Изучение феномена сетевой идентичности в философских, социокультурных и филологических исследованиях

В предыдущих разделах нами показано, что Интернет является новой средой деятельности человека, средой социализации и самореализации, средой самоидентификационной [75]. В результате распространения Интернета практически все базовые сферы человека виртуализированы, «все приобретает цифровую форму, основанную на двоичном коде» [220].

В контексте данного исследования Интернет – это не только новое информационное поле, это еще и новое коммуникационное пространство, симеотически неоднородное и многомерное, в процессе взаимодействия с которым происходит интериоризация значений и смыслов, влияющих на базовые структуры личности, такие как идентичность [158, 184]. Исследователь Г.В. Скорик отмечает, что ввиду отсутствия пространственных ограничений и высокой плотности коммуникаций, расширяющих спектр и количество форм коммуникации в Интернете, проблема обретения идентичности становится сложной проблемой личного выбора в безграничном поле новых связей. Как отмечает автор, Интернет из альтернативной формы социализации становится магистральным путем развития подрастающего поколения, предлагая новые способы и механизмы формирования личности. В своей статье Е.П. Белинская [22] пишет о том, что объективные технологические особенности Интернета (анонимность, дистантность, отсутствие маркеров телесности) предоставляют пользователю максимальные возможности в самоопределении и непосредственном самоконструировании. Приведем показательный, на наш взгляд, отрывок из статьи психолога А.Г. Асмолова: «Мы живем в эпоху становления виртуальной идентичности.

Обретение идентичности человеком – сложный вопрос, который оказался в центре внимания представителей современной научной мысли. Проведя анализ современной научной литературы, можно говорить о том, что проблема трансформации идентичности в условиях информационного общества затрагивает множество взаимосвязанных вопросов и понятий. Среди исследований можно выделить философское, социологическое, культурологическое, лингвистическое и психологическое направление. Таким образом, определяется междисциплинарный характер понятия «сетевая идентичность», однако, как отмечает Белинская: «при всем множестве концептуальных идей пока отсутствует специальное исследование относительно сущностных особенностей сетевой идентичности и ее воздействия на культуру информационного общества» [75].

Учитывая тот факт, что природа изучаемого феномена является порождением компьютерных технологий, на наш взгляд, правомерно будет определить междисциплинарный характер исследования сетевой идентичности [116, 171]. Междисциплинарный подход указывает на необходимость постановки и раскрытия проблемы сетевой идентичности как многомерного процесса в личности человека и сочетает психологическую, философскую, социологическую, культурологическую, лингвистическую, филологическую интерпретации. Возможность официально выходить за рамки основной дисциплины (в нашем случае психологии) помогла нам сформировать логические связи, посредством которых знания могут быть интегрированы на более высоком уровне абстракции.

В главе 1 нами было показано, что идентичность – сложный, интегративный феномен, имеющий многокомпонентную структуру, поэтому мы будем использовать системный подход к изучению сетевой идентичности личности [2, 120]. Методологическая специфика системного подхода определяется ориентацией на раскрытие целостности объекта и обеспечивающих его механизмов; выявлением многообразных типов связей сложного объекта; сведением этих связей в единую теоретическую картину. Данный подход, на наш взгляд, поможет решить задачи исследования, направленные на описание смысловой структуры сетевой идентичности молодежи.

Философское направление исследование феномена сетевой идентичности.

Философское направление исследования трансформаций идентичности в современном информационном обществе является наиболее разработанным [1, 3, 15, 36, 37, 51, 57, 61, 62, 66,

68, 69,71, 79, 81, 82, 84,86, 88, 92, 105, 115, 116, 121, 125, 126, 133, 137, 141, 143, 145, 147, 148,

149, 157, 170, 171, 172, 173, 174, 177, 205, 212]. В работах отечественных и зарубежных

философов показано, что виртуальная реальность выступает новой средой для человека, влияние которой обусловливает формирование нового специфического типа личности [36, 118, 129, 149] и предоставляет широчайшие возможности для конструирования своего «Я» [82, 158, 167]. С другой стороны, отсутствие твердых культурных ориентиров, множественность выбора усложняют проблему выбора идентичности. Некоторые исследователи считают, что нестабильный характер современного общества опосредует такие характеристики сетевой идентичности, как процессуальность, «диффузия», множественность [220, 221] и

«фантомность», «смешанная» идентичность, которая не имеет больше границ, которая становится «ликвидной», «текучей», «диффузной», «размытой» в аспекте границ между подлинным «Я» и фантазийным [86, 149, 171].

Социальные изменения, новые принципы взаимодействия людей, интернет- коммуникация формируют мозаичную, игровую идентичность [116, 208], представляющую собой реализацию «идеального Я» [118, 137, 148, 171]. Как отмечает Г.В. Скорик, благодаря тому что сетевые сообщества приобретают признаки и функции социальных групп, а также отсутствуют ограничения в географии и плотности коммуникаций актуализируется виртуальная стратегия поиска и обретения идентичности, которая разрушает или делает неэффективной форму идентификации традиционную «лицом к лицу». В своем исследовании О.В.Тихонов приходит к выводу, что виртуальная (сетевая) идентичность обозначает виртуальные образы

«Я», а не самотождественность. Формирование идентичности в современной культуре становится возможным благодаря рефлексивному использованию самого широкого социального контекста, включая его в структуру личности посредством символических механизмов. В некоторых исследованиях [148, 171, 221] сетевая идентичность определяется как набор символов, как символическое поле практик самопредставления. В диссертационном исследовании Г.В. Летова показано, что сетевая идентичность, отличающаяся от реальной идентичности, не только выражает набор символов, уже имеющийся в личности, но может отражать желание ощущать себя в новых ролях, испытывать новый опыт [116].

Некоторые исследователи [82] отмечают, что современный человек теряет опору в жизни, у него наблюдаются процессы информационного отчуждения и духовной апатии, одиночество, экзистенциальная опустошенность. Лишенный базовых основ для самоидентификации в контексте общей, семейной истории, человек становится «сингулярным, не имеющим ни реальной, ни символической опоры, обреченным на бесконечные поиски ускользающей от него подобно линии горизонта точки идентичности» [70, с.

многочисленных и противоречивых информационных потоков сознание приобретает черты дискретного, сиюминутного, фрагментарного. Поэтому способность делать правильный выбор стратегии жизни, другими словами, формирование идентичности личности, превращается в один из важных факторов сохранения современной цивилизации.

Ввиду новизны изучаемого феномена возникает потребность рассмотреть смежные с сетевой идентичностью понятия. Бондаренко в своем исследовании дает следующее понимание отличия сетевой и виртуальной личности. По его мнению, сетевая личность – это личность в личности, это та составляющая реальной личности, которая формируется под воздействием виртуальной реальности и обеспечивает эффективное взаимодействие в виртуальном пространстве и психологически комфортное состояние пребывания в нем в момент виртуальной активности. Следствием является появление виртуальной личности, которая, с одной стороны являет собой порождение виртуальной реальности, продуцированной современной компьютерной техникой, а с другой стороны – это плод сознания человека. Виртуальная личность бестелесна, символична, множественна, обладает признаками субъекта, например, относительной автономностью действий в виртуальной среде. Е.В. Летов в качестве основных характеристик сетевой идентичности называет усложненность, открытость, поиск альтернатив дальнейшего развития [116]. Исследователь О.Н. Астафьева понимает под сетевой идентичностью составную часть «социокультурной идентичности личности, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной (не всегда фиксируемой в реальном социуме) общности, осуществляющей деятельность (в основном потребление и передача знаний и информации) в информационно-коммуникативных средах, прежде всего – в компьютерном виртуальном пространстве» [15]. Исследователь считает, что сетевая идентичность определяется степенью отождествления себя с «людьми Сети», обладающими высоким уровнем владения компьютерной техникой и технологиями.

Еще одно смежное с понятием сетевой идентичности, часто используемое в научной литературе.

«реальным» и «нереальным» [59]. Е. Горный выделяет следующие характерные черты виртуальной личности:

1) Бестелесность, редукция личности к ее семиотическим манифестациям.

2) Анонимность (возможность анонимности).

3) Расширенные возможности идентификации.

4) Множественность, возможность иметь ряд различных виртуальных личностей одновременно или последовательно.

5) Автоматизация, возможность полностью или частично симулировать активность виртуальной личности, используя компьютерные программы (что связывает виртуальную личность с искусственным интеллектом и роботехникой).

По мнению З.С. Завьяловой, виртуальная личность является «результатом реконструкции в сетевом коммуникативном пространстве подлинного или вымышленного образа, онтология которого задается реальным субъектом. Виртуальная личность обладает огромным деятельностным потенциалом, по многим параметрам превосходящим потенциал реальной личности в силу своей мобильности и многообразия средств самопрезентации. С точки зрения автора, как только виртуальная личность утрачивает статус посредника и трансформируется в самостоятельный субъект, она теряет конструктивный характер и становится опасна как для общества, так и для конструирующего ее субъекта [79].

Выражение «виртуальная личность» в широком смысле, как и его англоязычный аналог

«virtual identity», многозначно и имеет целый ряд синонимов, значения которых пересекаются лишь отчасти. Е. Горный предлагает рассмотреть основные из этих значений [58].

1) Идентификатор для входа в компьютерную систему (login, user name).

2) Прозвище или псевдоним (user name, nickname), использующийся для идентификации пользователя в коммуникативных электронных средах, таких как чат, многопользовательские ролевые игры, блоги и т. п.

3) Псевдоним или другой заменитель имени человека (например, номер или личный код), используемые для его гражданской, правовой и иной социальной репрезентации (например, номер паспорта, идентификационной карты, карточки социального страхования или мобильного телефона, DNA, отпечатки пальцев, псевдоним писателя или актера и т. д.) Отсюда частое понимание виртуальной (или цифровой) идентичности в терминах технологии и права. «Кража идентичности», т. е. неправомерное использование чьей-либо цифровой личности (идентификатора) – распространенная проблема цифровой эпохи (художественное ее осмысление представлено, например, в фильме «Сеть»).

4) Компьютерная программа, моделирующая разумное поведение (robot, bot) (примеры: Элиза, The John Lennon Artificial Intelligence project, Гельман-2), сложные анимированные персонажи, наделенные способностью к движению, мимикой и искусственным интеллектом.

5) Компьютерная программа, или комплекс программ в сочетании с механическими устройствами, внедренные в тело (андроид, киборг).

6) Вымышленная личность, создаваемая человеком или группой людей, порождающая семиотические артефакты и/или описываемая извне (virtual character, virtual persona). Виртуальная личность в этом смысле является произведением искусства.

7) Любая личность, как она воспринимается или моделируется кем-либо; другими словами, образы или ипостаси личности как нечто отличное от ее сущности.

Немаловажный момент рождения сетевой идентичности – это идентификация (регистрация) посредством имени (ник-нэйма) на платформе того или иного интернет-ресурса. По мнению Летова, сетевая идентичность как усложненная, открытая идентичность позволяет человеку не отказываться от своей родной культуры и языка, при входе в Сеть

«представляться» по-особому и реализовать себя оригинальным образом, предполагает проявление в человеке поискового, игрового, а значит, и творческого начала. Как отмечает Завьялова, это сетевое имя содержательно и функционально отличается от реального прозвища, так как не является эмоционально-оценочным, а аккумулирует в себе необходимые функции для оптимальной самопрезентации субъекта: сигнификативную, контактоустанавливающую (или коммуникативную), характеризующую, корпоративную. Корректное выполнение сетевым именем совокупности этих функций позволяет обеспечить максимально полную, качественную и экономную по времени первичную презентацию субъекта в интернет-коммуникации. В случае, если сетевое имя не выполняет хотя бы одну из указанных функций, по мнению автора, процесс самопрезентации субъекта затрудняется и качество результата оказывается сниженным.

М. Фасслер, один из крупнейших исследователей в изучаемой нами области, говорит о так называемой «предэлектронной» и «электронной идентичности». Под «предэлектронной» идентичностью он понимает всю совокупность отличительных свойств и качеств, присущих тому или иному человеку в докомпьютерную эпоху. Ядро этой системы составляет национальная идентичность, которая в условиях компьютерной среды приобретает особое значение. Под влиянием техногенных факторов и новых коммуникативных возможностей человек, перемещаясь из биотехнической в техническую среду, формирует другую идентичность – «электронную», которую Фасслер рассматривает как некий конструкт, не предполагающий национальных и культурных различий. Элементы и составляющие электронной идентичности зависят от условий информационно-знаковой среды. Это влияет на изменение сознания человека, что, в свою очередь, вызывает серьезные социокультурные изменения, формирование нового типа культуры, новые принципы взаимодействия людей [232].

В работах многих отечественных философов [37, 51, 212, 172] процесс трансформации сетевой идентичности связывается с «отмиранием» базовых идентификаторов: гендер, автобиографическая память, личное имя и т. д. Сетевые коммуникации трансформируют личность и как индивидуальный феномен, и как социокультурный исторический продукт. С этих позиций гибкая социальная структура сетей порождает такого же гибкого децентрированного субъекта, обладающего «разовой», «номадической», «перманентно обретаемой» сетевой идентичностью. Виртуальная же идентичность рассматривается как самостоятельный побочный продукт этого процесса. Специфика виртуальной коммуникативной среды, связанная со снижением социальных ограничений, фрагментарной представленностью собеседника, могут породить развитие таких качеств личности, как размытость своего «Я», безответственность, стереотипное восприятие, поверхностное переживание эмоций и в дальнейшем отчужденность, неспособность к последовательному мышлению, пространственную и временную дезориентации. С учетом широкого спектра философско- культурологических идей в осмыслении феномена сетевой идентичности их основной чертой является указание на множественность, мозаичность, игровую и символическую природу.

Исследование феномена сетевой идентичности представлено также рамках социо- культурного направления [34, 36, 54, 56, 57, 67, 68, 74, 104,107, 124, 129, 132, 136, 154, 168,178,

201, 208, 220, 221, 233]. Так, исследователь Жаде в своей статье говорит о том, что сетевая идентичность, которая вплетена в систему многоуровневой идентичности, становится важным ресурсом интеграции общества, так как она демонстрирует многообразие модернизирующегося социума [74]. Л.А. Фадеева определяет сетевую идентичность как «отождествление человеком (пользователем) себя с той или иной группой, созданной в Сети. Сетевая идентичность является отражением множественности идентичностей и усиливает ее в виртуальной коммуникации. В то же время ее можно рассматривать и как разновидность пространственной идентичности, имея в виду виртуальное пространство информационно-коммуникационных потоков как среду и одновременно как ориентир самоидентификации» [178]. Дмитриева говорит о том, что пространство Сети предоставляет огромные возможности для вступления в виртуальные связи в разных ролях и масках, что приводит к потере способности к самоопределению, к четкому отнесению себя к тем социальным общностям, в которые реально включена личность. Игры с идентичностью, разыгрываемые в виртуальных пространствах, оставляют следы на личности человека [208].

Опираясь на философов и теоретиков постмодерна, представители социокультурного научного направления тоже выделяют такие характеристики сетевой идентичности, как множественность, пластичность, текучесть, перформативность и мозаичность, позволяющую разбирать и собирать, как пазл, а потом создать по-новому или же просто воссоздать то, что

было [221]. Для понимания сетевой идентичности значимыми будут являться следующие понятия: ситуация взаимодействия, стратегии самопрезентации, механизмы социального влияния и средства создания определенного образа. И. Гофман рассматривает самопрезентацию как способ конструирования образа «Я» [233]. Самопрезентация в виртуальной среде помогает достигать желаемых целей и строить определенные взаимоотношения с другими людьми, позволяет создавать и поддерживать желательную сетевую идентичность.

С опорой на концепции драматургического подхода И. Гофмана А.В. Щекотуров дает следующее определение виртуальной идентичности: «…как символическое поле практик самопредставления, тождественное границам выбранной системы социальных значений виртуального пространства, где под системой социальных значений понимается совокупность всех ресурсов сайтов, позволяющих выразить идентичность пользователя» [221]. Процесс виртуальной идентификации видится автору в поиске и конструировании границ своего

«онлайн-Я», конечный результатом которого и является виртуальная идентичность. Но так как процессы идентификации протекают постоянно, в определенном смысле виртуальная идентичность представляет собой некий гештальт, находящийся в постоянном движении. В теоретическом анализе данной проблемы автор выделяет две категории анализа понятия

«виртуальная идентичность». Первый, где виртуальная идентичность предстает как самодостаточная категория анализа, самостоятельный субъект существования, наделенный отличными от реальной идентичности признаками и являющийся продуктом исключительно пространства Интернета. При втором подходе виртуальная идентичность понимается как определение себя частью некоего виртуального сообщества на основе атрибутов, признаков и символов, тождественных своему реальному «Я».

Спецификой исследовательской работы А.В. Щекотурова является изучение соотношения способов конструирования гендерной идентичности и виртуальной гендерной идентичностей подростков. В работе автора вявлено, что разыгрывание перформанса подростками на страницах социальной сети «Вконтакте» более гендерно типично, но менее правдоподобно и целостно в отличие от конструирования гендерной идентичности в реальной повседневности. Автором были выделены стратегии создания виртуальной идентичности: интраспективная – поиск своего «Я», знакомство со своим внутренним миром, самопознание; информативная – расширение кругозора, желание познакомиться с другими взглядами на устройство общества; эксплицитно-нарративная – публичное самовыражение с целью культивирования интереса к своей персоне [221].

Изучение соотношения реальной и сетевой идентичности представлено в статье Косенчука, который пишет, что реальная идентичность включает элементы сетевой, а сетевая идентичность в большинстве случаев соответствует реальной [104]. Автором исследована и

терминологическая проблема. Косенчук приходит в выводу о том, что понятия «виртуальная идентичность» и «сетевая идентичность» используются в современной науке в нескольких смыслах: как характеристика принадлежности к сообществу, основная деятельность входящих в которое лиц связана с компьютерными технологиями; как синоним многофакторной, динамичной, изменчивой идентичности; как результат самопрезентации личности в социальных сетях, ее виртуальный образ; как альтернативная идентичность, действующая в виртуальном мире и обладающая отличными от реальной идентичности характеристиками. В своей статье автор склоняется к тому, что и виртуальная и сетевая идентичности не могут претендовать на звание самостоятельных феноменов, т. к. «это лишь один из аспектов идентичности, результат самопрезентации личности в виртуальном пространстве». В подтверждение он приводит исследование, проведенное в 2010 году американскими и немецкими учеными, в ходе которого было доказано, что социальные сети выступают эффективным ресурсом для выражения реальной идентичности. Таким образом, пользователи социальных сетей в целом представляют достоверную информацию о себе, хотя отдельные положения и могут быть идеализированы [228]. По мнению Н.В. Рейнгард, определить границы реальной и сетевой идентичности практически невозможно без двух составляющих – объективной (материально-техническая база) и субъективной (творческая сила, преобразующая результаты техногенной цивилизации в духовные и культурные ценности). Вопрос о значении взаимовлияния сетевой и реальной обсуждается учеными и представляется нам крайне интересным и актуальным [48, 183, 184, 185, 192].

Таким образом, в представлениях исследователей-представителей социокультурного направления самопрезентация в виртуальной среде помогает достигать желаемых целей и строить определенные взаимоотношения с другими людьми, позволяет создавать и поддерживать желательную сетевую идентичность. Поэтому сетевая идентичность представляется мозаичной, позволяющей разбираться и собираться, как пазл. Ее содержание сливается с реалиями жизни, поэтому различение мнимого и подлинного, инсценированного и реального, публичного и интимного становится все более сложной задачей.

Феномен сетевой идентичности в лингвистических и филологических исследованиях.

Попытки выявить ключевые отношения, возникающие между подсистемами информационно-коммуникативных процессов – предметным миром и его символическими отображениями – представлены в филологических исследованиях [14, 55, 66, 88, 89, 123, 159, 214]. Проблемы идентичности в данном подходе чаще рассматриваются через понятие (виртуальной) языковой личности, которая проявляется посредством текстов, создаваемых и интерпретируемых ею в процессе виртуальной коммуникации [123]. В ходе взаимовлияния виртуальной и реальной языковой личности происходит изменение личностной

идентификации, которая проявляется в процессе самопрезентации [55, 214] и связана с системой ценностей виртуальной картины мира [159]. В филологических исследованиях, так же как в философских и социокультурных, авторы считают, что «созданный в Сети образ» отражает, как правило, идеальное или фантастическое «Я» личности [88], которая экспериментирует, играет со своей идентичностью [123]. Языковые средства «карнавализации» обнаруживаются в графике и орфографии, в текстовых характеристиках, отражены на лексико- семантическом и синтаксическом уровнях [14]. Исследуя виртуальную языковую личность, Н.Н. Казнова выделяет когнитивный уровень (представлен в блогах сетевыми именами с целью социокультурной самоидентификации – включения в определенную категорию: социальную группу, этническую, общность; и т. п.), мотивационный уровень (желание ухода от социальных, культурных или иных барьеров, а также стремление к экспериментированию со своей идентичностью), вербально-семантический уровень. М.С. Школовая отмечает, что карнавальный характер общения как в чатах, так и в блогах позволяет репрезентировать различные стороны своего реального или желаемого «Я», создавать ложные идентичности через множество виртуальных персонажей [214]. Языковые средства карнавализации обнаруживаются в графике и орфографии, в текстовых характеристиках, отражены на лексико- семантическом и синтаксическом уровнях. Лексико-семантические средства выражения карнавальности направлены на идентификацию «своего» в безграничном мире виртуального сообщества [14]. Изучая электронные блоги-дневники, М.С. Школовая описывает конструирование идентичности, которое характеризуется сильной условной социальной стратификацией пользователей: 1) выбор ника-прозвища; 2) использование фатических практик, чтобы быть замеченным другими участниками общения; 3) вызов интереса к своей (виртуальной) личности; 4) общественное признание; 5) узнавание; 6) приобретение авторитета [214]. Как показывает Н.Г. Асмумс, языковая личность виртуального коммуниканта может быть представлена через понятие речевой маски, которая реализуется языковыми средствами, отбираемыми говорящим в соответствии с особенностями функционирования человека-текста в новом коммуникативном пространстве[14]. По мнению О.В. Лутовиновой, виртуальная языковая личность проявляется посредством текстов, создаваемых и интерпретируемых ею в процессе виртуальной коммуникации, меняет отношение ко времени и пространству, характеризуется высокой степенью поглощенности виртуальной деятельностью и смещением акцентов мировосприятия, предстает более компетентной в техническом и менее грамотной в языковом отношении [123]. Виртуальная языковая личность постоянно экспериментирует, играет со своей идентичностью, сохраняя свободу выбора и открытость новому опыту. Основными средствами ее саморепрезентации становятся ник, аватара, домашняя страница или

блог, речевое поведение. Структура языковой личности по Ю.Н. Карауловой представлена следующим образом [89]:

• Вербально-семантический, предполагающий владение родным языком.

• Лингво-когнитивный, отражающий иерархию ценностей и картину мира.

• Прагматический, заключающий цели, мотивы, интересы, установки.

Пользуясь данной структурой анализа, Л.Р. Диасамидзе в своем диссертационном исследовании показала, что существуют различия в речевом поведении мужчин и женщин [66]. Влияние электронной коммуникации прослеживается в блогах и реализуется в ряде случаев в виде сдвига гендерной идентичности. Если женщинам удается «примерить» мужскую идентичность на внешнем вербально-семантическом уровне, то на имплицитном прагматическом уровне мужчины и женщины сохраняют свой гендер, что говорит о более глубоких корнях гендерной идентичности, которая закладывается обществом в понятия

«мужчина» и «женщина». Автором показано, что способы конструирования гендерной идентичности являются схожими в русском и английских языках.

Казнова отмечает, что поведение виртуальной языковой личности предопределено возрастом интернет-пользователя [88]. Во всех возрастных группах отмечены особые закономерности речевого поведения, а также мотивы, приводящие индивида в Сеть.

Психосемиотический подход Е.А. Петровой применительно к анализу сетевой идентичности позволяет рассматривать ее как всю совокупность визуальных семиотических компонентов сетевого облика человека, как разновидность вербальных и невербальных текстов культуры, специфичный «визуальный текст общения» [140].

В рамках коммуникативного подхода основу изучения сетевой идентичности составляет модель коммуникативного акта, в нем чаще встречаются психолингвистические исследования. Адекватность интерпретации такого текста представляет собой особый вид «чтения», от адекватности которого во многом зависит взаимопонимание между партнерами по сетевому взаимодействию. Спектр лингвистических исследований сетевой идентичности довольно широк. В работах Н.Г. Асмус, М.С. Школовой, В.Х. Манерова и др. анализируется все многообразие текстов, порождаемых пользователями сети Интернет, исследуются формальные и семантические особенности языка компьютерного общения, отношения между вербальными и паралингвистическими средствами в электронных видеовербальных текстах, жанровое своеобразие киберпространства.

Таким образом, используя многообразие подходов к исследованию феномена сетевой идентичности, определим ее как совокупность текстовых и визуальных компонентов сетевого облика человека, которой свойственны множественность, мозаичность, ее структура имеет

уровни и компоненты. Сетевая идентичность представлена креативной, игровой, фрагментированной, является набором символов, символическим полем практик самопредставления, не предполагающим национальных и культурных различий. Для понимания сетевой идентичности значимыми будут являться следующие понятия: ситуация взаимодействия, стратегии самопрезентации, механизмы социального влияния и средства создания определенного образа.