О. Э. Старовойтова доктор юридических наук, доцент СОМАТИЧЕСКИЕ ПРАВА И ГЕНЕТИЧЕСКИЙ РИСК
В XX в. достижения биологической науки положили начало «эпохе биотехнологии», которая позволила ученым проникнуть во многие сферы человеческой жизни. В области медицины появились такие новые технологии, как пластическая хирургия, изменение пола, фетальная терапия, ксенотрансплантация65, суррогатное материнство и др. Расшифровка молекулярной структуры генетического материала человека - ДНК - ознаменовала новый этап в развитии биологии и привела к созданию новых биомедицинских технологий - генетических. Генетическими технологиями являются генетическая терапия, генетическая диагностика, создание трансгенных животных, химер, наконец, клонирование человека. Термины «биотехнология», или «биомедицинская технология» , часто используются как в медицинской, так и в юридической доктринах, а также в нормативно-правовых актах. При этом четкого законодательного определения этих терминов в российских нормативных актах не содержится66, что представляет собой одну из серьезных проблем в области регулирования медицинской деятельности в нашей стране. Отчасти данный пробел восполняется Конвенцией о биологическом разнообразии, подписанной в Рио-де- Жанейро 5 июня 1992 г. и ратифицированной Федеральным законом от 17 февраля 1995 г. № 16-ФЗ67. В соответствии со ст. 2 настоящей Конвенции, «биотехнология» означает любой вид технологии, связанный с использованием биологических систем, живых организмов или их производных для изготовления или изменения продуктов или процессов с целью их B \f v ^ современной научной литературе также употребляется термин «генная» (или «генетическая») инженерия. В наши дни наука, занимаясь исследованиями жизненного процесса, поднимает непредсказуемые проблемы: ученые работают над путями изменения и дублирования генных структур, которые определяют комплекс всего живого, включающими в себя трансплантацию генов, контролирующих передачу наследственных характеристик от одного живого организма другому. Эти технологии сделали теоретически возможным создание разновидности мутантов и даже их дублирование, так называемое клонирование. Следует заметить, что на сегодняшний день практическое использование генетической инженерии проводится за рубежом в мягкой форме. Например, путем изменения генной структуры определенной бактерии ученые могут получить организм, вырабатывающий интерферон - протеиновую субстанцию, которая может помочь людям в борьбе против рака. Другая бактерия, полученная в результате генного скрещивания, очищает нефть или взаимодействует с ней, разлагая ее на отдельные компоненты (и это может быть использовано в случае разлива нефти и загрязнения ею окружающей среды). Будущие изобретения представляют собой вакцины против гепатита и малярии, самооплодотворяющиеся растения, новые виды горючих материалов и т. д. К сожалению, по мнению А. Миллера, может существовать и темная сторона генетической инженерии68. Например, есть большая вероятность того, что подобные эксперименты могут привести к получению новой гибридной бактерии, которую современные антибиотики не воспримут. И если один из этих микроорганизмов окажется за пределами лаборатории, это может привести к такому бедствию, с которым человечество может и не справиться. Практически недалек тот день, когда мы все сможем оказаться перед необ ходимостью разработки или изменения жизненных форм до более высокого уровня, чем простые микробы. Когда настанут эти времена, мы должны будем поставить перед человечеством вопрос: либо мы действительно хотим «играть» в Бога, либо должны рисковать, нарушая утонченный природный баланс экспериментами, которые совершенно неожиданно могут привести к катастрофическим результатам, так же как и в случае с ядерной энергией, можно говорить, ссылаясь на генетическую инженерию, что джинн выпущен из бутылки. Но мы можем пожелать ему никогда не покидать свою бутылку, чтобы он не доказывал нам, что он дьявол1. Конечно, новые научные разработки, эксперименты над человеческим телом (трансплантацию, клонирование, стерилизацию и т. д.) можно законодательно запретить. Но, по мнению многих зарубежных исследователей, это будет нарушением традиций продвинутого технологического общества, одной из которых является свобода научных исследований. Эта позиция запрета несовместима с притязаниями на то, чтобы называться свободным обществом. Есть и другой подход к этой проблеме, представители которого считают, что следует обозначить границу своего вмешательства в силы природы. Без всякого сомнения, существовали троглодиты, которые считали, что самое лучшее, что можно сделать с новым изобретением под названием «огонь», это уничтожить его. Колесо истории знало и инквизицию, которая налагала запрет на свободное волеизъявление. Примером этому являлось преследование Галилео Галилея, стремление предотвратить распространение «опасного» знания. Крупные светские и религиозные специалисты верили, что стабильность католической Европы находилась под угрозой из-за поддержки Галилеем теории Коперника о том, что Земля и все другие планеты вращаются вокруг Солнца. Церковь поддержала мнение Платона о том, что Земля является центром Вселенной; она полагала, что церковная власть будет разрушена, если это убеждение будет неверным. Исходя из этого, неудивительно, что Галилей был подвержен пыткам, был признан виновным и должен был отречься от своих «еретических» взглядов на астрономию. Случай с Галилеем напоминает нам об отвратительной сущности «контроля за мыслью». Поэтому многие зарубежные исследователи этой проблемы считают, что прямой запрет на генетическую инженерию и другие технологии, привносящие существенные изменения человеческого тела, не является позитивной идеей. Американский исследователь А. Миллер полагает, что, возможно, поиски методов регулирования проблем, связанных с генетическим риском, начнутся с научных исследований конгресса США. Например, будут проводиться заседания, на которых ученые и эксперты проанализируют потенциально опасные новые технологии и найдут пути предотвращения различных неблагоприятных последствий. Теоретически, когда будет собрана вся необходимая информация, законодательный орган встанет перед необходимостью принятия соответствующего закона. Однако, по мнению А. Миллера, юриспруденция сталкивается с практикой инертности закона. По его мнению, инертность - это не только характеристика активности закона (вернее - отсутствие ее), но и самого конгресса69. По его утверждению, у американских законодателей существует практика - не иметь дел с проблемой, пока не будет слишком опасно ее игнорировать. Суды имеют склонность доверять только фактам, но ждать появления этих нежелательных фактов более чем непредусмотрительно. Задержки в установлении контроля со стороны закона могут лишь способствовать нарастанию негативных последствий в нашем высокоскоростном технологическом веке. Пока трудно представить, каким образом закон сможет прибавить в скорости. Остается лишь надеяться на то, что он не останется далеко позади вредных научных результатов или монстров, созданных руками человека. Прогресс науки в человеческой генетике начинает менять способ медицинской клинической практики своим дальнейшим расширением возможности взглянуть на важнейшие биологические механизмы70. В настоящее время уже возможно непосредственно исследовать ДНК, чтобы определить предрасположенность к беспорядочности небольшого количества менделевского одиночного гена и начать изучать увеличивающееся число условий, где несколько генетических факторов играют роль в комбинации с окружающими факторами. Считается, что движение в этом направлении может привести к обществу, где индивиды и их доктора скорее будут искать генетическое объяснение, чем общественное, где индивиды рассматривают себя восприимчивыми к генетическим рискам и отсюда обязанностям, и где разница между индивидуумами будет уменьшена до их генетических кодов. А. Липпман называл эту си туацию «генетизацией» 71. Однако многие американские специалисты полагают, что, несмотря на высказывания о возможности перехода к генетической парадигме, прогнозирующая способность генетического анализа в общем будет низкой. Вместе с тем никто не отрицает того, что тело и личность могут быть видоизменены посредством генетического эксперимента. Общепринятым уже является то, что самовосприятие людей зависит от того, как функционирует их тело и как оно выглядит для окружающих. Генетический «риск» становится важным обстоятельством, чтобы подумать о нашем теле, о том, как мы действуем и отвечаем за наше здоровье и каково правовое положение «общества риска». Генетические манипуляции с людьми могут проводиться под видом достижения общественно полезной цели (например, продление жизни людей). Однако если учитывать только медицинские прогнозы и оставлять в стороне социальные последствия, то эта дорога, выложенная благими намерениями, может оказаться дорогой в ад. Несомненно, Закон Российской Федерации «Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан» должен быть дополнен статьей об обоснованности риска медицинского работника. Но эта статья, во-первых, должна учитывать положения УК РФ об обоснованности риска (не только медицинского); во-вторых, недостаточные практические знания на данном этапе определенных закономерностей функционирования органов и тканей человека, воздействия новых лекарств и биомедицинских технологий не могут освобождать от ответственности специалиста, решившегося на этот эксперимент. Оправдание риска (особенно, если речь идет о жизни человека, человечества в целом) - весьма проблематичное занятие. Можно ли оправдать генетический риск? Рискнем сказать: «Можно, но только в том случае, если наступит положительный результат». До наступления положительного результата риск остается риском. Его обоснованность или необоснованность проверяется результатом.