| Истинно говорю вам: если пшеничное зерно, упав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.
Евангелие от Иоанна
Мир завоевала не христианская проповедь, но христианский мученик, и тем, что у него достало на это сил, он обязан не учению, но стоявшему у него перед глазами образцу — человеку на кресте.
О. Шпенглер
Что такое религия? Слово религия происходит от лат.
religio — благочестие, святыня, связь.
«Религия — это тот образ, каким человек чувствует себя духовно связанным с невидимым миром или с не-миром» (Карлейль Т. Теперь и прежде. С. 7). По мнению Д. Вико, религии связывают человека моральными предписаниями и страхом перед богом.
Религия основывается на вере и соответствующих действиях (культах). Если невозможно достичь истины с помощью рациональных умозаключений, к чему стремилась философия, значит в этой истине надо себя уверить. Так на смену и в дополнение к разуму в качестве высшей духовной силы приходит вера. Провозглашается, что имеющий веру хотя бы с горчичное зерно может сдвигать горы. Это радикальный переворот в культуре. «Вера — распятие разума», — говорили Кьеркегор и Унамумо. Действительно, чтобы прийти к вере, приходится отказаться от многих достижений разума, сменить точку отсчета, перейти к иному миропониманию.
Тертуллиан (ок. 160—220), прославившийся фразой «верую, потому что нелепо», противопоставил религиозную веру античной философии: «Мы не нуждаемся в любознательности после
206—
Религия как мировая культурная система
Христа, не имеем нужды в исследовании после Евангелия», «Что общего у Афин и Иерусалима, у Академии и Церкви?». Итак, главное — вера, а начало мудрости — страх Господень. У религии существует коллизия между верой и. разумом, и человек поставлен перед необходимостью выбора, как Авраам, которому было пред-. ложено принести в жертву собственного сына.
Притча об изгнании из рая — еще одно столкновение между разумом и верой. Первые люди предпочли плод познания с древа добра и зла запрету Бога и стало быть вере в его справедливость и всесилие, и за это были наказаны.
В то же время вера объявлялась вполне разумным состоянием человека. Б. Паскаль разделял людей, на три категории. «Одни обрели Бога и служат Ему; люди эти разумны и счастливы. Другие не нашли и не ищут; эти безумны и несчастливы. Третьи не обрели, но ищут Его; эти люди разумны, но еще несчастны». Между философией и религией есть немало сходства, которое иногда не замечают, а видят лишь борьбу. Уже Платон обожествил понятия, которые для того, чтобы стать религиозными, должны были только сбросить свою рациональную одежду. Без платоновского мира идей и высшей идеи Блага не возникло бы представление об идеальном всеблагом Боге. Если бы не философия, мифологические сюжеты не скоро бы превратились в религиозные представления о Святом семействе, значительно отличающиеся именно своей идеальностью от языческого пантеона, в котором слишком много приземленно-человеческого.
Хотя Христос проповедовал вдали от философских центров, само христианство было эллинизировано апостолом Павлом, и без этого церковь могла бы и не утвердиться. Религия возникает на основе философии в ее развитой (как в Греции) и неразвитой (как в Индии и Китае) форме. Вот почему самые продвинутые религии — христианство, а позже ислам — оформляются в своем завершенном виде именно на эллинистической почве. Причем данные религии благодаря своей доступности приобретают гораздо большее распространение, чем философия, которая уступает свою лидирующую роль.
Чтобы появилась религия, должно было появиться слово, т. е. логос, разум. После того, как человек должен был сначала стать достаточно рациональным, «слово стало плотью» (Иоанн. 1:14), т. е. логос воплотился в жизнь. С религией появляется дух в полном смысле слова (до этого преобладает чувство в искусст-207
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Религия как мировая культурная система
ве, чувство-разум в мифологии, разум в философии), и возникает духовенство, как особый социальный слой. Недаром духовность часто отождествляют с религиозностью.
Христианский Бог отличается тем, что представляет собой, по Д. Вико, чистый ум, в то время как в языческих богах тело и ум нераздельны. Перейти к религии помогла философская абстракция, более того в религии человек начал испытывать чувства по отношению к тому, что в философии было абстракцией.
Сыном человеческим называют человека и Бога, создавшего человека по своему образу и подобию: «Слово было у Бога и Слово было Бог». Человек — это разум, одетый плотью; не человек, поднявшийся к разумности, а разум, спустившийся к человеку. Вера в религии поднялась над разумом, но не уничтожила его. В свою очередь разум зрел в религии, чтобы через полторы тысячи лет сформировать новую отрасль культуры — науку.
Таким образом, религия, зародившись в другой менее рациональной культуре из мифологических представлений, стала альтернативой философии. Ее мифологичность очевидна из сопоставления мифологических сюжетов с религиозными (см. главу 5), хотя и здесь имеются принципиальные различия. Религия, по Э. Касси-реру, дает начало чувству индивидуальности, тогда как в мифологии преобладает коллективное сознание. Понятие «религия» применимо и к церкви, как совершенно и полно организованной системе чувств, идей и учреждений, и к личной вере. Как правильно 'отмечает У. Джемс, «фетишизм и колдовство, исторически, по-видимому, предшествовали личной вере, — последняя вообще не уходит так далеко в глубь времен. И если фетишизм и колдовство рассматривать как стадии развития религии, то придется, конечно, признать, что личная вера в интимном смысле и чисто рассылочная церковная догматика, которая основана на ней, представляют образования вторичного и даже третичного порядка» (Джемс У. Многообразие религиозного опыта. Спб., 1992. С. 40). Многие исследователи первобытных народов, например Дж. Фрэзер, настойчиво противопоставляли колдовство религии.
Религия начинается с того момента, когда индивидуум пытается этически соотносить себя с Богом. Где чувство индивидуальности, там и сознание ограничения. Возникает понимание отличия человека от Бога, которое пытаются преодолеть в неистовых молениях и экстазе. С другой стороны, появление чувства индивидуальности является стадией рационализации мышления.
208
Следовательно, религия возникает после «осевого периода» (по К. Ясперсу). Миф был доинтеллектуальным, религия — надинтел-лектуальна.
«Христианство как мистический факт есть ступень в поступательном развитии человечества; мистерии же древности и их воздействия суть подготовление к этому мистическому факту» (Штай-нер Р. Христианство как мистический факт и мистерии древности. Ереван, 1991. С. 132). Р. Штайнер подчеркивает личностный характер религии. Христос взял «на себя задачу Своей личностью стать для общины тем, чем был прежде культ мистерии для его участников. Отныне то, что было достижимо прежде только мистическими методами, заменилось отчасти у членов христианской общины убеждением, что божественное было дано в обитавшем с ними Слове. Отныне уже не личная духовная подготовка каждого являлась единственным мерилом, но то, что видели и слышали окружавшие Иисуса, а также и переданные ими традиции. Христианство вынесло содержание мистерии из сумрака храма на дневной свет», для всенародного обозрения и приобщения. В религии, в отличие от мистики, искупление становится уделом не отдельных посвященных, а всего народа, который спасает Мессия. Христос был первым, кто предпринял невероятную попытку спасти всех — «и иудеев, и эллинов» (Там же. С. 86,94). Он создал для этого условия, но все не захотели спастись — «Много званых, мало избранных».
Важным фактором становления религии является, как ни странно, либо отрицание богов вообще, как в буддизме, либо переход от политеизма к монотеизму, т. е. почетанию одному Богу вместо многих.
Религия выполняет важную нравственную миссию. Она учит почитать родителей, любить и прощать, каяться в своих грехах, не зазнаваться и т. п. Но религия может и расходиться с обыденными нравственными правилами и ожиданиями, поскольку имеет примат над человеческим пониманием добра и зла. В религии Бог становится моральным примером для человека, высшей идеей, облекшейся в плоть и кровь.
Религия в лице церкви как института играет и социально-консолидирующую роль. Т. Гоббс называл религию необходимым и подходящим политическим инструментом. Имея в виду в целом влияние религии на индивидуальную и общественную жизнь, Вольтер со свойственной ему афористичностью провозгласил: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать», а анархист — 209
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Религия как мировая культурная система
М.А. Бакунин со своих позиций преобразовал данное высказывание следующим образом: «Если бы Бог был, его следовало бы упразднить».
3. Фрейд с точки зрения психоанализа полагал, что «религиозные представления произошли из той же самой потребности, что и все основные завоевания культуры, из необходимости защитить себя от подавляющей сверхмощи природы... Это иллюзии, реализации самых древних, самых сильных, самых настойчивых желаний человечества; тайна их силы кроется в силе этих желаний» (Фрейд 3. Сумерки богов. М., 1989. С. ПО, 118), главное из которых — жизнь после смерти, продолжающая земную, но отличающаяся от нее исполнением всех недостижимых на Земле чаяний. Объясняя монотеизм, 3. Фрейд отмечал: «Народ, которому впервые удалось такое соединение всех божественных свойств в одном лице... вышелушил отцовское ядро, которое с самого начала скрывалось за всяким образом бога; по существу это был возврат к историческим началам идеи бога... Теперь, когда бог стал единственным, отношение к нему снова смогло обрести интимность и напряженность детского отношения к отцу» (Там же. С. 108). Иными словами, Бог есть возвысившийся отец; тоска по отцу — корень религиозной потребности. Психологическое объяснение возникновения религии столь детским образом вряд ли может удовлетворить всех, но подкупает своей простотой.
ИСТОКИ христианства Древняя иудейская религия сформировалась в контакте с религиозными представлениями других народов, в чем-то повторяя, а в-чем-то отличаясь от них. Э. Ренан пишет, что в Израиле «жрец всегда был подчинен индивидуальному вдохновению... здесь уже слышатся до той поры неведомые мотивы, восхваляющие мученичество и прославляющие могущество «человека скорби» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. М., 1990. С. 57). Некоторые из пророков, подобно Иеремии, обагрили своей кровью улицы Иерусалима. Другие народы внесли представление о рае в прошлом (шумеры) и о «золотом веке» в будущем после окончательной битвы сил добра и зла (иранцы).
По мнению М. Бойса, зороастризм оказал сильное влияние на иудаизм в VI в. до н. э., когда персидский царь Кир разрешил иудеям вернуться и восстановить храм в Иерусалиме. Многочисленные параллели между «Авестой» и Ветхим Заветом подтверждают это.
В отличие от мифологии, которая все время возвращает нас к началу бытия, ветхозаветные пророки больше говорят об Апокалипсисе — конце света. В этом есть нечто близкое к индийскому стремлению преодолеть цепь рождений и смертей.
Главное мифологическое действо — жертвоприношение — переходит в религию, но меняется его смысл. Оно уже не связывается с необходимостью поддержания мирового порядка, а скорее выражает любовь к Богу, благодарность за дарованную им жизнь и желание загладить вину или совершенный грех. У иудейского пророка Исайи внешнее формальное понимание жертвоприношений вызывает критику.
Этот момент очень важен. Э. Ренан считает, что «христианство получило начало в VIII в. до Рождества Христова, когда первенствующие пророки, овладев израильским народом, сделали его народом Божиим, призванным ввести в мир чистое богопочита-ние... Переворот совершился в тот день, когда вдохновленный человек, не принадлежавший к духовенству, осмелился сказать: «Как можете вы думать, что Богу угодны курения ваших жертв и тук ваших козлов. Оставьте эти жертвоприношения, которые суть мерзость перед Господом; делайте добро» (Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. М., 1991. С. 7).
У пророков радикально меняется отношение и к посту. «Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого — одень его, и от единокровного твоего не укрывайся» (Исайя. 58, 6—7). Рядом призыв перековать мечи на орала и пророчество всеобщего мира.
Исайя будто видел сквозь толщу веков, что произойдет с очеловечившимся Богом. «Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказанием мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истя-зуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца веден Он был на заклание, и как агнец пред стригущим Его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; и род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь» (Исайя. 53, 4—8).
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Религия как мировая культурная система
Из яростных слов пророков в муках рождалось христианство. В течение веков они старались поддерживать в людях огонь любви к Богу. Пророки создавали настроение последних дней и прихода Господа, т. е. атмосферу, которая приближала христианство. Они меняли время обыденное на время сакральное — священное.
Что же понадобилось христианству для того, чтобы стать мировой религией? Проповедь жертвы и сама добровольная жертва Христа, который шел по тому же пути культуры, по которому шли Сократ и Будда. Э. Ренан замечает, что «величайшие люди нации зачастую именно те, которых она предает смертной казни» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. С. 78).
ЖИЗНЬ Христа Приход Христа — это радикальный сдвиг в культуре. Наказующий Бог Ветхого Завета сошел на землю и превратился в Бога, жертвующего собой. Бог, которому все приносили жертвы и который готов был отказаться от них, лишь бы люди не грешили, отдал себя на заклание. Поверить в такую трансформацию Бога не легче, чем в его трехипоста-стность. Выполняя программу пророков, Христос переосмыслил ветхозаветные заповеди, понятия жертвоприношения, поста, Субботы и т. п. Это отчетливо прозвучало в его Нагорной проповеди: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую... Вы слышали, что сказано: «люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего». А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Ев. от Матфея 5, 38—39; 43—44).
Нагорная проповедь — символ веры в торжество жерт
венности и ее религиозное обоснование. Значение слов Христа
в полной мере можно оценить, только осознав роль жертвы в раз
витии культуры. Иначе неизбежны интерпретации, изменяющие
смысл той или иной фразы на противоположный: Христос-де вы-
раж'ался образно, и только глупцы все сказанное им понимают бук
вально. В действительности Нагорная проповедь и другие притчи
Христа обосновывают его будущую жертву и свидетельствуют о
том, что она не случайна. В притче о зерне говорится, что оно
должно погибнуть, чтобы появились тысячи зерен. О том же и
притчи о жертве в.основании здания. - ... .. _.. .,
212 '•—'•—-—'•-—-—'
Нагорная проповедь аналогична платоновскому диалогу «Гор-гий». Это Слово, за которым последовало Дело. А противопоставление религии философии путем прославления «нищих духом» — обычный выпад в борьбе двух отраслей культуры за господство.
Много споров по сей день вызывают слова Христа: «Не мир пришел Я принести, но меч». Как их понимать? Каждая отрасль культуры утверждается в борьбе с другой, главенствующей в данный момент. Схватка неизбежна. Но меч, применяемый в культурной борьбе — духовный, а не реальный меч, который извлек один из бывших с Иисусом в момент ареста и которого Христос остановил словами: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, от меча и погибнут» (Ев. от Матфея 26, 52).
Отношение к жертвоприношениям, проповедь братства и милосердия ко всем сближают Христа с Буддой. «Не было человека, быть может, за исключением Сакья-Муни, — замечает Э. Ренан, — который до такой степени попирал ногами семью, все радости бытия, все мирские заботы» (Ренан. Э. Жизнь Иисуса. С. 293). Чудеса Христа напоминают рассказы о возможностях йогов. В кажущихся жестокими словах «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» (Ев. от Матфея 10, 37) слышатся отголоски ответа Сократа на предложение бежать, чтобы не оставлять жену и детей. Христос предвидит свое будущее и готов к нему. Об этой же реальной борьбе говорят слова: «Кто не со Мною, тот против Меня» (Ев. от Матфея 12,30), которые так полюбились идеологам, помешанным на вражде.
Объясняя ученикам, почему он «говорил народу притчами и без притчи не говорил» (Ев. от Матфея 13, 34) Христос практически дословно повторяет слова Сократа: «потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат и не разумеют» (Ев. от Матфея 13, 13). Вопреки философскому скепсису относительно достижения истины, одним из самых распространенных оборотов Христа становится «Истинно говорю вам».
Самое сильное обещание Христа — обещание Царства Бо-жия на Земле в ближайшее время: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Ев. от Матфея 16, 28). Ветхий мир действительно закончился и начался мир христианский. Царство Божие, о скором наступлении которого возвестил Христос, не ограничивается социальными изменениями, оно представляет собой преобразование всей природы. Переворот, к которому стремился Христос, был не политическим, а нравственным. — 213
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Религия как мировая культурная система
Следует согласиться с Э. Ренаном, что Иисус Христос «создал и самый объект, .и исходную точку будущей веры человечества». Постоянные напоминания, что Царствие Небесное приближается, должны были закончиться какой-то катастрофой и очистительной разрядкой. Должна была произойти жертва. «Идея, что всемогущество достигается страданиями и смиреньем, что над силой можно восторжествовать чистотой сердца, такова собственная идея Иисуса» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. С. 120). Отсюда связанная е жертвенностью идея Иисуса, что победят кроткие, смиренные, униженные именно своей кротостью, смирением и унижением. Эпитет «Сын Человеческий» связан с идеей сыновнего страдания за человечество. Э. Ренан также добавляет: «Что за беда, раз его мечта дала ему силу встретить смерть и поддержала его в борьбе, которая в противном случае была бы для него слишком неравной?».
Смерть Христа В Ветхом Завете Бог требует от Авраама принести в жертву его сына. В Новом Завете Бог сам приносит в жертву Сына. Мотив умирающего и воскресающего Бога, широко распространенный в мифологии, накладывается на иудейскую культурную традицию. Исправить людей могла только жертва, Бог принес ее, и это — вершина жертвенности. С другой стороны, человек, стремящийся к самопожертвованию,— Бог. И если ныне христианство — самая распространенная в мире религия и величайшее культурное достояние, то причина этого в жертве Богочеловека. «Пальма же первенства принадлежит тому, кто был силен и на словах и на деле, кто не только прочувствовал добро, но своей кровью дал ему восторжествовать» (Там же. С. 102). Э. Ренан отмечает, что «видя в своей смерти средство основать свое Царство он сознательно и обдуманно вел к тому, чтобы заставить убить себя... Собственная кровь представлялась ему водой второго крещения, которою ему предстояло омыться, и казалось, будто им овладела странная поспешность идти навстречу этому крещению, которое одно только может утолить его жажду» (Там же. С. 219).
Мы видим внутреннюю борьбу Христа в Гефсиманском саду, когда он «пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Ев. от Матфея 26, 39). Остановив извлекшего меч, чтобы защитить его, Христос сказал: «...или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели
214
двенадцать легионов Ангелов? Как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (Ев. от Матфея 26, 53—54). Отговаривавшему его от добровольной жертвы Петру Христос говорит: «ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Ев. от Матфея 16, 23). Горький смысл слов убийц: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти!» (Ев. от Матфея 27, 42) только подтверждает идею Христа: спасать не себя, а других.
Человек объявляет себя Богом и истиной. Напрашивается вывод: если уничтожить его, значит можно уничтожить истину. Понтий Пилат удивляется просьбе первосвященника поставить охрану перед гробницей Иисуса, но тот отвечает, что мертвый Христос опаснее, чем живой.
Интересна трактовка предательства Иуды, предложенная Леонидом Андреевым. Иуда хотел, чтобы люди поняли, увидев поведение Христа после ареста, что он Бог, и уверовали в него. Нужна добровольная жертва, распятие — вот тогда они действительно поймут! В этом смысле можно сказать, что Иуда по-своему способствовал возникновению христианства (если к тому же поверить Андрееву, что Иуда любил Христа больше всех других учеников).
Жертва Христа заменила жертвы, установленные древним законом. Сравнение Христа с агнцем очень показательно: древние жертвоприношения составляли суть мифологии, философия же, отбросив мифологическую оболочку мысли, привела к человеческой жертве. Все ветхозаветные жертвы отныне закончились. Грехи человечества искуплены жертвой Бога.
В этом свете по-новому предстает судьба Иова. Его страдания по воле Бога — прообраз страданий Христа! Смысл Книги Иова в том, что Бог хочет, чтобы человек понял ценность страдания для своего совершенствования, не только узнал об этом, но и почувствовал бы на собственном опыте. «Свет страстей Христовых открыл нам, — подчеркивает А. Тойнби, — что страдание необходимо постольку, поскольку оно есть необходимое средство спасения и созидания в условиях временной и краткой жизни на Земле» (Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. С. 226). Разница, правда, в том, что Христос приносит жертву осознанно, Иов же лишен права какого-то ни было выбора. Добровольность жертвы увенчала собой здание религии и стала, используя выражение Христа, закваской, вызвавшей брожение теста. Как сказал Э. Ренан, личное решение Иисуса доныне управляет судьбами человечества. В неожиданном с точки зрения здравого смысла событии — Бог, презрев свое могущество, — 215
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Религия как мировая культурная система
добровольно гибнет в муках на кресте — открывается роль добровольной жертвы в развитии культуры и человечества.
Воскресение Христа До сих пор не затухают споры относительно воскресения Христа. Этот
вопрос можно поставить и так: хватило бы только жертвы Христа для победы религии над философией и всей Римской империей или необходимо было его воскресение? Некоторые видят в воскресении главное событие христианства. Почему? Оно не более трудно для Бога, для которого все возможно. В обывательском плане жажда чуда воскресения более фантастична, но в культурном плане именно жертва связала неразрывными нитями Бога и человека.
Воскресение Христа аналогично прекращению цепи рождений и смертей, произошедшему после казни Сократа. Здесь мы имеем дело с возрождением на философском уровне мифологической идеи жертвы как способа обновления мира. Если вспомнить Будду, то жертва предстает в мистическом свете как возвращение к Единому. Праздник воскресения — Пасха — означает освобождение, и этим христианство как бы подтверждает высочайшее значение освобождения, которое оно имело в буддизме. Переход к вечной жизни в раю — аналог буддийского освобождения от перевоплощений. Цель, по существу, одна, различия определяются культурными особенностями нации — верой древних индийцев в перевоплощение. Относительно Единого следует подчеркнуть, что древняя религия более мистична. Если понимать воскресение как рождение духа в человеке, то придем к концепции второго рождения, известного из индийской культуры.
Р. Штайнер интерпретирует жизнь Христа как достижение следующего духовного этапа после Будды. «Он не умирает физически в то мгновение, когда его просветляет свет мира. В это мгновение Он — Будда. Но в это же самое мгновение он восходит на ступень, находящую свое выражение в более высокой степени посвящения. Он страдает и умирает. Земное исчезает. Но не исчезает духовное, свет мира. Следует его Воскресение» (Штайнер Р. Христианство как мистический факт и мистерии древности. С. 85).
Догмат воскресения существовал в Израиле задолго до Христа. «Праведники воскреснут, чтобы принять участие в мессианском царстве. Они воскреснут во плоти, на глазах мира, в котором они будут царями и судьями; они увидят торжество своих идей и унижение своих врагов» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. С. 81). Этому
216-
догмату следовали фарисеи, в отличие от саддукеев, верных более древнему иудейскому учению. Воскресение из мертвых — идея совершенно отличная от бессмертия души, подчеркивает Э. Ренан.
Важнейший аргумент в споре о воскрешении — жизнь учеников Иисуса. «Наиболее потрясающим доказательством истинности Евангелия является жизнь ранних христиан. Нам следует спросить себя: что, какая сила заставила последователей Иисуса идти и проповедовать весть о воскресшем Господе по всему миру? Приносили ли их усилия какие-либо видимые блага: авторитет, богатство, более высокое общественное положение? Если да — тогда мы можем попытаться объяснить их поведение, их полное, самозабвенное подчинение себя идее «воскресшего Христа» — материальными причинами. Но в награду за свои усилия многие ранние христиане подвергались избиениям, их пытали и казнили самыми мучительными способами: побивали камнями, бросали на съедение львам, распинали. А они продолжали жертвовать своими жизнями, тем самым вручая грядущим поколениям окончательное доказательство их полной уверенности в истинности своей проповеди» (МакдауэллД. Свидетельство о Воскресении. М., 1993. С. 21).
Воскресение Христа признается решающим фактом в пользу веры в Бога и самой религии. В более общем плане воскресение есть достижение цели в результате осуществления жертвы, модель торжества жертвы, которая известна не только в христианстве, но и в мифологии (например, птица Феникс, восстающая из пепла), а также в обычной жизни. Весть о воскресении — залог конечного торжества культуры, побеждающей благодаря жертве.
Мучения христиан Христианское мученичество, которое
было отсветом добровольной жертвы
Христа, вступило в бой с античной философией и Римской империей. «Вера, энтузиазм, стойкость первого христианского поколения объясняются только предположением, что все движение было обязано своим происхождением личности колоссальных размеров» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. С. 287). Радость, с которой христиане принимали мучения и даже сами стремились к ним, объясняется "просто: они хотели повторить главное деяние Христа, заключавшееся в его жертве. В свете сказанного настроенность христиан на мучения, а впоследствии на аскетизм и самоистязание есть лишь продолжение той модели поведения, которую продемонстрировал Иисус, чтобы приблизиться к временам, дарующим жизнь вечную.
—217
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Религия как мировая культурная система
Сам Христос сказал, что признаком его пришествия и конца века будет наступление времен, когда «будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое» (Ев. от Матфея 24,9). Здесь вступал в действие принцип «чем хуже, тем лучше», чем больше будут мучить и убивать христиан, тем скорее наступит царство Божие на Земле. Э. Ренан отмечал, что всем культам, которые были терпимы к другим, жилось очень свободно в империи; причина же исключительного положения христианства и, ранее его, иудаизма заключалась в их нетерпимости.
Христиане действовали по завету: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Ев. от Матфея 10, 28). История знает случаи массового стремления к мученичеству. «Когда проконсул Азии, Арий Антонин, приказал однажды принять суровые меры против нескольких христиан, то в его судилище явилась вся масса христиан города с требованием подвергнуть их участи единоверцев, обреченных на мученичество. Взбешенный Арий Антонин приказал казнить немногих, а остальных прогнал со словами: «Убирайтесь вон, несчастные! Если вам так хочется умереть, у вас есть пропасти, есть веревки» (Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. С. 40—41).
Ранние христиане выполняли то, что, как признавалась Жанна д'Арк, повторяли ей божественные голоса: «Терпи и покоряйся, не страшась мученической кончины, ибо через нее войдешь в царствие небесное» (Твен М. Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьера Луи деКонта, ее пажа и секретаря. СПб., 1993. С. 346). Святой не тот, кто хорошо говорит или пишет, а тот, кто поступает в соответствии .с тем, что говорит и пишет, и ради утверждения идеалов не убивает других, а жертвует собственной жизнью. Так и поступали христианские мученики, доказывая своей кровью жизненность церкви.
В культурной борьбе между рабами и их хозяевами «победили рабы и боги рабов» (ТойнбиА. Постижение истории. С. 168). И здесь победил слабейший, но уже во внутренней, а не внешней борьбе. Причина гибели римской цивилизации не столько в силе завоевателей, сколько в ее внутреннем ослаблении, в том числе ослаблении ее мифологических и философских культурных основ в борьбе против нового феномена — христианской религии.
Философия в то время господствовала не только в культуре, она, образно выражаясь, восседала на троне. Как мы уже отмеча-218—-
ли*, осуществившийся в римской цивилизации единственный в-сво-ем роде случай философа-правителя закончился поражением философии. «Фактически царь-философ обречен на поражение, потому что он пытается объединить в себе две противоположные природы» (Там же. С. 469). Это относится не только к философу, но к любому деятелю культуры. Марк Аврелий доказал невозможность что-либо сделать для культуры на троне. Меч не подходит для торжества философских идей — его применение дискредитирует философию. Это относится и к религии, как позже докажут римские папы.
При Марке Аврелии «философы стали властью в государстве, известном конституционным учреждением, тайным советом, имевшим огромное влияние на ход общественных дел» (Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. С. 29). Марк Аврелий был не менее добродетелен, чем отцы христианской церкви, и если отличался от них каким-либо недостатком, то разве только тем, что не был мучеником. Казалось, все было в руках философии при Марке Аврелии, но она не смогла претворить в жизнь идеалы, за которые отдал жизнь Сократ, чуть не был продан в рабство Платон и по счастливой случайности не осужден Аристотель. Марк Аврелий уже не делал никаких попыток преобразовать государство в соответствии с философскими идеалами и даже скрывал свои занятия философией. В этих условиях гонимая им религия не могла не победить.
Марк Аврелий ссылался на низкие моральные качества людей, и был прав. Но не он ли огнем и мечом преследовал безоружных христиан, наделенных лишь силой духа? Почему прекраснейший философ, чья доброта и порядочность так воспевались современниками и потомками, преследовал христиан, которые вели себя вполне стоически? Можно предположить, что, принадлежа к другой отрасли культуры, Марк Аврелий не понимал мотивов действий христиан, называя их фанатиками, и оправдывал только такое жертвование, которое является плодом собственного суждения, а не простого противодействия, как у христиан. Добрый и милосердный государь смотрел, но не видел. Кстати, фанатиками считал христиан и другой знаменитый стоик — автор нравственной гимнастики Эпиктет, и стало быть дело здесь не в личностях, а в том, к какой отрасли культуры они принадлежат.
Разочаровавшись в попытках переустроить общество на разумных философских началах, Марк Аврелий восклицает: «Какими
* См. главу 11 «Древняя Греция и морские цивилизации».
-219
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Религия как мировая культурная система
жалкими политиками являются людишки, которые берутся устраивать дела по правилам философии!. Не надейся, что когда-нибудь осуществится республика Платона; довольствуйся тем, что немного улучшил дело, и не считай этот успех неважным. Как в самом деле изменить внутреннее расположение людей? А без перемены в их мыслях, что можешь ты получить, как не рабов подъяремных, выказывающих лицемерные убеждения... Задача философии дело простое и скромное: и потому не навязывай мне притязательного высокомерия» (Размышления. IX.29). Философ мог бы управлять государством только в том случае, если бы победила культура.
Ошибался Платон, убежденный, что во главе государства должны стоять философы, — это возможно только в идеальном обществе. Был не прав и Аристотель, считавший, что правители должны прислушиваться к советам мудрецов — это свойственно только обществу, которое стремится стать идеальным.
Марк Аврелий на вершине власти горько заявил: ничего нельзя сделать. Да, на вершине власти сделать ничего нельзя. Но был способ, который открыл Сократ и которому последовал Иисус. Именно с его последователями боролся Марк Аврелий, думая, что ничего сделать нельзя. Таким образом, уже при Марке"Аврелии философия убеждается в своей полной несостоятельности, и христианство побеждает явно.
Э. Ренан называет смерть Марка Аврелия «предельной гра-ныб античной цивилизации» (Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. С. 5). Наступало другое, нефилософское время. Попытки Марка Аврелия доказывают: если культуре суждено изменить свою форму, даже правитель не может этому помешать.
Торжество «Иисус создал в человечестве религию, как
христианства Сократ создал в нем философию» (Ренан Э.
Жизнь Иисуса. С. 286). Религия победила
философскую цивилизацию Рима и похоронила ее. Древний мир
закончился.
Христианство боролось против рационального знания — человек должен просто иметь страх Божий и выполнять волю Бога, не полагаясь на свой слабый разум. Такое отношение к рациональному определяется «маятником культуры»: люди, уставшие от интеллекта, всегда находящегося в противоречии с чувствами, устремились к вере.
220 —
Подобно Будде, критиковавшему кастовый строй Древней Индии, христианство провозгласило, что «несть ни иудея ни эллина», и этим привлекло к себе весь мир. Именно религиозное учение впервые в истории человечества смогло выйти на мировой уровень. Степень объединения человечества, т. е. социальная предпосылка, была сформирована. Религия не столь рациональная, как философия, могла проникнуть к народам, которые в целом не поднялись до рационального уровня, позволяющего воспринять философию.
В 325 г. император Константин объявляет христианство государственной религией. В том же году для решения теологических вопросов созывается Первый Вселенский собор. В 395 г. по указу Феодосия Великого на территории Римской империи закрываются все языческие храмы. Библия объявляется Священным Писанием, в котором все — истина, не нуждающаяся в доказательствах. Появляются священники и монахи, принимающие обет безбрачия.
Вершина культового обряда христианства соответствует вершине культурного торжества. Это литургия — бескровное повторение распятия Христа. Главная цель основного церковного действа — бескровная жертва, совершаемая в алтаре, соответствующем ветхозаветной «святая святых». Это таинство устанавливает связь между мистической и моральной сторонами христианства. Жертва, воспроизводящаяся в литургии, — аналог мифологических жертвоприношений, благодаря которым, по повериям язычников, возможно сохранение и развитие мира. Евхаристия представляет собой средство духовного движения мира в сторону осуществления христианских идеалов и вечной жизни. Христианская литургия — жертвоприношение без насилия, повторение жизни, смерти и воскресения Господа. Здесь религия возвращается к мифологии на ином, более высоком уровне. (Ислам, сохранивший жертвоприношения животных и возникший на содержательной основе Ветхого Завета, ближе к мифологии.)
В основе литургии лежат слова Христа, сказанные на Тайной Вечере: «приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все; Ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Ев. от Матфея 20,26—28). Жертвоприношение осталось, но Христос перевел его в духовную плоскость.
Празднование Пасхи есть ежегодное возвращение к той жертве и вечной жизни, которуююна 'даровала'. Христианские культы/
• ; .-•'"••" ,;'' •'"' -•'• -."' ,•-- : - :" '•' ' • -221
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
подобно мифологическим, направлены на постоянное обновление веры в вечную жизнь. Мифология возвращает человека к рождению, религия обещает вечность. Можно сказать: смысл христианской церкви в том, что она является школой жертвенности. Составители «Всемирного писания» определяют религиозную практику как способ жертвоприношения. «Любое дело, — обобщают они, — подобает совершать как жертву» (Всемирное писание. М., 1995. С. 454). Сколько же было построено на этой жертве! На ней разместилось не только христианство, но и альтернативный ей ислам.
ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ
Что такое религия?
Как связана религия с мистикой и мифологией?
Какие функции выполняет религия?
Каков ее источник?
Каковы истоки христианства?
Какова роль ветхозаветных сказаний и пророков в возникновении, христианства?
Что общего и какие разли чия между христианством и иудаизмом?
Какова роль жертвы и воскресения Христа в победе христианства?
Чем объясняется готовность пер-вохристиан добровольно претерпевать мучения?
Как можно объяснить аскетизм и подвижничество христиан?
Чем объясняются преследования христиан в Древнем Риме, в том числе при правлении Марка Аврелия?
Что позволило христианству стать мировой религией?
Что представляет собой литургия?
Что общего и какие отличия между христианством, буддизмом и исламом?
Каково соотношение религии и философии?
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Библия.
2. Всемирное писание. М., 1995.
3. Джемс У. Многообразие религиозного опыта. СПб., 1992.
4. Ренан Э. Жизнь Иисуса. М„ 1990.
5. Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. М., 1991.
6. Фаррар Ф. Жизнь Иисуса Христа. М., 1991.
7. Штайнер Р. Христианство как мистический факт и мистерии древности. Ереван, 1991.
|