Мифологическое и религиозное мировоззрение

Прежде всего следует отметить, что для людей, мыслящих мифологически, миф вовсе не является ни к чему не обязывающей выдумкой, продуктом субъективного произвола; наоборот, для них он выражает подлинные и притом глубинные черты, а также сущностные связи окружающего мира. Например, в классическом мифе отчетливо различается изначальное, священное (сакральное) время и последу- ющее, обыденное (профанное) время, причем события значимого прошлого имеют характер источника, прецедента или образца, воспроизводимого в последующем. Благодаря этому повествование о прошлом соединяется с объяснением настоящего и предвидением будущего. Предметы и явления повседневной жизни включаются мифом в некую иную, необыденную глубинную связь. Мир повседневности оказывается наполненным скрытыми и вместе с тем понятными, так сказать, наглядными, едва ли не очевидными для посвященного в мифологическое истолкование бытия смыслами, причинами, зависимостями. Понятность мифологических объяснений связана с их образностью, живостью, эмоциональностью, с простотой и доступностью базовых интуиций, не требующих привлечения каких-то специальных знаний.

Ранние мифы возникали в условиях, когда человеческое мышление было всецело включено в ткань практической жизнедеятельности и носило преимущественно конкретно- ситуативный, эмоционально-образный, а отнюдь не абстрактно-обобщенный и формально-логический характер. Такое мышление легко допускало, что предмет может быть и самим собой и одновременно чем-то совсем иным, что время и пространство отнюдь не однородны, что существуют ОСО-, бые, магические слова и действия, способные порождать весьма далеко идущие изменения в реальном мире. При этом важно подчеркнуть, что мифотворчество основано на использовании тех средств истолкования бытия, которые' предоставляет реальный живой язык, а он действительно открывает констатируемую многими исследователями возможность мифологизации человеческого опыта.

Язык фиксирует почерпнутые из опыта схемы активности живых существ и прежде всего схемы человеческой деятельности, а в ней всегда присутствуют, в качестве структурных компонентов, сам человек как носитель активности и ее одухотворенный источник, а также совершаемое действие и предмет, на который оно направлено. Модель человеческо- го действия - одухотворенного, насыщенного эмоциями и волевыми импульсами - воспроизводится общепринятой формой предложения с его подлежащим, сказуемым, определениями, дополнениями, обстоятельствами. И если мы, вслед за поэтом, говорим о том, что «буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя», то буря видится здесь неким живым существом, устроившим непогоду и притом завывающим, как зверь либо плачущим как дитя. Такая модель одухотворенного действия, наиболее понятная и хорошо знакомая людям, с помощью языка переносится на всю природную и социальную действительность.

Между мифом и религией нет четкой границы, но нет и полного тождества. Как и миф, религия многолика; на разных этапах истории человечества и у разных народов она обретала весьма несходные формы, и едва ли возможно установить такое общее ее определение, которое без ущерба для содержания охватило бы и родоплеменные, и национально-государственные, и мировые религии. При этом ' нужно отметить, что религия включает в себя не только религиозное сознание, а с ним и соответствующее мировоззрение людей, но и сложившуюся религиозную обрядность (религиозный культ), а также определенную религиозную организацию людей, придерживающихся данного вероисповедания.

Религиозное сознание обычно понимается как совокупность представлений, переживаний, традиций, воззрений, учений, основанных на вере в реальность, сверхъестественных сил, которые управляют ходом природных и общественных явлений, течением человеческой жизни и которым следует поклоняться, стремясь снискать их благосклонность.

А.Ф. Лосев определяет религию как разновидность мифа, а именно как мифорелигиозную жизнь ради самоутверждения в вечности5. В прйнципе любое достаточно развитое, Богатое содержанием мировоззрение представляет собой определенную, т.е. конечную, ограниченную форму осознания людьми необъятности мироздания, своей включенности в него и связанной с этим осознанием основополагающей жизненной ориентации. Мировоззрение, таким образом, в чем-то очень важном изначально и неустранимо противоречиво, даже парадоксально, поскольку оно заключает в себе единство моментов конечного и бесконечного. Каж- дый человек так или иначе ощущает величие мироздания, частью которого он является. Он осознает также неизбежность смерти и вынужден как-то осваивать мысли о вечности и бесконечности, сообразуя их с ограниченностью своего земного бытия. Выработать обо всем этом строгие, убедительные, систематизированные и притом одинаково приемлемые для разных людей понятия весьма и весьма непросто и, может быть, даже вовсе невозможно. Понятийное мышление играет в целом довольно скромную роль в структуре мифологического и религиозного мировоззрения, являясь здесь не более чем вспомогательным средством, используемым для известной систематизации, упорядочения чувственно-наглядного, эмоционально-образного содержания, фиксируемого базовой культурной традицией.

Главным же основанием организации и функционирования мифологического и религиозного мировоззрения является вера в реальность сверхъестественных сил, .в высшее (божественное) санкционирование общепринятых норм социальной жизни и взаимоотношений людей, в неоспоримость мировоззренческой традиции.

Вера в истинность положений мифологического и религиозного мировоззрения — иного порядка; здесь невозможны прямые экспериментальные подтверждения и логические доказательства, поскольку такие предметы веры выходят за рамки непосредственного и контролируемого разумом опыта наших чувств, и даже после возникновения систематического научного исследования они не охватываются им. Современные обоснования религиозного мировоззрения порой содержат ссылку на особый, религиозный опыт. Этот необычный опыт можно в самых общих чертах определить как переживание, связанное с чувством реального присутствия в нашей жизни, в бытии всех людей и всей Вселенной некоего Высшего Начала, которое направляет и делает осмысленным как существование Вселенной, так и наше собственное существование1. Ощущение это обеспечивается непосредственным видением, имеющим такую же внутреннюю достоверность, как и переживание собственного «Я». При этом отмечается, что Божественная реальность остается все же сокровенной и не подавляет человека чувственной наглядностью, сохраняя свободу человека в отношении веры. Для постижения Божественной основы бытия признается необходимым наличие особой познавательной способности, не связанной с чувственным опытом и не тождественной разуму, a. представляющей духовную интуицию. Последняя, же, как полагает данный автор, не сводится к простому предвидению некоторых событий или угадыванию их причин, а представляет мистическую восприимчивость, или способность постижения таинственного, прирастающую от должной духовно-нравственной подготовки, от воли к вере, от жажды истины, благоговения перед ней и бесстрашия перед трудностями.6 Люди, лишенные религиозной веры, рассматриваются, исходя из этой позиции, как обделенные великим даром мистического созерцания Божества.

Подобные рассуждения вводят нас в круг проблем теологии,.

Сказанное нисколько не опровергает социально-куль- турную и личностную значимость феномена религиозной веры, а показывает лишь относительную независимость этой веры от доводов рассудочного мышления. В свое время религия занимала безраздельно господствующее место в духовной жизни общества, а нерелигиозное мировоззрение беспощадно искоренялось. Затем ситуация изменилась. Религиозное мировоззрение отнюдь не исчезло по мере развития науки; временами оно даже значительно укрепляет свои позиции и приобретает множество новых сторонников. Сам, по себе данный факт едва ли оправдано оценивать только положительно или только отрицательно. Можно с уверенностью сказать, что и в наши дни, и в последующие времена очень многим людям нужна будет религиозная вера; религиозное мировоззрение помогает и будет помогать этим людям обрести духовную опору в жизни, приобщиться к мощной культурной традиции. Правда, религия может объединять людей, но может и разъединять их; она может служить упрочению человеческой доброжелательности и взаимопонимания, но может и ожесточать души людей. Религия такова, каковы люди, избравшие ее и толкующие ее тем или иным образом.

Миф тоже отнюдь не канул в Лету (напомним, что Лета в древнегреческой мифологии - это река в царстве мертвых, глоток воды из которой заставляет души умерших забыть земную жизнь). Он продолжает жить не только в упорядо- ченных мифологических системах современных религий, но и как специфический феномен художественной, политической и даже научной жизни. Миф присутствует везде, где мы в целях более наглядного понимания или более простого истолкования наблюдаемых явлений ссылаемся на некие антропоморфные (человекообразные) силы или персонифицируем (наделяем человеческими свойствами) крупномасштабные события, массовые движения, всецело связывая их с преднамеренными действиями отдельных лиц - добрых или злых; где мы, наконец, предпочитаем картинность, образность научной понятийной строгости. Мифологическим было понятие атома, введенное еще Демокритом и затем оказавшееся удивительно плодотворным в науке Нового и Новейшего времени. Многие философы и ученые прошлого и наших дней прибегали к своеобразному мифотворчеству, когда обнаруживали невозможность выразить свои идеи в строгой понятийно-логической форме. Все это позволяет предположить, что творческий потенциал мифологического мировоззрения далеко не исчерпан. Новая идея часто рождается, благодаря интуиции, как своеобразный миф, но в последующем может осуществляться рационализация этого мифа, перевод заключенной в нем идеи в систему понятий, допускающую проверку на опыте. Возникают, однако, и злобные человеконенавистнические мифы, и опасность их чрезвычайно велика, ибо может найтись немало людей, способных и расположенных претворять в жизнь, например, мрачные идеологические химеры нацизма. Миф, стало быть, содержит лишь то, что вкладывают в него, как правило, бессознательно, его создатели и что видят в нем его адепты. Его сила и его слабость связаны с неотрефлексированностью.