Подрыв социалистических экономических структур в Советском Союзе начался, как мы видели, с широких экономических дебатов. После того, как проблема закона стоимости была решена согласно представлениям ревизионистов, они посвятили себя главным образом проблеме подъема производительности труда на государственных предприятиях. Люди Хрущева сокрушались, что заводы прежде не были достаточно производительны, и искали новые способы поднять производительность. При этом дискуссия сосредоточилась в основном вокруг двух главных пунктов: 18. В прошлом недостаточный акцент делался на прибыли. Производительность труда можно повысить только через более широкое применение принципа прибыли. 19. Чтобы повысить рентабельность и, таким образом, производительность, необходимо поощрять и директоров предприятий, и рабочих «материальными стимулами». Чтобы заинтересовать директоров и рабочих в повышении прибыли, часть полученной прибыли нужно выплачивать в форме премий. Мы уже видели, что рентабельность есть только мера производительности и никоим образом не может ее определять. Мы также видели, что прибыль может быть поднята вообще без увеличения производительности, просто ценовыми манипуляциями. Но так как ревизионисты в действительности не интересовались производительностью, а стремились только к максимизации прибыли, их не беспокоили такие соображения. В тот период наиболее известным защитником расширения роли прибыли был ревизионистский экономист Либерман, которого следует рассматривать как действительного отца «экономической реформы». Предложения Либермана по существу сводились к превращению прибыли в главный рычаг экономического управления. Единственная цель, а именно, рентабельность (отношение прибыли к капиталу), должна была заменить многие целевые показатели, задаваемые государством. Все другие плановые показатели вроде объема валовой продукции, фонда расходов, фонда заработной платы и так далее, должны были устанавливаться каждым предприятием по своему усмотрению. Таким образом, максимизация прибыли должна была стать главным принципом, регулятором всей хозяйственной деятельности, которой должны быть подчинены все другие задачи, как это свойственно капитализму. Предложения Либермана не были осуществлены в этой открыто капиталистической форме, но его особая роль состоит в том, что он был первым в Советском Союзе, кто выдвинул тезис прибыли как главного экономического рычага, тезис, который, в явном или скрытом виде, проходит красной нитью через все «эксперименты» и планы «реформ» ревизионистов. Либерман, протеже Хрущева, много сделал, чтобы экономическая дискуссия полностью выполнила свои задачи, а именно, сосредоточила мысли экономистов на прибыли и оправдала введение экономических структур, направленных исключительно на извлечение прибыли. Хрущев не удовольствовался простым обсуждением. К концу 1950-х он уже осуществил целый ряд «реформ», как, например, роспуск центральных министерств отдельных отраслей и передачу хозяйственного управления региональным органам, роспуск машинно-тракторных станций и продажу сельскохозяйственных машин колхозам. Хрущев особенно отличился этими и другими подобными «реформами» в сельском хозяйстве. Мы не будем здесь вдаваться в детали сельскохозяйственной политики Хрущева. Через год после падения Хрущева, сам Косыгин7 был вынужден признать, что «отставание сельского хозяйства отразилось на замедлении темпов развития промышленности, особенно отраслей, производящих предметы потребления» («Правда» за 28 сентября 1965 г.). Большое значение имели «реформы» системы управления промышленными предприятиями. До 1959 г. выполнение плана производства, т.е. выпуск определенного количества продуктов, установленного государством, было первичной задачей предприятий, выполнение которой строжайше контролировалось государством. Централизованное планирование — социалистический экономический принцип, требующий содействия снизу и демократического контроля со стороны масс. Но в июле 1959 г. приоритеты предприятий были изменены. Вместо выполнения плана производства как руководящего принципа главной задачей предприятий стало сокращение издержек производства и выполнение плана сокращения расходов. Это нашло свое выражение в новой системе премий. Согласно «Экономической Газете» за 9 мая 1964 г., на текстильных фабриках, например, за выполнение плана сокращения себестоимости производства были выплачены премии, составляющие до 12% от оклада. За каждую 0.1% сокращения стоимости сверх плана начислялась дополнительная премия в размере 1.2% от оклада, а за каждый полный процент — до 3%. Как можно видеть, прибыль еще не была главным критерием успеха, как позже. Но так как сокращение расходов обычно означает увеличение прибыли, в этом направлении был предпринят важный шаг. В июле 1964 г. начался «эксперимент «Большевичка»-«Маяк»», сначала на двух фабриках, производящих одежду, а к концу года он был расширен на 400 предприятий легкой промышленности. В этом эксперименте, как пишет «Правда» за 4 октября 1964 г., размер премий за руководство заводом прямо зависел от рентабельности предприятия. Другой важной особенностью этого эксперимента было то, что объем производства определялся теперь не планом, а заказами магазинов, т.е. рыночным спросом. Это ограничило одну из главных характеристик социалистической экономической системы — плановость, и предоставило свободу стихийным рыночным силам. Целью было исправление последствий бюрократического планирования, которое недостаточно учитывало потребности населения. Ибо при выполнении планов дирекции заводов часто не интересовались тем, действительно ли нужны их продукты. Их беспокоили премии, а не потребности населения. Так, многие магазины заполнились лежалыми товарами, которые никто не покупал, в то время как другие продукты были в дефиците. Однако эта «реформа» не изменила ситуации. «Известия» за 17 июля 1970 г. сообщали, что на складах одних только московских магазинов лежали не востребованные синтетические дождевые плащи на 34 миллиона рублей. Аналогичным «эксперименту «Большевичка»-«Маяк»» был «транспортный эксперимент», который проводился на пяти предприятиях в 1965 г., вскоре после смещения Хрущева. Согласно «Вестнику статистики» №11, 1965 г., в этом эксперименте устанавливался централизованно только один плановый показатель — абсолютный объем прибыли, перечисляемой в государственный бюджет. Если прибыль превышала этот централизованно установленный налог, сверх того перечислялось только 40% дополнительной прибыли. Остающимися 60% предприятия свободно распоряжались. За исключением планового перечисления прибыли, предприятиям позволили самостоятельно устанавливать все другие плановые показатели. Неудивительно, что директора и управленцы устанавливали эти показатели так, чтобы увеличить прибыль всеми мыслимыми средствами. В предприятиях, которые были подвергнуты эксперименту, прибыль удвоилась за пять месяцев, в то время как основной капитал остался почти постоянным («Финансы СССР» №12, 1965 г.). На одном предприятии в Ленинграде, согласно «Вестнику статистики» №11 за 1965 г., прибыль повысилась с 200 рублей в 1964 г. до 72 900 рублей в 1965 г.