Функции идеологии

о

Политическая идеология в целом имеет следующие основные струк- О турные элементы: 1) связь с общей мировоззренческой системой ЭПО- s хи; 2) программные установки, сформулированные на основе поло- I жений этой системы; 3) стратегия реализации программных устано- х вок; 4) пропаганда; 5) конкретные шаги по реализации программы.

Идеологию можно определить как некий строительный проект или эскиз, на основе которого конструируется по- 115

литическая стратегия тех или иных социально-политических сил в лице партий, организаций, объединений, правительства.

Идеология выполняет одновременно интегративную и разграничительную функции, первую, скажем, для сплачивания членов той или иной партии, а вторую — для разграничения этой партии от других партий. Она призвана придавать значимость институциональным отношениям между людьми как субъектами политики, объяснить, обосновать, оправдать или отвергать политические реальности в конкретных общественно-исторических условиях.

Важнейшая функция идеологии состоит в том, чтобы отграничить сообщество или группу от остальных сообществ и групп. В то же время определенная часть идеологий основывается на определенном идеале, который независимо от степени его верности или ложности строится, как правило, на противопоставлении действительности, какой она должна быть, и действительности как она есть.

С некоторыми оговорками можно сказать, что в идеологии присутствуют два взаимосвязанных компонента, один из которых в доведенной до логического конца и крайней форме предполагает разрушение существующей системы, а второй - защиту существующего в данный момент положения вещей.

Большинство же идеологических течений колеблется между этими полюсами, предлагая свои проекты или программы в качестве альтернатив политическому курсу других политических сил в рамках существующей системы.

Для правильного понимания сущности идеологии необходимо иметь в виду еще один момент. Зачастую — в данном случае не являются исключением и вполне респектабельные идеологические конструкции — идеология привилегированных или господствующих групп, слоев, классов основывается на их глубоком убеждении в законности и абсолютной легитимности своего положения. Они просто не в состоянии адекватно смотреть на реальное положение вещей, в том числе и на глубокие изменения, возможно, происшедшие в своей стране и окружающем мире. Соответственно, они готовы отстаивать свои позиции любыми, в том числе и насильственными, средствами.

Группы, сословия, классы, которые недовольны суще- 116 ствующим положением вещей и выступают за его измене- ниє, склонны впадать в другую крайность. Разумеется, степень такого недовольства может быть разной у разных категорий граждан и диапазон их программ может варьироваться от требований перестройки тех или иных аспектов социально-экономической и политической жизни до радикального слома системы.

Сторонники радикальной или революционной идеологии могут быть настолько одержимы сознанием своей правоты и законности предъявляемых ими требований, что вольно или невольно подгоняют многообразие жизненных ситуаций и процессов к собственному видению мира и тем самым также теряют способность объективно оценивать реальное положение вещей. В результате, особенно в тех случаях, когда власть имущие не хотят и не могут идти на какие-то серьезные уступки, нередко революция, радикальный переворот может рассматриваться в качестве универсального ключа к решению всех проблем.

Здесь действует та же вечная антиномия между реальным и идеальным, проявляющаяся в конфликте между стремлением одной части общества к сохранению данного положения и установкой другой части на его радикальное изменение.

Новые реальности могут требовать изменения содержания старых или создания новых законов и норм. Но власть имущие, несмотря на очевидность происшедших в реальной жизни изменений, склонны всеми силами их защищать. В результате возникает конфликт между устаревшими законами и новыми реальностями.

В рассматриваемом контексте политика представляет собой арену столкновения различных идеологических систем, идеологических течений и направлений. Однако констатация этого факта сама по себе еще мало что объясняет. Дело в том, что в реальной жизни знаменитая формула «политика есть искусство возможного» сохраняет свою значимость и правомерность. С одной стороны, «ис- s кусство возможного» ставит определенные пределы идеологиза- ? ЦИИ политики, а с другой - идеология, в свою очередь, определяет О возможные пределы, за которые политическая партия или прави- 5 тельство в проведении своего политического курса может выйти без | УШерба принципам своего политического кредо. т

Еще Ф. Ницше предупреждал, что XX в. станет веком борьбы в Различных сил за мировое господство, осуществляемой именем философских принципов. Предупреждение Ницше ока- 117

залось пророческим с той лишь разницей, что все многообразие и сложность мировоззренческого начала были заменены идеологическим измерением, идеологические принципы взяли верх над философскими, в том числе политико-философскими.

По-видимому, называя XX столетие «веком идеологии», мы допускаем определенное упрощение ситуации, поскольку господствовавшие в тот период основные идейно-политические течения функционально выполняли в сущности ту же роль, что и великие религиозные системы в прошлом, и служили своеобразными се- кулярными религиями. Но религиозное начало проявлялось в них по-разному и в разных дозах. Тем не менее идеология в качестве одного из определяющих факторов внутренней и внешней политики государств в наиболее завершенной форме проявила себя именно в XX в.

XX в.

Поэтому не удивительно, что конец ХІХ-начало XX в. так богат проектами, идеями, учениями, предлагавшимися в качестве руководства к поискам путей переустройства общественно-политической системы. Именно это во многом способствовало политизации и идеологизации политико-философской мысли, ее подчинению императивам системного конфликта, которая стала характерным признаком большей части XX в.

Разделительная линия в этом конфликте была проложена еще в начале прошлого века в процессе формирования и четкого разграничения двух магистральных направлений политико-философской мысли: реформистского и революционного. Каждое из них имело свои национальные, региональные и системные разновидности.

Ряд ведущих стран, такие как США, Великобритания, Франция, Швеция, Дания, Голландия и др., избрали путь постепенных социально-экономических и политических преобразований капитализма. Причем при всех.разногласиях между ними приверженцами реформистского пути преобразования общества выступили все главные социально-политические силы, признававшие основополагающие принципы рыночной экономики и политической демократии. Их объединяло осознание необходимости в создав- 118 шихся в тот период условиях расширения роли государства

во всех сферах жизни общества, особенно в социальной и экономической, для предотвращения и преодоления негативных последствий рыночной экономики. В целом речь идет о техсилах, которые в основу своих социально-политических программ положили установки и принципы идейно-политических течений либерализма, консерватизма и социал-демократизма.

Революционно-тоталитарный путьизбрали Россия, Италия, Германия и некоторые другие страны Европы и Азии, для которых были характерны слабость, неразвитость или полное отсутствие институтов, ценностей, норм гражданского общества, правового государства, конституционализма, парламентаризма и других атрибутов либеральной демократии.

Это отнюдь не означает отрицание позитивной роли революции в общественно-историческом процессе. Слишком часто бывало так, что старые, вышедшие в тираж, изжившие себя социально-политические силы никак не желали уступить авансцену новым, более динамичным силам, и единственным выходом оставались бунт, восстание, революция. В то же время революция слишком часто скатывалась на путь тотальной трансформации самого бытия вопреки его органической природе. Навязывая формы обновления извне воп- х реки органическому единству общества, она добивается распада ? целого на разрозненные элементы и части. g

Это, по-видимому, также составляет одну из неразрешимых ан- s тиномий человеческой жизни. Как писал А. Н. Уайтхед, «когда ко- | Рабль человечества снимается с якоря, это иногда приводит к от- Ї Крытию Нового Света, а иногда перед ним маячит призрак кораб- 9 лекрушения» [76, с. 395]. Так и с революцией, которая не всегда приводит к тем целям, для достижения которых она 119

была задумана и осуществлена. Нередко в ней разрушительное начало превалирует над созидательным.

Как это ни покажется с первого взгляда парадоксальным, революция может играть роль инструмента перехода к новому качеству общества лишь в том случае, если за ней последует «реставрация», которая на поверку оказывается отнюдь не возвратом к статус-кво, а отказом от наиболее радикальных разрывов и одиозных форм политической практики.

Революция без «реставрации» имеет собственную логику, суть которой состоит в сведении всего и вся к единому знаменателю, упрощению, унификации, в процессе которых с общественно-политической арены удаляются один за другим все «лишние» элементы, классы, сословия, группы, круг которых сужается по мере «прогресса» революции. Постепенно ликвидируются любые возможности для споров, дискуссий, оппозиционных взглядов. Создается видимость разрешения всех конфликтов и противоречий.

В итоге наступает паралич социума, превратившегося в замкнутое пространство, не терпящее «возмущений» как изнутри, так и извне. В силу присущей такой перманентной революции внутренней логики власть народа превращается во власть от имени народа, а затем — во власть над народом.

Именно к такому завершению пришла Великая французская революция, а также и Октябрьская революция в России. Если в первом случае акт «реставрации», возвратившей общество «в историю» или на нормальный путь развития, состоялся через сравнительно короткий промежуток времени после кровавой бойни, то во втором случае для этого потребовалось много десятилетий. При этом обнаружилось, что чем дольше пребывание общества «вне истории», чем радикальнее тотализация, унификация общества и режима, его сведение к единому знаменателю, тем катастрофичнее последствия этого для подавляющего большинства народа.