ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ МОДЕРНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА: ДИЛЕММА ЦЕННОСТНОЙ И ЦЕЛЕВОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ В.Т. Новиков, А.А. Легчилин
Современный человек оказался вовлеченным в глобализационный процесс, потребовавший от него самоопределения в выборе типа социального действия. Ситуация драматичная, поскольку приходится выбирать, по сути, стратегию жизни в условиях возникновения нового мирового порядка, причем выбор придется делать всем - как лидерам, так и аутсайдерам мирового исторического процесса.
Выбор приходится делать и нашим обществам - белорусскому и российскому, поскольку от него зависит как жизненная стратегия самого человека, так и пути модернизации социумов. Зависят от него и результаты модернизации. А это означает, что презумпция утвердившегося в эпоху индустриализма, используя известную классификацию М. Вебера, целерационального социального действия, для которого достижение практического результата является самоценностью, не является самоочевидной.В условиях современного цивилизационного поворота в жизни общества возникла серьезная дилемма ценностной и целевой рациональности, от решения которой во многом зависит судьба человека в новом мире. Особенно остро эта дилемма стоит перед человеком восточнославянской цивилизации, в оценке действий которого надо учитывать два обстоятельства. С одной стороны, следует принимать в расчет ту огромную роль, которую во все времена в его поступках играли значимые для коллектива и общества ценности и идеалы, и, с другой, - нельзя сбрасывать со счетов то искушение, которое он испытывает, видя осязаемые плоды целерациональности в жизни человека Запада.
Как быть в этой непростой ситуации выбора одного из альтернативных типов социального действия? Рассмотрим более подробно историю вопроса.
Приобретшие в середине ХХ столетия каноническую форму концепции индустриального общества были пронизаны ощущением близкого завершения очередной стадии цивилизационного развития и, вместе с тем, предчувствием наступления нового ее этапа.
В них утверждается представление о кризисе идеологии индустриализма, для которой характерны приоритеты ценностей индивидуализма по отношению к ценностям коллективного образа жизни, формально-правовых связей по отношению к связям интимно-личностным, рассудочности по отношению к искренности, наконец, целерациональности по отношению к ценностной рациональности. Эти ценности сформировали особый тип личности - «экономического человека».В концепциях постиндустриального общества, в которых в роли основного субъекта социодинамики все чаще рассматривается «постэкономический человек», основным достоянием общества становится коллективный символический капитал. Под ним понимается общественная духовная собственность - моральные ценности и нормы, традиции и обычаи, нравы и мировоззренческие установки, социальные идеалы и другие феномены коллективной памяти и духовной культуры.
Особое место в структуре символического капитала принадлежит знаниям, информации, информационным технологиям, являющимся, по образному определению
Э. Тоффлера, «революционным богатством» Но функцию капитала эти феномены начинают выполнять только при выполнении двух условий. Во-первых, когда они реально способствуют интеграции людей в коллектив. Иными словами, капиталом они становятся только тогда, когда непосредственно включены в общественноисторический процесс. Последнее обстоятельство следует специально подчеркнуть, поскольку здесь артикулируется возникшая в древности и ставшая idee fix всей моральной философии мечта об активном влиянии образа жизни человека в прошлом на качество жизни в настоящем и его возможности в будущем.
Во-вторых, функцию капитала знания и информация начинают выполнять лишь в соответствующей «технологической упаковке», то есть только будучи внедренными в практику, в частности, в производство. Как и любой капитал, символический капитал требует приращения и использования: он должен «работать» на благо собственника - общества.
Однако если необходимым элементом коллективного символического капитала являются формы духовного опыта, среди которых фундаментальная роль принадлежит социальным мифам, то не означает ли это, что в индустриальном обществе его значение принижалось? Ведь в нем, по словам М.
Вебера, происходит «расколдовывание мира», осуществляется его демистификация и демифологизация и утверждается основанное на калькуляции его рациональное понимание.Казалось бы, демифологизация общественной жизни - благо и для современного общества, поскольку позволяет индивидам трезво смотреть на мир и достигать прагматических целей кратчайшим путем. Тем не менее, в нем намечается возрождение общечеловеческих идеалов и усиливается борьба за сохранение национальнокультурных ценностей. В этом смысле коллективный символический капитал, включающий социально-культурные мифологемы, способствует отстаиванию суверенности бытия самобытных социально-культурных групп как перед прагматизмом «социального атома» - «экономического человека», так и перед унифицирующим влиянием стран-лидеров глобализации.
Что же касается демифологизации и «расколдовывания» мира, то возникают серьезные сомнения в их пользе для общества. Эти сомнения продиктованы историческим опытом человечества, свидетельствующим, что разоблачение социальнокультурных мифов, пусть даже с намерениями просвещения народа, чревато демонтажем картины, с помощью которой он ориентируется в действительности и взаимодействует с ней. Более того, поскольку демифологизация картины мира предполагает скепсис по отношению к принятой системе ценностей, она способна лишить сообщество коллективной социальной памяти, тем самым нарушив взаимосвязь традиций и новаций как основу культурно-исторического воспроизводства общества в целом.
Однако неужели теоретики «общества модерна», являющиеся проводниками идеологии индустриализма, не видели связь процессов демифологизации и «расколдовывания» мира с падением престижа ценностно-рационального действия и, соответственно, накопленного всем традиционным сообществом коллективного символического капитала? По нашему мнению, конечно, видели, но при этом фиксировали только одну тенденцию, происходящих в индустриальной цивилизации процессов - именно тенденцию формализации и рационализации модернизирующегося общественного сознания.
Однако существовала и другая тенденция, подмеченная В. Беньямином, считавшим, вопреки М. Веберу, что XIX столетие, характеризующееся распространением индустриального капитализма, наоборот, еще более «заколдовано» и являет собой «до предела мифологизированную эпоху». Но это означает, что в индустриальном обществе происходит, по сути, не демифологизация, а ремифологизация реальности: изменение мифологической формы видения мира в интересах определенной части людей. Эти люди начинают эксплуатировать не только труд остальной, причем большей, части общества, присваивая его результаты, но, используя в качестве прикрытия новые мифологемы, присваивают и используют в собственных интересах общее духовное наследие.
Именно такой вывод следует из проведенного В. Беньямином анализа ситуации в Европе XIX века, который сближает его точку зрения с позицией представителей Франкфуртской школы социальных исследований. Поэтому использование символического капитала в интересах всего общества можно рассматривать как восстановление не только социальной справедливости и формального равенства экономических возможностей, а шире - как восстановление исторической справедливости и возвращения обществу, а значит каждому его члену, коллективного богатства.
Таким образом, перспективы существования современного человека не связаны с сохранением культа «экономического человека», для которого личные интересы, материальное благополучие и достижение жизненного успеха любой ценой являются приоритетными. В современном мире, в котором отчетливо проявляют себя две тенденции - глобализации и перехода к постиндустриальной цивилизации, возрождается значение коллективного символического капитала, и приоритетным вновь становится ценностно-рациональный тип социального действия, а решающим условием исторического прогресса явится развитие не только и не столько информационных, сколько интеллектуальных технологий, напрямую зависящих от человеческого потенциала. По нашему мнению, очевидно присутствующие в современных проектах общественного развития технократические ориентации должны уступить место установкам, сочетающим технико-технологическую инновационность, стабильность и реально гарантированную государством социальную справедливость в осуществлении программ модернизации общества.