Просчеты позитивизма

Политическая наука оказалась на перекрестке «междисциплинарного» движения, охватившего почти все общественные науки. Она получила благоприятные возможности для более всестороннего исследования массовых движений и широких социальных процессов, которые традиционной политологией либо отодвигались на дальний план, либо вовсе игнорировались.

Большую популярность в политической науке приобрела так называемая теория рационального выбора, которая основывается на «методологическом индивидуализме». Его суть состоит в утверждении, что все социальные феномены, в том числе и политические, можно вывести из поведения отдельных людей. По мнению ее сторонников, политические факторы: избиратели, политики, бюрократы — преследуют цель максимизации своих материальных интересов, ища блага и выгоды в форме голосов, должностей, власти и т.д. 299

Модели, созданные на основе этой теории с использованием математических методов, интересны прежде всего тем, что они затрагивают наиболее сложные аспекты политических явлений, касающихся поведения и субъективного выбора индивидуальных и коллективных участников этих явлений.

В условиях парламентской демократии, всеобщего голосования, плюрализма политических партий и организаций, представляющих разнородные заинтересованные группы и социальные слои, ни одно правительство не может завоевать власть без согласия и доброй воли большинства населения. Здесь состояние умов общества, социально-психологический климат, общественное мнение имеют немаловажное значение.

Развитие методологии опросов, да и всего комплекса исследова- о тельских приемов и инструментов бихевиоризма и неопозитивиз- й ма, позволило ответить на многие вопросы: существуют ли особые j признаки, присущие исключительно той или иной нации, и особые | субкультуры, и если да, то в каком плане и в какой степени; имеют „ ли четкие ориентации в отношении политики социальные классы, % функциональные группы и элиты, и какую роль в формировании к этих ориентации играет политическая социализация, л Следует отметить, что, используя опросы общественного мне- 5 ния, западная политология добилась внушительных успехов в ис- к следовании процессов и механизмов функционирования полити- ? ческих систем, институтов, партий, различных ветвей, уровней и о органов власти, политического и избирательного процесса, поведе- к ния избирателей, результатов голосований и т.д. и т.п. 2 Позитивизм и сциентизм в социальных и гуманитарных науках ° означали ориентацию на количественные и статистические мето- ™ ды исследования, построение отвлеченных моделей, использова- о: ние методов естественных наук, особенно математики, освобожде- |— ние от ценностей, объективность и т.д. Одной из главных характеристик позитивизма, в том числе и бихевиоризма, является 300 постулат о разграничении между фактами и ценностями, о

недопустимости в политологическом исследовании ценностного подхода.

Позитивизм считает единственно верными лишь факты, которые либо экспериментально подтверждены, либо получены с помощью формально-логических или математически формализованных методов естественных и технических наук.

Считалось также, что политическая наука должна быть отделена от философии и теории, поставив при этом во главу угла фактологическое исследование. Тем самым отвергаются как ненаучные выводы, умозаключения ценностного, мировоззренческого, идеологического характера. Тезисы типа «свобода предпочтительнее равенства», «государственное состояние лучше анархии» и т.д., предполагающие определенную позицию, неприемлемы для позитивизма, поскольку их нельзя квантифицировать и верифицировать математическими или иными сциентистскими методами.

Рассматривая государство и политические институты с точки зрения их функциональной эффективности и рациональной организации управления, представители позитивизма и бихевиоризма стали отводить науке самодовлеющую роль в решении важнейших социально-экономических проблем. В результате при всей разработанности исследовательского аппарата позитивизм оказался не способен охватить и раскрыть политические феномены и процессы во всей их полноте и многообразии.

Своего апогея господство этого подхода, особенно в американской гуманитаристике, получило в 50-60-е годы, когда было объявлено о смерти политической философии в качестве предмета академических исследований и конце идеологии.

Однако, как показал опыт развития социальных и гуманитарных наук, оставаясь на почве исключительно эмпирических фактов, аб- го страгируясь от ценностей, норм, теоретического и идеального на- 5 чала, нельзя раскрыть реальное содержание политических феноме- | нов. Более того, позитивизм в целом и связанные с ним сциентизм, m

' ' о

квантификация и математизация в общественных науках могут спо- |

собствовать замене реальных процессов уравнениями и безжизнен- ? ными абстракциями. Они навязывают способ познания, скопиро- о ванный с естественных наук, и нейтрализуют всякое стремление к с пониманию истинно социального в социальной действительности. 301

Касаясь последствий одного из основополагающих принципов позитивизма — квантификации, которая приобрела чрезмерные масштабы, Г.

В неприятии голого эмпиризма и квантификации в гуманитарных и социальных науках М. Алле шел еще дальше. Называя вторжение математики в социальные и гуманитарные науки огромным шагом назад, он утверждал, что мы являемся свидетелями становления нового, схоластического, тоталитаризма, основанного на абстрактных, оторванных от реальности формах, своего рода «математического шарлатанства».

Вполне правомерным представляется вывод американского политолога С. Хэкмана о том, что к середине 70-х годов характерный для западных обществоведов консенсус относительно позитивизма как методологической основы социальных наук стал «реликтом прошлого». По словам другого американского политолога Ф. Дол- мейра, «влияние логического позитивизма, сфокусированного на научной эпистемологии, в основном пришло к концу, уступив место «постэмпирическим проектам». Стали говорить даже о «смерти» позитивизма. Естественно, что реакция против почти безраздельного господства позитивизма выразилась прежде всего в распространении в западных социальных и гуманитарных науках новейших течений постбихевиоризма и постпозитивизма, возрождении интереса к политической теории и философии, ценностным и идеальным началам в политике.

Показательно, что в 60-70-е годы самые последовательные сторонники позитивизма и бихевиоризма также вынуждены были прислушаться к новым веяниям. Так, Д. Истон сформулировал следующие положения постбихевиоризма. Во-первых, сущности принадлежит приоритет перед техникой. Важнее понять смысл актуальных социальных проблем, нежели в совершенстве владеть техникой исследования. Во-вторых, делать упор на описание фактов — значит ограничить свое понимание этих фактов. Чрезмерное увлечение исследованием поведения ведет к утрате связи с действительностью, сокрытию «грубой реальности» политики.

Наиболее зримым показателем кризиса позитивизма и бихевиоризма стало возрождение интереса к теории и политической философии, восстановление их статуса как самостоятельных областей исследования. В этом же контексте следует понимать и наметившуюся в 70-х годах реидеологизацию, которая многими авторами обосновывалась теми доводами, что идеологию можно противопоставить тенденции к технизации и овеществлению общественной и политической жизни.

При этом, разумеется, речь отнюдь не шла о «смерти» или каком-то полном исчезновении позитивизма, а о выдвижении новых его модификаций, о синтезе с другими методологическими и идейно-политическими конструкциями. Даже те новые подходы и концепции, которые вышли на первый план под флагом критики позитивизма, сохраняли важнейшие компоненты позитивистской методологии.