Для тех, кто работает для будущего, смерть является желанной.
Э. Ренан
Кризис культуры В существующих концепциях культуры, И Определение ни одна из которых не представляется перспектив • идеальной, можно выделить рациональное зерно. Ценность марксистской концепции — в представлении о законах и прогрессе, хотя она не учитывает специфики культуры как таковой. Ценность фрейдистской концепции — в анализе значения культуры для индивида, хотя это значение не выявлено в полной мере. Ценность идей О. Шпенгле-ра — в формулировании особых закономерностей развития в пределах данного типа культуры, хотя специфика и динамика отраслей остается за рамками исследования.
Отрасль культуры, которая является властительницей дум, может претендовать на господство. Сейчас таковой нет, хотя лидирующее положение продолжает занимать идеология. В подобных условиях люди стараются «зацепиться» за уступы искусства, мифологии, философии, религии, науки. Такое стремление похвально, но мало кому удается достичь желаемого. «Сегодня человек с болью воспринимает тот факт, что ни его великие религии, ни многочисленные философии не дают ему того мощного воодушевляющего идеала, обеспечивающего ту безопасность, в которой он нуждается перед лицом нынешнего состояния мира» (Юнг К. Архетип и символ. М., 1991. С. 92).
Формальное господство идеологии при утрате ею созидательной энергии; которую не могут восполнить другие отрасли, ведет к Кризису культуры и обострению глобальных проблем современности. Две главные опасности, грозящие культуре и всему человечеству, ^- истребление в термоядерной войне и экологическая катастрофа.
356—:
Ощущением и переживанием кризиса, который несет господство идеологии, проникнута книга О. Шпенглера «Закат Европы». Автор дает одномерное видение развития цивилизаций, а отрасли культуры рассматривает так, будто они существовали испокон века, а не создавались одна за другой. Эволюцию трудно выявить на небольшом отрезке времени, как трудно заметить, идя по поверхности Земли, что она круглая.
В каком бы состоянии не находилась культура, пока она существует, есть перспективы развития, которые невозможно предсказать, используя рациональные способы. В то же время рассмотренные нами основные тенденции развития культуры позволяют высказать гипотезу, что ее будущее зависит от способности человека, идущего по пути рационализации, стать Человеком Духовным.
История культуры демонстрирует смену лидирующих отраслей культуры, каждая из которых имеет свои границы. Слова Ф. Ницше о том, что «когда дух науки дойдет до своих границ и его притязание на универсальное значение будет опровергнуто указанием на наличность этих границ», в полной мере относятся ко всем отраслям культуры.
Общая линия развития дает возможность представить с долей вероятности, что дальше возможен переход от устойчивого состояния порядка в зону неустойчивости (как во времена Сократа, Христа и Бруно), которая заканчивается жертвой в точке бифуркации. В период кризиса поднимается темное, агрессивное. Оно побеждается с помощью механизма, ответственного за развитие культуры, — жертвы. Ш. Талейран сказал человеку, вздумавшему основать новую религию: «Иисус Христос, чтобы основать свою религию, умер на кресте и воскрес; я полагаю, что вам надо попытаться сделать то же самое» (Всемирное остроумие. Дубна, 1995. С. 179).
Достоверность предвидения ограничивается самим пониманием того, что такое прогресс. «В то время как ученые и философы задаются еще вопросом, есть ли цивилизация зло или благо, истинные творцы этой цивилизации, безымянные народные массы, как кажется, всегда видели в цивилизации зло, ибо их заставляли силой и при помощи принуждения возводить здание мировой культуры» (Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995. С. 354). Цивилизация, как равнодействующая между культурой и жизнью, и благо, и зло. Тем не менее, задача творческого
._________357
Будущее культуры
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
меньшинства — собирать черепки разбитых ожиданий, и склеивая их, пытаться создать нечто новое и вдохнуть в него душу. «Реальное изменение должно начаться внутри самого человека, и этим человеком может быть любой из нас» (Юнг К. Архетип и символ. С. 92).
Возможно, когда идеология сойдет с пьедестала, возникнет новое Возрождение, которое объединит все достижения культуры, и отдельные язычки духовного огня сольются в пламя культуры. Будущий синтез вероятен, но не неизбежен, поскольку значение имеет социальная обстановка и наличие исполнителей. И все же он может получиться, поскольку наука в XX в. вплотную подошла к решению вопросов, основных для мифологии, философии, религии: каково происхождение мира, материи, Вселенной? Ответы ученых на них в чем-то повторяют ответы, данные другими отраслями культуры, правда, иными словами. Хаос превратился в неустойчивую систему, находящуюся вдали от состояния равновесия под влиянием флуктуации, мифологическое время — в пред-время, а действие Создателя — во «всплеск энтропии».
Смысл социальной утопии — счастье для всех. Входит ли сюда культура для всех в.том смысле, что каждый станет творцом культуры? Культурная утопия может рассматриваться как задача, реализующаяся в горизонтальной перспективе. Общество, взявшее эту идею за основу, будет принципиально иным, чем существующее ныне.
Одной из тенденций современного развития культуры является глобализация, сближение различных типов культур. Этот процесс положителен, если не уменьшается культурное разнообразие, если культура остается целостной интегративно-раз-нообразной гармоничной системой и имеет любовно-творческое основание в соответствии с тем, что развитие культуры не механическое, как в неживой природе, не органическое, как в живой природе, а гармоническое. Н.Я. Данилевский предупреждал об опасности господства одного культурно-исторического типа. Стремление создать всемирную культуру не должно вести к потере разнообразия культур. Здесь должен действовать принцип ин-тегративногоразнообразия. По мнению К. Лоренца, при уменьшении культурного разнообразия «межкультурный отбор теряет свое творческое действие» и стало быть культурный прогресс замедляется.
358-
Экология:
единство культуры
и природы
Древние цивилизации напоминают примитивные виды, которые не прогрессируют, но приспособлены к окружающей среде гораздо лучше, чем более сложные. Они необходимы для устойчивости системы; поэтому важной задачей, наряду с охраной природы, является охрана культуры. От людей не зависит создание культур — это процесс, которым нельзя управлять. Но от них зависит охрана культур. Одним из первых это понял Н. Рерих, а теоретически обосновали Н.Я. Данилевский и О. Шпенглер.
Наше время — время кризиса культуры, поскольку лидирующее место в ней занимает идеология. Но одновременно это еще и кризис природы и взаимоотношений человека с природой. Культура отошла от целостности бытия, от мудрости природы, и в этом одна из причин ее кризиса. «Уже не слышит человек голоса камней, растений, животных и не беседует с ними, веря, что они слышат. Его контакт с природой исчез. А с ним ушла и глубокая эмоциональная энергия, которую давала эта символическая связь» (Юнг К. Архетип и символ. С. 86—87).
Человек кажется себе всемогущим, думая, что он победил природу. Но, во-первых, победить ее нельзя, а, во-вторых, всеми нашими действиями по-прежнему руководит бытие и наше бессознательное, причем разум исполняет иррациональные желания. Кого же победил человек? Свои собственные понятия о жизни, но не природу, которую он продолжает уничтожать ради материальных благ и своей потерявшей смысл агрессивности. «Несмотря на наше горделивое превосходство над природой, мы все еще ее жертвы, ибо не научились контролировать свое собственное естество» (Там же. С. 91).
Генетика показала, что человек гораздо ближе, чем это представлялось ранее, к другим существам по своему наследственному аппарату и поведению, а экология — как удалился человек от следования естественным законам, которым он подчиняется с неизбежностью смерти. Глобальный экологический кризис имеет ту же причину, что и предыдущие региональные кризисы. Это воля к власти и насилие по отношению к природе.
Эгоистический стиль поведения по отношению к природе пагубен для самого человека. Эта истина показала, что все в мире
359
Будущее культуры
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
сложнее, чем думалось прежде. Жертва природы наводит на размышления. Все отрасли культуры обещали истину и счастье. Но ни одна из них не решает проблемы взаимоотношений человека и природы. Нужна новая отрасль как ответ на экологический кризис.
Век идеологии уходит, потому что защита собственно человеческих интересов приносит в век экологического кризиса несчастье самому человеку. Преодолеть оба кризиса — культуры и природы — можно только вместе. И сделать это должно будущее культурно-природное единство. Кризис культуры будет преодолен, когда культура преодолеет власть идеологии, а экологический кризис — когда культура включит в себя экологию.
Человек стремился к победе над природой, а когда она якобы пришла, оказалось, что «победа над природой есть также и победа над человеческой природой, ее вывих, увечье и, в пределе, ее духовная и физическая смерть» (Вейдле В. Умирание искусства // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1993. С. 286).
• Отчуждение человека от природы достигло высшей точки и необходимо возвращение «назад к природе», к чему призывал еще Ж.-Ж. Руссо. По-прежнему актуальны слова Пифагора (повторенные Л.Н. Толстым): «не только людям не следует делать того, чего не хочешь, чтобы делали тебе, но также и животным». Одной из предтеч экологии как отрасли культуры является А. Швейцер (1875—1965), мыслитель и подвижник, который так представлял поступки человека, исповедующего «этику благоговения перед жизнью»: «Он не сорвет листочка с дерева, не сломает ни одного цветка и не раздавит ни одно насекомое» (Антология культурологической мысли. М., 1996. С. 225).
Л.И. Мечников писал, что зарождается всемирная эпоха вслед за атлантической. Она всемирна и в том смысле, что должна быть ненасильственной, а значит человек должен объединиться с природой. В последние годы Запад удачно решает свои экологи-леские проблемы, но большей частью за счет неоколониализма, ухудшающего глобальную обстановку. Сегодня роль «коллективного пророка» выполняет природа.
Современное определение культуры как экологии духа, атмосферы, в которой пребывает человек, показывает, куда может пойти культура в III тысячелетии. Это будет не «возделанная земля», как 10 тыс. лет назад, и тем более не изготовление орудий,
360—
как 3 млн лет назад, это будет соединение человека и природы (понятие ноосферы может оказаться здесь очень кстати)
Один из вариантов будущего — экологическая культура. Не только экология должна быть включена в культуру или культура — в экологию. Экология в данном смысле будет новой отрас-. лью культуры, связывающей культуру с тем, чему она традиционно противопоставлялась, — с природой.
Это — новое понимание экологии как жертвы человечества ради природы, умеряющего свои потребности и агрессивность. Понимание культуры в экологическом смысле и понимание экологии в культурном смысле смыкаются воедино, что является залогом становления экологии на высшую ступень пьедестала культуры.
Перед наступлением эры господства экологии может быть создана новая культурная картина мира, в которой будет и экологическая составляющая. Это не вера, как в религии, не знание, как в науке, и не материальные интересы, как в идеологии, это — гармония с природой. Идеология ориентирована на вражду, экология — на любовь, на ненасильственное общение с природой и себе подобными. Духовная культура всегда стремилась к этому, а экология — ее неотъемлемая часть.
Экология базируется на следующих принципах:
1. Равноценность всего живого. Человек — самый сложный из видов на Земле, но он не имеет никаких ценностных преимуществ перед другими видами, поскольку природе для устойчивости необходимо разнообразие экосистем, в которые входит человек, живые и неживые компоненты.
2. Потребительство противостоит эволюции природы, поскольку уменьшает устойчивость экосистем. Агрессивность человека препятствует его эволюции и эволюции природы, поскольку ныне не существует межвидовой борьбы человека с другими видами жизни.
3. Экология как отрасль культуры в своем отношении к природе возвращается к тому единству, которое характерно для первобытного человека. Все отрасли культуры должны участвовать в этом процессе: мифология, философия, религия, наука, идеология, мистика, искусство.
Любовь к природе не означает отказа от культуры, потому что это нужно самому человеку. «По свойству своему любовь, желание блага, стремится обнять все существующее. Естествен-
-361
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Будущее культуры
ным путем оно расширяет свои пределы любовью — сначала к семейным — жене, детям, Потом к друзьям, соотечественникам; но любовь не довольствуется этим и стремится обнять все существующее» (Толстовский листок. Т. 2. М., 1991. С. 11). Та же мысль прослеживается и у B.C. Соловьева в его работе «Смысл любви».
Возражают, что нельзя любить всю природу. Но с точки зрения К. Лоренца, только любовь ко всей природе и может быть названа подлинной любовью. С ним соглашается Э. Фромм в своем трактате «Искусство любить». Можно себе представить, что то, из чего состоит наше тело, которое теперь представляется как отдельное существо, которое мы любим предпочтительно пред всеми другими существами, когда-нибудь в прежней, низшей жизни было только собранием любимых предметов, которые любовь соединила в одно так, что мы его в этой жизни уже чувствуем собою; и точно так же наша любовь теперь к тому, что доступно нам, составит в будущей жизни одно цельное существо, которое так же близко нам, как теперь наше тело («у Отца вашего обителей много»). Это очень похоже на концепцию ноосферы Тейяра де Шар-дена и В.И. Вернадского, которая, к сожалению, так и не была вовлечена в практику человеческой природопреобразовательной деятельности и не смогла предсказать экологический кризис.
Экология восстанавливает и считающуюся важной современной психологией (в частности, К. Юнгом) эмоциональную «бессознательную идентичность» человека с природными явлениями. Для экологии важны архетипы, несущие в себе и образы, и энергию, а не только научные теории и философские понятия. Материя для нее не просто философское понятие, но Мать-Земля, а дух — Отец всего. Философия, чтобы трансформироваться в экологию, должна вернуться, как считает М. Хайдеггер, к досок-ратическому ощущению жизни, впрочем, без потери рациональной истины. В экологии проявляется традиционная тоска по гармонии рационального и чувственного. Из мистики и квантовой механики экология берет представление о единстве субъекта и объекта.
В этом направлении развивалась и религия. Христианский священник не лишает жизни жертвенных животных, а приносит бескровную жертву и поныне читает в церкви проповеди в защиту животных. Человек уничтожает естественные экосистемы, но из жертвы природы рождается новый диалог с бытием, основанный на включении в сферу нравственности всей природы; на понимании, что
362—
насилие — механизм подмены, что воля к власти ведет к гибели личности и человечества. Ф. Ницше понимал под властью большую жизнь, но большая жизнь на самом деле — это жизнь в культуре.
Вряд ли Вселенная расширяется для того, чтобы наше сознание становилось более узким. Соответственно должно расширяться и сознание человека, включая в себя животных, растения, камни, весь" окружающий мир. Иными словами, нравственность не только углубляется, но и осознает себя, поскольку с расширением Вселенной идет расширение сознания.
Можно говорить о трех стадиях этики: единство с Богом (через религию); единство с людьми (через закон); единство с природой (через экологию). Новый гуманизм, включающий в себя гуманное отношение к природе, — экологический гуманизм. Знать себя полностью мы можем, только зная себя как природу, утверждают Б. Дивол и Дж. Сессией — авторы книги «Глубинная экология: жить с уважением к природе», и стало быть именно таким путем можно осуществить программу самопознания Сократа. Экология означает примирение с миром как он есть, возвращение к бытию. Стремление учиться и мудрость невозможны без любви к другим существам и природе, связанной и с дологическим единством человека и природы, и с принципом реинкарнации, трансформировавшимся в ахимсу. Язык, объединяющий все отрасли культуры, — это язык экологии.
В экологической перспективе выделяется роль социально-природного прогресса как синтетического понятия, коренящегося в истории культуры (понятие «сельскохозяйственные культуры» связывает культуру и природу в единое целое).
Экология — синтез предыдущих отраслей культуры. Социальные теории вообще повторяют и обобщают результаты науки. В кибернетике появилось понятие информации, и его применение ко всем отраслям знаний и техники привело к концепции информационного общества. В биологии Л. Берталанфи разработал теорию биологических объектов как открытыхсистем, находящихся в динамическом равновесии со средой (общая теория систем) и вскоре возникла концепция «открытого общества». Так и представление об экологическом обществе поднимается на волне экологических исследований.
Есть опасность, что при переходе в область человеческих отношений будет упущена из вида социальная специфика. Она
—_—363
Будущее культуры
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
сейчас во власти как таковой и деньгах как инструменте власти. Забыв об этом, можно создать прекрасные полотна, не имеющие отношения к реальности (эту опасность явно недооценивал К. Поп-пер). И с экологией можно попасть впросак, если ограничиться поверхностными концепциями устойчивого развития.
Улучшат ситуацию не декларации — рассуждения, как правило, служат дымовой завесой, призванной затушевать антиэкологическую политику, — а реальная борьба против антиэкологических тенденций. Трезвая оценка существующего положения, эмоциональные вздохи по поводу исчезающей природы, познание законов развития экосистем, экологическое право и т. п. мало что значат без порыва и энтузиазма. Необходима добровольная жертва. Экология сходится с культурой в точке жертвенности, но это не языческие жертвы, а нечто совершенно иное. Происходит своеобразная инверсия. Если некогда человек жертвовал животными ради своих целей (жертвоприношения), затем стал жертвовать собой ради других людей (философское, религиозной, научное время), то сейчас ставится воспрос о жертве человека ради природы. Принесение человеком себя в жертву природе — плата за создание новой отрасли культуры.
Человек удалился от природы, но у него есть возможность вернуться к ней через культуру. Он не может очутиться у исходной точки, но может вернуться к единству с природой на новом уровне (по принципу спирали). С экологией развитие духовной культуры выходит на качественно иной уровень. Она начинает препятствовать уничтожению биосферы и объединяет человека с ней. Человек сознательно отказывается от убийства слабейшего. Он любит природу не как всесильного Бога, а как страдающий объект, уподобляясь тем самым Христу, который принес себя в жертву во имя нравственного идеала.
В этом самопожертвовании может сказать свое веское слово русская космическая цивилизация. Здесь понадобится и русская всечеловечность, и ограничение потребностей. Низкий материальный уровень, если не думать о «золотом тельце», помогает духовному порыву. Экология — наследник русской философской мысли, идущей от B.C. Соловьева и Н.А. Бердяева.
Близка к экологии этика благоговения перед жизнью, поскольку подводит к необходимости собственного жертвоприношения ради природы. Культура благоговения создает гармонию меж-
364—•—
ду миром культуры и жизнью. Надо пройти по ступеням культуры, чтобы придти к экологии как новой парадигме культуры. Через жертву: сначала природы, потом человека — культура отвечает на вызов ситуации.
Культура Культурный прогресс лежит в основе соци-
И Образование ального и научно-технического, но он не
обязательно ведет к прогрессу человека и
тем более к становлению Человека Духовного. На это может уйти
много времени. От Человека Разумного до Человека Духовного
приблизительно та же дистанция, как от Человека Умелого до Че
ловека Разумного — 3 млн лет. Мир материальной жизни челове
ка представляет собой отрицание мира природы, но мир духовной
культуры есть новое отрицание, и оно кое в чем даже ближе к миру
природы. Мир духовной культуры, как созданное, ближе к миру
идей Платона, а как создаваемое — ближе к идеям в понимании
Аристотеля, поскольку создание коренится в природе.
Цивилизация — путь от культуры к жизни. Носителем культурных свойств является прежде всего круг творческой интеллигенции в специфически русском смысле слова, который соединяет в себе творчество с-нравственными и гражданскими чувствами. Духовные творцы или растворены в массе, или пытаются создать оазисы культуры (монастыри, толстовские коммуны, научные сообщества). Человек Духовный рождается в мире культуры и живет по ее законам. Отсюда следуют определенные выводы.
Смысл образования — в культурном перерождении. Культура в целом выполняет роль, аналогичную инициации в примитивных племенах. Инициация готовит к полноценной взрослой жизни путем осознания смысла жизни и смысла смерти. Можно удивляться и возмущаться жестокостью подобных обрядов, но они более действенны, чем современное обучение, которое способствует накоплению знаний, но ничего не дает для воспитания чувств, воли, веры. Светское обучение уступает даже церковной литургии, которая заставляет переживать жертву Христа.
Если внутреннего перерождения не происходит, знанит образование малоэффективно. Оно имеет значениеяогдэ, когда включает в себя шок, связанный с пониманием смысла жертвы. Шок нужен, чтобы подключить чувства к целостному восприятию, вызвать волю к культуре. Это, конечно, не значит, что светское об-
365
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Будущее культуры
разование не может быть усовершенствовано. Место традиционной архаичной инициации должно занять личное самосознание индивида. «Каждый имеет прирожденный талант, — писал Ф. Ницше, — но лишь немногим прирождена или привита воспитанием та мера упорства, выдержки, энергии, в силу которой он действительно становится талантом, то есть становится тем, что он есть, — это значит: выявляет себя в произведениях и действиях» (Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое. М., 1990. С. 381).
Интересно рассуждение Ф. Ницше о макрокосме и микрокосме культуры. Человек создает внутри себя здание культуры, в котором примиряются различные силы и направления. «Но такое здание культуры в отдельной личности будет иметь величайшее сходство со строением культуры в целые исторические эпохи и служить постоянным уроком для понимания последней по аналогии» (Там же.С. 387). За первые 30 лет человек познает «курс, над которым человечество трудилось, быть может, тридцать тысяч лет». Высшее образование и представляет собвй познание отраслей и типов культуры в целом. Если принять такое Определение, то преобладающее ныне образование точнее назвать специальным.
Метод изучения культуры — «подъем на вершины». Их можно выделить несколько десятков: от 7 чудес света до египетской живописи, шумерской мифологии, финикийского алфавита, вавилонского эпоса, конфуцианства, даосизма, буддизма, йоги, христианства, ислама, греческой скульптуры, архитектуры, драмы, философии, римской поэзии, европейской живописи, музыки, науки и техники, русской иконописи и литературы.
Смысл жизни и смысл смерти
Развитие цивилизации дает ответ на важнейшие вопросы культуры: что такое жизнь и смерть, каково происхождение и устройство мира, что такое человек и каково его соотношение с миром и Богом, что такое любовь, истина, добро, красота, чувства, разум, сознание и т. п. Культура целостна и незавершенна. Соединив все, что мы знаем и делаем, можно получить искомую истину, которая в то же время не будет окончательной, поскольку жизнь продолжается.
Все отрасли культуры имеют структуру, придающую им высший смысл — через жертвы к вечности. Сознание понадобилось для осознания смерти, осознание — для появления стра-
366-
ха, страх — для его преодоления посредством жертвы, жертва — для развития культуры, культура — для предохранения от гибели во внутривидовой борьбе. Мысль, по Т. Карлейлю, это пробуждение от смерти к жизни, ответ на неизбежность смерти. По мнению Ж. Пиаже, мышление ребенка является целевым, но не причинным и логичным, и именно размышление о смерти приведет ребенка к тому, что он оставит стадию чистого представления, что все имеет цель, и усвоит понятие о статистической или случайной причинности. Первая обязанность человека до сих пор все еще заключается в подавлении страха. Мы должны освободиться от страха. Теперь, как и всегда, он лишь настолько человек, насколько побеждает свой страх. Уничтожение своего Я — «высочайшая мудрость, какую только небо открыло нашей земле».
С осевого периода принципиально меняется характер жертв. Им становится сам творец и мифологическое жертвоприношение сменяется самопожертвованием. С тех пор, как человек осознал себя в качестве личности, и появилось желание принести себя в жертву. Каждый философ, религиозный деятель, ученый проверяется на подлинность своей идеи готовностью принести себя в жертву. Личность предается в руки культуры, которая требует жертв. Степень готовности умереть служит мерилом подлинности личности.
Великие завоеватели — Александр Македонский, Чингисхан, Наполеон — побеждали мечом на поле боя; великие деятели культуры — Сократ, Христос, Бруно — побеждали, добровольно принося себя в жертву. Их энергия зажигала других, от одного передавалась многим. Жертва есть способ пробиться к другому через культуру. Когда жертва созидательна, человек обретает счастье и вечность в вечности культуры.
Творя, человек забывает о себе. «Художник, исследователь, основатель религий — все они могут совершить по-настоящему великое дело лишь тогда, когда целиком отдаются своей задаче и, работая над ней, забывают о своем собственном существовании» (Кассирер Э. Опыт о человеке. М., 1998. С. 160). И это — еще один шаг к жертве. Можно сказать, что хорошей картину, книгу, здание можно создать, только пожертвовав тому делу, которому служишь. Чтобы стать культурным человеком, надо пожертвовать себя культуре.
— 367
Будущее культуры
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Перефразируя О. Шпенглера, можно сказать, что благодаря жертве жизнь возвышается через смерть до той неодолимой силы, уже одно наличие которой означает победу, — «жизнь коротка — культура вечна». Это способ стать бессмертным, который искал оставшийся благодаря искусству в памяти потомков Гильгамеш. В более узком плане культура — способ остановить самоистребление, от которого человека, в отличие от хищников, не предохраняют спасительные инстинкты.
Культура тогда добивается конечных целей, когда обеспечивает человека пониманием смысла его жизни и смерти. Смысл жизни превосходит жизнь. «Как на физиологическом уровне жизнь есть постоянное воспроизведение, и потому жить значит в то же время и больше, чем жить, так на духовном уровне она порождает нечто большее, чем жизнь: цель, в себе несущую ценность и смысл. Это свойство жизни подниматься к чему-то большему, чем она сама, не есть в ней нечто привходящее, это — ее подлинное существо, взятое в своей непосредственности», — писал Г. Зиммель. Г. Марсель завершает эту мысль так: суть всякой жизни — ее кульминация, в чем-то таком, что в известном смысле запредельно ей; и тем самым слова «истина жизни» приобретают реальный смысл. Жертва и есть один из вариантов запредель-ности, определяющий смысл жизни, который не находится в самой жизни.
«Деятельным людям, — писал Ф. Ницше, — обыкновенно недостает высшей деятельности — я разумею индивидуальную деятельность. Они деятельны в качестве чцновников, купцов, ученых, то есть как родовые существа, но не как совершенно определенные и отдельные и единственные люди; в этом смысле они ленивы». Чем больше человек развивает свою индивидуальность, тем меньше у него соперников.
Решив вопрос о смысле жизни, который в культурной реализации своей индивидуальности направлен на благо людей, можно попытаться ответить на вопрос о смысле смерти, этой «вечной раны существования». Осознание смертности — начало сознания, и с этого момента включается страх и стремление ответить на вопрос приговоренного к смерти: «За что?».
Страх смерти испытывает только человек, но и культуру создает только он. Страх смерти, по О. Шпенглеру, источник религии, философии, естествознания. Почему не культуры в целом?
А потому, что «преодолевается он нахождением смысла смерти в культуре. Под страхом смерти и из жажды бытия мы должны и хотим творить культуру, и не только культуру духовную, но и материальную» (Бердяев НА. Философия творчества, культуры и искусства. Т. 2. М., 1994). Культура есть попытка отдалить смерть, уйти от страха, удовлетворить жажду счастья и бессмертия. «Жить для бессмертия — и цель, и долг», — писал М. Унамуно. И всякий народ — как, впрочем, и всякий человек — представляет собою ценность ровно лишь постольку, поскольку он способен наложить на свои переживания клеймо вечности. Культура борется со смертью, хотя бессильна победить ее реально.
Как отмечал О. Конт, «наш социальный прогресс, главным образом, основан на смерти; это значит, что последовательные ,шаги человечества непременно предполагают постоянное, достаточно быстрое обновление действующих сил общего движения, которое, будучи обычно почти незаметным в процессе каждой индивидуальной жизни, действительно бросается в глаза лишь при переходе от одного поколения к другому». Смерть — источник культуры, ее энергия.
Культура в целом решает проблему смерти. Человек посредством жертвы создает мир духовной культуры как вечное из временного, т. е. из своей жизни. Жертва рождает вечное, побеждая смерть и являясь ее смыслом, поскольку из жертвы рождается новая жизнь. Культура постоянно подпитывается жертвами. «Жить для себя на свете только можно^ но умереть возможно для других» (Н.А. Некрасов), добавим —<- в том числе и для культуры.
В культуре концентрируется и застывает для последующих поколений человеческая энергия. В этом смысле любое произведение — сгусток культурной энергии, концентрат духа. Из семени — жертвы — вырастает культурное древо. Его кольца — отдельные отрасли культуры — прибавляются друг к другу. Культура негэнтропийна, говоря языком науки. Культура дает проблеск надежды на бессмертие, оправдывающий ее существование. Это своего рода способ уйти от времени, ведущего к смерти, без разрушения личности.
Культура подпитывает мир жизни. Между жизнью и культурой нет непревзойденной грани. Культура учит жить и преодолевать страх смерти: «К чему страшиться смерти? Ведь Господь на
368-
-369
13 Культурология
Будущее культуры
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
муку и на гибель шел смиренно, терпел, в ничтожество ввергая плоть...» (Петрарка Ф. На смерть Мадонны Лауры).
Человек становится человеком в полном смысле, когда понимает, что культура бессмертна, и все его действия в области мистики, искусства и т. п. — это попытки приблизиться к бессмертию. В этом смысле человек по природе культурное существо, хотя встречаются люди умелые, но некультурные.
Только человек может преодолеть смерть в культуре, и история показывает, что культура сильнее смерти. Культура есть способ врастания в бессмертие. «Из этого следует, что бессмертие не должно восприниматься как выживание post mortem (после смерти), а скорее, как ситуация, которую человек постоянно сам создает для самого себя, для которой он готовится, в которой даже принимает участие с данного момента и далее из этого настоящего мира. Значит, не имеющее смерти бессмертное должно представляться как конечное состояние, идеальное состояние, к которому человек стремится всем своим существом и которого пытается достичь, постоянно умирая и воскрешаясь» (Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М., 1996. С. 266).
Существуют два философски обоснованных в Древней Греции подхода понимания культуры: как способа отвлечься от поиска смысла и неизбежности смерти и как поиска смысла жизни и подготовки к смерти. При первом главное забыться, и человек умирает ребенком; при втором он осознает себя пережившим смерть (как в инициации) и обретает через это смысл. В настоящее время предпочитается первый путь, в результате «боль перед Небытием и Смертью, похоже, является специфичным для современности явлением» (Там же. С. 273).
Культура развивается по своим законам, и для нее не существует смерти (по смыслу ей противоположно бескультурье). Ее в отличие от материальных благ легко поделить на всех, она способна распространяться на огромные территории. Материальная гибель способствует ее расцвету. Бескорыстное служение культуре создает большую часть прибавочной стоимости, присваиваемой власть имущими. Культура обеспечивает бессмертие человеческому роду, покупаемое эксплуатацией и смертью творцов.
Культура начинается с осознания смертности, а утверждается добровольной смертью. Гартмановское сознание, рождающе-
370-—
еся из удивления человека перед нежелательным ему представлением, объясняется фактом смертности, который переходит внутрь человека, вселяя в него ужас. Страх смерти ведет к ее осознанию, а затем к культу и культуре. Генезис сознания совпадает с генезисом культуры.
Противоречие между волей к смерти, провозглашенной 3. Фрейдом, и возражениями К. Лоренца, который считал, что она отсутствует у животных и вообще антиэволюционна, преодолевается тем, что воля к смерти отсутствует на животном уровне, но присутствует у человека. Не в природном, а в культурном смысле, как воля к жертве, которая может быть движущей силой культуры. Жертвы существуют и в животном мире, когда родители жертвуют жизнью ради детенышей, но в человеке жертвенность поднимается до уровня культуры. Спор между 3. Фрейдом и К. Лоренцем решается таким образом: единственное осознающее свою смертность существо может иметь волю к смерти, которая нужна культуре как ее биологическая основа. Жизнь жертвует собой, но ради утверждения культуры, а не власти.
Смысл жизни и смерти в раскрытии внутреннего творческого потенциала и «культурном умирании», т. е. жертве собой на благо культуры, которая требует от нас жертв. В готовности развить внутренние потенции есть героизм; в готовности пожертвовать собой — святость. А между ними, как писал О. Шпенглер, не мудрость, но заурядность: «Лишь в результате познания смерти возникает то, чем мы, люди, обладаем в етличие от животных, — мировоззрение» (Шпенглер О. Закат Европы. Т. 2. М., 1998. С. 19—20).
Человек способен отказаться от собственной жизни ради своих убеждений. Следовательно, жертва есть торжество культуры над жизнью и смертью. Нельзя победить смерть, если не побе-дишьжизнь, отказавшись от нее. Таков парадокс: победить смерть можно отказавшись от жизни в пользу культуры.
Ценность жизни лежит и в ней самой и вне ее. Через понимание ценности в этом втором смысле человек оказывается способен покончить с жизнью. Может ли быть ценностью жизни смерть? С точки зрения здравого смысла жизнь и смерть — противоположности. Но в диалектике противоположности сходятся. Смерть лежит в основе жизни — так можно интерпретировать слова Платона, что философствование есть медленное умирание, и другие аналогичные высказывания. Смерть как жертва может
-371
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Будущее культуры
быть ценностью жизни. Иными словами, ценность жизни в возможности жертвы.
Культурная жертва есть жертва ради смысла, который находится не в самой жизни, а на границе жизни и смерти. Выход за пределы жизни это одновременно и выход за пределы смерти. Если учесть, что жизнь имеет культурный смысл, можно вслед за Ф. Ницше повторить: «Наиболее прекрасна жизнь того, кто не печется о ней». Вспомним и Лао-цзы: «Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тот тем самым ценит свою жизнь».
Итак, смысл культуры — в преодолении страха смерти, а жертва — способ достижения этого. Культура предстает как череда жертв, что позволяет выделить ее основу, которая глубже отличий между отраслями и типами культуры.
Точка сингулярности материальной культуры — это момент, когда австралопитек взял два камня и начал бить одним о другой, создавая первое орудие труда. Цель материальной культуры — увеличение силы человека, начиная от примитивных дубин, с которыми он охотился на мамонта, и заканчивая атомной бомбой, которой он угрожает себе подобным. Точка сингулярности духовной культуры — когда неандерталец осознал свою смертность. Цель духовной культуры — мудрость, которая запрещает человеку уничтожать себе подобных и всю Землю.
Принцип жертвы можно сформулировать следующим образом; движущей силой развития культуры является жертва, которая создает духовную энергию, необходимую для достижения данной отраслью культуры господствующего положения, после чего начинается процесс подмены ее целей и задач. Жертва, происходящая в точке бифуркации, представляет собой конкретный способ и результат преодоления страха смерти в данных условиях. Можно сделать вывод, что сущность культуры составляет потребность преодоления страха смерти и жертва реализует данную потребность. Главная проблема, приведшая к возникновению духовной культуры, — проблема смерти. Человек отличается от животных осознанием смертности, культура «лечит» его от шока осознания. Прогресс культуры связан с постоянным изменением отраслей и типов с целью нахождения адекватного лекарства, которое заставит перестать бояться смерти. Смысл'жертвы, которую заставляла принести себе каждая отрасль культуры, заключался в преодолении страха смерти.
ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ
Каковы основные особенности современного кризиса культуры?
В чем его причина?
Какова роль идеологии и массовой культуры в кризисе культуры?
Каковы пути выхода из кризиса?
Какова может быть роль экологии в преодолении кризиса культуры?
Каковы основные принципы экологии?
Какое значение для культурного прогресса имеет образование?
Какие принципы должны лежать в основе образования?
Какова связь образования с инициацией?
Как культура решает вопрос о смысле жизни и смерти?
Какова роль страха смерти в развитии сознания и культуры?
Как решается проблема «культура и бессмертие»?
В чем различие законов развития культуры, законов развития природы и законов материальной жизни человека?
Каков генезис культуры?
В чем значение и смысл культуры?
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.
2. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998.
3. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М., 1998.
4. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
5. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992.
6. Юнг К. Архетип и символ. М., 1991.
|