А. Н. ТОЛСТОЙ О НЕНАСИЛИИ

Путь сложных жизненных исканий, неприятие, а позже и полный разрыв с секулярным миропониманием, непростое отношение к религиозности и христианству подтолкнули Л. Н.

Своим нравственно-религиозным учением, главной темой которого является идея ненасилия, Толстой не стремился к оригинальности, считая себя лишь проповедником этой истины, открытой и провозглашенной древними пророками и мудрецами и с особой силой выраженной в учении Христа. Впрочем, при всей своей приверженности Евангелию Толстой записал в своем дневнике 29 марта 1884 года: "Без Конфуция и Лао-Цзы Евангелие неполно". Влияние "языческой" мудрости, а также догматика церковного истолкования учения Христа подтолкнули Толстого к тому, что он решается переписать Евангелие, во многих местах переделывая текст. В своей интерпретации библейской хроники писатель отрицает божество Иисуса, отрицает его воскресение и прочие "чудеса", сохраняя то основное, что, по его мнению, возвестил миру Христос. Это было одной из причин отлучения Л. Н. Толстого в 1901 г. от православной церкви. В указе об отлучении от 24 февраля (9 марта) 1901 г. утверждалось, что Лев Толстой в своих сочинениях и письмах "проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов православной церкви и самой сущности веры христианской..." Дело в том, что анафема, которой был предан Л. Н. Толстой зависимым от самодержавной власти Синодом Русской православной церкви, была как бы итогом того внутреннего противоречия христианской религии, которое проявлялось во внешней форме как противостояние различных церквей и сект. "Церковные учителя, - писал мыслитель в своем последнем итоговом произведении "Путь жизни", - прямо не признают заповеди непротивления обязательною, учат тому, что она необязательна и что можно и есть случаи, когда должно отступать от нее, и вместе с тем не смеют сказать, что они не признают эту простую, ясную заповедь, неразрывно связанную со всем учением Христа, учением кротости, смирения, покорного несения креста, самоотвержения и любви к врагам, - заповеди, без которой все учение становится пустыми словами"[20].

В учении Христа Толстой находит последовательное и ясное выражение смысла ненасилия, который, по его мнению, представляется законом любви, главным правилом жизни, следовать которому нужно неукоснительно. Наиболее популярным выражением принципа непротивления является изречение: "И кто ударил тебя в правую щеку... подставь левую". Эти слова ассоциируются со страданиями и лишениями, противоречащими человеческому стремлению к самосохранению и благополучию. Люди верят в них, как в несбыточную мечту или фантазию. "Вам сказано: око за око, зуб за зуб. А я вам говорю: не противьтесь злому" - именно эти слова, противопоставляющие два основных закона человеческой жизни, и являются, по мнению Толстого, ключевыми в понимании сути принципа ненасилия. "Точно так же, как отец, - объясняет писатель, - отправляющий своего сына в далекое путешествие, не приказывает ему - недосыпать ночей, недоедать, мокнуть и зябнуть, если он скажет ему: "ты иди своей дорогой, и если придется тебе и мокнуть и зябнуть, ты все-таки не сворачивай с нее". Точно так же и Христос не говорит: подставляйте щеку, страдайте; он говорит: не противьтесь злому, и что бы с вами ни было, не противьтесь злому" . Ключевой смысл этих слов концентрирует в себе, по сути, все десять христианских заповедей, как бы провозглашая закон смирения и вселенской любви.

Возникновение учения о ненасилии пришлось на XIX век, век кровавых революций и восстаний, крестьянских бунтов и войн. Историческая действительность говорила о своеобразном "бумеранге" зла, одно насилие влечет за собой новое, зло, пресеченное силой, не искореняется, а умножается и в конечном счете обрушивается на головы тех, кто пытается искоренять его новым насилием. Злу можно противопоставить только добро, а ненависти - любовь.

Под насилием Толстой понимает все зло, творимое на земле, под видом убийств, тюрем, воинской повинности и т. д., вплоть до самих основ государства. Видимо, поэтому столь глубока была пропасть в понимании его современниками, хотя писатель обладал величайшим литературным талантом и слово его имело вес во всем мире.

В неприятии и непонимании принципа ненасилия Толстой видел несколько объективных причин, являющихся наиболее распространенными. Во-первых, люди считают учение Христа прекрасным, но трудновыполнимым в реальной жизни. Опровергая это мнение, Толстой говорит, что дело вовсе не в трудности исполнения, а в ложной вере, согласно которой изменение человеческой жизни зависит не от самих людей, а от Христа и исторической предопределенности. На самом же деле есть люди, которые принимают решения, и говорить об учении, которое обращено к человеческому выбору, что оно невыполнимо, - значит противоречить логике жизни. Во-вторых, люди боятся быть непонятыми, осмеянными, избитыми, боятся погубить свою жизнь, поскольку "нельзя идти одному человеку против всего мира". Но учение Христа есть путь спасения, путь к блаженной жизни, и те, кому жалко погубить свою жизнь, не понимают, о чем речь. Третий аргумент состоит в том, что люди боятся нарочитых страданий, противоречащих стремлению человека к счастью. Но важно определить, когда этих страданий больше, тогда ли когда человек живет для Бога, или тогда, когда он живет во имя мира. Сторонники Христа, по крайней мере, лишены страданий, связанных с завистью, разочарованиями, соперничеством и т. д. Следовательно, обыденные аргументы против принципа ненасилия являются предрассудками, с помощью которых люди пытаются дать оправдание своему безнравственному образу жизни и избавиться от личной ответственности за то, как они живут.

В процессе исторического развития человечества закон непротивления злу насилием не стал основой существования и самоорганизации какого- либо народа или общества. Он развивался и воплощался в жизни отдельных людей или общин. Но даже на основании этого опыта можно судить о его социальной действенности и таком общественном резонансе, который потрясает основы государственного устройства. "Трудно представить, - пишет Толстой в своих Дневниках, - тот переворот, который произойдет во всей вещественной жизни людей, если люди не то что станут жить по любви, но только перестанут жить злобной животной жизнью".

Пропагандируя свое учение, Толстой написал много публицистических работ. Проследить развитие идеи ненасилия можно в его письмах и дневниках. Наиболее яркие и значительные работы, освещающие мировоззрение Толстого: "В чем моя вера?" (1882-1884), "Исповедь" (1879— 1880), "Царство Божие внутри нас" (1890-1893), "Христианское Учение" (1896). В своих трудах Толстой мучительно ищет (и находит) конкретное приложение своего учения во всех сферах деятельности человека. Непротивление, по мнению Толстого, есть приложение учения Христа к общественной жизни, конкретный путь избавления людей от вражды и ненависти. Причем непротивление не есть пассивное равнодушное принятие зла, пассивное пособничество ему и неучастие в борьбе с ним, а напротив, наиболее плодотворное средство противоборства злому. Нужно бороться со злом в человеке, любя самого человека и ненавидя его пороки; нужно бороться со злом в себе, любя в себе всеобщее духовное начало. В этом состоит суть философии ненасилия Толстого.

Но чтобы принять закон непротивления как руководство к жизни, нужно быть готовым к общественному презрению и преследованию властей, личному неблагополучию и физическому страданию. Что же может оправдать и обосновать эту позицию?

Во-первых, это собственное убеждение в том, что для улучшения внешней жизни есть только один путь - собственное совершенствование. В этом Толстой разделял учение древних эллинов о возможности преодоления насилия в отношениях между людьми путем нравственного самоусовершенствования каждого человека и отказа от какой-либо насильственной борьбы.

Во-вторых, Любовь. Любовь - как основа жизни и как душевное состояние. Причем любить следовало не то, что бренно (богатство, привилегии, близких людей, себя), а нужно "любить всех, любить начало любви, любить любовью, любить Бога как символ любви, любить добро.

Принцип ненасилия Толстой распространяет на все сферы человеческой жизни: естественно-природную, нравственно-житейскую, государственно-политическую. Одним из первых шагов на пути постижения философии ненасилия и нравственного возрождения людей является "не- причинение вреда живому" - принцип, заимствованный Толстым из трактата буддийской мудрости - Дхаммапада, подразумевающий отказ от животной пищи, т.е. вегетарианство. Причем, утверждая это, мыслитель придает принципу ненасилия глубокий онтологический смысл, созвучный с позицией одного из направлений в буддизме - махаяна, который выражается, в частности, в том, что все живое на земле имеет абсолютную ценность: от человека до капли воды. А пренебрежение жизнью низшего существа ради высшего есть не что иное, как то же убийство, отрицание единого духовного начала всего сущего и отступление от закона любви.

В сфере нравственно-житейских отношений следует быть терпимым, уступчивым, доброжелательным к людям, уметь прощать обиды, несправедливость, сдерживать гнев, уступать в споре и т. д. Но при всей благонадежности и нравственной оправданности, воплощение принципа ненасилия в сфере взаимоотношений с людьми требует гораздо больше усилий, чем в ситуации вызова общественному мнению и официальной позиции властей. Неслучайно реализация закона любви в семейной жизни проходила и для Толстого непросто и драматично. Непонимание и сложные взаимоотношения с женой и детьми закончились в итоге трагическим уходом писателя из своего имения, Ясной Поляны.

Воплощение принципа непротивления в сфере государственнополитической жизни является наиболее трудным, поскольку не только принятие позиции непротивления, но и аргументы в пользу ее расцениваются как подрыв государственного строя.

Свою аргументацию в пользу реализации принципа ненасилия в общественной жизни Толстой начинает с отрицания права и законодательства как основного источника насилия.

Люди виноваты в насилии государства, прежде всего, прямым участием в нем через воинскую повинность, суды присяжных и т. д., а также пассивным повиновением. Но они виноваты в нем и тогда, когда пытаются противостоять насилию теми же средствами (в форме террора, вооруженных восстаний, бунтов и т. д.), ибо они признают насилие в качестве законного, нормального пути достижения человеческих целей, тем самым умножая его объем и интенсивность. Только неучастие в насилии может вернуть народу свободу, так обосновывает Толстой главную позицию непротивления в политической борьбе, будь то борьба за независимость народа или революция.

Переход к новому жизнепониманию должен происходить, по мнению Толстого, не сразу, а от человека к человеку, подобно песку в песочных часах, причем "в той мере, в которой люди отрекаются от насилия и устанавливают свои отношения на разумном убеждении, только в той мере и совершается истинный прогресс в жизни человечества".

Принцип ненасилия не был впервые высказан самим JI. Н. Толстым, но огромнейшая заслуга его состоит в том, что он обосновал и развил идею непротивления до рамок философско-религиозного учения, имевшего немало последователей как при жизни писателя, так и до наших дней. Вот как писал о Толстом видный деятель движения ненасилия в Индии - М. К. Ганди: "Толстой был величайшим поборником ненасилия нашего времени. Никто на Западе, ни до него, ни после, не писал о ненасилии так много и упорно, с такой проникновенностью и прозорливостью". Для Толстого понятие ненасилия, его суть и принцип, стали не только ключом к пониманию сущности христианства, стержнем веры, но и универсальным принципом его мировоззрения, скрепляющим религию, философию, социологию и моралистику.

2. ПОСЛЕДОВАТЕЛИ Л. Н. ТОЛСТОГО

Многие деятели культуры - М. К. Ганди, Р. Тагор, А. Швейцер, Н. Рерих, М. Л. Кинг и др. - поддержали принцип ненасилия и развили учение Толстого в своих трудах. Ненасилие понимается теперь не только как отрицание насилия, в основе которого лежит господство воли одного человека или социальной группы над волей другого человека или обществом, народом. Понятие ненасилия имеет и позитивное содержание: оно переводит человеческие отношения на новую основу - основу добра. Для позиции ненасилия характерно стремление понять интересы другой стороны, признать их законность, совместно искать приемлемое для разных сторон решение.

Большой скачок в придании принципу ненасилия широкого общественного характера осуществил М. К. Ганди - ключевая фигура ненасильственного движения в Индии, последователь и в какой-то мере ученик Л. Н. Толстого. Толстовское "непротивление злу насилием" трансформировалось у Ганди в ненасильственное сопротивление, давшее высокую этическую мотивацию национальному движению противостояния колониальным властям Индии.

По замыслу сугубо индивидуалистичное, заключенное в нравственном самоусовершенствовании личности учение было использовано в качестве мощного средства общественного преобразования. В интерпретации Толстого ненасилие исключало политику, а у Ганди предполагало ее. Распространение своих идей великий русский писатель уподоблял движению людей в храме, которые, увидев столп света, исходящий из купола, все вместе, но в то же время каждый совершенно самостоятельно, повинуясь лишь внутреннему убеждению, идут навстречу свету. Аполитизм Толстого был вызван пониманием принципа ненасилия как сугубо нравственно-религиозной проблемы. Для Ганди было важно не только личное соблюдение ненасилия, но и борьба за искоренение насилия в мире. Но, к сожалению, введя принцип ненасилия в политику, он лишил его той целостности и последовательности, которые отличали его при рассмотрении исключительно в контексте нравственности, как это было у Толстого. Под влиянием индийской культуры и религии, а также в известной мере и под воздействием христианства Ганди попытался применить вечные истины к повседневной жизни. Знаменитое гандист- ское оружие ненасильственного сопротивления - сатъяграха (что в переводе с родного для Ганди языка гуджарати буквально означает "упорство в истине") как общенациональное средство борьбы с колониализмом нашла наиболее полное выражение в кампаниях несотрудничества и гражданского неповиновения. Всемирно известным и мощным примером сатьяграхи стал "соляной поход", организованный Ганди с целью демонстративного и повсеместного нарушения закона о соляной монополии английских властей 11 марта 1930 г.

Сатьяграха была средством воздействия на противника путем причинения ему нравственных мучений и превращения его в союзника. К сожалению, как движение, ставящее перед собой цель нравственного усовершенствования, сатьяграха не увенчалась успехом. К этому привела не только коварная политика англичан, разжигавших межобщинную рознь, но и коррупция, охватившая после провозглашения независимости многих деятелей Индийского национального конгресса, отнюдь не полностью разделявших взгляды Ганди. Задуманная как ненасильственный метод снятия социальной напряженности в разрешении религиозных противоречий в индийском обществе, сатьяграха не спасла страну от ожесточения, от массового безжалостного насилия, прорвавшегося в чудовищной по жестокости индусско-мусульманской резне. Сам Ганди позже признавал, что ненасилие, которое применяла Индия на протяжении тридцати лет, было "ненасилием слабого".

Широкое распространение и политический успех индийского ненасильственного движения, сделавшее борьбу за независимость всенародным делом, было обусловлено прежде всего уникальными качествами его вдохновителя и идеолога. "Единственной надеждой для страждущего мира, - писал Ганди 15 июля 1947 г. в предчувствии своего трагического конца (Ганди был убит 30 января 1948 г. террористом из экстремистской организации "Хинду махасабха"), - является узкий и прямой путь ненасилия. Миллионы, подобно мне, могут потерпеть неудачу в попытке доказать истину своей собственной жизнью, но это будет их личная неудача, ни в коем случае не неудача этого вечного закона". Ганди придал практике ненасилия невиданный размах. Все последующие движения, будь то борьба за независимость ряда народов тропической Африки или современные пацифистские и экологические кампании на Западе, отталкивались от индийского опыта и вдохновлялись им.

()дним из известных лидеров ненасильственного движения в США был пастор Мартин Лютер Кинг, выступавший против нарушения гражданских прав негритянского населения Северной Америки. Изучив историю развития ненасильственного сопротивления, Кинг выдвинул концепцию, согласно которой человеческая душа, являющаяся ареной борьбы добра и зла, определяет превалирование в мире насилия и ненасилия. Исходя из этого, принципиальной позицией его стала заповедь "Возлюбите врагов ваших", ибо "даже в наихудших из нас есть частица добра, и в лучших из нас есть частица зла".

Если Толстой распространил принцип ненасилия, применение общечеловеческих норм нравственности на отношение ко всем людям, то в наше время этика была распространена и на всю окружающую природу. Здесь прежде всего следует отметить А. Швейцера, распространившего принцип ненасилия на природу, включившего отношение человека к природе в сферу нравственного регулирования, что явилось следующим шагом расширения морального сознания. Он обосновал принцип благоговения перед всем сущим, суть которого заключается в том, чтобы не проводить различия между жизнью высшей и низшей. Любое проявление жизни - огромная ценность, и все, что способствует ее сохранению, является добром, а все, что ей вредит, есть зло. Здесь следует обратить внимание на то, что предпосылки бережного отношения к природе вызревали в сознании людей с древнейших времен, они были теоретически развиты в трудах выдающихся мыслителей прошлого. Так, уже Платон в работе "Законы", призывая к бережному отношению к земле, животным, выступал против браконьерства, требовал запрещения всех видов ночной охоты, применения капканов и сетей.

Лишь в наше время к этим голосам человечество стало прислушиваться, ибо в условиях нарушения равновесия биосферы в результате хозяйственной деятельности человека общественное сознание вдруг осознало справедливость предупреждений древних авторов. Человечество сейчас стоит перед выбором: либо погибнуть в результате экологической катастрофы и ее последствий, одним из которых может быть война за выживание, либо подчинить свою деятельность строгой регламентации, коллективным обязательствам, дисциплине. Разработанная Швейцером этика благоговения перед всем сущим, независимо от отношения к ней, в том числе и откровенно скептического, является императивом нашего времени, т. е. таким положением, соблюдение которого является категорическим, безальтернативным.

В настоящее время идея ненасилия развивается в рамках различных религиозных движений (например, бахаизма), пацифистских и экологических кампаний, а также в трудах современных философов и политологов разных стран.

3. СМОЖЕТ ЛИ НЕНАСИЛИЕ ОДОЛЕТЬ НАСИЛИЕ?

И история человечества, и история философии неопровержимо свидетельствуют о нерасторжимом единстве ненасилия с насилием. Все попытки доказать преимущество ненасилия для человеческого обустройства так и не смогли покончить с существованием насилия на Земле. Выше уже отмечалось, что большое влияние на становление новой морали, основанной на принципах ненасилия, уважения ко всем народам, ко всем людям Земли оказали выдающиеся деятели культуры: Л. Н. Толстой. М. Ганди, Н. Рерих, А. Швейцер, Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев и др. Они предупреждали, что переделка форм социальной жизни без духовного воспитания человека, без роста нравственной культуры людей грозит всеобщим насилием, страшной трагедией. Достоевский называл цифру - 100 млн. людей - столько может унести разгул насилия.

К сожалению, люди вовремя не прислушались к этим предостережениям, и трагедия мировых войн совершилась. Теперь человечество, умудренное горьким опытом, признало правоту и дальновидность этих гениев, намного опередивших свое время, и в лице своих лучших представителей стремится следовать этим гуманистическим нормам. Но и сейчас утверждение добра, общечеловеческой нравственности происходит в ожесточенной борьбе с корпоративной, узконациональной моралью и политикой.

В развитой атлантической (североамериканской, западноевропейской) цивилизации, основанной на индивидуализме, на стремлении к вещественному богатству, таятся очень опасные "корни зла", поскольку там многие люди видят прогресс лишь в развитии технологии, не принимая во внимание состояние человеческой души. А. Швейцер критиковал с гуманистических позиций западную цивилизацию, оторванную от своих естественных истоков, технически ориентированную, поскольку она приводит к дегуманизации личности, утрате ею духовно-нравственного стержня. Выход он видел в нравственном совершенствовании человека, в усилении внимания к гуманитарной культуре. А. И. Солженицын писал во многих своих статьях о том, что от всего этого судорожного темпа техноцентрист- ского прогресса и от океана поверхностной информации и низкопробных зрелищ душа человеческая мельчает, духовная жизнь снижается. Все больше комфорта - и все ниже духовное развитие у среднего индивида.

Подобные симптомы начали развиваться и у нас. Стремление к обогащению любой ценой приводит к криминализации общества, губительно сказывается на молодежи. Н. Бердяев прозорливо говорил, что собственность должна быть подчинена другим, высшим началам, иметь духовное оправдание, иначе она производит опустошение в человеческой жизни. Криминализация общества естественно означает рост в нем элементов насилия.

Итак, несмотря на многовековую традицию рассмотрения ненасилия как важнейшего принципа взаимоотношения между людьми, насилие тем не менее продолжает существовать. Отсюда напрашивается закономерный вывод, что насилие и ненасилие образуют полярную пару, единство противоположностей, в котором стороны не только взаимоот- рицают, но и взаимопредполагают друг друга, друг без друї а не существуют. Точно так, как не существуют друг без друга прекрасное и безобразное, добро и зло, жизнь и смерть, дець и ночь и т. д. и т. п. Если основанием, фундаментом ненасилия является гуманизм, попытка утвердить во взаимоотношениях между людьми достойные человека отношения, а также растущее осознание, что ненасилию нет альтернативы, поскольку продолжающееся насилие людей по отношению друг к другу и к природе губительно для человечества, то что является основанием, фундаментом существования насилия - как в теории, так и в практике?

Известный петербургский культуролог М. С. Каган считает культуру ответе гвенной за существующее в мире насилие. Он признает насилие законом природы, поскольку практически все организмы в природе живут за счет друг друга. И человек, поскольку он является органической частью природы, воспринял этот закон природы и длительное время его культивировал. Раз культура является делом рук человеческих, то человек не мог не передать и ей этот закон, который до сих пор сущее гвует в виде нетерпимости одних религий к другим, одних философских школ к другим и т. п.

Пропаганда насилия была как-то терпима, пока мощь человека была еще не гак значительна. Но когда ее стало достаточно для уничтожения всего существующего, закон насилия становится анахронизмом, который может привести только к одному - неминуемому и всеобщему краху. Поэтому так жизненно важно сейчас от философии насилия перейти к философии диалога, предполагающего взаимно уважительное отношение всех сторон. Но это, повторим, потребует перестройки основ культуры, тем более что в ней всегда, от Сократа и даже раньше, существовала и философия, направленная на согласие, компромисс, взаимопонимание и взаимоуважение.

Сознавая то, что ненасилию нет альтернативы, мы в то же время против высказываний ряда ученых и деятелей культуры, что ненасилие должно полностью вытеснить, заменить насилие. Поскольку насилие и ненасилие составляют диалектическое противоречие, т. е. нерасторжимое единство двух противоположностей, постольку речь может идти не о замене насилия ненасилием, как бы этого ни хотелось, а о смене форм насилия, изменении его природы. Ведь насилие и ненасилие составляют динамическое единство противоположностей, каждое из которых проходит целый ряд эволюционных ступеней, в ходе которых само насилие становится, если можно так выразиться, более "гуманным". Иными словами, речь должна идти не об отмене насилия вообще, а об отмене его наиболее античеловеческих разновидностей: вооруженных конфликтов, жестоких форм эксплуатации, расовой, национальной, религиозной нетерпимости и пр.

Но отмеченная тенденция никак не может быть интерпретирована как полная замена насилия ненасилием - вплоть до его толстовской формы "непротивление злу насилием". Те же исследования показали, что на вопрос, в каких случаях может быть оправдано насилие, свыше 80 % ответили, что в случае физической угрозы жизни себе и близким, а 60 % - при оскорблении их человеческого достоинства. Таким образом, сама жизнь, в том числе и в перспективе на будущее, убедительно доказывает, что проблема насилия не может быть решена только сквозь призму толстовского учения. Оно должно быть дополнено учением другого известного русского мыслителя - И. Ильина, отстаивающего принцип противления злу насилием.

Насилие не может исчезнуть до тех пор, пока существуют государство и право. Ведь сущность права не только в том, чтобы быть гарантом свободы человека, реализации его неотъемлемых естественных прав, но и в том также, чтобы быть возведенной в закон волей господствующего класса. И право охраняет не только граждан от преступников и хулиганов, но и само государство (т. е. господствующий класс) от борьбы других социальных слоев и классов за власть, используя для этого соответствующие репрессивные органы: суд, прокуратуру, милицию, тюрьмы, колонии, внутренние войска и пр.

И все-таки зададимся вопросом: возможно ли, хотя бы чисто теоретически, такое состояние, при котором полностью реализуется учение Толстого о ненасилии и оно одолеет насилие? Да, возможно, это в том случае, если отомрет государство и его неотъемлемый инструмент - право. Существуют два учения, в которых наиболее четко проводится мысль о неизбежности отмирания государства и права - это анархизм и коммунизм. И теперь мы подходим, может быть, к самому главному: Л. Н. Толстой именно потому так решительно отстаивал идею ненасилия, что ему были присущи как анархистские взгляды (из-за чего он выступал против всякого государства, права), гак и коммунистические (в силу чего он открыто назвал себя социалистом).

Но даже если осуществится коммунистический идеал, установится вселенское братство, исчезнут национальные, классовые и все другие социальные противоречия, отомрет государство и возникнет общество, в котором, по словам К. Маркса, главным наказанием человеку будут угрызения его собственной совести, - даже и тогда останется насилие. Хотя бы в виде этих угрызений совести, а также каких-то форм общественного порицания. Поэтому судьбу ненасилия можно представить в виде движения кривой к оси асимптот, когда она приближается к ней как угодно близко, никогда не достигая ее.

Критическое отношение к некоторым положениям учения Толстого о ненасилии ни в коем случае не означает нашего критического отношения к самому ненасилию. Ведь оно является неотъемлемым элементом гуманизма, существующего на Земле с древнейших времен. Ненасилие, в теории и практике постоянно развиваясь, завоевывает все новые и новые позиции, что приводит к исчезновению традиционных и наиболее бесчеловечных форм насилия. При этом борьба насилия и ненасилия происходит не только в области экономических, политических, мировоззренческих интересов, но и на эмоционально-психологическом уровне, где она обретает форму противостояния вражды (тяготеющей к насилию) и любви (предполагающей ненасилие).

ХРЕСТОМАТИЙНЫЙ МАТЕРИАЛ

Я понял теперь, что в положении о непротивлении злу Христос говорит не только, что выйдет непосредственно для каждого от непротивления злу, но он, в противоположение той основы, которою жило при нем по Моисею, по римскому праву и теперь по разным кодексам живет человечество, ставит положение непротивления злу, которое, по его учению, должно быть основой жизни людей вместе и должно избавить человечество от зло, наносимого им самому себе. Он говорит: вы думаете, что ваши законы исправляют зло, - они только увеличивают его. Один есть путь пресечения зла - делание добра за зло всем без всякого различия. Вы тысячи лет пробовали ту основу, попробуйте мою - обратную...

Кто будет спорить о том, что не то что мучить собаку, убить курицу и теленка противно, мучительно природе человека. (Я знаю людей, живущих земледельческим трудом, которые перестали есть мясо только потому, что им приходилось самим убивать своих животных.) А между тем все устройство нашей жизни таково, что всякое личное благо человека приобретается страданиями других людей, которые противны природе человека. Все устройство нашей жизни, весь сложный механизм наших учреждений, имеющих целью насилие, свидетельствует о том, до какой степени насилие противно природе человека. Ни один судья не решится задушить веревкой того, кого он приговорил к смерти по своему правосудию. Ни один начальник не решится взять мужика из плачущей семьи и запереть его в острог. Ни один генерал или солдат без дисциплины, присяги и войны не убьет не только сотни турок или немцев и не разорит их деревень, но не решится ранить ни одного человека. Все это делается только благодаря той сложнейшей машине государственной и общественной, задача которой состоит в том, чтобы разбивать ответственность совершаемых злодейств так, чтобы никто не чувствовал противоестественности этих поступков. Одни пишут законы, другие прилагают их, третьи муштруют людей, воспитывая в них привычки дисциплины, т. е. бессмысленного и безответственного повиновения, четвертые - эти самые вымуштрованные люди - делают всякого рода насилия, даже убивают людей, не зная зачем и для чего. Но стоит человеку хоть на минуту мысленно освободиться от этой сети устройства мирского, в которой он запутался, чтобы понять, что ему несвойственно.

Толстой Л. Н. В чем моя вера? Исповедь. Л., 1991, С. 140-158.

Необходима достаточно напряженная подготовка, чтобы ненасилие стало составной частью менталитета. В каждодневной жизни это должен быть путь дисциплины (хотя это может кому-то и не понравиться), как, например, жизнь солдата. Но я согласен с тем, что пока нет сильной поддержки со стороны разума, одно лишь внешнее соблюдение будет только маской, вредной как для самого человека, так и для других. Совершенство состояния достигается только когда разум, тело и речь находятся в согласии. Но это всегда напряженная умственная борьба. Нельзя сказать, что я не способен на гнев, например, но почти во всех случаях мне удается контролировать свои чувства.

Каков бы ни был результат, во мне всегда идет сознательная борьба за целенаправленное и непрерывное следование закону ненасилия, Такая борьба делает человека сильным для дальнейшей борьбы. Ненасилие - это оружие сильных. У слабых это с легкостью может быть лицемерием. Страх и любовь - противоречащие понятия. Любовь безрассудно отдает не задумываясь о том, что получает взамен. Любовь борется со всем миром, как с собой, и в конечном итоге властвует над всеми другими чувствами. Мой каждодневный опыт (а также тех, кто работает со мной) показывает, что каждая проблема поддается разрешению, если мы решительно настроены сделать закон правды и ненасилия законом жизни. Правда и ненасилие для меня - стороны одной медали.

Закон любви действует, как действует закон гравитации, независимо от того, принимаем мы это или нет. Так же как ученый творит чудеса, по- разному применяя закон природы, так и человек, применяющий закон любви с аккуратностью ученого, может творить еще большие чудеса. Сила ненасилия безгранично более тонка и чудесна, чем материальные силы природы. как, например, электричество. Люди, открывшие для нас закон любви, были более великими учеными, чем любой из наших современных ученых. Только исследования наши еще недостаточны, и поэтому не все могут видеть достижения. Такова, по крайней мере, иллюзия (если это иллюзия), которая помогает мне трудиться. Чем больше я работаю над этим законом, тем больше я ощущаю радость в жизни, радость в устройстве нашей вселенной. Это приносит мне мир и объяснение тех таинств природы, которые я бессилен описать,

Ганди М. К. Моя вера в ненасилие // Вопросы философии.

1992. № 3. С. 65-66.

Заповедь "любите врагов ваших" всегда была, пожалуй, самой трудной из всех заповедей Христа. Некоторые люди искренне верили, что в реальной жизни она невыполнима, Легко любить тех, кто любит тебя, но как любить тех, кто, тайно или явно, старается возобладать над тобой?... Давайте будем реалистами и спросим: как нам любить наших врагов?

Во-первых, мы должны развить в себе умение прощать. Лишенный силы прощения лишен и силы любви. В нашем сердце не найдется места и капли любви к врагам, если мы не поймем того, что необходимо научиться прощать, вновь и вновь, тех, кто несет нам несчастья и мучения...

Во-вторых, мы должны понять, что зло, творимое ближним нашим - врагом, причина наших страданий, никогда не отражают всей сущности этого человека.,. Просто-напросто это означает, что даже в наихудших из нас есть частица добра, и в лучших из нас есть частица зла. Когда мы познаем это, мы становимся менее склонны ненавидеть наших врагов...

В-третьих, мы должны искать не поражения или уничтожения нашего врага, а его дружбы и взаимопонимания...

Любовь - самая долговечная сила в мире. Это созидающая сила, прекрасным примером которой служит жизнь Иисуса Христа, является наиболее действенным инструментом в руках человечества в борьбе за мир и безопасность. Говорят, что Наполеон Бонапарт, великий гений войны, вспоминая былые годы, сказал: "Александр Македонский, Юлий Цезарь, Карл Великий и я создали великие империи. Но на чем они покоились? Они покоились на силе. Но столетия назад Иисус начал создание своего царства, основанного на любви, и даже сегодня миллионы готовы умереть за него". Трудно не согласиться с этими словами Нет уже великих воинов прошлого, и империи превратились в прах. А царство Иисуса по-прежнему незыблемо и величественно стоит, покоясь на любви...

Кинг Мартин Лютер. Любите врагов ваших // Вопросы философии.

1992. №3. С. 66-71.