Исторические науки

В российской Украине интеллигенция одновременно боролась и за разрешение национальной проблемы, и за социальную справедливость. Это была непосильная задача. Относительно малочисленная и более изолированная, чем русская, украинская интеллигенция испытывала серьезнейшие трудности в установлении контактов с неграмотными и пассивными массами, на которые ей следовало опираться. Двуединая цель, стоявшая перед ней, вызывала вдвое больше трудностей и провоцировала более жестокие репрессии.

359

Украинофилы

Украинское движение, пережившее тяжелые потери при разгроме Кирилло-Мефодиевского братства в 1847 г., вновь начало поднимать голову после смерти в 1855 г. архиконсервативного Николая I. Было разрешено вернуться из ссылки Миколе Костомарову, Василю Билозерскому и Тарасу Шевченко. Все они, вместе с Пантелеймоном Кулишом, собрались в Петербурге. Эти украинофилы-ветераны (некоторые из них уже занимали определенное общественное положение, например, Костомаров был известным профессором истории), объединив вокруг себя около десятка молодых украинцев, создали в столице империи кружок — «Громаду». Такие же общества украинской интеллигенции в других местах стали настоящей школой национального движения для многих украинских деятелей — вплоть до конца столетия.

Основной заботой громадовцев было улучшение положения украинцев, прежде всего крестьянства. Все деятели «Громады», кроме Шевченко, сходились на том, что их организация должна быть аполитичной и сосредоточиться на просвещении масс. Костомаров и Кулиш непоколебимо стояли на том, чтобы ограничиться исключительно областью культуры, и избегали любых проявлений радикализма, могущих вызвать недовольство властей.

Для популяризации своих идей петербургская «Громада» с большим трудом добилась от властей разрешения на издание первого украинского журнала в Российской империи — «Основа», который начал выходить в 1861 г. Средства на издание предоставили два преуспевающих украинца — Василь Тарнавский и Григорий Галаган. На протяжении своего краткого 22-месячного существования «Основа» служила средством объединения украинской интеллигенции, разбросанной по всей империи, своеобразным стимулятором роста ее национального самосознания.

Русская интеллигенция Петербурга с пониманием и сочувствием отнеслась к новому подъему деятельности украинцев.

360

помыслы и русской, и украинской интеллигенции сходились в одном — служении народу.

Тем временем в Киеве группа энтузиастов из нового поколения поборников украинства (в основном студентов) также основала «Громаду». Киевская группа, насчитывавшая несколько сотен членов, сосредоточивалась в основном на развитии сети воскресных школ для неграмотных крестьян. В 1859—1862 гг. ряд таких школ с сотнями учеников действовали в Киевской губернии. Впрочем, главной отличительной чертой киевской «Громады» с точки зрения перспективы было то, что в ней сошлись представители нового типа украинской интеллигенции.

В начале 1860-х годов из среды польской или полонизированной шляхты Правобережья выделилась небольшая группа студентов, осознавших несправедливость вековой эксплуатации крестьянства и решивших стать ближе к тому народу, среди которого они жили. Эту группу, пользовавшуюся украинским языком и принявшую украинские обычаи и одежду, называли хлопоманами. Возглавлял ее Володимир Антонович.

Накануне польского восстания 1863 г. хлопоманы открыто порвали с польским обществом, провозгласили себя украинцами и, вступив в киевскую «Громаду», включились в просветительскую деятельность среди крестьянства. Основным побудительным мотивом к этому было чувство долга перед народом, что нашло отражение в их открытом письме, опубликованном в одной из московских газет: «Как люди, пользующиеся преимуществами высшего образования, мы должны отдать все наши силы делу просвещения нашего народа, осознать его нужды и стать способными удовлетворить их.

В ответ на обвинения поляков в предательстве Антонович, выходец из старой семьи полонизированной украинской шляхты, опубликовал в «Основе» знаменитую «Мою исповедь». В ней он указывал, что дворянство Правобережья имеет перед собой две возможности: или «вернуться» к украинскому народу и самоотверженным трудом на его благо попытаться искупить вину многовековой эксплуатации, или оставаться ненавидимыми паразитами и рано или поздно не по своей воле уйти в Польшу. Выбрав первое, Антонович стал известным историком Украины, убежденным народником, выдающимся деятелем украинского движения. Большой вклад в это движение внесли также его сподвижники — Тадей Рыльский, Павло Житецкий, Борис Познанский и Кость Михальчук.

Вдохновленная примером киевлян, украинская интеллигенция Полтавы, Чернигова, Харькова и Одессы также созда-

361

вала свои громады и расширяла сеть воскресных школ, численность которых в Украине достигала уже почти 100. Члены, громад погрузились в традиционное изучение этнографии, филологии, истории Украины. В духе хлопоманов они одевались в крестьянскую одежду, придерживались народных. обычаев, общались с крестьянами в корчмах, питались их пищей, пели их песни и пользовались украинским языком в своих семьях. Они создали настоящий культ казачества, часто наряжались в живописные казацкие одежды. При этом они идеализировали не гетманов и старшину, а свободолюбивых запорожцев и гайдамаков, олицетворявших, как им казалось, суть устремлений украинских масс. Эта смесь романтизма, аполитичного народничества, волюнтаризма и культа всего украинского во второй половине XIX в. называлась украинофильством.

Однако и весьма скромная деятельность украинофилов вызывала беспокойство властей. В 1863 г., когда польское:

восстание достигло кульминации и подозрительность ко всему нерусскому была очень велика, правительство и даже русская интеллигенция пришли к выводу, что украинское движение потенциально представляет смертельную угрозу для России, и повернулись против украинофилов.

Часть русской прессы, возглавляемая такими ультрапатриотическими газетами, как «Вестник Юго-Западной России», «Киевлянин» и «Московские ведомости», развернула ожесточенную кампанию против украинофилов, якобы подрывающих устои Российского государства. Вскоре и большая часть русской интеллигенции, еще совсем недавно благодушно взиравшей на украинофилов как на энтузиастов безобидного живописного провинциализма, стала видеть в них реальную угрозу империи. Если многие русские рассматривали украинское движение как «польскую интригу», имевшую целью вьфвать из их рук Правобережье, то поляки считали украинофилов продуктом махинаций Москвы, стремившейся подорвать их позиции в этом регионе.

Украинцы со своей стороны спешили заверить всех в своей лояльности. Антонович и около 20 членов киевской «Громады» опубликовали открытое письмо, убеждая российскую общественность, что их целью «является только про-

362

свещение народа» и «все разговоры о сепаратизме — не более чем дурная шутка, поскольку мы не только не желаем его, но и считаем его бесполезным». Однако эти усилия ни к чему не привели. В июле 1863 г. министр внутренних дел Петр Валуев секретным циркуляром запретил публикацию на украинском языке научной, религиозной и педагогической литературы. На «малорусском диалекте» можно было издавать только «произведения изящной словесности». Валуев (ссылаясь на мнение русифицированных украинцев) утверждал, что украинского языка «не было, нет и быть не может». Вскоре после этого были распущены громады, прекратилась публикация «Основы» (скорее, впрочем, из-за отсутствия подписчиков, чем из-за преследований), а многие украинские деятели оказались разбросанными по дальним закуткам империи.

Почти на десятилетие украинофилам пришлось затаиться.

Особенно оживилась она в 1873 г., когда в Киеве открылось отделение Российского географического общества. Украино-филы в массовом порядке вошли в эту полуофициальную организацию и практически стали хозяевами в ней. Под ее прикрытием они начали публикацию интересующих их архивных материалов, основали украинскую библиотеку и музей. В 1875 г. «Старая громада» приобрела права на русскую газету «Киевский телеграф» и использовала ее в своих целях.

Запрет на украинские издания все же оставался серьезнейшей помехой на пути развития украинской культуры. Пытаясь обойти ее, некоторые укракнофилы (Кулиш, Кони-ский, Драгоманов и другие) установили связи с украинцами в Галичине и использовали их украиноязычную прессу, особенно журнал «Правда», для высказывания взглядов, запрещенных в России. В 1873 г. с помощью Лизаветы Скоро-падской-Милорадович, симпатизирующей им аристократки, и богатого сахарозаводчика Василя Симиренко украинофилы создали во Львове «Літературне товариство ім. Т. Г. Шевченка», которое несколько десятилетий спустя (уже под назва-

363

виєм «Наукове товариство ім. Т. Г. Шевченка») превратилось в неофициальную украинскую академию наук.

Однако подъем новой волны подозрений против украино-филов был только делом времени. Как это нередко случалось, злейшие враги украинцев появлялись именно из их среды. В мае 1875 г. Михаил Юзефович, богач и консервативно настроенный член Юго-Западного отделения Российского географического общества, отослал в Петербург целый доклад, изобличающий украинофилов в том, что они превратили отделение в подрывную организацию, ведущую пропаганду среди крестьянства и стремящуюся к независимости Украины. Свой донос он увенчал провокаторским перлом, заявив, что украинофилы ширят антирусскую пропаганду в Галичино, а их движение является австро-германской интригой. Несложно было предвидеть реакцию правительства.

Эмский указ 1876 г. Специальная комиссия, созданная по распоряжению обеспокоенного Александра II (в нее входил и Юзефович), предложила полностью запретить издание и ввоз из-за границы украинских книг, использование украинского языка в театральных постановках (даже слова украинских песен, исполнявшихся со сцены, следовало переводить на другие языки), закрыть «Киевский телеграф» и прекратить субсидирование пророссийской газеты «Слово» в Галичино. Министерству просвещения рекомендовалось изъять украинский язык из начальных школ, убрать из школьных библиотек украинскую или украинофильскую литературу, заменить учителей, подозреваемых в украинофильстве, русскими преподавателями. Кроме того, комиссия предлагала закрыть Юго-Западное отделение Российского географического общества и отправить в ссылку ряд украинских деятелей, прежде всего Драгоманова и Павла Чубинского. Меры по удушению украинского движения были теперь намного более продуманными, систематическими и жестокими. Александр II, отдыхавший на курорте в немецком городке Эмс, принял все предложения комиссии и 18 мая 1876 г. подписал соответствующий указ.

Эмский указ не просто нанес ущерб деятельности украинофилов — он поставил под вопрос основы всего украинского движения. Несмотря на печальный опыт 1863 г., украинофилы еще надеялись на то, что если они будут придерживаться умеренных взглядов и аполитичности, им удастся избежать правительственных репрессий. Кулиш даже разработал целую теорию, обосновывающую чисто культурническую природу украинского движения, согласно которой русские обладали необычайно развитыми способностями к государственному творчеству, чего не было у украинцев, о чем и свидетельствует

364

их несчастливая история. Поэтому украинцам-де выгоднее оставаться в Российской империи, пользуясь ее мощью и престижем. При этом он считал, что украинцы с их великолепным фольклором в культурном отношении намного даровитее русских. Отсюда вполне логично вытекало то, что украинцам следует оставить политику русским и сосредоточиться на культурных делах. Однако Эмский указ развеял надежды Кулиша на то, что в отношениях между российской политикой и украинской культурой установятся взаимоотношения по принципу «живи сам и дай жить другим», что в конце концов заставило его прийти к еще менее реалистическим взглядам на природу украинского культурничества.

Еще один из «отцов-основателей» украинского движения, Костомаров, после 1876 г. перешел на откровенно капитулянтские позиции. Человек, однажды написавший: «Пусть ни русские, ни поляки не надеются, что они владеют землей, на которой живут украинцы», теперь советовал своим коллегам послушно следовать царской политике. Другие лидеры украинофилов, такие как Антонович и Житецкий, избрали путь компромисса. Сохранив приверженность идее культурной самобытности украинцев, они всячески подчеркивали, что это не означает ограничения благотворного влияния русской культуры и империи. Они действительно верили, что можно сохранить преданность и «малой» украинской родине, и более «широкому» российскому обществу, включающему в себя русских, украинцев и белорусов. Остальные, такие как Борис Гринченко и Олександр Кониский, несмотря ни на что считали себя исключительно украинцами и стремились свести к минимуму связи Украины с Россией. Однако у них не было конкретной реальной программы действий в сложившихся обстоятельствах. Таким образом, под угрозой царских репрессий среди украинофилов возникли существенные разногласия относительно целей и тактики движения и даже определения собственной национальной сути, что осложняло их и без того непростое положение.

Драгоманов и возникновение украинского социализма.

365

политическим, национальным и социально-экономическим содержанием.

Драгоманов родился в 1841 г. в Гадяче под Полтавой в семье мелкопоместного дворянина, ведущего свой род от казацкого старшины времен Гетманщины. Национальные традиции в семье соблюдались, однако они все же были в тени космополитического либерализма отца Драгоманова — человека исключительно просвещенного и эрудированного. К моменту поступления в Киевский университет Драгоманов был убежденным демократом, преисполненным решимости служить народу. Впоследствии он стал одной из ведущих фигур в деле организации воскресных школ для неграмотного крестьянства. Именно работая среди крестьянства, Драгоманов убедился в необходимости украиноязычных учебных материалов и стал интересоваться украинскими делами, что в итоге привело его в киевскую «Громаду». Таким образом, в украинское движение он пришел не под влиянием романтизированных представлений об Украине, а как убежденный прагматик, стремящийся реальным делом помочь своему народу.

Драгоманов стремился к тому, чтобы Украина достигла политического, социально-экономического и культурного уровня развитых европейских стран. При этом он считал, что это возможно только при условии, что украинское движение будет опираться на более широкую социальную базу и выдвигать конкретные, понятные и близкие людям задачи. По его мнению, украинцы, являющиеся «плебейской нацией» угнетенных трудящихся масс, не имеющей национальной элиты, идеально приспособлены к восприятию политических программ, в которых соединяются национальные и социально-экономические проблемы. Отсюда и его заявление, что в Украине настоящий демократ должен быть украинским патриотом, а настоящий украинский патриот должен быть демократом.

Убежденный федералист, Драгоманов не был сторонником украинского сепаратизма. Однако, опасаясь ограничения прав личности, почти неизбежного в любом мощном централизованном государстве, он считал, что Российская империя должна быть реорганизована в свободную конфедерацию автономных регионов (не обязательно по этническому принципу), действующих в основном с помощью местного самоуправления. Часто призывая украинцев, особенно галичан, знакомиться с лучшими достижениями русской культуры, он все же не принимал идеи Пушкина о том, что «все славянские ручьи сольются в русском мере». В одной из своих статей он указывал, что в итоге украинцы все же больше потеряли, чем приобрели под российским господством. Он совершенно

366

определенно утверждал, что украинцы должны быть в первую очередь приверженцами Украины, а не «всей России»: «Образованные украинцы трудятся, как правило, для всех во всем мире, кроме Украины и ее народа... Они должны поклясться себе, что не оставят украинского дела. Они должны понять, что каждый человек, покидающий Украину, каждая копейка, что тратится не на украинские цели, каждое слово, произнесенное не по-украински, является разбазариванием капитала украинского народа, и при нынешних условиях каждая такая потеря невозместима».

Весь жизненный путьіДрагоманова — это судьба человека, до конца преданного своим идеалам. Во время репрессий 1875—1876 гг. он не отрекся от своих взглядов и предпочел изгнание на чужбину. Перед тем как покинуть Киев, он договорился со «Старой громадой» об издании при ее финансовой поддержке за границей журнала, посвященного украинским проблемам. Так появился первый украинский политический журнал — «Громада», нерегулярно выходивший в конце 1870-х — начале 1880-х годов в Женеве, где нашла пристанище небольшая группа украинских политических эмигрантов, присоединившихся к Драгоманову. Однако параллельно с национальными проблемами Драгоманов все чаще пропагандировал на страницах «Громады» радикальные социалистические взгляды. В результате между ним и более консервативными киевскими украинофилами в 1885 г. произошел разрыв, результатом которого стало прекращение журнала.

Впрочем, если связи Драгоманова с восточными украинцами ослабевали, то его отношения с галичанами, наоборот, укреплялись. Драгоманов уже бывал в Галичине и Закарпатье в 1870-х годах и с тех пор систематически старался сблизить западных украинцев с их собратьями на востоке. Со временем идеи Драгоманова пустили корни в немногочисленном, но преданном кругу галицкой молодежи и в результате привели к образованию первой украинской социалистической партии.

Драгоманов был не единственным украинским деятелем, пришедшим к социализму. В распространении социалистических идей среди украинцев большую роль играла также деятельность его близких друзей по киевской «Громаде» — Николая Зибера (экономиста украинско-швейцарского происхождения) и Сергия Подолинского (сына зажиточного землевладельца). Зибер хорошо известен как один из первых пропагандистов марксизма в России, занявшийся этим еще в 1871 г. Подолинский, человек весьма деятельный, установил контакты с Марксом и Энгельсом, тесно сотрудничал в Европе с Драгомановым и помогал создавать социалистические кружки в Восточной и Западной Украине.

367

Русское революционное движение в Украине

В 1870-е годы стало очевидным, что, несмотря на отмену Крепостного права, экономическое положение крестьянства не улучшилось и, невзирая на другие реформы, режим остается непоколебимым. В российском обществе ширилось разочарование. Среди интеллигенции это выразилось в подъеме радикализма и стремлении сделать все возможное, чтобы уничтожить старый порядок. Историческая сцена была готова к появлению новых действующих лиц — революционеров.

К концу XIX в. в социальном составе интеллигенции — этой колыбели почти всех революционеров — произошли серьезные изменения. Послереформенная либерализация системы просвещения привела к тому, что выходцы из дворянства уже не составляли подавляющего большинства среди университетских студентов, а значит и интеллигенции. В университетах росло количество детей мещан, священников, мелких чиновников, казаков и даже крестьян. В 1895 г. в трех университетах Украины — Киевском, Харьковском и Новороссийском (Одесском) — они составляли около половины всех студентов. Разночинцы придали новой интеллигенции черты внеклассовое™, что несколько ослабило ее отчужденность от народньїх масс.

Несмотря на рост университетов в конце XIX в. интеллигенция оставалась всего лишь крошечной частью общества. В 1895 г. в Украине насчитывалось всего около 5 тыс. студентов университетов. Разумеется, революционеры составляли небольшую горстку интеллигенции. Например, в 1881 г. (пик революционной деятельности в России XIX в.) на почти 100-миллионное население империи приходилось менее тысячи случаев антигосударственной деятельности. И наконец, революционное движение было совершенно вненационально. Стремясь к созданию объединенных, «всероссийских» сил для борьбы с царизмом, революционеры поначалу вовсе не интересовались национальными проблемами, а со временем вообще стали видеть в них главную помеху в революционной борьбе.

Народники. С 1860-х годов радикальная молодежь в империи обычно ассоциировалась с понятием «народники». Этот термин означал людей, отождествляющих себя с народом, что в тех условиях подразумевало — с крестьянством. С рациональной точки зрения довольно сложно понять суть данного самоотождествления с крестьянством, его идеализации. В немалой степени все это основывалось на чувстве вины молодых студентов-идеалистов, возникавшем у них, когда они

368

сопоставляли свое привилегированное положение с тяжелой долей крестьянства. Его идеализация была вызвана подсознательным стремлением искупить эту вину. Интеллигентам казалось, что уже сам образ жизни крестьян, с их тяжелым и честным трудом, воспитывает моральную чистоту. Особенно похвальным достоянием крестьянского общества интеллигенция считала крестьянскую общину, которая якобы уберегала крестьян от естественного эгоизма и свидетельствовала о его природной склонности к социализму.

Впрочем, если идеализация крестьянства была специфической чертой не только народников (этим отличались украинские хлопоманы и другие интеллигентские группировки), то совершенно исключительной была их решимость совершить революцию, в результате которой установится новый и справедливый общественный порядок. Первая революционная народническая группа была организована в 1871 г. в Петербурге Михаилом Чайковским: вскоре подобные ей появились по всей империи. В Украине такая группа, насчитывавшая до 100 человек, была создана в 1873 г. в Одессе Федором Волховским. Среди ее участников был украинский студент из крестьян Андрей Желябов, впоследствии ставший одним из наиболее выдающихся в империи революционеров. Вскоре после этого в Киеве возник небольшой, с анархистским уклоном кружок, называвшийся «Киевская коммуна». Здесь также были люди, впоследствии прославившиеся как революционеры: Вера Засулич, Владимир Дебогорий-Мокриевич, Яков Стефанович.

Революционные группы множились, и между ними разгорались жаркие дебаты о наиболее эффективных методах достижения их целей. Один из подходов, обычно связываемый с именем выдающегося русского народника Петра Лаврова, состоял в том, чтобы путем просвещения и пропаганды постепенно готовить массы к революцію. Другое направление, поначалу менее популярное, ассоциируется с яркой, обаятельной личностью — русским анархистом Михаилом Бакуниным, призывавшим революционеров совершить серию террористических актов, которые должны вызвать стихийное восстание масс. В 1874 г. точка зрения Лаврова, казалось, победила, когда после ужасающего голода в Поволжье около 3 тыс. народников, оставив учебу в университетах, одевшись по-крестьянски, рассеялись по деревням устанавливать связь с народом и готовить его к великому восстаапо. Однако это «хождение в народ» потерпело полное фиаско. Крестьяне просто не принимали всерьез странных горожан, без особого успеха и часто просто смехотворно пытавшихся рядаггься в их одежды. Нередко крестьяне даже помогали полиции выслеживать неудачливых революционеров.

369

«Хождение в народ» в Украине разворачивалось главным образом в Чигиринском уезде Киевской губернии — это место было выбрано народниками по той причине, что столетием раньше оно было центром кровавого гайдамацкого восстания: они надеялись, что здесь еще не угас бунтарский дух. Хотя движение в целом провалилось, оно имело примечательное продолжение в этом районе, когда в 1877 г. Стефанович и его киевская анархистская группа попытались использовать крестьянскую веру в царя, фабрикуя «царские манифеста», призывавшие крестьян создавать «тайные отряды» и восставать против местных помещиков и чиновников. «Чиги-ринский заговор» был раскрыт, причастными к нему оказались около тысячи крестьян.

Большинство народников сосредоточили свое внимание на крестьянстве, однако некоторые уже обращали свои взоры на растущий слой рабочих. В 1875 г. Евгений Заславский организовал в Одессе тайное общество «Южнороссийский союз рабочих» — один из первых подобного рода в империи. По его примеру на севере России впоследствии также были созда-ЇЕД рабочие кружки, однако их влияние было эфемерным, а существование кратковременным.

Когда пропагандистский подход потерпел неудачу, часть радикально настроенных народников обратилась к идеям Бакунина, решив, что только террор и насилие моїут вызвать революцию. В 1878 г. бывший член киевской анархистской группы Вера Засулич стреляла в генерала Трепова, военного коменданта Санкт-Петербурга. Вскоре появилась отколовшаяся от одной из народнических групп печально известная «Народная воля», превратившая террор в главное средство своей деятельности. Хорошо организованная и тщательно законспирированная «Народная воля» (среди ее лидеров был Желябов) развернула кампанию политических убийств, достигшую апогея в 1881 г., когда был убит царь Александр II. Однако вместо революции гибель царя привела к общему осуждению насилия, дискредитировала террористов и убедила Правительство в необходимости перехода" к реакции. Примечательно, что во время кампании террора 1879—1881 гг. народники в Украине были особенно активными. В Киеве и других местах они убили нескольких важных правительственных чиновников. Некоторые народники даже утверждали, что политические убийства были изобретением «южан» — Желябова, Дмитрия Лизогуба и Николая Кибальчича.

Русские революционеры и украинский вопрос. Хотя в центре внимания народников была прежде всего социальная революция, они не могли, готовясь к ней, не принимать во

.370

внимание «местные условия», т. е. национальные особенности различных народов империи. Ведущий идеолог народников Лавров считал национализм прошедшим этапом мировой истории и высказывал большие сомнения относительно его возможностей способствовать прогрессу человечества. Многие революционеры украинского происхождения поддерживали его, утверждая, что как это ни болезненно, но, видимо, лучше, чтобы национальные отличия исчезали в процессе появления нового, всемирного социалистического общества. Однако в настоящее время, считали они, национальные особенности все же следует принимать во внимание.

Наглядньш примером проблем, возникавших перед народниками в связи с необходимостью учитывать национальные особенности, был вопрос о сельской общине. Революционеры считали крестьянское общинное землевладение в России убедительным свидетельством того, что русские обладают природной склонностью к социализму. Из этого они делали вывод о способности России, минуя капиталистическую фазу развития, непосредственно прийти к социализму — быстрее, чем Европа. Однако реальное положение вещей в Украине не совпадало с этой теорией. В украинском селе было распространено частное землевладение, и некоторые народники с долей отчаяния говорили о «прирожденном отвращении» украинцев к общине. Некоторые революционеры в Украине, например М. Стародворский из каменец-подольского кружка, просто признавали, что «в Малороссии дела обстоят иначе. Наши люди буржуазны, потому что пропитаны частнособственническими инстинктами». Более того, согласно Старо-дворскому, эта украинская предрасположенность к частной собственности могла означать, что «Малороссия может служить барьером на пути распространения социалистической идеи в России».

Несмотря на расхождения, народники и украинофилы, особенно младшее поколение, имели много сходного, прежде всего общий интерес к крестьянству. Довольно часто украинофилы, собиравшие этнографический материал в селах, устанавливали дружеские отношения с народниками, распространявшими здесь революционные идеи. Многие совмещали эти занятия. Известно довольно много случаев организационного сотрудничества между революционными группами и «молодыми» громадами. «Старые» же громады, члены которых с головой погрузились в составление словаря украинского языка, не одобряли этой стороны деятельности своих младших коллег, и это было источником серьезных трений между двумя поколениями украинофилов.

Революционное движение не только вело к разногласиям

371

среди украинофилов, оно также значительно сокращало их ряды. Его динамизм, героический романтизм, универсальность привлекали к себе все больше молодых украинцев. Вступая в ряды революционеров, они проникались предвзятостью к национальному вопросу и порывали связи с украинским дви- ' жением. В лучшем случае эти молодые украинские неофиты социального радикализма на первое место ставили задачи | революции, а затем уже были готовы заняться национальным вопросом. Таким образом, революционное народничество при- ;

влекало в свои ряды все больше наиболее талантливых и ;

энергичных молодых украинцев, что вело к катастрофическому ослаблению украинского движения.

Марксизм. Сбитые с толку и раздосадованные слепой верой крестьян в царя, разочарованные тем, что средний крестьянин предпочитает стать кулаком, чем бороться за социальное равенство в своей деревне, многие радикалы засомневались в революционных возможностях крестьянства. В результате все большее число радикалов становилось восприимчивее к идеям, возлагавшим надежды на революцию с участием нового слоя — пролетариата.

Главным источником этих идей был марксизм. В сравнении с туманным идеализмом народников марксистский экономический материализм казался научно достоверным методом анализа социального развития. Он четко делил общество на эксплуататоров и эксплуатируемых и давал возможность понять неизбежность «классовой борьбы» и революции. Кроме того, казалось, что он способен объяснить социальные отношения на протяжении всей истории человечества и где угодно на Земле.

Еще одним притягательным аспектом марксизма была его современность, связанность с жизнью. Говоря о том, что уже наступает решающее противостояние между капиталистами и пролетариатом, Маркс предсказывал, что величайшая в мире революция произойдет в обозримом будущем. Победив в этой титанической борьбе, пролетариат придет к построению социализма. Таким образом, марксизм не только вдыхал в радикалов новый оптимизм, но и заставлял верить, что они сами станут участниками и движущей силой этих эпохальных событий.

Марксистские идеи появились в Украине довольно рано (даже преждевременно), когда Зибер, которого сам Маркс очень ценил, впервые познакомил с ними своих студентов и j коллег в 1871 г. Советские исследователи утверждали, что І Зиберу не удалось вызвать интерес к марксизму потому, что | он сосредоточился на его экономическом содержании, а не на

372

революционной стороне. Кроме того, говорилось о том, что широкомасштабная индустриализация еще не произошла и пролетариат в Украине был слишком малочисленным.

Обычно честь ознакомления российской интеллигенции с марксизмом приписывается Георгию Плеханову — бывшему народнику, впервые проникшемуся идеями Маркса во время изгнания, в Швейцарии. В 1883 г. в Женеве он создал первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда», занимавшуюся переводом, публикацией и нелегальным распространением работ Маркса в России.

В Украине первая стабильная марксистская группа — «Российская группа социал-демократов» — появилась в Киеве в 1893 г. Своим созданием она во многом обязана деятельности Ювеналия Мельникова — русского рабочего, организовавшего ремесленную школу, служившую также для распространения марксистских идей. Другие марксистские группы возникли в Харькове, Одессе и Екатеринославе. В них было очень мало украинцев, состояли они в основном из русских, евреев и поляков. Такой национальный состав вполне понятен, если учесть, что социал-демократы сосредоточивали свое внимание на в целом неукраинском пролетариате, к которому ориентированная на крестьянство украинская интеллигенция имела весьма косвенное отношение.

В России подъем социал-демократии был медленным. Большинство членов Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1898 г. было арестовано; в 1903 г. для того чтобы восстановить партию, пришлось созывать за границей съезд. Однако вместо того чтобы солидаризиро-вать партию, съезд внес раскол в ее ряды, имевший огромное значение для России и Украины. Большинство (или «большевики»), возглавленное Владимиром Ульяновым (Лениным), стояло за создание дисциплинированной, крепко сбитой организации профессиональных революционеров, играющей роль «авангарда» пролетариата. С точки зрения исторической перспективы появление Ленина и большевиков было событием колоссальной важности. Однако в то время оно осталось незамеченным народом России. Что же до царской полиции, то будучи хорошо осведомленной о деятельности социал-демократов, она полагала, что любое движение, основанное на такой неповоротливой и усложненной теории, как марксистская, имеет мало шансов на успех в империи.

Другие неукраинские партии в Украине. Подъем социал-демократов заставил мобилизоваться их идейных противников — народников. В 1901 г. они создали партию социалистов-революционеров (эсеров), идеология которой была смесью

373

старых народнических прин ипов и новых марксистских идей, а тактика по-прежнему предполагала политические убийства. Активность радикалов в конце концов вынудила и либералов, концентрировавшихся в земствах и выступавших за конституционный строй, сформировать собственную партию. В 1904 г. они создали «Союз освобождения», впоследствии превратившийся в конституционно-демократическую партию (кадеты), Встревоженное ростом нелегальных антимонархических организаций, правительство старалось уравновесить политический баланс, поддерживая создание ультранационалистических прорежимных партий вроде Русской монархической партии и групп типа «Союза русского народа». Эти крайне правые группировки, опиравшиеся также на мощную поддержку православного духовенства, получили в народе название «черной сотни» и специализировались на еврейских погромах и антиукраинской агитации в Украине. Свои политические организации создали также национальные меньшинства. Поляков представляла Польская социалистическая партия, евреев (а они были политически наиболее активными и организованными) — националистическая организация «Поалей Цион» нг марксистская — Бунд,

Нельзя сказать, что русские партии в Украине состояли исключительно из русских. Немало русифицированных и даже национально сознательных украинцев входили в партии кадетов и эсеров, считая, что в них можно наиболее эффективно бороться с царизмом. Многие «малороссы» участвовали даже в деятельности ультранационалистических, антиукраинских организаций, соревнуясь с русскими в демонстрации своей лояльности к царю и ненависти к его врагам.

Отношение русских и неукраинских партий к украинскому движению было неоднозначным. Социалисты-революционеры как сторонники децентрализации если и не поддерживали устремления украинцев, то относились к ним с пониманием. Польские социалисты и особенно сионисты и Бунд, разделявшие с украинцами стремление к автономии и защите культурных прав, часто сотрудничали с украинскими группами. В то же время марксисты и особенно большевики — в тех редких случаях, когда они вообще обращались к национальному вопросу — не всегда успешно справлялись со своим неприятием украинских «сепаратистских» тенденций.

Украинские политические партии

Политический подъем 1890-х — начала 1990-х, охвативший русский и другие народы империи, не обошел и украин-. цев. С одной стороны, их активность была ответом на репрес-

374

сии 1880-х годов, с другой — она была вызвана вдохновляющим примером русских радикалов с их динамизмом и свежими идеями7]Не менее важным стимулом стало появление нового поколения украинских деятелей, уже не испытывавших колебаний по поводу своего национального «Я», с гордостью і именовавших себя «сознательными украинцами» и воинственно выступавших в защиту национальных прав, политической свободы и социальной справедливости для своего народа.

Это поколение «новых» украинцев в большинстве своем складывалось в гимназической и университетской среде:

здесь устанавливались личные связи и развивались идеи, ведущие к противостоянию с царизмом. Путь молодых людей в украинское движение — хорошо известный сюжет. Поначалу молодой человек попадал под влияние «подрывных» идей в гимназии, где либеральный учитель или старшие товарищи знакомили его с контрабандными изданиями и вовлекали в деятельность тайного дискуссионного кружка. Уже в университете он вступал в студенческую громаду; некоторые из них, например в Киеве и Петербурге, насчитывали сотни членов. Состоя в громаде, студент входил в обстановку идеологических дискуссий, знакомился с известными деятелями и часто принимал участие в нелегальной деятельности (обычно это было издание и распространение антицаристской литературы) .

Радикализация студенчества углублялась в ходе его конфликтов с правительством. Например, в 1901 г. оно насильно отдало в солдаты 183-х студентов-активистов Киевского университета. Это привело к массовым студенческим забастовкам солидарности и новым исключениям студентов, после чего многие из них окончательно становились на путь революционной борьбы. Разумеется, основная масса студентов вообще не участвовала в политической деятельности или оставляла ее до окончания учебы. Тем не менее почти все украинские политические лидеры в свое время были известны именно как студенческие активисты и являлись членами студенческих громад, служивших своеобразным первичным строительным материалом для украинских политических организаций.

Организационный дебют этих молодых «сознательных» украинцев состоялся в 1891 г., когда группа студентов, возглавляемая Иваном Липой, Борисом Гринченко и Миколой Михновским, собралась на могиле Тараса Шевченко и основала «Братство тарасівців». Обеспокоенные тем, что лучшая украинская молодежь уходит в русские революционные организации, деятели братства решили превратить украинское движение в серьезную альтернативу русскому радикализму

375

и русской культуре в целом. Они установили связи со студенческими группами в Киеве, Одессе, Полтаве и Чернигове, содействовали организации лекций, постановке пьес, устройству праздников в честь Т. Шевченко. Некоторые члены этих групп присоединились к издательскому обществу, включавшему почти 80 членов, в основном учителей начальных школ, которое занималось распространением украинской литературы среди студентов и крестьян. Липа и его товарищи также призывали украинских писателей следовать в своих произведениях европейским, а не русским образцам.

^Однако наиболее примечательным достижением «Братства тарасівців» была публикация их знаменитого «Profession de foi молодих українців» во львовском журнале «Правда». Этот впечатляющий документ был проникнут воинствующей национальной идееи^ и содержал острую критику украино-филов за их интеллектуальную зависимость от русской культуры. Его авторы уверенно провозглашали свое намерение стать теми, кем никогда не было старшее поколение,— истинно украинской интеллигенцией/ Как свидетельство своего «бескомпромиссного украинства», они обязывались говорить только по-украински, воспитывать своих детей в «украинском духе», требовать преподавания украинского языка в школах и защищать украинское дело в любых обстоятельствах. [Их политической целью было признание украинцев отдельной нацией в составе демократической федеративной России. Однако, несмотря на эти смелые декларации и лихорадочную культурную деятельность, братству не удалось добиться каких-либо существенных практических результатов, и оно вскоре растворилось в других украинских политических группировках^

Общий гул недовольства, появление новых групп во главе с молодыми руководителями, количественный рост громад — все это в конце концов заставило действовать — после долгого перерыва ,1880-х годов—и старшее поколение украинских деятелей.,.В 1897 г. по инициативе Антоновича и Кониского была создана тайная организация, в задачу которой входило объединение всех украинских общественных сил в империи. Новая организация являлась федерацией около 20 уромаф многочисленных студенческих ^рупп и отдельных лиц. ..Она называлась «Загальна безпартійна українська організація» (ЗБУСД центр ее находился в Киеве/По данным полиции, ее актив насчитывал около 450 человек, из них около 100 жили в Киеве. Как обычно, первый мероприятием ЗБУО стала организация украинского печатного слова, ї В Киеве были основаны издательство и книжный магазин^'ЗБУО также проводила празднования годовщин Т. Шевченко и других

376

выдающихся украинских писателей, что способствовало подъему морального духа украинцев^ В этом отношении особенно знаменательными стали юбилеи Ивана Котляревского (1903 г.) и Миколы Лысенко (1904 г.), в которых приняли участие тысячи украинских интеллигентов, в том числе с Западной Украины. Для помощи лицам, пострадавшим от преследований полиции, ЗБУО создала специальный денежный фонд. Впрочем,[если появление ЗБУО и свидетельствовало о том, что старшее поколение украинцев осознало необходимость организации, природа ее деятельности показала, что они по-прежнему не желают перейти от культурничества к политике. Таким образом, и к концу XIX в., когда даже национальные меньшинства (евреи и поляки) уже создали свои политические партии, украинцы еще не решились на это.^

^«Революційна українська партія». Вновь именно в Харь^ кове возникла группа студентов, включавшая Л. Мациевича, Ю. Колларда,. О. Коваленко и сыновей некоторых старых украинофилов( таких как Дмитро Антонович, Михайло Русов и Д. Познанский, которая взяла на себя инициативу создания партии.ІВ январе 1900 г. они основали «Революційну українську партію» (РУП) — хорошо организованную конспиративную группу. Целью этой первой в Восточной Украине политической украинской партии было объединение разных поколений и слоев общества в борьбе за национальные права и социальное освобождени^ Особую готовность поддержать инициативу харьковчан проявило студенчество. ^К 1902 г. действовало уже шесть «громад» РУП — в Киеве, Харькове, Полтаве, Лубнах, Прилуках и Екатеринославе, их деятельность координировал Центральный комитетЛ К партии присоединился также ряд небольших групп студентов и гимназистов. Во Львове (Галичина) и Черновцах (БуковинаЛ^были созданы заграничные бюро партии, осуществлявшие ее издательскую деятельность^РУП издавала журнал «Гасло» и газету «Селянин», тайно ввозившиеся в Российскую империю и распространявшиеся среди крестьянства^

-Г Вскоре партия столкнулась с трудностями^ прежде всего идейного порядка —/у нее не было четкой проґраммьі^'С самого начала(возникла проблема: каким вопросам следует уделять больше .внимания — национальным или социально-экономи-ческим^.Сперва, когда партия издала брошюру «Самостійна Україна», написанную пламенным националистом Миколой Михновским, казалось, что больший вес в ее деятельности будут иметь национальные проблемы. Однако со временем, когда возникла необходимость расширения влияния партии за пределы круга «сознательных украинцев» и завоевания

377

крестьянства, РУП переместила акцент на социально-экономические вопросы. Кроме того, многие ее члены все более. проникались марксистскими идеями, что вело к постепенной трансформации партии в социал-демократическую организацию.

Все это усиливало напряженность в-отношениях между членами РУП. Большинство во главе с Миколой Поршем, Володимиром Винниченко и Симоном Петлюрой стояло на том, что организация должна быть национальной партией», состоящей из украинцев, но соединяющей национальные постулаты с марксизмом. Другие (их взгляды наиболее четко выражал Марьян Меленевский) считали, что РУП дОлжн» нивелировать свое национальное лицо и превратиться в авто-' номное отделение Российской социал-демократической рабочей партии, представляющей всех рабочих Украины, независимо от национальности.

Здесь необходимо остановиться на природе фракционности. Радикальная интеллигенция вела с царской автократией ожесточенную борьбу, сам характер которой не благоприятствовал возникновению атмосферы терпимости, в которой можно было бы открыто и спокойно обсуждать разные проблемы. Эта борьба также исключала возможность выработки таких давно известных на Западе начал, как искусство компромисса и власть большинства в принятии решений. Поэтому фракционность была характерной практически для всех направлений революционного движения. Если какая-либо группа революционеров не соглашалась с другой, она обычно ни за что не отступалась от своих позиций и фанатично обвиняла идеологических оппонентов в лучшем случае в глупости, в худшем — в реакционности. Затем, убежденная в своей правоте, эта группа порывала со своей организацией' и создавала собственную. Нередко презрение к бывшим коллегам было не менее сильным, чем ненависть к царскому режиму.

То, что украинцы не составляли здесь исключения, свидетельствуют расколы, происходившие в РУП. В 1902 г. небольшая часть членов партии, находившаяся под влиянием радикально националистических идей Михновского, откололась от РУП и создала крошечную «Народну українську партію». Через два года довольно значительное меньшинство, взявшее сторону Меленевского, оставило партию, чтобы присоединиться к русским социал-демократам. Фракция Меленевского (называвшаяся «Спілка») претендовала на роль ведущей марксистской партии в Украине, опирающейся на поддержку российской организаций:- То, что осталось от РУП, пере-^ именовалось в «Українську соціал-демократичну робітничу

і 378

партію» (УСДРП), продолжавшую соединять в своей программе национальные постулаты и марксизм.

Примечательным аспектом деятельности РУП были ее отношения с неукраинскими марксистскими партиями. Контакты с российскими социал-демократами подтвердили давние опасения их украинских коллег в том, что русские революционеры в своей склонности к централизму почти не отличаются от царского правительства. Время от времени, когда РУП пыталась установить сотрудничество с РСДРП, между ними вспыхивали бесплодные дискуссии, поскольку последняя отказывалась гарантировать украинской организации автономию в случае объединения сил. Отношения РУП с Польской социалистической партией и особенно с еврейским Бундом, наоборот, были просто прекрасными. Особенно наглядно это проявлялось, когда РУП беспощадно критиковала дискриминацию евреев в России, а Бунд поддерживал украинцев в их стремлении к автономии в случае их объединения с РСДРП.

Умеренные. РУП не только породила другие партии, она также вынудила украинских умеренных, объединенных в ЗБУО, предпринять шаги, на которые они долго не решались. В 1904 г. по призыву Евгена Чикаленко съезд ЗБУО принял решение преобразовать организацию в либеральную партию, в задачи которой входили установление конституционного строя, проведение социальных реформ и обеспечение полных национальных прав украинцев в составе федеративной Российской республики. В немалой степени это решение было вызвано опасениями, что молодые радикалы-социалисты возглавят национальное движение и поведут его по такому пути, по которому трудно будет следовать респектабельным профессорам, правительственным чиновникам и земским деятелям. Разумеется, и здесь возникли идеологические конфликты и фракционные расколы, однако в 1905 г. либералы, создавшие сразу две партии — радикальную (с левыми тенденциями) и демократическую (более умеренную), объединились, избрав название «Українська демократично-радикальна партія» (УДРП). Но и под новой вывеской она по сути оставалась либеральной партией, родственной российским кадетам.

Таким образом, к 1905 г. украинское движение значительно выросло. В нем выделились различные партии, предлагавшие целый набор рецептов решения национальных, политических и социальчо-экономических гфоблем в Украине. Однако все эти партии по-прежнему состояли в основном из интеллигенции и между ними не было единства. Кроме того, поскольку почти вся украинская интеллигенция в той или иной степени склонялась к левым взглядам, в украинском полити-

и

379

ческом спектре отсутствовал консерватизм, что заставляло его сторонников присоединяться к российским консерваторам. Й все же, несмотря на все эти недостатки, было ясно, что украинское движение наконец вышло за пределы культурничества и вступило в новую, политическую фазу развития.

Революция 1905 года

Первая российская революция началась с «кровавого воскресенья» 22 (9) января, когда полиция расстреляла мирную демонстрацию рабочих, возглавляемую священником-украинцем Георгием Гапоном. В этот день около 130 человек было убито и несколько сотен ранено. Когда прошел первый шок, вызванный этим событием, и по империи прокатилась волна возмущения, довольно резко изменились настроения рабочих и крестьян, до сих пор преданных царю. Образ «отца и благодетеля» дал трещину, и всем стала очевидной невероятная бесталанность властей. Общее возмущение правительством быстро переросло в симпатии к революционерам и вызвало готовность к протестам.

В течение весны и лета в империи нарастала волна забастовок. В момент высшего подъема стачечного движения (октябрь 1905 г.) во всеобщей забастовке принимали участие около 2 млн рабочих (120 тыс — в Украине). Одновременно по селам быстро ширились крестьянские выступления, обычно сводившиеся к поджогам и грабежам поместий. Волнения охватили даже армию, где произошел ряд восстаний; наиболее известным стал мятеж на броненосце «Потемкин», стоявшем в одесском порту. Отказавшись открыть огонь по забастовщикам на берегу, экипаж «Потемкина», состоявший в основном из украинцев, возглавленных выходцем из Харьковской губернии Опанасом Матюшенко, поднял восстание и захватил корабль. Среди немногих офицеров, присоединившихся к мятежникам, был О. Коваленко, член РУП.

В условиях нарастания революции царь Николай II пошел на вынужденные уступки. Кульминацией стал знаменитый Манифест 17 октября 1905 г., которым царь даровал своим подданным полные гражданские права и обещал созвать Думу (парламент). Казалось, империя вот-вот преобразуется в конституционную монархию.

Влияние революции на Украину. Революция принесла украинскому движению два коренных изменения: она наконец сняла ненавистные ограничения украинского печатного слова, существовавшие с 1876 г., и позволила украищам объединять-

380

ся в легальные общественные организации. Результаты были быстрыми и впечатляющими: если в ноябре 1905 г. издавалась только одна украинская газета, то в начале 1906 г. их было уже 17. Количество издательств выросло с двух до 17, из них 13 находилось в Киеве. Почти в каждом городе появились украинские клубы. Множилось число «Просвіт» — культурно-просветительных организаций, создаваемых по образу и подобию галицких. Первая в Восточной Украине «Просвіта» возникла в Екатеринославе в конце 1905 г.; к середине 1907 г.

Ширилось кооперативное движение, обычно возглавляемое украинскими деятелями. В Киевской губернии количество кооперативов увеличилось с трех в 1904 г. до 193 в 1907 г., в Подольской — с 18 в 1905 до 200 в 1908, в Харьковской — с двух в 1905 до 50 в 1907 г. Было совершенно ясно, что отмена ограничений выявила в украинском движении потенциал намного больший, чем можно было бы ожидать.

Как и большинство политических партий в империи, украинские партии были застигнуты революцией врасплох, однако они лихорадочно пытались использовать в своих интересах это великое потрясение. Наибольшей динамичностью отличалась «Спілка» — украинское отделение РСДРП, ориентировавшееся на меньшевиков. Она довольно успешно организовывала выступления крестьян и за их счет пополняла свои ряды. «Українська соціал-демократична робітнича партія» — наследница РУП — не так успешно расширяла свое влияние. Заявления ее сторонников, что численность членов УСДРП достигала 3 тыс., скорее всего преувеличены. Заслуживающим внимания эпизодом в ее деятельности было создание (как жест доброй воли в адрес Бунда) нескольких дружин в Полтаве и Лубнах для поддержания порядка и защиты еврейских общин от погромов. Украинские либералы (УДРП) мало заботились о том, чтобы выйти за пределы круга интел-

381

лигенции. Впрочем, во время выборов в Думу весной 1906 г. их рейтинг значительно повысился.

Поворотным моментом революции стало начало 1906 г., когда уступки царского правительства вызвали раскол в революционном лагере. Либералы, удовлетворенные обещанием конституционного правления, решили участвовать в выборах в Думу. Однако радикалы, настаивавшие на необходимости углубления революции и осуществления социальных преобразований, объявили бойкот выборам. В результате сильнейшие украинские партии — «Спілка» и УСДРП — не выдвинули своих кандидатов и в Думу пришла лишь горстка либералов. Однако немало украинских кандидатов прошли в Думу по спискам российских партий. Из 497 членов I Думы депутация Украины включала 63 украинца, 22 русских, пятерых поляков, четырех евреев и одного немца. Когда Дума была созвана, украинцы быстро организовали парламентский клуб (более 40 человек), дабы формулировать и отстаивать свои требования.

Главной и первоочередной задачей украинской думской фракции было добиваться большей автономии для Украины. Несколько неожиданно ее усилия активно поддержало украинское крестьянство. Более частным, но не менее популярным, было требование украинизации школ, особенно начальных. Однако правительство, постепенно приходящее в себя после революционного шока, противилось этим требованиям. Оно было убеждено, что уступки в сторону автономии только разожгут аппетиты украинцев относительно независимости. Министр внутренних дел Дурново сообщал Николаю II: «Следует ожидать, что под влиянием революционной пропаганды крестьяне этой губернии (Полтавской.— Авт.) примут резолюцию об отделении Украины от России на основе принципа автономии».

Первый опыт парламентского правления оказался для Николая II настолько неудовлетворительным, что он воспользовался своими правами и распустил I Думу, просуществовавшую всего 72 дня. Только после введения жесткого выборного ценза, значительно ограничившего количество выборщиков в пользу более консервативных имущих слоев, царь получил в III и IV Думах устраивающее его большинство. Вполне понятно, что украинские партии, все левой ориентации, не вошли в состав этих Дум и украинские проблемы в них почти полностью игнорировались.

Послереволюционная реакция. К 1907 г. правительство, впираясь на поддержку консервативного думского большинства, было готово к решительному контрнаступлению. Было

382

провозглашено чрезвычайное положение, все демонстрации строго запрещены. По всей империи свирепствовали военные суды, революционеры и мятежные крестьяне сотнями приговаривались к смертной казни. Политические партии ушли в подполье, их наиболее известные деятели, включая многих старых активистов РУП, бежали за границу. Один за другим закрывались украинские клубы. Разрешалась только деятельность «Просвіт», ограничивавшаяся постановками любительских спектаклей, и нескольких научных обществ. Украинская пресса, в таком разнообразии появившаяся в 1905 г., практически исчезла, а все разговоры об украинизации просвещения вызывали открытую насмешку властей.

Антиукраинская политика правительства была охотно поддержана определенными кругами российского общества. Знаменитый лидер российских либералов Петр Струве в 1908 г. разразился целой серией статей в поддержку «Великой России», остро осуждающих украинское движение за «недостаток патриотизма». Накануне первой мировой войны, когда русский национализм достиг шовинистического угара, украинские деятели уже рассматривались многими русскими как носители «предательского сепаратизма» или, используя излюбленный термин украинофобов того времени, как «мазе-пинцы». Неустанно ширились слухи о том, что лидеры украинского движения пользуются материальной поддержкой австрийцев и немцев.

Некоторые русские газеты в Украине, такие как «Новое время» и «Киевлянин», буквально специализировались на разжигании антиукраинских настроений. В 1908 г. в Киеве был основан клуб русских националистов, провозгласивший целью «ведение общественной и культурной войны против украинского движения и защиту основ Российского государства на Украине».

Однако украинцы имели и сторонников. В 1911 г. на всероссийском съезде земских деятелей в Москве с решительной поддержкой введения украинского языка в начальных школах выступили представители Харьковского и Полтавского земств. Поддержка украинской культуры вообще была популярна среди земств Украины. В академическом мире в защиту украинского движения выступали такие известные российские ученые, как филологи Алексей Шахматов и Федор Корш, лингвист Иван Бодуэн де Куртене. Безоговорочно поддерживал требования украинской автономии выдающийся сионист Владимир Жаботинский из Одессы. Впрочем, эти доброжелатели были редким исключением на фоне общей враждебности российского общества и правительства по отношению к украинскому движению накануне первой мировой войны.

383

Развитие культуры

Период 1861—1914 гг. был наиболее созидательным и продуктивным в истории украинской культуры. Во многом благодаря серьезным социальным, политическим и экономическим изменениям, происходившим в это время, возникли созидательные силы такого потенциала, что, невзирая ни на какие правительственные репрессии, они достигли весьма впечатляющих успехов. Мощная вспышка творческой энергии была явлением, характерным для всей империи. Этот период часто называют серебряным веком российской культуры, и нет никакого сомнения, что импульс, зародившийся в Санкт-Петербурге и Москве, сказался и в Украине. То, что появилось в науке, литературе и искусстве России и Украины в это время, вполне сопоставимо с соответствующими европейскими достижениями. Однако, как и во всей Российской империи, культурный подъем в Украине имел и обратную сторону медали: если тонкий слой общества пользовался преимуществами все более совершенного высшего образования и в культурном отношении не уступал Европе, то подавляющее большинство населения страны оставалось неграмотным и пребывало на обочине культурного развития. Таким образом, элитарная культура интеллигенции развивалась в отрыве от народной культуры масс, где изменения были почти незаметными.

Образование. Если в XVIII в. общий уровень образования, особенно на Левобережье, был предметом гордости украинцев, то в XIX в. он стал одвим из серьезнейших их изъянов. Масштабы этой катастрофической деградации иллюстрирует следующий факт: если в 1768 г. в трех крупнейших уездах Черниговской губернии одна начальная школа приходилась на 746 жителей, то в 1876 г.— уже на 6750. Главной причиной такого упадка было распространение на территории Украины крепостного права: часть правительства и большинство дворянства были убеждены в том, что крепостные не нуждаются в образовашіи. Начальмле школы, существовавшие в начале XIX в., почти полностью были церковноприходскими и зависели от пожертвований бедного крестьянства.

Ситуация несколько улучшилась после освобождения крестьян (1861 г.), особенно в 1870-е годы, когда заботу об общем образовании взяли на себя земства. Земские школьные комитеты, довольно часто состоящие из людей прогрессивных взглядов, обеспечивали 85 % бюджета школ, расширяли строительство новых школьных помещений, заботились о повышении уровня преподавания и вместо традиционной зубрежки

384

религиозных текстов вводили в школьные программы такие предметы, как математика, история и география.

Заметно поднялся уровень учительства, среди которого было много университетских студентов-идеалистов. Тем не менее проблемы оставались, и очень серьезные. Образование не было обязательным, поэтому почти две трети крестьян посылали детей не в школу, а в поле — работать. Несмотря на неоднократные обращения земств, учителей и выдающихся педагогов, правительство отказывалось разрешить использование украинского языка в начальных школах, ставя таким образом украинских учеников в исключительно невыгодное положение. Наконец, на Правобережье, где земств не было вплоть до 1911 г., улучшения в просвещении были просто мизерными и образовательный уровень здесь был самым низким в европейской части России. Конечно, уровень грамотности в Украине был неодинаков: на рубеже XIX— XX вв. среди сельского населения он в среднем равнялся 20 %, в городах достигал 50 %, а среди рабочих Киева и Харькова — 60 %.

Ощутимые положительные сдвиги произошли в области среднего образования, система которого складывалась в основном из гимназий. Существовало два типа гимназий — с семилетним сроком обучения и с четырех-пятилетним (так называемые прогимназии). Гимназии давали классическое гуманитарное образование, в них обязательно преподавались латынь, греческий язык, логика, современные европейские языки. Кроме них, система среднего образования включала реальные училища, где упор делался на преподавании точных и естественных наук. В 1870 г. были официально разрешены женские гимназии, в последних классах которых можно было получить звание учителя. Почти в каждом губернском и даже уездном центре действовали гимназии или реальные училища, к 1890 г. их насчитывалось в Украине 129. Однако и при таком росте потребность в них явно не удовлетворялась. Например, в Киевской губернии одна гимназия приходилась на 560 тыс. жителей.

В 1865 г. к двум университетам Украины—Киевскому и Харьковскому — добавился еще один — Новороссийский (в Одессе). Общее количество студентов в них возросло с 1,2 тыс. в 1865 г. до более 4 тыс. в 1890-е годы. Ощутимые изменения произошли и в социальном составе студенчества:

если в 1865 г. более 71 % составляли дета дворян, то к 1890-м годам свыше 60 % —-дети священников, мещан и купечества. В 1878 г. доступ к университетскому образованию наконец получили женщины.

В последние десятилетия XIX в. в жизни университетов

Украины, имевших довольно высокую репутацию, огромную, роль играли не только академические, но и политические проблемы, нередко взаимно переплетавшиеся. Правительство. обеспокоенное тем, что университеты превращаются в настоящие питомники радикалов, в 1884 г. жестко ограничило их автономию, а студенческие акции протеста еще больше накалили ситуацию. После 1905 г. украинские студенты развернули кампанию за введение украиноведческих дисциплин на университетском уровне. К 1908 г. им удалось добиться некоторых успехов: в Одессе и Харькове стали читаться курсы украинского языка и истории. В то же время руководство Киевского университета, известное своей консервативностью, упорно отказывалось идти навстречу требованиям украинцев. Когда же империю охватила послереволюционная реакция, украинские курсы в Харькове и Одессе были ликвидированы.

Научные достижения. Интеллигенция Российской империи, вдохновленная, с одной стороны, блестящими научными открытиями начала XIX в., а с другой — отказавшаяся от эмоциональности романтизма и туманной метафизики идеализма, обратилась в конце столетия к позитивизму, обещавшему дать конкретные и достоверные данные о природе физических и социальных явлений. Развитие этого направления поощрялось самой системой организации вузовской науки, где основной упор делался на развитие практических, лабораторных исследований, объединявших силы преподавателей и студентов для разрешения научных проблем. Особенно наглядно это сказывалось в области естественных и точных наук — химии, физики, геологии, ботаники, биологии и математики. Еще одной причиной роста популярности этого цикла наук (в отличие от гуманитарных и социальных дисциплин) была их идеологическая нейтральность, что уберегало исследователей от конфликтов такого рода с правительством.

Некоторые ученые, работавшие в Украине в это время, достигли всероссийской и даже европейской известности. Это были основатель киевской школы теоретической фїізики;

Н. Умов; харьковский математик А. Ляпунов; Н. Бекетов — химик-новатор из Харьковского университета; эмбриолог А. Ковалевский, работами которого восхищался Чарлз Дарвин;

И. Мечников, основавший в 1886 г. вместе с Н. Гамалеей в Одессе первую в империи микробиологическую лабораторию. Хотя среди ведущих ученых Украины и было несколько украинцев, все же непропорционально большую часть здесь составляли русские. В определенной степени это объясняется

386

перевесом русских в университетских городах и их преимуществами в получении высшего образования.

Украинцы, правда, добились более значительных успехов в гуманитарных науках. Среди историков, изучавших прошлое Украины как самостоятельное целое, а не часть русской истории, наиболее известным был талантливый, энергичный и многосторонний ученый Володимир Антонович; одним из многих его прославленных учеников был Михайло Грушевский. Среди других известных историков Украины следует назвать Олександра Лазаревского, Александру Ефименко (русскую по происхождению) и Дмитра Багалия. Даже такие русские историки в Украине, как Геннадий Карпов и Михаил Вла-димирский-Буданов, уделяли много внимания истории земли, на которой они жили, хотя (как и следовало ожидать) их интерпретации резко отличались от подходов их украинских коллег. К выдающимся украинским ученым в других сферах знания относятся специалист в области права Олександр Ки-стякивский, экономисты Николай Бунте и Михаил Туган-Барановский, востоковед Агатангел Крымский и лингвист Олександр Потебня.

Большим подспорьем в деятельности ученых Украины были многочисленные научные общества, комиссии, журналы, а также библиотеки и архивы, появившиеся после 1861 г. «Временная комиссия для разбора древних актов», просуществовавшая с 1843 по 1917 г. (название ее менялось), которую более 10 лет возглавлял неутомимый В. Антонович, опубликовала десятки томов документов, касавшихся прошлого Украины. С 1873 г. изучением украинской истории начало заниматься Общество Нестора-Летописца, а в 1882 г. украино-филы из «Старой громады» основали русскоязычный журнал «Киевская старина», специализировавшийся на украинистике. После революции 1905 г. начало работу «Київське наукове товариство», открыто заявившее о своих намерениях развивать исследования в различных областях знания, опираясь на украинский язык. Количество его членов быстро росло:

с 54 в 1907 г. до 98 в 1912 и до 161 в 1916 г. В то же время правительству все еще удавалось ограничивать появление украинской книжной продукции. В результате из 5283 книг, вышедших в Украине в 1913 г., только 176 были на украинском языке.

Развитие литературы. Как ни удивительно, но, несмотря на преследования украинской культуры в 1876—1905 гг.,— а может быть, и в ответ на них,— украинской литературе удалось не только выжить, но и расцвести. С ростом количества выпускников университетов увеличивалась числен-

13*

387

ность и авторов, и читающей публики. К тому же галицкая пресса давала украинским писателям все возможности обходить царскую цензуру. Ярким свидетельством того, насколько украинское литературное движение далеко вышло за пределы горстки украинских авторов и читателей начала XIX в., стало, в частности, открытие в 1903 г. в Полтаве памятника Котляревскому, собравшее тысячи представителей украинской интеллигенции и десятки писателей из Восточной и Западной Украины.

Оживленный рост украинской литературы был также результатом успешного освоения новых литературных стилей. Романтизм, под сильным воздействием которого украинская культура находилась в начале XIX в.,— с его повышенным вниманием к национальной уникальности народа, любовью к фольклору, увлеченностью историей и национальным языком,— в конце столетия уже исчерпал себя. Под влиянием социального утопизма французских мыслителей типа Огюста Конта, вдохновленные выступлениями русской литературной критики (Николая Чернышевского, например) и видя нищенскую жизнь села и фабрики, писатели во всей империи пришли к убеждению, что лозунг «искусство для искусства» утратил свой смысл. Побуждаемые необходимостью использовать искусство для обличения социального зла и несправедливости в надежде, что это поможет улучшить жизнь общества, писатели обратились к новому литературному методу — реализму.

Украинский реализм, сохраняя еще некоторые элементы романтизма (прежде всего сосредоточенность на жизни села и крестьянства), в конце концов все же вышел за рамки этнографичности и углубился в изучение социальных и психологических сторон жизни. Одним из первых писателей-реалистов был Иван Нечуй-Левицкий, описывавший перемены в жизни села, наставшие после отмены крепостного права. Произведения Нечуя-Левицкого часто вызывали чувство безнадежности, выражали горькое разочарование и удивление жизнью, которая вместо того чтобы становиться лучше, становилась хуже. Один из героев его повести «Кайдашева сім'я» вопрошает: почему «Земля Божья такая веселая и прекрасная, а жизнь людская такая отвратная?» Причиной исключительной бедности, невежества и предрассудков, моральной деградации села писатель считал колоссальное неравенство между бедными и богатыми, принесенное «московитским» режимом.

Еще более глубоким проникновением в жизнь крестьянства отличались произведения Панаса Мирного (Рудченко) В отличие от Нечуя-Левицкого он не ограничивался описа-

388

ниями социального неравенства, а старался анализировать влияние несправедливости общества на психологию личности. В повести «Хіба ревуть воли, як ясла повні?» он прослеживает, как зло порождает зло. Главный герой — крестьянин Чинка, человек порядочный, но непокорньгіі,— столь часто сталкивается с несправедливостью, угнетением и обманом, что порывает с традиционными ценностями и превращается в жестокого бунтаря, моральный нигилизм которого прорывается в такой фразе: «Если бы я мог, я разрушил бы весь мир... чтобы на его месте поднялся новый и лучший». Еще одним видным представителем реализма был Анатоль Свид-ницкий, чей роман «Люборацькі» посвящен воздействию чуждой культуры, особенно польской и русской, на несколько поколений семьи украинских священников.

Намного труднее классифицировать многочисленных поэтов этого времени. Одним из самых замечательных был Степан Руданский — необычайно талантливый, прославившийся своими острыми и афористичными «співомовками»; выдающимися поэтами были Леонид Глибов, автор популярных басен, и Павло Грабовский, чьи антицаристские произведения обрекли его на ссылку в Сибирь, где он провел большую часть жизни.

С появлением на рубеже столетий нового поколения авторов все более частыми становятся их попытки выйти за жесткие рамки утилитарной критики общества, характерные для реализма, и внедрить новейшие методы художественного анализа, направленные на выражение личностных переживаний. Эта тенденция наиболее ярко отразилась в творчестве двух ведущих фигур в литературе Восточной Украины того времени — прозаика Михаила Коцюбинского и поэтессы Леси Украинки. Повесть «Фата Моргана» Коцюбинского посвящена традиционной теме социальной борьбы на селе. Однако метод раскрытия этой темы был совершенно новаторским. Используя слова подобно тому как импрессионисты использовали краски, он создает ощущение тревожного ожидания и напряженности, нарастающее у его героев до степени страха, ненависти и паники. Его «Тіні забутих предків» погружают читателя в мир гуцульской деревни, одновременно реальный и мифический, постоянно используя переходы от сознательного к подсознательному.

Лариса Косач-Квитка (псевдоним .Леся Украинка) родилась в одной из культурнейших украинских семей. Ее матерью была известная писательница Олена П-гллка, дядей — знаменитый Михайло Драгоманов, родстве :.:пиками — композитор Микола Лысеяко и драматург Михайло Старицкий. Леся Украинка получила блестящее образование, в том числе

389

европейское, владела французским, испанским, английским, немецким, греческим и латинским языками и была в то же время глубоко несчастным человеком, жестоко страдающим от тяжелой болезни, отг.'&.влязшей каждый день ее жизни.

Тем более удйвитель-:ч'э глубокая, лпе їі';льно утонченная поэзия Леси Украинки, на^с,г?ен".а» вдохновлдюшей жизненной энергией и сп.тймизмо^:— то, "то отличает, наггрим^р, ее стихотворение «Contra s'oe.7" ,?ае''о» (^Б&;. ^одежды надеюсь»). В ранних лирических сборниках ^^йссы, таких к-а-і' «На крилах пісень» и «Думи і мрії», еще чувствуется ьлияние Шевченко. Однако со временем Леся Украинка оснащается к новым мотивам, выезжавшим ее стремление охватить не только украинские, но и общечеловеческие проблемы. Это новое веяние проявилось в обращении к темам Древней Греции, Палестины, Египта, революционной Франции и средневековой Германии, а также в поэтическом исследовании таких «вечных» вопросов, как противоречивость любви, конфликт власти и свободы, отношения поэта и общества. Ее драматическая поэма «Лісова пісня» с потрясающей силой описывает столкновение возвышенного идеала и приземленной реальности.

Еще одним примером отхода от ориентированного на описание сельской жизни реализма является творчество Володимира Винниченко,— пожалуй, самого популярного украинского писателя и драматурга межреволюционного периода. Его ранние натуралистические произведения («Голота», «Краса і сила») описывают судьбы обитателей провинциальных местечек и наемных работников в свете умирающих крестьянских традиций и разваливающейся морали. Более новаторскими были его попытки разрабатывать такие необычные для украинской литературы персонажи, как революционер, попадающий в сложную (хотя и часто надуманную) психологическую ситуацию (повесть «Зина»). Все же излюбленной темой Винниченко был образ циничного эгоиста (наиболее яркий пример — «Мемуари кирпатого Мефісто-феля»), который, желая быть до конца честным п-'зсд собой, готов совершить любое преступление, лишь бы его действия отвечали его чувствам, убеждениям и желаниям.

Если к уже упомянутым писателям добавить таю*-' запад-ноукраинских литераторов, как Василь Стефаник, Ольга Кобылянская и несравненный Иван Франко, станет совершенно очевидным, что украинская литература даже по европейским меркам была представлена впечатляющей плеядой талантов. Таким образом, на рубеже XIX—XX вв. украинская литература, еще поколение назад отстаивавшая само право на существование, заняла достойное место среди литератур славянских народов.

390

Театр. Особенно популярной и важной сферой развития украинской культуры в описываемый период был театр. Первоначально он отдавал значительную дань этнографиз-му, представляя собой довольно привлекательное сочетание игры и пения. Решающим фактором, ускорившим его развитие, стала одна из немногих уступок царского правительства украинцам, когда в 1881 г. было разрешено ставить спектакли на украинском языке. Таким образом, театр являлся единственной областью украинской культуры, развивавшейся более-менее свободно, благодаря чему он превратился в средоточие творческой энергии и талантов. Влияние театра выходило далеко за рамки чистого искусства — для многих украинцев хорошо исполненная пьеса на родном языке часто становилась первой искрой национальной гордости и самосознания.

В 1881 г., почти сразу же после разрешения правительства, Марко Кропивницкий основал в Елисаветграде первый украинский профессиональный театр. Спустя год в его труппе насчитывалось уже более 100 актеров. К 1890-м годам существовало уже по меньшей мере пять профессиональных трупп, с большим успехом выступавших во всей империи и насчитывавших в репертуаре по 20—30 пьес каждая. Действительно, с 1860-х годов, когда украинский театр мог представить лишь несколько отечественных пьес (обычно это были «Наталка Полтавка» Котляревского, «Назар Стодоля» Шевченко и «Запорожець за Дунаєм» Гулака-Артемовского), он проделал большой путь.

Заслуга столь быстрого развития театра принадлежит небольшой группе талантливых, энергичных и предприимчивых людей, таких как Старицкий, Кропивницкий и семья Тобилевичей, члены которой выступали под сценическими псевдонимами Иван Карпенко-Карый, Микола Садовский и Панас Саксаганский. Каждый из Тобилевичей не только создал свою труппу, но и одновременно был выдающимся актером и режиссером, а Карпенко-Карый — еще и драматургом. Настоящей звездой украинского театра того времени была несравненная Мария Заньковецкая.

Конец XIX столетия в социально-экономическом, идеологическом и культурном отношении был периодом нарастающих перемен. На всех уровнях традиционный порядок давал трещины, и всюду наблюдались признаки поиска новых путей. Особенно это проявилось в усиливающемся интересе интеллигенции к вопросам идеологии. Двумя основными идеодоги-

391

ческими течениями, определившимися в это время в Украине, были национально-освободительное и социалистическое. Чем сильнее они укоренялись в общественном сознании, тем острее вставал вопрос об их взаимоотношениях. Многие украинские деятели понимали, что без обращения к социальным проблемам национальное движение вряд ли выйдет из узких рамок культурничества. В то же время многие украинские социалисты отдавали себе отчет в том, что, лишенный национальной окраски, социализм в Украине останется поверхностным течением, не связанным с массами и состоящим в основном из неукраинцев. Попытки найти удовлетворительное сочетание двух идеологий, характерные для РУП, не дали взаимоприемлемых результатов, и со вступлением украинского общества в XX столетие эта проблема так и не была разрешена.