялись многочисленные манифестации в знак солидарности с палестинцами[266]. В них приняли участие также и троцкисты, расценивавшие существующий на Ближнем Востоке конфликт как событие революционного характера[267].

Но в целом в конце 1960-х годов Организация освобождения Палестины имела еще не очень большую популярность у крайне левых во Франции, вследствие чего и палестинская проблема, как правило, не находилась в центре их внимания[268].

Ситуация изменилась только в 1970-е годы, чему способствовали как прекращение войны во Вьетнаме, так и растущая активность палестинцев. Тогда же в целом сформировалась и позиция, которую в отношении арабо-израильского конфликта имели французские крайне левые. Сравнивая борьбу арабского народа Палестины с Израилем со схваткой Давида с Голиафом, они критически относились к Израилю, расценивая его как

«фашистское государство», тогда как палестинцы унаследовали

212

ореол жертв нацизма в годы второй мировой войны .

Отстаивая эту точку зрения, к началу 1980-х годов крайне левые, например маоисты, солидаризовались с арабским народом Палестины еще сильнее. Не отставало от маоистов также троцкистское течение, представленное множеством фракций, среди которых, однако, выделялись «Лига коммунистов революционеров» во главе с А. Кривином, а также «Рабочая борьба» во главе с А. Лагийе. Обе организации, к которым нередко примыкала Объединенная социалистическая партия, как правило, в своей позиции в отношении арабо-израильского конфликта блокировались с ФКП.

Так, например, во время войны в Ливане (1982 г.) эти группировки крайне левых осудили руководство Израиля за его действия в Ливане[269]. Осудили крайне левые также и участие Франции в событиях в этой стране. Когда 23 октября 1983 г. против контингента французских войск был совершен теракт, крайне левые заявили, что французы выступают в Ливане не в качестве «солдат мира». «Их представительство следует расценивать как военный нажим империалистической реакции на страны «Третьего мира». Это оккупационные войска, и они должны быть выведены из Ливана»[270]. Когда же французские ВВС в ответ на теракт нанесли удар по базам шиитов недалеко от города Баальбек, то крайне левые заявили, что это есть «акт государственного терроризма» и, более того, «агрессия Фран-

215

ции» .

Как «государственный терроризм» расценивали крайне левые и политику Израиля на Ближнем Востоке. Поддерживавшие Израиль США же, в их представлении, и вовсе «мировой

жандарм», который создает на Ближнем Востоке все новые и

216

новые препятствия на пути к миру .

Что касается анархистов, то они в принципе отрицали государственность в любом ее проявлении. Поэтому они выступали как против сионизма, не признавая тем самым существование государства Израиль, так и против национализма, носителем которого являлся арабский народ Палестины. Возможность появления независимого Палестинского государства не признавалась анархистами. С другой стороны, для анархистов солидарность с национально-освободительными движениями в странах «Третьего мира» также была очевидна, как и симпатии анархистов в отношении палестинцев.

В 1980-е годы о поддержке арабского народа Палестины заявляли не только маоисты, троцкисты и анархисты, но и представители других течений, существовавших в рамках леворадикального движения во Франции. Это относилось прежде всего к экстремистам, для которых террористические методы борьбы составляли основу их деятельности, а радикально настроенные участники Палестинского движения сопротивления рассматривались в качестве примера для подражания.

О              поддержке палестинцев, главным образом во время войны в Ливане, заявляли многие экстремистские группировки французских крайне левых[271]. Однако в 1980-е годы наибольшую известность во Франции получила действовавшая в стране террористическая организация «Аксьон директ», члены которой, как утверждали французские СМИ, имели связь с «коллегами» на Ближнем Востоке[272].

Один из периодов активности крайне левых пришелся на начало 1991 г., во время войны в Персидском заливе. Подписав тогда так называемое «Обращение 75», крайне левые солидаризовались со всеми общественно-политическими силами Франции, которые выступали против войны в Персидском заливе. Тогда же они проявили солидарность с арабским народом Палестины. Во время демонстраций, состоявшихся в Париже 12-13 января 1991 г., некоторые их участники, а по сообщениям французских СМИ это были именно крайне левые, скандировали лозунги в поддержку палестинцев: «Израиль будет уничтожен! Палестина одержит победу!»[273].

Примечательно и то, что во время так называемого «дела Ж. Хабаша», проявляя солидарность с арабским народом Палестины, крайне левые фактически встали на защиту Ж. Хабаша, который, по их мнению, был избран в качестве «жертвы» Запада, попав «в капкан Французского государства»[274].

Таким образом, крайне левые, вследствие того что дух солидарности с национально-освободительными движениями в странах «Третьего мира» всегда оставался в качестве одной из идей их концепции, были склонны отдать свои симпатии арабскому народу Палестины. О том, что необходимо учитывать интересы еще одного участника конфликта на Ближнем Востоке - государства Израиль, речи не велось.

Тем самым односторонний подход крайне левых входил в противоречие с внешнеполитическим курсом Франции на Ближнем Востоке, который осуществлялся в русле «сбалансированности». Это, в свою очередь, придавало крайне левым оппозиционность по отношению к находящимся тогда у власти в стране французским социалистам.

Экологическое движение оформилось в объединение, ставившее перед собой цели политического характера, только в 1980-е годы, хотя свои истоки оно берет еще с 1970-х годов, когда во Франции распадалось прежнее, характерное еще для 1960-х годов, леворадикальное движение. Действительный прорыв экологистов пришелся на 1989-1993 гг. Тогда экологисты, представленные во Франции двумя крупными организациями («Зеленые» и «Поколение экологии», которые возглавляли, соответственно, А. Вештер и Б. Лалонд), приобрели популярность 221

среди жителей страны .

Защита окружающей среды провозглашалась в качестве основополагающей цели, которую преследовало экологическое движение во Франции, но вместе с тем оно обращало свое внимание и на другие проблемы, в том числе внешнеполитического свойства.

Внешнеполитические взгляды экологистов отличало, однако, своеобразие, т.к. экологисты осмысливали многие процессы, которые происходили в области международных отношений, исходя из приоритетов экологических факторов. Для них международные отношения - это та сфера, состояние которой либо способствует, либо нет сохранению природы. В равной степени и изменение ситуации в мире экологисты, как правило, связывали с действием тех же самых экологических факторов, а именно: с резким обострением борьбы за сырье, с дефицитом природных ресурсов, а в целом - с усилением экологических противоречий на глобальном уровне.

Подобный взгляд экологистов на систему международных отношений был отражен в работах ее лидеров во Франции А. Вештера[275] и Б. Лалонда[276], но главным образом в ряде программных документов, которые разрабатывались, как правило, в преддверии выборов в органы власти как в самой Франции, так и на уровне Европейского сообщества.

Одним из них являлось появившееся в 1989 г. накануне выборов в Европейский парламент Совместное заявление европейских «зеленых»[277], которое представляло собой, по сути, программный документ, где акцент ставился, в первую очередь, на необходимость охраны окружающей среды. Однако в нем европейские «зеленые» (в том числе экологисты из Франции) уделили свое внимание также проблемам внешней политики,

поскольку достижение и реализация конечной цели, а именно - построение на Земле так называемого «экологического социализма», связывалось ими с необходимостью осуществить кардинальные перемены в рамках существовавшей тогда системы международных отношений.

Прежде всего, «для того, чтобы направить человечество на экологически чистую тропу к справедливости и миру для всех», европейские «зеленые» предлагали уничтожить милита-

225

ризм как «явление, несущее опасность» .

Кроме того, помимо милитаризма в качестве одного из препятствий в деле достижения результатов в сфере защиты окружающей среды экологическое движение отмечало наличие многочисленных региональных международных конфликтов[278], поскольку в условиях тесной взаимосвязи политических процессов в мире они таили в себе угрозу ухудшения ситуации в глобальном плане. А это, в свою очередь, могло превратиться в очень серьезное препятствие на пути решения глобальных проблем современности и прежде всего экологических.

Урегулирование региональных международных конфликтов является поэтому одной из важнейших задач для международного сообщества - считали экологисты[279]. Процесс урегулирования региональных международных конфликтов вместе с тем должен опираться на методы, в основе которых лежит исключительно мирная стратегия, - полагали экологисты, - поскольку, пацифистские взгляды, носившие для них фундаментальный характер, обусловили то, что основополагающим являлся, в первую очередь, отказ от насилия как одного из средств в достижении цели.

По их мнению, политика «с позиции силы» не только порождает угрозу военных конфронтаций, но и значительно отодвигает назад возможность для решения острых социально-экономических и экологических проблем современности, а в глобальном плане - создает сложности и противоречия на пути

228

развития мировой цивилизации в целом .

Таким образом, экологическое движение, рассматривая отказ от насилия в качестве одного из ведущих принципов внешней политики, выступало за то, чтобы урегулирование региональных международных конфликтов осуществлялось под эгидой специализированных организаций, таких, например, как ООН. При этом, по мнению экологистов, должно произойти расширение этого «первого института в истории человечества, созданного на благо всех наций», который в результате должен

229

превратиться в «действенный инструмент политики мира» .

Вместе с тем прослеживается неравнозначное отношение экологистов к обеим конфликтующим на Ближнем Востоке сторонам, что в 1980-е годы вообще, как правило, характеризовало оппозиционные левые силы. Так, в своих оценках применительно к государству Израиль и к палестинцам экологисты исходили из того, что права человека и их соблюдение - это одно из важнейших условий жизнедеятельности любого существующего в мире государственного образования[280]. Поэтому они считали: государства должны функционировать аналогичным образом, в том числе и на Ближнем Востоке. Однако, проводя несоответствие между теорией и практикой, экологисты делали следующий вывод: поскольку Израиль поддерживает расистскую Южную Африку (с режимом апартхейда), угнетает палестинцев, преследуя их и учиняя террор в их лагерях, то он нарушает права человека. Кроме того, Израиль совместно с США замешан в финансировании контрас в Никарагуа, он пренебрегает суверенитетом других государств региона и, используя силу, захватывает территории, т.е. другими словами, это «милитаристское государство»[281]. Отсюда - негативная оценка, которую в 1980-е годы давали экологисты в отношении государства Израиль.

С другой стороны, отношение экологистов к палестинцам было иным и строилось, главным образом, на основе того, что «страдающий» от Израиля арабский народ Палестины, в соответствии с принципами и нормами международного права, должен получить возможность реализовать на практике свое право

232

на самоопределение .

В 1990-е годы отношение к государству Израиль и палестинцам со стороны экологистов изменилось, и в отличие от предшествующего десятилетия для него стала характерна, как правило, «сбалансированность». Рубежом для этих трансформаций стал Кувейтский кризис 1990-1991 гг., на который пришелся один из периодов активизации экологистов во Франции. Именно тогда со всей очевидностью проявился пацифизм экологистов, а сами они заявили о себе как о силе, имеющей оригинальную точку зрения.

В коммюнике, опубликованном в «Юманите» 16 августа г., экологисты осудили агрессию Ирака против Кувейта, а также заявили, что «страны Запада не должны превращать Ближний Восток в новый Вьетнам». Вместе с тем экологисты считали, что мир напрямую зависит от того, насколько эффективно будут решены проблемы Ближнего Востока в целом: конфликт между Израилем и палестинцами и проблема Ливана[282].

В январе 1991 г. экологисты, с тем чтобы предотвратить намеченное на 15 число начало операции «Буря в пустыне», приняли активное участие в демонстрациях, прошедших в столице Франции и в других городах страны. При этом экологисты действовали тогда не изолированно, а совместно с другими общественно-политическими силами Франции, которые в рамках «Обращения 75» также выступали против войны в Персидском заливе[283]. Тогда экологисты считали, что инструмент, с помощью которого можно решить проблемы Ближнего Востока, - это переговорный процесс с использованием механизма Организации Объединенных Наций. «В условиях, когда Ирак и Соединенные Штаты не понимают друг друга, при отсутствии Европы, ставка на мир должна делаться на действия ООН»[284].

После окончания войны в Персидском заливе экологисты предложили, по типу СБСЕ, созвать в Средиземноморье международную конференцию, в рамках которой были бы решены все проблемы Ближнего Востока[285].

Пацифистские взгляды экологистов выявила и их реакция на сентябрьские события 1993 г., когда они заявили, что взаимное признание государства Израиль и ООП «положило конец полувековой эпохе, когда два народа рассматривали друг друга не иначе как в качестве преступников». В этих условиях международное сообщество должно сделать все возможное, чтобы «справедливый и длительный мир» на Ближнем Востоке получил свое практическое выражение и «надежда стала реально-

237

стью» .

В итоге экологическое движение, исходя из своей специфики, рассматривало арабо-израильский конфликт в контексте существующих глобальных проблем и прежде всего проблем в области окружающей среды. Охрана природы в регионе - это цель, которую, по мнению экологистов, и должен преследовать процесс ближневосточного урегулирования.

Таким образом, в период президентства Ф. Миттерана (1981-1995 гг.) деятельность ведущих политических партий Франции вообще и в области внешней политики в частности активизировалась. Несмотря на то, что разработка и, особенно, осуществление внешнеполитического курса страны проходили без прямого их участия (за исключением разве что ФСП, которая находилась тогда у власти), растущая активность в этой сфере позволяла им использовать проблемы внешнеполитического свойства в качестве дополнительных тем для критики руководства Франции.

Ближневосточная политика Франции - это случай из этого разряда. Действия, предпринимаемые Францией на Ближнем Востоке, превратились в одно из направлений деятельности французских социалистов, находившихся у власти с 1981 г., которое подвергалось критике. При этом в ней принимали участие не только силы, бывшие в оппозиции ФСП, для которых статус их оппозиционности уже предполагал наличие взглядов, отличающихся от позиции официальной Франции. Определенная доля критики звучала и из уст представителей самой ФСП, также не согласных с действиями своего «патрона»,Ф. Миттерана, на Ближнем Востоке.

Интенсификация деятельности ведущих политических партий Франции в сфере внешней политики позволяла им, с одной стороны, выступать в качестве своеобразного «рупора», через который общественность страны выражала свое мнение, с другой - воздействовать уже на сами процессы формирования и функционирования французского общественного мнения по тем или иным проблемам, в том числе касающихся Ближнего Востока.

Кроме того, это предоставило им возможность в определенной мере оказывать корректирующее воздействие на внешнеполитический курс страны в этом регионе. Оно, однако, было ограниченным и во многом зависело от того, совпадали ли ин

тересы правящей элиты Франции со взглядами критически настроенной части политического пространства страны.

Для того чтобы оказать подобного рода воздействие, представители правой оппозиции и оппозиционные левые силы использовали традиционные для стран Запада средства, которые многообразием, однако, не отличались. Они, как правило, сводились к следующим двум механизмам. В первую очередь, это дебаты в Национальном собрании и Сенате Франции, а также большое значение имела и существовавшая во Франции разветвленная система средств массовой информации (СМИ).

С помощью этих средств, вступая в полемику с руководством Франции, оппозиционно настроенные по отношению к ФСП политические партии обращали внимание французских социалистов на те или иные проблемы и предлагали свои, приемлемые с их точки зрения, варианты их решения. Но все это имело эффект, если у них была реальная возможность оказать влияние на внешнеполитический курс Франции на Ближнем Востоке. С одной стороны, руководство Франции могло прислушаться к критике, звучавшей как справа, так и слева, с другой - оно оставляло ее без внимания, и это случалось, как правило, чаще всего.

В этом случае ведущие политические партии Франции могли реализовать свой потенциал в области внешней политики, только используя механизм власти. Однако здесь наблюдалась дифференциация. В большей степени, чем другим, это было свойственно ФСП, чьи представители находились у руля Французского государства. В меньшей - правой оппозиции (ОПР и СФД), которая в 1986-1988 гг. и 1993-1995 гг., тем не менее возглавив правительство Франции, получила возможность осуществить на практике свой подход к арабо-израильскому конфликту. Еще в меньшей - НФ, а также оппозиционно настроенным левым силам (ФКП, крайне левые и экологическое движение).