<<
>>

Предисловие к русскому изданию

Без изучения классов и их фракций, соотношения сил и борьбы между ними, иными словами, всего гражданского общества в его движении, «чем являются демократия или авторитаризм, свобода или диктатура, плюрализм или тоталитаризм в качестве критериев анализа и политического действия, если не предрассудками?».
Отталкиваясь от практической необходимости понять судороги итальянской империалистической метрополии, не впадая в «предрассудки», Арриго Черветто, будучи марксистом, должен был двигаться в своём анализе от «социального тела» к «политической голове». Аналитическая деятельность идёт дальше изучения конкретных фактов, и в середине семидесятых годов Черветто берётся за широкое исследование по проблеме материалистической концепции политики. В результате этого появляется серия статей, которые на протяжении нескольких лет публиковались в ежемесячном издании "Lotta comunista", а затем были собраны в книге «Политическая оболочка», которую мы теперь издали и на русском языке. Собранные вместе, эти статьи представляют собой комплексный анализ, но указание на тот факт, что они изначально появились как отдельные статьи, не является излишним замечанием. Методологическое размышление о науке уже само по себе является сражением против идеологий, но оно идёт параллельно с её применением на практике и, следовательно, с анализом конкретных экономических и политических фактов. «Марксизм — это теоретическое и практическое оружие, с помощью которого ведётся борьба против политических теорий на теоретическом фронте, но, прежде всего, против политических действий на практической почве», - пишет Черветто в статье «Теория и практика политики». Таким образом, эта работа не может быть отделена от всей совокупности развивавшегося на протяжении десятилетий анализа, который является неотъемлемым инструментом для ежедневной борьбы. Значительная часть этого анализа доступна на русском языке, обратите внимание на тот список книг, который мы приводим в конце этого тома.
Размышление над материалистической концепцией политики связывает нас с нитью марксистского анализа, который развивался на протяжении нескольких поколений и был прерван и направлен по ложному пути «ревизиями», искажениями и подделками различных буржуазных школ - либеральной, социал-демократической и сталинистской - объединённых в нападках, явных или замаскированных, на марксистскую науку. Осуществляя рекогносцировку, Черветто рассматривает тезисы ряда основных теоретиков этих исторических нападок. Существует основная, периодически возвращающаяся тема, которая, распространяясь с университетских и церковных кафедр и из мозговых центров, в силу способности правящего класса навязывать свою идеологию, стала «здравым смыслом»: «Предметом нападок на марксизм является, - пишет автор, - историко-материалистический принцип, в соответствие с которым политика представляет собой выражение экономики. Для XII А. Черветто. Политическая оболочка того, чтобы попытаться опровергнуть этот принцип, его пытаются показать как грубый, упрощенческий, как вариант экономизма, то есть как продукт концепции, которая не может видеть ничего кроме экономики и сводит к ней всю сложность социальной жизни». Уже у своих истоков марксизм имел дело с этими подделками. Черветто обширно цитирует письмо Энгельса к Блоху, в котором тот объясняет, что «согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счёте является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали». Ошибочно, - добавляет Энгельс, - говорить что «экономический момент является будто единственно определяющим моментом», поскольку «экономическое положение - это базис», но «политические формы классовой борьбы», «её результаты», «правовые формы» и «даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников», «оказывают влияние» «на ход исторической борьбы» «и во многих случаях определяют преимущественно форму». «Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счёте прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей».
Черветто комментирует: «Тезис о взаимодействии между эконо-• мическим базисом и надстройкой интерпретировался, порой, в терминах релятивизма и двойной причинной связи. Напротив, это глубокий пример материалистической диалектики ...». «Он объясняет реальный процесс, то есть сложную экономическую детерминированность политики. Эта детерминированность реализуется не потому, что экономический фактор является единственно определяющим», а «потому, что надстройка реагирует, придавая форму, но не содержание, долгосрочной исторической борьбе». Марксизм отличает форму от содержания, и если для Маркса «политическая власть есть официальное выражение противоположности классов внутри буржуазного общества», то «политическая власть должна быть проанализирована в своей сущности, в качестве выражения социального антагонизма, а уж затем в её формах». Эти формы являются изменчивыми, потому что постоянно меняется соотношение экономических сил и соотношение между ними. Поэтому вопреки обвинениям, выдвигаемым против марксизма в связи с тем, что он якобы не занимается анализом партий и властей, требуется постоянная оценка форм политической власти, как выражения динамики соотношения сил, но не забывая о «необходимости учитывать в качестве основы анализа постоянный и типичный элемент, состоящий в диктатуре класса». Именно классовое содержание, прежде всего, определяет содержание её политической оболочки, а не наоборот. Там, где капитал господствует в социальной жизни, конкретные формы, демократические или диктаторские, являются вариантами постоянных и типичных элементов политической власти буржуазии. Но именно в этом цель нападок на марксизм: отрицание того, что Предисловие к русскому изданию XIII экономический базис детерминирует надстройку, приводит к теоретизированию по поводу автономии политики, «примата политики», в различных вариантах, а, следовательно, к представлению о государстве, не как об особом институте, «функция которого заключается в защите господства в обществе одного из классов», а как к «нейтральному» субъекту, в котором «власть имеет всеобщий характер и уравновешена для того, чтобы ни одна отдельная социальная группа не имела определяющего влияния» на него.
Черветто пишет, что буржуазные теоретики, не имея возможности «отрицать, что в экономике существует господствующий класс», утверждают, что нельзя «придерживаться того мнения, что класс, господствующий в экономике, господствует также и в политике, поскольку та обладает относительной автономией. Только с помощью этого понятия относительной автономии политики и экономики демократическая теория может на базе доходов делить, классифицировать основные классы на множество социальных групп и дробить их политическое представительство в многообразии властей. Следовательно, институты приобретают доминирующую роль, так как от них зависит, являются ли уравновешенными ветви власти и гарантируют ли они плюрализм или демократию». Но с точки зрения марксизма, «власть является таковой, если она имеет реальную основу, то есть если она представляет реальную экономическую силу». Государство, таким образом, является выражением реальной экономической власти господствующего класса в целом. Но экономическая власть осуществляется фракцими и группами, которые в борьбе за свои интересы выражают столько же политических представлений: «... существует многообразие экономических сил, которые становятся силами политическими. [...] Равновесие властей является, следовательно, равновесием политических воль буржуазных фракций в рамках определённых специфических институтов. Многообразие экономических сил капиталистических групп и равновесие их политических воль в государстве - вот чистая политическая форма, демократическая форма общественного капитала». В империалистическую эпоху общественный капитал объединён в крупные финансовые и промышленные группы и выражает себя через центры концентрации политической власти - от преобладающих над парламентом исполнительной власти и бюрократии до влиятельной власти средств массовой информации - которые производны от них. Демократия - а в нашу эпоху одна из её разновидностей империалистическая демократия - является «наилучшей оболочкой» капитализма, по определению Ленина, именно поэтому, - пишет Черветто, - «демократия, как специфическая форма капиталистического способа производства, является, в этом смысле, лучшей оболочкой, то есть наиболее функциональной оболочкой механизма отражения экономических интересов группировок господствующего класса в его политических воле и решениях.
Демократическая оболочка даёт возможность механизму детерминированности функционировать с минимальным XIV А. Черветто. Политическая оболочка трением и максимальным результатом, поскольку облегчает формирование общих интересов господствующего класса, соединяя его частные и отраслевые интересы». «.Наилучшая оболочка» капитализма: это означает, что либеральная, фашистская, сталинистская и демократическая политические формы, в их историческом чередовании, не нарушают преемственности экономического базиса буржуазного класса и не представляют собой утверждения или отрицания идеалов свободы, а являются разнообразными соединениями властей различных фракций буржуазии. Такое понимание не освобождает от необходимости научного исследования различий между формами осуществления власти, но оно позволяет пролетариату вести автономную борьбу против буржуазии, избегая своего превращения в инструмент борьбы против «фашизма» за «демократию», которая в империалистической стадии настолько же реакционна: «Не может быть демократической формы, которая была бы независимой от империалистического экономического содержания, выражением которого она является, и которая была бы прогрессивной в то время, когда загнивает базис» и в войнах и кризисах уничтожает больше производительных сил, чем создаёт. Поэтому Ленин объединял общей оценкой и республикански-демократическую и монархически-. реакционную империалистическую буржуазию: «Политическая реакция по всей линии - свойство империализма». Концепция «примата политики» также лежит в основе различных теорий государства, которые рассматривает Черветто. Для социологов власти, «именно политика определяет экономику: классы являются не продуктом общественных производственных отношений, а продуктом юридических отношений силы, социальное разделение заключается не в отношениях между эксплуатируемыми и эксплуататорами, а между руководителями и подчинёнными, между управляющими и управляемыми, между организаторами и организуемыми и т.д.» Между двумя мировыми войнами эти идеологии создавали культурный фон для потребностей империалистических государств по выходу из цикла стагнации капиталистического развития, который поразил метрополии.
Государственное вмешательство в экономику утверждает себя в качестве попытки исправить дисбалансы капиталистического цикла, в качестве ответа на структурные потребности и межимпериалистическую борьбу, а представляет себя в качестве дирижистской идеологии, теории «организованного капитализма». Задача идеологии заключается в облагораживании роли империалистического государства, представляя в качестве выбора то, что на самом деле является обусловленной волей: «Она должна представить в качестве выбора, плана, проекта, то есть в качестве свободной политической воли то, что является ничем иным, как политической необходимостью, определяемой неконтролируемым и неподдающимся контролю движением мировой экономики». В годы кризиса становится всё более явной тенденция к государственному капитализму, которая принимает различные политиче- Предисловие к русскому изданию XV ские формы, фашистскую в Италии и Германии, демократическую в США, Великобритании и Франции. Сталинизм является политической формой, в которую облачается государственный капитализм в СССР, где идеологическое прикрытие антагонизма в гражданском обществе привело к эпохальной фальсификации «ложного социализма». Наоборот, анализ социальной природы СССР позволяет вскрыть там наличие категорий марксистской теории: постоянного и переменного капитала, прибавочной стоимости. Вмешательство государства в экономику не снимает ни противоречия между трудом и капиталом, ни разницы между эксплуатируемыми и эксплуататорами. То же самое неконтролировавшееся и неконтролируемое движение мировой экономики, которое привело в годы цикла стагнации к утверждению государственного вмешательства, во второй половине 70-х годов вызвало кризис реструктуризации и «гигантское новое международное разделение труда, или новое органическое строение капитала». Стремительное развитие капитализма в метрополиях и странах молодого капитализма, которое «никакой план, никакая политическая воля, никакая государственная политика не определяла», спровоцировало кризис всех экономических политик империалистических государств и всех дирижистских экономических теорий. Черветто комментировал: «Это бесспорная демонстрация примата экономики и громкое опровержение примата политики». Новый цикл отправил в кризис государственный капитализм, привёл к апогею либеристской политики и открыл новую фазу межимпериалистической борьбы. Это привело к развалу СССР, что подтвердило факт того, что советская система не являлась самостоятельным организмом, отдельным от капиталистической общественно-экономической формации, а была её неотъемлемой частью и составным элементом того самого «унитарного империализма», о котором Черветто говорил уже с конца 50-х годов. Распад СССР поставил Россию перед необходимостью ведения борьбы за возвращение места среди великих держав, после того, как европейский империализм урвал большую часть её сферы влияния. Сильный кризис первого десятилетия нового века вновь спутал карты экономики и политики. И вновь это стало результатом процессов, которые ни одна политическая воля не хотела и не могла спланировать, но которые уже были среди тех законов капитализма, которые были изучены и проверены в реальной работе марксистов. «Неравномерное развитие капитализма», в формулировке Ленина, позволяло предвидеть, как это сделал Черветто, возникновение новых держав и относительный упадок старых империалистических метрополий. Вторжение Китая на мировой рынок, за которым последовали и другие бывшие «развивающиеся страны», их бурное накопление капитала стало предпосылкой и условием взрыва финансового кризиса. В то же время, устойчиво высокие темпы развития в этих областях дают шанс на выход из экономического спада. Как бы то ни было, изменения в соотношении сил между державами превратило экономический кризис в «кризис глобальных отношений», XVI А. Черветто. Политическая оболочка заставив находящиеся в относительном упадке США принимать контрмеры для защиты собственного статуса, Европейский Союз ускорить централизацию своей политики, чтобы принять вызовы, которые сейчас уже по силам лишь континентальным державам. Европейский империализм должен, другими словами, совершенствовать свою «политическую оболочку», свои институты и свои идеологии. Мы уже имеем примеры последней: единая Европа, как реализация исторического идеала, как создание мирной и добродушной власти. Опять же, империалистическое экономическое содержание детерминирует надстройку, которая на идеологическом уровне стремится замаскировать империалистическую природу власти, которая будет всеми средствами вести своё сражение в мировом противостоянии. Идеологическая ловушка для европейского пролетариата уже установлена. Лишь марксистская наука может дать инструментарий для того, чтобы не попасть в сети социал-империализма в столкновениях настоящего и будущего. Кризис, между тем, демонтировал либеристские теории, которые принимались за абсолютную истину и доминировали на протяжении трёх десятилетий. Вмешательство государства в экономику, государство-коншролф, государство-собственник, в различных вариантах, всё это с новой силой вошло в моду во всех странах. Экономики метрополий, сначала поражённые финансовым кризисом, затем рецессией, вынуждены были вновь найти в этатизме инструмент экономической политики для сложных времён. Государства оказались завалены грудами государственного долга и в настоящее время должны вести сражение реструктуризации важнейших секторов - банков, автопрома, металлургической промышленности. Тенденция к государственному капитализму вновь набирает силу. Опять же, эта необходимость, навязанная условиями капиталистического рынка - от защиты интересов групп и фракций до отдельных зон мирового капитализма - теоретизируется как «свободный выбор». Черветто писал: «Нельзя смешивать политику с научным анализом политики. Политика сама по себе не является наукой, как не являются ею движение экономики или движение материи. Люди и классы являются участниками движения материи, движения экономики и политики, независимо от научного знания, которое они имеют об этих феноменах. Они являются его участниками в силу того простого факта, что представляют собой неотъемлемую часть этих движений. Марксизм же научно анализирует эти движения, в том числе и движения политические. Посредством этого он научно обосновывает собственную политику, собственное классовое действие. В той мере, в какой ему это удаётся, марксистская наука политики становится эффективным классовым орудием, а не фразой или простой концепцией». Февраль 2010 г.
<< | >>
Источник: Черветто А.. Политическая оболочка.. 2010

Еще по теме Предисловие к русскому изданию:

  1. ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ.
  2. К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
  3. КАТАЛОГ ИЗДАНИЙ
  4. Предисловие к первому изданию
  5. Предисловие к шестому изданию
  6. ?ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ РОССИЯ: КРАТКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ РЕКЛАМЫ В ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
  7. Предисловие к русскому изданию
  8. ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
  9. Руссо и русская культура XVIII — начала XIX века
  10. РУССКИЙ ВОПРОС
  11. Л. С. Выготский ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ КНИГИ В. КЕЛЕРА «ИССЛЕДОВАНИЕ ИНТЕЛЛЕКТА ЧЕЛОВЕКОПОДОБНЫХ ОБЕЗЬЯН»1
  12. Предисловие к русскому изданию[*]
  13. Предисловие к русскому изданию
  14. Предисловие к русскоязычному изданию
  15. ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ