ВОПЛОЩЕНИЕ ДУХА НАРОДА В ИСТОРИИ РОССИИ

Дух русского народа - это дух противоречий, дух исканий, дух крайностей. Как отмечал Н. Бердяев: "Русский народ в высшей степени поляризированный народ. Он есть совмещение противоположностей: всегда неожиданен, непредсказуем, очаровывает и разочаровывает, восхищает и вызывает ненависть.

Многие русские мыслители, как западники, так и славянофилы, отмечали особую роль общины в истории России (А. С. Хомяков, К. С. Аксаков, И. В. Киреевский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Бердяев и др.). Община позволила сохраниться русским в качестве этноса в условиях постоянного давления то с Востока, то с Запада, кроме того, община была необходима для освоения диких лесных массивов. Жизнь людей во многом определяла коллективная мудрость. Ради "мира" человек должен был пожертвовать всем. Видимо, отсюда эта привычка жить, работать, праздновать и умирать на людях, на "миру". Как говорит народная мудрость - "на миру и смерть красна". Необходимость в коллективе обнаруживается у русского человека и по сию пору; так, для нас критерием комфорта на производстве прежде всего является атмосфера в коллективе, ее доброжелательность, а потом уже перечисляются другие факторы. На Западе же эта причина является одной из последних. Прежде всего для них - дело, т. е. это явное преобладание прагматичного, рационалистического отношения к жизни в целом. С другой стороны, в России ценится индивидуальность, поскольку жизнь человека нужна "миру" для существования самой общины.

Фундаментальной основой всей жизни русского народа и истории России является православная церковь. Православная церковь укрепляет в сознании людей идеи терпимости, всепрощения, любви к ближнему. В России большое почтение перед женским началом, перед матерями. Да и землю у нас зовут "Мать-сыра земля", а Россию - "Матушка Русь". Народный святой образ "Матушки-земли" у Достоевского, а затем у Соловьева, Флоренского, Булгакова приобретает иное звучание в богословской концепции "Святой Софии". Христианство наложило особый отпечаток на русскую жизнь и людей всех слоев общества. Видимо, неслучайно многие русские мыслители и философы были одновременно религиозными философами и богословами.

Обращаясь к народному сознанию, Н. Бердяев объяснил, что смирение дается ему легче, чем закал личности. Но именно терпимость, смирение русского народа имеет и оборотную сторону медали. Великое раболепное терпение может внезапно смениться кровавым бунтом всей России (смута, революция, гражданская война) и вновь замолчать после такого же кровавого усмирения. И опять в России, в необозримой стране наступали покорность и сон разума.

Особенно яркое проявление народного духа, национального самосознания в истории России связано с освободительным движением против иноземных захватчиков. Это и освобождение от монголо-татарского ига, и польской интервенции, и французов в войне 1812 года, и, наконец, победа над немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., когда советские солдаты не только защитили свою Родину, но и освободили половину Европы.

В подсознание россиянина глубоко вошли общечеловеческие ценности - Общество и Родина. Именно в России "страдание", "подвиг", вообще "жертва" во имя "мира" несет за собой известность и славу.

Первым и особенно ярким проявлением национального самосознания становится Куликовская битва (1380 г.). Этому есть предтеча и продолжение в самой культуре Древней Руси, что, например, Д. С. Лихачев называет русским Предвозрождением. В литературе, изобразительном искусстве (Андрей Рублев, Феофан Грек, Дионисий) появляется тема внутренней жизни человека, его духовных и физических возможностей. Это имело и еще одну черту - обращение к эпохе национальной независимости, Киевской Руси с ее литературными памятниками: "Повесть временных лет", "Слово о полку Игореве", "Слово о погибели Русской земли" и многие другие. Эпоха независимости была для народа России как бы своей античностью, и интерес к ней во всех областях культурной жизни страны сыграл основную роль в духовном освобождении, а затем и фактическом от монголо-татарского ига.

Далее заметно особое отношение в России к труду, богатству и собственности. Жизнь русского народа в общинах воспитала привычку к авральной массовой деятельности ("страда", "покос", "толока"), удивительным образом сочетавшей в себе тяжкий труд и праздничный настрой. Не исключено, что подобная праздничная атмосфера на этих работах позволяла с большей легкостью перенести тяжелый труд, "навалившись всем миром". Вполне вероятно, что коммунистические субботники не привились бы ни в одной европейской стране мира, кроме России, именно из-за привычки превращать работу в массовый праздник. Но с другой стороны, труд, направленный на обогащение, прибыль, весьма проблематичен с духовной точки зрения, и здесь раскрываются парадоксы русского труда и трагедия русского купечества.

Одним из воплощений народного духа нужно назвать страсть русского народа к разрушению. Подобные механизмы не чужды и другим народам, особенно в периоды так называемых переломных эпох. В России данный процесс имеет естественную крайность. Русский дух не знает середины: либо все, либо ничего - вот его девиз. Ничто так легко, так радостно и свободно русский человек не разрушает, как то, что создавалось долгими годами, в муках и боли, и если это еще подкреплено какой-либо "благой", "святой" идеей. Вспомним здесь революционеров- террористов и нигилистов конца XIX - начала XX в. Но русский нигилизм не есть только отрицание и неверие, это и вера в неверие. В русский нигилизм вложен страстный духовный поиск истины. Так, "Катехизис революционера", написанный для С. Нечаева М.

Но наиболее ярким примером противоречивости, двойственности русского духа нужно назвать отношение к свободе. Русский человек своеобразно воспринимает понятие свободы. С одной стороны, свобода, ограниченная государством, а с другой стороны - духовная, внутренняя свобода, выражающаяся в творчестве, посвящении себя Богу. Шубарт замечает: "Русскому и вообще славянам свойственно стремление к свободе, не только от ига иностранного гнета, но и свободе от оков всего преходящего и бренного". Даже крепостное право не превратило русского человека в ограниченного раба, напротив, видимо, внешние ограничения дали толчок для развития внутренней свободы, реализация которой выражалась совершенно разными путями и в творчестве народа, и голосе русских мыслителей. Свобода все же чаще всего понималась как неограниченная, нестесненная ничем "воля", как анархия, что особенно ощущалось в переломные моменты судьбы страны. "Анархизм, - отмечал Н. Бердяев, - явление русского духа. Все подлинно русские, национальные наши писатели, мыслители, публицисты - все были... своеобразными анархистами". Именно в России появились видные теоретики анархизма - М. Бакунин, князь П. Кропоткин, граф Лев Толстой. К. Аксаков в своем учении о государстве утверждает, что русский народ резко отличает "землю" от государства.

Внутренняя духовная свобода выражалась у русского народа и в творчестве, и многосторонности талантов. Любовь к красоте и утончен ное ее восприятие чувствуется у всякого русского человека, вне зависимости от его происхождения. Народное искусство многое дает для понимания души народа. Уже в древних русских летописях описывается красота земли родной, а характеристика князей редко обходится без их телесной красоты. Русская музыка необычайно певуча и добра. Она льется из самой души человека, и тоскуя с ним, и веселясь. Вспоминая архитектуру Древней Руси, невольно обращаешь внимание на удивительную гармонию природы с городом, каким естественным украшением выглядят церкви и дома в бескрайних просторах России. Русская художественная литература, поэзия и философия всегда являлись кладезем мудрости, доброты, тайником духовного богатства России. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Тютчев, Фет, Л. Толстой, Лесков, Чехов, Есенин, Блок, Бердяев, Франк, Флоренский, В. Соловьев и другие - гении России, постигшие тайну русского духа. Они есть та вершина русского национального духа, по которой определяется народ.

Русская философия - совершенно удивительное воплощение души русского народа. Философия - душа нации, зрелая философия - ее зрелая душа. В русской философской мысли отразились и сложный характер отечественной истории, и острота социальных противоречий, и специфика России как общества, его национального самосознания. В большинстве ее течений и школ наблюдается повышенный интерес к теме духовности как важнейшей характеристики бытия человека в мире, к творческим возможностям человечества. В ней огромный потенциал гуманизма и нравственности, знания и веры и направленность в будущее. Русская философия - это выход за рамки научного постижения мира, это единство науки и религии, красоты и добра, народной мудрости и искусства.

Конечно, у каждого народа есть свои недостатки, но именно это и позволяет увидеть его достоинства и оценить их. Русский народ всегда отличала высокая степень патриотизма, но нередко сами русские и как будто ненавидят свою родину, что опять же характеризует несовместимую полюсность души. А. С. Пушкин однажды сказал: "Черт догадал меня родиться в России с душою и талантом", но некоторое время спустя он отвечает Чаадаеву на его "философическое письмо": "Клянусь честью, ни за что на свете не хотел бы я переменить отечество или иметь иную историю, чем история наших предков, какую Бог нам дал". В. Белинский нередко критиковал Россию, и вместе с тем Белинский писал: "Чем больше живу и думаю, тем больше, кровнеє люблю Русь". Ф. М. Достоевский, описывая недостатки русского народа, видел и достоинства его: "я за народ стою прежде всего; в его душу, в его великие силы, которых никто еще из нас не знает во всем объеме и величине их, - как в святыню верю". Отрицательные свойства русского характера не являются первичными, они возникают как оборотная сторона положительного. Сила духа русского народа не раз спасала его, русский человек способен и себя победить, сила его в вере в себя.

Исключительно русским проявлением души являются усиленные поиски смысла жизни, что Н. Бердяев отметил так: "всяко истинно русский человек интересуется вопросом о смысле жизни и ищет общение в искании смысла". Русским свойственны постоянный духовный поиск, пророческие предчувствия, странничество. Самодовольные, самодостаточные народы или люди, которые носят себя на руках, скорее наполовину мертвы. Подобное состояние является самым безнадежным в духовно-социальном плане, а западная цивилизация переживает уже не первое десятилетие такое состояние.

Итак, страна с таким огромным духовным, культурным наследием, с неисчерпаемым потенциалом возможностей народа не может погибнуть или превратиться в сырьевой придаток Запада или Востока. Необходимо направить все свои возможности на преодоление современного кризиса духовности, на возрождение интеллектуальной, сильной и святой России. Однако главное, не забыть, что все изменения, в том числе и глобальные, начинаются только с самого себя.

ХРЕСТОМАТИЙНЫЙ МАТЕРИАЛ

В жизни общественной духовный примат принадлежит культуре. Не в политике и не в экономике, а в культуре осуществляются цели общества. И высоким качественным уровнем культуры измеряется ценность и качество общественности. Давно уже происходящая в мире демократическая революция не оправдывает себя высокой ценностью и высоким качеством той культуры, которую она несет с собой в мир, От демократизации культура повсюду понижается в своем качестве и в своей ценности. Она делается более дешевой, более доступной, более широко развитой, более полезной и комфортабельной, но и более плоской, пониженной в своем качестве, некрасивой, лишенной стиля, Культура переходит в цивилизацию. Высшие подъемы культуры принадлежат прошлому, а не нашему буржуазно-демократическому веку, который более всего заинтересован уравнительным процессом.

Бердяев Н. А. философия свободы. М., 2004. С. 698-699.

Культура есть явление внутреннее и органическое: она захватывает самую глубину человеческой души и слагается на путях живой, таинственной целесообразности. Этим она отличается от цивилизации, которая может усваиваться внешне и поверхностно, и не требует всей полноты душевного участия. Поэтому народ может иметь древнюю и утонченную духовную культуру, но в вопросах внешней цивилизации (одежда, жилище, пути сообщения, промышленная техника и т. д.) являть картину отсталости и первобытности. И обратно: народ может стоять на последней высоте техники и цивилизации, а в вопросах духовной культуры (нравственность, наука, искусство, политика и хозяйство) переживать эпоху упадка...

Ильин И. А. Собр. соч. В 8-ми т. М., 1991. Т. 1. С. 300.

Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно- не уважать оной есть постыдное малодушие. "Государственное правило, - говорит Карамзин, - ставит уважение к предкам в достоинство гражданину образованному". Греки в самом своем унижении помнили славное происхождение свое и тем самым уже были достойны своего освобождения...

Пушкин А. С. Собр. сон. В 8-ми т. СПб., 1995. Т. 5. С. 90-91.

Разумеется, жизнь и смерть культуры, в отличие от цивилизации, заключают в себе огромный элемент иррационального. Никто не знает, почему расцветает, почему чахнет искусство. Все наши самые героические усилия не могут создать гения, который определяет на века содержание культуры и дает ей известную форму...

Проблема культуры, в отличие от цивилизации, имеет два аспекта, допускающих оба сознательное воспитательное и общественное усилие. Культура отличается от цивилизации, во-первых, иной направленностью интересов; во-вторых, приматом качества над количеством. В настоящий исторический день обе проблемы сводятся к одной; как воссоздать в России тот разрушенный революцией культурный слой, который был бы способен поднять качество культурной работы и передвинуть центр интересов с вопросов техники к вопросам духа,

Федотов Г. П. Судьба и грехи России // Федотов Г. П. Соч. В 2-х т,

СПб., 1992. Т. 2. С. 211.

...мы постоянно проводим мысль, что Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное; что ее интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны, Из этого, однако, еще не следует, чтобы мы могли или должны были прервать всякие сношения с Европой, оградиться от нее Китайской стеной; это не только невозможно, но было бы даже вредно, если бы и было возможно. Всякого рода сношения наши с нею неизбежно должны быть близкие; они только не должны быть интимными, родственными, задушевными.

Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 440-441,

Конечной целью западной культуры является не борьба с силами земли, а состояние всеобщей безопасности, порядка и благосостояния после победного окончания борьбы Ее цель - мещанство, в то время как русская культура в своей глубине стремится к тому, чтобы в заключительном акте принести себя в жертву. Русский не чувствует ценности эволюции, устойчивости культуры и т. д., но обладает довольно тонким чутьем к кризисам Он больше любит крушения, чем переходные состояния. Для западного же человека, особенно прусского или английского склада, нет ничего ненавистней, чем переворот и хаос. Он в такой же степени избегает революций, в какой русский с нетерпением ждет их...

Русскому же - и вообще славянам - присуще стремление к свободе не только от ига чужих народов, но и к свободе от оков всего преходящего и бренного. Тут проявляется "широкая душа" с прославленной русской широтой натуры, которая сразу же бросается в глаза на фоне чудаковатой мелочности европейца, особенно - немца. Последнее слово русской культуры будет как раз новым словом о человеческой свободе. И чтобы его отыскать, чтобы его познать - она должна пройти все адские муки деспотизма.

Шубарт в. Европа и душа Востока. М., 1997. С. 76-77,