Согласно советским данным, к концу 1969 г. 36 000 промышленных предприятий работали в рамках капиталистической Новой экономической системы. Эти предприятия давали 83.6% производства и более 91% прибыли. На пятилетку 1971-1975 гг. планировалось, согласно докладу Косыгина XXIV съезду КПСС, завершить «перевод хозрасчетных предприятий и организаций всех отраслей материального производства и сферы обслуживания на новую систему планирования и стимулирования» (Материалы XXIV съезда КПСС. — М., Политиздат, 1971. — c. 167). Согласно статистическим ежегодникам «Народное хозяйство СССР» за 1969 год, с. 742, и за 1972 г., с. 466, в 1968 г. 13%, а в 1971 г. 14% всей прибыли, полученной государственными предприятиями, было направлено в фонды материального стимулирования. В 1960 г. туда направлялось только 5%. Следует отметить, однако, что эти данные относятся ко всем предприятиям, т.е. также и к тем, на которых новая система еще не была введена. На «образцовых предприятиях» экономической реформы, в частности, гораздо большая доля прибыли используется для стимулирования, во многих случаях до 50%. В то время как в 1969 г. (согласно тому же источнику), в среднем, 61% прибыли перечислялось в государственный бюджет, «прогрессивные» промышленные комбинаты типа «Ломо» и «Светлана» в Ленинграде перечисляли в том же году только 24.5% и 36.6% соответственно («Вопросы экономики» №11, 1970). Автор статьи в «Вопросах экономики» считает эти показатели еще слишком высокими. Вместо перечисления таких больших сумм в государственные фонды они должны больше перечислять в фонды развития производства. Так что можно уверенно полагать, что, пока реформа продолжается, еще большие доли прибыли будут оставаться на предприятиях, направляясь прежде всего в фонд стимулирования. Вся ревизионистская пресса описывает экономическую реформу как грандиозный успех и каждый день вносит новые предложения, как восстановить капитализм еще более всесторонне, как еще больше повысить прибыль, и как сделать систему кнута и пряника более эффективной. Советские ревизионисты вычислили, что «увеличение производительности труда только на один процент дает дополнительный ежегодный выпуск стоимостью около 3.5 миллиардов рублей» («Sowjetunion heute» за 16 апреля 1971 г.). Чтобы предоставить «инициативам» директоров как можно больший простор, «инструкции о государственных промышленных предприятиях» от 1966 г. дали заводам право продавать «излишние» машины, транспортное оборудование, сырье и так далее по своему усмотрению. Таким образом, они легко могут преобразовать средства производства, предоставленные им государством, в деньги. В Горьком8 и Свердловске9 уже в течение нескольких лет существовали рынки средств производства, куда съезжались представители предприятий со всего Советского Союза, чтобы покупать и продавать государственную собственность. В этих условиях, средства производства нередко попадают во владение частных лиц, использующих их для основания «подпольных заводов». И все же ревизионисты не полностью удовлетворены течением «экономической реформы». Теперь они экспериментируют с новыми методами повышения прибыли. Недавний «щекинский эксперимент» особенно привлек внимание и вызвал восторг новой буржуазии. Он начался на химическом комбинате Щекино в 1967 г. и со временем распространился на сотни предприятий. Все дело обстояло весьма просто. В то время как советский закон предусматривает, что в случае увольнений определенный государством фонд заработной платы автоматически пропорционально уменьшается, предприятиям, работающим в соответствии со щекинским методом, разрешается сохранить фонд заработной платы неизменным даже после увольнений и использовать дополнительные средства для материального стимулирования. Памятуя об этом новом источнике обогащения, руководители предприятий толпами увольняли рабочих в кратчайшее время, чтобы прикарманить их заработную плату. Остающиеся рабочие должны были соответственно увеличить свою выработку, во многих случаях обучаться новым профессиям или приобретать дополнительную квалификацию каким-то другим способом. «Было решено ввести премии для тех, кто поднимал свою квалификацию так, что мог работать по второй, дополнительной специальности на заводе или обслуживать дополнительные аппараты и машины» («Sowjetunion heute» за 16 декабря 1969 г.; выделение наше — ред.). Механики, например, занимались также обслуживанием оборудования и наблюдением за ним. Это означало подъем производительности труда в основном через интенсификацию применения человеческой рабочей силы. Капиталистические директора заводов знали очень хитрые способы побуждать рабочих к увеличению выработки угрозами увольнения и обещаниями увеличить заработную плату из фондов стимулирования, так что производство на соответствующих предприятиях существенно повысилось, несмотря на увольнения. Пусть П. Шаров, директор Щекинского химического комбината, сам расскажет о своем эксперименте капиталистической эксплуатации. В «Правде» за 30 ноября 1968 г. он пишет: «В общекомбинатском масштабе получилось, что при плановом росте выпуска продукции в 1,7 раза до конца пятилетки можно высвободить около 800 рабочих и 230 инженерно-технических работников. Это даст экономию фонда заработной платы около одного миллиона рублей в год. А поскольку по условиям эксперимента фонд до конца пятилетки остается неизменным и поступает в распоряжение предприятия, коллектив получает немалый выигрыш». Что же это за «немалый выигрыш» для коллектива? Шаров так добр, что искренне сообщает нам: «Нагрузка на работающих, интенсивность их труда заметно увеличились. А не пострадали ли люди материально? Нет, не пострадали. Более 1.300 человек за увеличение объема работ и совмещение профессий получает доплату к тарифу и окладам. На это расходуется ежемесячно 15,2 тысячи рублей. Размер доплат — до 30 процентов к тарифу или окладу, у ремонтников — до 20 процентов. Людей стало меньше, а дела пошли лучше» (выделение наше — ред.). Компенсирует ли увеличение дохода интенсификацию труда? Судя по «Sowjetunion heute» за 16 декабря 1969 г., это совсем не так. К 1 января 1969 г. производство в Щекино увеличилось на 73.3% в сравнении с 1966 г.; производительность труда на 87%. За тот же период заработная плата повысилась в среднем только на 24.5%. За год с небольшим было уволено 800 работников. «Стимулы» для рабочих совершенно непропорциональны возрастанию интенсивности труда и истощения их рабочей силы. Точно так же было на других предприятиях, участвующих в эксперименте. Завод в Омске решил уволить 1 300 работников за три года. Остающиеся должны поднять выпуск на 40%, а производительность труда на 47%. Но заработную плату запланировано повысить только на 27% («Правда» за 14 февраля 1970 г.). Замечательно, что советская пропаганда вовсе не делает тайны из этого грабежа за счет зарплаты. Напротив, она представляет ее отличным примером «социализма» и горюет, что увеличение производительности труда на многих предприятиях отстает от повышения заработной платы. Не чисто ли это капиталистическая логика? Многие советские машины, особенно тракторы, краны, оборудование для горной промышленности и станки опасны для здоровья рабочих из-за «серьезных конструктивных недостатков», согласно профсоюзной газете («Труд» за 26 июня 1969 г.). Проектировщики концентрируют внимание на мощности машины и пренебрегают при этом безопасностью рабочего («Труд» за 12 мая 1970 г.). Много несчастных случаев происходит из-за острой нехватки касок, противогазов, ремней безопасности для строителей и т.п. («Труд» за 24 мая 1970 г.). Еще хуже, чем рабочим, подвергшимся интенсификации труда, приходится рабочим, потерявшим свои рабочие места из-за капиталистической рационализации. Даже Шаров признает в процитированной выше статье, что «не каждого высвобожденного работника можно было перевести на другое, новое предприятие». Многие рабочие вынуждены были переехать в другие города, чтобы получить работу, что, ввиду катастрофической нехватки жилья в Советском Союзе, удовольствие еще то. Не говорится, зарабатывают ли рабочие столько же, сколько прежде. Шаров просто цинично замечает: «Совсем не просто добиться, чтобы человек сменил свою работу, пошел на другую должность с хорошим настроением». Невозможно не задаться вопросом, что произойдет, когда условия эксперимента будут применены ко всем заводам и фабрикам Советского Союза. Придет день, когда большинство «высвобожденных» рабочих больше нельзя будет устроить на других предприятиях. Это признал даже советский профессор экономики Бирман, написавший в «Sowjetunion heute» за 16 сентября 1969 г.: «Проблема рабочих рук — также спорный вопрос. Некоторые советские экономические эксперты считают, что в ближайшем будущем в Советском Союзе будет наблюдаться нехватка рабочей силы, особенно квалифицированной. Другие, к которым я принадлежу, убеждены, что у нас будет излишек рабочей силы». Как только капиталистические законы введены, они работают со всеми вытекающими последствиями. В Новокузнецке, индустриальном городе в Сибири с полумиллионным населением, 5% взрослого населения постоянно ищет работу («Комсомольская Правда» за 20 ноября 1969 г.). В Югославии, где реставрация капитализма началась раньше всего и где наблюдались все сопутствующие капитализму явления, более 300 тысяч человек были хронически безработны. Ревизионистская клика Тито теперь настолько бессовестна, что предоставила югославских рабочих для эксплуатации иностранным капиталистам. Например, 500 тысяч югославских рабочих нанялись в одну только Западную Германию. Всего, таким образом, больше 800 тысяч рабочих, было отстранено от процесса производства в Югославии. Щекинский эксперимент предлагает новым капиталистическим правителям Советского Союза превосходные перспективы для извлечения еще большей прибыли из советских рабочих. Для советского пролетариата, с другой стороны, он означает еще более мрачную перспективу капиталистической реставрации: интенсификация производства, страх потерять работу, безработица. Где вновь вводится капиталистический принцип прибыли, там следует наверняка ожидать возрождения всех зол капитализма. Важность, которую советское руководство придает щекинскому эксперименту, ясна из следующих слов Брежнева на XXIV съезде: «Целесообразно, как показывает опыт Щекинского химкомбината, дать предприятиям более широкие возможности для стимулирования тех работников и коллективов, которые вносят наибольший вклад в развитие производства, совмещают профессии, по-хозяйски, бережливо обращаются с общественным богатством. Усиление материальной заинтересованности должно идти рука об руку с расширением моральных стимулов к труду» (Материалы XXIV съезда КПСС. — М., Политиздат, 1971. — c. 70). Брежнев не понимает или не хочет понимать, что материальные стимулы все более отчуждают рабочих от производства. Точно как при частном капитализме, рабочие при бюрократическом капитализме создают богатство, а распоряжается им господствующий новый буржуазный класс. В развитой социалистической экономике социалистическое сознание рабочих — основная движущая сила производства. Рабочие имеют внутреннюю связь с производством, так как труд — потребность, служащая удовлетворению потребностей всего общества. После реставрации капитализма в Советском Союзе в качестве основной движущей силы производства были введены материальные стимулы, отчуждающие рабочих от производства, как при частном капитализме. Труд поэтому «не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения всяких других потребностей» (К. Маркс. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 42, c. 91).