3.3. Устойчивое развитие как цивилизационный императив

Концепция будущего. Идея устойчивого развития есть не самое удачное выражение глубочайшей философской истины, касающейся самой природы вещей, той истины, до которой человечество должно дорасти, чтобы ощутить и понять ее - мы имеем в виду эйдос космической гармонии.

Под гармонией мы понимаем иерархическую систему контрастов, противоречий и равновесий во вселенной. Чтобы понять сущность устойчивого человеческого развития, надо учесть, что последнее представляет собой не что иное, как часть

вселенского синергетического процесса, где властвует закон гармонии. В теории социальной синергетики развитие понимается как рост степени совершенства гармонии между порядком и свободой, обусловленный стремлением к абсолютно устойчивой иерархии. "Совместить тенденцию социальной системы к достижению устойчивого состояния, - пишет В.П. Бранский, - с тенденцией к изменчивости (ввиду возникновения в результате разрешения старых противоречий новых противоречий) возможно только при одном условии: постепенное "затухание" (смягчение) противоречий и возникновение на этой почве некоторого предельного (бесконфликтного и потому абсолютно устойчивого) состояния, к которому система бесконечно долго приближается, не достигая, однако, его полностью никогда" (12. С.688). Таким образом, проблему гармонии можно рассматривать и как проблему структурной устойчивости; гармония есть тот "магический кристалл", который позволяет заглянуть в сущность устойчивого развития.

Сегодня мы становимся свидетелями безмерного упрощения идеи устойчивого развития - и такое упрощение является неизбежным, когда та или иная идея отрывается от всеобщего философского контекста, в рамках которого она сохраняет глобальную значимость и ценность.

В качестве общефилософского понимания сущности цивилизации мы принимаем утверждение А. Уайтхеда о том, что цивилизованное общество руководствуется минимум пятью - шестью ценностями: Истиной и Красотой, Приключением и Свободой, Идеалом и Умиротворенностью (Peace) (149. С.643- 702).

Истина. Самым простым и прямым способом реализации гармонии, по Уайтхеду, является истинностное

отношение: все иные способы являются косвенными и зависят от власти окружения. Истина состоит в соответствии видимости реальности.

Истина варьируется по своей степени, видам и значимости. На уровне чувственного познания внешний мир предстает для человека как некоторая данность - в слитном единстве с ощущениями. Здесь присутствует прямое каузальное отношение между видимостью и реальностью. Специфика абстрактного мышления состоит в том, что объективное содержание его постижений существует только в модусе возможности. Что касается символической (языковой) истины, то она полностью принадлежит к виду абстрактной возможности. Всякое предложение есть абстрактная возможность существования некоторого соединения вещей, иллюстрирующего утверждаемую предложением структуру. На вопрос о том, что есть "истина", мы можем лишь ответить, что два объективных содержания объединены истинностным отношением, если они "соучаствуют", по выражению Платона, в некоторой общей структуре. Поэтому каждое из них частично выражает другое и взаимно интерпретируют друг друга. При этом мы должны всегда помнить о том, что символическая истина есть условное отражение реальности, что она частично искажает вселенную. Мы не должны также забывать и о том, что цивилизованность предполагает не только и не столько умение оперировать относительными истинами, сколько четкое понимание того, что относительная истина способна породить абсолютное зло.

Красота. Понятие красоты является более широким, чем истина. Красота заключается, во внутренней согласованности друг с другом различных аспектов опыта для создания максимальной эффективности. Здесь части не только не подавляют друг друга, но содействуют усилению единства целого. Здесь любой элемент содействует гармонии целого и в то же время проявляет устойчивую индивидуальность. "Таким образом, в своем стремлении к чувству прекрасного, - писал А. Уайтхед, - цивилизация должна так упорядочить свои социальные отношения и отношения людей к своему

природному окружению, чтобы возбудить в опыте своих членов явления, в которых господствует властная гармония устойчивых вещей" (149. С.688). Хотя такая гармония недостижима в реальной жизни общества ("вечный призрак"), она вместе с тем является стратегическим ориентиром ("вечным компасом") для любых человеческих деяний. Отсюда же проистекают весьма значительные выводы относительно гармонизации общественной жизни, а именно взаимосогласования систем технизации и эстетизации, материальных и духовных ценностей. Цивилизация развивается лишь там, где люди объединяются для достижения общих целей и идеалов. Такое единство обеспечивается не столько общностью идей, сколько общностью чувств, благодаря которым идеи превращаются в убеждения, эмоции и мотивы.

Приключение. В книге "Приключения идей" А.Н. Уайтхед блестяще описал историю того, как две - три философские идеи, пробуждаясь к жизни и проникая в жизнь, создали цивилизацию. В качестве примера силы идей он приводит, в частности, платонизм. Сочетание платоновских идей с христианскими институтами дало западному миру прекрасный общественный идеал. Последний явился той силой убеждения, которая смогла преобразовать западный мир. "Идея - это пророчество, - говорил А.Н. Уайтхед, - которое исполняет самое себя. В этом- то и состоит власть идеала" (149. С.433). Парадоксально, но факт: практически неосуществимые идеалы становятся программой социальных изменений.

поддерживает дух новизны и страсть к приключениям. Общество, лишенное свободы мысли, "приключения идей", по выражению Уайтхеда, неизбежно приходит к застою. Цивилизация есть там и только там, где мысль бьет ключом, где она выходит за пределы известного, утверждая новые формы бытия. Короче говоря, в своем наиболее широком смысле цивилизация совпадает со свободой творчества.

Свобода. Платон впервые ввел понятия, из которых следовали все выражения свободы. Он, в частности, подчеркнул значение духовных факторов во вселенной как источника всякой спонтанности, а в конечном счете - - как основания всякой жизни и всякого движения. Платону, больше чем кому-либо другому, человечество обязано обоснованием требования свободы как существеннейшего элемента цивилизации. Он дал основания, на которых держится дух свободного общества. Его труды пронизаны ощущением разнообразия Вселенной, непостижимого для человеческого ума и невыразимого в словах. Обязанность быть мудрым, то есть осторожным и терпимым, следует из понимания разнообразия и сложности мира, превышающих мощь нашего интеллекта. Мудрость способна воздействовать на интеллект так, чтобы достичь самоограничения и самоопределения индивида в данных условиях. Гармония есть примирение свободы с ответственной мудростью.

Умиротворенность. Свободная деятельность человека может принять жестокий и безжалостный характер, если не ставится на ее пути нравственных преград, или отсутствует "умиротворенность", по выражению А.

Следовательно, умиротворенность есть самоконтроль в самом широком смысле слова. Умиротворенность дает возможность избежать паразитирующего раздражения и подняться над уровнем обыденности, заставляя нас стремиться к чему-то благородному и высокому. Высокие стремления и цели, возвышающиеся над личным интересом, порождают гармонию умиротворенности, порождают мир, в котором нет места раздорам, в котором царят справедливость и добро. "Существует неотвратимая закономерность в том, что цивилизация, у которой нет какой- либо высшей цели, погрязает в сладострастии или же впадает в монотонное многообразие, в котором гаснет всякое чувство" (149. С.482,496). Следовательно, возвышенность целей и ценностей общества является первым условием его жизнеспособности и устойчивого развития. Мы должны помнить о том, что непрерывное человеческое развитие обеспечивается модальностью возможного и идеальной перспективой. Именно обретение перспективы является гарантом устойчивости (sustainability). Стратегия устойчивого развития ориентируется на "концепцию будущего", согласно которой будущее имманентно присутствует в настоящем. "Отбросьте будущее, - писал А. Уайтхед, - и настоящее опустошится и разрушится. Непосредственное существование требует заполнения трещин настоящего будущим" (149. С.593). Традиция утрачивает свою принудительную силу - будущее детерминирует настоящее. Такова диалектика реальности.

Информационное общество с устойчивым развитием.

Теория информационного общества обладает мощным гуманистическим потенциалом, но на практике реализуется технократический вариант постиндустриализма. То же самое

можно сказать и о концепции устойчивого развития. "Идеологами постиндустриализма, - пишет Э.Г.Кочетов, - предпринимаются тотальные усилия, чтобы продлить жизнь техногенной (постиндустриальной) машины на исторической сцене в ее высшей фазе. С этой целью постиндустриализм примеряет на себя актуальную и полезную концепцию "устойчивого развития". Сама идея устойчивого развития трактуется как "теоретическое обоснование" апологетического стремления придать процессу пожирания ресурсов "устойчивый" характер с целью его дальнейшего "развития", не допустить сбоя в бешеном ритме и темпе функционирования глобальных воспроизводственных конвейеров, где формируется и перераспределяется мировой доход между узкой группой "развитых стран", не допустить в этот процесс "сторонние" государства, удержать их на "хозяйственном дворе" этих конвейеров (с их сырьевыми, людскими, интеллектуальными, финансовыми ресурсами" (62. С.488). Действительно, под флагом "устойчивого развития" предпринимается яростная попытка сохранить нынешнее положение вещей (когда полновластный контроль над мировым доходом осуществляется странами так называемого "золотого миллиарда"), придать устойчивость деятельности мировых транснациональных воспроизводственных циклов, для которых требуется бесперебойная поставка капитальных ресурсов практически всех стран мира. "И потому надо переосмыслить понятие "устойчивое развитие", - пишет Э.Г.Кочетов, - так как оно принимает совершенно другую смысловую нагрузку. Иначе говоря, это понятие должно предопределить устойчивость процесса гармоничного синтеза этнонациональных и индустриальных моментов, устойчивость формирования этноэкономических систем" (62. С.373). Но для такого устойчивого (гармоничного, сбалансированного) развития требуются мощные скрепы, поддерживающие как биоразнообразное, так и культурное разнообразие. Только при этих условиях можно сохранить свою неповторимую экологию, природную особенность и "национальную ауру". А. Неклесса считает, что происходит "постепенная деградация столь же популярной, сколь и неопределенной концепции устойчивого

развития" (101. С.35). Действительно, можно привести многочисленные факты дискредитации идеи устойчивого развития. Нередко ее содержание сводится или к техноэкономическому росту, или к эколого-демографическому радикализму с его антигуманным требованием коррекции численности населения планеты. В связи с этим некоторые ученые вообще предлагают отказаться от понятия "устойчивое развитие". Например, Н.И. Лукьянчиков предлагает вместо термина "устойчивое развитие" употреблять термин "ноосферное развитие" (69). Хотя употребление термина "ноосферное развитие" как синонима понятия устойчивого развития вполне правомерно, все же мы не можем согласиться с заменой термина "устойчивое развитие" на "ноосферное развитие".

Во-первых, концепция устойчивого развития принята мировым сообществом в качестве Повестки дня на XXI век, и термин "устойчивое развитие" вошел во все международные и национальные программы развития, во-вторых, понятие ноосфера пока еще весьма неопределенно и нуждается в уточнении. Права М.М. Максимова, которая замечает, что "пока еще никто не предложил более конструктивный с точки зрения практической политики идеи, способной объединить усилия международного сообщества в решении глобальных проблем, нежели концепция устойчивого развития, нравится она кому-то или нет. Во всяком случае, она содержит ориентиры не только для нынешнего, но и для будущего поколений" (72. С.20). И то, что большинство исследователей цивилизации вполне допускает возможность глобальной катастрофы, убеждает нас в том, насколько важно выбрать и реализовать такое направление мирового развития, чтобы грядущий мир был устойчивым и гармоничным. Если устойчивое развитие рассматривать как Стратегию Человечества, ориентированную на достижение такого глобального мира, то трудно переоценить цивилизационную миссию концепции устойчивого развития. В этой связи уместно заметить, что выживание человечества и сохранение биосферы, т.е. то, на чем акцентирует внимание концепция устойчивого развития - это необходимое условие становления новой устойчивой цивилизации, которую одни

авторы именуют "ноосферным обществом" (А.Д.Урсул), а другие "неоэкономическим обществом" (Э.Г. Кочетов).

Концепция ноосферогенеза, развиваемая А.Д. Урсулом, акцентирует внимание на разуме, на рациональной организации управления переходом к сфере разума, на интеллектуально- информационных аспектах. По его мнению, включение этих аспектов в проблематику устойчивого развития позволит представить становление информационного общества как движение по пути устойчивого развития (150). Конечный путь движения по пути устойчивого развития характеризуется А.Д. Урсулом как ноосфера. "Переход к ноосфере возможен лишь в ходе грядущей гуманитарно-гуманистической трансформации всей цивилизации как единого целого, которую можно было бы, преодолевая нашу мировоззренческую аллергию к

насильственным изменениям, именовать ноосферной революцией как новой третьей цивилизационной революцией" (19. С.191). Мы не будем останавливаться на подробном описании ноосферной концепции цивилизационного развития, поскольку она достаточно широко представлена в отечественной литературе (18).

Концепция устойчивого развития, принятая в качестве Повестки дня на XXI век Конференцией ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.) в основном характеризует сферу экономики, экологии и технологии. В тени остаются вопросы духовно-культурного развития человека без решения которых невозможно создание глобального устойчивого развития общества. Именно в этом контексте политическая концепция устойчивого развития справедливо подвергается критике сторонниками цивилизационного подхода к анализу мирового развития. Прав был А. Печчеи, когда он писал: "И если мы ощутить глобальность всего сущего на свете, то в центре этого должна стать целостная человеческая личность" (109. С. 183-184). Возникает вопрос: как исправить технократическую ошибку, допущенную при формировании политической стратегии глобального устойчивого развития? На наш взгляд, есть два пути преодоления этой ошибки. Во-первых, необходимо придать цивилизационный смысл понятию устойчивого развития; во-вторых, обогатить концепцию

устойчивого развития новым содержанием, дополнив ее гуманистическими версиями глобального информационного общества. Переход к устойчивому развитию возможен только в глобально-планетарном масштабе и это еще один аргумент в пользу синтеза концепции устойчивого развития и идеи глобальной цивилизации.

Мы согласны с Э.Г. Кочетовым и А. Неклесса в том, что необходимо бороться с попытками подогнать концепцию устойчивого развития под технократические параметры постиндустриализма и геоэкономического экспансионизма. В то же время сегодня - в условиях глобализации - невозможно рассматривать стратегию устойчивого развития в отрыве от концепции глобального информационного общества. Необходим симбиоз гуманистических параметров информационного общества и этики устойчивого развития в целях определения ценностных оснований современного цивилизационного развития. Необходим поиск "третьего пути" на стыке теории информационного общества, экологической этики и модели устойчивого развития - пути, ведущего к эколого- гуманистической цивилизации.

Как мы уже отмечали, эколого-гуманистическая цивилизация не есть конечный пункт прибытия, не есть "будущий факт" (Г.П. Флоровский); это нравственный идеал, то гармоничное состояние общества, к которому надо стремиться, чтобы поддерживать социальный прогресс. "История - это прогресс нравственных задач, - замечает Г.С. Померанц, - не свершений, нет, но задач, которые ставит перед отдельным человеком коллективное могущество человечества, задач все более и более трудных, почти невыполнимых, но которые с грехом пополам все же выполняются (иначе все бы давно развалилось)" (Цит. по: 98. С.69). Общество выживает тогда, когда нравственные задачи коррелируют с высоким идеалом. И здесь приходится признать, что идеал потребительства перестал отвечать современным требованиям, что он оказывается на сегодня исчерпанным. Одновременно с этим ослабла пассионарность, появились признаки усталости, скуки и разочарования, которые говорят о том, что необходим идеал совершенства иного типа. Именно в этом мы видим

цивилизационное предназначение стратегии устойчивого развития, которая задает более высокую цель человеческого общества, чем идеал потребительства.

Философский вопрос, касающийся перспектив устойчивого человеческого развития, можно сформулировать следующим образом: есть ли в этой земной жизни экзистенциальный смысл, оправдывающий заботу о будущих поколениях людей. Специфика человеческой экзистенции характеризуется не только связью с Бытием, но и своей связью со Временем. Каждый момент рефлективного бытия человека носит диалектический характер: он определяется памятью о прошлом и антиципацией будущего; не только прошлое, но и будущее детерминируют настоящее (через планы, проекты и ожидания). Эта диалектика прошлого и будущего в человеческой экзистенции неразрывно связана с вопросом о смысле жизни. "Смысл" есть эмерджентный феномен: он возникает на уровне высшего (трансцендентального) сознания. По данным психологических исследований, трансцендентальные цели и метапотребности носят столь же "инстинктоидный" характер, как и базовые материальные потребности. К таким духовным потребностям относится и забота о будущих поколениях людей. Будущий цивилизационный сдвиг предполагает решительный разрыв с моралью потребительства, постепенную смену культа материального богатства на нравственные ценности устойчивого развития, включаю заботу о будущих поколениях людей. Е.Б. Рашковский пишет: "Борение человека за утверждение и развитие глубоко нравственных, высших ценностей жизни и есть, по сути дела, процесс реализации смысла истории" (120. С.21). Высшие ценности жизни, пронизывающие и скрепляющие историю, обусловливают целостность всемирно-исторического процесса.

Вектор развития. Непреходящее значение стратегии устойчивого развития состоит в том, что она представляет собой первый концептуальный опыт моделирования справедливого мирового порядка, при котором все человечество будет жить в гармонии с природой, "жить вместе как члены одной семьи", по выражению А. Тойнби. В "Повестке дня на XXI век" (Рио-де- Жанейро, 1992) говорится: "Единственный способ обеспечить

себе более безопасное, процветающее будущее- это решение проблем окружающей среды и экономического развития в комплексе и согласованным образом. Мы должны удовлетворять основные нужды людей, повышать уровень жизни для всех и в то же время лучше защищать и сохранять экологические системы. Ни одна страна не может добиться такого будущего в одиночку, но мы можем его добиться совместными усилиями в рамках всемирного сотрудничества в целях устойчивого развития" (115. С.1).

В основе концепции устойчивого развития лежит представление о человечестве как единой глобальной общности. Следовательно, устойчивое развитие нельзя рассматривать вне глобального цивилизационного контекста. По определению устойчивое развитие есть неопределенное долгое (в перспективе - бесконечное) существование созданной человечеством глобальной цивилизации. В данном контексте мы хотели бы обратить внимание на сопряженность понятий "устойчивое развитие и "глобальная цивилизация". Отличаясь "неисчерпаемой длительностью (Ф. Броде ль), цивилизации сохраняются дольше, чем любые другие социальные реальности. Через пространство цивилизации конкретные общества выходят за свои пределы и включаются в глобальное сообщество, получая от него импульсы к собственному развитию. Огромное внутреннее разнообразие и длительная временная протяженность мировой цивилизации обеспечивают возможность глобального устойчивого развития. В свою очередь, концепция устойчивого развития вносит существенные коррективы в процесс современной цивилизационной трансформации, меняя ее исторический вектор и смысл.

Социодинамика цивилизационной трансформации - в главном и основном - совпадает с процессом становления глобального информационного общества, но вектор современного цивилизационного развития определяется стратегией устойчивого развития. Мы используем понятие трансформации для обозначения социальных изменений, вектор которых объективно не задан и не предопределен. "Трансформационный процесс - пишет Н.И.Лапин, - охватывает все основные структуры и процессы системы и потому не

сводится к реформам "сверху", а его ход и исход в решающей степени зависят от действий массовых социальных групп. Это обусловливает принципиальную неоднозначность, незаданность окончательного исхода процесса" (65. С.7). Под стратегией устойчивого развития мы имеем в виду стратегию деятельности с саморазвивающимися системами (75). "Освоение саморазвивающихся систем, - пишет B.C. Степин, предполагает новое расширение смыслов категории "причинности". Она связывается с представлениями о превращении возможности в действительность. Целевая причинность, понятая как характеристика саморегуляции и воспроизводства системы, дополняется идеей направленности развития" (134. С.8). Применительно к информационному обществу это означает следующее. Глобальное

информационное общество, как и всякая сложная саморазвивающаяся система, имеет несколько вероятных сценариев развития, в том числе и катастрофические, связанные со стремлением максимально пролонгировать техногенный тип развития. Стратегия устойчивого развития в качестве программы-цели ведет современное общество к некоторому новому цивилизационному состоянию и аннигилирует возможности катастрофических для человечества сценариев развития.

Одной из важнейших составляющих стратегии устойчивого развития, а следовательно, стратегии деятельности со сложными человекоразмерными системами, является модель межцивилизационного диалога. Об этом говорят и пишут многие ученые и политики. "Стратегия деятельности с саморазвивающимися системами, - пишет B.C. Степин - неожиданным образом порождает перекличку между культурой западной, техногенной цивилизации и древними восточными культурами. И это очень важно, если иметь в виду проблемы диалога культур как фактора выработки новых ценностей и новых стратегий цивилизационного развития" (134. С. 16). "Подлинный межкультурный диалог возможен в той мере, - пишет также У. Макбрайт, - в какой он считается приемлемым и даже существенным с моральной точки зрения для создания новых норм и идеалов и/или для поддержания тех из прежних,

которые не сводятся к капиталистическим и потребительским целям максимизации прибыли и накопления товаров. Такие нормы и идеалы можно, если хотите, назвать "духовными" в самом широком смысле этого слова" (70. С.83). "Проблема устойчивого развития, - писал Н.Н. Моисеев, - это не проблема экономистов и технологов. Это проблема и экономистов, и социологов, и ...философов. Это проблема формирования новой цивилизации" (93. С. 146).

Итак, требование устойчивого развития предполагает смену цивилизационных ориентиров, изменение "направления развития" современного информационного общества, и это изменение мы связываем с формированием новой глобальной цивилизации (на принципах гармонии и духовности). На Всемирном Саммите по устойчивому развитию (Йоханнесбург, 2002 г.) Президент Алжира А. Бутефлика, как бы выражая общий дух Йоханнесбурга, сказал: "У нас достаточно средств и потенциала, чтобы построить новую цивилизацию, где люди могли бы жить в гармонии друг с другом и в симбиозе с окружающей природной средой" (263). Цивилизация и гармония - вещи одного порядка. Мы также полагаем, что требование устойчивого развития надо рассматривать в контексте гармонизации мирового порядка и перехода к новой глобальной цивилизации.